Текст книги "Под большевистским игом. В изгнании. Воспоминания. 1917–1922"

Наконец, третья мера – введение коммун в деревне – до моего отъезда из деревни была еще в области предположений. Делались анкеты сочувствующих, причем оказывалось всякого рода давление для сбора большего числа подписей. Достаточно сказать, что безземельные, в случае отказа от записи сочувствующих коммунистам, лишались пайков. Не буду распространяться о том, какое впечатление произвела эта предполагаемая реформа, скажу лишь в двух словах: крестьяне в массе понимают ее не иначе как «я, дескать, буду работать, а сосед трубку курить, а затем, что наработаю – дели пополам». Вывод из этого: «на какого черта я буду работать для другого, буду работать в обрез только для себя».

Не могут себе представить крестьяне, каким образом обрабатываемая ими земля не будет принадлежать им, а будет общим достоянием. К чему он будет удобрять ее, если завтра она достанется другому. В прежней общине не было такой неустойчивости во владении известными участками, какая проектируется в коммунах.

Непонятными и действительно труднообъяснимыми представляются крестьянину исходящие из уездных комитетов распоряжения об ограничении количества домашних животных на каждого хозяина (по одной лошади, по одной корове, по паре овец и т. п.); казалось бы, чем больше скота, тем лучше; чем богаче крестьянин, тем более избытка он может дать городу, тем лучше может удобрить свою землю. Как это ни странно, но такое распоряжение действительно было. Я думаю, что это просто плод невежества исполнительных органов на местах. По всей вероятности, в центральном органе народного хозяйства было выдумано что-нибудь не столь несообразное, но затем, катясь вниз по иерархической лестнице, проектированная мера исказилась до неузнаваемости, а может быть, действительно, имелось в виду уничтожение богатых путем… превращения всех в нищих.

Все это послужило причиной не только неудовольствия, но самого острого негодования против советской власти. Как только, бывало, останешься наедине с каким-либо крестьянином, вовсе не из числа деревенских «буржуев», как тотчас же, оглянувшись по сторонам, он спрашивает: «Ну что, барин, слышно? Скоро ли конец этой власти? Скоро ли наступит новое право?» И так повсюду. Обращались с такими вопросами не только знакомые крестьяне, которые знали или могли угадывать мой образ мыслей, но даже такие, которых мне приходилось видеть в первый раз и которые по внешности моей никак не могли заподозрить во мне «барина».

Помню, в начале декабря 1918 года, когда я был призван в первый раз на службу, в уездном городе на базарной площади подошли ко мне два крестьянина с вопросом, как пройти в Земельный комитет, так как они приехали ходатайствовать о сложении с них непосильного налога. Я ответил, что я сам приезжий по случаю набора. Удивившись, что призывают таких стариков, один из них сильно выругался по адресу советской власти, а затем, опять с оглядкой, спросил:

– Ну а что же союзники? Скоро ли они придут?

Я ответил, что теперь зима и навряд ли можно чего-либо ожидать до весны.

– Ну что же, до весны как-нибудь перетерпим, а дальше невмоготу, – заключил он.

– Бог терпел и нам велел, – сказал я ему.

– Бог-то бог, да сам не будь плох, – ответил он.

А сколько я наслышался разговоров во время переездов по железной дороге, когда меня призывали на службу. Замолкала эта общая ругань по адресу советского правительства или жидовской власти, что считается синонимом, только при приближении кого-либо из чинов железнодорожной охраны.

Советские власти знают о настроении в деревне. Когда во время моего второго призыва я был в волостном комиссариате, то при мне составлялось донесение в уездный комитет, что вследствие хлебных реквизиций и уменьшения нормы пайка, а равно вследствие отсутствия агитационных сил в волости, создалось крайне тревожное настроение и просилась присылка опытных агитаторов.

Острая ненависть прорвалась наконец местными нарывами против волостных комитетов, сопровождаемыми актами самой ужасной жестокости, но, ввиду разрозненности этих взрывов, они легко подавлялись, и виновные, а подчас и невинные, карались расстрелами.

После моего отъезда из деревни в нашей волости произошел подобный взрыв, о котором я узнал уже впоследствии, но из самого достоверного источника. Выведенные из терпения крестьяне разгромили волостной комитет, состоящий из молодых своих же односельчан, перехватали их, били и истязали, как только может делать озверелая толпа, и затем, решив зарыть их живыми, заставили рыть себе общую могилу. Среди обреченных были сыновья палачей. И вот сцена, при описании которой волосы становятся дыбом. У открытой могилы стоят избитые до полусмерти коммунисты, вокруг бородатые мужики с лопатами в руках. Один из них обращается к своему сыну, приговоренному к смерти, и говорит ему: «Скидай-ка твои сапоги, тебе-то они боле не нужны, а мне пригодятся», – и тот покорно снял сапоги, а через несколько минут, на глазах сердобольного отца, зарыли живым и его сына.

Большевики обманули народ по всем статьям. Набирая себе большинство при выборах, они подкупили массы, обещая им: 1 – окончание войны, 2 – дешевый хлеб в достаточном количестве, 3 – мануфактуру[36]36
  В данном случае автор имеет в виду промтовары (товары бытового потребления).


[Закрыть] и 4 – политические свободы.

