Текст книги "Кольцо с сердечком (сборник)"

– Воспитанницу Машей зовут, ведь так?

– Вы с ней знакомы? – с надеждой в голосе спросила Михеева.

– Нет, не знаком, просто кое-что слышал о ней. И хотел бы узнать больше. Затем к Вам и приехал. Расскажите, пожалуйста, как эта девочка у Вас оказалась?

Немного подумав, женщина начала рассказ, но на этот раз была явно менее словоохотливой:

– У Машеньки трагически сложилась судьба с самого детства. Ей не было четырёх лет, когда она осиротела. Отец с матерью погибли страшной смертью, а бабушка, что проживала с ними, вскоре умерла от разрыва сердца. Воспитанием Маши занялась, было, её тётка. Но та, как оказалось, была не прочь по делу и без в стакан заглядывать. По этой причине должного внимания ребёнку не уделяла. Куда уж хуже, брала её с собой на вокзал, где просила милостыню. Вот почему девочке никак не с руки было в её доме оставаться. О беде узнала одна её родственница и попросила меня приютить сиротку. Девочка на пять лет моложе моего сына, и я решила, что им веселее будет вместе. Да и себе полагала вырастить помощницу. Значит, я и согласилась.

Маша отлично училась. Окончила сначала школу, потом медицинский университет в Ростове и стала провизором. Девять лет назад она уехала от нас, и некоторое время жила в Пятигорске, работала на фармацевтической фабрике. В отпуск приезжала ко мне. Но вот уже года три от неё нет никаких вестей – как в воду канула. Я очень тревожусь за неё. Как-то написала письмо на тот адрес, где она снимала комнату в Пятигорске. Хозяйка ответила, что Маша рассчиталась на фабрике и уехала. А куда – не известила.

– Я слышал, что у Маши был брат. Об этом вы что-нибудь знаете?

– Только то, что он умер ещё ребёнком. Маша никогда не хотела об этом вспоминать, сразу замыкалась в себе, если я начинала о нём выпытывать.

– Может быть, Ваш сын знает больше, ведь они вместе росли!

– Вряд ли. Боря никогда ничего от меня не скрывает. Сейчас он в школе, помогает там в работе краеведческого музея. Но потом собирался поехать в Недвиговку, к себе в дирекцию заповедника, там и заночует. Сказал – работы много, пробудет на хуторе несколько дней. Так что в ближайшее время Вы его дома не застанете.

Какая-то неуловимая мысль мелькнула в голове Сергея, но исчезла, не позволив на себе сосредоточиться. Прощаясь, он задал хозяйке дома последний вопрос:

– Скажите, Нина Макаровна, ведь Синявское – село не так уж велико. Вы случаем ничего не слышали о сыне писательницы Дороховой. Говорят, что он тоже где-то здесь проживал?

– Нет-нет, не слыхала, – заторопилась вдруг женщина. – Устала я, совсем с Вами заболталась. Наверное, и давление поднялось. Надо пойти прилечь, – буквально выпроводила она непрошеного гостя, суетливо замыкая за ним дверь на щеколду. О жерделях хозяйка даже не вспомнила.

– Надо же, какой неожиданный оборот! – пробормотал себе под нос Сергей, покидая двор Михеевой. – А наведаюсь-ка я, пожалуй, в школу…

Коридоры сельской школы, носящей номер 44, встретили Сергея непривычной тишиной, впрочем, совершенно естественной для летнего времени.

– А Борис Тимофеевич недавно ушёл, – огорчила посетителя вышедшая из кабинета, вероятно, заслышав посторонние шаги, статная женщина с убранной вокруг головы косой русых волос. – Он помогает нам в работе музея. Вижу, Вы – человек приезжий. Не желаете ли взглянуть на экспонаты?

Полагая, что один из лучших способов вызвать собеседника на откровенность – продемонстрировать глубокий интерес, Сергей охотно согласился осмотреть экспозицию.

Ему совершенно не пришлось притворяться – рассказ нежданного гида оказался действительно занимательным. Женщина не только прекрасно знала историю родных мест, но и умело, хорошим языком подавала информацию собеседнику.

