Текст книги "Школа наемников"

– Возьми на полке чистую одежду, – донеслось из коридора.

Наплескавшись, Лекс развязал вещмешок. Надо же! Черная майка и брюки, ремень с эмблемой Омеги. Облачался он с удовольствием, еще не веря в удачу. Слишком часто в последнее время жизнь подкладывала свинью. Только расслабишься – получай. Только голову поднял – бах по затылку! Если все хорошо, зачем конвойный в коридоре?

– Готов? – крикнул сержант.

– Так точно, – по привычке откликнулся Лекс и, глядя на заросшего себя в осколке зеркала, улыбнулся фирменной кривой ухмылкой.

Сержант отвел его в пустую комнату с единственной кроватью и сказал, перед тем как запереть дверь:

– Любые контакты запрещены. Все, что ты видел на Полигоне, является секретной информацией. Понял?

– Так точно, – вяло ответил Лекс и растянулся на кровати, наслаждаясь чистым телом, удобной постелью.

На тумбочке исходила запахом еда. Собрав волю в кулак, он рывком поднялся и опустошил миску, вымазал остатки хлебом и выхлебал молоко. Голова отяжелела, мышцы налились свинцом. Лишь сейчас Лекс заметил, что его трясет от усталости. Что будет завтра – плевать. Хоть расстрел, хоть четвертование. Он подумал, что если прямо сейчас не уснет, то не доживет до утра.

* * *

Прогудел сигнал. Лекс вскочил с кровати и, не до конца понимая, что происходит, заметался по комнате. Утро. Сигнал. Построение? Выглянул в окно: солнце еще не взошло над горами.

Полигон. Испытание. Артур. Сон?

…Пистолет, брошенный в пыль. «Мы поможем» и гронги в тени камней…

Для кого гудок? Для младших курсов? Щелкнул замок – в проеме двери возник вчерашний конвойный.

– Готов? Быстро в душ – и на построение.

Лекс не поверил своим ушам: на построение? Его – на построение? Сердце пропустило несколько ударов. Ославят перед сокурсниками и в лучшем случае изгонят, в худшем – расстреляют.

– В душ бегом! Время! – гаркнул сержант.

Лекс умылся, почистил зубы, пригладил торчащие волосы и как смог расправил помятую одежду. Каков боец, такова и форма. Вытерев лицо, зашагал за сержантом. Шлем и ботинки Лексу не выдали, и он клацал по мраморному полу стальными набойками.

На плацу суетились курсанты. Лекс притормозил, ему захотелось повернуть назад, но он пересилил малодушие, занял свое место и вытянулся по стойке «смирно». Он сжимал дрожащие руки в кулаки и старался не смотреть на сокурсников. В бок легонько толкнули – Лекс вздрогнул и зашипел на Эвана, тот отшатнулся:

– Что с тобой?!

Отвечать Лекс не стал, окаменел, завидев командира-наставника. Прозвучал последний сигнал – курсанты подтянулись и вздернули подбородки. Андреас окинул взглядом учеников, никого не выделяя.

– Здравия желаю, курсанты!

Грянуло приветствие.

– Для двоих из вас испытание закончено, – заговорил Андреас, вышагивая перед строем. – Кто-то справился лучше, кто-то хуже. На вас возлагались большие надежды. – Он заглянул в глаза Лексу – тот готов был под землю провалиться. – И вы их оправдали. Или не оправдали. Остальным выпускникам предстоит финальное собеседование по итогам зачистки местности на Полигоне.

Лекс покосился на Кира, тот обливался по́том, уголок его глаза дергался.

– Здравия желаем, генерал Бохан! – грянуло второе приветствие, Лекс подхватил его, сообразив, что явился сам генерал, а он даже не заметил.

Генерал отечески улыбнулся:

– Испытания были разные для двух групп. Ведение боя в ситуации, максимально приближенной для первой группы – к безвыходной, для второй – к реальным условиям Пустоши. Как вы поняли, задания разные по сложности. У первой группы, признаюсь, нам был важен не столько результат, – (Лекс сглотнул), – сколько организаторские способности курсантов, смекалка и воля к победе. Курсант Кир!

