Текст книги "Школа наемников"

Гус принялся обшаривать убитого, но кроме перевязи и ножен ничего на нем не было. Лекс постоял рядом, потом подошел к валявшемуся поодаль плащу. Он надеялся отыскать ответы на свои вопросы: откуда все-таки взялся Самурай? Кто вложил в его голову «Закон»? Плащ оказался тяжелым – к нему были пришиты объемные внутренние карманы, набитые всякой всячиной. Гус тут же возник за плечом у Лекса:

– Ого, юноша! Да тут добыча, а я думал, ничего, кроме железки, механизм с собой не таскал. Вытаскивай, не томи.

Сидя на корточках, Лекс сунул руку в объемный карман киборга. Какая-то проволока, перекрученная причудливым образом, гайки и болтики всех размеров, отвертки (кажется, самодельные) – эту группу предметов Лекс обозвал про себя «аптечкой». Странный свисток с плоским концом и одним отверстием. Лекс дунул в него – звука не было, – покрутил в пальцах и решил, что штуковина создана до Погибели. Цветные отшлифованные стеклышки – целая горсть. Книга в потрепанном кожаном переплете.

За спиной присвистнул Артур и крякнул Гус. Книги – редкость. В Цитадели Омега большая библиотека, несколько сотен томов, но курсантам их в руки дают только под присмотром архивариуса. Говорят, генерал Бохан лично собрал эти книги – ездил по разным кланам Пустоши, всю Московию обшарил… Лекс никакого пиетета к пожелтевшей бумаге не испытывал. Ну, информация. Персональная ЭВМ, компьютер, говорят, еще больше информации могла сохранить. Жаль, не осталось их, компьютеров. Ну, почти не осталось. В Омеге не было ни одного.

Гус уже тянул к книге дрожащие руки. Ах да, он же любитель.

– На, – Лекс отдал ему том, – посмотри.

Гус закатил глаза. Прижал книгу к груди, огладил ее. «Тьфу, – подумал Лекс, – ты ее еще поцелуй». Но целоваться с книгой Гус не стал, открыл ее, перелистнул несколько страниц и скривился, будто тухлятиной завоняло:

– Дневни-ик…

– Что? – не понял Артур.

– Личные записи, юноша. Наверное, механизм, пока не пережарился, вел. А, все равно не понять, чернила выгорели.

– Дай-ка! – Лекс поднялся, отряхнул песок с колен, отобрал у Гуса книгу; страницы и правда были покрыты расплывшимися поблекшими строками. – Так.

Разобрать почти ничего не получалось, лишь отдельные слова – «перепрошивка», «экспериментальная версия», «выгодный контракт», – смысл которых остался для Лекса загадкой. Одна из последних записей оказалась более внятной и хорошо сохранилась.

– «Через семь дней мы…» – прочитал Лекс. – Тут неразборчиво… «В Замок Омега. Переговоры с генералом Бо…» Боханом, наверное. «Прошли успешно. Меня смущ…» Чего-о? Не, не разобрать. Дальше: «Настойчивость ге… генерала и секретность. Характер службы оста… остается для меня загадкой. Ясно од…» Одно, что ли? «Убивать людей я не буду». Ага, видели мы… Так, дальше: «Но мы хотим представить Бохану прог…» Не, не понимаю слово… Эту вот «прог… позволяющую создавать идеальных убийц. Необходимая механическая и элек… элек-трон-ная база будет предоставлена Верти… Вертикальным городом. Это укрепит наш союз». А дальше вообще ничего не понятно. И всё, последняя страница – какая-то тарабарщина, вроде как даже не по-русски.

– Укрепил, – пробормотал Артур, – союз. Убивать не хотел… А как его заставили?

– Какая разница? – буркнул Гус, обшаривая второй карман. – Мне секреты мертвых не нужны. А может, это вовсе и не его записи… Ого! Смотрите-ка, юноши! Нет, вы только посмотрите!

В руках у него были массивные очки на толстом обруче. Лекс где-то уже такие видел, но не помнил, где.

– Прибор ночного видения! – ликовал Гус. – Теперь заживем!

