Текст книги "Не сдаваться, бороться и побеждать. Том 1. Чужбина"

– Он случиться тогда, когда основной контрольный пакет акций будет выведен из российской юрисдикции и переведен в иностранную, с владельцем уже иностранной компании. В случае удачного завершения этой операции Центр станет «просто не по зубам» фармакологу. Даже если он и захочет продолжать свою гангстерскую игру по захвату, то ему сами приближенные к Хозяину дадут по рукам так, что те могут просто обломиться, и он это отлично знает. Ссорить отечественный бизнес, «крышуемый этими приближенными» и управляемый по их правилам с западным истеблишментом, от которого они сильно зависят, никто ему не позволит, несмотря на то, что он один из них.

Никита удивленно покачал головой, но поинтересовался:

– Сколько времени потребуется на эту операцию?

– По нашим расчетам, в оптимальном варианте, около недели. Хотя возможны всякие «пассажи» со стороны контролирующих и прочих органов.

С западной стороны комплект «юридических документов» уже есть, они у него на руках. Сегодня он будет вести переговоры с одной частной фирмой, посредничающей в такого рода делах. В связи с этим он хотел бы просить Никиту взять на себя «прокачку» этой фирмы и обеспечить не формальную, а настоящую конфиденциальность оформления документации. Разумеется, все понесенные им затраты будут полностью компенсированы. В случае согласия с его стороны, он готов присоединить это отдельным протоколом к уже действующему контракту и оформить все надлежащим образом.

Никита задумался, но ненадолго.

– Знаете, Конрад Вильгельмович, такая работа, если говорить открыто, не в нашем русле. Для этого нужны другие специалисты и соответствующая техника. Скажу Вам откровенно, мы сотрудничаем с одной такой организацией на правах взаимодействия, когда сие необходимо. Мы по своей линии – они по своей, опыт взаимодействия у нас есть. Посему вот сейчас, сию минуту дать Вам ответ я не смогу по вполне понятным причинам. Мне понадобится их согласие на такую работу, да и их условия тоже надо знать. Думаю в течении полутора часов я смогу дать Вам ответ. Но Вы должны будете мне уже сейчас ответить на ряд вопросов. Гарантирую, никто о Ваших ответах, за исключением хозяина названной организации, не узнает. За его (тут он усмехнулся) молчаливость можете не беспокоиться.

Конрад согласно кивнул головой и произнес:

– Я готов, можете задавать свои вопросы.

Их диалог был недолгим. Через пятнадцать минут Никита встал и предложил.

– Конрад Вильгельмович, если Вас не затруднит, пройдите в зал переговоров, Вас угостят кофе, смею уверить Вас, неплохим. А через пятнадцать-двадцать минут мы продолжим нашу беседу, у нас еще есть ряд нерешенных вопросов.

Конрад встал:

– Я готов, куда идти?

Через пять минут он сидел в небольшой комнате, где из мебели имелся только довольно большой стол, не более шести стульев, небольшая стенка с баром и встроенной «двойкой». Через несколько минут после того как он уселся, миловидная ладная дама между тридцатью и сорока, точнее определить не смог, внесла поднос с кофейником, сливками и бисквитами. Приятно улыбнувшись, поставила поднос на стол, пожелала хорошего настроения и вышла, нет – скорее выплыла, покачивая своим ладным станом. Конрад «чикаться» не стал, принялся за кофепитие, обдумывая результаты своего разговора с Никитой и то, что им придется обсудить.

В назначенное время хозяин офиса вошел и пригласил обратно в свой кабинет, объяснив, что им придется обождать с обсуждениями последней части их разговора, так как их будущий партнер пожелал самолично увидеть Заказчика и задать несколько вопросов.

Пожав плечами и смущенно улыбнувшись, пояснил:

– Это у них ко всему такие отношения – пощупать своими руками, посмотреть своими глазами и послушать своими ушами. Вы уж, Конрад Вильгельмович, не обессудьте.

– Ну что же, в таком случае и у меня есть к нему вопросы и мне желательно посмотреть на того, с кем, возможно, придется иметь дело.

