Текст книги "Экопсихология. Парадигмальный поиск"

Существенно, что использование отношения «человек – окружающая среда» в качестве исходной предпосылки для экспликации объекта и предмета психологического исследования приводит к расширению понимания субъекта изучаемых психических реальностей.

Как было отмечено выше, в рамках гносеологической парадигмы в роли такого субъекта выступают традиционно живые существа (человек, животные, насекомые и др.). В отличие от этого, в эколого-психологических исследованиях в онтологической парадигме в роли субъекта (носителя) психических феноменов выступают и человек, и окружающая среда как компоненты отношения «человек – окружающая среда» (субъект-объектный и объект-субъектный типы взаимодействия). Более того, как было отмечено выше, в роли субъекта порождения исследуемых психических реальностей может выступать и само отношение «человек – окружающая среда» как целостный онтологический субъект (субъект-совместный и субъект-порождающий типы взаимодействия) (Панов, 2004, 2006).

Поэтому, исходя из контекста отношения «человек – окружающая среда», психика в качестве объекта изучения в эколого-психологических исследованиях предстает в разных формах своего существования:

– в собственной форме действительного существования, то есть в феноменологически представленной форме психических процессов, состояний, сознания, способностей и поведения человека (или другого живого существа)[32]32
  Далее, чтобы не усложнять текст, мы будем говорить в основном «человек – окружающая среда», подразумевая, что это определенная конкретизация отношения (системы) «субъект психической активности (человек или иное существо) – окружающая среда»


[Закрыть], находящегося во взаимодействии с окружающей средой. Понятно, что субъектом психической реальности здесь выступает «человек», то есть первый компонент системы «человек – окружающая среда», который может рассматриваться с позиций его существования как существа биологического (физиологического), социального, теперь добавляют еще и духовного, но вследствие методологически редукционной традиции (сводить психическое к био-, социо-) не принято говорить о психической сущности человека (как носителе психической реальности);

– в превращенной (опредмеченной) форме действительного существования психологических (личностные, коммуникативные и другие особенности людей, образующих социальную среду), и антропогенных квазипсихологических свойств (качеств) самой окружающей среды, отчужденных от создавшего их человека. Например, придаваемые ей человеком эстетические, релаксационные и прочие качества природной среды или же напряженность образовательной среды, агрессивность информационной среды, символическое бытие архитектурной среды и т. п. В этом случае субъектом психической реальности, а в последнем случае – ее квазисубъектом, выступает «окружающая среда», то есть другой компонент системы «человек – окружающая среда»;

– в становящейся форме (переход психики из «бытия в возможности», по Аристотелю, в «бытие в действительности»), когда порождение психической реальности, то есть обретение психикой действительной формы ее существования в виде процессов, состояний, сознания (и, возможно, даже ноосферы (?)), происходит «в зазоре» между компонентами системы «человек – окружающая среда» или, шире, – системы «субъект психической активности (человек или иное существо) – окружающая среда» как процесс и результат актуального взаимодействия между ними. Например, присвоение (интериоризация) индивидом культурно-исторических способов человеческой деятельности в социальной ситуации развития и посредством совместно-распределенной деятельности (Рубцов, 1996), а также в рефлексивных ситуациях межличностного взаимодействия, создаваемых при групповых (активных) методах обучения, психотренинговой практики и тому подобных ситуациях коммуникативного взаимодействия. В подобных случаях психика в качестве объекта исследования и практики предстает в виде продукта становления системы «человек – окружающая среда» как единого субъекта порождения актуальной формы проявления психической реальности;

– в виртуальной форме – психика в форме «бытия в возможности». «Виртуальной» в том смысле, как вводит этот термин В. А. Петровский (2010, с. 72–73), цитирую: «Термином „виртуальность“ мы подчеркиваем возможность самопроявления человека как субъекта в некоторой наблюдаемой ситуации. Обратим внимание на то, что термин этот почти не используется в психологии[33]33
  В настоящее время это не совсем так. В частности, этот термин активно использовался Н. А. Носовым, см.: Носов НА. Виртуальная психология. М.: Аграфа, 2000.