На деле же оказалось: война не только не кончилась, а, напротив, разгорелась на всех фронтах; хлеб вздорожал втрое, вчетверо против прежнего и стал редкостью. Мануфактура исчезла вовсе. А свободы выразились в том, что, не говоря уже о полной нетерпимости политических убеждений, советская власть стеснила личную свободу до того, что без разрешения, сопряженного с длинными хлопотами, невозможно никуда передвинуться, нельзя ничего ни купить, ни продать из частной собственности, владелец не имеет права без разрешения комитета заколоть для собственного употребления теленка или ягненка, а когда приходит в комитет за разрешением, то ему цинично говорят: «Приведи, дядя, сюда, мы заколем и за твое здоровье съедим», – и так в действительности и делают.

Когда на жалобы крестьян говоришь им: «Ведь сами виноваты, что поддерживали большевиков и подавали голоса за них», – то чешут затылки и говорят: «Да разве мы знали, что нас так обманут».

В то же время среди местных агентов советской власти беспрерывно идет сдвиг влево. Вчерашние революционеры считаются уже ретроградами, контрреволюционерами, выбрасываются из партийных работников и пополняют ряды недовольных. Например, бывший еще в декабре 1918 года волостным военным комиссаром землемер в январе был смещен с этой должности как политически недостаточно надежный и сам спрашивал меня: «Когда же кончится эта власть?» И это общий вопль.

Но, несмотря на эту всеобщую ненависть, несмотря на невыносимый гнет советской власти, лишившей народ даже тени свободы, надеяться на самовозникновение революции внутри Советской России нет никаких оснований. Слишком все запуганы скорыми расстрелами. Напротив, если бы кто-нибудь и задумал бы собрать единомышленников и организовать восстание, то он совершенно не гарантирован от того, что, несмотря на все сочувствие к успеху, его выдадут, на него донесут из опасения быть обвиненными в укрывательстве или прослыть соучастниками. Расправа же с ними коротка, коль скоро большевики сотнями расстреливают ни в чем не повинных заложников.

Глава VIII. Красная армия

В бытность мою еще в Петрограде, придя как-то раз за справкой о моей отставке в Главный штаб, я на дверях одной комнаты увидел надпись: «Штаб Бежецкого корпуса. Командир корпуса Тележников». Бежецк – уездный город Тверской губернии, мне знакомый. Тележников был генералом Генерального штаба, которого я под фамилией Шрейдера давно и довольно близко знал{117}117
  Шрейдер Петр Дмитриевич (31.03.1863–?), с 1915 г. генерал-лейтенант. В 1917 г. сменил свою немецкую фамилию на Тележникова. Окончил Михайловское артиллерийское училище в 1884 г. и Николаевскую академию Генштаба в 1890 г. С 13 января 1901 г. возглавлял штаб 1-го округа Отдельного корпуса пограничной стражи, с 1 июня 1904 г. командовал 99-м пехотным Ивангородским полком. 26 января 1909 г. был назначен начальником войскового штаба Оренбургского казачьего войска, а 8 марта 1909 г. стал начальником офицерской стрелковой школы. 15 ноября 1913 г. был назначен начальником 5-й стрелковой бригады. С 21 марта 1915 по 19 апреля 1917 г. командовал 17-й пехотной дивизией, а с 14 мая по 9 сентября 1917 г. – 9-м армейским корпусом. С 7 октября 1917 г. Тележников состоял в резерве чинов при штабе Петроградского военного округа. В 1918 г. вступил в РККА, с 22 января по 24 декабря 1919 г. – военрук Ярославского военного округа.


[Закрыть].

Кстати сказать, как много народу переменили фамилии вслед за переименованием Петербурга в Петроград, некоторые ограничивались русификацией фамилий присоединением окончаний «ин», и «ов» к немецкой фамилии, другие заменяли свою фамилию совсем новой, звучащей по-русски, заимствуя ее или у жены, или у матери, меняли даже отчества. Говорили, не знаю насколько это верно, что Саблер не только переменил свою фамилию на Десятинского, какова была фамилия его матери, но будто бы даже на надгробном камне своего отца переделал Карла в Карпа{118}118
  На самом деле член Государственного совета и в 1911-1915 гг. обер-прокурор Святейшего Синода, действительный тайный советник и статс-секретарь Саблер Владимир Карлович (13.11.1845–07.09.1929, Тверь) получил 12 декабря 1915 г. высочайшее разрешение принять фамилию своей супруги и именоваться Десятовским (а не Десятинским). Что же касается изменения имени отца, то это один из ходивших в те годы слухов, и с действительностью он ничего общего не имеет.


[Закрыть].

Стали ли от этого лучшими патриотами эти перекрещенные люди, я не знаю, но только под этим же предлогом много разных Шварцов, Вейсов и т. п. превратились в Черновых, Беловых, оставаясь в душе чистокровными немцами, а подчас и шпионами.

Меня заинтересовало, что это за корпус формируется в Бежецке; почему Бежецк выбран пунктом формирования и тот ли это Тележников, которого я предполагал.

Зашел. Оказывается, что это был действительно генерал-лейтенант Тележников, который был теперь назначен командиром Бежецкого корпуса, состоявшего из двух пехотных дивизий: Тверской и Мологской, полки которых будут формироваться по городам, частью Тверской, частью Ярославской губерний.

Из краткого разговора с Тележниковым я узнал, что советское правительство приступает к созданию так называемой Красной армии, предполагает сформировать 66 пехотных дивизий с соответствующим количеством артиллерийских и инженерных частей, со службой связи и пр., придерживаясь той организации, которая существовала в конце войны.

