Текст книги "Под большевистским игом. В изгнании. Воспоминания. 1917–1922"

Предисловие автора

Подробное изложение причин и условий возникновения и развития большевизма в России вообще и даже в частности, только в армии, требует всестороннего изучения многоразличных явлений нашей общественной и экономической жизни, продолжительных экскурсов вглубь нашей истории, к тем вехам, которыми обозначены Разинский и Пугачевский бунты{1}1
  Автор, как и большинство его коллег, садившихся за написание воспоминаний, прежде всего задавался вопросом о том, что стало причиной краха Российской империи и привело к власти большевиков. Не обладая всей полнотой информации, мемуаристы пытались искать корни большевизма в том числе и в крестьянских войнах прошлого. В данном случае Минут упоминает события, которые вошли в историю как восстание под предводительством Степана Разина (или же Крестьянская война 1670-1671 гг.) и Крестьянская война 1773–1775 гг. под предводительством Емельяна Пугачева и которые, естественно, никак с явлением большевизма не связаны. Попытка поиска истоков событий 1917 г. в истории XVII–XVIII вв. в том числе привела к тому, что причины происходивших событий не были объективно оценены.


[Закрыть], и может быть объектом лишь капитального труда.

Такая задача мне далеко не по силам. Поэтому, приступая к передаче моих наблюдений, впечатлений и переживаний за более чем год, что я прожил под большевистским игом, ограничусь лишь самым кратким изложением тех причин, в силу которых за Февральской революцией 1917 года последовала вторая революция в октябре того же года.

Первое революционное движение в России, вышедшее из рамок тайных заговоров и подпольных конспираций и коснувшееся в большей или меньшей степени широких масс населения в 1905 и 1906 годах, застало эти массы в значительной части их еще не подготовленными к восприятию новых идей и поэтому не имело успеха.

Все усилия агитаторов и апостолов нового социального строя и политических свобод скользили по этим массам, не пуская глубоких корней в народную душу.

Социальные идеи воспринимались поверхностно. Усваивалось из них только то, что было понятно и злободневно. Крестьяне с упоением мечтали о «черном переделе»{2}2
  «Черный передел» («коренной передел») – принцип перераспределения земли в крестьянских общинах в России, когда вся общинная земля делится на примерно одинаковые участки и распределяется с учетом числа мужчин в семье (или членов семьи). Подобные «переделы» должны были проводиться периодически, чтобы учитывать произошедшие в составе общины изменения. Название было использовано народническим крылом распавшейся в 1879 г. «Земли и воли» в качестве своего названия.


[Закрыть], то есть наделении их землей из обширных помещичьих угодий, частью остававшихся в руках помещиков после отмены крепостного права, частью благоприобретенных лицами, вкладывавшими свои капиталы в земельные собственности. Надо признать, что почва для пропаганды была благоприятна. Я лично знавал многих собственников, обладавших десятками тысяч десятин[2]2
  Десятина равнялась 2400 квадратным саженям и соответствовала современным 1,0925 гектара или 109,25 соток. (Здесь и далее – примеч. К. А. Залесского).


[Закрыть] в одной меже[3]3
  То есть в одном участке, а не, как обычно, по отдельным полосам, отделенным друг от друга (чересполосица).


[Закрыть], в то время как окрестные крестьяне имели всего лишь полторы десятины на душу. И добро бы эти крупные владельцы сами занимались хозяйством, давая постоянный заработок населению: нет, они предпочитали без всякого риска от погодных условий отдавать свои земли в аренду тем же крестьянам, повышая из года в год арендную плату. Последним некуда было деться, и волей-неволей они, скрепя сердце, закрепощали себя земельным магнатам. Правительство сознавало ненормальность этого положения, рядом мер старалось урегулировать его, положить предел росту этого крестьянского пролетариата, пыталось создать класс крестьян – мелких собственников{3}3
  В данном случае Минут слишком упрощает ситуацию, складывавшуюся на селе в Российской империи. За время, прошедшее с отмены крепостного права, был проведен целый ряд реформ, улучшивший положение крестьянства и приведший к резкому росту крестьянского землевладения. Если в 1861 г. крестьяне на правах личной собственности владели около 2,8 десятинами земли, то в 1915 г. только в Европейской России крестьянское землевладение увеличилось до 33,6 млн десятин земли.


[Закрыть]. Но меры эти носили долговременный характер и не удовлетворяли массы. Но, несмотря на это, революционные выступления 1905 и 1906 годов были чисто спорадического характера и не свидетельствовали об общем подъеме крестьянской массы.

Солдаты требовали улучшения пищи, хотя она была вовсе недурна и на военной службе простолюдин питался, во всяком случае, не хуже, если не лучше, чем у себя дома.

[Солдаты] охотно прислушивались к критике начальства, к аргументам в пользу неравенства положения между солдатами и офицерами, к жалобам на строгость дисциплины и т. п., но тем не менее революционные беспорядки имели место лишь в тех воинских частях, где не было [должного] надзора и тесного общения между офицерами и солдатами.

Более сознательными революционерами были лишь рабочие, но они не были достаточно организованы, а главное – не имели авторитетных и энергичных вождей.

Значительная часть интеллигенции действительно была настроена революционно, но вследствие ее крайней малочисленности активное участие ее в революционном движении того времени было малозаметным.

Если метафорически уподобить русский народ огромному, глубокому морю темных, малокультурных людей, одурманенных водкой{4}4
  Автор, как и многие другие представители «образованного общества», находился в плену многочисленных мифов, созданных в том числе и силами упоминаемой им интеллигенции. К таким относится и миф о «беспробудном пьянстве» русского народа. На самом деле, как говорит статистика (см.: Мендельсон А. Л. Учебник трезвости. СПб., 1913), потребление водки в России на душу населения с 1863 г. к 1910 г. снизилось с 1,23 ведра до 0,51, а если определять потребление в чистом спирте, то с 6,05 л до 2,76 л. С началом Первой мировой войны с 19 июля 1914 г. торговля алкогольными изделиями была вообще прекращена в соответствии с заранее обусловленной нормой. По данным Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), за 2010 г. потребление алкоголя в России составляет 15,1 л этанола на душу населения.


[Закрыть], пропитавшей не одно поколение, – морю, покрытому тонкой пленкой интеллигенции, подобно пленке сливок на снятом молоке, то есть можно сказать, что движение 1905–1906 годов коснулось лишь поверхности этого моря.

