Текст книги "Не сдаваться, бороться и побеждать. Том 1. Чужбина"

После этого они между собой вновь принялись обсуждать ход лечения и опять пересыпая беседу специфическими терминами. Конрад молча сидел и пытался вникнуть в смысл этого обсуждения. Многие их терминов он за время своей практики работы с лекарственными средствами уже освоил и поэтому, хоть и не все, но главное понимал. Он в их разговор не вмешивался, но вслушивался и пытался получше понять смысл. Закончилась их беседа вновь кофепитием, после чего Аркадий Сигизмундович на более простом, доступном языке объяснил ему смысл их дискуссии, направление курса лечения. Выслушав его, Конрад задумался. Честно говоря, ему очень хотелось на все плюнуть, увезти ее в сибирские края и там, в чем он был уверен «на все сто», с помощью народных средств «поставить ее на ноги». Но такое требовало на некоторое время полностью отойти от задуманного, вновь поставить свое будущее под нож Фармакологу. А как раз этого он не мог себе позволить. Ну а предлагаемый ему курс лечения Анхен, хоть и был более длительным, «муторным» что ли, но все-таки сулил успех.

Обдумав все сказанное, взвесив насколько это было возможно в данных условиях «все за и против», кивнул в знак согласия. Молча наблюдавшие за ним психолог и хозяин клиники облегченно вздохнули. Он заключил:

– Мы рады, господин Конрад, что пришли к единому пониманию в отношении коррекции курса лечения Вашей жены. Полагаю, дней через семь-восемь нам придется еще раз поговорить на эту тему, тогда же и обсудим дальнейшее, в том числе и реабилитацию в одной из зарубежных клиник, на мой взгляд, довольно успешно работающей в этом направлении. Завтра Вы сможете в это же время опять навестить Вашу жену. Время свиданий, – тут он посмотрел на психолога, – мы увеличим минут на десять. Все те рекомендации, что мы давали Вам сегодня, остаются в силе и на завтра.

После этой встречи, чувствуя себя совершенно «разбитым», Конрад поехал сразу же домой. Там себе приготовил наскоро ужин из купленных по дороге продуктов, поел. После этого созвонился с Никитой, тот доложил, как и ожидалось:

– Ничего особенного, чтобы могло привлечь наше внимание на сегодня, не случилось. Полагаю, этому Фармакологу сейчас не до Вас.

На этом они и расстались.

С утра Конрад был в Центре и сразу же засел с юристом и Фридрихом за просмотр подготовленных бумаг. Работали часа два, после чего спустились в столовую Центра. Поели и снова «уселись», но уже за текущие дела Центра. А они были довольно сложны. С одной стороны, надо готовиться к работе в предстоящих новых условиях и управлению из Австрии с помощью зарубежной фирмы, пусть в значительной степени и формально, а с другой – никак нельзя насторожить этого фармакологического волка. И хотя по его просьбе Никита негласно «прокачал» кадры Центра, но гарантий, зная нрав этого бандита от бизнеса, он лично дать не мог. Кто знает, какие тот методы шантажа, запугивания и ловушек освоил за свою многолетнюю практику. Поэтому важно было до поры до времени не насторожить Фармаколога, и здесь требовались скрупулезная точность, расчетливость, осторожность. А ведь дело-то было на самом деле не маленьким, сеть развивалась, производство росло.

В назначенное время, как и было запланировано вчера, они втроем – он, Фридрих и юрист – подъехали к входу посреднической конторы. Там к нему подошли двое молчаливых серьезных мужчин. Они представились – кто от кого, и кто кем будет являться на этих переговорах. Один из них, назвавшись Николаем Николаевичем, попросил пару минут разговоpa наедине. Они отошли и там Николай Николаевич передал то, чего ему приказал Степан Степанович. Они успели прокачать по своим каналам эту контору. Общее впечатление – она преувеличивает свою репутацию, эффективность, но в провалах и «подставах» не засвечена. С ней, в принципе, можно начинать вести переговоры, но не форсировать события, они проследят за теми, кому будет поручено вести дела по контракту, и за теми, кто имеет доступ к документообороту в конторе. Они уже под контролем. Свои действия Степан Степанович думает подкорректировать после доклада Николая Николаевича и Василия Васильевича Никите. Так и вошли в здание всей командой, к которой присоединился и Владик, заявивший, что, согласно инструкции, он не может оставить Конрада. Правда в кабинет хозяина он не пошел, а остался сидеть в приемной, настороженно оценивая глазами каждого вошедшего и сидящего.