[Закрыть]. Известное нам исключение – книга А. Н. Леонтьева, где это слово вводится для обозначения несостоятельной попытки преформизма объяснить личностное в человеке как результат вызревания его генотипических черт. Между тем этот термин в ином контексте использования исключительно точно подходит для обозначения интересующего нас явления – самостановления индивидуума как личности. «Виртуальный» означает, согласно «Словарю иностранных слов» (М., 1979), «возможный; могущий проявиться; который должен проявиться», – что отличает этот термин от синонимичного «потенциальный» («возможный, существующий в потенции; скрытый, непроявляющийся»). Отличие, – продолжает далее В. А. Петровский, – в самой идее переходности возможного в действительное: виртуальное по сравнению с потенциальным как бы ближе к действенному самообнаружению возможности. Этот смысловой оттенок решает для нас проблему выбора нужного имени для обозначения метода исследования личности человека как трансцендирующего субъекта». Последнее предложение демонстрирует отличие нашей позиции от позиции В. А. Петровского. В его концепции «виртуальность» применяется к «личности человека как трансцендирующего субъекта». В нашем подходе речь идет о «виртуальности психики» как формы бытия, проявляющей себя в процессе и посредством взаимодействия в системе «субъект психической активности (человек или иное существо) – окружающая среда».

Из вышесказанного следует, что объектом экологической психологии как области психологических исследований выступают психологические аспекты взаимодействия человека с окружающей средой в системе «человек – окружающая среда». Эти аспекты в указанных направлениях экологической психологии могут быть представлены, с одной стороны, явлениями человеческой психики, особенности которой определяются характером воздействия на нее тех или иных свойств, качеств, паттернов окружающей среды и, напротив, характером воздействия человека на окружающую среду. С другой стороны – психологические аспекты взаимодействия в системе «человек – окружающая среда» представлены психологическими и квазипсихологическими качествами самой окружающей среды, действительно ей присущими или же приписываемыми ей человеком (его ожиданиями и системой жизненных ценностей, установками и субъективным отношением, и т. п.). Наконец, с третьей стороны, психологические аспекты взаимодействия в системе «человек – окружающая среда» представлены теми психическими явлениями, которые порождаются, образно говоря, «в зазоре» между компонентами системы «человек – окружающая среда» как целостного субъекта их совместного развития и которые затем становятся свойствами человеческой психики и/или психологическими и квазипсихологическими свойствами окружающей среды.

Предмет экологической психологии и, соответственно, различные ее направления задаются различным пониманием «человека» и «окружающей среды» как компонентов системы «человек – окружающая среда» и типом взаимодействия между ними (Панов, 2004, 2006).

Различная форма представления психики как объекта эколого-психологических исследований ставит нас перед необходимостью обоснования подхода, в рамках которого психические процессы, психические состояния и сознание индивида рассматриваются не только как разные проявления, но и как разные этапы становления психической реальности во взаимодействии человека с окружающей средой. В связи с этим возникает необходимость разработки таких методологических оснований, которые позволяли бы строить изучение психических процессов, психических состояний и сознания как разных форм проявления и уровней психики человека, единых по своей природе, но обретающих разную форму проявления во взаимодействии индивида с окружающей средой. В ходе решения этой задачи мы приходим к новому направлению экологической психологии – экопсихологии развития, в основе которого лежит экопсихологический подход к развитию психики человека как одной из форм природного бытия.

Согласно исследованиям, проведенным ранее в Лаборатории экопсихологии развития Психологического института РАО, суть экопсихологического подхода к развитию психики заключается в следующих позициях (Панов, 1999, 2004, 2006; экопсихологические исследования…, 2009, 2011; Экопсихология развития психики…, 2013):

– психика рассматривается как особая форма бытия. Поэтому, как и любая форма бытия, она характеризуется изначально присущей ей субстанциональностью (т. е. имеет в самой себе источник своего саморазвития), которая при наличии определенных условий (взаимодействия ее субъекта-носителя с окружающей средой) проявляется в разных видах психической активности, опосредствующих взаимодействия индивида (как субъекта психики) с окружающей средой (в виде восприятия, реагирования, поведения, деятельности и др.). Соответственно, в качестве методологического основания экопсихологического подхода к развитию психики выступает системное отношение «человек – окружающая среда» или, более широко, «индивид – среда (внешняя, внутренняя)», а также типы взаимодействия между компонентами этого отношения;

– развитие психики (как формы бытия) происходит как процесс становления конкретных форм ее действительного существования (феноменов) и развития (в виде психических процессов, психических состояний, сознания), которые обеспечивают (опосредуют) взаимодействие их субъекта с окружающей средой в виде поведения и деятельности и других видов психической активности и каждая из которых неизбежно проходит стадии (по)рождения, развития и умирания (перехода в иную форму бытия).