Вскоре затем Тележников со штабом, действительно, переехал в Бежецк, и началось формирование. Шло оно очень вяло, судя по тому, что в августе месяце, когда в штаб одной из дивизий, квартировавшей в Бежецке, поступил один мой знакомый штабс-капитан, полки дивизии насчитывали в своих рядах не более 200 человек.

Эта Красная армия вначале комплектовалась исключительно добровольцами. Очевидно, советское правительство имело в виду создать армию наемников, послушное орудие в их руках; армию, живущую только профессиональными интересами. Но, несмотря на большое жалование (300 рублей в месяц) и хороший сравнительно паек при общей голодовке (2 фунта хлеба, 6 золотников[37]37
  Золотник – 4,265 г.


[Закрыть] сахару, чай, крупа, мясо или консервы), добровольцев оказалось очень мало. Впрочем, если бы прилив добровольцев оказался большим, быть может, военные власти были бы поставлены в не меньшее затруднение с продовольствием, так как дивизионный интендант, как мне передавали, неоднократно докладывал начальнику дивизии, что по имеющимся запасам он более тысячи человек продовольствовать не может.

Эта последняя причина хозяйственного характера, по всей вероятности, и побудила советское правительство вскоре отказаться от выполнения своей первоначальной программы и сократить армию с 66 дивизий до 16, так как в личном составе, собственно говоря, недостачи уже не должно было бы быть, ибо к тому времени (сентябрь 1918 года) была уже введена обязательная воинская повинность{119}119
  Красная армия была создана по Декрету СНК 15 (28) января 1918 г. и должна была строиться на принципах добровольчества. Однако уже 15 марта 1918 г. на Чрезвычайном 4-м Всероссийском съезде Советов было признано необходимым введение всеобщего обязательного военного обучения (введено декретом ВЦИК от 22 апреля 1918 г.). 29 мая было издано постановление ВЦИК «О принудительном наборе в Рабоче-Крестьянскую Красную Армию». 10 июля 1918 г. 5-й Всероссийский съезд Советов включил в Конституцию статью 19, предусматривавшую всеобщую воинскую повинность.


[Закрыть], были призваны очередные возрасты новобранцев, и призывались офицеры в мере надобности в соответствии с ростом армии, начиная тоже с младших возрастов.

Лишние дивизии, подлежавшие расформированию, были распределены по сохраняемым дивизиям. Штаб Бежецкого корпуса был упразднен, а личный состав штаба корпуса и штабов дивизий был разослан по другим городам (Рыбинск, Шуя, Иванов-Вознесенск и др.). Как шло формирование далее, мне неизвестно, так как я утратил всякую связь с Красной армией; знакомый мой попал сначала в штаб стрелковой дивизии в Орле, потом там же перешел в штаб Юго-Западного фронта – и я потерял его из вида.

Другой мой знакомый попал на Северный фронт, в штаб армии[38]38
  Имеется в виду 6-я армия.


[Закрыть], действовавший на Котласском направлении. Армией этой в начале сего года командовал генерал Самойло{120}120
  Самойло Александр Александрович (23.10.1869–08.11.1963, Москва), с 1916 г. генерал-майор. Окончил Алексеевское военное училище в 1892 г. и Николаевскую академию Генерального штаба в 1898 г. Во время войны служил в разведывательном отделении Генштаба и Ставки. С 19 сентября 1915 г. помощник генерал-квартирмейстера штаба армий Западного фронта, с 30 сентября 1917 г. генерал-квартирмейстер штаба 10-й армии. После Октябрьского переворота перешел на сторону большевиков, участвовал в переговорах в Брест-Литовске. С февраля 1918 г. заместитель командующего Западным участком отрядов завесы, затем начальник штаба Беломорского военного округа. С ноября 1918 по апрель 1920 г. командующий 6-й отдельной армией, в мае 1919 г. – Восточным фронтом. В 1920–1921 гг. помощник начальника штаба РККА и начальник Всероглавштаба, член высшего военного совещания. С 1922 г. начальник Управления военно-учебных заведений РККА. С 1926 г. преподаватель, с 1943 г. профессор военно-воздушной академии РККА, с 1940 г. генерал-лейтенант авиации. В 1944 г. вступил в ВКП(б), а в 1948 г. вышел в отставку.


[Закрыть], начальником штаба у него был генерал Петин{121}121
  Петин Николай Николаевич (02.05.1876–07.10.1937) в старой армии дослужился лишь до звания полковника. Окончил Николаевское инженерное училище в 1897 г. и Николаевскую военную академию в 1907 г. Служил в различных штабах, к концу войны занимал пост генерал-квартирмейстера штаба армий Юго-Западного фронта. После Октябрьского переворота встал на сторону большевиков. С 29 ноября 1918 г. начальник штаба 6-й армии, с 22 мая 1919 г. – Западного, с 14 ноября 1919 г. – Южного, в январе – декабре 1920 г. – Юго-Западного фронта. С января 1921 г. помощник командующего, с апреля командующий войсками Киевского военного округа, с ноября 1921 г. помощник главнокомандующего Вооруженными силами Республики по Сибири. С января 1923 г. командующий Западно-Сибирским военным округом. В апреле 1924 г. возглавил Главное управление (ГУ) РККА, в октябре того же года стал инспектором военно-учебных заведений РККА. С сентября 1925 г. заместитель командующего, с ноября 1925 по ноябрь 1928 г. командующий Сибирским военным округом. В январе – октябре 1929 г. занимал пост заместителя начальника ГУ РККА, в мае 1930 г. стал инспектором инженерных войск РККА, а в январе 1932 г. – начальником инженеров РККА. В 1932 г. был принят кандидатом в члены ВКП(б). В декабре 1934 г. назначен начальником Инженерного управления РККА, с 1935 г. комкор. 5 июня 1937 г. был арестован. 7 октября 1937 г. был приговорен военной коллегией Верховного суда СССР за участие в военно-фашистском заговоре к высшей мере наказания и расстрелян.


