Текст книги "Путешествие в страну Счастья"

Кстати, упразднили офицерское обращение, теперь все «товарищи». К офицерам относятся подозрительно, считают их всех монархистами. В Кронштадте и Петрограде многие высшие офицеры расстреляны. Мой генерал в полном смятении: в частях появились комиссары. Без их одобрения не проходит ни один приказ. В Скобелеве и Ташкенте народ ликует. Открыты тюрьмы, выпущены все заключенные.

Р. S. Полонский все же поведал мне кое-что о кольце. По родовому поверью, оно приносит владельцу успех в делах. Правда, генерал жалуется, что кольцо не уберегло его от сегодняшних невзгод. Я сказал ему, что нынешняя революция идет из недр народа и ее не остановит никакая магия. Полонский как-то странно на меня посмотрел и ответил: «Молодой человек, запомните, ни одна революция ничего не создала! Она только все рушит, а на обломках воцаряются не разрушители, а воронье и падальщики! Если бы вы читали британского писателя Томаса Карлейля, Константин, то знали бы его слова: “Революцию задумывают романтики, осуществляют фанатики, а плодами ее пользуются отпетые негодяи!” Вы говорите, что революция идет из народа? Кто знает, как поступит толпа? Она сама этого не знает! Это – стихия и события будут развиваться стихийно! Карлейль высказал еще одну мудрую вещь: “Я не верю в коллективную мудрость невежественных индивидов!” и был совершенно прав. Рожденного рабом ни один парламент не сделает свободным! Раб гнездится у него в душе. Он может уничтожать, грабить, убивать, подчинить всех своей власти. Революция – мечта рабов! Свободный человек не склонен к бунту, он понимает, что без ответственности и долга, который надо выполнить, невозможно жить на этой земле. Вы – романтик, Константин. Вы мечтаете о свободе для всех. Этого никогда не будет! Обязательно один из толпы станет Богом, а другой будет болтаться на виселице! Самое страшное – это чувствовать свое бессилие перед грядущими событиями и не верить в себя!»

Я не стал спорить с генералом. Большевики знают, как управлять толпой. У нас ясные и понятные массам лозунги. Народ пойдет за нами!

13 июля 1917 года.

Ужасная трагедия в Петрограде! Мирная демонстрация рабочих, солдат и матросов, возглавляемая анархистами и большевиками, переросла в вооруженное восстание, которое было жестоко подавлено властями. Более 400 человек погибли: солдаты, матросы, женщины и даже дети!

Власти обвинили большевиков в пособничестве немцам, разгромлены все большевистские штабы, в том числе и редакция газеты «Правда», арестовано больше 800 коммунистов, среди них Лев Троцкий. Ленину удалось скрыться. Он объявлен германским шпионом.

Плеханов, отец русского марксизма, осудил выступление большевиков и их лозунги (Долой Временное правительство! Вся власть советам! Конец войне! Мирный договор с Германией!). Он назвал июльские выступления «планами внешнего врага России» и призвал «беспощадно давить все, что загораживает дорогу революции». Хорошо, что я никому не говорил, что я большевик. Наша организация вновь запрещена. Власть советов упразднена. Временное правительство возглавил эсер Александр Федорович Керенский. У нас в Туркестане влияние советов еще значительно.

13 октября 1917 года.

Петроград едва оправился от Корниловского мятежа. Генерал Корнилов хотел взять власть в свои руки и установить военную диктатуру. В борьбе с мятежными войсками проявили себя большевики, организовав вооруженные рабочие отряды. Вновь набирают силы советы, в которых число большевиков теперь преобладает.

В Ташкент введены войска под командованием генерала Коровиченко. В городе неспокойно. Членом исполкома Ташкентского совета избран Федор Колесов. Теперь он уже коммунист. При его энергии взятие власти большевиками в Туркестане – вопрос времени. К этому призывает Ленин. Он еще в апреле писал, что «необходимо буржуазно-демократическую революцию превратить в пролетарскую, социалистическую». Я думаю, только большевики способны навести порядок в стране, измученной войной и неразберихой во власти. Нужна диктатура пролетариата, о которой говорили Маркс и Энгельс в «Манифесте Коммунистической партии».