– обретение психикой актуальной формы существования (формы «бытия в действительности») в виде разных видов психической активности и разных уровней ее реализации (психических процессов, состояний и сознания) происходит как порождающий процесс перехода психики из «бытия в возможности» в «бытие в действительности» (по Аристотелю) посредством взаимодействия человека с внешней (окружающей) и внутренней (ментальной) средой. При этом психика проявляет себя, обретает форму актуального существования в виде психической активности (двигательной, ориентировочной, эмоциональной, коммуникативной, речевой, исследовательской, познавательной, трудовой и т. д.):

– разного предметного содержания (субъективно отраженные пространственные отношения или же межличностные отношения и т. д.);

– разного уровня развития субъектности (от субъекта восприятия до субъекта действия с интериоризованной и/или экстериоризованной функцией произвольной регуляции своих действий).

Отношение «человек – среда (внешняя, внутренняя)» в разных случаях (исследованиях) конкретизируется в виде отношений: «человек – планета», «индивид – образовательная среда», «индивид – пространственно-предметная среда», «Я – Другой/ие», «Я – второе Я» и т. п. Сопредставленность указанных видов внешней среды индивида, составляющих его внешнее жизненное пространство, и его внутренней среды (как совокупности представлений и ценностей о мире и о себе, часто неосознаваемых) выступает как жизненная среда данного индивида, в ситуационном взаимодействии с перечисленными компонентами которой происходит психическое развитие человека на разных этапах его онтогенеза.

При этом экопсихологические взаимодействия выступают в качестве системообразующего начала для объединения и развития «человека» и «среды» в системное отношение «человек – окружающая среда».

Естественно, возникает вопрос: в чем заключается методологическое отличие экопсихологического подхода к развитию психики (кратко – экопсихологии развития) от других направлений экологической психологии и, в первую очередь, от экологического подхода к восприятию Дж. Гибсона?

В других направлениях экологической психологии, в том числе в экологическом подходе Дж. Гибсона, отношение «человек – окружающая среда» («человек – среда обитания») постулируется как данность конкретного взаимодействия между его компонентами и используется в виде теоретической предпосылки для определения предмета эколого-психологического исследования. Объектом и предметом такого исследования выступает психическая реальность, носителями (субъектами и квазисубъектами, если хотите) которой выступают компоненты отношения «человек – окружающая среда»: либо «человек», воздействующий на окружающую среду или принимающий воздействие от нее, либо «окружающая среда», принимающая воздействие от «человека» или воздействующая на него. Поэтому экспликация психической реальности в качестве предмета исследования строится на явном или скрытом постулировании логического отношения «субъект-объект» («субъект восприятия – объект восприятия», «субъект действия – объект действия» и т. п.) и соответствующего этой логике типа взаимодействия, а именно: один из компонентов отношения «человек – окружающая среда» (а в предельном варианте оба компонента) рассматривается как агент (субъект, фактор) воздействия на другой. Это означает, что рассуждения исследователя при таком подходе осуществляются в контексте гносеологической парадигмы изучения психики. Необходимо уточнить, что в соответствии с такой логикой данность взаимодействия между компонентами отношения «человек – окружающая среда» представлена субъект-объектным и объект-субъектным типами взаимодействия, а также и объект-объектным и субъект-обособленным, как предельными вариантами субъект-объектной логики рассуждений. Но в контексте гносеологической парадигмы указанные типы взаимодействия не являются предметом исследования, так как явно или неявно они фиксируются исследователем в качестве предпосылки для экспликации предмета в рамках отношения «человек – окружающая среда».

