Текст книги "Путешествие в страну Счастья"

Весна 2015 года была холодной. Едва зацвели фруктовые деревья, как вернулись зимние морозы. Температура опускалась до минус 18 градусов по Цельсию. Естественно, большая часть зеленых насаждений померзла. Не зря народ говорит, что у нас в республике «мерзко-континентальный» климат.

У меня не было времени поехать на разведку на Сухой мыс, да и погода не располагала к дайвингу. Иссык-кульская Атлантида ждала своего часа. Лишь в самом конце мая мы с Димой Лужанским двинулись в путь с намерением погрузиться в районе затонувшего города, найденного мною по космическому снимку из Гугла.

От Бишкека до Сухого мыса на восточном побережье Иссык-Куля около 360 километров – дорога заняла у нас почти пять часов. С собой мы взяли гидрокостюмы, лодку и металлоискатели, рассчитывая вести поиски не только в воде, но и на суше, где, как свидетельствовал снимок, тоже были следы кольцевых построек. Интересно было походить с прибором по руинам древнего города.

С нами ехали и наши жены – неизменные участницы всех наших походов с Лужанским.

Погода на озере была хорошая. Несмотря на легкую дымку, окутывавшую горизонт, и облака, повисшие над Кунгей-Алатау, светило солнце и было тепло. Вода в озере, отражая подернутое дымкой небо, была молочно-голубая, словно стекло в старом зеркале.

Острова, возле которых должны были располагаться подводные строения древнего города, мы заметили еще проезжая по противоположному берегу Тюпского залива. С автотрассы, идущей по северному берегу Иссык-Куля, до этих островов чуть больше пяти километров. Нам же предстояло доехать до места слияния реки Тюп с озером и затем вернуться назад по другой стороне залива на оконечность Сухого мыса. Круг не меньше сорока километров, частью по плохой грунтовой дороге.

Я хорошо изучил космический снимок района. Мне казалось, что найти руины будет несложно. Я столько раз блуждал по карте взглядом, представляя, как мы исследуем остатки огромного поселения, и был уверен, что легко сориентируюсь на местности, словно план города нарисован у меня на ладони.

Спор с Димой по поводу правильного направления поисков возник у нас сразу же, едва мы съехали с наезженной дороги, кольцом огибающей Сухой мыс. Островов оказалось намного больше, чем нам представлялось по снимку. Видимо, космический снимок безнадежно устарел. С тех пор, как он был сделан, уровень воды в озере сильно изменился. Площадь Иссык-Куля увеличилась. Вода залила прибрежное пространство, образовав новые обширные острова. Путь нашей машине преграждали болотистые участки, ехать по которым мы опасались. Пришлось огибать их, держась подальше от воды.

Это была правильная стратегия. Я ее оценил, когда попытался отправиться на разведку пешком. Проходя небольшой заливчик вброд, я провалился в черную, липкую глину по колено. Скорее всего, это была не глина, а отложение из ила и торфа – обычное для болот.

Стоял терпкий запах тины и застоявшейся воды. Вокруг меня облаком роилась мошкара. Места вокруг были довольно дикие, редко посещаемые человеком. Табун лошадей, высоко вскидывая ноги и разбрасывая снопы брызг в стороны, помчался от меня по залитой водой долинке. Метрах в трехстах от края воды росли густые рощи лесопосадок.

На голубой поверхности озера были рассыпаны жемчужно-белые пятна лебедей. Они держались парами, видимо, готовясь к брачному периоду. Заливы полны были водоплавающей птицы: красные утки-огари, черные нырки, хохлатые длинношеие поганки и масса других видов плавающей и летающей живности. У самой кромки воды бегали на длинных ногах-ходулях изящные кулики и водяные курочки. Над моей головой истерично кричали пестрые чибисы. Видимо, неподалеку было их гнездо, и мое появление вызвало переполох в птичьем царстве. Крачки и чайки вторили беспокойным чибисам, кружа вокруг меня. И действительно, на небольших островках я обнаружил птичьи гнезда. Серые в крапинку яйца лежали кучками прямо на грунте в небольших углублениях. Я поспешил уйти от них подальше, чтобы не волновать перепуганных родителей. Но они еще долго возмущенно кричали мне вслед.