Хозяин конторы Лазарь Моисеевич – холеный, вальяжный господин с явной семитской внешностью удивился многочисленности состава явившейся на переговоры группы. Фридрих, как знающий его пусть и немного, представил каждого. Подумав, гостеприимно «осклабившись» только Конраду, тот любезно пригласил уважаемых, как он надеется, клиентов в комнату переговоров. Еще более он удивился, когда Николай Николаевич вдруг вытащил из кейса какой-то прибор, принялся сосредоточенно обследовать эту комнату. Еще более хозяина поразился, когда тот с висящей над большим столом люстры, за которым собственно и велись переговоры, снял миниатюрную видеокамеру и такой же жучок. Николай Николаевич внимательно их осмотрел и доложил Конраду. Они висят здесь уже больше месяца, свой ресурс исчерпали. Можете вести переговоры, но на всякий случай люстру и другие лампы не зажигать, пока еще достаточно светло и говорить только под «глушилку». С этими словами он вытащил нечто похожее на сотовый телефон. Подумав, вставил его в чашку, вытащенную им из сервиза, находящегося в стенке. Как только Николай Николаевич дал отмашку, Конрад пояснил в конец «ошарашенному» посреднику, что он пришел с конфиденциальным делом и не намерен терпеть какой-либо утечки информации. Поэтому, прежде чем начать вести переговоры, ему нужны гарантии лично от Лазаря Моисеевича. Без них никакие переговоры не могут состояться.

Подумав, хозяин вдруг отослал двоих из своей свиты, оставив только одного. Дождавшись, когда те вышли, сказал:

– Я готов дать устные гарантии о сохранении в тайне всех вопросов и принятых решений для переговоров, подтвердив их затем уже письменно в тексте контракта. Но я вынужден вас, господа, предупредить – в этом случае моя работа будет уже по другим расценкам, более высоким.

Конрад посмотрел на своих советников, те утвердительно кивнули головой. После этого собственно переговоры и начались. Выступил Конрад с изложением сути своего заказа. Говорил недолго, кратко, емко и четко, так как он умел. Лазарь Моисеевич ничему не удивился, по крайне мере внешне, на нём услышанное никак не отразилось. Недолго думая, заявил:

– Да, мы выполняем такие заказы. Но для пользы дела и ускорения выполнения хотелось бы знать перечень предоставляемых документов, выполнены ли они в надлежащей форме и вообще взглянуть на них.

Конрад вновь взглянул на своих советников, те утвердительно кивнули. Повернувшись к Фридриху, предложил тому показать принесенную документацию. Фридрих снял с колен кейс, вытащил увесистую папку, подвинул ее к Лазарю Моисеевичу. Тот, вместе со своим помощником, принялся молча просматривать ее содержимое. Лица их были «непроницаемы», но, когда они через минут сорок закончили просмотр, используя лупу, ультрафиолетовый приборчик, около каждого из них лежало по несколько листков. Лазарь Моисеевич аккуратно подравнял их, положил перед собой и принялся пояснять:

– Вот эти документы, по моему мнению, могут вызвать сомнения у господ из разрешающих, поэтому они нуждаются в замене. Недостатки, которые он лично и его заместитель, господин Коган, обнаружили в представленных документах, они сейчас объяснят уважаемым господам клиентам.

Надо сказать, все их замечания хоть и были, возможно, оспариваемы, но вполне могли быть источником для соответствующих придирок со стороны проверяющих. Конрад посмотрел на Николая Николаевича, Василия Васильевича, внимательно слушающих объяснения Лазаря Моисеевича с господином Коганом, и также внимательно просматривающего отложенные документы юриста, готовившего документы вместе с Фридрихом, принялись было возражать. Советник, слушая их возражения, только одобрительно покачивал головой. Лазарь Моисеевич некоторое время слушал их возражения, развел руками:

– Принимать в этом случае решение – это прерогатива уважаемого господина-клиента. А лично мое дело – предупредить о возможном риске. Свое видение я уже доложил.