* * *

Киборга оставили у ручья. Гус хотел забрать меч, но здравый смысл победил жадность: тащить с собой длинную, пусть и красивую, железку, было глупо. Оружие и патронташи спрятали в яму недалеко от воды, закидали травой и присыпали пылью. Прибор ночного видения Гус пристроил под одеждой так, чтобы не было заметно. Подумав, Лекс и автомат в тайник убрал – вдруг дикие прельстятся такой добычей?

Поначалу Гус и Артур смеялись, хвалили Лекса, но он молчал, и спутники скоро отстали.

Путь их лежал в укрепрайон.

Укрепрайон – маленькая крепость на скале, Лекс это помнил с предыдущей вылазки на Полигон. Тогда курсанты отрабатывали технику стрельбы по движущимся мишеням – волков били. Не насмерть, конечно, красящими патронами, а то волков не напасешься. Теперь он стоял под отвесной скалой, с которой водопадом срывалась речка, смотрел на крепость, и она уже не казалась убогой: поверх трехметровой стены – битое стекло, в узких бойницах – пулеметные точки. Штурмовать такую громадину нерационально, проще ночью вскарабкаться по стенам… Но один и даже с Артуром он беспомощен, а от Гуса в таких делах никакого прока. Будь здесь двое-трое бойцов, равных Лексу по подготовке, вырезать население не составило бы труда. А так… придется договариваться.

– Обрати внимание во-о-он туда. – Гус указал на подножие скалы. – Ворота видишь? Там у них гараж, даже сендер есть. А еще у них манисы. Когда голодно, манисы могут и кактусы жрать, но их к человечине приучают для, так сказать, улучшения боевых качеств. Манисовик у них тоже в скале, с другой стороны. И куча потайных ходов-выходов.

– Население какое? – поинтересовался Лекс.

– Без понятия, я там был один-два раза, и то у ворот топтался. Их ваши омеговцы вырезают всех, но все время человек пять выживают – то ли убежище у них там есть, то ли омеговцы специально оставляют, на развод, так сказать. Староста ихний – хитрый жук, Борода, он там сезонов пять живет. Вот и делай выводы.

Когда шли от водопада, Лекс кожей ощущал недобрые взгляды: защитники крепости заметили незваных гостей и наблюдали. Но пока не стреляли, и то хорошо.

Вслед за Гусом поднялись по выдолбленной в скале лестнице, отполированной сотнями ног. Гус специальным молотком постучал в железные ворота, сваренные из крыш и дверей все тех же старинных автомобилей.

– Чего надо? – крикнули с дозорной башни, пузатой, каменной.

– Это Гус-охотник, у меня важная информация.

– Чи-и-иво у тебя?

– Све-де-ния! – проорал Гус, задрав голову. – Важные!

– И с чем мы их жрать будем, сведения твои?

– Бороде скажи, а там пусть сам решает! – Гус повернулся к Артуру и прошептал: – Скорее всего, не пустят. А если пустят, ты, – ткнул в Лекса пальцем, – сам с ними объясняться будешь. Хотя что толку объясняться, когда они отсюда ни за что не уйдут на высоту твою.

– Это мы посмотрим. – Лекс приставил ладонь козырьком ко лбу и глянул наверх.

– Глупая затея, – пробурчал Гус.

Щелкнул засов, в воротах отворилось окошко, в нем появился ствол обреза. Следом высунулась рожа стражника, красная, обожженная солнцем.

– Борода велел передать, что если попусту потревожите, пойдете на корм манисам. Входить будете, не передумали?

– Открывай, – сказал Лекс и сжал кулаки.

Крепость, со всех сторон окруженная трехметровой каменной стеной, изнутри напоминала дно колодца. Со скалы срывался водопадик, стекал в глубокий желоб, делящий поселок на две половины, и устремлялся к ржавой загородке у стены. Одинаковые каменные домики располагались в четыре ряда: два ряда лепились к стене, два стояли в центре, разделенные узкими улицами. Вездесущего железа и кузовов здесь не было, жители обошлись остатками строений Древних и каменными глыбами. Из дверных проемов, завешенных шкурами, высовывались физиономии любопытствующих.

