Текст книги "Страшный суд. Пять рек жизни. Бог Х (сборник)"

Ьььььальную бумагу – у него коллекция американских велосипедов – сто сорок четыре штуки – пятидесятых годов – с никелированными крыльями – как «бьюики» тех же лет – мы смотрели телевизор – вместе придумали – но скорее всего инициатива принадлежала Рону – прилепить вместо бутылки шампанского хуй – очень мило придумали – фонтанирующий спермой хуй – сейчас в моде отталкивающие рекламы – со взрывами – катастрофами – беременными женщинами – мы послали девушек стоять на атасе – а сами пошли приклеивать удивительно убедительный хуй – наполняющий бокал пенящейся спермой в café de Paris – правда, до этого была дискуссия, и Рон даже немного обиделся – Сара мне сказала: – кажется, он немного огорчился – потому что, когда он показал свое произведение – мы – объединенная команда – как Рон нас называл – сказали чуть ли не хором, что не хватает яиц – что хуй без яиц не хуй, а насмешка над хуем – что, в сущности, верно – и с чем трудно спорить – но Рон обиделся, потому что он много сил потратил – и мы не оценили – не закричали ура – то есть мы закричали – но сдержанно – потому что он был без яиц – мы шли по мимозной дороге – и Рон чуточку дулся – на нас – он надел специально белый костюм маляра – я не знаю, откуда он его достал – он был совсем новый – он все продумал – и даже серый берет – для правдоподобия – он сказал, что мы не совсем правы, потому что в таком положении яйца не играют большой роли – потому что они опущены – и тогда Сара сказала – что смотря у кого – у некоторых не опущены – она очень хорошо относилась к моим яйцам – называла их friendly balls[24]24
  Дружеские яйца (англ.).


[Закрыть] – они так приветливо прикасаются к моему клитору, когда ты трахаешь меня сзади – do you like my cunt?[25]25
  Тебе нравится моя пизда? (англ.)


[Закрыть] – голосом резиньяции – yes, I do![26]26
  Да! (англ.)


[Закрыть] – и всякий разговор о моих приветливых яйцах считала важным – русские нарушают – на Западе изображают нарушение – так мне казалось – мне было немножко грустно оттого, что он не позволил мне участвовать в самом приклеивании – в самый ответственный момент я оказался без дела – как бы слегка наказанный за отсутствие полного энтузиазма – который полагается в американских взаимоотношениях – но ведь я имел право высказать свое отношение к тому, что хуй был без яиц – даже не дал подержать баночку с клеем – он объяснил это тем, что у меня нет костюма маляра – можно представить себе, что подумают хозяева дома напротив афиши, когда выглянут из окна – честно говоря, никто не обращал никакого внимания – придорожные рекламы мало кого волнуют – особенно на поворотах – мы сфотографировались на память и спустились к морю – прогулочная дорожка шла вокруг мыса – сначала она шла через сосновую рощу – потом, зажатая заборами вилл, она стала узкой – если навстречу шел человек, можно было не разойтись – не везде, конечно, но местами – росли толстые, упитанные кактусы – цвели мимозы – Сара сказала, чтобы, когда она умрет, ей на гроб бросили мимозу – после акции с афишей мы спустились в ресторан на набережной – на закуску мы заказали мидии в чесночном соусе – а на второе рыбу «руаяль» – потому что другие рыбы были не местные – это была единственная рыба из местных – я захотел омара – нет, скорее лангустинов – они менее сытные – хозяин посмотрел на меня с удивлением – конечно, лангустины не из местных – тогда мы заказали «руаяль» – а Селестина взяла ягненка – а Рон просто кусок перченого мяса с фритом – но хозяин принес сырую «руаяль» – показал и сказал, что она слишком большая для двоих – мы предложили разделить на троих – но они остались при своем выборе – тогда мы сказали хозяину, что специально приехали, чтобы отведать «руаяль» – что было, в сущности, небольшой ложью, поскольку мы не думали ее есть, когда летели из Парижа – и хозяин сказал, что слишком большая и получится на двоих (он стал подсчитывать у нас на глазах) довольно дорого – но все-таки хотелось ее съесть, и мы даже ее понюхали – насколько она свежая – Сара понюхала – «руаяль» лежала на тарелке с удивительно свежим мертвым глазом – она была последняя на кухне – эта рыба явно пользовалась большим спросом – тогда хозяин догадливо предложил взять на закуску только одну порцию мидий для нас – а тем взять по целой – нет, Селестина взяла на закуску шотландскую лососину – на ней лежали маленькие серые креветки – мы сидели на солнце – стол стоял прямо на улице – к несчастью, невдалеке работала строительная машина – мы спросили, скорее в ленивую шутку, нельзя ли водителя пригласить с нами за стол, чтобы он отдохнул – мне тоже захотелось сначала креветок – букет из розовых креветок – я серые люблю гораздо меньше – это не креветки, а какие-то семечки – но я передумал и взял все-таки мидии – даже половина порции была обжорством – особенно потому, что с соусом – белым соусом – очень вкусным – когда мы шли наклеивать хуй – то есть на акцию – мимо мимоз – Рон спросил меня – какое понятие отсутствует в русском языке, но есть в английском – я, недолго думая – потому что совсем не хотелось об этом думать – сказал, что в русском нет понятия прайваси – и все рассмеялись – когда мы в первый вечер пошли к местным французам в гости – мне это напомнило семью еврейского строителя в Ялте – курортного приятеля моих родителей – который материализовывался исключительно на время их отдыха в правительственных санаториях – в остальном его существование сводилось к исправному написанию новогодних открыток, которые с редкой заблаговременностью он отправлял в Москву – такое же радушие – не соблюдающая диету хозяйка – ее сын: молодой адвокат с подчеркнутым интересом к деньгам – Рон даже не знал, как сказать по-французски «русские» – Селестина его научила – она была богатая – она надела черно-белые джинсы, похожие на корову – Рон нарядился ковбоем – вышло складно – вернее, богатыми были ее родители – ее отец скупил много гористой земли в Италии и устроил лыжные спуски – дом под Ниццей был чудесный, прохладный – с цитрусами – Герцен был беспокойного зеленого цвета с плесенью – надгробный памятник с видом на море – я рассказал Саре, что переполненные русские кладбища на Ривьере очень отличаются друг от друга – возле ниццейского аэродрома расположено кладбище русских долгожителей – редкий покойник не доживал здесь до девяноста лет – здесь бы и похоронить мою бабушку – хотя бы урну – хотя есть исключения, вроде кладбищенского генерала Юденича – зато в Ментоне, где русские могилы чередуются с английскими – и там тоже есть свой кладбищенский генерал – к сожалению, англичанин – хотя рядом русская часовня – который впервые в мире нарушил правила футбольной игры и взял мяч в руки – основатель регби – так вот, в Ментоне в основном русское чахоточное собрание – лежат штабелями молодые люди и барышни третьей четверти девятнадцатого века – поверившие врачам и бежавшие на французское взморье – которое по своему климату является убийцей туберкулезников – как выяснилось позже – Сара смеялась до слез: – климатически обознались! – покойники лежали под итальянским мрамором – они демонстрировали редкое равнодушие к православным крестам – нам было с ней хорошо – Рон любил смотреть телевизор – четыре-пять часов вечером – безотрывно – в основном спортивные программы – сначала мне показалось, что он женился на ней из-за денег – в ней ничего не было привлекательного – замухрышка в очках – и вкус тоже странный – она надела коровьи джинсы на ужин к французам – черные с белыми пятнами – как cowgirl[27]27
  Ковбойша (англ.).


[Закрыть] – и он тоже в джинсах и полосатом жилете – то есть снова акция – они тут не знали, что делать – но потом, когда мы пошли купаться на Муравьиный пляж – вернее, не я – из-за простуды и опасности гайморита – но они – мне захотелось все-таки, чтобы Селестина разделась – потому что, когда мы кушали во дворе их виллы на солнышке – она повернулась задом, и мне он показался вполне сносным задом – и я подумал, зачем я что-то думаю о нем плохое – мол, женился на деньгах, когда у моей Сары, на которую я изредка поглядывал с теплотой и нежностью, зад был куда более несимпатичным – из России по телевизору показывали какие-то многочисленные демонстрации – стычки с милицией – которая по стечению обстоятельств защищала в тот раз демократию – радушные французы жалели немножко, что закончился в России социализм – прошла пора идеалов – но очень неудачно высказались насчет того, что французское телевидение находится в руках евреев – учитель немецкого языка, у которого нос был прямым продолжением лба, сказал, что у него много друзей-евреев, но истина ему дороже – Сара заняла непримиримую позицию – она сказала, что подобная форма дискурса вызывает у нее самые отвратительные сравнения – мы ели в это время морских ежей – хозяйка шепнула мне на ухо, что Шарль – очень важный в городе масон – так что антиеврейские чувства у него исключены – тщедушный ветеринар (профессии французов представительнее их имен), который принес вкусное бургундское вино в свою очередь рассказал нам о том, как его били в полиции – меня били в основном в печень и давали пощечины – я только прослушал, за что его били – масон спросил: – ну что, у вас в России едят морских ежей? – какие там ежи! – грустно улыбнулся я – все сочувственно недолго помолчали – Рон прицепил к рулю голову пластмассовой куклы – в лоб вставил прямоугольный фонарик – он горел, когда велосипед ехал – Рон показал, как он горит, приставив динамо к переднему колесу и крутанув – кроме того, слева на руле была розетка с белым проводом – а с правой стороны – красная лампочка – к раме были приделаны прищепки, на которые Рон повесил довольно незамысловатые и явно только что ношенные трусики своей жены – белые, с зелено-красными разводами – он сказал, что, по его мнению, трусики должны быть несвежие – напротив, Селестина вынесла куда более элегантные трусики – красно-черные – на шнурочках – такое белье для свиданий или для молодоженов – которые расстегиваются посередине – их не надо снимать для любви – но Рон их забраковал – он сказал, что лучше простые и даже несвежие – с желтым – к вилке переднего колеса