Конрад решительно собрал все отложенные документы в один файл. Повернулся к юристу и Фридриху, спросил:

– Все понятно, что надо переделать? Сколько на это потребуется времени?

Поколебавшись, Фридрих озвучил срок:

– Не менее недели.

Конрад повернулся к Лазарю Моисеевичу:

– А Вы за какое время сможете сделать все необходимое, имея под рукой моего помощника и юриста?

Хозяин конторы поднял очи к небу пошлепал губами и объявил:

– Я постараюсь все сделать за сутки. Но это, конечно, за определенную плату.

Николай Николаевич и Василий Васильевич утвердительно кивнули головами.

– Хорошо, на этом и порешили. Тогда следующий вопрос: за какой срок Вы в состоянии оформить сделку?

Снова Лазарь Моисеевич и господин Коган возвели очи к небу, зашлепали губами и после довольно длительного раздумья объявили:

– Не менее недели.

Но Конрад, под отрицательные покачивания головами своих советчиков, твердо ответил:

– Не более трёх суток, а лучше за двое.

Лазарь Моисеевич встрепенулся и начал пространно, хотя и горячо, но как-то невразумительно, убеждать уважаемого господина Клиента, что это никак невозможно. Но, видя его непроницаемое лицо, довольно быстро прекратил и под свои же причитания о том, как он никогда не может ни в чём отказать своим клиентам даже, если ему при этом приходится разорваться на части, сказал:

– Я очень постараюсь, так как желание клиента для меня – закон, и ради этого я готов не спать, забыть о семье и других делах. В течение трёх суток я разорвусь, но исполню это желание.

После этого начался торг, причем хозяин конторы торговался как заправский торгаш. Однако в лице советника Василия Васильевича встретил достойного соперника, который ни сколько не хуже владел техникой торговли, да к тому же лучше него умел пользоваться своими знанием по физиогномистике, чем вызвал сначала удивление, а затем и настоящее уважение. Остальные молча слушали этот спектакль. Вот только иногда господин Коган подпрыгивал на стуле и, видимо, из последних сил удерживал себя, чтобы не помочь своему шефу. Но и этот спектакль двух «прожженных торгашей», в конце концов, закончился. Вытирая огромным клетчатым платком вспотевшую лысину, шею, Лазарь Моисеевич торжественно объявил о согласии с представителем клиента, по его мнению, настоящим знатоком всех расценок на все действия конторы. Конрад, выслушав их и увидев утвердительный кивок Василия Васильевича, обернулся к Фридриху и юристу:

– Мы сейчас должны отъехать, у нас дела, а вы подготовьте контракт и завтра к десяти мне на стол.

С этими словами он встал, кивнул головой и вышел, сопровождаемый советниками. Вскоре они сидели в одной кофейне и обсуждали прошедшие переговоры. Сошлись на оценке, что для начала все было неплохо. Договорились, что завтра к десяти они оба подъедут к нему в Центр и повнимательнее изучат проект подготовленного контракта. С тем и расстались. Посмотрев на часы, решил ехать к Анхен. Снова по дороге заехал за тем, что порекомендовал ему Иосиф Александрович, и вскоре уже сидел в кабинете врача. На этот раз заумных разговоров не было. Аркадий Сигизмундович сразу же по внутреннему телефону спросил о готовности пациентки из палаты номер восемь. Выслушав ответ, приказал сопроводить ее мужа к ней. Затем, повернувшись и устало улыбнувшись, пояснил:

– Ночь была тяжелая, да и день тоже. Извините, не провожаю сам, мне надо идти к пациентке. Через двадцать минут после начала Вашего свидания к Вам, как и положено, войдет Иосиф Александрович. Ему надо посмотреть состояние Вашей жены, результат Вашей встречи.