В отличие от этого, в рамках экопсихологического подхода к развитию психики (экопсихологии развития) отношение «человек – окружающая среда» рассматривается в онтологическом контексте – как становящаяся форма бытия и потому как целостное, системное отношение «человек – окружающая среда»; другими словами – как сосуществование и взаимодействие «человека» и «окружающей среды», представляющих разные формы бытия и в то же время образующих новую, целостную форму бытия, что позволяет рассматривать отношение «человек – окружающая среда» как систему. В этом контексте порождение психической реальности (переход психики из «бытия в возможности» в «бытие в действительности») происходит как процесс и результат разных типов взаимодействия компонентов системного отношения «человек – окружающая среда», вследствие чего предметом исследования могут выступать и сами типы взаимодействия между компонентами отношения «человек – окружающая среда». Психические, психологические и квазипсихологические феномены, подлежащие исследованию, выступает при таком подходе в виде системного качества отношения «человек – окружающая среда», порождаемые в процессе и посредством взаимодействия между его компонентами.

Следовательно, в рамках экопсихологии развития отношение «человек – окружающая среда», включая и типы взаимодействия между его компонентами, рассматривается не только как исходная теоретическая предпосылка эмпирического исследования, но и в целом – как самостоятельный объект и предмет теоретико-методологического анализа и эмпирической верификации, а именно как система, проходящая разные стадии становления: от объект-объектного и субъект-объектного взаимодействия между ее компонентами до субъект-порождающего и субъект-совместного взаимодействия. При этом отношение «человек – окружающая среда» обретает онтологический смысл (становление формы бытия) и становится онтологическим субъектом порождения психической реальности в виде психических и/или квазипсихических свойств его компонентов. Порождаемая таким субъектом психическая реальность выступает его системным качеством, которое не сводится к качествам компонентов взаимодействия, но обусловлено их свойствами и типом взаимодействия. При этом самое порождение психической реальности должно проходить ряд этапов, соответствующих видам психической реальности как формы бытия:

а) собственно ее порождение «в зазоре» между компонентами системы «человек – окружающая среда» – становящаяся психическая реальность;

б) ее интериоризация (можно сказать, субъективация) в психических процессах, феноменах, состояниях и иных психических свойствах «человека» как субъекта ставшей психической реальности, что в итоге и создает «субъектность человека» – ставшая психическая реальность (данность психики в форме «бытия в действительности»);

в) экстериоризация ставшей психической реальности, то есть процесс и продукт процесса опредмечивания психических свойств и качеств «человека» в психологических и/или квазипсихологических свойствах и качествах субъектов и предметов окружающей среды – опредмеченная психическая реальность, отчужденная от субъекта ее порождения (системы «человек – окружающая среда») и субъекта ее носителя («человека»).

Отсюда следует, что необходимым принципом для анализа этапов становления психической реальности должен выступать принцип единства интериоризации-экстериоризации[34]34
  Заметим, что хорошо известные в психологии принципы интериоризации и экстериоризации реализуются в теориях психического, как правило, отдельно друг от друга. Исключение составляет, пожалуй, только психоаналитическая теория, согласно которой: что было интериоризовано психикой индивида в его детстве, то обязательно должно быть экстериори-зовано его психикой в более позднем возрасте. В определенном смысле можно сказать, что в философской трактовке этот принцип соответствует распредмечиванию и опредмечиванию, но это требует отдельного анализа.


[Закрыть].

Исходя из этого, возникает главный вопрос, предопределяющий дальнейшие главы данной книги: возможно ли эти достаточно абстрактные рассуждения о психике как форме бытия наполнить конкретным психологическим содержанием? Какие условия и механизмы обеспечивают возможность превращения отношения «человек – окружающая среда» в системное отношение и, далее, в онтологического субъекта порождения психической реальности? Как будет выглядеть порождение и развитие известных психических феноменов в контексте экопсихологического подхода?

И поскольку речь идет о субъектных взаимодействиях между компонентами системы «человек – окружающая среда», то нужно понять, какой смысл обретают в контексте экопсихологического подхода к развитию психики такие фундаментальные понятия, как «субъект», «активность», «деятельность», и популярное в последнее десятилетие понятие «субъектность».