Дима предлагал начать поиски города, указывая на острова, видневшиеся посередине залива. Я упорно двигался на север, говоря, что по снимку руины города лежат ближе к Тюпскому заливу.

Вскоре впереди, на берегу залива, показалась карагачевая роща. От нее берег круто поворачивал в сторону суши, образуя обширный залив. Я был убежден, что где-то рядом со мной под водой прячутся остатки строения, которые внимательно рассматривал на снимке. Мне казалось, что это строение можно будет увидеть с берега. Но теперь я стоял беспомощно на месте и не знал, где его искать. Как я жалел, что не взял с собой интернет-планшет, который указал бы мое точное расположение на карте местности. Тогда бы я легко обнаружил искомые руины!

Я пошел вперед по озеру, удаляясь от берега и утопая по щиколотку в иле. «При поднятии уровня руины могло занести илом, и найти их сейчас без точных координат безнадежное дело», – подумал я. И тут же мне попался полузане-сенный илом каменный прямоугольный блок около сорока сантиметров длиной. Неподалеку лежали фрагменты посуды из керамики. Ободренный этими находками, я двинулся дальше. На небольшом островке лежал обломок от крыльчатой зернотерки. Рядом в воде я нашел половину ручного мельничного жернова-джергалчака. Что ж, для начала было неплохо!

Вода неглубокого заливчика, прогретая лучами жаркого солнца, была теплая. Но, продвигаясь дальше в озеро, я чувствовал, что температура воды быстро падает. Сказывалась холодная весна.

Подошел Дима.

– От берега до интересующих нас островов около двух с половиной километра, – сказал он. – Глубина, правда, небольшая, может быть, по пояс. Однако идти придется долго. Мы же не захватили мотор для лодки. На веслах идти сложно – они у нас небольшие, не рассчитанные на значительное расстояние. А если ветер подует – нам несдобровать. Может унести в озеро. Здесь бывают настоящие шторма!

Погода была хорошая, хотя неподалеку над Кунгей-Ала-тау нависли тяжелые свинцовые тучи и до нас доносились раскаты грома.

– Я думаю, шторма не будет, – уверенно ответил я Диме. – Вот только по грязи тащить сюда лодку не хочется. Давай лучше исследуем берег Тюпского залива. Может быть, там есть удобный подход к воде. На снимке прямо возле берега синяя вода. Залив должен быть глубоким. Или придется переплывать через залив с северного берега Иссык-Куля возле села Кутурга. По карте там ширина не больше трех километров.

– Что вы! – воскликнул Дима. – На такой лодочке переплывать через залив опасно! Это сейчас все тихо и спокойно. Ветер может налететь внезапно – я такое не раз наблюдал на Иссык-Куле. Посмотрите на горы – видите, что там творится?

Действительно, темные облака уже почти полностью закрыли хребет Кунгей-Алатау, а на склонах гор появилось белое покрывало свежевыпавшего снега. Судя по серой пелене, вуалью закрывающей вершины гор, дождь, переходящий в снег на высоте, продолжал потоками извергаться с небес.

– Эти тучи идут на восток, – продолжал упорствовать я. – Вряд ли грозовой фронт захватит побережье.

Но и мне самому уже была ясна бесперспективность дальнейшего поиска. Площадь акватории, на которой находились руины города, была огромной. Это на снимке все было просто и легко. На месте все выглядело иначе: два с половиной километра водного зеркала, которое просматривалось на расстоянии не дальше трех метров от нас. Эх, сюда бы вертолет или хотя бы квадрокоптер с видеокамерой. Тогда бы мы быстро обследовали район. Сверху можно просматривать дно на большой площади.