Все скосили на него глаза. Кир, белый как простыня, шагнул вперед и замер под взглядом генерала.

– Как вам, наверное, говорили, Полигон контролируется. У нас везде свои люди. Но для вашего же блага пришлось солгать, что проваливший испытание останется там навсегда. Это не так. Курсант Кир проявил себя как целеустремленный боец, которого ничто не может сдвинуть с пути. Курсант, ты прошел испытание с отличием, получаешь звание лейтенанта и взвод в подчинение с возможностью самоличного отбора бойцов. Вернуться в строй!

Кир шагнул назад, теперь у него дергался не только глаз, но и губы, а по щеке скатывалась слеза.

– Курсант Лекс!

Шагнуть вперед, смотреть генералу прямо в глаза, не дергать бровями, губами и другими частями тела. И так опозорился дальше некуда.

– Я уже говорил, что ситуация была максимально приближена к безвыходной и результат для нас не так уж важен. – (Лекс сжал челюсти.) – Но тебе удалось доказать обратное и не только взять высоту, но и собрать полноценную команду.

Свалился камень с плеч и покатился, покатился с обрыва. А следом полетели сомнения, страхи…

– Кроме того, – продолжил генерал, – ты проявил себя как истинный офицер, а истинный офицер должен заботиться о своих людях, тогда он будет любим и уважаем. Поскольку лейтенант Лекс справился с заданием с отличием, он получает в подчинение взвод с возможностью самоличного отбора бойцов. Кроме того, офицер Лекс сам имеет право выбрать гарнизон, где ему предстоит служить.

Генерал еще что-то говорил, но Лекс не слушал, в голове пульсировало «лейтенант», «офицер», и это после того как он себя уже похоронил.

Поочередно вызывали курсантов, распределяли по гарнизонам и назначали день собеседования – большинству предстояло стать младшими лейтенантами. Лекс недосчитался Гая и Юлика. Поглощенный страхами, забыл о лучшем друге! Да и сейчас, ошарашенный, не особо мог рассуждать. Ему казалось, что от радости он сейчас взорвется.

Сначала генерал поздравил выпускников, напомнил, что офицеры – цвет человечества, на их плечах лежит ответственность за всех людей и только они смогут вернуть цивилизации былое величие. Лекс ощутил себя частью огромного, совершенного организма. Он сумел. Он – достоин!

Ветер трепал волосы, гладил по щекам. Вчерашние мальчишки, раздуваясь от гордости, вытянулись по стойке «смирно».

Когда прозвучало долгожданное «вольно», Лекс, пошатываясь, побрел на плац, сел на землю и бездумно уставился перед собой. В голове звенела пустота. Поглощенные собой сокурсники его не замечали, проходили мимо.

– Лекс! – позвал Андреас, и курсант обернулся. – Я ни на миг в тебе не усомнился! Ты – мой лучший ученик… Чего такой кислый? – Наставник уселся рядом.

– Да что-то не верится. Я приготовился к… хм… расстрелу.

– Видишь, как оно… Куда служить поедешь? Домой небось?

– Нет у меня дома… Командир-наставник, а что с Гаем? Его разжаловали?

– Почему же? – Андреас улыбнулся. – Вы очень ценны, мальчики. В вас слишком много вложено труда. У Гая тяга к знаниям, но нет таланта убийцы, он останется здесь, будет изучать какую-нибудь дисциплину и учить подрастающее поколение. Если не захочет преподавать – будет работать инженером, механиком… Даже если бы он убил противника, я бы оставил его здесь, я же вижу, какие вы! И что вы с Киром далеко пойдете – не сомневаюсь. Идем, у меня для тебя кое-что есть.

Лекс потащился за Андреасом, он еще не переварил случившееся и соображал с трудом. Миновали казарму, спустились в подвал. Прежде чем открыть ржавую дверь, Андреас сказал:

– Мне подумалось, что это тебя обрадует. Считай, подарок от меня.

Скрипнули петли, распахнулась дверь… Прямо на полу, скрестив ноги, сидел Артур. Тряхнул головой, встал, глянул с превосходством и бросил:

– Почему сразу не прикончил?