Досадно, что я вынужден находиться в Скобелеве, когда основные дела совершаются в Ташкенте. Но я времени даром не теряю. Вокруг меня сформировался блок из солдат-большевиков, готовых идти в бой за власть советов. Меня выбрали солдатским депутатом в Туркестанский совет. Чувствую приближение великих событий и изнемогаю от ожидания. Скорее бы!

13 ноября 1917 года.

Свершилось!!! В Петрограде 25 октября взята власть. В ночь на 28 октября на заседании Ташкентского совета было принято решение о начале вооруженного восстания. Немалую роль в этом решении, я уверен, сыграл Федор Колесов. Он может всех подчинить своей воле! Но генерал Коровиченко узнал о заседании, проходившем в «Доме Свободы» – здание Общественного собрания, и окружил его войсками. Пятеро членов исполкома были арестованы, в том числе и Федор. Кроме того, были арестованы в Краевом совете доктор Успенский и Казаков. Правительственные войска разоружили солдат 2-го Сибирского запасного полка, готового принять участие в восстании. Но им не удалось разоружить 1-й Сибирский полк, где комиссаром был Георгий Колузаев. Георгий, имея тесные связи с рабочими железнодорожных мастерских, передал оружие Александру Першину и Василию Агапову. Солдаты правительственных войск отказывались стрелять в рабочих, считая их своими.

Весь Ташкент был перегорожен наспех сооруженными баррикадами. Повсюду шли бои. Перевес сил был на стороне генерала Коровиченко. Тем не менее, он обратился за помощью к центру и ему послали на помощь войска. К счастью, наши активисты организовали забастовку на железной дороге и войска застряли в Самаре.

Наш полк получил приказ выдвигаться из Скобелева в Ташкент на помощь генералу Коровиченко. Это было мне на руку. Я всей душой стремился туда, где кипела борьба!

На станции Ходжент мы с товарищами смогли организовать стачку рабочих и разборку рельсов. Полк застрял между Скобелевым и Ташкентом. Я же с верными мне солдатами решил идти навстречу судьбе. Мы покинули полк и на конях ринулись в мятежный Ташкент!

Уезжая, я не удержался и вошел в купе Полонского. Мне хотелось сказать ему на прощание, что рядом с ним был большевик. Но генерала в купе не оказалось. Мое внимание привлек небольшой предмет на столе, лежащий на чайном блюдечке. Это был перстень Полонского! Безотчетно я подошел к столику и зажал кольцо в руке. Я вдруг понял истинные мотивы моего визита в купе генерала. Меня звало к себе кольцо! Оно хотело быть моим! Я резко развернулся и вышел из купе. Генерала я так и не встретил. Почему перстень оказался на столе? Не оставил ли генерал его специально для меня? Я вспомнил, как однажды Полонский обронил, что кольцо, если его украсть, принесет новому владельцу несчастье. Так украл ли я кольцо или генерал умышленно оставил его мне? Я буду думать, что последнее предположение верное.

Мы прибыли в Ташкент в самый разгар сражений. В город стекались революционные отряды со всего Туркестана: из Коканда, Новой Бухары, Кушки и Семиречья. В течение четырех дней боев нами были взяты все важные точки города: здание Общественного собрания, телеграф, банк и, самое главное, крепость. Генерал Коровиченко и его помощник граф Доррер были арестованы. Федор Колесов и другие заключенные освобождены!

В новый совет вошли большевики и левые эсеры, поддержавшие восстание. Федор Колесов стал председателем Совета Народных Комиссаров Туркестана! В Совете было пятнадцать комиссаров, в их число вошли и знакомые мне люди: Василий Агапов, Евгений Перфильев и доктор Успенский, которого я освобождал из тюрьмы. Я возглавляю революционный полк, другим командуют мои друзья – левые эсеры Георгий Колузаев и Иван Белов. Мы готовы сражаться за счастье народа!