Хозяин кабинета заулыбался:

– Вот, вот посмотрите на него, «поспрошайте». Надеюсь, у Вас есть к нему серьезные вопросы. Скажу откровенно, мужик он весьма деловой. Пустых разговоров не выносит.

– Не беспокойтесь, у меня есть что спросить.

Затянувшуюся паузу в ожидании разговора с «деловым мужиком» Никита заполнил деталями событий, происшедших в Центре, клинике и офисе. Конрад слушал, но честно говоря, не особенно-то и внимательно. Главное уже было сказано, а детали? Есть вопросы и поважнее и их нужно в темпе, пока позволяет обстановка, решать, принимая всё на себя и платя немалые суммы. Итак, расходы уже таковы, что, отложенные на такие случаи, средства серьезно уменьшились. Выбирать же недостающие придется либо из оборота, что очень, ну просто очень, не хотелось бы, либо чем-то поступиться, продавая, либо вводить допэмиссию с продажи акций в общем размере меньше блокирующего пакета проверенным им неоднократно компаньонами, уже несколько раз предлагавшим такое, либо, в конце концов, впутаться в кредитную ситуацию. Последнее, в принципе, уже не такой безысходный вариант, если брать дополнительный кредит в Европе на имеющуюся у него фирму, тем более что она уже успела завоевать определенную репутацию в ряде Европейских банков. Вот он и сидел, раздумывая, «прокачивая в своей голове» разные варианты, но, конечно, с видом внимательно выслушивающего излагаемые Никитой подробности. Он, похоже, понимал состояние своего клиента, да к тому же сей бизнесмен, несмотря на свое довольно отрицательное отношение к этому сословию, был ему просто симпатичен. Никита уважал тех, кто в кризисных ситуациях, как говорится, «держит удар», да еще и дает сдачи. А в том что он, этот молчаливый, всегда сосредоточенный, тщательно выбирающий слова, явно точно просчитывающий свои действия, дал сдачи зарвавшемуся, обнаглевшему от безнаказанности фармакологу, Никита не сомневался. Из доклада Владика и разговора с полковником ему с высокой степенью вероятности было ясно, кто дал такую звонкую оплеуху, нанеся ощутимый материальный ущерб этому фармакологу. Кроме того, ему были видны последствия этого акта на дальнейшее развитие событий в том деле, в котором его фирма приняла участие. Хотя Никита за время своей новой работы уже приучился не поддаваться эмоциональным оценкам, а исходить из того: есть заказчик, взялся за дело, вот и выполняй, не особенно-то рассуждая. Но встречаясь почти каждый раз с гнусной образиной российского бизнеса, культивируемого нынешней властью, ему всякий раз хотелось уже самому «врезать по их ненавистной роже». Однако, в данном случае, этот парень ему был симпатичен и он даже задавал себе известный еще по прошлой его деятельности вопрос:

– А взял бы я его с собой в разведку?

И всякий раз отвечал:

– Взял бы, но, конечно, подучив нужному.

В его морально волевые качества он почему-то уверовал, хотя знал: чтобы человека узнать, «с ним нужно пуд соли съесть», побывать в экстремальных ситуациях, в которых сразу станет видно его истинную сердцевину.

Увидев вошедшего коренастого, широкоплечего с крупной седой головой, цепкими оценивающими серыми глазами, волевым подбородком мужчину, Никита встал из-за стола, пошел к нему. Молча, глядя друг другу в глаза, крепко пожали руки. Представил Конрада Вильгельмовича. Мужчина молча посмотрел на него. Впечатление у Конрада при этом было такое, что его просвечивают на рентгене. Судя по полученной при рассмотрении оценке, мужчина вроде бы остался довольным. Никита, сам очень не плохой психолог, понял произведенное на гостя впечатление, довольно усмехнулся и спросил:

– Степан Степанович, Конрад Вильгельмович, как вы смотрите, если мы с вами, как говорится, «примем за встречу», да и беседа, полагаю, пойдет более непринужденно.