он прикрепил маленький алтарь в коробочке – там были изображение святого Франциска и фотография самого Рона – я не выдержал и спросил: – ты был в Ассизи? видел Джотто? ты любишь холмы нежной Умбрии? – отец Селестины шел на фотокарточке на беговых лыжах между деревьев – загорелый – в красном свитере с вырезом – и черной шерстяной кепке – стильной кепке – очень загорелый – в дорожном алтаре помещалась также свеча – в смысле огарок – у моей зад был покрупнее – немножко непропорциональный – при ходьбе он волновался, бросаясь в самые разные стороны – за эти два года она раздалась – на коробочке было написано – на неграмотном французском – святой Франциск, защити меня от французских водителей – чтобы мне в зад не въехали – пояснил Рон – мы пошли купаться – моя с готовностью разделась – как всегда – она радовалась, когда попадалась цветущая мимоза – но как-то натужно – я ей отчасти отказывал в искренности – это была не моя глубина искренности – рядом, на Муравьином пляже, был француз с женой и ребенком в коляске – он бросал в море бутылочку из-под перрье – его поджарая коричневая собака бросалась в Средиземное море – сначала нам это понравилось – но потом мы заметили, что он очень грубо командует – а когда собака не пригляделась – и вернулась без бутылочки – он на нее так выразительно посмотрел – а она так выразительно струсила и поджала хвост – что стало все понятно – и она снова бросилась в море – выловила бутылочку – и я снова почувствовал особенное отвращение к этому большому куску американского мяса, обтянутому нежной кожей – который представляла собой, с белокудрым лобком, красавица Сара – иногда, переключая каналы, мы натыкались на старые передачи самой Сары – из Шри-Ланки – Мадагаскара – или с Карибских островов – Сара показывала нам в камеру невероятно длинные ногти местных женщин, пробитые жемчугом – беседовала с совершенно лысым французским резидентом с сигарой и русской фамилией – резидент с тревогой следил за обстановкой, складывающейся в регионе в связи с ослаблением британского влияния – он отказался говорить более конкретно по понятным причинам, но закатил в честь Сары шикарный прием – созвал лидеров местных партий, от фашистов до коммунистов, адвокатов, преподавателей, поставщиков рома – горели факелы забастовщиков на северной оконечности острова – их креольские зубы сверкали на экране – Сара призналась, что она могла бы не устоять – не устоял сам носитель русской фамилии, чей дед служил вместе с Буденным на Дальнем Востоке – напившись казенного шампанского – бутылки которого он открывал специальным мечом для рубки сахарного тростника – рубил по горлышкам – sabler![28]28
  Рубить! (фр.)


[Закрыть] – с каждой бутылкой он рубил все более страстно – его нашли спящим на заднем сиденье в собственном «ситроене» – у Рона оказался значительный член – который не перестал быть значительным даже после 12,7-градусной воды – а Селестина не разделась – что было немножко жалко – на расстоянии Манька казалась мелкой злючкой без особого значения – вечером поехали к радушным французам, похожим на ялтинских строителей – по дороге полюбовались рекламой хуя – глаза Сары сияли от счастья – куда ты теперь? – спросил Рон – в Москву – сказала Сара – она посмотрела на нее с Воробьевых гор – такого города больше в мире нет! – чтобы так щедро пользоваться пространством! – в восхищении она повернулась от балюстрады к Сисину – Сисин ее немедленно поцеловал – московские молодожены оглядывались – он отвечал на вопросы – по сравнению с Роном и Селестиной французы задавали грамотные вопросы – вообще были ближе – роднее – особенно здесь, в Провансе – на освещенной неоном рекламе стрелял здоровенный хуй – полицейские машины перегородили движение – они кого-то искали внизу – падать было далеко – до самого моря – была большая пробка – да с чего вы взяли, что это из-за нашего хуя? – сказала Сара – отсюда его почти не видно! – видно – вздохнул Рон – Сара пожала плечами – она посмотрела на Сисина – по-моему, тоже не видно – сказал Сисин – видно, еще как видно! – сказала Селестина за рулем с непонятным упрямством – эта маленькая перебранка нас разобщила – в машине наступила тишина – до дома ехали молча – тяготились друг другом – я хочу завтра уехать – сказала Сара, раздеваясь – Рон вообще никогда мне не нравился – из гостиной донесся телевизор Рона – судя по счету, это был баскетбол – Сисин вышел на балкон послушать прибой – я так и думал, что кто-нибудь разобьется – признался он – купим завтра местную газету и прочтем – предложила Сара – они купили «Nice-matin» в аэропорту на следующее утро – Селестина отвезла их, все такая же немногословная и недовольная – капал дождь – вообще это возмутительно! – сказала Сара по-французски, когда они сели в самолет – ну, что там в газете? – ничего – улыбнулся ей Сисин – совсем ничего? – совсем ничего – Сисин свернул «Nice-matin» – он хотел было сунуть газету в карман переднего кресла – цветная фотография тщедушного ветеринара мелькнула на первой странице – смотри-смотри! – обрадовался Сисин – сейчас почитаем, за что его полюбила полиция.

