Текст книги "Путешествие в страну Счастья"

Я с головой ушел в работу по подготовке альбома, названного мною «Шедевры первобытного искусства». Отбросив все свои сомнения, я тщательно обрисовывал отобранные снимки петроглифов. Получавшиеся копии рисунков не передавали, конечно, фактуру камня, исчезли трещины и сколы, зато теперь ничто не отвлекало зрителя от композиции петроглифа. Рисунки стали выразительнее, и можно было оценить мастерство древнего художника. Стало заметно, что рисунки из Чет-Кой-Суу и Кара-Оя одного периода отличаются друг от друга, словно их выбивали на камнях разные мастера.

Наконец-то мои мучения по обрисовке петроглифов были позади: я держал в руках новую, еще пахнувшую типографскими красками книгу. Не все получилось в ней так, как я задумывал. В последний момент оказалось, что в городе нет нужной мне матовой мелованной бумаги; полиграфист не смог правильно подобрать цвета; на включенных в книгу фотографиях рисунки едва различались из-за пестрой фактуры камней, усиленной излишней регулировкой резкости… Но эти и другие «тонкости», как говорили мне полиграфисты, никто, кроме меня, не заметит.

Издание я сделал на русском и английском языках, рассчитывая на интерес иностранных туристов. Я понимал, что археологов моя книга не удовлетворит, поскольку в ней отсутствовал научный текст, копии петроглифов были не во всем точны, сложные рисунки-палимпсесты не были разделены по стилю и возрасту. Так ведь книга и задумывалась мною как альбом по древнему искусству для широкого круга читателей. Моей целью было показать, что вокруг нас сокрыты целые россыпи сокровищ, которые нужно сохранить для потомков, что нужно гордиться этим наследием, вместо того чтобы разрушать и уничтожать его, даже не разглядев.

Я был готов к негативному восприятию альбома археологами, так как был наслышан об их распрях даже между собой. Каждый считал территории древних святилищ и места скопления петроглифов своей епархией, и любое посещение таких мест «чужаками» расценивалось как вражеское вторжение.

– Какое право вы имели ходить по историческим памятникам и снимать копии с петроглифов? – грозно вопрошало меня научное светило, прикрыв глаза от возмущения и даже не взглянув на подаренный мной альбом. – Вы должны были поставить в известность ученых, получить разрешение, открытый лист. Как вы, господин Кадыров, реагировали бы, если бы кто-то без спросу проник к вам в дом? Или перепечатал вашу книгу?

– Позвольте, – как можно спокойнее, улыбаясь, отвечал я, – мои прогулки проходили по дикой местности, не имеющей статуса исторического памятника. У нас в каждом ущелье, можно сказать кругом, масса камней с рисунками. По-вашему, я должен испрашивать разрешения у археологов на посещение любого места в Кыргызстане? Или я не могу фотографировать природу или петроглифы без вашего соизволения?

– Вы работали на территории древнего святилища, а не в диком месте, – сурово возразили мне и добавили: – А то, что оно еще не объявлено памятником, это дело времени. Мы знаем обо всех таких местах. В наших архивах хранится информация, собранная за все годы работы археологов.

– Да, у вас есть даже отчеты Черкасова, – согласился я с ученым. – Только за шестьдесят лет их никто ни разу не открывал и не читал. Я был первым!

– Черкасов много фантазировал, – отрезал мой грозный оппонент и прибавил, хлопая по моему альбому: – У вас там тоже фантазии?

– Есть немного, – согласился я. – Хотел помочь ученым в розыске интересных петроглифов. Ведь вам часто не хватает времени и средств на тщательные изыскания. Мы за свой счет в течение трех лет исследовали район Чет-Кой-Суу…

– Где это? – удивленно посмотрели на меня.

– Западнее Орнёка, – ответил я. – Там гигантская площадь, около ста квадратных километров.

– В любом случае вы действовали пиратскими методами, – заклеймило меня светило. – Все скопления петроглифов нам известны, на их посещение нужно открывать специальный лист с непременным участием археолога. Мы подаем в ЮНЕСКО Чолпон-атинский музей петроглифов на номинацию историко-культурного памятника. Отдельно можно номинировать комплекс в Орнёке и туда же включить Чет-Кой-Суу.