[Закрыть]. Всем Северным фронтом, по дошедшим до меня сведениям, командовал генерал Парский, имея штаб-квартиру в Ярославле. Начальником снабжения у него был генерал Фролов{122}122
  Фролов Петр Александрович (04.10.1852–?), с 1907 г. генерал от инфантерии. Окончил Александровское военное училище в 1870 г. и Николаевскую академию Генштаба в 1878 г. Большую часть своей службы провел в различных штабах и 28 июня 1905 г. был назначен членом Военного совета. Во время войны одновременно занимал посты главного начальника Петроградского военного округа (с 22 апреля по 14 сентября 1915 г.), помощника военного министра (с 14 сентября 1916 по 6 марта 1917 г.). При этом 13 января 1917 г. стал еще и членом Государственного совета. 9 мая 1917 г. был назначен главным начальником снабжений армий Северного фронта и сохранил за собой этот пост и после прихода к власти большевиков.


[Закрыть], помощником последнего в Петрограде генерал Тигранов{123}123
  Тигранов Леон Фаддеевич (23.11.1871–?), с 1916 г. генерал-майор. Окончил Михайловское артиллерийское училище в 1891 г. и геодезическое отделение Николаевской академии Генштаба в 1899 г. 20 сентября 1912 г. возглавил отделение Главного управления по квартирному довольствию войск. Затем с 24 января 1916 г. занимал пост начальника штаба 106-й пехотной дивизии, с которого переведен 11 января 1917 г. на должность начальника этапно-хозяйственного управления штаба 12-й армии. После Февральской революции 16 апреля был переведен в штаб Петроградского военного округа, где сначала стал дежурным генералом, а 15 сентября – помощником главнокомандующего войсками. После Октябрьского переворота перешел на службу новой власти, служил помощником начальника, с мая 1918 по февраль 1919 г. – начальником снабжений штаба Петроградского округа. С 1922 г. – на преподавательской работе. 31 октября 1928 г. был уволен в запас. В 1930 г. арестован по Ленинградскому делу и 20 мая 1931 г. приговорен к пяти годам лагерей. В 1934 г. освобожден, с октября 1934 г. работал в военном институте.


[Закрыть].

Армия генерала Самойло в начале этого года насчитывала в своих рядах всего лишь 5000 человек. Довольствие ее на фронте было довольно сносно: хлеба два фунта, сахару двенадцать золотников[39]39
  То есть около 900 г хлеба и 50 г сахара.


[Закрыть] и тому подобное в совершенно иных условиях было довольствие тыловых и запасных частей. Получали они всего лишь по одному фунту хлеба, щи с воблой, в редких случаях получали конину (маханину, как говорили солдаты), иногда кашу, не более двух-трех ложек, сахару шесть золотников, чаю – не знаю сколько.

Выдача даже этого скромного довольствия была сопряжена с большими затруднениями, из которых власти выходили тем путем, что распускали призванных в кратковременные отпуска по домам.

Несмотря на дурное питание и вообще малую заботу о солдатах, в казармах поддерживалась строгая дисциплина, так как малейшее проявление неповиновения немедленно сурово каралось.

В Осташкове[40]40
  Осташков – уездный город Тверской губернии; ныне – административный центр Осташковского района Тверской области.


[Закрыть], например, был такой случай. Призванные на службу запасные солдаты вздумали предъявлять требования, как при Временном правительстве. Заявили, что не пойдут на учение, пока им не выдадут сапог и не дадут по два фунта хлеба. Ротный командир сообщил об этом комиссару, тот распорядился выкатить пулеметы и затем предложил протестующим выйти вперед. Конечно, никто не вышел, и учение пошло гладко.

Солдатские комитеты, учрежденные в войсках в начале революции и имевшие, в сущности говоря, безграничную власть, вернее, осуществлявшие своеволие разнузданной солдатской массы, были уничтожены в октябре 1919 года простым приказом{124}124
  Автор путает разные явления. Солдатские комитеты в войсках перестали существовать сами по себе с демобилизацией старой армии, проведенной в начале 1918 г. То, о чем говорит Минут, относится к введению единоначалия в РККА. Сначала 22 апреля 1918 г. декретом ВЦИК «О порядке замещения должностей в Рабоче-Крестьянской Красной Армии» была ограничена выборность командного состава: командиры отдельных частей, бригад, дивизий стали назначаться наркоматом по военным делам, а командиры батальонов, рот и взводов – рекомендоваться на должности местными военкоматам, то есть войсковыми комитетами (а не солдатскими комитетами в том понимании, в каком они возникли в 1917 г.). Уже Постановлением ЦК ВКП(б) от 25 октября 1918 г. военкоматам было запрещено вмешиваться в служебную деятельность командира. В данном случае Минут имеет в виду довольно знаменательное событие: в приказе по войскам 8-й армии № 590 от 4 ноября 1919 г. говорилось следующее: «Протоколом № 64 от 26 октября 1919 г. заседания Реввоенсовета Республики постановлено: во изменение существующего порядка управления армиями установить в 8-й армии единоличное управление армией командармом».