– Всегда интересуются происхождением названия нашего поселения. Согласно одной из самых популярных версий, свою роль сыграло желание увековечить имя и память вице-адмирала Алексея Наумовича Синявина, радением которого в 1770 г. крохотный населённый пункт, именовавшийся тогда Слобода Милькова, был густо заселён. Правда, Борис Тимофеевич к этому толкованию настроен весьма скептически.

– А что, Борис Михеев работает в Вашей школе? – выбрал гость удобный для вопроса момент.

– Нет, что Вы! Он же сотрудник дирекции Археологического музея-заповедника «Танаис». Вы, конечно, слышали о раскопках памятника городища и некрополя – крайнего северо-восточного пункта античной цивилизации!

Ведь в наши дни – это один из основных научно-исследовательских, просветительных и музейно-педагогических центров на всём Юге России. Открытые раскопками участки древнего города составляют экспозицию под открытым небом. А наиболее заметные находки демонстрируются в исторической экспозиции музея. В музее-заповеднике создан уникальный «Зал амфорных эталонов», где собрано множество амфор с IV века до нашей эры до IX века современной эпохи, происходящих из Танаиса и его окрестностей.

– Чрезвычайно интересно! А как попасть в музей?

– Да ведь он совсем рядом! Всего пять минут на электропоезде. А можете взять такси. Уверена была, что заинтересуетесь!

– Вот Вы часто ссылаетесь на авторитет Михеева. Он что же, и в самом деле исключительно эрудированный специалист?

– Конечно! Борис Тимофеевич, выпускник исторического факультета Ростовского университета, уже пятнадцать лет изучает прошлое края. Да и в студенческие годы активно участвовал в этой работе.

– Ну да, кому как не уроженцу Синявской сопутствовать землякам в постижении хода развития родного края!

– Знаете, – на лице женщины отразилось смятение, – тут мы затронули проблему деликатную. Даже не знаю, вправе ли я касаться этой темы…

Дело в том, что Борис Тимофеевич – не родной в семье Михеевых. И он не является уроженцем здешних мест, но привезён к нам ещё в младенческом возрасте. Подробности мне неизвестны. Как завуч, знаю только сам факт от классного руководителя Бори, Зои Петровны. Она на пенсии, и в меру сил помогает в храме Отцу Николаю.

– Вот, кстати, о храме! – умышленно ушёл от щекотливой темы Сергей, получив важный ориентир для продолжения расследования. – Когда я шёл от станции, впереди заметил зелёные купола. Это и есть та церковь, о которой Вы упомянули? Хотел бы побывать в ней.

– А Вы – человек верующий?

– Признаюсь, как и большинство моих сверстников, рос безбожником. Именно так, не атеистом – потому как атеизм, по моим представлениям, тоже вера, правда, специфическая, ущербная. Уверовал позже, в Чечне. Тогда при штурме Лысой горы в Бамутском районе, когда нас окружили, вспомнил я о Боге, и Он меня не оставил. Так что теперь могу себя характеризовать как верующего, православного человека.

– Со дня освящения нашему храму недавно исполнилось две сотни лет. Как и полагается быть в казачьей станице, построили его на центральной площади, у сельского рынка.

Это одна из немногих церквей, что не закрывалась даже в безбожные годы, поэтому она известна среди верующих Ростовской-на-Дону епархии как место особенное – намоленный храм.

Вам непременно следует помолиться в нём главным святыням – иконе Божией Матери Троеручицы и храмовой иконе Всех Святых, которая несколько лет назад начала мироточить перед большими праздниками.

Пережив трудные времена, благодаря многолетним хлопотам и стараниям настоятеля, священника Николая, теперь храм возрождается в своем прежнем благолепии.

Поблагодарив гостеприимную работницу школы, Сергей по Будённовскому спуску вышел к центральной площади. Слева, за двухэтажным зданием Администрации, разместившейся в казачьем курене, открылись белёные стены храма.