Может быть – думал Жуков – все это было большой неудачной шуткой? – он меня разыграл – втянул в свою безумную игру – психушка даром не проходит – я поддался – может быть, он разыграл свой жизненный роман – и когда с моей помощью кончил – или вообще все не так? – генеральская дача сгорела дотла – вместе с мертвым Сисиным – никаких следов – Жуков усмехнулся – мы проезжали брестскую границу – вдоль дороги стояли покосившиеся автомобили мелких торгашей – томились неделями – перепрятывали – жгли костры – в панамах и кепариках – срали в сторонке – кто родил – кто неудачно порезал вены – тренировочные костюмы – разгоряченные – нет – думал медленно Сисин – проезжая все это мимо – нужен полный, исчерпывающий геноцид – вывести с лица Земли – а эти прыщавые? – лучше? – они что, лучше? – деточки бегают – с мячиком – милые – кому-то они дороги – ладушки – Сисин отвернулся – тоже уничтожить – всех – разом – детишек – убить всех – только чем? – чтоб не мучились – он потер лоб – но сперва разберусь с Манькой – проходи, Жуков – проходи, что стоишь? – да – все это мое – заработано литературным трудом – не ожидал? – писать нужно лучше – настенные росписи сталинского периода – медведь с глазами зэка – а трубы? – ты посмотри, что за трубы! – не трубы – стволы берез! – здесь жил генерал – историческая личность – участвовал в поимке Хрущева – в шкафу его фуражка – Жуков примерил на лысину генеральскую фуражку – тебе идет – а погреб – иди сюда! – не погреб, а бункер! – умер-умер – здесь в одиночестве я коротаю свои дни – играю с компьютером в шахматы – целый год сижу и играю с ним в шахматы – пью липовый чай – молчу – стал молчуном – молчальником – монашествую – компьютер, блядь такая, сильно канает! – а это, видишь, девятый вал – я думал сначала, что это горы – но живописец на Новый год приезжал, разъяснил: – девятый вал – требовал водки – бывший генеральский телохранитель – Россия затоварена талантом – позвонила на следующий день сама – грустная – с извинениями – ты ж не ревнивый – мириться хотела – только через наказание – сказал Сисин – какое? – увидишь – он ехал к ней уже отчасти равнодушный – нет, он ехал к ней в мутной злобе – он не мог понять, какой он едет – ну, какое наказание? – спросила – игриво – шутливо – он сидел в кресле и смотрел в монокль на свои ботинки – пришли голландские женщины непонятного возраста и совсем неуклюже принялись копаться в помойке его характера – он шел мимо невзрачного миланского парка – в одних машинах было пусто – в других сидели любовники и целовались – бросались в глаза короткие юбки – Сисину больше нравились пустые машины – тянуло к вегетарианству – Гауди был отстрелянной гильзой – энтузиасты-коротышки бросали куртки на арену – приветствовали тореадора белыми грязными носками – не то чтобы жалко было быка – Хемингуэй хуев – добродушно подумал он – опять откуда-то понаехала Сара – там каждая девка появлялась на сцене со своей кроватью – тужась, выкатывала ее из-за занавески – Сисин за долгое время первый раз развеселился – выпил виски – Сара взяла его за руку: смотри! – старая испанка быстро разделась – схватила сисинского соседа – уволокла на сцену – стащила с него брюки – надела резинку – пососала – положила на пол – залезла на него и оттрахала – публика ржала – он подставной? – с неподдельным интересом спросила Сара – не знаю – сказал Сисин – они улыбнулись друг другу – проехал на коляске хмурый дебил – на какой-то момент Сисин стал патриотом – он думал о том, что пройдет десять лет, и Россия покажет, на что она способна – и он примет участие – тогда все заткнутся – но он знал, что никогда ничего не будет – а если будет – то будет еще противнее – богатая Россия покажет свои гнилые зубы – и он переставал быть патриотом.