Лекс отметил, что при входе дежурят двое, ворота изнутри не жестяные, а деревянные, заперты на засов (кусок рельсы), а не на ключ – это плюс, проще будет отступать. Стена отвесная, но кое-где выступают камни. Лучше всего по ней карабкаться возле скалы: залезть на крышу крайнего дома, оттуда – наверх, перебежать поближе к воротам, а там – по стене же вниз, к каменной лестнице. Артур точно справится, обрюзгший Гус – вряд ли.

Гус, конечно, отвратителен, но пока без него никуда: он отлично знает расстановку сил, отношения между кланами, да и дикие к нему привыкли. Правда, не очень жалуют, вон как на него косится наголо бритый стражник.

– Сдаем оружие! – скомандовал напарник лысого – тощий, длинный, в тюрбане, как у Гуса.

«Никчемные бойцы», – сделал вывод Лекс и потерял к ним интерес.

– Не-не! – Гус отпрыгнул от руки, тянущейся к пистолету-пулемету, и погрозил пальцем. – Нас мало, вас вон сколько, мы сдадим оружие, вы нас – на корм, так дело не пойдет. Мы при всем желании вас перебить не сможем, это самоубийство.

– С оружием пускать не велено, – стоял на своем стражник.

– Тогда мы уходим. – Гус гордо вскинул голову и шагнул к выходу, остановился и продолжил: – Мы-то справимся. Подумаешь, других союзников найдем. А вы… вам-то деваться некуда!

Лекс снял пистолет с предохранителя, ожидая нападения. Артур тоже насторожился, принялся водить стволом «хауды» из стороны в сторону. На сторожевой башне Лекс заметил пулеметчика, еще один ствол высунулся из окна ближайшей хижины.

– Постойте! – Из дома у стены вышел мужик с седой бородищей до живота, в выцветшем халате и в ботинках из манисовой шкуры. Из-за его пояса торчали рукояти пистолетов, на одну он как бы невзначай положил руку. Из-под кустистых, сросшихся у переносицы бровей смотрели быстрые глазки, ощупывали гостей, встряхивали, выворачивали их карманы.

Лекс напрягся.

– Что ты хотел сказать, Гус?

– Привет, Борода-а! – радостно воскликнул тот и протянул руку, но староста не стал ее пожимать.

– Говори скорее, не задерживай моих людей.

– Говорить буду не я, а он. – Гус кивнул на Лекса. – Он здесь новенький, но знает то, что было бы интересно услышать всем, я лишь подтверждаю.

– Что ты хочешь взамен? – Борода упер руки в бока.

– Мне нужен совет. – Гус сделал несчастное лицо. – Ситуация безвыходная…

– Чего безвыходное?

– Всё, всё безвыходное, – всплеснул руками Гус. – Давайте это обсудим?

Староста колебался: шевелил бровями, дергал бороду. Гус изо всех сил делал независимый вид, Артур нервничал и кусал губу.

Наконец Борода созрел, кивнул снайперу в первом доме – ствол исчез, вылез бородатый крепыш, потянулся, приспустил штаны и помочился в ручей. Лекс понял, зачем у стены перегородка: там туалет, туда ходят по-большому, поэтому в поселке так чисто и не воняет.

– А мы из этого ручья пили, – задумчиво проговорил Артур и рассмеялся.

– А шо, – ощерился крепыш, – говорят, она лечебная, гы-ы-ы!

– Ладно, – Борода махнул ручищей, – раз уж приперлись, идемте со мной, но вот это, – указал на пулемет Гуса, – надо оставить.

– Магазин забирай. – Гус со вздохом сдал патроны. – А игрушку не отдам!

– Говорить будем у меня. Тело, зови остальных.

Крепыш пошел выполнять указание.

– А ты, Гус, если язык почесать захотел, пожалеешь.

– Стал бы я сюда переться просто так…

Отодвинув шкуру, Лекс пригнулся и шагнул в помещение вслед за Бородой. В доме было две комнаты. В первой на полу сидела девушка, почти девочка. Ойкнула, вскочила и бочком удалилась. Пахло сыростью и цвелью, в маленькое окошко едва проникал свет.

Растопырив колени, Борода уселся на подобие кровати, бросил шкуры гостям. Долго не раздумывая, Лекс расположился на полу поближе к выходу. Вскоре в комнату набилось столько народу, что стало нечем дышать.