…Груз трудовых лет до такой степени согнул Зою Петровну, что естественным положением верхней половины тела сделалось едва ли не параллельное полу. Для того чтобы снизу вверх взглянуть в лицо неожиданному собеседнику, старой женщине пришлось сильно повернуть в бок шею. На Сергея с интересом смотрели ясные василькового цвета глаза умудрённого жизнью человека. Она с готовностью помогла паломнику освоиться в храме, благочестиво подождала, когда подойдя к иконе Богородицы, тот осенил себя крестным знамением, поклонился, зажёг от соседней и поставил в подсвечник свечу, шёпотом произнося слова молитвы…

Дабы не мешать беседой Отцу Николаю, невысокого роста благообразному седобородому старцу, наставлявшему окруживших его прихожан, бывшая учительница предложила выйти во двор. Там, усевшись в тени на скамеечку, гость прямо указал причины своего появления в Синявском и попросил помочь свести концы с концами в поисках сына Анны Дороховой.

Зоя Петровна оказалась словоохотливой и доброжелательной, но первым делом всё же поосторожничала:

– Прежде чем рассказать о Борисе, Сергей, я хотела бы увериться в том, что пожаловали Вы не со злыми намерениями. Это – очень приличный человек, и вольно либо невольно причинить ему вред мне бы не хотелось. Думаю, Вы это понимаете!

– Мы с шефом пытаемся разобраться, не имело ли место злодейское вмешательство в историю гибели матери Бориса, только и всего. А хороший человек, ну никак не может быть к этому причастен, согласитесь!

– Ладно, слушайте, как всё было. Бориса привёз в село писатель, Семён Дорохов, личность нам известная не только по литературным трудам. Сам он родом из Таганрога, но часто бывал в Синявском, ведь здесь проживает его двоюродная сестра, Нина Михеева. Кстати, в девичестве она тоже Дорохова. Мы с ней соседи. Поначалу вздорные люди шушукались, что ребёночка прижил с какой-то возлюбленной сам писатель. Но вскоре и им самим подобные разговоры стали казаться полной чепухой – не такой это был человек, чтобы шашнями заниматься!

Ко времени появления Бориса Нина уже овдовела, и было ей под сорок лет. Хлопотами Дорохова оформили усыновление и в метриках записали мальчика как Бориса Тимофеевича Михеева. Писатель очень о ребёнке заботился, когда не мог навестить лично, присылал подарки, да и деньгами родственницу поддерживал.

Рос Борис смышлёным, пытливым. Я вела их класс с первого года по пятый и была им очень довольна. Однажды, уже пятиклассником, обескураженный Боря сообщил мне, что у него появилась вторая мама и сестрёнка Маша. Я выпытала у соседки, что всё это значит. Та поведала, что из Москвы внезапно нагрянула Анна Дорохова с семилетней девчушкой-сироткой, племянницей мужа. Анна внесла сумятицу в жизнь мальчика, зачем-то открыв тому тайну его рождения. Наверное, её можно понять – других детей по каким-то причинам у неё не было, вот и тосковала по первенцу.

Погостила Дорохова недолго, дела домой позвали. Больше она у нас не появлялась, но деньги на содержание детей, соседка рассказывала, присылала регулярно.

Боря с Машей росли – не разлей вода. Постепенно дружба переросла в большое чувство. Мы были уверены, что они создадут семью. Но случилось иначе – окончив учёбу в институте, Маша вдруг уехала. Что там у них не сладилось, гадать не стану. Только для Бориса это оказалось полной неожиданностью. Несколько раз он ездил к ней в Пятигорск, когда узнал, что она там устроилась, только всё оказалось зря. Слышала я, будто Маша вышла замуж. Вот, собственно и всё.

А Вы, Сергей, с Борисом-то взяли бы, да поговорили откровенно! Он прямой человек и правильный – лукавить не в его привычках.

– Да, пожалуй, я так и поступлю. Спасибо Вам, Зоя Петровна за помощь.