От Ирмы осталась бумажка – милый мой! – неприятно начиналась она – Сисин отпел ее в церкви – несмотря на самоубийство и латентное лютеранство – договорившись с отцом Василием – книжником, другом богемы – Сисин стоял со свечой посредине церкви в оливковом кашемировом пиджаке и серой «неприхотливой» рубахе из нью-йоркского Gap’a – все нашли, особенно Никифор, что у него одухотворенное лицо – он похоронил ее, как полагается – на Ваганьковском – неподалеку от Есенина – не хватило рук – подсобил Жуков – в глазах у него блестели слезы – видишь, моя тоже выбросилась – сказал Сисин Жукову – и зачем-то сокрушенно добавил: – в лазурном халате – с какого этажа? – сквозь слезы уточнил Жуков – с третьего – а моя – с пятого – не без гордости сказал Жуков – Крокодил и Бормотуха подставили свои слабенькие плечи – впереди шел, блестя очками, отец Василий – по дороге к воротам Сисин, заблудившись, наткнулся на несвежую могилу – он был Сруль Соломонович – она – Цыпа Давыдовна – они умерли в один год – Жуков! – закричал Сисин – глянь! – Сруль и Цыпа – прочитал неизвестно откуда взявшийся Жуков – они переглянулись – с тех пор Сисин иногда звал Жукова Цыпой – а Жуков иногда звал Сисина Срулем – зато на поминках собрался народ – Сисин накупил гору жратвы – все напились – некоторые переели – отец Василий выступил как тамада – много хороших слов сказал он об Ирме – Бормотуха называла его владыкой – он застеснялся – уединился в туалете на полтора часа – к нему стучались, он не ответил – Крокодил с Бормотухой остались на ночь мыть посуду – где в это время Манька? – в каком году исчезает Ирма? – Сисин едет в Америку – находит Воркуту – в фестивальном Эдинбурге приходит к выводу, что основа жизни – самооправдание – но разочаровавшись в Воркуте – уже в Париже – вот моя переводчица – Сара увидела по-русски мешковатого Сисина – который считал себя сверхъевропейцем – Сисин влюбленно смотрел на Воркуту, выбиваясь из последних сил – Сара была заинтригована – она любила горячие точки и роскошь – она обыкновенная chi-chi[29]29
  Любительница роскоши (фр.).


[Закрыть] – ходили из бара в бар – глубокой ночью, не найдя лучшего места, поцеловались на мосту Александра Третьего – Сисин проснулся как ошпаренный – ранним утром вышел на кухню – мутно блестели плохо вымытые рюмки – скатерть была вся в разводах – Ирма всегда хорошо мыла рюмки.

Бормотуху с Крокодилом он нашел в ванне – она провела под водой двенадцать минут! – заорала Крокодил в лицо Сисину – в мокрой руке у нее был большой круглый будильник – мировой рекорд! – шли телеграмму Гиннессу! – болтались ее грушевидные петербургские груди – Бормотуха, раздвинув черные волосы, скромно кивнула – с укусом на шее – Сисин молча взял будильник и вышел, прикрыв дверь – его голову охватили угрызения совести – в большой нерешительности он заходил по заплеванной квартире – их не заставишь пылесосить – печально подумал он – взял записную книжку – полистал – Валентин оставил ему свой служебный телефон – но он его не находил – еще раз перелистал – Валентина не обнаружилось – он лег на пол посреди комнаты и попытался прийти в то промежуточное состояние, когда его вызывали на связь – никто долго не откликался – Сисин не знал, как это делается – потому что это делалось без его усилий – более того, вопреки его воле – он долго лежал, прислушиваясь к пустоте – в ванной снова началась возня – плеск воды – Сисин медленно погружался во мрак – из мрака он выловил наконец какой-то далекий голос – это был темный голос, сливающийся с темнотой – совсем неразборчивый голос – сделав над собой нечеловеческое усилие, Сисин стал вникать в суть монотонного сообщения – кто-то читал по складам расписание электропоездов на Можайск – восемнадцать двадцать пять – услышал Сисин – Сара страдала – она любила женатого мужчину – она бралась лихо судить об Иране – Эфиопии – Палестине – Турции – получалось если не верно, то складно – но стоило ей приблизиться к Восточной Европе – как она несла дичь – она мечтала проехаться по Транссибирской магистрали и увидеть Кремль – она твердо знала: – шапка, самовар, Достоевский – она гордилась тем, что никогда в жизни не была в «Макдоналдсе» – она воспитана на Достоевском и nouvelle cuisine[30]30
  Новая кухня (фр.).