Тут в кабинет вошла молоденькая девушка, мило улыбнулась и мелодичным голосом пригласила:

– Прошу следовать за мной.

Аркадий Сигизмундович помахал рукой и сказал:

– До свидания, Конрад Вильгельмович. Скорее всего, мы сегодня уже не увидимся, с Вами будет заниматься Анин психолог. Со всеми вопросами к нему.

Снова длинный коридор и та же комната вся в зелени, картинах, залитая светом и теплом. На этот раз Анхен сидела в кресле, как школьница, с прямой спиной и сложенными на коленях ручками. Увидев его, вскочила, сжала кулачки, прижала к груди, но не стала, как вчера, ждать его с тревожно блестящими глазами, а сначала неуверенно, затем все быстрее и быстрее зашагала к нему. Он обнял ее, приподнял, расцеловал, как это делал всегда после возвращения из своих поездок. И ее память сработала. Она, довольно вздохнув, прижалась к нему и замерла. А он, гладя ее «как маленькую девочку», все повторял и повторял:

– Аня, все будет хорошо. Я уверен, все будет хорошо.

И при этом вдыхал запахи, идущие от нее. Родные, знакомые запахи, того шампуня, тех духов, той помады, которыми она любила пользоваться. Постояв так, он чуть отстранился, вложил ей в руки букет и неожиданно даже для самого себя взял, поднял ее на руки, отнес на стоящую под какой-то лианой кушетку. Там уселся, усадил ее на свои колени, принялся осторожно расспрашивать.

Аня бесхитростно стала рассказывать:

– Ко мне относятся хорошо, заботятся. Кормят тоже хорошо, но правда есть совсем не хочется. А те фрукты, что ты приносишь, я стараюсь есть, ведь это от тебя. Много разных процедур. Устала от них. Но Иосиф Александрович пообещал, как только все стабилизируется – многие из них отменят. Он считает, что это уже будет скоро. Я это понимаю и не капризничаю. Мне хочется сделать все, лишь бы поскорее уехать отсюда домой. А еще меня почему-то все время тянет в наш родной городок, все вспоминаю дом, лес, озеро, прямо наваждение какое-то.

Конрад слушал ее и любовь к этой поруганной, но такой родной и близкой ему женщине буквально переполняла его. Он снова принялся гладить ее и повторять:

– Все будет хорошо, Аня. Мы обязательно побываем в нашем городе, обещаю тебе.

Отведенное им на свидание время пролетело незаметно. Легкий скрип открываемой двери заставил Аню сильно вздрогнуть и еще сильнее, просто отчаянно вцепиться в Конрада… Она прижалась к его щеке, мокрыми от слез глазами и повторяла, как «заведенная»:

– Я не хочу расставаться… Я не могу одна…

Иосиф Александрович подошел, взял ее за руку. Ласково пояснил:

– Что это Вы, Аня, так заговорили. Вон смотрите, и Ваш макияж уже потек. Вскоре из красавицы станете непонятно кем. Как это понравится Вашему мужу. Да и какая такая причина столь сильно кручиниться. Ведь Конрад Вильгельмович и завтра придет. Аркадий Сигизмундович Вам еще увеличит время свидания. Ну а сейчас Вам надо идти, у Вас еще процедура. Как, Конрад Вильгельмович, отпустим ее ради скорейшего восстановления?

Он подмигнул. Конрад, сам немного растерянный, все-таки «нашелся»:

– Да, Аня, иди. Я завтра буду. Скажи сама, что тебе принести.

Она беспомощно взглянула на него и психолога, но затем зашептала ему в ухо.

– Мое белье, здесь оно хоть и фирменное, новое, но какое-то другое не по мне и мой халатик; один теплый, ну ты знаешь, зеленый такой, другой – легкий с кружевами. И тапочки с мехом. Я к этим вещам привыкла, они мне будут говорить о доме и о тебе.

Эти бесхитростные, где-то даже наивные сейчас слова вновь «полоснули» Конраду по сердцу Он, не стесняясь, расцеловал мокрые глазки, губки, твердо заверил:

– Все будет, Аня, завтра обязательно будет. Жди и принимай все процедуры, которые тебе назначены.