13 декабря 1917 года.

Не могу оправиться от нервного потрясения: пришлось отдать приказ стрелять по мирным жителям! Но… обо всем по порядку.

Сегодня утром организовалась массовая демонстрация. На улицу вышли тысячи простых горожан. Две трети из них были сарты, одна треть – русские. Манифестация началась в Старом городе и потом двинулась в новую часть. Люди требовали выпустить из тюрьмы политзаключенных, арестованных во время вооруженного восстания в ноябре, и настаивали на автономии Туркестана. Их вели граф Доррер, генерал Кияшко, губернатор Самарканда, полковник Бек, капитан Русанов и другие сторонники свергнутого правительства.

Меня вызвал к себе Федор Колесов.

– Товарищ Осипов, нужно немедленно разогнать эту демонстрацию. Мы должны показать всем, что возврата назад нет!

– Но, Федор, там мирные жители, – неуверенно начал говорить я.

– Это враги, Константин, – жестко оборвал меня Колесов. – Если сейчас мы проявим мягкотелость, то завтра упустим власть. Ты забыл о диктатуре пролетариата, товарищ?! Ее надо устанавливать твердой рукой, а не рассказывать байки о равноправии. Только пролетариат и большевики могут навести здесь порядок. Возьми вооруженный отряд большевиков и роту пулеметчиков из полка Ивана Белова. Всех зачинщиков арестовать и в крепость!

Мои бойцы старались стрелять поверх голов демонстрантов. Паника среди митингующих была полная. Арестовать графа и его окружение не составило большого труда.

В крепости, после допроса, все заключенные были в этот же день расстреляны. Я был шокирован быстротой вынесения сурового приговора и его выполнением.

Вечером я зашел к Колесову. Он налил мне до краев стакан водки.

– Выпей, товарищ! Ты должен закалить свое сердце. В революционной борьбе нет места для жалости. Стоит дрогнуть – и ты проиграл! У нас с тобой, Костя, впереди большие дела. Не оглядывайся назад, смотри только вперед! Там – светлое будущее всего человечества!

Я залпом выпил стакан. Ночью мне чудились ужасные крики, доносившиеся из крепости. Или они были на самом деле? Я лежал в пьяном забытьи и сжимал в кулаке магическое кольцо генерала Полонского. Поможет ли оно мне найти верный путь в этом хаосе, перевернувшем Россию с ног на голову?

Р. S. Сегодняшнее выступление местных националистов, безусловно, связано с Кокандской автономией. 7 ноября там исламисты создали свое правительство в пику нашему, Ташкентскому совету. Две трети правительства – сарты и киргизы! Лишь треть – русские, татары и прочие народы Туркестана. Мухамедин Тынышлаев – министр-председатель, казах, его помощник – Мустафа Чокай тоже казах. Сегодня дошла весть и о создании Алашской республики. Казахи, управляемые партией «Алаш», объявили киргизские степи независимым государством. Они не хотят признавать советскую власть, говоря, что она «ни с какой точки зрения не применима для Киргизского края». Во главе автономии встал Букей-хан. Там принято постановление о создании собственной армии для борьбы с возможным вторжением Красной Гвардии. Алашевцы заявили, что вмешиваться в «борьбу русских между собой» не собираются. Туркестан разваливается на части! Из Москвы требуют ввести в состав правительства киргизов и сартов. Федор Колесов другого мнения: «Невозможно допустить мусульман в верховные органы власти, поскольку позиция местного населения по отношению к нам не определена и, кроме того, они не имеют никакой организации».

Военным комиссаром Туркестана стал Евгений Леонидович Перфильев, однополчанин Георгия. Колузаев возглавляет штаб Красной Гвардии, я помогаю ему. У меня близкие отношения и с ним, и с Федором Колесовым. Федор говорит, что не потерпит Туркестанской автономии в Коканде. Он в ультимативной форме предлагает Кокандской республике признать советскую власть. Я чувствую, приближается время решительных действий! Что ж, я готов!