…Однако застать Бориса Михеева в дирекции музея-заповедника не получилось. Оказалось, что тот оформил отпуск без сохранения заработной платы и срочно по личным делам выехал в Москву. Сергею ничего иного не оставалось, как поспешить вслед за ним.

* * *

– Перво-наперво следует получить информацию из Пятигорска о замужестве таинственным образом исчезнувшей из поля зрения земляков Марии Хлустовой. Мне отчего-то кажется, наши усилия по её розыску не станут пустой тратой времени. Предчувствие, если желаешь! Параллельно будем искать встречи с её несостоявшимся суженным Борисом Михеевым-Дороховым. Если прав Давид Таникадзе, то сын Анны Семёновны в это самое время вполне может заниматься оформлением документов о наследовании особняка, – Смыслов, рассуждая вслух, машинально чертил схему на листе бумаги.

– Хорошо, шеф! Я немедленно свяжусь с одним приятелем – он в ставропольской полиции служит. Думаю, о Марии будет к вечеру информация. А сам отправлюсь в посёлок, где дом Дороховой, потолкую с охраной. Авось, что и надыбаю.

– Вот и отлично. Я же тем временем потревожу нашего заказчика. Созвонюсь и напрошусь на визит в столь элитарную клинику. Не из праздного любопытства, конечно. После твоего успешного вояжа на Юг появились к нашему эскулапу вопросы.

…Лечебное учреждение, принадлежащее Хлустову, размещалось в типовом блочном здании о четырёх этажах. Внешне об особом статусе клиники свидетельствовало чугунное ограждение в полтора человеческих роста и облицованный туфом пропускной пункт у ворот, где вежливо-внимательный постовой в униформе, изучив положенное уставом караульной службы время, содержание паспорта посетителя, указал Смыслову верный путь в административное крыло здания.

Внутреннее убранство клиники оказалось куда привлекательнее наружного облика. Мрамор, зеркала, справочные электронные терминалы для пациентов.

Хлустов встретил детектива, выйдя в обширную приёмную в безукоризненно чистом голубоватом халате поверх дорогого костюма, и жестом пригласил в кабинет.

– Можете уже что-то сообщить по делу? – сухо осведомился он, предлагая гостю кресло. – Кофе, чай?

– Не откажусь от чашечки «капучино». – Смыслов выдержал паузу, пока хозяин кабинета сделает распоряжения относительно кофе. – Что же касается нашего дела, то могу доложить об исключении одного из основных фигурантов, а именно господина Гольцова, из числа потенциальных виновников смерти Вашей бывшей супруги. Уж ему-то эта трагедия пошла лишь во вред. Можно утверждать, что этот человек с уходом из жизни Анны Дороховой утратил почву под ногами. Подробности изложим в письменном заключении, которым мы с партнёром, как правило, отчитываемся перед клиентом по завершении расследования.

– Так что же, Вы склоняетесь к мнению, что смерть Анны была случайностью?

– Пока не берусь утверждать категорически. Мы продолжаем работать. Именно по этой причине я Вас и оторвал от дел. Скажите, Вам известно, что Мария, дочь Вашего младшего брата и Борис, сын Дороховой, росли и воспитывались вместе?

– Да, мне следовало бы предвидеть, что Вы докопаетесь до этого обстоятельства. Однако какое отношение к делу оно может иметь? Уж кто-кто, а дочь брата, ни в какой мере не могла быть заинтересована в гибели Анны.

– Даже будучи невестой Бориса? А его возможность получить наследство и пользоваться им, будучи законной супругой?

– Мария не являлась невестой Бориса. И не хотела быть его женой, по крайней мере, об этом я слышал от неё. Сказать откровенно, я также не желал их сближения. По ряду причин, не имеющих отношения к делу. Так, по личным мотивам. Она вышла замуж за другого человека, о чём меня известила. Даже приглашала на свадьбу в Пятигорск, но дела мне не позволили поехать. Кстати, та пригласительная открытка, что я получил по почте, была последней весточкой от племянницы. Не сочтите меня чёрствым по отношению к родственникам, но на сантименты времени мне не хватает. Вечно занят!