Лекс недоуменно захлопал глазами.

– Хочешь – отпустишь его, хочешь – будет твоим первым бойцом. – Андреас понял, что момент деликатный, и зашагал к лестнице.

– Спасибо, – бросил ему вдогонку Лекс и улыбнулся от уха до уха.

Артур, похоже, был не рад, набычился, подобрался. Сообразив, что земляк подозревает его в чем-то скверном, Лекс сказал:

– Я обещал тебя вывести, помнишь? Похоже, мне это удалось.

– Хочешь сказать, что я свободен?! – Артур вытаращил глаза.

Лекс кивнул. Артур хлопнул себя по щекам и засмеялся, замотал головой:

– Совсем свободен?

– Да.

– Вот же! – Артур вскочил. – Друг, спасибо! А я уж думал, хана мне. Чуть не повесился, честное слово!

– Я тоже думал, что мне конец. Я ж приказ нарушил, когда тебя вытащить пытался, уж и не мечтал в живых остаться… Идем отсюда, тут воняет, да и ты… воняешь. Хоть помоешься.

Андреас ждал на улице, оценивающе оглядел сияющего Артура и сделал суровое лицо:

– Отведите рекрута в душевую, лейтенант, негоже в таком виде расхаживать по Цитадели. И форму выдайте.

Улыбка сползла с лица Артура, он покосился на Лекса. Поняв, что ситуация в его руках, тот напустил на себя серьезный вид и указал на казарму. Артур понял без слов.

– Я ослышался или он сказал «рекрут»? – спросил он на ходу.

– Забыл тебе сказать… Я могу набирать людей под свое начало.

– Предлагаешь мне идти в наемники?

– Твой ответ? Мы едем служить домой. Это твой шанс. Хочешь отомстить тем, кто отца убил?

– Спросил тоже! – Голос Артура зазвучал громче, в глазах заплясали искры, и походка стала танцующей.

– Не думай, что это будет просто, – буднично предупредил Лекс. – Я-командир и я-товарищ – два разных человека. Из рекрутов половина отсеивается, причем большую часть этой половины приходится отстреливать. Ты уверен, что хочешь в наемники?

Перед входом в казарму Артур притормозил, обернулся и, рассмеявшись, схватил Лекса за плечи:

– Если бы у мертвеца спросили, хочет ли он жить… Я себя похоронил, дружище, причем не один раз! Это для меня подарок! А потом честь свою похоронил. И Нику, жену, похоронил. А ты дал мне надежду.

Глава 24
В гарнизон!

– Р-ровняйсь! Смир-рно! Здравия желаю, лейтенант Лекс!

В первый раз в жизни Лекс стоял перед строем в роли офицера. Шестнадцать рядовых, два сержанта. И он, Лекс, – командир взвода. Построение не на плацу, а перед главными воротами Омеги. Тут же ждут отправки два грузовика и танкер. Грузовики стандартные, для перевозки личного состава, их поведут люди Лекса. А вот экипаж танкера Лексу не подчиняется, танкер взводу дали в сопровождение. Ворота пока закрыты, и часовые у них ожидают команды. Стена цитадели Омега возносится к небесам, заслоняя солнце.

– Вольно! – выдохнул Лекс.

Артур на него не смотрел, стоял чуть в стороне от других солдат, форма на новоиспеченном военном сидела как надо, но нашивки ефрейтора смотрелись нелепо. Остальные ели командира глазами, сержанты боялись дышать, и команда «вольно» в их исполнении почти ничем не отличалась от «смирно». М-да. Совсем людей запугали. Но сейчас с ними нужно строго, иначе на шею сядут. Плох тот командир, который не внушает солдатам священный трепет.

– Бойцы! – Лекс старался говорить проникновенно, доходчиво. – Сейчас мы с вами покинем стены Омеги и отправимся в гарнизон нести службу. Это наш долг, дело нашей жизни.

– Славься! – рявкнули солдаты.