– Да, я буду ждать тебя, очень… буду.

Но тут подошла Елена Семеновна, по знаку психолога взяла ее за руку и увела, как какую-то девочку. В дверях Аня обернулась, беспомощно оглянулась на него и, увлекаемая врачом, вышла.

Иосиф Александрович неожиданно радостно потер руки и предложил:

– А зайдемте-ка ко мне в кабинет, уважаемый клиент. Перекинемся парой слов.

Конрад, все еще под впечатлением ее последнего взгляда, пожал плечами:

– Не возражаю, Иосиф Александрович.

Они поднялись на верхний этаж, прошли мимо ряда дверей с табличками и вошли в небольшой, стерильно чистый, с белой мебелью, залитый светом кабинет. Усадив его в небольшое кресло, хозяин полез в шкафчик и вытащил бутылку коньяка, пару бокалов и коробку шоколадных конфет. Поставив все на стол, произнес:

– Прошу Вас, присаживайтесь. У нас с Вами сегодня хороший день. Реакции Вашей жены однозначно свидетельствуют… тьфу… тьфу, что дело наконец-то сдвинулось в нужном направлении. Если так пойдет и дальше, то мы сможем через недельку ее отпустить на реабилитацию. Повторяю, не домой, а уж тем более не в новый для нее дом за рубежом, а именно на реабилитацию. Прошу это хорошенько запомнить. С завтрашнего дня мы разрешим для пробы пробыть вместе час и посмотрим. Думаю, Вам будет полезно походить по нашему парку. Он хоть и небольшой, но в нем живут белочки, довольно много птиц. На деревьях полно разного рода кормушек. Поэтому прихватите с собою орешков, ну и каких-нибудь семян для птичек. Много не несите. Нам важно, чтобы ваша супруга сама их покормила, желательно с ладошки. Не беспокойтесь, они приучены. Это оказывает хороший психологический эффект. И еще, если у нее есть любимые предметы, ну там талисманы, обереги, камушки и прочее, то советую Вам их принести, но не все разом, а частями. Пусть они все время напоминают ей о доме, светлой прошлой жизни и говорят о скором возвращении в эту обстановку. Это очень важно. Ну и последнее, это уже чисто к Вам. Пока у Вас лично все идет правильно, я имею в виду Ваши взаимоотношения здесь в клинике, вот и продолжайте так.

С этими словами, он разлил коньяк по бокалам, взял свой, покатал в ладонях, вдохнул аромат, произнес:

– За скорейшее восстановление здоровья Вашей жены, – и не спеша выцедил янтарную жидкость.

Конрад не стал «чиниться», тоже покатал свой бокал в ладонях:

– С удовольствием выпью за Ваш тост, – и тоже медленно выпил.

После этого Иосиф Александрович сам лично проводил его до выхода из здания. Был уже вечер, когда он вернулся в Центр. Фридрих еще был там, сидел в своем кабинете, просматривал разные бумаги. Увидев своего шефа, он вскочил, достал из сейфа папку и протянул ее:

– Вот, здесь проект контракта, который мы совместно с Лазарем Моисеевичем составили.

– Хорошо, Фридрих, я его просмотрю. Но зашел я не за этим. Как ты понимаешь, если сделка завершится удачно, то мы можем плюнуть на этого уголовника, мы уже будем ему не по зубам. Формально контрольный пакет перейдет к австрийской фирме. Тебе придется научиться взаимодействовать с ее представителем, так сказать в режиме «онлайн». Этот представитель будет приезжать в Москву в тех случаях, когда нужны какие-нибудь серьезные переговоры, подписи, собрания и прочее. Но ты должен знать: за тобой руководство оставшимся пакетом акций, который записан на Анхен, поэтому твои позиции тверды. К тому же контрольным пакетом в инофирме, а значит и в Центре, владею я единолично, правда не афишируя это. Все инструкции, указания будешь получать от меня. Связь у нас, как говорится, будет «как горячая линия» ясно? Скорее всего в Москве, дабы не засвечиваться и все привыкли к работе Центра под иностранным присмотром, буду появляться нечасто, а вот на сибирских предприятиях и площадках постараюсь показываться. Для этого небольшую часть из пакета акций, что будут под твоим управлением, мы переведем, с соблюдением всех формальностей, на меня. Это понятно. Мне нужно юридическое обоснование для появления там. В правление Центра тоже придется меня включить с этим объемом акций, назначить одним из директоров по управлению этими предприятиями. Учти, я отныне иностранный подданный. Детали мы с тобой, Фридрих, обсудим после завершения сделки. Также решим вопрос с твоим статусом и оплатой. Договорились?