– А что всё-таки произошло с Вашим племянником Мишей?

– Мальчик был очень непоседлив и подвижен. Он всегда шалил и, как результат, свернул себе шею, скатившись кубарем с крутой лестницы на даче отца Анны. Это случилось первого января 1984 года. Мы с Анной были ещё женаты и встречали в семейном кругу Новый год в Переделкино. Детишки были с нами.

Поймите правильно, мне трудно вспоминать о том трагическом происшествии, вновь переживать весь ужас случившегося… Давайте на этом завершим нашу беседу. Надеюсь, Вы узнали от меня что-то полезное для расследования.

Простившись с профессором, Смыслов вернулся домой и до приезда помощника постарался уложить в систему всё, что стало ему известно за последние дни.

Картина и в самом деле складывалась довольно неординарная: два падения с лестницы со смертным исходом в одной семье – совпадение или… или закономерность? Если принять второй вариант, то смерть Анны Дороховой – результат чьих-то целенаправленных действий. В таком случае, Анатолий Петрович Хлустов прав, и надо искать преступника. Впрочем, не этим ли мы с помощником и занимаемся последнее время, пусть даже с большими сомнениями первоначально, но приняв версию заказчика?

* * *

…Из коттеджного посёлка Сергей вернулся не с пустыми руками.

– Судя по всему, Борис действительно оформляет вступление в наследство. Сегодня он зачем-то посещал дом матери, и мы с ним лишь немного разминулись.

Да-да, верно понимаю Вашу улыбку. У врат райского уголка, где нашлось место для дома Дороховой, сегодня действительно совершенно случайно дежурит мой сослуживец по Кавказу. Предупреждаю вопрос. Нет, в военное время нам не доводилось встречаться, но что мешает проникнуться симпатией друг к другу, вспоминая боевые денёчки и отцов-командиров?

От нового знакомого я узнал, что охраны в особняке теперь нет, а вот горничная Дороховой регулярно там появляется – всё время после гибели хозяйки она получала положенное жалованье от наследника за поддержание порядка в доме.

Мне показалось правильным не вступать с ней в контакт, во всяком случае, до тех пор, пока мы не пообщаемся с Борисом Михеевым. А вот для него я на контрольно-пропускном пункте оставил записку такого содержания, что прочитав, он обязательно позвонит нам.

Удивляюсь, что молчит Ставрополь, наверное, своих дел невпроворот. Ладно, дождёмся утра. Тогда сам потревожу звонком боевого друга!

…Следующий день преподнёс детективам настолько важную информацию, что такие весомые понятия, как, например, наследство или профессиональная зависть отодвинулись на второй план, пропустив вперёд в качестве основной версии месть.

Ставропольский товарищ Сергея сообщил, что Мария Хлустова при вступлении в брак взяла фамилию Лемехова, что дало основания помощнику, не в меру горячась, доказывать шефу необходимость немедленно отправиться на встречу с горничной.

– Это надо же! Дипломированный провизор инкогнито работает прислугой в доме у своей почти что родственницы. Наверняка надумала опоить хозяйку чем-то специфическим и сбросить вниз. А так, что бы ей бросать стерильную работу в Пятигорске ради мытья полов у богатеньких, пусть и в Москве!

– Охлади пыл, Сергей! В наше славное время и не такое бывает. Молодое население страны всё более напоминает мне идолопоклонников, божество которых – удовлетворение несбыточных потребностей любой ценой. Пусть для трезвого взгляда невозможность исполнения желаний очевидна – они всё равно с упорством умалишённых всеми правдами и неправдами станут стремиться на свою погибель к «центрам комфортной жизни», значит – в первую очередь в столицу. Да ты и сам наверняка это замечаешь! Возможно, служить прислугой в богатом столичном доме экономически более привлекательно, чем работать по профессии на небольшой провинциальной фабрике. А гордость – она ведь присуща не каждому.

Нет, только не подумай, будто я исключаю напрочь твою правоту. Что касается отравления – ты же знаешь, вскрытие ничего подобного не показало. Но вариантов может быть масса. Например, каким-то образом вывести человека из себя и в удобный момент подбросить под ноги банановую кожуру.