Гость покачал своей крупной головой:

– Вообще-то, когда обсуждаются деловые вопросы, я стараюсь не следовать сему обычаю. Но если это поможет нам вести себя более откровенно и по-деловому, то у меня принципиальных нет возражений. – Тут он усмехнулся:

– Разумеется соблюдая нужную «плепорцию», так, кажется, учили наши предки.

Конрад Вильгельмович вполне серьезно ответил:

– Я с Вами согласен. Если сие позволит провести наши переговоры в более откровенной и конструктивной обстановке, то у меня тоже нет возражений, конечно, с учетом добавления уважаемого Степан Степановича о «плепорции».

– Леночка, у меня гости. Нам нужно более откровенно и непринужденно обсудить один серьезный вопрос. Организуй, пожалуйста.

Пока он рассаживал поудобнее гостей в кабинете, вошла уже известная Конраду дама. Поднос с бутылкой ароматного коньяка, бокалами, кофейником, бутербродами и бисквитами она поставила на приставленный стол, за которым они все втроем уместились. Приятно улыбнувшись и пожелав всем хорошего настроения, она снова выплыла из кабинета, все также покачивая своим ладным станом. Степан Степанович, проследив взглядом сие действие, только покачал головой.

– Ну и умеет же твоя Леночка завораживать, точно змея какая-то, так изгибает свои прелести.

Никита довольный усмехнулся:

– Она когда-то занималась арабскими танцами, да попала на глаза одному шейху, тот, воспламенившись, решил увеличить ею свой гарем. На ее счастье в этом граде был я, ну и не позволил этому похотливому псу с мошной, набитой нефтедолларами, заиметь очередную секс-рабыню. Спустя несколько лет, когда я уже отошел от прежней деятельности и стал заниматься сим бизнесом, мы встретились, вот с тех пор и работаем вместе. А она так вот и ходит, особенно перед гостями. Чего поделаешь, вторая натура! А что? Мне лично нравится, да, гляжу, и вам тоже?

Степан Степанович только развел руками.

– Ничего не скажешь, завораживающе.

Конрад, покачал головой:

– Согласен с вами, завлекательно!

Они отпили из бокальчиков один раз, другой и, по молчаливому согласию, отодвинули их в сторону. Начался деловой непринужденный разговор. Первым принялся задавать вопросы гость. Все вопросы его были четкими, ясными и недвусмысленными. Конрад пытался отвечать также. Пришлось ему постараться, хотя некоторые из них, по его мнению, не относились к предстоящему вопросу, а скорее носили познавательный характер о деятельности его Центра, его положении на этом рынке лекарственных средств и перспективах. Судя по реакции спрашивающего и довольному виду хозяина кабинета, Конрад сумел произвести нужное впечатление на Степана Степановича. Затем настала очередь задавать уже ему вопросы. Они были в духе Заказчика:

– Какова длительность практики фирмы в этих делах? Какова эффективность их действий? Кто может дать рекомендации по их фирме, кроме Никиты. Каковы расценки на их деятельность? Есть ли у него конкуренты. Каковы гарантии конфиденциальности? Ну и в таком роде.

Надо сказать, к этим вопросам, хотя они и не обескуражили гостя, он к ним был явно не готов. Похоже, он всегда чувствовал себя в роли спрашивающего, уверенного в своем праве быть именно таковым. Тем не менее, Конрад все-таки заставил его ответить на заданные им вопросы. Никита молча, с непроницаемым лицом слушал их диалог, похоже и он тоже впервые присутствовал на вот таком «раздевании», казавшегося ему непререкаемого авторитета. Но и гость, и он понимали:

– Это бизнес и ничего более. Если уж они ввязались в него, то и им приходится кое в чем поступиться согласно действующим в нем правилам. Ведь Заказчик вправе понять – с кем имеет дело. Тем более что дело-то конфиденциальное и, судя по всему, очень ответственное для него. Если он доверится Исполнителю, то тот должен, в определенной мере, довериться Заказчику. Это вполне справедливо, более того служит определенным залогом к последующему их сотрудничеству После этого взаимного раздевания они перешли к рутинной части переговоров – цене, условиях, требованиях, сроках. И тут Конрад был на высоте. Довольно быстро составили контракт уже трехсторонний. Распределили требования, обязанности и условия, сроки, расценки. Никита взял текст и ушел. Степан Степанович принялся инструктировать Конрада, сразу же потребовав перенести переговоры с сегодняшнего дня на завтрашний. Ведь им придется к этому времени выяснить: что эта за фирма, какова ее репутация, что за состав исполнителей, соблюдается ли конфиденциальность и прочие. Кроме того, объяснил: на всех посещениях Конрадом этой конторы и переговорах должны дополнительно присутствовать два человека – один от него, другой – от Никиты, в ранге консультантов по вопросу безопасности и связи с партнерами. Он тщательно объяснил их обязанности, поведение и возможные вмешательства.