Фридрих вскочил и срывающимся голосом заявил:

– Вы не пожалеете, Конрад Вильгельмович, я все сделаю как надо, не подведу Вас. Буду очень стараться. Мне еще мой отец, Ваш дядя, приказал «держаться» Вас, слушаться, как его самого. Он ведь Вас знает с детства и уважает…

– Ладно, ладно, Фридрих, ошибки были, есть и будут, самое главное, чтобы они были поправимы. Вот это имей всегда в виду. Лучше посоветуйся со мной и помни: «Все, что ярко блестит, не всегда хорошо пахнет». Не помню, кто это сказал, но многократно убеждался в этом. И еще, беззащитным мы тебя не оставим. Придется заключать договор с Никитой, но это уже после того, как все уладится. Хоть мы этому бандиту-Фармакологу, можно сказать, дали по рукам, но ведь есть и другие, которые любят разевать пасть на чужой каравай. А в арсенале у них накопилось порядочно ловушек. Сегодня ты сам видел в работе Василия Васильевича, а он из команды Никиты, так что к советам его стоит прислушиваться. Вот об этом я и хотел с тобой, пока накоротке, переговорить. Нам сейчас важно чтобы Лазарь Моисеевич исполнил свои контрактные обязательства, «развязал» нам руки и не засветил» где-нибудь сделку. Насчет аванса ты как с ним договорился? Четверть после того как тексты контракта будут подписаны и пропечатаны? Так, если мы внесем исправления в этот проект и ты сразу же отвезешь новый вариант, то где-то к вечеру уже потребуется оговоренная сумма?

Фридрих кивнул головой.

– Ясно, сразу же скажешь мне, встретимся и я сам подъеду, подпишу и с одного фонда перекину на счет Лазаря Моисеевича указанную сумму. Договорились?

Он кивнул головой.

– Тогда последнее, тебе и юристу придется завтра поработать. Как только мы обсудим проект, внесем изменения, так сразу же вам в эту посредническую контору, там все и добивать.

– Все ясно, Конрад Вильгельмович. Так и сделаем.

– Ну что ж, на сегодня у меня все. Я еду домой.

Фридрих помялся и, покраснев, спросил:

– Вы уж извините меня, я вижу, в какой вы «запарке», все не решался спросить: какое состояние у Вашей супруги, Анхен Генриховны?

Конрад сразу помрачнел, но затем хлопнул его по плечу.

– Бог дал, пошла на поправку, тьфу… тьфу. Через неделю, а может быть дней через десять будет уже точно известно.

Фридрих даже перекрестился.

– Слава Всевышнему.

Конрад окинул его взглядом, протянул руку:

– Я поехал домой.

Утром в девять часов он сидел и изучал проект контракта. Сначала бегло прочитал, дабы составить себе общее впечатление, затем принялся, что называется «читать с лупой», выискивая заложенные хитроумным Лазарем Моисеевичем «подводные камни». Таковые не заставили себя долго ждать. Выявленные им сомнительные места он выписал на отдельные листочки, подумав, переписал их уже в новой, понятной ему редакции. Тут к нему ввели Николая Николаевича и Василия Васильевича… Конрад поприветствовал их, попросил секретаршу принести кофе, тут же сделал пару копий и передал их им. Прихлебывая горячий, ароматный кофе они принялись изучать проект контракта, делая соответствующие отметки в тексте. Минут через сорок, уже за вторым кофейником, они втроем, методом мозгового штурма, принялись рассматривать все особенности, отмеченные каждым в тексте. К удивлению Конрада, таких мест оказалось гораздо больше, чем обнаружил он сам. Еще час заняло их обсуждение. И, наконец, был вызван Фридрих с юристом. Им дали листок с новыми формулировками ряда пунктов контракта. Фридрих бегло прочитал их, вопросительно взглянул на своего шефа. Тот посоветовал:

– Фридрих, наберешь тексты исправлений и вперед, по дороге их обсудите вдвоем и Лазарю Моисеевичу на стол. Стойте твердо: так решил шеф и его советники. Учти, в этих замечаниях важна каждая буква и каждая запятая. Поэтому нужно добиваться именно нашей редакции. Если возникнут какие-либо проблемы при согласовании, тут же мне сообщи. Договорились?

– Есть, Конрад Вильгельмович, так и сделаем.

– Ну, тогда с Богом.

Как только он ушел, Конрад обратился к своим советникам. Те, подумав, сказали что выработанных ими новых пунктов контракта надо добиваться, несмотря на все доводы этого «хитрована». Та сумма, которая им запрошена, существенно выше, чем в других аналогичных конторах. Так что пусть повертится и отработает свой хлеб.

Фридрих позвонил через час двадцать и объявил:

– Мы уже обсудили три новые редакции. По двум, в конце концов, пришли к согласию, а вот по третьей – ни в какую! Они настаивают на своей.

– Дай ему, Фридрих, трубочку.

– Слушаю Вас, Лазарь Моисеевич, какие у Вас возражения?

Тот сразу же принялся горячо убеждать его:

– Моя – это обычная редакция, другая ставит под угрозу риска по этим обстоятельствам… и так далее.

Дав ему поговорить минут десять и поняв, что этот поток слов не иссякаем, прервал.

– Лазарь Моисеевич, Вы должны меня правильно понять, я Заказчик, я плачу и я рискую, причем значительно больше чем Вы. В связи с этим я пойду на Вашу редакцию, но, так как мой риск вырастет при этом существенно, для демпфирования его вынужден по позициям контракта, (он перечислил их), сократить на тридцать процентов сумму их оплаты. Поймите меня правильно. И Вы, и я, – оба сидим в лодке, плыть мы собираемся в море, поэтому обязаны понимать друг друга.

После сказанных им слов установилась на некоторое время тишина, которая прервалась словами:

– Если это Ваше последнее решение, то я вынужден подчиниться – желание Заказчика для меня свято, но я вынужден Вас предупредить: это может притормозить срок оформления документации.

– Лазарь Моисеевич, мы с Вами уже решили. Срок выполнения контракта максимум трое суток и больше не может быть ни при каких обстоятельствах. Если Вы его не в силах соблюсти, тогда контракта не будет, я буду вынужден обратиться к другой фирме, но при этом предупредить Вас, поверьте, это очень серьезное предупреждение, о необходимости соблюдения Вами условия конфиденциальности.

Снова молчание, затем голосом Лазаря Моисеевича было произнесено:

– Ну что же, Вы, уважаемый господин Заказчик, вправе выставлять свои условия. Тут нет спору. Пусть будет так, я пойду Вам, в порядке исключения, навстречу, таково мое кредо – всегда помогать другим, даже в ущерб себе.

Еще через час Фридрих радостно сообщил:

– Сейчас готовится уже отработанный, согласованный текст контракта, можете подъезжать.

А еще через час Конрад Вильгельмович перечитывал контракт, после чего расписался в двух экземплярах, поставил печать и, взглянув на слегка поникшего Лазаря Моисеевича и понурившегося господина Когана, объявил:

– Через два часа можете проверить Ваш счет. К этому времени Вам поступит аванс и приступайте к работе. Оплата будет по такой же схеме – Вы нам документ о совершенной сделке, мы Вам деньги на Ваш счет. Но это после того, как господин Фридрих Карлович убедится в их реальности и сообщит мне об этом. Учтите, перевод на Ваш счет займет два часа, вот и исходите из этого. Мой Вам совет – не теряйте времени, приступайте к работе. О получении Вами аванса господин Фридрих Карлович должен знать сразу же, его телефон Вы знаете.