Кстати, в этом что-то есть! Надо бы проверить одну вдруг пришедшую в голову идею. Скажи-ка, друг ситный, нет ли среди обширных твоих знакомств шустрого оперативного работника, способного за небольшой гонорар выполнить некое деликатное поручение?

Найдётся? Вот и отлично! Пригласи его срочно приехать к нам, а после инструктажа отправитесь вместе в осиротевший особняк. Ты понимаешь, что твой товарищ, точнее, его служебное удостоверение, требуется лишь для придания визиту официального статуса. Заодно познакомишься с Марией Лемеховой. Но смотри – не более того! Никаких вопросов по существу пока не задавай! Да, вот ещё что! Имей в виду, что ваше посещение обязательно должно пройти в отсутствие нового владельца дома – лишние глаза ни к чему.

…Знакомый Сергея, Феликс, оказался смышлёным молодым человеком, которому не пришлось долго объяснять задачу. Посовещавшись втроём около получаса, заговорщики разделились. Сергей с Феликсом отбыли на объект, а Андрей Павлович углубился в «Алхимию слова» Яна Парандовского, книгу, которая вот уже четыре десятка лет, как он утверждал не без некоторой доли кокетства, «избавляла его от навязчивого периодами желания корпеть над мемуарами и тем самым занять достойное место в строю графоманов».

Вечером Сергей вернулся к шефу весьма довольным:

– Операция прошла, как по маслу! Пока Феликс под бдительном присмотром сопровождавшей его Лемеховой шарил по закоулкам в поисках мифического злоумышленника, следы которого якобы ведут в особняк, я, дабы не скучать, ожидая в холле их возвращения, тихонько поднялся на второй этаж и сделал соскобы с верхних ступеней лестницы, как Вы и велели, у самой стены. Но, скажу я Вам, Мария Лемехова ничуть не соответствует тому образу Маши Хлустовой, который я составил по фото из Синявской. В этой коротко остриженной черноволосой особе, резкой и циничной, даже мой профессиональный взгляд не смог найти черт, напоминающих то юное существо с кудряшками! Куда уж Дороховой было опознать её спустя столько лет!

А материал с пола вот тут, в пакетике, – продемонстрировал помощник добычу. – Дальше что делать с ним?

Смыслов молча сгрёб пакетик со стола и удалился в ванную комнату. Через пару минут он вернулся удовлетворённым:

– Что ж, идея оказалась плодотворной, не зря вы с Феликсом мистифицировали нашу Машу. Итак,… – звонок телефона не дал договорить, и он снял трубку.

– Частный сыщик Смыслов, чем могу быть полезен? А, вот оно что, рад вашему звонку, Борис Тимофеевич. Встретиться Вам со мной не просто желательно, а крайне необходимо. Чем скорее, тем лучше! Будет замечательно, если Вы приедете к нам не один, а вместе с Марией. Вот и хорошо, до встречи через два часа. Ничего, что час поздний. Уверяю Вас, этой встречи мы долго ждали.

Положив трубку, Смыслов повернулся к Сергею:

– Вот и всё. Очень скоро суть дела окончательно прояснится. Я так думаю. Не выпить ли в ожидании развязки по чашечке кофе?

* * *

Посетители не заставили себя ждать, явившись даже несколько ранее оговорённого времени. До какой же степени разными могли стать два человека, которым длительный промежуток времени суждено было жить под одной крышей! Не только внешне, что не могло бы вызвать удивления, но и характерами, манерами.

Худощавая, стремительная в движениях Мария лидировала в дуэте. До времени располневший, с глубокими залысинами, в огромных роговых очках на мясистом лице, Борис казался рядом со спутницей неуклюжим и нерешительным.

– После неожиданного визита полиции по надуманному поводу, – метнула Мария выразительный взгляд на Сергея, – я сразу заподозрила неладное. А потом приехал Боря и показал записку, оставленную для него в охране. Тогда стало совершенно очевидно, что Вы до всего докопались, – женщина сразу взяла инициативу в свои руки, едва присутствующие расселись по креслам в кабинете Смыслова. Чувствовалось, что она настроена по-боевому, и скрывать ничего не намерена.