– Но между ними километров десять, – с сомнением проговорил я.

– Ничего страшного, – заверил меня собеседник. – На Иссык-Куле ведь нет уникальных петроглифов, только рядовые, характерные для всей Азии.

– Мне кажется, – осторожно возразил я, – что нам удалось обнаружить уникальные рисунки. Это, например, 12-метровая картина оленьего стада, 3-метровое изображение рыбы, рисунок медведя почти в натуральную величину… много чего еще.

– Хороню, если так, – внезапно миролюбиво проговорило светило. – Приятно было познакомиться.

– Мне тоже, – промямлил я, понимая, что аудиенция окончена.

Я все же решился пригласить светило на презентацию своего альбома. «Интересно, – подумал я, – какая баталия там развернется? На презентации будут присутствовать туроператоры, которые очень удивятся, что им нужно получать разрешение от ученых на посещение тех или иных мест в Кыргызстане».

Презентация альбома прошла в дружелюбной обстановке. На нее, по счастливой случайности, попали археологи-петроглифисты из Узбекистана, Таджикистана, Монголии, России и Венгрии, прибывшие в Бишкек на совещание ЮНЕСКО по включению петроглифов Кыргызстана в список объектов культурного наследия человечества. Они тепло отозвались о моем издании, да и наши археологи сказали немало лестных слов. Мои ученые оппоненты презентацию проигнорировали. Во время встречи я рассказал об истории поиска удивительных скифских рисунков, обнаруженных Николаем Дмитриевичем Черкасовым в 1953 году, поведал о том, что эти уникальные петроглифы видел известный археолог Петр Никитович Кожемяко и знаменитый востоковед и археолог Александр Натанович Бернштам, с которым Черкасова связывала многолетняя дружба. Николай Дмитриевич показывал петроглифы Чолпон-Аты Бернштаму в конце ноября 1956 года, за 15 дней до кончины известного ученого.

Ольга Сергеевна Советова тоже восторженно встретила мою книгу. Письмо из Кемерово пестрило восклицательными знаками. Получить такую оценку от известного археолога, доктора исторических наук – дорогого стоит! Дело, конечно, не во мне, а в самих петроглифах. Советова так и писала: «Такие у вас там камни сложные!!! Наши, по сравнению с ними, – свежатина!!!»

Это были отзывы ученых, интересующихся петроглифами. Однако на презентации собрались разные люди: не только ученые, но и музыканты, художники, журналисты, простые смертные, далекие от археологии и от искусства, – и все с интересом листали альбом, открывая для себя совершенно незнакомый, новый мир, существующий рядом с нами!

Завершение работы над книгой принесло мне не только радость и удовлетворение, но и некоторое моральное опустошение. Пока я занимался петроглифами, мой трудовой день начинался в восемь часов утра и заканчивался поздним вечером. Я упорно обрисовывал снимки древних рисунков, пытаясь угадать замысел первобытного художника. Все мои помыслы были о будущем альбоме. Выбор интригующих рисунков, их дизайнерская подача, текстовое сопровождение – все требовало моего решения. Но вот все позади. И, как было много раз до этого, после окончания очередного проекта, я оказался в вакууме. Никаких идей, никаких новых планов, лишь пугающая пустота в голове, подобная смерти. Но я знал, что такое состояние продлится недолго. Течение жизни вновь увлечет меня к новым берегам, как это бывало и раньше.

Безусловно, занятие книжным делом предполагает ежедневную работу с информацией: каждый день издательства издают новые книги, некоторые из них становятся «звездами» и нужно, чтобы они всегда были в наших магазинах. Правильно выставить книги на полках, чтобы их заметили покупатели, тоже искусство. Можно с головой уйти в эту нужную и интересную работу. За ней стоят тысячи читателей: студентов и специалистов, детей и пенсионеров, мужчин и женщин, желающих сесть в эти «корабли мысли», как назвал книги один древний мудрец. Но человек, пригубивший хмельной напиток под названием «Тайна» и познавший прелесть творчества, не может отдаться полностью рутинной работе, пусть и с элементами творческого подхода. Ничто не может заменить автору мира, рожденного его фантазией. Там он бог и царь. А впрочем, и читателя, как магнитом, влечет этот мир фантазий и, тем более, все неизвестное и неразгаданное!