Через полчаса их беседу прервал Никита, принесший проект контракта. Все трое внимательно прочитали его, каждый внес свои поправки и хозяин опять ушел, а гости продолжали свою беседу-инструктаж. Никита отсутствовал недолго и вскоре вошел с тремя экземплярами контракта. Еще раз все трое прочитали, поставили свои подписи. Поставили свои печати, предусмотрительно захваченные Конрадом Вильгельмовичем и Степаном Степановичем. На этом последний, как говорится, раскланялся и ушел.

Никита предложил втроем – он, Конрад и полковник – вместе пообедать. О такой встрече последний просил его напомнить Заказчику. Так и сделали, предварительно связавшись с Сергеем Мироновичем. На двух машинах поехали в ресторан, в котором Никиту встретил сам хозяин, как дорогого гостя. Их сразу же проводили в небольшой кабинетик, усадили. На вопрос хозяина: что будете есть, пить?

Никита ответил:

– На Ваше усмотрение, Вы лучше знаете свою кухню и свой погребок. Лично мы Вам полностью доверяем.

Выслушав такой заказ, хозяин довольно улыбнулся:

– Никита Сергеевич, Вы не пожалеете!

С этими словами он удалился. Когда заботливая, чисто по-семейному выглядевшая, пожилая официантка почти накрыла стол, объявился Сергей Миронович. По его лицу было видно – устал человек! Он быстро поздоровался, уселся, объявил:

– Более получаса с вами не получится, дела… Поэтому давайте в темпе «похарчуем» и побеседуем. Никита пробурчал:

– Вот так всегда с ним, все в темпе да в темпе, а еда этого не терпит.

– Ладно, братишка. У нас еще будет время, когда этим делом заняться, обещаю. Вот разберемся с нашим молодцом, попавшим в беду, и обязательно посидим. Мне и самому этого хочется. Ну ладно, об этом потом. А сейчас, Никита, разливай, к сожалению, у меня сегодня будет твой бокальчик последним, не обессудь. Очередное совещание… Ну, с богом, за встречу, хоть и на бегу.

Он выпил, торопливо закусил и продолжил:

– Значит вот какие дела, Конрад Вильгельмович. Начну с поджога. Поджигателем оказался профессионал высокого класса. Не буду рассказывать, за неимением времени, в чем именно, скажу только – следов никаких не оставил, на камерах возле склада умудрился не засветиться, умело использовал застрявшую фуру. Проверка водителя фуры ничего нужного не дала, похоже, тот был не в теме, а просто действительно неудачно сманеврировал, принимая во внимание узость самих ворот и большие размеры грузовика. Опросили всех, кого возможно, проверили близлежащие дворы, но и это ничего не дало. Короче, у команды единодушное мнение – сработал профессионал. Начали исследовать их «почерки», благо их не так уж и много. Остановились на одном по кличке Фламя, похоже, это, в переводе с английского, «пламя». А может и еще что. Но вот найти его пока не удалось. Объявили во всероссийский, а затем, по настоянию нашего Фармаколога, и в международный розыск. У него полно всякого рода покровителей, могут и надавить. Но это дело не быстрое. Проверили всех главных конкурентов и тех, кому данный поджог выгоден. Работа, правда, не закончена. К тебе, Конрад Вильгельмович, тоже будут вопросы. На днях с тобой хотят побеседовать. Это ясно, почему в данной команде знают о нападении на тебя и прекрасно представляют от кого сие пошло, правда без доказательств… Пока!