– Хорошо, Дима. Давай обследуем берег Тюпского залива, наметим место для будущего лагеря – это будет неплохим результатом для первой разведки.

Роща на берегу залива показалась нам очень уютной, там мы нашли удобное место для спуска лодки на воду. Намеченный план был выполнен.

От Сухого мыса до Каракола не больше двадцати километров, и мы решили заехать к Саше Кораблеву, у которого всегда можно найти что-нибудь интересное.

Во дворе Сашиного дома под прозрачным навесом был устроен музей антикварной техники. Там были: огромный, выше человеческого роста, фотографический аппарат на трехногом штативе, водолазный костюм, немецкий корабельный бинокль на треноге и прочее крупногабаритное оборудование, а также изящный садовый диванчик, облюбованный Маргаритой, женой Саши, для отдыха.

Рита тут же усадила нас за стол. Она – искусная хозяйка. Окрошка, заправленная домашней сметаной, была отменной, как и яблочный пирог на десерт. Ароматное клубничное варенье и горный мед превращали обед в настоящий праздник для гурманов.

Саша показал нам новые археологические находки, принесенные ему в лавку жителями близлежащих сел. Наступил полевой сезон: народ копал, садил и пересаживал растения на огородах, в садах и полях. И порой лопата натыкалась на свидетельства прошлой жизни на этой древней земле.

Бронзовые бляшки-накладки, пуговицы, детали упряжи, наконечники от стрел, караханидские монеты – обычные находки. А вот более интересная находка: медное навершие в виде петушка, у него длинный серпообразный клюв и небольшой гребень на голове, хвост веером и кругленькие щечки. Прямоугольный трехрожковый бронзовый светильник на четырех лапах-ножках – редкая находка. Тем более, что на боку светильника сохранилась надпись, сделанная арабским шрифтом.

Следующий предмет, привлекший мое внимание, – бронзовый топор-лопата. Я видел такой инструмент впервые. Ему не меньше трех тысяч лет! Интересно, как им пользовались люди? Копать им сложно. Видимо, инструмент использовался в качестве топора-тесла.

Диму интересовало, где найдены эти предметы, но Саша только пожимал плечами. Обычно такие находки попадают к нему через вторые руки. Определить, где и кем обнаружены древние инструменты, не представлялось возможным. Что ж, было жаль. В любом случае они стали прекрасным пополнением нашего музея.

Пока мы рассматривали находки, погода резко изменилась. Подул сильный ветер, ломая хрупкие ветви тополей. Пошел дождь, и мы порадовались, что вовремя покинули берег озера.

Возвращаясь по трассе, обсаженной стройными тополями, мы то и дело объезжали упавшие ветви и стволы небольших деревьев, – следы недавней бури. Асфальт был усеян черными пятнами погибших под колесами автомобилей молодых галчат. Птицы гнездятся на тополях, и молодые галчата, покидая гнезда, тренируются в полете вдоль трассы. Знакомство с мчащимся авто бывает зачастую трагичным для птенцов. Зато сколько пищи для сорок, орлов и прочих падальщиков! Для них вылет птенцов из гнезда сродни манне небесной!

Вновь на Сухой мыс я приехал спустя две недели вдвоем со Светой. На этот раз я захватил с собой интернет-планшет. Он позволил мне точно определить местоположение искомых объектов. Круговые строения возле берега оказались небольшими островками неправильной формы. Фундаменты были полностью скрыты под илом и глиной. Лишь обильные фрагменты керамической посуды на островках говорили о том, что здесь некогда жили люди.

Металлодетектор гудел непрерывно. Я попытался найти источник сигнала и сразу понял бесперспективность моей затеи. Лопата увязла в иле, и я с трудом смог извлечь ее обратно. Налипший на лезвие инструмента пласт ила не желал отставать от лопаты. Мне пришлось сильно потрясти ее, прежде чем пласт соизволил сползти на почву. В этой полужидкой, липкой субстанции найти источник сигнала было невозможно. Там же, где был даже небольшой слой воды, при копке поднималось мутное облако, скрывая любые детали.