В своих мыслях я все чаще возвращался к средневековому монастырю армянских братьев на Иссык-Куле. Открытое нами святилище Чет-Кой-Суу с тысячами рисунков и сотнями каменных строений указывало на то, что предгорья Прииссыккулья еще плохо изучены.

Читая книгу Арминия Вамбери «Путешествие по Средней Азии», совершившего опасное путешествие по Туркестану в 1864 году под видом дервиша-хаджи, я наткнулся на описание им развалин армянского монастыря неподалеку от Хивы, теперь это территория Узбекистана. Вот что пишет Вамбери: «…Дальше находятся… далеко тянущиеся руины с остатками каменных зданий, называемые Гяур Каласи (Твердыня неверных). Сначала я полагал, что под гяурами понимают гербов или доисторических поклонников огня, но, к величайшему моему удивлению, услышал, что под этим именем во всей Средней Азии подразумевают армян… которые с доисламских времен и до падения монгольского владычества имели там значительные колонии, простиравшиеся от Аральского моря до самого Китая». Монастырь на берегах Иссык-Куля вполне вписывался в эту территорию.

Путешествие Вамбери было действительно опасным.

Бухарский эмир Насрулла славился своей жестокостью. Когда он посчитал, что настало время сменить на троне своего отца, он просто убил родителя и старшего брата, претендовавшего на роль правителя. Потом, подумав, убил и троих младших братьев – во избежание возможных претензий.

Все иностранцы считались в Бухаре шпионами, особенно европейцы. Англичанин Мооркофт, с трудом добравшийся до Бухары в 1824 году, был отравлен вместе со своими спутниками во время прощальной трапезы. Лейтенант Уайберд, прекрасно разговаривавший на местном наречии и переодетый в национальную одежду, пытавшийся пробраться в Бухару в 1838 году, был раскрыт и казнен. Через четыре года эмир повелел отрубить головы английским офицерам – полковнику Стоддарту и капитану Конелли – за то, что они не представили ему верительные грамоты от английской королевы. Вамбери также знал о казни немецкого исследователя Центральной Азии Адольфа Шлагинтвейта в Кашгаре в 1857 году.

Если бы инкогнито мнимого хаджи было раскрыто, путешественника ждала бы такая же печальная участь, как и его предшественников. К счастью, Вамбери знал не только в совершенстве местные языки, но и нравы и обычаи. Он так вжился в роль хаджи Решида, что и настоящие паломники-мусульмане, возвращавшиеся из хаджа в Кашгар, к каравану которых прибился Вамбери, почитали его как настоящего дервиша и уважали за знание Корана и ученость. Арминию удалось благополучно миновать многочисленные опасности, подстерегавшие его на всем пути от Тегерана до Самарканда и обратно. По пути он посетил Хиву и Бухару. Его отчет о шестимесячном путешествии по Средней Азии был настоящей сенсацией в Европе.

Книга Арминия Вамбери еще раз убедила меня в том, что средневековый монастырь на Иссык-Куле был построен из каменных блоков и что его руины должны быть значительными. В окрестностях его, безусловно, существовало христианское кладбище. Кроме того, где-то в архивах должны храниться документы или переписка того времени, ведь армянские монахи жили не в вакууме и не были каким-то исключением из правила. Монастыри подобного типа существовали на большой территории от Черного моря вплоть до Китая. Были епархии, осуществлявшие руководство и контроль над этими монастырями. Вопрос в том, где могут храниться древние документы, относящиеся к иссык-куль-скому монастырю, и каким образом найти их и прочитать? Для такого поиска нужны специалисты.

Я вспомнил о епископе Пимене, в миру Белоликове Петре Захарьевиче, который в начале двадцатого века был миссионером в Персии в районе озера Урмия. Там он выучил древнесирийский язык, освоил тюркские наречия, занимался изучением раннехристианских текстов, хранящихся в архивах сирийских христиан-несториан. Возможно, ему попадались документы и об иссык-кульском монастыре. К сожалению, епископ Семиреченский и Верненский Пимен был расстрелян в 1918 году красноармейцами отряда Мамонтова и не оставил никаких записей на сей счет.