13 января 1918 года.

Федор выступает за «особые условия для трудящихся» и устанавливает диктатуру пролетариата. Реквизируются дома и имущество буржуазии, все переходит в ведение большевиков. Кокандская автономия не дает спокойно спать Колесову. Он настаивает на том, чтобы «объявить их вне закона и арестовать главарей». В письмах в Москву Федор называет Кокандскую автономию «попыткой контрреволюционных элементов найти опору среди темной массы мусульман». Мустафа Чокай, ставший главой кокандского правительства, после ухода Тынышлаева, открыто говорит, что он против большевиков и советской власти! Из центра дано указание решить вопрос о Кокандской автономии. В Ташкент прибывают военные части, в том числе отряд армян из партии «Дашнакцутюн». Армяне люто ненавидят тюрков после массовой резни турками армян два года назад. Колесов мне поручил проведение операции по уничтожению Кокандской автономии. Я – офицер и, несмотря на молодость, имею авторитет среди солдат. Полк Колузаева тоже будет участвовать в боевых действиях, если все же Чокай отклонит условия ультиматума, отправленного ему Колесовым. Кроме Колузаева, дашнаков и прибывших частей из центра, у меня в подчинении части Ташкентской Красной Гвардии, артиллерия и железнодорожный состав, готовый к отправке в сторону Коканда.

Я украдкой ощупываю кольцо, лежащее во внутреннем кармане. Неужели это его магическому действию я обязан столь быстрому своему продвижению? Или все же благодаря стечению обстоятельств и дружбе с Георгием и Федором?

13 февраля 1918 года.

Совершенно не было времени открыть дневник и сделать записи. Жизнь завертелась, словно в огненном смерче. Опасность для молодой Туркестанской республики появилась с неожиданной стороны. Белый полковник Иван Зайцев с большим отрядом казаков занял город Чарджуй и двинулся в сторону Самарканда, где находились не сложившие оружие части белого генерала Баратова. Зайцев намеревался захватить Ташкент и ликвидировать власть большевиков. К полковнику присоединялись казаки Семиречья и Сибири. Он установил связь с Мустафой Чокаем и договорился о совместной борьбе против коммунистов. Нужно было принимать решительные, экстренные меры. Федор Колесов лично возглавил части, направленные в Самарканд навстречу войскам полковника Зайцева. У полковника и его казаков был успешный опыт ведения военных действий на германском и персидском фронтах. Многие же из наших красногвардейцев еще не успели понюхать пороху. Да и сам я не принимал до сего времени участия в боевых операциях. Но я столько мечтал о настоящей борьбе за свободу, что не испытывал никакого страха перед сражением. К тому же численность Красной Гвардии намного превосходила армию полковника. У нас было три тысячи штыков, а у Зайцева чуть больше полутора тысяч.

Едва мы прибыли в Самарканд, Федор тут же распорядился патрулировать улицы города.

Вызвав меня к себе, Колесов сказал:

– Ну, товарищ Осипов, пора тебе показать на деле, чего ты стоишь! Школа у тебя хорошая, теория в порядке, авторитет есть, так что на тебе лежит ответственная задача. Эшелоны с войсками Зайцева стоят на станции Ростовцево под Самаркандом. Возьмешь Георгия Колузаева, Ивана Белова, кавалеристов, красногвардейцев и постараешься выбить казаков со станции. Действуй решительно, не давай Зайцеву опомниться. К утру Ростовцево должно быть наше!

Мы налетели на Ростовцево словно ураган. Зайцев, не ожидавший нашей атаки, отдал приказ уводить эшелоны от станции.