Кое-где разбудил его порыв революционного ветра; пошла мелкая рябь по нему; разорвалась и разметалась местами пленка; проглянула находившаяся под нею темная масса, но так как порыв был очень слаб, масса же тяжела и инертна, то вскоре все было подавлено и замерло. Выразилось это, как известно, баррикадами в обеих столицах, бунтами в некоторых войсковых частях, а в особенности во флоте, и аграрными беспорядками.

Принужденные отступить, революционные силы готовятся к новой борьбе. Идет интенсивная подготовка к новой революции двумя путями. Первый путь – прежний, подпольный – организуются тайные союзы, советы, комитеты и пр., причем особое внимание уделяется армии, оказавшейся в большинстве случаев в 1905–1906 годах послушным оружием в руках правительства, и в то же время подпольная литература сеет зерна социальных идей в широких массах. Второй путь – новый, открытый – с трибуны Государственной думы, с которой депутаты, по их собственному, неоднократно повторяемому выражению, «через стены аудитории вещали всей России».

В то время как подпольная пропаганда направляла свои усилия на армию и флот, открытая пропаганда Таврического дворца[4]4
  В Таврическом дворце в Санкт-Петербурге с 1906 г. размещалась Государственная дума.


[Закрыть] воспитывала народные массы, неустанно подрывая авторитет правительства, серьезно уже поколебленный волнениями 1905–1906 годов. Необходим был могучий талант Столыпина{5}5
  Столыпин Петр Аркадьевич (02.04.1862–05.09.1911), с 1906 г. гофмейстер и с 1908 г. статс-секретарь. С 26 апреля 1906 г. министр внутренних дел, одновременно с 8 июля 1906 г. председатель Совета министров и с 1 января 1907 г. член Государственного совета.


[Закрыть], чтобы богатырскими усилиями поддерживать колеблемое со всех сторон здание и подводить под него новый фундамент, постепенно меняя форму правления{6}6
  В данном случае Минут, скорее всего, имеет в виду аграрную реформу Столыпина, хотя реформы включали также и реорганизацию избирательной системы, серьезные изменения во внутреннем управлении империей, развитие переселенческой политики и освоение новых земель и т. д. Долгосрочной целью проводимой Столыпиным аграрной реформы стала ликвидация общины как основного коллективного собственника сельскохозяйственных земель и принятие целого комплекса мер (передача надельных земель в личную собственность крестьянам, кредитование, скупка помещичьих земель и их перепродажа крестьянам на льготных условиях, ликвидация чересполосицы и т. д.) для формирования широкого и массового слоя зажиточных крестьян – собственников земли, которые должны были составить основу для будущего развития страны.


[Закрыть].

Девизом этого одного из величайших, по моему мнению, государственных людей было «на легком тормозе вперед». И действительно, будь он жив, быть может, Россия представила бы счастливое исключение в истории культуры народов и перешла бы к новой форме правления без тех ужасных потрясений, которые являются неизбежными спутниками всех революций, возникающих снизу.

Но Столыпина не стало{7}7
  П. А. Столыпин был смертельно ранен 1 сентября 1911 г. в Киевском городском театре на спектакле «Сказка о царе Салтане» террористом Д. Г. Богровым. 5 сентября председатель Совета министров умер от полученных ранений.


[Закрыть]. Преемники его, не столь дальновидные и талантливые, не в состоянии были противостоять реакции правительственных сфер и некоторых слоев общества, наступившей после 1905–1906 годов, и тем способствовали усилению народного неудовольствия, рас ширению в народных массах оппозиции, а главным образом, твердой организации нелегальных подпольных сообществ, выковываемой молотом правительственного гнета.

От свобод, возвещенных манифестом 17 октября 1905 го да, не осталось почти ничего{8}8
  Высочайший Манифест об усовершенствовании государственного порядка, обнародованный 17 октября 1905 г., даровал «населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов». Распространяемые с думской трибуны заявления о том, что все эти свободы перестали соблюдаться не более чем политическая пропаганда и голословные утверждения. Нарушения и ограничения, естественно, были, тем более в условиях ведения империей внешней войны, когда подобные меры применялись правительствами практически всех стран – участниц мировой войны.


[Закрыть]. Из Государственной думы всячески старались сделать чисто совещательный орган. Это окончательно заставило всех извериться в искренности правительства и сильно уронило престиж монарха; царское слово утратило свое значение незыблемости; ко всему этому присоединился целый ряд эпизодов из интимной жизни высших сановников государства, жизни двора и, наконец, интимной жизни самого монарха, эпизодов, сильно преувеличиваемых и даже искажаемых агентами революции{9}9
  В данном случае Минут, вероятно, имеет в виду развернутую уже во время войны «общественными кругами» крайне агрессивную пропагандистскую кампанию против высших сановников империи и лично императора и императрицы. Наиболее широко муссировались не имевшие под собой ни малейших оснований заявления о том, что императрица и ряд сановников являются немецкими шпионами или работают на Германию, а также все, что было связано с Г. Е. Распутиным. Секретарь Распутина А. Симанович в своих воспоминаниях пишет: «В Петербурге усиленно распространялись слухи, что Распутин находится в интимной связи с царицей и ведет себя так же неблагопристойно по отношению к царским дочерям. Эти слухи не имели ни малейшего основания» (Симанович А. С. Распутин и евреи: Воспоминания личного секретаря Григория Распутина. М., 1991).


[Закрыть].

Но это, конечно, все лишь поводы к возникновению пожара, а не причины его. Не будь этих эпизодов и лиц, в них фигурировавших, явились бы такими же статистами другие лица и в других эпизодах, но революция все равно была неизбежна, и коль скоро она не производилась постепенно сверху, как предполагал Столыпин, она неминуемо должна была вырваться наружу разом снизу, как оно и случилось на деле, когда напряжение революционных сил превысило правительственный гнет.

Великая война ускорила развязку. Захватив глубоко жизнь всего народа, она запустила свои щупальца до самого дна темного моря народных масс, спавших в пьяном тумане. Целой армии самых испытанных агитаторов в течение целого ряда лет не удалось бы сделать того, что сделала война в течение нескольких месяцев.