Я решил осмотреть фундамент большого строения, находящегося возле острова на расстоянии около двух километров от берега. Строение состояло из прямоугольных сегментов, примыкающих друг к другу и идущих большой дугой вкруг острова. На космическом снимке можно было рассмотреть, что общая длина строения около 140 метров при ширине до 20 метров. Оно разбивалось на шесть сегментов. «Может быть, это и есть остатки древнего армянского монастыря», – подумал я.

Вокруг меня, как и в прошлый раз, с криком носились чайки, крачки и кулики. На островках среди яиц уже бегали смешные пушистые птенцы, раскрашенные в серую крапинку. Я старался не пугать птиц понапрасну и обходил островки по воде.

Почти полтора километра в воде и по колено в топком иле отняли у меня больше часа времени. Благо, к нужному мне острову вела мелководная коса, и глубина редко была выше моего пояса.

Наконец между мной и островом была лишь линия чистой воды, а за спиной – густые камыши последнего небольшого островка. Вспугнутая мной стая уток с криками выпорхнула из зарослей и полетела прочь, оставив на растениях белый пух и потерявшиеся перья.

До цели моего путешествия оставалось не менее пятисот метров. Смогу ли я дойти до острова вброд? С собой я не взял ни маски, ни ласт, да и с планшетом в руках далеко не уплывешь. Но и жаль было поворачивать назад, когда цель так близка. Я двинулся дальше.

Оказалось, что коса узкой полосой идет прямо к острову. Двигаясь по пояс в воде, я осматривался по сторонам. В проливе дно пестрело фрагментами керамики. Мое внимание привлек небольшой темный предмет цилиндрической формы. Нагнувшись, я извлек его из воды. Это был фрагмент ножки от каменного стола. Я пошел дальше, обходя стороной остров. На нем, как и везде здесь, гнездились водоплавающие птицы.

И вот наконец я был у цели! Справа от меня на расстоянии около двухсот метров шла мелководная терраса. На ней-то и должен располагаться фундамент древнего строения. К сожалению, глубина там была больше моего роста. С интернет-планшетом в руках и без плавательного снаряжения я не смог обследовать акваторию. Мне было обидно: потратить столько сил и времени и не найти остатки строения. Я еще раз внимательно осмотрел мелководье возле острова. Вглубь уходили каменные гряды, обросшие «коряжником» – солевыми отложениями. Возможно, это и были древние фундаменты?

Я напрасно вглядывался в экран планшета, пытаясь различить детали снимка и точно определить свое местонахождение. Яркое солнце не давало возможности что-либо рассмотреть на темном мониторе. Я видел только лишь фиолетовый значок-отметку, который предварительно поставил возле объекта на экране планшета.

Я повернул обратно. Найден путь к острову, обнаружены фрагменты керамики вокруг него – этого было вполне достаточно для разведки. В следующий раз, вооружившись ластами и маской, я обследую руины большого здания. Я надеялся, что если это развалины монастыря, то случай поможет мне отыскать нечто, связанное с христианской религией. Это могут быть надписи и знаки на керамике или камнях. Возможно, удача улыбнется, и я смогу найти даже бронзовые нательные кресты или каменные кресты-хачкары, которые армяне ставили на погребениях. Нужна экспедиция на мыс.

К сожалению, в течение всего лета обстоятельства не позволили мне опять вернуться к руинам древнего города.

Не беда! Ведь Василий, сын академика Владимира Михайловича Плоских, серьезно занят поисками армянского монастыря. Ему помогает группа томских аквалангистов. К экспедиции, возможно, присоединится известный путешественник Федор Конюхов. Я верю, что их поиски в конце концов увенчаются успехом. Интерес к Кыргызстану и горному морю будет расти. Ведь озеро Иссык-Куль до сих пор надежно хранит свои тайны, покрыв их водой, песком и илом. Другие тайны скрыты под землей, в узких ущельях, по которым некогда шли караваны. А третьи – выбиты на камнях и скалах, как послание будущим поколениям, то есть нам. Сколько еще открытий будет на этой благодатной земле Иссык-Куля!