Что еще им сказать? Такая чушь на языке вертится – хоть ложись и помирай от стыда. А они едят глазами. Рядовые разного возраста, сержанты – ровесники Лекса. Вон угрюмый дядька слева, с нашивками рядового – опытный, по всему видно, бандит. Наверное, подался в наемники за спокойной жизнью, а может, от своих же прячется. А рядом с ним – пацан безусый, только-только от мамки, румянец во всю щеку, кожа белая-белая, ежик рыжих волос. Улыбается слегка, даже на построении не может быть серьезным. Дальше – ничем не примечательный тип с бегающими глазками и лицом, испятнанным прыщами, за ним мужчина – серьезный, хмурится, смотрит пытливо. С этим тоже все ясно – пойдет на повышение, не затем в Омегу нанялся, чтобы в рядовых прозябать.

А справа – Артур.

Команда Лекса. Его люди. Он должен беречь этих людей, думать за них, решать проблемы, чтобы они были готовы отдать жизнь по приказу командира. Пройдет всего несколько дней – и Лекс запомнит их имена, детально изучит личные дела, узнает, у кого слабый желудок, а кто на голову слабоват. Начнут выстраиваться отношения во взводе, появятся первые приязни и неприязни, могут случиться первые драки.

Сержанты хорошие, их Лекс немного знал еще в учебке. Но сейчас он предпочел бы помощников старше и опытнее, чтобы подсказать могли, предупредить.

Артур демонстративно смотрел поверх головы командира. Ладно, разберемся.

– Взвод! Слушай мою команду! По машинам!

Взвод неорганизованной толпой кинулся к двум грузовикам.

– Отставить! – прикрикнул один из сержантов.

Лекс, не дожидаясь окончания посадки, направился к танкеру. Из люка торчал водитель в шлемофоне, смолил самокрутку. Танкисты – самые неорганизованные и наглые из бойцов Омеги, но только до тех пор, пока не начнется бой. В поле экипаж танкера не подведет, Лекс знал это точно.

– Ну что, лейтенант, трогаемся, что ли?

У водителя были нашивки капрала.

– Да, капрал, сейчас, погрузятся мои…

– Не волнуйся ты так, лейтенант, на тебе же лица нет! Думаешь, ты первый в гарнизон отбываешь? Да прям! Каждый сезон ваших возим… Все будет хорошо. Эй, Барракуда!

Из люка высунулся взъерошенный и заспанный второй танкист, в одной майке, без куртки. Был он полной противоположностью капрала – черноволосый, тонкий в кости, с крупными яркими губами.

– Что тебе?

– Барракуда, у нас бухло осталось? Плесни летехе, а то он сбледнул.

– Я не пью, – поспешно вставил Лекс.

– Пьешь, сынок, просто сам об этом еще не знаешь. На Пустоши все пьют, иначе нельзя. Давай, давай, слушай, что тебе опытные бойцы говорят. Прими успокоительное. Нам полдня точно по безопасной дороге тащиться, успеешь поспать. А там пообедаем, как новенький будешь, главное – в ситуацию вживешься.

Барракуда нырнул в люк, тут же снова высунулся – уже с фляжкой.

Лекс затравленно заозирался. Алкоголь на территории Омеги вне закона, офицер должен быть трезв.

– Рядовой! – вызверился на Барракуду капрал. – Ты что творишь? Ты что парня подставляешь?! Сейчас он загрузится – тогда и выпьем. То есть я не выпью, мне вести. И ты, Барракуда, не выпьешь. А летеха приложится. Как тебя зовут-то, лейтенант?

– Лекс.

– Хорошо, – неизвестно чему улыбнулся капрал, – а меня зовут Глыбой, так вот моя матушка от большой любви поименовала… И ты не косись, что я только командир танкера. Косишься же, вижу! Меня за общее разгильдяйство вообще выгнать хотели, разжаловать и выгнать, да, вишь, за общий же героизм не прогнали. Нашли компромисс: из капитанов – в капралы и на танкер. Ну, Лекс, хватит топтаться. Твои гаврики уже загрузились, и ты полезай.

Лекс вскарабкался на броню. Солнце пока еще не раскалило танкер, металл был прохладным. Из открытого люка несло перегаром, грязными ногами и отработанным топливом. Лекс страдальчески поморщился и вслед за капралом Глыбой нырнул в духоту кабины. Здесь было тесно, возился рядовой Барракуда и храпел кто-то третий, накрывшись ветошью.