Армянский монастырь на берегах Иссык-Куля был нанесен на Каталонскую карту в 1375 году. Весь четырнадцатый век в улусе Чагатая, к которому относился и Иссык-Куль, был полон распрями между рвущимися к власти наследниками трона Чагатая. Смена власти сопровождалась междоусобной войной, коварными заговорами и массовыми убийствами. Историк д’Оссон писал: «Эти кровавые распри… причинили разорение Туркестану… Едва лишь, после нескольких лет мира, город или местность делались цветущими, как богатства их привлекали все язвы войны. Обитатели городов и селений постоянно были заняты возмещением причиненных им ущербов, но лишь для того, чтобы дать новую добычу окружающим их диким ордам. Поэтому история Туркестана… под владычеством Джагатаидов есть лишь ряд картин кровавой анархии».

Русский историк Николай Аристов писал, что в это время были гонения на христиан в Моголистане. В 1325 году к власти пришел Термаширин, первым из монголов принявший ислам и сделавшийся ревностным мусульманином. Впоследствии его обвинили в несоблюдении законов Чингисхана и обычаев предков и свергли с престола. После него с 1334 года царствовал Джинкши, который преследовал мусульман и дозволил христианам и евреям восстановить свои храмы. Имя Джинкши (Ханси) было известно при папском дворе в Риме. В 1337 году он был вероломно убит своим братом Ясу-Тимуром, решившим, что пора ему занять трон. Спустя несколько лет он заболел раком и был чудесно исцелен францисканским монахом. Ясу-Тимур поэтому благоволил к христианам. Но в 1340 году власть опять сменилась. На троне воцарился Али-султан, отправивший на тот свет Ясу-Тимура вместе с четырьмя его сыновьями. Али-султан был мусульманином и злейшим врагом христиан. Он властвовал недолго, всего год, умерщвленный следующим претендентом на власть братом Термаширина – Бузуном. Но Али-султан успел предать мученической смерти шестерых бывших при дворе монахов-францисканцев. Бузуй, напротив, благоволил к христианам и евреям, правда, и ему не пришлось долго царствовать. В 1342 году он был удавлен тетивами луков, и ему на смену пришел Халиль.

Аристов пишет: «…надо полагать, что именно во времена… истребительного нашествия, опиравшегося на мусульман Халил я, около 1342 года, были разрушены уцелевшие еще оседлости в долине реки Чу и на Иссык-Куле… Подтверждается это и отсутствием, судя по прочитанным уже надписям, надгробных камней на несторианском кладбище близ Пишпека позднее 1342 года. Профессор Хвольсон справедливо считает это доказательством прекращения существования в Туркестане христиан, а не случайностью».

В 1347 году на престол был возведен Тоглук-Тимур, который в 1353 году принял ислам и его примеру последовали 160 тысяч его людей. Дальше начинается эпоха Тимура – Сокрушителя Вселенной. Его войско неоднократно проходило по берегам Иссык-Куля. А в местечке Кой-Суу до сих пор находятся остатки замка, построенного одним из вельмож великого Темирленга.

Все эти сведения говорят о том, что во время составления Каталонского атласа, скорее всего, армянский монастырь был уже разрушен.

Еще раньше я понял, что монастырь не мог появиться ранее 1320 года. Именно тогда была подписана уния, объединяющая армянскую церковь с римской католической. Конечно, можно предположить, что воины Термаширина или Али-султана не добрались до берегов горного озера, что войска Халиля обошли стороной армянский монастырь, что его пощадил Тоглук-Тимур. Но при «железном хромце» вряд ли мог существовать христианский монастырь. Очевидно, армянские монахи жили на Иссык-Куле около двадцатитридцати лет. Но и в этом случае должны были сохраниться следы их жизнедеятельности. Возможно, были захоронения, эпиграфика на скалах и камнях. Если в монастыре хранились мощи апостола Матфея, то были и паломники, желающие увидеть и прикоснуться к святым реликвиям. Я видел на Синае множество христианских знаков и надписей, оставленных на скалах бывавшими там паломниками. Где-нибудь и на Иссык-Куле есть такие отметины. Нужно их искать.