Рассказы

Ненаписанный дневник

13 сентября 1913 года.

Я, Константин Павлович Осипов, 1896 года рождения, учащийся Красноярского землемерного училища, делаю первую запись в этом дневнике. Буду писать в нем обо всех значимых событиях своей жизни. Уверен, что когда-нибудь, на склоне лет, может быть лет в пятьдесят, мне доставит удовольствие полистать сии записки. Возможно, этот дневник станет достоянием истории и его будут читать взахлеб будущие поколения. Почему нет? Ведь мы стоим на пороге великих потрясений! В мире зреет Мировая революция, она перевернет все страны и сделает народы счастливыми. Дух захватывает от открывающихся перспектив! Я буду не простым свидетелем могучего перерождения мира, а его активным участником!

Сегодня я вступил в Российскую социал-демократическую рабочую партию и стал большевиком. Я выбрал путь борьбы за всеобщее счастье трудящихся. Мы должны взять власть в свои руки и установить диктатуру пролетариата. Правы Карл Маркс и Фридрих Энгельс: правящая верхушка не отдаст власть добровольно. Нужна революция, вооруженное восстание! Долой царя и самодержавие! Власть народу! Я готов с оружием в руках встать под красное знамя свободы.

Лев Николаевич Толстой почти всю свою жизнь вел дневник, начав его писать в 18 лет. И его дневник – отражение его жизни. Мне всего лишь 17, но мой дневник станет отражением революции! Она близка, об этом мы говорим на сходках и собраниях.

Чувства переполняют меня. Я наизусть выучил «Манифест Коммунистической партии». Сегодня и я – коммунист!

13 октября 1913 года.

Пока не произошло ничего значительного. Я продолжаю учиться в школе землемеров. Прохожу все занятия и испытания на «отлично». Профессия землемера почетная и нужная. Когда победит революция на всей планете, землемерам будет много работы!

На сходках мы говорим о том, что Красноярск особенный город. Здесь родина революций. Еще при Иване Грозном известна была «Красноярская шаткость», в течение пяти лет кипело здесь народное возмущение. Через наш город прошли почти все политические ссыльные – начиная с Радищева и декабристов до петращевцев и наших, большевиков. Сам Ленин с Крупской следовали через Красноярск к месту ссылки в село Шушенское. В 1905 году, пусть недолго, всего-то восемнадцать дней, но существовала Красноярская республика, управляемая Советом рабочих и солдатских депутатов. Карательные царские отряды задавили тогда республику, отправили организаторов на каторгу в Сибирь. Но мы Сибири не боимся! Мы же живем в ней!

Мне в 1905 было всего девять лет, но я помню, как неделю в городе шли бои, как отстреливались большевики и эсеры, засев в железнодорожных мастерских. Каратели окружили их, оставив без воды и пищи, боевые запасы тоже быстро иссякли. Пришлось мятежникам сдаться властям. Ленин призывал всех браться за оружие: «…совершать убийства полицейских и жандармов, черносотенцев и казаков, взрывать полицейские участки, обливать солдат кипятком, а полицейских – серной кислотой». Но тогда большевики и эсеры были одиноки. Большинство социал-демократов выступали против вооруженной революционной борьбы. Теперь нас – большинство! На сходках мы читаем «Правду», в ней разъясняются многие вопросы.