Взбудоражив обыденную жизнь, она заставила всех проснуться, оглядеться по сторонам, сознательно отнестись к окружающей обстановке и заметить все недочеты и пробелы современного строя. Миллионы людей были вырваны из узких рамок прозябания в сутолоке местных интересов и брошены в ряды армии. Здесь общение их с новыми лицами, не говоря уже об агентах революции, конечно, не дремавших и воспользовавшихся благоприятной обстановкой, открыло этому темному люду, стекшемуся из разных медвежьих углов необъятной нашей родины, широкие горизонты, которые раньше ему и не грезились.

Мечта хороша тем, что она не имеет предела. Какая же это мечта, если ее ограничивать прозаическими рамками обыденной жизни. Увлекает именно широкий размах мечты, когда всякие желания, как бы они не были утопичны, мысленно представляются вполне осуществимыми. Тот земной рай, который рисовали перед слушателями агитаторы революции, представлял собой резкий контраст с суровыми невзгодами военного положения страны. Горячие головы с нетерпением протягивали руки к столь близкому счастью, и недовольство существующим порядком нарастало и ширилось среди народных масс.

Не буду останавливаться на непосредственных причинах революционного взрыва в последних числах февраля 1917 года, это вышло бы далеко за рамки настоящего очерка.

Постоянная смена лиц на высших государственных постах, выбор на них таких личностей, что заставляло пожимать плечами в недоумении самых благонамеренных и преданных верноподданных, ускоряли конец монархии.

С августа 1916 года, после назначения Штюрмера{10}10
  Штюрмер Борис Владимирович (15.06.1848–20.08.1917) 20 января 1916 г. был назначен председателем Совета министров, одновременно с 3 марта по 7 июля 1916 г. также являлся министром внутренних дел, с 28 июня 1916 г. – председателем Особого совещания министров для обеспечения всех мероприятий по снабжению армии и флота и организации тыла, а с 7 июля – министром иностранных дел. 1 ноября 1916 г. на заседании Государственной думы депутаты выступили с резкой критикой правительства и Двора, а уже 10 ноября Штюрмер был снят со всех постов и вернулся в Государственный совет с одновременным пожалованием ему придворного звания обер-камергера.


[Закрыть] премьер-министром[5]5
  В Российской империи не существовало поста премьер-министра (1-го министра), глава правительства именовался председателем Совета министров.


[Закрыть], для всех стало ясно, что монархия катится по наклонной плоскости{11}11
  Практически сразу же Штюрмер стал объектом травли со стороны думских «общественных кругов», которые возмутились его попытками в условиях войны начать борьбу против революционного движения, а также думской оппозиции. Его голословно обвиняли (при поддержке послов союзников Д. Бьюкенена и М. Палеолога) в том, что он является сторонником сепаратного мира с Германией. Сам Штюрмер старался установить контакты с думской оппозицией, выражал готовность идти на уступки для предотвращения внутриполитической борьбы, однако Государственная дума на сближение с правительством не пошла.


[Закрыть].

Сигнал к возмущению был подан народными представителями – Государственной думой, авторитет которой за время борьбы с непопулярным правительством сильно вырос в глазах населения.

Борьба из стен парламента была перенесена на улицу. К участию в ней, кроме избранников народа, были привлечены и массы. От слов перешли к делу.

Мое мнение, что без почина Государственной думы переворот в то время навряд ли совершился бы. Конечно, рано ли, поздно ли, это должно было бы совершиться, но не так сравнительно скоро; расстройство внутренней жизни далеко не достигало еще тех размеров, которые полагают предел человеческому долготерпению. Большевистский режим доказал, что можно терпеть несравненно тягчайшие лишения, чем те, которые казались невыносимыми при царском режиме. Совершившийся переворот снял правительственный гнет одновременно со всех политических партий, и тут они оказались в совершенно различных положениях в смысле условий дальнейшей их деятельности.

В то время как все легальные партии, не исключая даже оппозиции в виде кадет (Партии народной свободы){12}12
  Имеется в виду Конституционно-демократическая партия (в просторечии – кадеты), созданная на учредительном съезде 12–18 октября 1905 г. На II съезде (5–11 января 1906 г.) к названию партии было решено прибавить в виде подзаголовка слова «Партия народной свободы». В 1-й Государственной думе кадеты получили 179 мандатов, во 2-й – 98, в 3-й – 54, в 4-й – 59. 28 ноября (12 декабря) 1917 г. декретом Совета народных комиссаров РСФСР объявлена «партией врагов народа».


[Закрыть], частью пользовавшиеся покровительством правительства, частью им терпимые, были совершенно неорганизованы, так как они, не подвергаясь никакому преследованию, и не нуждались в какой-либо организации для самообороны; нелегальные же партии социалистов-революционеров и социал-демократов{13}13
  Имеются в виду Партия социалистов-революционеров и Российская социал-демократическая рабочая партия.


[Закрыть], закаленные в долголетней борьбе с правительством, обладающие мощной организацией, раскинувшейся сетью по всей России, спаянные железной партийной дисциплиной, явились во всеоружии и развернулись, как пружины, долго сдерживаемые тисками правительственной власти.

То обстоятельство, что переворот застал эти партии вполне организованными для политической борьбы, дало им громадный перевес, и революционная власть, несмотря на их сравнительную малочисленность, неминуемо должна была перейти в их руки. Подобно тому, как в физике живая сила определяется произведением массы тела на квадрат скорости его движения, точно так же реальная сила политических партий определяется произведением двух множителей: один из них – численность партии, другой – энергия, проявляемая ее членами. Возьмите, с одной стороны, все наши так называемые умеренные элементы; в России они составляют страшно подавляющее большинство, но проявляемая ими энергия близка к нулю, в результате – реальной силы никакой, протест выражается обычно будированием исподтишка, в редких случаях – пассивным сопротивлением.

С другой стороны, малочисленные радикалы, последователи крайних социальных учений, проявляют чрезвычайную энергию; в результате получается сила, которая дает возможность ничтожному меньшинству господствовать над колоссальным большинством.