Я предложил Колесову попробовать подкупить казаков Зайцева. При Федоре была большая сумма царских денег. Для нас это были просто бумажки, но для казаков – целое состояние. Мое предложение было исполнено с блеском: за два миллиона рублей казаки не только согласились разоружиться, но и выдать полковника! Правда, Зайцеву удалось бежать. Кто-то из верных ему людей донес ему о решении казачьего отрядного комитета. Но через пять дней наши агенты задержали полковника в Асхабаде и переправили его в Ташкент. 8 февраля Зайцев был приговорен к расстрелу. Потом ему заменили расстрел на десять лет одиночной камеры в Ташкентской крепости.

Мы возвращались в Ташкент триумфаторами. Было взято несколько пушек, десятки пулеметов, сотни ружей и боеприпасов, лошадей и повозок. И, самое главное, большая часть казаков Зайцева вступила в Красную Гвардию!

Спустя буквально несколько дней Колесов отдал приказ грузить эшелоны и отправляться в Коканд, так как Чокай ответил категорическим отказом признавать нашу власть.

В моем распоряжении было одиннадцать эшелонов с войсками, артиллерией, Красной Гвардией и дашнаками. Рядом со мной был мой проверенный товарищ – Георгий Колузаев. В бою он был в первых рядах. Его мощная фигура на лошади, характерный взмах шашкой всегда были перед моим взором. Георгий стал моим ангелом-хранителем. Не раз во время боя он приходил мне на помощь.

Вторым моим соратником и другом стал Иван Белов. Крепкого телосложения, немногословный, он имел за плечами хороший воинский и боевой опыт. Выходец из крестьян, Белов окончил унтер-офицерскую школу, сражался на фронтах Первой мировой войны. В Ташкенте он оказался из-за тяжелого ранения – пуля пробила его грудь на вылет. Умный, смекалистый, он с блеском проводил военные операции. Но характер у Белова был тяжел. Не дай бог стать его врагом! Будучи в душе крестьянином, он вступил в партию эсеров, но разделял взгляды большевиков. Иван Белов, став командиром l-ro Сибирского полка, принимал активное участие и в октябрьских событиях в Ташкенте, когда большевики пришли к власти, и в подавлении выступления полковника Зайцева.

Серьезного сопротивления кокандцы оказать были не в состоянии. С 6 по 9 февраля продолжались бои, затем город пал. Федор приказал преподнести непокорным жестокий урок, и они его получили! Девять дней продолжалась вакханалия в городе. Во время уличных боев были разрушены многие здания и убито большое количество мирного населения. Армяне-дашнаки разорили все магазины и лавки, сжигая ограбленные дома. Они убивали людей и насиловали женщин. Мне было не по себе от этого бессмысленного кровопролития. Я пытался остановить это безумие, но тщетно. Лишь насытившись кровью и грабежами, моя армия наконец пришла в управляемое состояние.

Кокандская автономия прекратила свое существование и присоединилась к Туркестанской Советской республике. Мустфа Чокай бежал в Алаш-Орду. Я стал военным комиссаром Туркестанской республики, вместо уехавшего в центр Евгения Перфильева.

– Костя, тебе всего двадцать два года, а ты уже военный министр! – говорил Федор.

Мы с Георгием Колузаевым сидели в комнате Колесова в большом реквизированном доме. На столе стояла початая бутылка водки и разнообразная закуска.

– Впереди тебя ждет большое будущее. Не за горами Мировая революция! – говорил Федор, разливая водку в стаканы. – Не стоит жалеть жертв, которые будут у нее на пути. Зато потом наступит счастливая пора – все люди будут счастливы. Не будет ни богатых, ни бедных! Давай выпьем за победу коммунизма!