[Закрыть]. За ними были сохранены права самоуправления только в хозяйственном отношении, все же прочее, то есть вторжение в военные распоряжения, обсуждение вопросов, касающихся обучения, военных действий, суда, назначения начальствующих лиц и тому подобное, – все это было изъято из круга их ведения.

Мера эта прошла в войсках совершенно гладко и не сопровождалась никакими волнениями. Это, собственно говоря, вполне и понятно, так как советское правительство предусмотрительно приступило к ее осуществлению тогда, когда в армии не было уже старых солдат, свидетелей революционных безобразий, и состояла она преимущественно из новобранцев очередных призывов, не вкусивших еще прелести самовластия, вернее своеволия. При дальнейших призывах стали поступать в армию и бывшие солдаты, но тогда они попадали сразу в новую обстановку и, запуганные деспотизмом советской власти в деревне, без протеста покорялись новому режиму.

Узнал я об этом во время своего первого призыва в декабре 1918 года. Сидя на станции уездного города в ожидании поезда, я заметил в толпе солдата, одетого аккуратнее других, с каким-то красным эмалевым значком на груди. Остановил его и спрашиваю, что обозначает этот знак.

Он мне объяснил, что он батальонный комиссар, и на мой вопрос о комитетах рассказал вышеприведенное.

Комиссаров в каждом полку пять: два при полковом командире и по одному в каждом батальоне. Назначение их – политический контроль над командным составом, состоящим большей частью из бывших офицеров. Такие же комиссары существуют во всех штабах. Корпус комиссаров комплектуется надежными партийными работниками, известными своей революционной деятельностью, или такими людьми, за которых поручился кто-либо из главарей революции. В большинстве случаев это не военные люди, а из рабочих или же просто люди, что называется, с ветра. Значительная часть их евреи. Знакомец мой был не еврей, а рабочий с фабрики Рябушинского.

Внешний вид солдат Красной армии довольно приличный. Во всяком случае, не видно теперь обычного типа солдата Временного правительства: расстегнутая шинель, фуражка на затылке и неизменная папироска в зубах. Теперь все чисто и опрятно одеты, даже, можно сказать, подтянуты, несмотря на то что отдание чести при мне еще не существовало.

Что касается духа этой армии, то, судя по тому, что мне пришлось самому наблюдать и слышать от многих, дело обстоит совершенно иначе.

Революционного энтузиазма, подобного тому, который помогал полуодетым, голодным и малообученным солдатам Великой французской революции побеждать испытанные в боях австрийские и прусские войска, конечно, нет и помина. Да откуда же ему и взяться, когда почти вся крестьянская масса, составляющая большую часть контингента Красной армии, только спит и видит, «когда настанет конец этой власти». Когда я был призван первый раз, то некоторые из соседних крестьян, конечно, наедине, говорили мне:

– Барин, идите к нам на службу. Возьмите себе под команду наших парней да обратите их против этой власти. Просто невмочь дольше терпеть.

А вот второй случай во время моего последнего призыва. Иду я с вокзала железной дороги на сборный пункт. Со мной идут одновременно призванные парни в возрасте от 24 до 28 лет. Кое-кто из них, видя мою седую бороду, предлагает понести мешок или помочь чем-либо другим. Наконец остаются при мне двое-трое.

– Ах, барин, – говорит один из них, – уж так неохота идти на службу к этой власти, что и сказать не могу. То ли дело позвали бы свергать ее, так с удовольствием пошел бы. Ну да все равно: пошлют меня на фронт – так сейчас же обернусь против них.

Другие спутники поддакивают.

Фактические подтверждения этого господствующего настроения в Красной армии мне приходилось наблюдать и на фронте во время моего пешего путешествия близ Лиды (Сувалкской губернии)[41]41
  На самом деле Лида была уездным городом не Сувалкской, а Виленской губернии. После советско-польской войны в 1920 г. она отошла к Польше, а в 1939 г. была передана в состав Белорусской ССР. Ныне – административный центр Лидского района Гродненской области Белоруссии.


[Закрыть], где в середине марта происходили боевые столкновения с незначительными передовыми частями польских войск. Обидно было слушать, когда рассказывали, как целые полки бежали при появлении неприятельских разъездов и останавливались только тогда, когда не видели за собой погони.

Мне самому пришлось встретить несколько дезертиров, но лично их не расспрашивал, избегая вообще соприкосновения с кем-либо, кроме местных крестьян.

Что из себя представляет командный состав и каково его настроение?

Не приходилось мне сталкиваться с офицерами, выпущенными из новых советских [учебных] заведений. Не думаю, чтобы они обладали высокими качествами. Полагаю, что они стоят ниже тех офицеров, которыми пополнялась армия во время войны путем понижения образовательного ценза и ускоренных выпусков. Перейду к офицерам прежней армии, которые, частью по принуждению, частью добровольно, пошли на службу в советские войска.