Не учтя своих сил и не зная той массы, которой придется управлять по свержении правительства, умеренные элементы, составляющие подавляющее большинство Государственной думы, дав сигнал к перевороту, уподобились неумелому укротителю, выпустившему зверя из клетки. Выпустить-то выпустил, а совладать со зверем не может. Ни загнать его обратно в ту же клетку, ни перегнать в другую, более просторную. Зверь остался на свободе. Сначала сам не верил своей свободе, ошалел, что называется, на первых порах. Поэтому первые шаги еще робки, неуверенны: он как бы боится возмездия, чувствуя, что творит что-то незаконное. Затем безнаказанность делает его смелее, окрыляет. Наконец, почуяв свою силу и слабость тех, кто выпустил его на свободу и натравил на правительство, этот многоголовый зверь дает полную волю своим звериным инстинктам и начинает осуществлять по-своему, не считаясь ни с чем, те утопии, которые ему нашептывают агитаторы крайних социальных течений.

Этим замешательством первых дней Временное правительство{14}14
  Временное правительство было создано 1 марта 1917 г. на совместном заседании временного комитета Государственной думы, Центрального комитета Конституционно-демократической партии, Бюро Прогрессивного блока и представителей Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов. Работу правительство начало со 2 марта. Правительство приняло название «Временного», поскольку объявило, что действует лишь до созыва Учредительного собрания, которое и определит будущее страны.


[Закрыть] не воспользовалось для того, чтобы взять власть крепче в свои руки. Большая вина Государственной думы и тех политических деятелей, которые были причастны к перевороту, что, замышляя его, они недостаточно подготовили его, не поставили себе вопроса, а что будет дальше. Здесь опять-таки сказалось это вечное и роковое русское: авось, небось да как-нибудь.

Конечно, странно было бы ожидать, чтобы рабочие и солдаты, фактически произведшие переворот в феврале 1917 года, после совершения его отказались вовсе от власти и сложили бы ее целиком к ногам интеллигенции в лице комитета Государственной думы, дескать, «правьте и владейте нами»{15}15
  Использованное Минутом выражение происходит из летописи «Повести временных лет» и относится к легенде о призыве варягов на Русь: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет; да и пойдите княжить и володеть нами».


[Закрыть].

Но все же думается, что, прояви Временное правительство в первые дни революции, когда оно пользовалось еще большой популярностью, если не в столицах, то во всей стране, побольше твердости, оно значительно отдалило бы время своего крушения и, быть может, ему удалось бы довести войну до победного конца, а это уже существенно могло бы изменить характер дальнейшего революционного движения: не было бы этих настойчивых поисков виновников понесенного поражения для того, чтобы сорвать на них накопившуюся злобу; не было бы этих невинных жертв ярости безумной толпы, направляемой сознательными разрушителями русского государства, на лучших сынов России, стоявших им поперек дороги.

Победоносному народу, удовлетворенному достигнутым успехом, несвойственно проявление низменных чувств: он не стал бы сводить личных счетов, и все поведение его было бы облагорожено торжеством победы.

Под большевистским игом

Глава I. Февральский переворот на фронте

Переворот застал меня начальником штаба 10-й армии{16}16
  Минут был назначен на пост начальника штаба 10-й армии 16 апреля 1916 г. На момент февральских событий армией командовал генерал от инфантерии В. Н. Горбатовский. В состав армии входили 20, 35 и 38-й, 1-й Сибирский, 2-й Кавказский армейские корпуса, а также 81-я пехотная дивизия.


[Закрыть] на Западном фронте, штаб-квартира которого находилась в местечке Молодечно[6]6
  Молодечно – местечко, центр волости Вилейского уезда Виленской губернии. Ныне – районный центр Минской области Республики Беларусь.


[Закрыть].

Не могу сказать, чтобы событие это произвело сильное впечатление: все ожидали его, так как то, что происходило в последние месяцы, начиная с назначения Протопопова{17}17
  Протопопов Александр Дмитриевич (18.12.1866–27.10.1918), с 1909 г. действительный статский советник, крупный землевладелец и промышленник (его состояние оценивалось более чем в 2 млн руб.). 16 сентября 1916 г. назначен управляющим Министерством внутренних дел, а 20 декабря 1916 г. министром внутренних дел.


[Закрыть] министром внутренних дел, вело к неминуемой катастрофе{18}18
  Несмотря на то, что А. Д. Протопопов был одним из руководителей Прогрессивного блока и Государственной думы, его согласие возглавить Министерство внутренних дел вызвало крайне негативную реакцию. Практически сразу же он стал главным объектом травли со стороны «общественных деятелей»; во многом здесь сказалось возмущение депутатов «предательством» Протопопова, так как он согласился занять пост министра в императорском правительстве и не потребовал создания «кабинета доверия». Хотя Протопопов и пытался действовать решительно, оказалось, что он не имеет опыта государственной службы и плохо подходит к должности министра, тем более в условиях обостряющегося кризиса. Либеральная пресса при травле Протопопова не останавливалась ни перед чем, в том числе фактически публично объявила его сумасшедшим (что не имело под собой никакой почвы).


[Закрыть]. Вопрос был только в том, когда она разразится.

Отречение государя{19}19
  Отречение императора Николая II (не будем принимать во внимание споры о самом факте его существования) датируется 15 часами 2 марта 1917 г. В нем, в частности, указывалось: «В эти решительные дни в жизни России сочли мы долгом совести облегчить народу нашему тесное единение и сплочение всех сил народных для скорейшего достижения победы, и, в согласии с Государственной думой, признали мы за благо отречься от престола государства Российского и сложить с себя верховную власть». Воинская же присяга начиналась следующими словами: «Я, нижепоименованный, обещаюсь и клянусь всемогущим Богом пред святым его Евангелием в том, что хочу и должен Его Императорскому Величеству, своему истинному и природному всемилостивейшему великому Государю Императору Николаю Александровичу Самодержцу Всероссийского Престола наследнику верно и нелицемерно служить, не щадя живота своего, до последней капли крови, и все к высокому Его Императорского Величества Самодержавству силе и власти принадлежащие права и преимущества, узаконенные и вперед узаконяемые, по крайнему разумению, силе и возможности, исполнять».


[Закрыть] сняло тяжкое бремя с совести всех тех, кто считал и продолжает считать присягу не пустой формальностью, ни к чему не обязывающей, а словом, связывающим человека, словом, которое нельзя менять, как перчатки.

Не буду входить в то, был ли акт отречения вполне добровольным или отчасти вынужденным, скажу лишь, что благодаря этому великодушному акту была сохранена жизнь многих и очень многих офицеров, прозревавших неизбежность революции и заранее вычеркнувших себя из списка живых ввиду невозможности освободить себя от данного слова.