Кстати, Константин, ты можешь переселяться сюда. Здесь дом большой. Георгий тоже сюда перебирается. В соседней комнате живет доктор Успенский, ты его знаетешь, он товарищ председателя ЦИК. Виктор Александрович очень интересный человек, хотя, конечно, левый эсер и в церковь по воскресеньям ходит. Он – музыкант, но в свое время закончил кадетский корпус в Оренбурге и служил на Кавказе. Доктор Успенский вырос в Оше в Ферганской области, поэтому увлекается музыкой сартов и узбеков, хочет в этом году открыть в Ташкенте Народную консерваторию, чтобы в ней обучать музыке детей местных жителей! Присоединяйся и ты, Осипов, к нашей коммуне. Будем жить одной семьей. Создадим ячейку коммунистического общества в отдельно взятом доме! Покажем народу, что значит быть коммунистом. Все ведь трясутся за свое добро, а мы, коммунисты, против частной собственности. Она развращает душу, разделяет людей на имущих и на тех, у кого ни шиша нет! Все должно быть общее. При нашей теперешней жизни нам некогда создавать отдельный быт, да и не нужен он нам. У нас – общие мысли и цели, даже с эсером доктором Успенским, наша задача – воплотить в жизнь задуманное, добиться поставленных целей! Так что завтра же с вещами прибудешь сюда, товарищ Осипов! Давай за новую нашу коммуну выпьем!

Так я поселился в одном доме с Колесовым, Колузаевым и доктором Успенским. В этом доме, кроме нас, теперь живет вся верхушка советского руководства Ташкента. В доме есть вооруженная охрана, общая столовая, где повара-сарты готовят для нас пищу, специальная прачечная и прочие службы, обеспечивающие жизнь коммуны. Можно не думать о мелочах жизни, администрация дома-коммуны заботится даже о досуге жильцов – организовывает концерты и выступления артистов. Все свое время мы должны посвящать партийной и советской работе! А ее у нас много. В первую очередь надо создать Красную Армию.

13 марта 1918 года.

Прошел всего один месяц с моей последней записи, а кажется, словно минул целый год. Столько событий, встреч и дел! Мне, как военному комиссару, нужно было организовать по всей республике вооруженные отряды для защиты советской власти. То тут, то там вспыхивали выступления против большевиков, местные жители недовольны нашей политикой (Колесов не допускает и мысли об участии сартов и киргизов в советах и в партии). Александр Яковлевич Першин, революционер с большим опытом, назначен комиссаром продовольствия. Он помогает мне и в создании Красной Армии. Першин работал в Ташкентских железнодорожных мастерских и, как и многие местные большевики, в свое время организовывал вооруженные отряды Красной Гвардии. Александр Яковлевич проводит жесткую политику: забирает излишки скота и продовольствия у населения края, поэтому его многие боятся и ненавидят. Что тут поделаешь? Диктатура пролетариата и должна быть жестка, но справедлива!

За это время произошло крупное трагическое событие. Федор Колесов лично организовал вооруженный поход против бухарского эмира. К несчастью, ни я, ни Георгий Колузаев, ни Иван Белов не участвовали в этом походе. Дел хватало и по республике. Федор же был дезинформирован младо-бухарцами во главе с Файзуллой Ходжаевым. Они приезжали в Ташкент еще в декабре 17 года, после нашей победы и взятия власти. Ходжаев уверил Колесова, что в Бухаре у них много сторонников свержения власти эмира Алимхана, что народ настроен против узурпатора. Федор тогда уговорил Файзуллу подождать с выступлением: на Ташкент двигались войска полковника Зайцева, в Коканде отказывались признавать советскую власть.

– Разберемся с Зайцевым и Кокандской автономией, тогда и о Бухаре подумаем, – сказал Колесов делегации младобухарцев.

После успешного завершения наших военных операций Федор был полон оптимизма. В первых числах марта Колесов встретился в Кагане с Файзуллой и сообщил ему, что через пять дней младобухарцы должны поднять восстание. Ходжаев и его сторонники не были готовы к столь быстрым решительным действиям. Они собрали лишь отряд в двести человек. К этому времени в Каган прибыл и Колесов с тысячью красноармейцев. Больше людей мы выделить не могли, так как по всей республике шли выступления против нашей власти. Федор же рассчитывал на легкую победу, ожидая поддержки со стороны бедного населения Бухары.

Колесов первым делом направил эмиру Алимхану ультиматум, в котором предлагал ему добровольно передать власть правительству младобухарцев. На удивление, Алимхан сразу же согласился на условия Колесова.