Идеей поиска руин армянского монастыря заинтересовался давний друг Сергея Дудашвили Валентин Огудин. В далекие советские времена они вместе облазили массу пещер Южной Киргизии, потом Валентин уехал в Москву, где защитил кандидатскую диссертацию по исследованию природных мест поклонения и религиозным представлениям населения Ферганы. Затем Огудин получил и докторскую степень за дальнейшее изучение этой темы. В 2013 году по просьбе Сергея Дудашвили издательство «Раритет» выпустило книгу Валентина «Нижний ярус мироздания, или Культовые пещеры Ферганы». Уже тогда Огудин предлагал Дудашвили «изучить культовую систему Иссык-кульской котловины и выявить зоны, включающие тропы горных духов, табуированные места и прочую географическую мистику». Теперь же с обнаружением святилища в районе ущелья Чет-Кой-Суу и с нашим намерением найти местонахождение древнего армянского монастыря, интерес Огудина к участию в нашей предстоящей экспедиции только усилился. Валентин утверждал, что обладает уникальными технологиями обнаружения «святых мест» – природных объектов, имеющих определенное воздействие на людей. Это было интересно, и я с нетерпением ждал весны.

Неожиданный звонок Сергея Дудашвили взбудоражил меня.

– Василий Плоских нашел на скале в Курментинском ущелье изображение креста! И надпись… что-то о Матфее!

Я планировал начать поиски исчезнувшего средневекового монастыря братьев-армян с осмотра скал и валунов в надежде обнаружить христианскую символику. И тут такая новость!

– Что точно написано на скале, Сергей? Как Василий смог прочитать надпись?

– Там на русском написано. Что-то вроде «сто сажень ради креста…» и дата стоит – 1853 год.

– Как на русском? – изумился я. – Текст должен быть на армянском, согдийском или на арабском языке! Да и русских в 1853 году не было на Иссык-Куле. Насколько я помню, впервые Петр Семенов попал туда в 1856-ом. Хотя, конечно, могли какие-нибудь купцы или монахи туда забрести…

– Я пришлю тебе фотографию, сам посмотришь. Василий говорит, что крест указывает в сторону перевала Санташ. Может, в той стороне и был монастырь?

– Там есть руины мощного каменного здания, – вспомнил я. – Ученые предполагают, что там был караван-сарай, но чем черт не шутит!

Следующий звонок был от Димы Лужанского:

– Виктор Вагапович, когда вы последний раз были у Амана?

– Давно не был. Только в прошлом году заезжал. А что?

– Там охрана стоит. Всех посетителей переписывают. Я по пути свернул в ущелье, думал котлован сфотографировать. Там Аман такой огромный котлован выкопал, чуть не всю скалу обнажил! Вход в пещеру теперь так высоко от дна, что нужно навешивать веревки, если хочешь туда добраться!

Я тут же позвонил Аману.

– Виктор Вагапович, я перед входом, – сообщил Аман. – Осталось три метра. Я пока не вскрываю, готовлю комиссию, охрану. Мало ли чего…

– Ты уверен, Аман, что там что-то есть? – осторожно спросил я.

– Уверен. Приборы показывают наличие большого металлического тела. Три метра – и всё.

У меня в голове вихрем пронеслись мысли: столько лет упорного труда и неужели долгожданный результат, в который уже не верил никто, кроме Амана? Или вдруг полное разочарование и крах всей его деятельности? Страшно даже думать об этом! И если все же там что-то есть, то что это?

– Не переживайте, Виктор Вагапович, – успокаивал меня кладоискатель. – Не нужно будет искать ни монастырь, ни мощи святого Матфея. В моей пещере будут ответы на все вопросы.

Дима принес мне интересное издание – «Археология Семиречья 1857–1912 гг.», выпущенное в Казахстане в 2011 году. Это был сборник документов, хранящихся в Государственном архиве Республики Казахстан и касающихся археологических находок и исследований второй половины XIX – начала XX века.