Из интересного: в городе стал работать водопровод! В домах появилась вода! Она будет там даже зимой! Еще: Красноярск посетил знаменитый полярный исследователь Фритьоф Нансен и был очарован нашим городом. Красноярск действительно красив. Город стоит на берегу Енисея, окруженный горами, «дымчатыми и мечтательными», как писал Антон Павлович Чехов. А о нашей природе писатель говорил, что она «…будет служить неисчерпаемым золотым прииском для сибирских поэтов, природа оригинальная, величавая и прекрасная…». Наш городской парк – лучший не только в Сибири. Под него было оставлено несколько гектаров соснового леса, когда закладывался город. Наш край богатый: одного золота здесь добывается почти половина от годовых добыч во всем мире! Девяносто процентов золотого запаса России обеспечиваем мы! У нас и электричество есть, и телефонная связь, железная дорога функционирует. Красноярск – самая настоящая столица Сибири!

13 сентября 1914 года.

Не было времени внести в дневник записи ранее. События разворачиваются в мире с катастрофической скоростью. После спокойной жизни все вокруг закружилось, словно в смерче. Полтора месяца назад Германия объявила России войну. Через шесть дней с таким же заявлением выступила и Австро-Венгерская Империя. Бои идут в Европе: немцами захвачен Люксембург, Бельгия, сражения идут во Франции, Австро-Венгрия воюет с Сербией. Теперь и Россия вынуждена бросить свои войска в жерло войны. В Восточной Пруссии была окружена 2-я армия генерала Самсонова и практически уничтожена немцами. Генерал Самсонов, человек чести, покончил с собой после поражения. На южном фронте русскими войсками освобождена огромная территория Галиции. Австро-венгры показали себя слабым противником.

В России объявлена всеобщая мобилизация. Я теперь служу в запасном полку. Ждем с волнением вестей с фронтов. Все вспоминают давние слова императора Вильгельма Второго: «Обед у нас будет в Париже, а ужин в Санкт-Петербурге!» К счастью, Япония выступила против Германии, иначе нам пришлось бы оборонять восточную окраину Империи.

Мои мысли в полном расстройстве: мы готовились к вооруженной борьбе с царской властью, а теперь вынуждены воевать в ее интересах! Боевые действия ведутся не на территории России, а за ее пределами. Среди солдат есть большевики. Мы собираемся на сходки, обсуждаем положение, читаем «Правду». Теперь она запрещена, как и партия большевиков. Газету печатают за границей и тайно доставляют в Россию. Большинство наших партийных руководителей скрывается за рубежом. Ленин назвал войну империалистической и чуждой интересам народа, поэтому на большевиков такое гонение. Я с большим рвением осваиваю солдатское искусство: умение воевать пригодится мне в будущих сражениях за свободу народа.

13 сентября 1915 года.

Особых событий в моей жизни до этого момента не было. После великого отступления русской армии (мы потеряли Галицию, Варшаву и Курляндию) война приобрела затяжной характер. Ленин пишет, что ее нужно превратить в гражданскую войну, сбросить с себя империалистическое иго. На фронтах большевики проводят агитацию против боевых действий, организуют братания с противником.

Я продолжал службу в резерве, когда пришел приказ о направлении меня в 4-ую Московскую школу прапорщиков. Мое рвение не осталось незамеченным – я буду офицером! Тем лучше для меня: я не собирался быть рядовым революции, чувствую в себе силы повести за собой людей. На сходках ко мне прислушиваются.

13 сентября 1916 года.

Мой дневник впору назвать «годовиком». Я не стремлюсь в него заносить все, что происходит со мной ежедневно. Я же не девица, которая находит удовольствие в описаниях своих чувств («Ах, как он посмотрел на меня! Словно молния пронзила меня, когда он коснулся моего плеча во время танца!»). Рассказывать о своих амурах нахожу занятием скушным и не стоящим внимания. Я пишу для потомков, чтобы они могли проследить нить Истории, колесо которой мы, большевики, повернем в нужную сторону.