– Она наконец-то получила, что заслужила! Двадцать семь лет я ждала этого дня. Понимаете, вся моя жизнь, все помыслы были нацелены на то, чтобы отомстить убийце брата.

– Ваш брат Миша погиб от несчастного случая! – прервал монолог Лемеховой детектив. – Он же упал с крутой лестнице на даче в Переделкине, не так ли?

– Упал, но не сам! Это она нарочно столкнула Мишу.

– С чего Вы это взяли, ведь Вас не было рядом!

– В том-то и дело, что я всё видела своими глазами через щель между дверью и косяком. Мы пришли с гулянья, поднялись наверх. Я вошла в комнату, чтобы переодеться, а Миша расшалился и рвался ещё погулять. Затаившись в углу, я наблюдала за происходящим. Сначала Анна довольно громко бранила брата и за руку пыталась втащить его в детскую, но он упирался. Тогда она, сильно разозлившись, толкнула его вниз с криком: – «Ну и убирайся, можешь вообще не возвращаться с улицы и ночевать там с собаками!»

От неожиданности он кубарем скатился по ступеням, разбил голову в кровь и свернул себе шею. Анна не сразу поняла, что мальчик умер, и ненадолго ушла в свою комнату. Потом снова вышла на площадку и, заметив его лежащим без движения, сильно испугалась, начала кричать и звать на помощь. Только тогда я вышла из своего убежища и спустилась на первый этаж к братику. Подле него уже суетились Семён Вениаминович и дядя Толя, папин старший брат. Именно тогда Анна и предала огласке придуманную ей версию о случайной гибели Миши в её отсутствие. Ещё бы, писательница! Горазда выдумывать. Меня же никто не расспрашивал о случившемся, полагая, что я не могла видеть, как всё произошло. Вскоре пришли доктор и милиционер. Потом из Москвы приехали ещё какие-то люди. До вечера в доме не прекращалась суматоха. Я всё надеялась, что кто-нибудь сообразит поговорить со мной, но этого не случилось. Посторонние разошлись, Мишу увезли.

Первую ночь я совсем не спала, плакала, жалея братика. Именно тогда я и дала себе слово отомстить за него. И, поверьте, сделала бы это, сколько бы ни пришлось ждать! Каким образом – другой вопрос. Вы понимаете, мне, дипломированному провизору, не составило бы труда дать Анне с едой комбинацию каких-либо снадобий из её же аптечки, что привело бы к летальному исходу. Слишком лёгкая это была бы для неё смерть! Мне хотелось, чтобы в последние минуты жизни она вернулась бы на много лет назад и пережила тот же ужас, что и погубленный ей ребёнок.

– И Вы с вечера, когда все улеглись спать, намазали верхние ступени лестницы густым мыльным раствором, – подсказал Смыслов.

– Нет, Маша тут ни при чём, – неожиданно высоким для тучного тела голосом вскричал второй посетитель. – Это я, я всё придумал, сам и осуществил!

– Боря, помолчи лучше, куда тебе! – обрезала Лемехова. – Да, Вы правильно догадались, Андрей Павлович. Всё именно так и было. Мне оставалось только после отъезда Бориса пройтись влажной тряпкой по полу. Когда же хозяйка собралась сойти вниз, я открылась ей, обвинив в убийстве брата. Та опешила, засуетилась и, поскользнувшись, не сумела устоять на ногах. Вот, собственно и всё. Дальше – делом техники было тщательно протереть подошвы обуви, что была на Анне в момент падения, и несколько раз хорошенько вымыть пол, что входило в мои обязанности и ни у кого не могло вызвать тени подозрения. Наверное, немного мыла всё-таки осталось на ступенях, раз Вы сообразили, что Дорохова убилась неслучайно. Впрочем, это не так уж и важно – ведь цели своей я добилась!