– Все собрались? – Борода окинул односельчан взглядом. – Говори.

Лучше бы он велел: «Стреляй». Говорить Лекс не любил и не верил, что сумеет убедить этих мрачных людей. Набрал побольше воздуха и начал излагать легенду, вспоминая ненужную дисциплину риторику. Спасительную высоту он перенес на восток, поближе к некрозу, на случай, если дикие захотят отправиться туда самостоятельно. Рассказывал он долго, поглядывая то на одну угрюмую физиономию, то на другую. Ладони жутко потели, а голос звучал жалко. Уставившись в стену, Гус мрачно кивал. Дикие сопели и отводили взгляд, Борода рассматривал свои грязные ногти. По́том и немытым телом шибало так, что кружилась голова. Когда Лекс закончил, в горле пересохло, и он инстинктивно подергал завязанную на шее бандану.

Вперившись в пол, Борода молчал. Никто не проронил ни слова. Наконец староста вскинул голову и пророкотал:

– Значит, нам попался омеговский выкормыш. – Он по-новому посмотрел на Лекса, тот подобрался. – Это интересно. И похоже на правду. Да, Гус, ты не подвел, сведения ценные, и на корм манисам ты не пойдешь. Одного не могу понять: мы тут при чем? В то, что ты по доброте сердечной решил нас предупредить, я не верю. Знаем мы твою доброту. Зачем ты пришел?

Гус открыл было рот, но Лекс его опередил, а то еще начнет права качать и испортит переговоры.

– Нам нужны люди. Если высоту решат проверить, мы втроем не отобьемся.

Борода заржал, его смех напоминал раскаты грома. Односельчане тоже захихикали, зашептались.

– Ой, мальчик! – Староста смахнул слезу и привалился спиной к стене. – С какого перепугу мы туда попремся? Тут безопаснее. Там ведь ни тени нет, ни стен… Ну, уморил!

Подождав, пока они успокоятся, Лекс продолжил:

– Ты знаешь, что такое объект стратегического назначения? – И с удовольствием понаблюдал, как округляются глазки Бороды. – Вот он. Вы в нем живете. Это тренажер. И первая, и вторая свалка, и волки. Вас сюда запустили, чтобы перебить. Группа курсантов получит задание любым способом взять крепость. И выполнит его. Это не будет честный штурм, они ночью поднимутся по стенам, которые вам кажутся неприступными, но вы ошибаетесь. Я нашел множество лазеек и могу потом их показать. Если захочу, конечно. Курсанты вас перережут как поросят, не прозвучит ни единого выстрела, а вы будете думать, что в безопасности. Выполнить задание они будут стремиться любой ценой, потому что иначе их ожидает то же, что и меня.

Воцарилось молчание. Смеяться больше никто не осмеливался. Лекс так увлекся, что сам на миг поверил в свои слова, и ему стало страшно. Облизав пересохшие губы, он умолк в ожидании правильного вопроса. Его задал Борода:

– Я не понял, почему мы должны пойти с тобой?

– Потому что высота – не стратегический объект. Никто не получит команду его штурмовать. На месте омеговцев ты полез бы под пули, в гору, когда вокруг полно более доступного «мяса»?

– Нет.

– Вот и они не полезут, если встретят отпор, им тоже жить хочется. А нас всего трое, мы не отобьемся. Понимаешь?!

– Дошло, – уронил староста и сжал челюсти так, что аж бородища подскочила.

Гус заерзал и не удержался, спросил его:

– И что ты решил?

– Не знаю. Одно могу сказать… Друзья, мы все живем одним днем, завтра может не наступить. С одной стороны, вы дарите нам шанс, с другой – отбираете надежду, и мы теперь знаем, что срок нашей жизни – три дня. Мужики! Распечатывай кактусовку! – Борода повернулся к Лексу. – Что мы решили, скажу завтра утром. Оставайтесь здесь, уже темнеет – волки спустились с холмов.

Лекс хотел возразить: Вита осталась одна, а на Полигоне опасно. Подумает, что никто не вернется, выйдет ночью, и волки ее съедят. «Женщины, – вспомнил он слова Кира, – они как дети беспомощные». Но оспаривать решение старосты бессмысленно. Да и разве можно рисковать удачей ради женщины?.. Или можно и нужно?