На следующий день правительство младобухарцев прибыло в Бухару в сопровождении отряда из пятисот красногвардейцев. Эмир покинул столицу, но дальнейшие события были совершенно неожиданными для Федора. Едва красноармейцы вернулись в Каган, оставив в Бухаре двадцать пять бойцов для помощи новому правительству в разоружении армии эмира, как началась настоящая резня. Разъяренная толпа горожан и вооруженные сарбазы эмира буквально растерзали на части и красноармейцев, и младобухарцев.

Колесов попытался осадить город, но теперь его небольшому отряду противостояло все население Бухары. Многотысячный отряд эмира отбросил отряды Колесова к Кагану. Оказалось, что бухарские лазутчики разобрали железную дорогу, и мы не смогли отправить Федору подмогу.

Кое-как отремонтировав пути, Колесов организовал отступление частей к Самарканду. С ним бежало все европейское население города. В вагоны люди набивались как селедки в бочку. Старики, женщины, дети – бежали все, страшась гнева эмира. В самой Бухаре зарезали больше полутора тысяч сторонников младобухарцев. Около восьми тысяч сумели бежать из столицы эмира в Туркестанскую республику. Отряды бухарцев совершали постоянные налеты на эшелоны с беженцами. Нелегко приходилось красноармейцам, защищавшим отступление, больше похожее на бегство. Все могло кончиться очень печально. Спасли положение Колузаев и Белов, приведшие свои отряды на выручку разбитой армии Федора.

Колесов впал в немилость центральным властям. Из Москвы и Питера стали прибывать «верные большевики», которые должны были выправить наш «неверный» курс.

Р. S. 23 февраля в Питере было шумное заседание ВЦИК, на котором Ленин требовал подписания мирного договора с Германией и ее союзниками. Левые эсеры и меньшевики были категорически против мира. Многие большевики не поддержали Владимира Ильича. Тем не менее, решение было принято, и 3 марта позорный для России договор был подписан. Я не могу смириться с тем, что Россия потеряла огромную территорию. Отданы: Финляндия и Украина, вся Прибалтика, часть Кавказа и Крым. Демобилизованы вся армия и флот. Черноморский флот должен быть передан врагу. Назначена астрономическая сумма репараций: 6 миллиардов немецких марок и 500 миллионов золотых рублей! Недаром на заседании ВЦИК раздавались голоса: «Изменники Родины!», «Иуды, немецкие шпионы!» Я не согласен с решением центра. Я разбит и подавлен.

10 марта столица России перенесена из Петрограда в Москву. Жаль творение Петра – оно может перейти вскоре в руки немцев. Они и не думают соблюдать условия мира!

13 апреля 1918 года.

Мне трудно собраться с мыслями, они все время крутятся вокруг женщины, перевернувшей всю мою жизнь. Ее появление было похоже на разряд молнии. Мне показалось, что мои ночные фантазии обрели плоть! Постараюсь успокоиться и описать все по порядку.

Мне доложили, что из Москвы прибыл Финкелыитейн Вольф Наумович и что он назначен заместителем председателя Ташкентского совета. В последнее время такие назначения стали для нас привычными. После бухарского фиаско многие руководящие посты заняли приезжие коммунисты. Они вступали в жесткую полемику по любому нашему решению. Говоря «нашему», я имею в виду своих товарищей, с которыми мы установили в Туркестане власть и сумели удержать ее в нелегких условиях. Новички всюду суют свой нос, везде пытаются установить свои порядки. Они совершенно не считаются с нашим мнением, ссылаясь на Ленина и на установки партии.