Надо было ехать в грузовике с солдатами, но это считалось непрестижным. Место командира – в танкере. И плевать, что там воняет, трясет и очень громко.

– На. – Рядовой Барракуда протянул Лексу фляжку.

Лекс вспомнил про «общее разгильдяйство и общий героизм», хотел было отказаться, но под взглядом капрала Глыбы отхлебнул. Пойло обожгло горло.

– Да что ж ты делаешь?! – возмутился Глыба. – Кто же без тоста?! Ну-ка, дай сюда фляжку! Мир друзьям, смерть врагам! – провозгласил он, запрокинул голову и выпил. Кадык на его шее задергался.

Барракуда смотрел на капрала с нескрываемой завистью. Лекс удивился: Глыба же не собирался пить, ему же еще рулить!

– Теперь ты, Лекс. Говоришь, за кого или пожелание какое, и выпиваешь. Да не как девчонка губы мочи, а как мужик, прямо в горло чтобы, прямо в брюхо!

Лекс послушно принял фляжку и сказал:

– За Омегу! – И представив, что там вода, отхлебнул. На этот раз обожгло сильнее, на глаза навернулись слезы.

– Офицер! – похвалил его Глыба. – Молодец, хвалю. Сосуд-то верни рядовому. Барракуда! Куда?! Ну-ка отставить! Тебе пить нельзя. И мне нельзя.

Барракуда виновато пожал плечами. Глыба оглушительно рыгнул и полез на место водителя. Рядовой, не озаботившись разбудить храпевшего, кивнул Лексу на другое кресло. Лекс сел и пристегнулся. В голове шумело, щеки горели, хотелось спать. Капрал Глыба обернулся и подмигнул:

– Поехали!

Танкер взревел, затрясся… Лекс уснул.

* * *

Генерал Бохан вошел в палату лазарета без сопровождения. Совершенно лысый мутант все еще спал. Он был крайне истощен, и лекарь только руками разводил: никогда не лечил мутантов, не знал, что творится с серокожим. Генерал поправил на плечах белую хламиду. Физически мутант должен быть в норме, лекарь сказал, что истощение скорее нервное. Генерал Бохан понимал, откуда оно взялось: мутант, которого, кажется, звали Орв, надорвался на Полигоне. Если верить (а почему бы не верить?) лейтенанту Лексу, мутант спас ефрейтора Артура, когда того покусали кровососы. Кровососы – ядовитые мутафаги, Орв вытянул парня, отдав свои силы.

И еще. Невероятно, но факт – Орв противостоял Низшим. Гронгам. Сопротивлялся, даже когда Низшие сливались с генералом в единое целое.

Наверное, Орв был шаманом. На горе Крым много интересного, но шаманы в большинстве своем – самозванцы, дурят людей фокусами, а сами ни на что не способны. Генерал никогда не был на горе, никогда не бродил по Донной пустыне, он родился в Москве и потом уже попал в Омегу.

Бохану повезло. Орву – нет. Орв попал на Полигон, по недосмотру, конечно же. Столь любопытные экземпляры подлежат исследованию. А с этим Бохан надеялся наладить сотрудничество.

Генерал опустился на стул у койки мутанта. Коснулся руки больного:

– Орв! Орв! Ты слышишь меня?

Конечно, можно было обратиться к разуму мутанта напрямую, без слов, но он помнил, что Орв слаб, и не хотел рисковать. Вздумай мутант закрыться – неизвестно, чем это кончится. Если перестараться, Орв умрет.

– Орв!

Мутант открыл глаза, повернул лишенную растительности голову к генералу. Во взгляде Орва не было ни симпатии, ни любопытства. Наверное, считает себя пленным. Генерал постарался передать ему заверение в дружбе, но Орв не желал его чувствовать.

– Ты можешь говорить? Я генерал Бохан, ты в Цитадели Омега. На Пустоши ее зовут Замком Омега. Ты не в плену, ты среди друзей.