После присоединения Средней Азии к Российской империи началось изучение и описание исторических памятников, находящихся на новых территориях. Этим занимались и ученые, и военные, многие из которых впоследствии стали краеведами, как, например, Пантусов Николай Николаевич, обнаруживший христианские захоронения в районе Пишпека и Токмака. Было найдено около 800 могильных камней-кайраков с изображением крестов. На некоторых были надписи на древнесирийском и согдийском языках. Пантусов упоминает и о кайраках, найденных в районе ущелья Джуука на южном берегу озера Иссык-Куль, и о христианских захоронениях в Центральном Тянь-Шане возле развалин каменного строения Таш-Рабат.

В книге я нашел любопытный документ от 21 марта 1886 года. Приведу его текст полностью:

«Отношение председателя Императорского Московского археологического общества графини П. С. Уваровой военному губернатору Семиреченской области А. Я. Фриде о древнем монастыре на берегу озера Иссык-Куль. № 428.

До сведения Императорского Археологического общества дошло, что на берегу озера Иссык-Куль находится древний монастырь, в котором имеются без всякого ныне употребления разные вещи, имеющие археологическое значение и интерес.

Не найдете ли вы, ваше превосходительство, возможность командировать в этот монастырь кого-нибудь из служащих при вас с поручением осмотреть его и тщательно описать вещи, переслать это описание в Московское археологическое общество, чем премного обяжете его. Может быть, окажется даже возможность позднее, после разбора присланного вами описания, получить в Общество и вещи, которые оно найдет необходимым спасти от неминуемой гибели».

На документе стояла резолюция: «Прошу Н. Н. Пантусова доложить мне, что известно об этом монастыре, я ничего о нем не слыхал. 14 апреля 1886 года» и была сделана пометка: «Копия передана преосвященному епископу Неофиту».

Я задумался: получается, что монастырь в то время был на суше – «на берегу», как упоминается в приведенном документе. В XX веке уровень воды в озере значительно упал. Значит, руины монастыря следует искать не под водой, а на берегу, если, конечно, информация графини Уваровой была достоверной. Ведь Семенов-Тяншанский так и не обнаружил местоположение древнего армянского монастыря и полагал, что он должен находиться где-то вблизи села Курменты. Может быть, просто кто-то выдал графине желаемое за действительное? Нет же никаких упоминаний о находке руин монастыря ни у Пантусова, ни у самой графини Уваровой. Она, после смерти мужа, учредившего Московское археологическое общество, была назначена его председателем и осуществляла активную деятельность по изучению и сохранению памятников старины. Прасковья Сергеевна издала несколько научных трудов и отчетов о деятельности общества, и в них нет ни слова об армянском монастыре на берегу Иссык-Куля. Так что вопрос о том, где находятся руины древнего монастыря – под водой или на суше, остается открытым.

Второй документ, привлекший мое внимание, назывался «Рапорт начальника Иссык-кульского уезда коллежского советника И. А. Колпаковского военному губернатору Семиреченской области А. Я. Фриде о памятниках археологии Прииссыккулья от 29 мая 1885 года». Меня заинтересовало окончание рапорта: «Что касается легенд, о которых предписывает ваше превосходительство собрать сведения, то таковые не заслуживают внимания, не имеют никакого достоинства для разъяснения важности того или другого памятника. В народе существуют только сказки, сочиненные им самим о предметах, на которые он поневоле обращает внимание; исторических легенд, сколько-нибудь похожих на правду, вовсе не существует. Таковых от здешнего народа и ожидать невозможно, так как сам народ уезда, каракиргизы-богинцы, потомки Адыгине, прибыли на Иссык-Куль не более 120 лет тому назад, и предок их Белек, прибывший первым на эти места, покинутые китайцами, умер 60-ти или 70-летним стариком ровно 84 года тому назад. С приходом своим народ не имел тесной связи с китайцами, и поэтому и не смог приобрести сведений ни о памятниках, ни о народах, населявших здешний уезд».

Из рапорта следовало, что киргизы появились на берегу озера лишь во второй половине восемнадцатого века! Хотелось бы узнать, откуда они пришли? Скорее всего, с Алтая. Хотя, согласно другим историческим источникам, киргизы появились на Тянь-Шане намного раньше, еще до нашествия Чингисхана.