Он поднял палец вверх. Затем продолжил:

– Приготовься к беседе: ж/д билет до аэропорта и билет вылета в свою зарубежку захвати… Теперь о других делах. Разговор, о котором мне рассказал Никита, я своими каналами прокачал. Номер телефона действительно из офиса Фармаколога, но из кабинета заместителя безопасности фирмы. Думаю, как подать эту информацию группе, расследующей нападение и убийство сотрудников частной охранной фирмы. Полагаю, еще пара дней и данная информация будет у них на столе. Пусть трясут этого субчика. Посмотрим, что он скажет на допросе. Что еще? Посредника группа вычислила, но найти его пока не могут. Сейчас усиленно ищут, опрашивают всех, кто попал в их поле зрения в связи с взаимодействием с ним. Личность, впрочем, довольно известная в узких кругах. Посредничал с крутыми бизнесменами по их заказам, но не засвечивался, за исключением последнего случая. Тут все пошло «наперекосяк» для него. Возможно, и вероятнее всего, убрали этого «посредничка», концы к Заказчику обрубили. По второму посреднику, что передал заказ о рекогносцировке клиники, как нам представляется на предмет похищения Вашей жены, правда, это пока бездоказательно. Тут дело обстоит сложнее. Но это вопрос пары дней. В этой фирме, получившей заказ, есть крот, – он и укажет. Но лично мне Заказчик представляется известным и, не буду скрывать, – это наш Фармаколог. Правда, доказать его связь с посредниками и зачищающим пока юридически затруднительно. По Гохману – здесь вообще провал, никаких следов, кроме марки гранатомета и лежки, с которой били. Все зачищено, свидетелей нет и, похоже, не предполагается. В общем, только догадки, но их же к делу не пришьешь. У Гохмана, помимо Фармаколога, и других конкурентов, люто его ненавидящих, полно. «Гусь» еще тот, мало в чем нашему заказчику уступит. Но, конечно, дело-то возбуждено. И у этого есть покровители из окружения самого, они уже кулаками стучат по столу и заодно по команде:

– Найти того, кто заказал! Иначе…, ну Вы знаете, чего они говорят в таких случаях.

Тут он посмотрел на часы. Торопливо доел второе блюдо, встал:

– Извините, «время уже вышло», надо ехать на совещание. Держите меня в курсе. Конрад, если нужна моя помощь в реализации сделки, скажи. У меня есть к этим «откатчикам» концы. Все, уехал!

Никита покачал головой, промолвил грустно:

– А каков раньше боец был. Как управлял командой? Вдумчиво, не спеша, толково, а сейчас – все налету! Ну ладно, Конрад Вильгельмович, давайте уж мы с Вами не с налету поедим, сами видите – хозяин постарался.

Они не спеша поели, выпили еще по паре бокальчиков вина. Договорились созвониться часов в девять вечера, когда будет информация о дальнейших действиях Заказчика, если тот, конечно, не прервет свои «военные действия» на время. После этого и разъехались. Конрад сразу же поехал в Центр, вызвал Фридриха и приказал тому перенести на завтра встречу с представителями посреднической фирмы, причем настоятельно потребовал, чтобы встреча была именно в их конторе. Фридрих удивленно накачал головой, но не возразил и ушел. Через час доложил:

– Завтра в четырнадцать двадцать. Хозяин готов с Вами обсудить заказ.

– Хорошо, ты и юрист поедете со мной. Не удивляйся, будут еще двое – один консультант по безопасности, другой – по связям с партнерами. Предупреди юриста. Мы едем на одной машине, а эти консультанты – на своих. Скажи адрес.

Выслушав, тут же созвонился со Степаном Степановичем и Никитой и передал им время и адрес совещания. Они заверили: их представители в указанное время в данном месте будут вовремя. Они сами подъедут к нему.