Глава 5. Парадигмальный анализ становления субъектности (на примере развития двигательной активности у детей дошкольного возраста)[35]35
  По материалам публикаций: Панов, 2004а, 2010; Панов, Позднякова, Хисамбеев, Лидская, 2009; Позднякова, 2006.


[Закрыть]

Когда мы говорим о психике как форме бытия, то полагаем, что она, как и любая форма бытия, способна в соответствии с принципом формопорождения к самопорождению, саморазвитию и саморазрушению, то есть она имеет источник своего развития в самой себе – то, что философы называют субстанциональностью. Благодаря этому психика при наличии и в зависимости от соответствующих условий способна порождать свои формы действительного бытия в виде разных психических реальностей, обретая форму становящейся психической реальности в виде психических процессов, состояний и иных психических феноменов. В феноменологическом плане – на уровне действительного существования – субстанциональность психики (как формы бытия) предстает в виде психической активности, присущей всем представителям биосферы нашей планеты. Психическая активность человека обозначается, как известно, понятиями (категориями) «активность», «деятельность», «субъект», а также близким понятием «субъектность».

Несмотря на общепризнанное методологическое значение указанных понятий (активности, деятельности, субъекта) и большое количество методологических и психологических исследований, посвященных их анализу[36]36
  Количество публикаций по этому вопросу исчисляется десятками. Напомню только некоторые из них: Бернштейн, 1990; Давыдов, 1996; Лазурский, 2001; Леонтьев, 1983; Рубинштейн, 2012 и многие другие.


[Закрыть], взаимное соотношение этих понятий все еще остается недостаточно проработанными. При этом так сложилось, что понятие активности чаще ассоциируется с физиологическими и психофизиологическими исследованиями психики, в то время как понятия деятельности и субъекта более ассоциируются с исследованиями психики в общепсихологическом, социально-психологическом и психолого-педагогическом планах, а также в прикладных направлениях психологии.

Учитывая неоднозначность применения разными авторами указанных понятий активности, деятельности, субъекта и субъектности, целью настоящей работы является попытка их системного объединения. Соответственно, в качестве методологического основания для этого используется принцип системности, который тоже традиционно занимает ведущее место в ряду базовых психологических категорий и принципов в качестве одного из методологических оснований для определения психики в качестве предмета изучения конкретного исследования (Барабанщиков, 2000; Выготский, 1984; Давыдов, 1996; Карпов, 2004; Кольцова, 2004; Ломов, 1984, 2006; Принцип системности в психологических исследованиях, 1990; Рубцов, 1996; Сергиенко, 2006 и др.).

Согласно этому принципу психика характеризуется многомерностью, многоуровневостью, иерархичностью, динамичностью и целостностью (т. е. интеграцией различных своих проявлений в единое целое, свойства которого не сводятся к составляющим его частям) и т. п. (Ломов, 1984, 2006). Данная методологическая позиция является общей для многих авторов, реализующих в своих исследованиях системный подход. Однако в конкретных исследованиях этот принцип реализуется по-разному. Так, анализируя состояние и перспективы системного подхода в психологии, А. В. Карпов (2004) выделяет в качестве наиболее серьезных работ, развивающих его традиционные положения, следующие исследования современных авторов: работы Д.Н. Завалишиной (1995) по «полисистемности» мыслительного процесса; «межсистемный подход» Ю. Я. Голикова и А. Н. Костина (1995); исследования и развитие базовых методологических позиций системного подхода (Барабанщиков, 2000; Садовский, Блауберг, Юдин, 1978 и др.), а также «синергетические версии» системного подхода, имея в виду Г. Хакена (1980), И. Пригожина (1985). В то же время собственную перспективу развития принципа системности А. В. Карпов видит «лишь при условии достаточно радикальных (а не «косметических») его дополнений, изменений и – в целом – трансформации в метасистемный подход» (Карпов, 2004, с. 474).