Он дал слово офицера, что вернется, и не сдержал его. Конечно, его вины в этом нет, но все же сердце Лекса было не на месте.

Глава 13
Кир

Поначалу задание казалось Киру простым: подумаешь, с дикими договориться и высоту занять! В отличие от сосунков-чистоплюев, он частенько бывал в самоволке. Заметил, что ночью грузовик отправляется к диким за продуктами, а на рассвете возвращается, и, когда машина отъезжала, прятался в кузове за ящиками, а в ближайшей деревне выпрыгивал. Это было славное местечко: богатое, с двумя борделями, которые держал хромой ветеран Шнырь. Роста Шнырь был невысокого, но пронырливый, словно крыса. А какие у него шлюхи! Загляденье. На любой вкус. И худышки, и пышечки, и зрелые, и совсем девочки. Однажды Кир спер у зазевавшегося наемника пистолет. Хороший, автоматический. Что будет солдату за потерю имущества Цитадели, Кир, конечно, не задумывался – рядовой сам виноват, нечего было клювом щелкать. Оружие удалось сменять у Шныря на шесть ночей в «заведении». Кир попробовал трех потаскушек и остановился на златовласой Марьяне.

Потом он воровал в Цитадели по мелочи – то патроны сопрет, то нож боевой, и Марьяна была с ним вполцены, в свободное от работы время. Эх, сладкие были ночки! А как здорово сидеть с дикими у костра, прихлебывать кактусовку и петь песни! А сколько они знают всего! То, чему учат в Цитадели, – теория. Практика – она совсем другая.

Какая-то крыса доложила о похождениях Кира, он-то, рубаха-парень, с сокурсниками откровенничал, они в рот заглядывали, завидовали. Выслеживать его не стали, просто вызвал Андреас, начистил морду и заставил сортиры драить. Если бы с краденым в грузовике загребли, вообще крышка была бы. Кир думал, что его сдал Лекс. Во-первых, Лекс ему по-человечески не нравился, фальшивый он какой-то, а во-вторых, уж больно он правильный и выслужиться пытается любой ценой. Аж смотреть противно.

Кир надеялся, что Лекс получил такое же задание и наконец они сойдутся в честной схватке, лицом к лицу. А может, и не встретятся, местные сразу в Лексе крысу почуют и пристрелят. Или он пополнит ряды «мяса», и Кир его потом найдет. Специально приедет в сезон ветра, когда офицеры устраивают охоту. Не по велению руководства – ради развлечения. Найдет Лекса и посмотрит, останутся ли его глаза такими же равнодушными пред ликом смерти.

Когда за спиной лязгнул засов и ворота закрылись, Кир даже обрадовался, представив, что он в самоволке, сейчас подойдет к местным, крикнет: «Привет, мужики!» – улыбнется от уха до уха, и ему сразу же нальют, и девки налетят, Кир-то парень видный. Он расскажет какую-нибудь чушь, дикие развесят уши, потом он что-нибудь обязательно придумает и займет высоту днем раньше, чтобы Лекса дождаться и обстрелять сверху. И ничего Лекс уже не сделает – Кир всем докажет, кто чего сто́ит.

Кир направился к деревне. Чем ближе он подходил, тем меньше оставалось уверенности. Деревни тут были другие. Помойки, а не деревни. Дикие – худые и грязные; бабы – потасканные и вонючие. Где-то он слышал, что Полигон – муляж Пустоши. Детские воспоминания, которые Кир старался стереть, говорили о том же: разруха, грязь, мутанты, зной и вечно урчащий от голода живот.

На первой же свалке его чуть не прирезали. Пришлось убить двоих, зато появился карабин. Все бы хорошо, но теперь этот ресурс для него потерян. Где взять людей? Кир помнил, что на Полигоне три крупных поселения: эта деревня, вторая такая же, где вода вонючая, и крепость. Вонючки рыбу ловят в маленьком озерце и тем живут. Когда озеро пересыхает, рыба дохнет, а икра – нет, из нее в сезон дождей мальки вылупляются. В крепости серьезные мужики. Наверняка по округе шляются бродячие банды, к ним-то желательно и прибиться. Оседлые Кира к себе не пустят, конкурента разглядят, да и не захотят никуда уходить, а взять верх над необразованными бродячими не составит труда. Задавить их, так сказать, авторитетом. Язык подвешен, курсантов же убалтывал.