[Закрыть] – Кевин тоже на Достоевском – но он не брезговал и «Макдоналдсом» – они все почему-то не смыслят в России – в Москве Сара съела в «Савойе» борщ – поданный в духе nouvelle cuisine – с пампушками – сделала круглые глаза – поразилась ресторанной дороговизне – белье из рыбьей чешуи – ходит по снегу – толкает его в сугроб – смеется – Сисин устало бредет вдоль всего этого фольклора – она кладет монетки на рельсы – чтобы электричка их раздавила – Сисин решает на ней жениться – Сара блондинка – она лиха – предприимчива – находчива – стремительна – не трусиха, в отличие от Маньки – Сара умница – любит Африку – вообще жизнелюбива – но Сара не любит Запад – она не любит скучный Запад – она не любит Запад, потому что там правило господствует над чувством – неприличие вытеснено в отбросы общества – парадокс заключается в том, что она носится по «третьему миру» в борьбе за ценности Запада – эти ценности она отрицает, отметает, но пропагандирует – Сисин ей сообщил об этом – она не смутилась – или все-таки смутилась – то есть она говорит, что внутри нее пустота – если бы она не писала с позиций западных ценностей, ее бы не посылали, не печатали, не платили, наконец, денег – нет ни одного конфликта, который бы она не посетила – даже те, куда не посылали женщин – непоседа – она повсюду бесстрашно ездила – плакала над сиротами, разоблачала войны, коррупцию местных властей, наркобизнес, хунты, фаллократию, носительниц натуральных мехов, антиэкологические мероприятия – рубила правду-матку – ее специальность: беспощадные интервью – ее любили читать, еще больше смотреть по телевизору – у нее были совсем девичьи веснушки – задор в глазах – Микки-Маус вас съест с потрохами! – предупредила Сара – Сисин хмуро дернул головой – не увлекайтесь вы в вашей России Микки-Маусом! – она бежала из Нью-Йорка в Париж – собрала свои пластинки, кассеты, три тыщи книг – и бежала – не могла жить по соседству с нищетой, лицемерием, безнадежностью – Нью-Йорк для нее был незаживающей кровоточащей раной – Восточный Бруклин! Гарлем! Бронкс! – прижизненным адом для миллионов гниющих заживо людей – отстань – а в это время на Манхэттене, гео графически похожем на говяжью вырезку – Сисин дальше никогда не слушал – он не говорил Саре, кто он на самом деле – она нелепо повела себя в Лурде – ну, раз ты не погиб – сказала она – после того, как Элла Борисовна чуть было не укокошила его в Женеве – проницательная русско-еврейская женщина, маленькая служительница ООН – когда-то в прошлом перемещенное лицо – настрадавшееся – знавшее толк в языках и товарищах с Востока – раскусила Сисина незамедлительно – таких людей не бывает – Элла Борисовна считала Ленина всемирным сумраком и была готова это доказать с помощью фотографий из старых фолиантов по истории РКП(б) – ничего удивительного, что раскусила – она сразу поняла, что Сисин лишит ее как смысла фирна, так и самого фирна – и не только ее – она догадалась, что он замыслил уничтожить юманитэ – что делать? – оповестить ООН? – но ООН такая неэффективная организация! – Элла Борисовна зазвала его на ужин – заехала за ним в гостиницу – повезла к себе домой, затараторила, не замолкая ни на секунду, оглушая Сисина сведениями о Женевском озере, Набокове, чудовищными потоками ооновских идей – он любил кормить школьниц в Монтрэйе конфетами – конфеты таяли у него в карманах – все ноги всегда в шоколаде – плела она о своем родственнике – въезжая в подземный паркинг – он не выносил беременных – по себе помню – от меня его просто физиологически рвало – Элла Борисовна въебалась на ускорении в бетонную стену – хрясь! – всем телом вылетел Сисин навстречу смерти – лобовое стекло хрустнуло – треснуло – но не разбилось – разбил лоб, сломал руку в четырех местах – отлетел назад в кресло – Элле Борисовне следовало бы выбрать другой аппарат – став камикадзе, Элла Борисовна поломалась об руль – очнулась уже в больнице – поедем в Лурд – сказала Сара – там поблагодаришь – Сисин мысленно добавил – но не сказал ничего – во-первых, вышло бы неловко – не к месту – тем не менее они поехали – бросившись к Маньке, уверенный, что она его любит до гроба – не тут-то было – встретившись зимним вечером в ресторане с Манькой, Сисин в полном недоумении узнал, что та посмела полюбить другого – кого же? – догадайся – не знаю – ну, как ты думаешь? – ах, все-таки его! – поморщился он, догадавшись – Сисин стал кивать головой направо и налево – комично изображая разные степени удивления – совсем не по-русски – излишняя смелость оказалась предвестником энтропии – агония слишком медленна – добей! – Сисину было странно, что Манька больше не любит его – в странном состоянии они едут к нему на квартиру – поскольку Ломоносов в Америке и пишет ей красивые письма – она пишет ему – они любят друг друга – они вот-вот поженятся – на кухне она признается ему в дополнительных нежностях к Ломоносову – однако она с ним спит – даже моет – даже воркует над бегемотом – Сисин решает вступить в бой за любовницу – он задет – ему больно – у него разрывается грудь – он разыгрывает целую драму – она его отвлекает – Манька принимает его как родственника – предлагает ему ходить на лыжах, ездить на дачу – быть зоной отдыха – Сисин делает вид, что согласен на такие постотношения, однако хочет большего – наконец, он понимает, что не может без Маньки жить – он яростно борется – никакое человеческое общение не сравнится с хорошей книгой – иногда его охватывали сомнения – все-таки не самой последней сволочью он был – не самой злостной – сомнения охватывали его преимущественно на берегах Средиземноморья – неподалеку от Барселоны, на молу, изображая из себя писателя, он вынул записную книжку – Сара замерла от восторга приобщения к таинству – он ее этим не баловал – писал: – иногда меня все-таки охватывают сомнения – на брегах Средиземноморья – зачем человеки расползлись? – скажите на милость – зачем человеки так бурно, неудачно расплодились? – а хотелось бы знать – в Италии тоже случалось – на границе Европы и Африки – на жарком, ветреном острове пантесков – в его гротах с легкоранимым розовым цветом скал на уровне воды – Сисин стыдливо отводил глаза от природы, снявшей в гроте трусы – присевшей на корточки – из записной книжки спланировал на ботинок листок – написанные почерком Сисина цифры телефона – Сисин всмотрелся в цифры – 924 – сомнений не оставалось – это был служебный телефон Валентина.