Призывая офицеров на службу, советское правительство обязало вместе с тем все учреждения и предприятия, в которых служили бывшие офицеры, уволить их от службы. Офицеры, таким образом, были поставлены в положение, из которого было только два выхода: или бежать с риском расстрела в контрреволюционные части, или идти на службу в советские войска. Более решительные и не связанные семьями предпочли первый выход, прочие, скрепя сердце, решились на второй. К последнему решению в значительной степени склоняли, во-первых, казенный продовольственный паек и, во-вторых, громадные денежные оклады, которыми щедро обеспечивало своих служащих советское правительство.

Мой знакомый штабс-капитан, о котором я уже упоминал, бывший в дореволюционное время субалтерн-офицером[42]42
  Субалтерн-офицер – обер-офицер на строевых должностях в роте, эскадроне или батарее, не являющийся их командиром.


[Закрыть], уже в начале этого года, служа в штабе Юго-Западного фронта, получал 1800 рублей в месяц на одной из адъютантских должностей. Потом, я слышал, оклады были еще повышены.

Лично мне не известно ни одного случая поступления в советскую армию кадровых офицеров по убеждению, вследствие сочувствия осуществляемым большевиками социальным реформам. Слышал о некоторых подобных лицах, но говорить с ними не приходилось. Например, мне говорили, что контрреволюционное восстание в Ярославле было подавлено бывшим ротмистром Декероном{125}125
  Имеется в виду штабс-ротмистр старой армии Геккер Анатолий Ильич (25.08.1888–01.07.1937). Он окончил Владимирское военное училище в 1909 г. и ускоренный курс Николаевской академии Генштаба в 1917 г. С 1912 г. служил в Отдельном корпусе пограничной стражи, а во время войны – в войсках Румынского фронта. Еще в сентябре 1917 г. вступил в РСДРП(б). После Октябрьского переворота в ноябре 1917 г. избран начальником штаба 23-го армейского корпуса, а в декабре – командующим 8-й армией. Весной 1918 г. командовал Донецкой Красной армией. С апреля 1918 г. начальник штаба Украинского фронта, в мае – июле комиссар Беломорского округа. В июле 1918 г. руководил подавлением Ярославского восстания. С августа командующий Котласским районом, с декабря Астраханским укрепленным районом. В феврале – апреле 1919 г. командир 13-й стрелковой дивизии, с 9 мая 1919 по 24 февраля 1920 г. командующий 13-й армией. С апреля 1920 г. возглавлял штаб войск Внутренней службы Республики, с сентября 1920 по май 1921 г. командовал 11-й армией. В феврале – июне 1922 г. начальник военной академии РККА. В 1922–1925 гг. военный атташе в Китае, в 1929–1933 гг. – в Турции. С июня 1934 по февраль 1937 г. начальник отдела внешних сношений Разведывательного управления РККА; с 1935 г. комкор. 30 мая 1937 г. арестован.
  1 июля 1937 г. приговорен военной коллегией Верховного суда СССР к высшей мере наказания и расстрелян.


[Закрыть]. Приводили еще несколько примеров, как Муравьева{126}126
  Муравьев Михаил Артемьевич (13.09.1880–11.07.1918, Симбирск), с 1917 г. подполковник. Поступил в армию в 1898 г. вольноопределяющимся и после окончания курса Казанского пехотного юнкерского училища в 1901 г. произведен в офицеры. Во время Русско-японской войны в феврале 1905 г. получил тяжелое ранение в голову, после чего долго лечился за границей, где сблизился с эсерами. Во время Первой мировой войны был вновь несколько раз тяжело ранен, после чего назначен преподавателем тактики Одесской школы прапорщиков. Принял активное участие в событиях Февраля 1917 г. и в мае возглавил Оргбюро Всероссийского центрального комитета для вербовки волонтеров в ударные части, который занимался формированием «батальонов смерти» (в том числе женских), затем был назначен начальником охраны Временного правительства. В сентябре 1917 г. примкнул к левым эсерам, а после Октябрьского переворота – к большевикам и вошел в состав штаба Петроградского ВРК. С 28 октября 1917 г. начальник обороны Петрограда, с 29 октября главнокомандующий войсками Петроградского военного округа, с 30 октября по 8 ноября командующий войсками, направленными против отряда генерала П. Н. Краснова. С 9 декабря начальник штаба по борьбе с контрреволюцией на Юге России, командовал группами войск на Украине, захватил и разорил Киев. С марта 1918 г. начальник штаба Верховного главнокомандующего Южной группы войск Советской России. В феврале – марте 1918 г. командующий фронтом, войсками Одесской Советской республики. 13 июня 1918 г. назначен командующим Восточным фронтом. 10–11 июля поднял мятеж, выступил против заключения Брестского мира и объявил себя «главкомом армии, действовавшей против Германии». При попытке ареста большевиками был убит.


[Закрыть], победителя Керенского, впоследствии погибшего, полковника Каменьщикова{127}127
  Каменьщиков (правильно – Каменщиков) Василий Викторович (12.01.1879–23.03.1959), подполковник (а не полковник). Окончил пехотное юнкерское училище и в Первую мировую войну служил в 12-м Туркестанском стрелковом полку. Приветствовал Февральскую революцию и в апреле 1917 г. вступил в РСДРП(б). 12 ноября 1917 г. избран главнокомандующим армиями Западного фронта, но уже 25 ноября через несколько дней заменен прапорщиком А. Ф. Мясниковым. Затем был заместителем начальника Революционного штаба при Ставке Верховного главнокомандующего и заведующим отделом комплектования. С июля 1918 г. начальник штаба войск ВЧК и член коллегии ВЧК, в сентябре – октябре 1918 г. начальник войск охраны железных дорог РСФСР. Затем служил на второстепенных постах в ВОХР и пограничных частях. С 29 ноября 1920 г. командир 17-й стрелковой дивизии, с мая 1921 г. председатель Комиссии по стрелковому делу при штабе РККА. В январе 1922 г. перешел в наркомат путей сообщения, заместитель председателя правления Мурманской железной дороги в 1923–1925 гг., председатель правления Уссурийской железной дороги в 1925–1926 гг. С 1 октября 1928 г. на пенсии.