Колпаковский перечисляет в рапорте большие городища, обнаруженные на территории Прииссыккулья. Он указывает, что одно из них находится неподалеку от горы Оргачёр. В местечке Койсара рядом с селом Липенка я находил следы древнего поселения. О нем писали еще русские поселенцы в девятнадцатом веке. От него до Оргачёра недалеко, но Колпаковский писал явно о другом городище, называя его одним из крупнейших в районе.

Я решил исследовать местность вокруг горы Оргачёр с помощью Гугла и программы «Планета Земля». Последние года два космический снимок восточного Прииссыккулья, выставленный в Интернете, был низкого разрешения, да еще и ночной. Никаких деталей рассмотреть на нем было невозможно. Теперь же на снимке я смог различить домики селений, отдельные деревья и кусты.

Осмотрев окрестности Оргачёра и не найдя ничего достойного внимания, я решил обследовать полуостров Сухой хребет, разделяющий Каракольский и Тюпский заливы Иссык-Куля. На мелководье этого полуострова покоятся руины древнего поселения, отождествляемого со столицей усуней – Чигу, или Чигучэном, как ее называли китайцы. Едва на мониторе компьютера появилась подводная часть полуострова, я был поражен качеством изображения. Все мелководье на расстояние почти в три километра от береговой линии хорошо просматривалось. По дну шли прерывистые линии дорог, отчетливо виднелись круги древних курганов, тянулись цепочки прямоугольных строений. Обычно при фотографировании водной поверхности свет отражается от нее, и для хорошего снимка рельефа солнечные лучи должны идти под углом 45°. Здесь же свет падал почти вертикально, и все строения на дне виднелись как на ладони. Я осмотрел подводную террасу. Мое внимание привлекли несколько объектов. Один располагался неподалеку от берега в подводной части русла пересохшей ныне реки. Видны были два квадратных строения, примыкающих друг к другу. Длина (и ширина) одного строения составляла более 60 метров, а второго – почти 80 метров. Внутри каждого строения приблизительно через восемь метров от внешней границы просматривался еще один квадрат, внутри которого и тоже через восемь метров находился третий квадрат. Либо это ряды оборонительных стен, либо это проекция ступенчатых пирамид, решил я. На другой стороне подводного русла виднелись руины двух подобных же строений несколько меньшей величины. Возможно, эти «пирамиды» охраняли вход в античный порт. Подводная часть русла была значительной глубины, и ее дно на снимке не просматривалось.

Второй объект, вызвавший мой интерес, находился неподалеку от береговой линии, но значительно севернее группы «пирамид». Четко виднелись два круга. Один был 30 метров в диаметре, второй – 15, между ними располагалось почти квадратное строение со стороной около 35 метров.

Между «пирамидами» и второй группой строений на запад вглубь озера шла цепочка небольших островков. По всей вероятности, это были вершины ушедших под воду древних курганов. Севернее большого острова тянулся дугой комплекс примыкающих друг к другу прямоугольных строений. Можно было насчитать семь ячеек длиной от 24 до 26 метров и шириной от 25 до 30 метров. Восточнее цепочки прямоугольных строений виднелись два четких круга. Один – 35 метров в диаметре, второй – 27 метров. На западе цепь прямоугольных фундаментов завершалась тоже 36-метровым кругом. Неподалеку от дугообразного строения на севере просматривался круг около 64 метров в диаметре. Осмотрев подводную террасу, я обнаружил десятки кольцеобразных сооружений. И на суше виднелись следы древнего поселения, валы укреплений, круги захоронений и курганы с проваленными вершинками.

Неужели это и есть Чигу – Город красной долины, который безуспешно искали более сотни лет историки-археологи? Академик Владимир Михайлович Плоских посвятил не одно десятилетие поискам и исследованию этого затонувшего города. Я подумал, что и у него вряд ли есть такая подробная карта акватории Иссык-кульской Атлантиды, какую я увидел на космическом снимке. Я тут же позвонил Владимиру Михайловичу.

Опасаясь, что Гугл может заменить снимок этого района на новый, и он будет уже не так хорош, что уже не раз бывало, я записал на диск несколько изображений акватории полуострова, сделанных с разной высоты. Рассматривая на них подводные строения, я мечтал о погружении там с аквалангом. Какие тайны скрываются на дне Иссык-Куля?