Акт отречения был принят в армии совершенно спокойно. Странным казалось, куда испарилось обаяние личности монарха, несомненно существовавшее в прежнее время во всех слоях общества. Помню я свою юность, помню чувства моих сверстников, помню культ монарха, передаваемый из поколения в поколение, не только в военной среде, но и среди прочих членов общества. Куда все это делось? Исчезло без следа. Во всей 10-й армии отказались присягать Временному правительству, несмотря на волю монарха, выраженную в его прощальном приказе, только два человека: один казак Кубанского войска да командир дружины государственного ополчения, да и то последний условно, ожидая приказания великого князя Николая Николаевича{20}20
  Николай Николаевич (младший), великий князь (06.11.1856–05.01.1929), с 1900 г. генерал от кавалерии, с 1894 г. генерал-адъютант. До войны занимал высшие посты в русской армии и считался наиболее талантливым и подготовленным в военном отношении членом династии. С началом войны указом 20 июля 1914 г. он был назначен Верховным главнокомандующим. 23 августа 1915 г. император Николай II принял на себя звание Верховного главнокомандующего, а великий князь получил назначение наместником на Кавказе, главнокомандующим Кавказской армией и войсковым наказным атаманом Кавказских казачьих войск. Одновременно с подписанием Акта об отречении император Николай II 2 марта 1917 г. назначил великого князя Верховным главнокомандующим, однако в должность тот так и не вступил и 11 марта был отчислен от должности и уволен от службы.


[Закрыть], которому государь передал верховное командование.

Рамки настоящего очерка не позволяют мне останавливаться на тяжелых, но вместе с тем интересных подробностях пережитого времени, объясняющих, или вернее, рисующих, ту эволюцию, которая происходила в армии и в короткий срок превратила ее в орду, стихийно бросавшуюся куда угодно по знаку большевистских вожаков.

Одной из главных причин быстрого разложения армии была полная неподготовленность офицерского состава в политическом отношении. Офицеры в подавляющем большинстве, даже на высших ступенях иерархической лестницы, были полнейшими невеждами в социальных вопросах. Любой из митинговых ораторов самого среднего уровня, вооруженный кое-какими цитатами из ходовых произведений апостолов социальной революции, без труда мог одержать победу над офицером, подорвать его авторитет и совершенно лишить престижа. К этому надобно еще добавить, что настоящих кадровых офицеров в то время в войсковых частях было очень мало. Редкий полк имел 7–10 кадровых офицеров; остальные кадровые офицеры или покоились вечным сном на поле брани, или в качестве инвалидов, негодных к строю, служили на тыловых должностях фронта, или в запасных частях [во внутренних районах] империи. Недостаток офицеров в полевых частях восполняли суррогатом не всегда высокого качества, в виде прапорщиков, прошедших лишь 4-месячный курс самой элементарной подготовки{21}21
  В общей сложности за войну было произведено в офицеры около 220 тыс. человек (в том числе 78 581 человек из военных училищ и 108 970 из школ прапорщиков). Притом, что в июле 1914 г. численность офицерского корпуса была примерно 80 тыс. человек, общее число офицеров составило 300 тыс. Из этого числа следует вычесть потери, понесенные в годы войны. Непосредственные боевые потери (убитыми, умершими от ран на поле боя, ранеными, пленными и пропавшими без вести) составили свыше 70 тыс. человек (71 298, в том числе 208 генералов, 3368 штаб– и 67 772 обер-офицера, из последних 37 392 прапорщика). Подробнее см.: Глава 1. Русский офицерский корпус в 1917 году // Волков С. В. Трагедия русского офицерства. М., 1993.


[Закрыть]. Кроме того, у тех кадровых офицеров, которые хотели и могли бы, быть может, взять хоть отчасти движение в свои руки и руководить им, была вырвана почва из-под ног. Сверху не было никаких указаний. Видимо, высшие власти совершенно потеряли голову и с растерянным видом смотрели на все происходящее, упустили инициативу из своих рук и пассивно подчинились свершившимся фактам.

При такой обстановке последовали пресловутые приказы № 1 и № 2 из военной комиссии Петроградского Совета солдатских и рабочих депутатов{22}22
  Вышедший 1 марта 1917 г. Приказ № 1 Объединенного Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов по гарнизону Петроградского округа предусматривал повсеместное избрание солдатских комитетов. Также объявлялось, что «во всех своих политических выступлениях воинская часть подчиняется Совету рабочих и солдатских депутатов и своим комитетам» и что «всякого рода оружие… ни в коем случае не выдаваться офицерам даже по их требованиям». Отменялось также старое обращение к офицерам и отдавания чести вне службы. Приказ № 2 от 6 марта был также подписан председателем военной комиссии Временного правительства (что «узаконивало» нормы Приказа № 1). В нем подтверждались все основные положения Приказа № 1, но указывалось, что в части несения военной службы солдаты обязаны подчиняться военным властям.


[Закрыть]. Приказы, передаваемые по радио «всем, всем, всем», доходя до солдатских масс непосредственно, приносили двоякий вред: во-первых, прямой – вследствие своих положений, до основ разрушающих армию, во-вторых, косвенный – тем, что исходили они не от военного начальства, а со стороны власти более сильной, чем это начальство. Начальство, таким образом, отметалось в сторону: революция отмежевывалась от офицеров; между ними и солдатской массой разверзлась пропасть, и с первых же дней революции офицеры, все без различия, были окрещены контрреволюционерами, несмотря на то, что многие из них ни единым актом, ни единым словом не подали повода к этому против них обвинению.