[Закрыть], сорвавшего с себя погоны и попиравшего их ногами, и других, но никого из этих лиц я не знал раньше, не встречал и впоследствии. Подавляющее большинство кадровых офицеров, находящихся на службе у советского правительства, по моему твердому убеждению, служит исключительно по принуждению, втайне приветствуя каждый успех контрреволюции. Если что и удерживает их от активного участия в свержении советской власти, так это страх перед расстрелом, так как за каждым шагом, за каждым их словом следит недремлющее око революционного комиссара, усматривающего контрреволюцию в каждом пустяке, где и помину о ней нет.

Участие бывших офицеров в обучении Красной армии, несомненно, принесло свои плоды и сильно способствовало повышению ее качества, без их инструкторской работы боевое значение ее, конечно, было бы ничтожно, но дух армии, настроение ее от этого не выиграли.

Перейду теперь к высшим начальствующим лицам. Здесь помощь личного состава прежней армии была более необходима, нежели в строю. Если возможно еще хотя отчасти заменить офицерскую работу работой новоиспеченных «красных» офицеров, то для штабной работы, для органов высшего командования, снабжения и организации армии у большевиков своих годных работников не было. Людей с апломбом из среды разных фронтовых, армейских и окружных комитетов, мнящих себя компетентными во всех вопросах, было сколько угодно, но люди эти годны были только для разрушительной работы, которую они выполнили великолепно, уничтожив прежнюю армию в течение нескольких месяцев. Для созидательной же работы эти люди не годились вовсе, и советской власти пришлось прибегнуть к помощи тех же ненавистных «генералов царского режима».

Некоторая часть этих генералов, в особенности в центральных управлениях и учреждениях, и не покидала своих постов, продолжая работу при содействии революционных комиссаров. Мотивом для подобного решения служила опять-таки безвыходность положения людей, большей частью пожилых, обремененных большими семьями. Но этот контингент был недостаточен, кроме того, необходимы были люди и на командные должности в строю, так как все прежнее начальство большевистской революцией было выметено из армии дочиста. Тут советское правительство кликнуло клич, а затем, когда оказалось, что откликнулось очень мало, прибегло и к принуждению, о чем упомяну ниже.

Результаты этого отчасти добровольного, отчасти вынужденного поступления на советскую службу генералов, иногда известных своей деятельностью еще при прежнем режиме, были весьма благоприятны для советской армии. Во-первых, работа опытных в военном деле лиц не замедлила принести свои плоды в смысле упорядочения и улучшения советской армии; во-вторых, явление это произвело сильное впечатление на общество, как доказательство укрепления советской власти. Кроме того, пример таких генералов, которые занимали очень высокие посты в прежней армии, увлекал многих из числа колеблющихся и, я думаю, в настоящее время советская власть, благодаря этому, не испытывает особого недостатка в офицерах, не уклоняющихся от службы в ней.

Во время моего первого призыва мне как-то пришлось ожидать на станции поезда для отправления в уездный город; станционный буфетчик, давно знавший меня, предложил мне последний номер «Известий Совета солдатских и рабочих депутатов» (издание, заменяющее «Правительственный вестник»), в котором был помещен 4-й список лиц, занесенных в кандидатский список на командные должности высшей аттестационной комиссией, спрашивая с усмешкой, не найду ли я здесь знакомых фамилий. Действительно, в этом списке, содержавшем более ста фамилий, я нашел очень много знакомых из бывших начальников дивизий, бригадных командиров и офицеров Генерального штаба. Так, например, алфавитный список начинал генерал Абалешев{128}128
  Абалешев Александр Александрович (22.02.1871–02.09.1918, Черниговская губерния), с 1913 г. генерал-майор, с августа 1914 г. в Свите Е. И. В. Окончил Николаевское кавалерийское училище в 1891 г. и большую часть службы провел в гвардейской кавалерии. С 17 декабря 1911 г. командовал 2-м лейб-гусарским Павлоградским, с 24 декабря 1913 г. – лейб-гвардии Уланского Его Величества полком, с 24 июня 1915 г. – Отдельной гвардейской кавалерийской бригадой, с 27 июня 1916 г. – 1-й бригадой 3-й гвардейской кавалерийской дивизии. 3 декабря 1916 г. был назначен командующим 2-й гвардейской кавалерийской дивизии. В 1918 г. мобилизован в РККА, однако затем арестован за причастность к подпольной офицерской организации и расстрелян.


[Закрыть], бывший генералом Свиты Его Величества. Если допустить, что предшествовавшие три списка были такого же объема, то число бывших начальствующих лиц, перешедших на службу к советскому правительству, в настоящее время должно быть немалым.