Мутант отвернулся. Бохан попробовал еще раз:

– Орв, ты попал на Полигон по ошибке. Я приношу тебе свои извинения. Посмотри на меня. Ты понимаешь, кто я?

– Орв понимает. Ты – хозяин смерти. Больфой челофек. Дурной.

Бохан дернулся, как от удара. «Хозяин смерти» – вот как воспринимает его вероятный союзник! Что ж… На Полигоне Омега олицетворяет смерть.

– Нет, Орв, я друг тебе. Я хочу предложить помощь!

Мутант глянул с удивлением:

– Ты… мутант? Не челофек?

– Я долго не знал об этом, – скромно потупился генерал, – долго считал себя самым обычным. Но теперь уверен: я, как и ты, – результат мутации, и мутации удачной. Не делай такое лицо, ты же понимаешь, о чем я. Ты ведь умен, образован…

– Орв – тупой мутант. Орв хофет спать.

Бохан поднялся, изо всех сил скрывая злость. Ничего, пройдет день, другой – и генерал завоюет расположение упрямца. Орву все равно некуда податься. Он зол на Омегу, и это естественно. Он подавлен, истощен… Но генерал Бохан будет приходить к нему каждый день, разговаривать, даже если мутант решит отмалчиваться. Рано или поздно Орв станет считать его своим другом.

Так обязательно случится, ведь ни один из живущих не любит одиночества, того полного одиночества, что произрастает из человеческих особенностей.

Пока не встретил Низших, генерал был абсолютно одинок. Да и сейчас тоже – нельзя же считать другом собственный глаз или руку. А люди… Люди не годились в друзья, потому что слишком мало слышали и понимали.

Орв делал вид, что спит.

Генерал делал вид, что верит ему.

* * *

Артур трясся в грузовике вместе с другими наемниками. Металлический кузов почти не отличался от того, в котором пленника везли в Замок Омега, разве что здесь почище, скамьи стоят, на окне нет решетки и вентиляция лучше.

Настроение было – гаже некуда.

С одной стороны, надо радоваться: он не только выбрался живым с Полигона, но и добился положения в обществе – многие мечтали попасть в Омегу хотя бы рядовыми. Артур же стал ефрейтором, а потом, если будет хорошо служить, Лекс подсуетит ему звание повыше. Офицером его, конечно, сразу не сделают – офицерского звания нужно добиться. Вон сколько Лекс учился, прежде чем ему присвоили лейтенанта.

Вот она – другая сторона, причина отвратительного настроения. Лекс. Шлюхин сын стал его командиром только потому, что отчим отдал его в Омегу. Одолела такая злость, будто и не были они совсем недавно соратниками, не прошли Полигон…

Грузовик трясло на ухабах. Артур украдкой разглядывал сослуживцев. Как эти люди попали в наемники? Зачем? Ходят слухи, что воинам Омеги запрещено иметь семьи. Говорят, Цитадель – их дом, сослуживцы – единственные близкие люди.

А как же Ника? Гарнизон, где взвод Лекса будет служить, недалеко от родной фермы, можно Нику повидать… И что ей сказать? «Милая, мы не можем быть вместе»? Да жива ли она вообще?..

– Ефрейтор, – позвал сержант, – о чем задумался?

– Невеста у меня, – неожиданно для себя выложил Артур, – в деревне… Думаю, жива ли, как бы ее повидать… А правда, сержант, что у наемников Омеги нет семей?

Рядовые как по команде повернулись к нему. Сержант поскреб обритую голову.

– Да как тебе сказать… У офицеров из Цитадели – да, наверное… Куда там баб и ребятишек? А если ты в офицеры не метишь – кто тебе запретит-то? В гарнизонах, говорят, многие с бабами живут.

– От женщин одни неприятности, – заметил солидный дядька с нашивками рядового. – Я сколько жил – сплошные неприятности. Из-за баб люди гибнут, как где чего – женщина виновата, точно говорю.

– Напугал! – расхохотался рыжий детина. – Сладость-то тоже – только от баб!