Наконец Верховное командование спохватывается, хочет урегулировать революционное движение в армии: делает попытку созданием солдатских, офицерских и смешанных комитетов создать тот предохранительный клапан, благодаря которому можно было бы спасти армию от взрывов. Тщетная попытка. Комитеты, конечно, не ограничиваются той скромной ролью, которая уделяется им программами штаба Верховного главнокомандующего, и стремятся к полному самоуправлению во всех отношениях, самоуправлению, являющемуся совершенным абсурдом в глазах военных людей, привыкших видеть в армии коллективную силу, объединенную волей одного лица и являющуюся его послушным орудием{23}23
  17 марта 1917 г. Минут разослал командирам корпусов 10-й армии следующее письмо: «Только что произошедший политический переворот, устранивший старую власть и создавший новую в лице Временного правительства, ряд приказов нового правительства по армии, ряд выступлений в печати Совета Рабочих и Солдатских Депутатов – все это не могло не отразиться на армии, ее боеспособности и основе армии, ее дисциплине.
  Страна и армия в опасности. Необходимо принять меры, которые на новых основаниях сохранили бы боевую мощь армии и поддержали основу – дисциплину. Для этого необходимо прежде всего приблизить на товарищеских основаниях офицерский состав к солдатам, дабы последние видели в своих офицерах старших товарищей и руководителей, которые разъяснили бы им возникающие у них воспросы в связи с происходящими событиями и внушали им необходимость дисциплины, без которой нет победы над общим врагом.
  Для того чтобы организовать солдатскую среду и достичь полного согласия и понимания офицеров и солдат, главнокомандующий приказал образовать совместные комитеты из солдат и офицеров на свободных выборных началах.
  Чем скорее армия и тыл покрываются сетью таких объединительных солдатско-офицерских организаций… тем прочнее укрепится боевая мощь армии. ‹…›
  Основными положениями деятельности подобных организаций должны быть: 1) признание единой власти в руках Временного правительства до созыва Учредительного собрания; 2) доведение войны до победного конца; 3) сохранение дисциплины и боеспособности армии и 4) тесная внутренняя связь между офицером и солдатом. ‹…›
  Командующий армией обращает особое внимание на необходимость полной искренности отношения всех лиц армии в этом новом для нас деле, иначе при отсутствии доверия живая творческая работа для устройства жизни на новых началах погибнет в самом своем зародыше.
  Уважающий вас покорный слуга В. Минут»
  Цит. по: 1917. Разложение армии / авт. – сост. В. Л. Гончаров. М., 2010. С. 167–168.


[Закрыть].

Но как-никак приходилось мириться с фактами, выбирать из зол наименьшее, стараться найти хоть какой-нибудь выход из создавшегося положения, но, конечно, не из личных выгод, не из опасения потерять место. Боже сохрани. Напротив, гораздо проще и легче для себя было бы вовсе удалиться от дел. Тогда это было очень легко: стоило только немного промедлить с осуществлением «завоеванных свобод» или высказать громко неудовольствие существующим порядком, как всесильный комитет высказывал «недоверие и требовал смещения начальника», не отвечающего современным требованиям, а военный министр немедленно исполнял это требование.

Частная деятельность в то время нуждалась еще в работниках, и выброшенные таким образом за борт военные тотчас же получали заработок, обеспечивающий им кусок хлеба. Но это было бы равносильно подаче рапорта о болезни с целью уклониться от исполнения трудного поручения. Нет, совесть не позволяла покинуть свой пост в такое время, и большинство оставалось на своих местах, переламывая себя, вырывая с корнем убеждения, впитанные с молоком матери, и стараясь, хоть наружи, примениться к новым взглядам и понятиям.

Помню растерянность и подавленное состояние командующего нашей армией, генерала от инфантерии Горбатовского, 67-летнего старика, участника трех компаний: 1877, 1904 и 1914 годов, дважды георгиевского кавалера{24}24
  Горбатовский Владимир Николаевич (26.05.1851–30.07.1924), с 12 декабря 1914 г. генерал от инфантерии. С 1914 г. командир 19-го армейского корпуса, с 1915 г. командующий 13-й армией Северо-Западного фронта, а затем 12-й армией Северного фронта. В 1916 г. командующий 6-й армией Северного фронта, затем 10-й армией Западного фронта. После Октябрьского переворота эмигрировал в Эстонию.


[Закрыть]. Для него комитеты были совершенно непонятны. Когда ему было доложено о сформировании войсковых комитетов, о том, что они приступили уже к своей деятельности и было уже заседание смешанного солдатско-офицерского комитета, на котором председательствовал солдат, а в числе членов были не только обер-офицеры, но даже один молодой, выдающийся во всех отношениях генерал, генерал-майор Марков{25}25
  Марков Сергей Леонидович (07.07.1878–25.06.1918), с 16 августа 1917 г. генерал-лейтенант. Во время Первой мировой войны служил в штабе Юго-Западного фронта, в 4-й стрелковой дивизии, состоял генералом для поручений при командующем 10-й армией, командовал 10-й пехотной дивизией. 12 мая 1917 г. переведен в Ставку и назначен 2-м генерал-квартирмейстером при Верховном главнокомандующем; с 10 июня 1917 г. и. д. начальника штаба армий Западного, с 4 августа – Юго-Западного фронта. Активно поддержал выступление генерала Л. Г. Корнилова и 29 августа был отчислен от должности указом А. Ф. Керенского с преданием суду за мятеж и арестован ВРК в Бердичеве. Бежал на Дон, одним из первых вступил в Добровольческую армию.


[Закрыть], столь популярный во время Гражданской войны, то на его лице изобразился чуть ли не ужас. Когда я ему докладывал, что в депутаты от офицеров проходят большей частью молодые люди и что это, по моему мнению, надобно признать не только естественным, но даже и более полезным, так как молодым людям, в которых не так прочно укоренились старые понятия, легче примениться к новой обстановке, он заметил, что, может быть, оно и так, но не следует ли опасаться того, что молодые люди, неустойчивые в своих взглядах, погубят дело. Возражение было вполне справедливо, и последовавшее показало, что старик был прав: много молодых офицеров, увлекшись новой для них политическою деятельностью и дешевыми лаврами в своих невежественных аудиториях, совратились с пути истинного, совершенно утратили облик воина и превратились в политических авантюристов. Но другого выхода не представлялось.

Чтобы развеять хотя бы отчасти тревогу за будущность нашей армии у подобных ветеранов ее, чтобы создать самому себе хотя бы слабый луч надежды на то, что со временем «все образуется», приходилось прибегать к софизмам.

Большая часть нас, людей зрелого возраста, появилась на свет божий уже тогда, когда крепостное право миновало окончательно и сохранилось лишь в памяти наших отцов. Когда мы выросли и развились настолько, чтобы сознательно разбираться во взаимоотношениях членов человеческого общества, то, останавливаясь на крепостном праве, мы не могли себе представить не только то, что мог существовать такой порядок, когда живых людей покупали и продавали, как скот, секли плетьми за всякую провинность, что отнимали детей от родителей, жен от мужей и тому подобное, но что существовали вполне образованные, культурные и даже гуманные люди, которые не только признавали этот порядок совершенно естественным, но даже находили его единственно возможным для спасения России от разрухи.