Общий вывод из всего сказанного о Красной армии таков: по внешнему виду армия довольно многочисленна, удовлетворительно снабжена, организована, дисциплинирована и хорошо управляется, – по внутреннему своему содержанию представляет, в подавляющем большинстве своем, людей насильно собранных, ярых противников или, в лучшем случае, не сочувствующих правительственной власти, неспособных поэтому проявить какой-либо энтузиазм в той борьбе, которую ведет советское правительство, и втайне приветствующих успехи своего противника.

Довольно остроумное определение Красной армии приписывают Троцкому{129}129
  Троцкий (настоящая фамилия Бронштейн) Лев Давидович (26.10.1879–21.08.1940, Мексика), видный социал-демократ и член РСДРП(б) с августа 1917 г., один из руководителей Октябрьского переворота. В октябре 1917 г. вошел в состав первого СНК РСФСР, заняв пост наркома иностранных дел РСФСР. Сорвал переговоры в Брест-Литовске и демонстративно подал в отставку 22 февраля 1918 г., однако уже 4 марта 1918 г. возглавил Высший военный совет, с сентября 1918 г. – Реввоенсовет Республики. С марта 1918 по июль 1923 г. также являлся наркомом по военным и морским делам РСФСР. Один из главных создателей Красной армии и организаторов большевистского террора. С 1919 г. также член Политбюро ЦК РКП(б). Осенью 1923 г. возглавил левую оппозицию, проиграл борьбу своим противникам и 6 января 1925 г. потерял свои посты в армии. В октября 1926 г. выведен из состава Политбюро ЦК, а в октябре 1927 г. – из ЦК ВКП(б), 14 ноября 1927 г. исключен из ВКП(б). В январе 1928 г. был выслан в Алма-Ату, а в феврале 1929 г. – в Турцию, откуда переехал во Францию, в 1935 г. – в Норвегию, в 1937 г. – в Мексику. Активно занимался политикой, в 1938 г. выступил инициатором создания 4-го Интернационала. Смертельно ранен агентом НКВД Р. Меркадером ударом ледоруба по голове.


[Закрыть]: «Красная армия что редиска: снаружи красная, а внутри белая».

Казалось бы, при таких условиях советская армия как боевая сила должна была бы распасться, между тем этого не происходит. Спрашивается тогда, чем же она держится?

Да держится она, и крепко еще держится с помощью террора, чинимого сравнительно незначительным меньшинством, состоящим из инородцев[43]43
  Инородцы – особая категория подданных в рамках права Российской империи, в которую включался ряд народов неславянского происхождения, в основном кочевых, проживавших в восточной части империи (в том числе сибирские инородцы, самоеды, киргизы внутренней Орды и другие), горцы Северного Кавказа, а также евреи. Именно последние в обиходе чаще всего подразумевались под словом «инородцы». Формально ни латыши, ни мадьяры (венгры), ни китайцы к инородцам не относились.


[Закрыть] и горсти верных агентов советской власти, отчасти убежденных большевиков, отчасти связавших свою судьбу с этим правительством.

Об инородцах – латышах, китайцах, мадьярах – и распространяться не стоит. Роль их совершенно ясна. Это обыкновенные наемники. Служат они советскому правительству потому, что оно поит, кормит их и платит им большие деньги. Элемент этот, быть может, и надежный, но, как совершенно чуждый русскому народу, естественно, обречен на постепенное исчезновение, так как не имеет источников для своего пополнения.

Остаются, таким образом, агенты советской власти из среды русских. Тут первое место принадлежит матросам, этому «цвету русской революции», прославившимся такими злодеяниями, на которые способны только дикие звери. Затем идут красногвардейцы из петроградских и московских рабочих, которых революция подняла со дна и вынесла на поверхность; среди них есть и интеллигенты с темным прошлым, большей же частью просто хулиганы, как городские, так и деревенские.

Весь этот люд прекрасно сознает, что все благополучие его тесно связано с советской властью, что с падением ее он не только лишится всех земных благ, но неминуемо подвергнется жестокому мщению не столько со стороны новой власти, сколько со стороны народных масс. Корабли у них сожжены, и они с мужеством отчаяния отстаивают советскую власть. Это мне пришлось слышать из уст одного из подобных приверженцев советского правительства. На нашей станции, как и везде, имеется пост железнодорожной охраны человек в пятнадцать. Обязанности этого поста, кроме охраны железной дороги, поддержание на ней порядка, борьбы с мешочничеством (что, в сущности, сводится скорее к ограблению обыкновенных пассажиров, так как настоящие мешочники откупаются взятками), заключаются также в поддержании порядка во всем прилегающем районе. Начальником этого поста был некий Шувалов, солдат, умудрившийся провести всю кампанию в запасных батальонах. Сам из крестьян одной из ближайших волостей. Типичный революционный воин: наглая физиономия, передние зубы выбиты, нахальная речь, разухабистые движения. На станции, как она ни значительна, вследствие недостатка поездов и трудности попасть в них всегда скопляется масса пассажиров, до сотни и более. И вот перед этой многочисленной аудиторией этот оратор разглагольствовал о задачах советской власти, толкуя, конечно, их вкривь и вкось, но совершенно определенно понимая свои обязанности: «Нам, большевикам, необходимо отстаивать свою власть до последней крайности. Нам необходимо все время идти вперед. Если мы остановимся, если мы сдадим хоть немного – мы погибли, нас завтра же всех перевешают».

Мужество отчаяния людей, ожидающих за свои дела жестокой кары, – вот в чем сила Красной армии.