Военные действия на фронтах оживились. Соединенные Штаты Америки объявили войну Германии, в небе Европы сражается их эскадрилья «Лафайет». Англичане придумали боевую машину «танк», покрытую броней и оснащенную пулеметами. Сейчас такие машины появились и во французской армии. Немцы изобрели новое оружие – огнеметы и научились стрелять из пулемета сквозь пропеллер двигателя самолета. Теперь их пилоты могут нападать на аэропланы противника, уничтожая их огнем.

Наши войска значительно продвинулись вперед, благодаря наступлению генерала Брусилова. На юге русские армии разбили турецкие войска и вошли в Персию.

Для меня год пролетел быстро. Учеба в школе прапорщиков, военная подготовка, тактика и стратегия – все мне дается удивительно легко. Я окончил школу с «отличием» и был оставлен в ней в качестве преподавателя. Преподавателей с опытом не хватает: идет война. В школе почти нет большевиков, но я поддерживаю связь с московскими ячейками. Мне приносят «Правду», так что я в курсе политических событий. Ленин призывает заключить мир с Германией и прекратить войну. В свете боеготовности русских армий и последних побед слова Ленина многими его оппонентами расцениваются как «государственная измена».

Причина, побудившая меня внести новую запись в дневник, – направление в Туркестан для прохождения дальнейшей службы. Там недавно произошло крупное восстание инородцев в связи с указом Государя о привлечении местного населения к тыловым работам. Волнение охватило огромную территорию от Каспия до Алтая. В Туркмении конфликт удалось решить быстро. Там местные джигиты, считая, что служить в тылу для них позорно, требовали, чтобы им разрешили участвовать в боевых действиях. И по велению императора была создана Дикая дивизия – особая кавалерия из туркмен. А вот в некоторых областях, например в Джизакской, и в Семиреченской губернии восстание приняло антирусский характер: было пролито много крови и применялись жесткие репрессивные меры по подавлению восстания.

В Туркестане сейчас неспокойно. Народ затаил злобу на царский режим. Я еду туда с решимостью внедрить в сознание людей доктрины коммунизма. Только большевики смогут вернуть свободу инородцам!

13 декабря 1916 года.

Город Скобелев, центр Ферганы, построен сравнительно недавно, около пятидесяти лет назад. Летом он, наверное, очень зеленый, потому что все улицы густо засажены деревьями, в основном чинарами. Из больших зданий: дом губернатора, похожий на дворец с колоннами, двухэтажный дом помощника губернатора, мужская гимназия и Военное собрание, где часто бываем мы – офицеры. Домики местных жителей – сартов скрываются за высокими заборами и запертыми воротами. Туда европейцам, да и вообще мужчинам, доступа нет. Если сартская женщина появляется на улице, то она вся скрыта под чепкеном – длинным халатом, накинутым на голову. Рукава этого халата тонкие, длинные и фальшивые – они никогда не используются по назначению. Лицо женщины покрыто тонной сеткой, сплетенной из конского волоса. Никогда не разберешь, молодая женщина под чепкеном или старая, все одного вида.

Большевиков в Скобелеве можно по пальцам пересчитать. Промышленности в городе нет никакой, а следовательно, нет и рабочего класса. Большая партийная ячейка есть в Ташкенте, но до него от Скобелева далеко. Я провожу беседы среди солдат, разъясняю им позицию большевиков, рассказываю о свободном государстве без богатых и бедных, о скорой революции. Мне приятно, когда меня называют «ваше благородие», но мне ближе обращение «товарищ».

13 января 1917 года.