Посмотрев на часы, он связался с Аркадием Сигизмундовичем. Тот тут же пригласил его приехать, проинструктировал чего привезти и в каком количестве, коротко в нескольких словах обрисовал состояние Анхен. Вскоре с Владиком они уже ехали в клинику. По дороге остановились в нескольких торговых точках, где Конрад, следуя совету хозяина лечащего заведения, закупил все необходимое. В клинике его уже заприметили и без всяких проволочек провели к кабинету хозяина. Конрад обратил внимание на то, что количество охранников на проходной удвоилось, более того и у входа в здание тоже появился еще один. Видимо, Никитины советы были приняты во внимание. Аркадий Сигизмундович встретил его обрадованно, объявил:

– Я и Иосиф Александрович очень надеемся на результаты Вашего посещения. Я пока, на всякий случай, карантин не отменил, поэтому встреча пройдет в палате, где все предусмотрено для таких вот ситуаций. Вам будет отведено не более пятнадцати минут и, ради Бога, побольше ласковых слов, убеждающих в Вашем неизменном к ней отношении. Не стесняйтесь, это очень важно сейчас для нее. Сами понимаете, как женщины реагируют на такие события. Не удивляйтесь, мои сотрудники постараются подготовить ее к встрече, ну сами понимаете: макияж, прическа. Для женщины это очень важно – встретить свою, можно сказать, единственную надежду во всеоружии. В связи с этим придется Вам подождать минут десять. Как закончат ее готовить к встрече, мне сообщат. А пока с Вами побеседует Иосиф Александрович. Мой Вам совет, прислушайтесь к его словам, он очень неплохой специалист, знает, что говорит. А я Вас оставлю, к сожалению, есть пациент, с которым приходится заниматься и вот в это время. После Вашего свидания считаю необходимым еще раз увидеться, нам важно послушать и Ваше мнение, впечатления… До встречи, Конрад Вильгельмович.

Как только Аркадий Сигизмундович вышел, в кабинете объявился Иосиф Александрович. Он внимательно осмотрел его, покачал головой:

– М-да, и Вы выглядите не важно, а это не хорошо для встречи с женой. Вы должны быть уверенным, излучать любовь и радость встречи.

Конрад только махнул рукой:

– Я понимаю, постараюсь послушаться Вашей рекомендации.

– Да уж, постарайтесь.

Далее пошли инструкции, советы и так далее. Высказывал их Иосиф Александрович не в категорической, безапелляционной форме, а доброжелательно, объясняя смысл каждого своего пожелания, при этом советуя повнимательнее понаблюдать за реакцией жены. Во время этой беседы мягко заурчал телефон на столе. Психолог снял трубку, выслушал и, повернувшись к гостю, объявил:

– Вашу жену привели в надлежащий вид. Прошу, пройдемте, я провожу Вас, у меня с ней сложился неплохой контакт, она начала прислушиваться к моим рекомендациям, поэтому мне придется сказать несколько фраз, но я не задержу Вас, не переживайте. Так надо. К тому же мне надо для сравнения увидеть ее до и после Вашего свидания.

Они длинным коридором прошли в помещение, огражденное стеклянной стеною и такой же стеклянной дверью. Все помещение было залито солнцем, кругом стояли цветы, было много всякой зелени, на стенах висели картины, преимущественно акварельные пейзажи. Мебель соответствовала всему этому благоухающему великолепию – удобная, легкая. В одном из углов комнаты умиротворяюще журчал фонтанчик. Было светло, тепло и, чего греха таить, комфортно. На столике стоял кофейник с кофе, конфеты и бисквиты. Хотя умелая рука постаралась все максимально приблизить к непринужденной, домашней обстановке, все-таки в помещении Конрад сразу же ощутил напряженность. На одном из кресел сидела его Анхен. Она была умело причесана, с легким макияжем, но в ее глазах Конрад увидел тревожное ожидание. Рядом с ней сидела дама в халатике и что-то втолковывала ей. Когда они вошли, Анхен суетливо вскочила, ее бледное личико порозовело. Она сжала кулачки, прижала их к груди. Иосиф Александрович тут же начал спокойно, доброжелательно ей объяснять:

– Мы пошли навстречу настоятельным просьбам Вашего мужа увидеться с Вами. Пошли на это, несмотря на действующие в клинике правила. Поймите, Анна, нас правильно. Мы все заинтересованы в Вашем скорейшем восстановлении и очень надеемся на Вашу помощь нам в этом. К сожалению, Ваше свидание будет недолгим, тут уж я ничего поделать не смогу, но очень надеюсь, что они теперь будут продолжаться регулярно с увеличивающимся временем.