Утешившись этой мыслью, Кир направился на север, к руинам, там бродячим удобнее всего прятаться. Путь преградил овраг, курсант спустился к ручью, напился и, преисполненный радужных мыслей, двинулся дальше. По дороге, возле колючих кустов, он заметил сендер. А не попробовать ли захватить? Хозяева как раз заняты – ягоды собирают. Кир пополз к кустам, но пулеметчик, стоящий на страже, заметил его и открыл огонь. Пришлось бежать и скрываться меж камней, похожих на скульптуры. Отдышавшись, Кир заметил, что пуля оцарапала бедро – несильно, рана едва кровоточила.

Солнце спряталось, медленно опускались сумерки. Целый день считай потерян. Воображение нарисовало, как крыса Лекс обрастает подопечными, подбоченясь командует, и Кир выругался от досады. Чтобы утешиться, он представил второй вариант: кровожадным диким удалось прирезать соперника, и они разделывают труп, чтобы приготовить ужин.

Когда наступили сумерки, появились волки. Они всей стаей высыпали из-за скалы и уставились на него. Подвывая, Кир вскарабкался на квадратный камень. Волки посидели внизу и ушли, Кир осторожно спустился, и панцирники всей стаей набросились из засады, еле успел назад вскочить. Там он протрясся до темноты, а потом началось самое неприятное: к хищникам кто-то присоединился. Смутные тени мерещились среди камней – длинные, едва уловимые, двуногие.

Ночью похолодало так, что зуб на зуб не попадал. Кир поджал ноги и укутался курткой. Волки расположились внизу – караулили, твари. Веки слипались, но он всегда вертелся во сне и потому ложиться не рисковал, еще свалится прямо им в пасти. Накатило отчаяние. Подумалось, что мутафаги не уйдут, пока он не сдохнет. Разозлившись, Кир расстегнул пуговицы на брюках и помочился на волков. Те даже не шелохнулись.

Утром волки сгинули, тени тоже исчезли, но Кир не спешил спускаться. Слез он, только когда начало припекать солнце. Одно радовало: если уж ему пока не удалось найти подход к местным, Лекс тем более не сможет втереться к ним в доверие. И никому из курсантов это не удастся, потому что он, Кир Зверь, специалист по контактам с дикими.

Как он и думал, в древнем городе обосновались люди. Они заняли более-менее целый дом. На улице потрескивал костер, пахло едой. Нагрянуть к чужому столу с «привет, мужики» Кир не рисковал и топтался неподалеку, размышляя, как же правильнее наладить контакт. От голода живот сводило судорогой, точно в детстве, когда после нашествия мутантов он прятался в развалинах… потом пришли омеговцы и забрали его в Цитадель.

– Эй, хлопэць, – донеслось из-за спины.

Кир дернулся и прицелился в одноглазого громилу. Тот поднял руки:

– Ты шо, мамку потеряв?

– Потерял. Сезонов десять назад. – Кир опустил карабин. – Померла она.

– Ломако, что там у тебя? – проскрипели у костра.

– Радим, ходь сюды, сам побачь.

Над руинами возник до синевы выбритый мужик с огромным горбатым носом, приблизился к Киру, ощупал взглядом с ног до головы – спасибо, зубы, как лошади, не проверил. Закончив осмотр, кивнул и вынес вердикт:

– Хороший боец, сгодится. Идем, парень, пожрешь, что ли, а то пузо так бурчит, что отсюда слыхать.

Возражать Кир не стал, устроился прямо под палящим солнцем, скрестив ноги, – все места в тени были заняты. Рядом, уперев руки в землю, сидя покачивался здоровенный, совершенно лысый мутант. Мутантов Кир ненавидел со времен большого нашествия. Когда убили родителей, он поклялся, что вступит в Орден Чистоты, чтобы этих тварей стрелять, но не вышло – в Омегу упекли.

– Як звуть-то тэбэ, хлопэць? – спросил одноглазый. – Мэнэ Ломакою кличуть.