То, что Финкелыитейн привез с собой жену, я узнал в доме-коммуне, где поселились и они. Вольф Наумович оказался молодым высоким человеком, худым, с тонкой шеей, редкими волосами, зачесанными набок. Одетый в застиранную гимнастерку, с слегка ввалившимися глазами на изможденном лице, Финкелыитейн не привлек моего особого внимания. Но его жена! Ослепительная красавица в восточном стиле, с густыми черными волосами; брови вразлет, жгучий взгляд темных глаз, в которые проваливаешься словно в гипнозе, белое лицо с точенными чертами египетской богини. Такая же гимнастерка, как и у мужа, не могла скрыть ее пышной груди и подчеркивала тонкую талию, перетянутую военным ремнем. Но самое поразительное было то, что ее образ мне был давно знаком! Те обнаженные женщины с перстня генерала Полонского, что являлись мне во снах, были, как две капли воды, похожи на Иду Финкелынтейн! Я на время потерял дар речи, когда увидел ее, словно передо мной явился оживший призрак.

Вывел меня из состояния транса Георгий, ткнув в бок локтем:

– Константин, очнись! У тебя и так глаза, будто у рыси, а сейчас они у тебя горят, как у тигра! У нее же законный муж!

Слова были сказаны шепотом, но, видимо, Ида заметила мой пылающий взгляд и разобрала часть слов Колузаева. Она повернулась к нам и, не смущаясь ни нас, ни присутствия мужа, с вызовом проговорила:

– Товарищи! Советская власть отменила частную собственность, в том числе и на женщин! Сколько веков жена была бессловесной рабой своего мужа-деспота. Он мог и убить ее совершенно безнаказанно! Теперь пришли другие времена! Женщина свободна! Большевики пропагандируют свободную любовь. Женщина вольна в своих увлечениях. Брак и любовь, как их понимали в царской России, – это мещанство! Коммунисты смотрят на проявления чувств как на ненужные переживания и пустую трату времени. Любовные переживания – удел дореволюционных барышень и гимназисток! Старый брак утратил свою силу!

Георгий покрутил свой длинный ус и заметил:

– Тем не менее, вы женаты!

– А что нам оставалось делать? – парировала Ида. – Иначе меня не пускали в добровольную ссылку за Вольфом в Сибирь! Пришлось соблюсти эту ненужную формальность!

– Ида, все эти детали совершенно не интересны товарищам! – несколько обиженно проговорил Вольф. – Давайте, для начала, представимся друг другу.

Но и после знакомства тема любви не была забыта.

– Я – крестьянин, – говорил Колузаев. – И моя жена обязана помогать мне по хозяйству!

– Безусловно, если она этого хочет! – отвечала Ида. – Нужно вызволять женщину из рабства быта и домашнего хозяйства. Она создана для любви и продолжения рода! Кроме того, любая женщина такой же товарищ, как и мужчина, и имеет такие же права для участия в политической жизни страны! А вы хотите привязать ее к семейным делам? При коммунизме весь быт, в том числе и воспитание детей, – забота общества! Я приехала в Туркестан, чтобы снять паранджу с восточной женщины, вызволить ее из семейного рабства, обучить грамоте и познакомить с доктриной коммунизма!

– Вы и их хотите приобщить к свободной любви? – с усмешкой спросил Федор Колесов, прислушивающийся к нашей беседе. – Если вы уговорите кого-нибудь из женщин снять паранджу, то завтра же они окажутся с перерезанным горлом! Здесь совершенно другая культура, чем в России.

– Чем труднее задача, тем интереснее за нее браться! – твердо ответила Ида Финкелыитейн.

Наконец и я решился подать голос:

– Энгельс в «Манифесте Коммунистической партии» говорит, что буржуазный брак вымрет. Но здесь, в Азии, до этого еще очень далеко!

– А где мы установили Советскую власть?! – взорвалась Ида. – Здесь, в Туркестане! Значит, пришла пора внедрять коммунистические идеалы именно здесь. Без этого мы не построим новую жизнь!

– Разрешите вопросик – насчет свободной любви? – опять ввязался Колесов. – Это что же, опять матриархат установится? Ведь если мужик хочет, а баба нет, то, ежели он своего добьется, это изнасилование – карается законом. А ежели наоборот, то мужик обязан удовлетворить, так что ли?