После этих слов, он повернулся к даме, стоявшей возле Анны:

– Елена Семеновна, у меня к Вам несколько предложений, прошу пройти в мой кабинет и обсудить их.

Как только они вышли, Конрад подошел к жене крепко обнял, расцеловал «всхлипнувшую» Анхен. Постояв в такой позе, спохватился, положил на столик пакет с гостинцами, а ей в руки сунул букет. У нее, от счастливых слез, заблестели глаза. Чтобы хоть как-то скрыть их, Аня сунула носик в цветы, стала вдыхать их аромат. Вздыхая – расслабилась, освобождаясь от напряженного ожидания реакции своего мужа. Сейчас ей очень хотелось верить в то, что он, которого она так любила, так ждала и очень боялась прочитать на его лице жалость и даже брезгливость, не оставит ее в беде и всегда был и будет самым верным другом, опорой в этой новой жизни. А Конрад, отчетливо читающий на ее лице все эти мучавшие ее мысли, сомнения, теперь постарался утвердить ее в этом. Наплевав на все рекомендации психолога, держал ее крепко в своих объятиях, шептал ей на ушко слова радости свидания с ней. И добился своего. Аня склонила ему на грудь свою голову и замерла, слушая, почти не вникая в то, чего он произносит. Его голос, голос к которому она, казалось, за много лет совместной жизни уже привыкла, сейчас звучал радостной, утверждающей музыкой. Все страхи куда-то ушли, вера в их совместное будущее все сильнее овладевала ею. Но это состояние прервал вошедший психолог. Он окинул их внимательным взглядом и извиняющим голосом произнес:

– Я, к сожалению, должен прервать Ваше свидание, – таков порядок. Надеюсь, что Аркадий Сигизмундович в самое ближайшее время найдет возможность прекратить карантин и Вам разрешат уже обычные и более продолжительные встречи. Надеюсь, Анхен, что Вам лучше от свидания с мужем и Вы более уверенно смотрите в свою будущее?

Она вздохнула и тихо произнесла:

– Да-а, мне намного лучше, я верю, что мой Конрад не оставит меня в этой беде, ведь я ни в чем не виновата.

При этих словах у нее внезапно задрожали губки, а глаза вновь принялись наполняться слезами. Заметив это, Иосиф Александрович скомандовал:

– Елена Семеновна, проводите нашу пациентку в палату и помогите.

Та подошла, взяла ее бережно за локоть, поясняя:

– Аня, пойдемте. К сожалению, разрешенное время свидания уже истекло. Будем надеяться, что завтра Аркадий Сигизмундович уже снимет карантин, и Вы сможете подольше видеться со своим мужем. А сейчас у нас еще есть процедуры и мы не имеем права их исключить. Только под это условие и была разрешена встреча. Вы же сами согласились…

– Да, да, я помню. Но мне не хочется расставаться с Конрадом. Я так давно ждала его.

И внезапно взглянув на мужа, сказала:

– Он такой усталый, ему же сейчас так трудно, сколько надо сделать, а он один, ему никто не поможет – все самому приходится решать.

Слезы горошинками покатились по ее щекам. Иосиф Александрович мигом кивнул головой Елене Семеновне, и та, твердо держа Аню за руку, повела ее на выход. У самой двери идущая, вернее бредущая Анхен резко остановилась, развернулась и, посмотрев вдруг «отчаявшимися» глазами на мужа, произнесла:

– Приходи скорее, Конрад… Я буду тебя очень ждать. Очень. Мне так не хватает тебя.

Но больше уже ничего не смогла произнести. Дверь закралась.

У него заныло сердце от жалости к ней, гнева на этих ублюдков. Ненависть к этому поддонку – Фармакологу буквально «полоснула» его. Он скрипнул зубами, но сдержался, сумел себя переломить. Внимательно следящий за ним Иосиф Александрович подошел, дружески потрепал его по плечу:

– Ну-ну Конрад Вильгельмович. Вы же мужественный человек. Я понимаю Вас, но Вам теперь при Анхен придется всякий раз сдерживать свои эмоции, свою ненависть к этим подонкам.