Через полтора часа Фридрих зашел к нему в кабинет и доложил:

– Аванс получен.

– Ну что же, теперь дело за этой конторой. Зря не суетись. Есть кому ими заниматься. Делай свое дело и спокойно жди. Что могли, мы сделали.

Отпустив его, позвонил Степан Степановичу и Никите и сообщил:

– Контракт подписан, аванс оплачен.

Получил короткие ответы:

– Мы уже работаем, отслеживаем. Пока информации для Вас нет, завтра к середине дня чего-нибудь уже будет.

– Договорились. Я на связи.

После этого вновь поехал в клинику, заехав предварительно в один из магазинов, специализирующийся на лесных товарах, семенах и прочей экзотике. Купил несколько пакетов и с ними прибыл.

Аркадия Сигизмундовича не было в кабинете, его встретил Иосиф Александрович. Попросил обождать, Анну Генриховну приведут в вестибюль здания, а из него они смогут пройти через другой выход в парк и там погулять. Ждать ему пришлось минут десять. Одетая уже в теплую одежду она выглядела как-то совсем no-домашнему такой, какой он привык ее видеть. Они обнялись, взялись за руки и пошли. Елена Семеновна, приведшая Аню, удовлетворительно покачала головой, перекрестила их вслед и долго стояла у большого окна, наблюдая за ними. А Анна, как только увидела белочку, да не одну, восторженно ухватила его за шею и радостно заговорила:

– Конрад, это же белочки, совсем как в нашей тайге. Ой, они же ручные, а у меня с собой ничего нет.

Она огорченно завздыхала. Он поднял пакет, вытащил из него бумажный кулек…

– А это что? Самое то для них! Вот, держи, корми. Клади орешки на ладошку и тяни к ним. Не бойся. Здесь умные белочки.

Анна высыпала несколько орешков на ладошку и, нагнувшись, боязливо протянула руку. Тут же к ней подскочили две белочки, «стрекотнули». Одна из них, встав на задние лапки, передними ухватила один орешек, засунула его за щеку, затем ухватила другой, тоже засунула, схватила в передние лапки еще один, огорченно фыркнула и ускакала. Ее место тут же заняла другая. Но эта не стала запихивать за щеку, а принялась ловко обгрызать скорлупу и вскоре захрустела сочным ядрышком. Аня восторженная заговорила:

– Смотри, Конрад, она грызет, а первая унесла с собой.

Он пояснил:

– Эта еще молодая, да развращена пациентками, а вот первая либо деток имеет, либо уже пережила когда-то голодную зиму, вот и теперь запасается.

Они прошли метров двадцать, и снова она сыпанула себе на ладошку орешков. Тут же ее руку окружили несколько белочек. Озабоченно «стрекоча», запрыгали вокруг нее. Но вот одна ухватила орешки, отскочила в сторону и, поблескивая темными глазками, принялась обгрызать скорлупу. За ней еще и еще. А вот последняя, какая-то грустноватая, тоже напихала за щеки и тяжеловато поскакала к большой ели и вскоре исчезла среди веток. Аня была в полном восторге, чуть не плача от умиления. Конрад вынул пару пакетиков, показал ей:

– Смотри, Аня, а тут для птичек. Смотри, они расселись на ветках, ждут, когда и им перепадет.

Она оглянулась и даже расцвела от радости.

– Господи, а ведь правильно – ждут птахи. Малые, а соображают.

Они подошли к одной кормушке, подвешенной к тонкой ветке, сыпанули семян, затем к другой – тоже сыпанули, к третьей. Когда она обернулась к первой, ее восторгу не было границ:

– Смотри, смотри, Конрад, как они налетели.

И действительно, на полочке, где были насыпаны семена, деловито поклевывали, подпрыгивали, топорща перышки, несколько птичек. А вскоре и на других началась веселая кутерьма. Так и ходили они, то кормя белочек, то подсыпая семена птичкам. И снова время пролетело незаметно. От этого веселого занятия их опять оторвал Иосиф Александрович, некоторое время с улыбкой на лице наблюдавший за ними.