Он дозвонился уже под вечер – не надеясь дозвониться – он сразу узнал его голос – и Валентин тоже узнал его голос – возникла заминка – Сисин сказал: – я хотел бы с вами встретиться – по срочному делу – пожалуйста – отлично! – сказал Валентин – давайте встретимся завтра на том же самом месте – а может быть, сегодня? – нет – сухо сказал Валентин – сегодня я занят – оставайся, сказал он, поковырявшись в сырой пизде – куда ты поедешь? – поздно – тут она-она признается ему, что она, видите ли, лунатик – брат ловит ее по ночам – Сисин испугался, что ему придется ловить ее в чужой миланской квартире – он деликатно вызвал такси, стараясь не обидеть – вокруг парка любовники сидели в машинах с возбужденно молодежными лицами – Валентин отвел его в ту же столовую снова есть макароны по-флотски – я был на кладбище – сказал он – Сруль и Цыпа! – он подмигнул – позвольте выразить вам мое соболезнование – в прошлый раз – волнуясь, сказал Сисин – выпредложили мне сотруд ничать – взамен на мою – скажем так – генеалогию – так вот – я согласен – прекрасно! – тихо воскликнул Валентин – Сисин взбесился – молчать! – Валентин застыл с макаронами возле рта – отныне вы мой мелкий подданный и подчиненный – прошептал Сисин – извольте слушать – я слушаю вас – сказал Валентин, не теряя чувства человеческого достоинства – отмените выброс из окна! – как отмените? – сделайте так, чтобы его не было – но он же был! – я приказываю вам весь этот макабр[31]31
  Ужас (фр.).


[Закрыть] отменить – технически это очень трудно – сказал Валентин – это ваши проблемы – пожал плечами Сисин – Валентин задумался – вы меня немножко пугаете – ворчливо признался он – мы же с вами, кажись, не отцов собрались воскрешать – одно другому не мешает – отрезал Сисин – с какого места отменить? – боясь сисинского всесильного гнева, деловито спросил Валентин – Сисин отпил яблочного сока из грязного граненого общепитовского стакана – я не знаю – сказал он – пусть упадет, но не разобьется? – предложил Валентин – остальное я беру на себя – давайте так – одобрил Сисин – Валентин достал из кармана знакомый блокнот – как же вы, однако, ее любили! – изумился он – я плакал над ее запиской – добавил он в скобках – я выучил наизусть – если бы ты – умолкаю! – закричал он, наткнувшись на сисинский взгляд – диктуйте! – в санаторию ее, в санаторию – замычал Сисин – в горы, к чертям собачьим, к Томасу Манну! – Валентин строчил – Сисин видел, как вонючка бежит через кафе – на радостях от встречи с Манькой – как мерзким светом любовного энтузиазма озарено его лицо – он поливает Сисина грязью по редакциям и издательствам – не в силах сладить с собственным чувством – в безумных мечтаниях переходит с Сисиным на «ты» – Манька для него всего лишь дама-ширма – на медвежьей шкуре предоставить себя в полное распоряжение Евгения Романовича – художником будущего способен стать только гомосексуал – так решили у них в кружке – остальные выпадут в осадок – конгресс в Амстердаме закончился королевским приемом – муссировалась роль России – а как бы вы отнеслись к такому предложению? – спросила Сисина королева – гостеприимные голландцы постановили передать старинную городскую башню семи русским творцам для занятий вольным сочинительством – Сисин сразу сказал, что она благодетельница – он бы с удовольствием приезжал в Голландию – коньками резать лед – все улыбались – кандидатура Сисина вызвала всероссийский протест – газеты разных направлений обосрали его с ног до головы – тем самым наконец прославили в отечестве – другие кандидаты на башню тоже почувствовали себя задетыми – Сисин был знаком с двумя претендентами – давнишними выходцами из подполья – когда-то они втроем ходили пить джин с тоником и есть филе с длинной зеленой фасолью – из одного посольства в другое – под вражескими взглядами милицейских охранников – потом уехали, а Сисин остался – голландцы предложили Сисину занять в башне трехкомнатную квартиру – Сисин обрадовался новой встрече с друзьями – одному он не сразу дозвонился – Рожнов отнесся к башне вяло – мокрицы поползут из этой банки – скривился академик – мокрицы – жены уже затеяли склоку, как делить башню – Берман вдруг заговорил тоном диктатора – темнил – хитрожопил – кутался в болезни – отмежевывался – никто не приехал – башня провалилась – Сара похожа на надувную куклу – и потому не хочется даже дотрагиваться до ее на вид вполне сносных и приличных грудей – все-таки башню в Амстердаме он переживал больше всего – не вышла голландская затея – нам предлагают башню! – бесплатно! – Рожнов излишне доверительно объяснял мюнхенскому официанту, что ему нужно: – отдельно водка – отдельно лимонный сок – а вот башню ему не нужно – Сисин кормил его ужином – получалось, что Сисин навязывается – как будто ему больше всех надо – и он сам себя записал в герои – башня сильно навредила