– Отставить! – без уверенности приказал сержант. – Так оно, не так – каждый сам для себя решает… Вот ты, рядовой Рик, – он ткнул пальцем в дядьку, – жизнь уже нюхал, тебе, может, женщины и не нужны уже вовсе…

В кузове заржали. Рик не обиделся, фыркнул на юнцов, закатил глаза к потолку: мальчишки, мол, что с них возьмешь!

Имен сослуживцев Артур не помнил. И ведь представлялись все, сержанты, рядовые, он тоже себя назвал. Неудобно получается.

– Была у меня девочка, – начал рыжий, – ну такая девочка! Сдобная, мягкая! Чуть сожмешь – синяки остаются, кожа тонкая-тонкая… А недотрога! Берегла себя, значит. Для единственного. Вот такая девочка была. Я ее в сарай затащил за фермой, а она мне по яйцам ка-ак врежет! Вот такая девочка! «Женись, – говорит. – Тогда уж…» Ну, я молодой, мне еще жить да жить, гулять да гулять, а так хотелки разобрали!

– Отставить похабщину! – взвился сержант.

– Да какая похабщина, сержант? Решил жениться, а денег-то и нет, чтобы дом, значит, сендер, то-сё. Ну и подался в наемники…

– Заткнись, – попросил его прыщавый тип с бегающими глазками, – и без тебя тошно. Меня мама пускать не хотела…

– Рядовой! – возмутился сержант. – Ты солдат или где?! Какая, к мутафагу, мама?! Омега – твоя мама, лейтенант – папа, а я… А я теперь твой дядя.

– И жена, – ехидно вставил рыжий.

В грузовике снова заржали. Сержант вспыхнул. Был он совсем юнец, не старше Артура и Лекса, с худым шелушащимся лицом, испятнанным кожной болезнью. Артур наконец-то вспомнил, как его звали – Тео. Странное такое имя.

– Эй, пацаны, – тихо, но очень строго сказал Рик, – за такое можно и выговор огрести. Вы теперь в армии, дурачье. Привыкайте слушать старших.

– Спасибо, – поблагодарил его Тео. – Спасибо, рядовой.

– Рад стараться, – лениво отмахнулся Рик.

Замолчали. Начало припекать. В черной кожаной форме Артур с непривычки варился в собственном соку. А если еще и шлем? Представить страшно. Он начал задремывать. Ему снился Орв, истекающий кровью, очертания теней в облаках пыли, скаты… Лицо Лекса за миг до удара…

Тряхнуло на кочке, Артур вздрогнул и открыл глаза. Да что он здесь делает?! Почему не попросит остановить грузовик, не швырнет на пол оружие и шлем, не уйдет? Другие рядовые сознательно сделали свой выбор, он, в общем-то, тоже, но времени подумать как следует не было, и отомстить Роману хотелось… Теперь Артур начинал жалеть об опрометчивом решении. Будто он и не выбрался с Полигона, а просто ловушка захлопнулась.

Артур переживал, ругал себя и Лекса. Но выхода не видел и бежать не спешил.

Когда кузов грузовика раскалился, сделали привал, раскатали брезент, намочили и накрыли кабину.

Перевал уже пройден, горы маячат на горизонте, синеватые в полуденной дымке. Над головой жарит раскаленное солнце. Пахнет отработанным топливом и Пустошью – пылью, сеном, ржавым железом. Стоянку организовали у небольшой рощи на берегу ручейка. Судя по следам кострищ, здесь обычно обедали проезжающие. Солдаты по приказу сержантов наполнили фляги водой, потом Тео и второй сержант раздали сытные омеговские пайки.

Устроились в жидкой тени. Лекс все не появлялся, танкер стоял закрытый. Артур представил, какая там печка. Кошмар. Рядовые скинули куртки, рыжий встал у ручья на четвереньки и опустил голову в холодную воду.

Артур ждал. Наконец крышка люка поднялась, из танкера вылез водитель – пунцово-красный громила в форме капрала. За ним показался верткий, мелкий рядовой, а потом и Лекс, какой-то помятый, будто заспанный. Со стоном вывалилось еще одно тело и тут же, не заползая в тень, распласталось на земле. Капрал с рядовым переглянулись, подняли товарища за руки, за ноги и потащили в рощу. Лекс шел сам. Его шатало.