Мы этим людям, среди которых было много выдающихся государственных деятелей, что называется, и в подметки не годимся, но вместе с тем не можем себе представить, как могли они так уродливо мыслить. И насколько неправы они были в своих зловещих предвещаниях, так как Россия после отмены крепостного права не только не погибла, а, напротив, обрела новые силы и пышный расцвет.

Не ошибаемся ли и мы в настоящее время подобно им? Мы теперь не можем себе представить армию, построенную на комитетских началах, как они не могли себе представить Россию без крепостного права, но пройдут, быть может, те же 60–70 лет, и потомки наши с изумлением будут говорить о наших опасениях, «почему они так боялись комитетов, когда это и есть самый рациональный строй армии»{26}26
  Практически сразу же после захвата власти большевиками армейские комитеты стали заменять собственными военно-революционными комитетами, а затем под лозунгом «солдатского самоуправления» завершили разложение старой армии. После демобилизации армии началось создание Красной армии на новых принципах в том числе на выборности командиров. Однако уже 22 апреля 1918 г. декретом ВЦИК «О порядке замещения должностей в рабоче-крестьянской Красной армии» выборность командного состава была отменена. Система солдатских комитетов оказалась полностью нежизнеспособной и проверку временем не прошла.


[Закрыть].

Конечно, никого из нас, старых военных, невозможно убедить в целесообразности комитетов. Это не вмещается в нашей голове; мозги наши уложены иначе, но безусловная уверенность в своей правоте, казалось бы, должна быть поколеблена приведенной аналогией.

Подобными софизмами все мы старались успокоить себя, дабы не утратить надежды спасти порученное нам дело и приняться, если не с любовью, то хотя бы без отвращения, за перестройку нашей армии на новых революционных началах, против чего протестовали все наши понятия, чувства и традиции.

Все было тщетно. Покорные неизбежным законам революции, в силу которых начавшееся движение никогда само не останавливается на полпути, а обязательно доходит до того предела, после которого тотчас начинается обратное движение, войсковые комитаты быстро покатились влево и послужили фактором, ускоряющим разложение армии, а вовсе не тем предохранительным клапаном, который имели в виду их учредители.

Мне не пришлось быть постоянным свидетелем последовательного развития событий на фронте, так как вскоре после переворота, в конце марта, последовал целый ряд перемен в высшем командовании, которые коснулись и меня.

Главнокомандующий армиями Западного фронта, генерал от инфантерии Эверт{27}27
  Эверт Алексей Ермолаевич (20.02.1857–10.05.1926), с 1911 г. генерал от инфантерии, с 1915 г. генерал-адъютант. В августе 1914 г. назначен командующим 10-й армией, но уже 12 августа переведен командующим 4-й армией. С 20 августа 1915 г. по 11 марта 1917 г. главнокомандующий армиями Западного фронта. Жил в Саратове, затем в Верее.


[Закрыть], довольно непопулярный в армии, главным образом благодаря его немецкой фамилии, был сменен, очевидно, в угоду армейскому мнению, так как не думаю, чтобы кто-нибудь мог серьезно дать веру гнусной клевете, пущенной про этого, может быть, и не всем симпатичного, но безусловно честного воина, будто он предлагал государю открыть фронт немцам для бегства Царской семьи. На место Эверта был назначен генерал от кавалерии Гурко{28}28
  Ромейко-Гурко Василий Иосифович (08.05.1864–11.02.1937), с 1916 г. генерал от кавалерии. С 1911 г. начальник 1-й кавалерийской дивизии. С 9 ноября 1914 г. командующий 6-м армейским корпусом; затем с 1915 г. командующий 5-й и с 1916 г. Особой армиями. Во время болезни генерала М. В. Алексеева исполнял обязанности начальника штаба Верховного главнокомандующего. С 31 марта 1917 г. главнокомандующий армиями Западного фронта. После обнародования в приказе по армии и флоту Декларации прав военнослужащих Гурко 15 мая подал Верховному главнокомандующему и министру-председателю Временного правительства рапорт, что он «снимает с себя всякую ответственность за благополучное ведение дела». За это Гурко указом Временного правительства от 22 мая смещен с должности. 21 июля арестован и заключен в Петропавловскую крепость, но вскоре освобожден.


[Закрыть], командовавший в то время Особой армией на Юго-Западном фронте.

С генералом Гурко мы были старыми сослуживцами. Я начал службу Генерального штаба в Варшавском военном округе, где служил и он, затем были мы оба делопроизводителями в Военно-ученом комитете Главного штаба, и, наконец, после Русско-японской войны, когда он был назначен председателем военно-исторической комиссии по описанию этой войны{29}29
  Военно-историческая комиссия по описанию Русско-японской войны 1904–1905 гг. была создана в начале октября 1906 г. Председатель – генерал-майор В. И. Гурко, члены – полковники К. К. Агафонов (заведующий делопроизводством, архивом и печатью), К. М. Адариди, М. В. Грулев, С. П. Илинский, барон Н. А. Корф (заведующий картографической частью), В. Н. Минут, Ф. П. Рерберг, Н. Н. Сиверс, П. Н. Симанский, А. М. Хвостов, А. В. Шварц. Комиссия завершила работу в 1910 г., в том же году издано 9-томное исследование «Русско-японская война 1904–1905» с атласом. Минут работал непосредственно над 7-м томом (в двух книгах) «Тыл действующей армии».


[Закрыть], я по его выбору был одним из его сотрудников, причем на мою долю выпало описание организации тыла.

Тотчас по приезде в Минск, где была штаб-квартира фронта, генерал Гурко телеграфировал мне в Молодечно с предложением занять должность главного начальника снабжений армии фронта, каковую занимал в то время член военного совета, инженер-генерал князь Туманов{30}30
  Туманов Николай Евсеевич (1844–1917), князь, с 1907 г. инженер-генерал. С 1914 г. начальник Двинского, с 1915 г. Петроградского военных округов. В 1916–1917 гг. главный начальник снабжений армий Западного фронта.


[Закрыть], отзываемый в военный совет.