– Кир, мое имя – Кир.

В хижине храпели в два голоса. Отличный расклад, вот и команда! Осталось завоевать их доверие.

Мутант толкнул в бок и протянул свою миску:

– Поеф-фь, ты голодный.

Вздрогнув, Кир вскочил, выбил из лап мутанта миску и крикнул:

– Не трогай меня, ты, образина!

Куски мяса покатились по земле. Мутант укоризненно вздохнул, собрал еду и поковылял к ведру с водой. Горбоносый спикировал падальщиком, отвесил Киру оплеуху и проскрежетал:

– Слышь, сосунок, в моей команде если и есть кто лишний, то это ты. Понял?

Кир сжал кулаки. Броситься, ударить, смять! Да как они смеют на него, будущего офицера Омеги, поднимать свои грязные лапы?! Пришлось наступить на горло гордости, он смолчал.

– Не надо битьф-фь, – поговорил мутант, отмывая мясо. – Он глупый. Молодой. – Помолчал немного и продолжил: – Это его дом, ваф-ф дом. Мы здеф-фь чуф-фые. Орв чуф-фой.

Защитничек нашелся! Кир сжал челюсти. Он решил пристрелить мутанта за пережитое унижение – узнает тогда, кто глупый. И носатого этого пристрелить. Нет, не пристрелить – привязать к колючему кусту и бросить на растерзание волкам. Представив, как мутафаги терзают обидчика, Кир утешился. Остальные, ладно, пусть живут.

День прошел более-менее спокойно, а вечером опять нахлынул страх. Казалось, что кто-то ковыряется в мыслях грязными пальцами, перебирает их, рассматривает. Проснулись седобородые храпуны, похожие, как братья, налетели на еду. Кир тоже не удержался. Никогда бы не поверил, что жилистая волчатина бывает такой вкусной. С голодухи, наверное.

Раньше Кир не испытывал такого отвращения к диким. Да и кто мог подумать, что его, человека, поставят на одну ступень с мутантом?!

«Убей, – нашептывал кто-то на ухо. – Он не должен жить. Скверна. Тварь. Убей!»

«Потерплю, – мысленно возразил Кир сам себе. – Потом прикончу».

«Тряпка, унижайся! Тут другого «мяса» полно, более сговорчивого. Они тебя оскорбили, убей!»

Чтобы не поддаться искушению, Кир забился в хижину. Медленно темнело. От костра доносился смех. Рука тянулась к пистолету. Надо что-то делать. Надо как-то убедить их в собственной значимости. Накатила паника, Кир вскочил, бросился к костру и заговорил. Точнее, заговорило его тело – он готов был ладонями зажимать рот, но руки не слушались. Словно он марионетка и им управляет кукольник, дергая за веревочки.

– Вы думаете, я обычный молокосос? – говорило тело. – Да знаете, да знаете, кто я? Я – офицер Омеги! Вы все должны мне ботинки целовать! Я выполняю важное задание. Если вы подчинитесь мне, будете свободны. Все, кроме тебя, тварь, – рука указала на мутанта.

Лица, озаренные бликами костра, вытянулись.

«Что я говорю?!» – с ужасом подумал Кир, но чужие слова… нет, не чужие – собственные мысли все лились и лились. Когда они наконец иссякли, он закрыл-таки рот и попятился. Дикие встали как по команде – все, кроме мутанта, – одновременно потянулись к пистолетам. У кого пистолета не было, тот ощупывал пояс. Мутант собрал кожу на лбу гармошкой, ухватил горбоносого за рукав:

– Вы ф-фто? Прекратите! Нельф-фя!

Никто не обращал на него внимания, Кир пятился, пока не уперся в стену. На него были направлены три ствола, и кто-то подсказывал, что в магазинах не холостые патроны.

* * *

Высший окинул Полигон взором ласковым, как у матери, склонившейся над колыбелью. Здесь и сейчас творилось будущее, прорастало сквозь сухую почву настоящего, тянулось к небу, солнцу, всеведенью Высшего. Прекрасно. Гармонии – вот чего не хватает в мире. Суетятся люди, без цели и системы бродят волки, кочуют мутанты, попадаются и любопытные, но всё – не то. Беготня по кругу: жертва спасается от хищника, хищник – от человека, человек в свою очередь может стать жертвой…

А ведь есть выход – просто взлети. Воспари над Пустошью. Стань ее повелителем.