Не знай Артур Лекса, он решил бы, что лейтенант хорошенько принял на грудь. Солдаты перестали жевать и уставились на командира. Тео судорожно проглотил еду и собрался скомандовать «смирно», но Лекс опередил его, махнул рукой:

– Продолжайте, продолжайте. – Протопал к ручью и повторил действия рыжего.

Артур отложил кусок мяса и лепешку, подошел к командиру. Тот жадно пил, не поднимая головы.

– Лекс… – Артур опустился рядом на корточки. – Лейтенант, разреши обратиться. Ты чего это? Укачало?

– А… Артур… Да… Заснул, понимаешь, чуть не сварился.

От Лекса несло перегаром. Артур затравленно оглянулся на танкистов – двое с аппетитом лопали, третий член экипажа валялся кверху брюхом и не шевелился.

– Лекс, ты что?! – прошипел Артур. – Не вздумай пить на службе! Тебя же разжалуют! Идиот! И это – лейтенант, офицер Омеги!

– Ты… ефрейтор… мне не указывай!

– Да я хоть жизнь знаю! Я хотя бы самогон пил и девок целовал! А у тебя же на вольной земле крышу рвет! Учуял он свободу! Тьфу…

Лекс поднялся и сгреб Артура за грудки. Все уставились на них.

– Ты… ты мне не указывай! – прошипел Лекс. – Ты – подчиненный, понял? А то сгною…

– Ты не зарывайся, – спокойно посоветовал Артур. – Водички попей. Поешь. Тебе же потом стыдно будет. А разжалуешь – я только спасибо скажу. В гробу я видел тебя, твой взвод и твою миссию. Вольным быть хочу. Свободным.

Лекс разжал пальцы. Артур отряхнулся, будто лейтенант испачкал его своим прикосновением. К ручью ковылял капрал, уже не столь красный.

– Проблемы, летеха? – издалека крикнул он. – Рядовые борзеют?!

– Нет, – сказал Лекс. – Познакомьтесь. Капрал Глыба. Ефрейтор Артур, мой сводный брат. Это у нас семейное, капрал. Ефрейтор учит меня жить.

Глыба повернулся к Артуру и придирчиво осмотрел его с ног до головы:

– А-а-а… Говорили про тебя в Цитадели. Мол, Лекс на Полигоне брата встретил. Не похож совсем. Ты, ефрейтор, учти: хоть он тебе брат, хоть сын, по званию он старше. Лучше смирись. Все разборки – в свободное время, уяснил? Неуставным отношениям – неуставное время. А сейчас ты должен на него как на командира смотреть. И это я сегодня добрый, а с похмелья пристрелил бы тебя. В назидание.

– А неуставной самогон? – осведомился Артур.

И еле успел увернуться – Глыба двинул ему в нос.

Лекс перехватил руку капрала:

– Своих людей бей, капрал. А с моими я сам разберусь. Спасибо.

Глыба почему-то рассмеялся и ушел. Артур смотрел на Лекса. Надо же, какие мы благородные: братом назвал, под опеку взял, бить не позволил. Аж плакать хочется.

– Разрешите идти, лейтенант? – сквозь зубы процедил он.

– Разрешаю, ефрейтор. Свободен.

Артур вернулся на свое место, подобрал еду и принялся жевать, не ощущая вкуса. Прошли ведь вместе и нападение волков, и атаку некроза, и подъем на высоту, и битву с мутафагами. Гуса одолели. От смерти друг друга спасали. И одним ударом Лекс все перечеркнул. Даже не ударом – он предал Артура гораздо раньше, наврав про облаву и высоту… Потом, конечно, проявил добрую волю – вытащил с Полигона. Но это ничего не меняет. Или меняет? Или нужно учиться прощать, судить по поступкам? Спас? Спас… Братом назвал.

– Ефрейтор, – глухо пророкотал сержант Тео, – что у тебя с лейтенантом?

– Кому лейтенант, а кому брат сводный, – со вздохом сообщил Артур. – И дурак изрядный. Вот так вот.