– Не могу поверить, что сына Анны Дороховой Вы сделали сообщником, прельстив возможностью получить наследство! Я – прав?

– Тут всё гораздо сложнее, – вступил в разговор освоившийся, наконец, в непривычной обстановке Борис. – До двенадцатилетнего возраста я и не предполагал, будто проживаю не в своей родной семье. Точнее, что я приёмыш. Лучше бы мне этого не знать совсем, настолько факт сей осложнил дальнейшую жизнь. Это позже случилось, когда мы с Машей решили навсегда быть вместе, пожениться, то есть. Я решил, что не имею права таить от невесты историю своего появления на свет, тем более, что с моей биологической матерью они были знакомы – ведь именно Анна Дорохова и привезла Машу к нам, в Синявское.

Сказать, что узнав правду, Маша сильно расстроилась, было бы слишком мягко. Она восприняла известие как личную трагедию, обстоятельство, разлучавшее нас навсегда. Именно тогда, не сообщив нам о своих намерениях, Маша, можно сказать, спешно бежала из Синявского.

Я наводил справки, где только мог, искал её следы. Наконец поиски увенчались успехом, и я отправился в Пятигорск. Мы встретились. Объяснились на квартире, что Маша снимала там. Оказалось, что за непродолжительный отрезок времени, что мы жили порознь, она успела выйти замуж за нелюбимого человека, сотрудника охраны той фабрики, на которой они оба работали с единственной целью – изменить фамилию.

Лемехов относился к своему очередному браку как к событию заурядному, потому не стал чинить препятствий к разводу.

Я сумел доходчиво втолковать Маше, что не питаю ни только сыновних, но и просто человеческих чувств приязни к родившей меня женщине, как, впрочем, и она к случайному плоду грешков молодости. Мне было известно, что, когда скрывать беременность уже не было возможности, Дорохова самостоятельно попыталась избавиться от плода, но сделала попытку неловко, применив горячую горчичную ванну. В результате она навредила и себе, а мне с первых же дней жизни сопутствуют опустошающее душу ощущение никчёмности, ненужности и врождённый сердечный недуг, набирающий силу и практически неизлечимый в моих жизненных условиях…

– О наследстве, которое Вы упомянули, он даже не помышлял. Содержание завещание Дороховой стало известно Борису совсем недавно – ему написал нотариус, – вновь вниманием завладела Мария Лемехова. – И, признаюсь, то письмо оказалось крайне своевременным. Борис не просто тяжело болен, он медленно умирает, и сколько ему осталось жить без квалифицированного хирургического вмешательства – никому не ведомо. Это обстоятельство ещё более укрепило меня поспешить с осуществлением плана мести – в отличие от Бориса кое-что о намерениях хозяйки в отношении имущества мне было случайно известно.

Теперь, продав дом, он получит достаточно денег, чтобы оплатить сложную операцию, которую ему предложили сделать в Израиле. Кстати, покупатель уже имеется, и аванс внесён не далее как вчера.

Вот и вся наша история. Прошу учесть только, что Борис никакой роли в смерти Анны Дороховой не играл. Весь сценарий придумала я сама, пьесу разыграла как по нотам, а теперь одна готова ответить за содеянное, – решительным жестом пресекла женщина попытку своего спутника вмешаться в разговор. – Я одна! – повторила она вновь. – Думаю, теперь Бориса можно отпустить домой, а Вы вправе вызвать полицию. Не сомневайтесь, от своих слов я не стану отказываться.

– Ну, с этим-то можно и не торопиться, – ответил на пылкую речь Смыслов. – Ситуация прояснилась, но, скажу откровенно, делать резких движений я не готов. Чтобы моя позиция, надеюсь, коллега её разделяет, была понятной, считаю необходимым информировать гостей о том, что разбираясь с этой запутанной историей, мы выполняли заказ э…э…э, одного неизвестного вам частного лица. По этой причине, многоуважаемая Мария, пусть именно эта персона и определяет Вашу участь. За сим, мой помощник проводит вас обоих до такси, которое сейчас же и вызовет…