Вслед за Высшим ликовали Низшие, все пятеро. Льнули к объединяющему их существу. Миг – и Высший открылся полностью, сливаясь с Низшими до полного взаиморастворения. Их чувства стали общими, их знания стали цельными. Высший слегка отстранился, огораживая свою личность – не все доступно пониманию Низших, некоторые откровения могут разрушить их благостность.

Перебрал мысли Низших, как драгоценные камни. А это что? Осколок черноты засел в сознании Низшего, занимающегося курсантами.

Творческая работа, ювелирная. Что же не дает Низшему покоя? Высший сосредоточил на черноте свое внимание, отодвинув прочих Низших. Они обиженно застонали, и Высший напомнил: сейчас я вернусь к вам, я всегда с вами, мы – целое.

А вот и курсант. Высший не помнил его имени, поэтому коснулся сознания мальчишки, считывая необходимое: Кир. Верный слуга хаоса – самодовольный, суетливый, источник плохих мыслей, непослушания, стихийный разрушитель гармонии. Высший раньше избегал давать оценки. Что есть добро и что есть зло, когда ты не совершенен? Но сейчас, обретя целостность, Высший сам был мерилом добра и зла.

Мальчишка же – тупая, ограниченная тварь. Не задумываясь ни на минуту, он делал мир хуже. Ай-яй-яй. Высший упрекнул себя за нерасторопность: присмотрись он к Киру на несколько сезонов раньше, мальчика можно было бы исправить. Высший скорбел об упущенной возможности, и вместе с ним скорбели Низшие, умываясь слезами печали. Высший взял мальчика за подбородок и заглянул в глаза. Вдруг там, на дне его души, спит праведность?

Нет, конечно. Оболочка, наполненная гнусностью: ненависть, зло, подавленная страсть к разрушению. Высший в печали отвернулся от него. И дал приказ Низшему: убери это, он не достоин жизни. Наша вина, наша боль, но мир без мальчика станет лучше, ибо зло малое вырастет в великое зло. Убери.

Мальчишка как раз сидел у костра и ненавидел мутанта. Отступая, Высший коснулся сознания мутанта: да, этот хорош. Недостаточно хорош, чтобы стать Низшим, но достоин жизни. Как жаль, что мальчик этого не понимает…

Ужас мальчика, разумом которого завладел Низший, заставил Высшего уйти.

Да, он был велик, но, как все поистине великие, обладал отзывчивым сердцем и не мог видеть чужих страданий.

* * *

Голова Кира отказывалась соображать. Вот они, стволы, прямо в лицо нацелены, самое время броситься на диких, отобрать оружие и перебить всех к мутантам! Он сильнее всех этих задохликов вместе взятых!

Но мысли текли вяло, и тело будто ослабело, хотя где-то на задворках сознания билась, запертая в невидимую клетку, паника.

Палец на спусковом крючке. Узловатый палец с обгрызенным ногтем…

Ну что же ты медлишь, носатый? Кончай меня!

На виске блестит капля пота. Чуть в стороне – мутант. Взгляд остекленел, крылья носа трепещут, по подбородку стекает кровь…

– Не ф-фметь! – взревел Орв и бросился на главаря, отвел ствол в сторону – грянул выстрел. Одновременно в голове Кира словно лопнула плотина – хлынули мысли, он поднырнул под седого бородача, ударил наугад, отобрал обрез и откатился за разваленную стену.

– Орв! – проскрипел горбоносый главарь. – Ты что, рехнулся? Это же… это ж отрыжка! Он должен сдохнуть!

– Да я его… да я… – хрипел кто-то еще.

Что говорил Орв, Кир не слышал – пригнувшись, потрусил прочь, пока разъяренные дикие не снарядили погоню. Мало ли что творится в их немытых головах.

Отбежав на безопасное расстояние, он повалился на спину, отдышался, осмотрел добытое оружие: самопал. Две примотанные друг к другу трубы. И патроны… патроны тоже самодельные. Две штуки.