развитию русского искусства – пошел играть в сквош – воняло потом – пыль столбом – голландцы парились в парилке – американцы – Сара даже не знала, что Миро не Жоан, а Хуан – и о Гауди впервые – услышала – паф! – Гауди был безвкусен, безобразен образцово – Сара любила бой быков – она знала: так полагается – любить бой быков – под вечер тореадоры уволокли ее на арену – она храбро махала тряпкой – оступилась – упала – корова пробежала мимо – утром он подрочился в ее присутствии – она говорит: ну, хватит, Сисин – сгубил Кавказ космополитку – смерть Сары взволновала весь мир – Сисин так переживал, что на ней не женился – она быстро стала любимицей всего мира – Сара! – ее фотография в траурной рамке висела в Спасохаусе – Сисина не допустили до гроба тупые, недоверчивые американские дипломаты, сошедшие с ума на security – но он нашел на них управу – поздно ночью проник в секретный морг на Грановского – наутро гроб вылетал в Аризону – откройте – я хочу ее видеть! – я хочу видеть мою невесту! – в плаще, с мокрыми волосами, слипшимися на лбу в наполеоновскую челку, с жалкой грузинской мимозой в руках – что значит невозможно?! – нет – я хочу ее поцеловать – нет! – Сисин размахнулся, чтобы ударить охранника, но вместо этого рухнул на каменный пол – даже русские газеты поместили растроганные некрологи – в вечерней программе «Новостей» сказали прочувствованные слова – показали портрет с веснушками – волевой нью-йоркский рот – милая! – я мог бы на ней жениться – если бы Сисин в те дни сказал, что он был ее любовником, никто бы ему не поверил – а ведь он был ее женихом! – весь мир оплакивал ее смерть – он жутко переживал – чего он медлил? – он даже забыл о своем избранничестве – под дождем мокли афиши с проектом русской башни – голландцы оглядывались – он ехал с королевским номером АА из королевского дворца – Берман только что сыграл Шуберта – перед тем они тихо перекусили в королевском дворце – Берман попросил плитку шоколада для увеличения энергии – шоколада во дворце не нашлось – Берман бранился – вы всегда с ним ездите? – спросила женщина-генерал в придворном мундире с юбкой – Сисина приняли за жену – по дороге назад Берман расхвастался – у него теперь друзья в каждой королевской фамилии – в Гамбурге, выступая перед журналистами, Сисин отстаивал дело своей безнадежной страны – председатель-немец дивился его оптимизму – после окончания подсел кто-то в черном костюме – давай на «ты»? – мы же ровесники – однолетки – к тому же я тоже матерщинник – век пизды! – ну, давай – кисло сказал Сисин – я помню твоего отца – он еще жив? – можно по-разному к нему относиться, но он не подмахивал американцам – давай все-таки на «вы» – предложил Сисин – я никогда не была в Восточной Европе – говорит горбоносенькая – дальше Югославии не заезжала – а для нас-то Югославия была раем – и для поляков – я помню в Польше – пришли югославы – и отрыгнули – объяснили – так модно: отрыгивать – поляки весело согласились – стали по очереди отрыгивать – у озера Комо в Белладжио он наткнулся на польскую вытечку[32]32
  Экскурсия (польск.).


[Закрыть] из Кракова – плохо оформленные мужчины с провинциальными усами Леха Валенсы фотографировались на фоне воды – для нас и поляки – паны – хорошо, что есть еще монголы – последний оплот – как хочется все уничтожить! – с вопросом – давно ли? – он думал: – Сисин – здешний, гамбургский, и собирался его уесть – но Сисин приехал только неделю назад – российский мидовец смолк – Сисин приехал неделю назад – от Маньки – которая неожиданно все простила – и принимала Сисина у себя на диванчике, который когда-то Сисину казался мечтой – вполне спокойно предложив ему приезжать, если он не будет при этом забывать подарочки – ну, вроде сигарет – пива – блузочек – свитерков – она рассказала страшную историю – через неделю после разрыва с Манькой Ломоносов находит себе австрийку с русскими наклонностями – та бурно бросается в любовь – забывает своего жениха – тот – ты представляешь – Манька улыбнулась гнусной улыбкой, спутницей сообщения о новой смерти – бросается из окна – что? – сощурился Сисин – Манька: – да-да – тоже из окна – дались им эти окна! – но Сисин думал о другом: – только одну неделю? – в этой истории, которую Манька преподнесла Сисину как вину за их несостоявшийся брак – и Сисин сказал: – только, пожалуйста, еще это на себя не вешай – не надо – и так достаточно – а все-таки в глубине души Маньке было приятно, что она способствовала смерти чужого австрийского жениха – в этой истории гораздо больше окна Сисина задела одна неделя – нет – безусловно, Ломоносов горевал – остались письменные свидетельства – но почему так мало, так неплодотворно? – неужели моя Манька стоит только одной недели?! – он промолчал – он лежал на диванчике, и Манька спросила – впервые за их отношения: – что это ты не ласковый?