Конрад глухо ответил:

– Эти подонки уже заслужили свое. Вот только тот, кто все это организовал еще не получил заслуженного.

Психолог вновь окинул его внимательным взором и посоветовал:

– Вот этого ей как раз и не надо говорить и вообще не надо говорить об этом никому-никому. Это мой Вам совет Конрад глубоко вздохнул, превозмогая себя, и твердо произнес:

– Иосиф Александрович, Аркадий Сигизмундович приказал после завершения свидания прийти к нему в кабинет, где, как я предполагаю, состоится разбор полетов. Так?

– Так, Конрад Вильгельмович, именно так. В интересах нашего общего дела следует подвести итоги встречи, выработать дальнейшую стратегию восстановления с учетом воздействия Ваших свиданий.

Внезапно он улыбнулся:

– А Вы молодец! Она явно ожидала! Думаю, нужного эффекта Вы добились. Это очевидно. Молодец! Но, тем не менее, все-таки нам придется поговорить на эту тему.

– Я готов сделать все необходимое, зависящее от меня, дабы поставить Аню побыстрее на ноги. Нам вскоре предстоит переезд в другую страну, и мне хочется, чтобы там она начала новую жизнь уже с чистого листа.

По дороге в кабинет Иосиф Александрович, дружески поддерживая его за локоть, посоветовал:

– К сожалению, Конрад Вильгельмович, это не быстрый процесс. Ее нервной системе нанесен тяжелейший удар, требуется, как показывает практика, достаточно длительный период, в который Вам придется, чего уж там говорить, несладко. Придется держать свои эмоции в кулаке, ведь любое неосторожно произнесенное слово может обрушить все то, чего мы добиваемся с таким трудом. Учтите это. И я не уверен, что ее надо везти, как Вы сказали, на новое место, чтобы она начала новую жизнь с чистого листа. Я бы обождал, постарался найти поначалу другие варианты. Например, в какой-нибудь классный высокопрофессиональный реабилитационный центр. Кстати, Аркадий Сигизмундович связан с некоторыми из них. Он может Вам в этом помочь. А вот так сразу окунуть ее в жизнь со всеми ее тревогами, проблемами, думается мне, преждевременно. Но это не мне решать. Однако мое мнение я Вам уже высказал. Так показывает мой опыт.

Аркадий Сигизмундович уже ждал их. Тут же был секретаршей внесен кофейник со всем необходимым. Не слушая никаких возражений, он разлил по чашечкам ароматный горячий кофе. Дав им вкусить сей напиток, принялся расспрашивать Иосифа Александровича о результатах разрешенной встречи. Слушал внимательно, не перебивая обстоятельный ответ, пересыпанный медицинскими и другими специфическими терминами, изредка удивленно окидывал взглядом Конрада. Когда тот закончил, вновь наполнил все чашки еще горячим кофе, снова посмаковал сам и дал им насладиться и только потом подвел итог:

– Значит, Вы считаете, Иосиф Александрович, что процесс идет в благоприятном направлении, причем эта встреча только усилила сей процесс.

– Да, несомненно. Считаю такие встречи нужными, но все-таки дозированными. Им обоим нужно заново «приживаться» друг к другу, это непросто, ведь любое неосторожное слово и начинай все сначала. Сейчас ее вера, скажем так, в хорошее будущее очень напоминает колеблющийся лепесток пламени, могущий быть легко потушенным даже несильным порывом ветра. Нужно дать этому лепестку окрепнуть, взрасти, но это – время, и ничего с этим не поделаешь. Фармакология в этом нам, конечно, поможет, но особенно-то злоупотреблять ею мне не хочется. Сами знаете, какие могут быть побочные эффекты. Считаю, лекарственными средствами в данном случае не следует злоупотреблять, все в умеренной дозе, а главное – это они сами. Их взаимная вера и убежденность, настрой на это и терпение… терпение… терпение. И в первую очередь у Конрада Вильгельмовича.