Я назначен адъютантом Его Превосходительства генерал-майора Полонского – помощника губернатора. Теперь по его поручению бываю в Ташкенте. Связался с тамошними коммунистами, причем совершенно неожиданно для себя. В Ташкенте случайно встретил своего давнего знакомого – фельдфебеля Георгия Колузаева, он служил со мной в Сибирском запасном полку. Я его узнал издалека по широкоплечей, коренастой фигуре и по роскошным черным усам. Мы оба обрадовались, увидев друг друга, словно родные. Георгий хоть и эсер, но во многом разделяет взгляды большевиков. Он познакомил меня с рабочим железнодорожных мастерских Федором Колесовым. Федор – прирожденный лидер, наделенный недюжинными организаторскими способностями. От него так и веет энергией и жаждой действия. Колесов еще не вступил в партию, но поддерживает тесную связь с нашей подпольной организацией. В ней «старые» коммунисты, прошедшие ссылки и тюрьмы, многие из них работают в железнодорожных мастерских. Например, Александр Яковлевич Першин, революционер со стажем. Еще до моего рождения за ним уже охотилась полиция! Или Василий Ефимович Агапов. Он лично знаком с Лениным! Но Колесов просто очаровал меня своей решительностью. Он за вооруженное восстание.

На фронтах полная деморализация солдат, идет отступление. По мнению Федора, советы рабочих и солдат должны сейчас брать власть в свои руки, пока все внимание правительства сосредоточено на войне. Я с ним полностью согласен.

Р. S. Генерал Полонский – благородных кровей. Его предок, генерал-майор Яков Полонский, принимал участие в Полтавской битве при Петре Великом.

Его Превосходительство, видимо, член масонской военной ложи. На пальце у него красуется любопытный золотой перстенек: две переплетенные обнаженные женщины, искусно выполненные из платины, между ними крупный рубин. Возможно, это какой-то особый знак высокого положения в ложе, а может быть, фамильная реликвия. Генерал дорожит перстнем. Мне порой кажется, что он беседует с ним. Он дотрагивается до него пальцем и погружается в думы. Я чувствую, за перстнем стоит какая-то тайна. Я не могу спросить об этом генерала напрямую, но Его Превосходительство относится ко мне по-отечески, ввиду моей молодости. Он направил прошение о присвоении мне звания подпоручика.

Может статься, он сам расскажет мне о своем секрете. Иногда вечерами генерал беседует со мной о жизни и нашем будущем. Я осторожен: он не должен знать, что я большевик. Но мне страсть как хочется узнать тайну этого кольца. Оно манит меня, словно магнит. В нем таится магическая сила, я физически ощущаю невидимые лучи, исходящие из перстня. Мне кажется, он должен сыграть в моей жизни важную роль.

Засыпая, я вижу этих обнаженных красавиц. Они извиваются в фантастическом танце, протягивая мне сверкающий, слепящий глаза драгоценный камень. Улыбка женщин таинственна и маняща, словно они обещают неземные блаженства. Их ослепительная нагота возбуждает меня, и я… просыпаюсь. Но и в ночной тишине мне все чудится тихий зов этого колдовского кольца, пока, обессиленный, не проваливаюсь в тяжелое забытье.

13 марта 1917 года.

Как много произошло за последние две недели! Самое главное: в России теперь нет царя! Николай II отрекся от престола! В стране у власти Временное правительство во главе с князем Львовым. Его уже признали Британия и Франция. Но фактическая власть у Советов рабочих и солдатских депутатов, которые создаются по всей стране. Отменена смертная казнь, все граждане государства получили равные права независимо от пола, вероисповедания и национальности. Люди могут объединяться в любые союзы и участвовать в любых собраниях! На заводах и фабриках вводится рабочий контроль. Объявлена всеобщая амнистия! Свободно вышел очередной номер «Правды»! Большевики возвращаются из заграницы и из мест ссылки.

Неужели то, о чем мы мечтали, свершилось и государство Свободы воцарилось на русской земле? Жаль только, что большевики принимали мало участия в этом великом деле – в Февральской революции. Сейчас очень сильны эсеры: крестьяне всей России стоят за них. Эсеры обещают им землю. Меньшевики, наряду с эсерами, возглавили вооруженное восстание в Петрограде и Москве. Кадеты заняли главные посты во Временном правительстве. Но ничего страшного. Большевики смогут занять достойное место в советах. Мы сейчас активно выходим из подполья и ведем политическую работу.