Хотя мне и грустно было расставаться с таким уважаемым начальником, каким был генерал Горбатовский, и такими чудными сотрудниками, как генерал-квартирмейстер, генерал-майор И. П. Романовский{31}31
  Романовский Иван Павлович (1877–1920), с 1916 г. генерал-майор. С начала Первой мировой войны начальник штаба 25-й пехотной дивизии. Затем командир 206-го пехотного Сальянского полка, начальника штаба 52-й пехотной дивизии, генерал-квартирмейстер штаба 10-й армии, и. д. начальника штаба 8-й армии, 1-й генерал-квартирмейстер при Верховном главнокомандующем. После выступления Л. Г. Корнилова вместе с ним был арестован и помещен в Быховскую тюрьму, откуда в ноябре бежал на Дон. С февраля 1918 г. начальник штаба Добровольческой армии, с 8 января 1919 по 16 марта 1920 г. – Вооруженных сил Юга России; с 1919 г. генерал-лейтенант.


[Закрыть] и генерал-майор С. Л. Марков, но, чувствуя себя достаточно подготовленным к предлагаемой должности как теоретически, по опыту Русско-японской войны, так и практически, в бытность в течение полутора лет кампании начальником штаба Минского военного округа на театре войны, я изъявил свое полное согласие и в конце марта отправился в Минск.

Мне было очень интересно узнать, как относился генерал Гурко ко всему происходящему. Зная его за человека очень умного, уравновешенного, по призванию военного, обладающего твердым характером и волей, унаследованной от покойного фельдмаршала[7]7
  От своего отца генерал-фельдмаршала Иосифа Владимировича Гурко.


[Закрыть], я представлял себе его негодование близорукости и слабости Временного правительства, не сумевшего предохранить действующую армию от революционной заразы.

В действительности я нашел его гораздо более спокойным, чем я ожидал. Правда, будущее не представлялось ему таким розовым, как многим оптимистам, которые надеялись, что революционный угар быстро развеется и солдаты вновь станут солдатами, а не распущенным сбродом. На проскользнувшую в нашем разговоре фразу, что, быть может, для России же лучше, что она прямо от автократии перешла к народовластию, что ее как бы прямо бросили на глубокое место, дабы она скорее выучилась плавать, он заметил: «Да иной выучивается плавать, а иной и тонет». В то же время он считал безусловно необходимым приспосабливаться, по возможности, к новым условиям, поступаясь до известного предела своими убеждениями, с целью пытаться удержать в своих руках солдатскую массу, а не отдавать ее в полное распоряжение шайке агитаторов. В виде иллюстрации этого положения он вынул из письменного стола разукрашенный лист большого формата, на котором каллиграфически было написано постановление Армейского комитета Особой армии о том, что командующий ею, генерал Гурко, признается соответствующим современному положению и посту им занимаемому. Было добавлено еще что-то в том же роде.

– Вот видите, в чем секрет: надо было докатиться до левого края, чтобы не только не быть увлеченным массой, а напротив, встретить ее на ее пути с правого края к левому.

«Так-то оно так, – тогда же подумал я, – но если ты останешься стоять на том же месте, то масса перекатится через тебя, и недалек тот момент, когда ты останешься одиноким, далеко вне правого края ее». Так оно вскоре и случилось, да в сущности и не нужно было быть особенным пророком, чтобы предсказать подобный исход.

В тот же день я узнал, что ожидается прибытие в Минск военного министра А. И. Гучкова{32}32
  Гучков Александр Иванович (14.10.1862–14.02.1936), один из основателей и председатель ЦК «Союза 17 октября» (октябристов). Депутат Государственной думы, в 1910 и 1911 гг. ее председатель. Один из главных инициаторов и организаторов переворота, в результате которого был свергнут император Николай II. В период со 2 марта по 5 мая 1917 г. военный и морской министр во Временном правительстве.


[Закрыть], некоторых членов правительства и представителей Государственной думы.

Гучков ехал в сопровождении вновь назначенных помощников военного министра, генералов В. Ф. Новицкого{33}33
  Новицкий Василий Федорович (18.03.1869–15.01.1929), с 1917 г. генерал-лейтенант. С начала Первой мировой войны командир 1-й бригады 30-й пехотной дивизии, затем генерал-квартирмейстер штаба 1-й армии, начальник 5-й стрелковой бригады, командующий 73-й пехотной дивизией. 20 марта 1917 г. назначен «на время войны» помощником военного министра. Учитывая, что Гучков занимался исключительно политическими вопросами и плохо разбирался в текущей работе министерства, вся эта работа перешла в руки В. Ф. Новицкого и генерала А. А. Маниковского. 9 мая переведен в распоряжение военного министра, а 17 июня отправлен на фронт командиром 2-го Сибирского армейского корпуса. В 1918 г. добровольно поступил в РККА.


[Закрыть] и Филатьева{34}34
  Филатьев Дмитрий Владимирович (03.09.1866–21.09.1932), с 1917 г. генерал-лейтенант. С 1914 г. помощник главного начальника снабжения армий Северо-Западного, с августа 1915 г. – Западного фронта. В 1916 г. назначен помощником начальника, затем и. д. начальника Канцелярии военного министра. После Февральского революции не только сохранил свои посты, но стал еще «на время войны» помощником военного министра.


[Закрыть].

Знакомство мое с Гучковым ограничивалось до сего времени лишь редкими встречами в комиссиях в Государственной думе, и общее впечатление, которое он производил на меня, было в его пользу. Помощников же военного министра, в особенности генерала Новицкого, я знал очень близко. С Новицким мы были вместе в Академии Генерального штаба, были оба делопроизводителями Военно-ученого комитета Главного штаба с 1901 по 1904 год (перед Японской войной) и поддерживали знакомство домами.

Скажу несколько слов об этом человеке, который по своему характеру и способностям, безусловно, по моему мнению, выделялся из общей массы.

Карьера его началась неудачно. По окончании Полоцкого корпуса в 1886 году он поступил в Михайловское артиллерийское училище, которое нормально окончить ему не удалось.

В 1887 году, когда в некоторых войсковых частях была обнаружена революционная пропаганда среди молодых офицеров, только что окончивших столичные училища, принялись за тщательные розыски очагов этой заразы и открыли в Петербурге и Москве ряд тайных обществ, завлекавших в свои сети военную молодежь. Во всех училищах были произведены аресты юнкеров, посещавших эти собрания. Я был тогда в Николаевском инженерном училище и помню, как в один прекрасный день мы недосчитались двух товарищей, судьба которых для меня осталась неизвестной.