Применение принципа системности часто (и я бы сказал – необходимо) влечет за собой принцип развития, который в системных исследованиях психики опять же реализуется по-разному. Так, В. А. Барабанщиков (2000) на первый план выводит динамичность как характерную особенность развивающихся систем и рассматривает системное развитие как становление перцептивной системы (перцептогенеза по типу органической системы). В отличие от такого подхода, Е. А. Сергиенко (2006) представляет системное развитие через континуум взаимодействия генетической и средовой детерминант в процессе когнитивного развития ребенка как субъекта и т. д.[37]37
  Конечно, количество авторов, реализующих системный подход, значительно больше, но более обширный их анализ выходит за пределы данного исследования.


[Закрыть]

Кроме того, для настоящей работы существенно, что В. А. Барабанщиков и В. А. Носуленко (Барабанщиков, Носуленко, 2004) разделяют онтологический и гносеологический смыслы принципа системности. Онтологический смысл принципа системности эти авторы выражают через определение психики в виде органической системы: «Психика объективно выступает в виде многомерного, иерархически организованного, развивающегося целого, или органической системы, функциональные компоненты которой имеют общий корень и онтологически неразделимы. С этой точки зрения системные исследования выражают форму познания психического, адекватную его природе…» (там же, с. 20).

В данном определении принципиально важно, что функциональные компоненты (я бы сказал – проявления) психики, представляемой как органическая система, составляют онтологически неразделимое целое. В то время как в теории и практике психологических исследований, вследствие аналитичности самого способа исследовательского мышления, психика лишена указанной целостности, поскольку как объект и предмет изучения она представлена, как правило, отдельными своими феноменами (свойствами, качествами и т. п.). Более того, именно отдельные проявления и свойства психики (пусть даже самые фундаментальные) используются в качестве методологических оснований для разных парадигм психологического исследования: «реактивность», «условный рефлекс» и «научение» – бихевиористический подход, «гештальт» – гештальтпсихология, «деятельность» – деятельностный подход, «субъект» – субъектный (субъектно-деятельностный) подход, «системность» – системный подход и т. д. Каждое из этих понятий фиксирует отдельную сторону психики как объекта изучения или, что в данном случае то же самое, разные, методологически обособленные друг от друга виды психической реальности.

Поэтому совершенно справедливо В. А. Барабанщиков и В. А. Носуленко (Барабанщиков, Носуленко, 2004) указывают также и на гносеологический смысл принципа системности, необходимый для преодоления дифференциации психологического знания и связанной с этим методологической и теоретической разобщенностью психологических исследований.

Исходя из этого, возникает теоретическая проблема гносеологической реализации принципа системности для приведения в единую систему понятий «активность», «деятельность», их «субъект» и «субъектность» – как понятий, обозначающих разные виды психической реальности, или же как понятий, обозначающих разные проявления одной и той же психической реальности.

С другой стороны, согласно позиции тех же авторов (Барабанщиков, Носуленко, 2004) возникает проблема онтологической реализации принципа системности в плане эмпирического исследования.

Для наглядности и большей семантической определенности указанных понятий (активность, деятельность, субъект, субъектность) будем иллюстрировать наши рассуждения понятием «двигательная активность»[38]38
  Для обозначения этого вида активности в литературе используется ряд понятий: двигательная, моторная, сенсомоторная, психомоторная активность, локомоции. В контексте нашего исследования все эти термины могут рассматриваться как синонимы, и потому в дальнейшем мы будем придерживаться термина «двигательная активность».


[Закрыть], причем применительно к развитию детей старшего дошкольного возраста. Это не означает, что наши рассуждения относятся к проявлениям только двигательной активности и только в этом возрасте. Напротив, я полагаю, что общие позиции изложенного ниже подхода применимы и к другим возрастам, и к другим видам проявления и развития психической активности и деятельности[39]39
  См., например: Панов, 2007а, 2008а.


[Закрыть].

Дошкольный же возраст выбран по той причине, что дети в этом возрасте уже обладают минимальными способностями к произвольной регуляции своей психической активности, включая двигательную, и в то же время сама эта способность еще находится в стадии становления, вследствие чего легко поддается наблюдению и анализу. С другой стороны, именно в этом возрасте разные сферы психики переживают интенсивное развитие, что позволяет более наглядно представить взаимосвязанный, системный характер этого процесса. И наконец, самое главное то, что вследствие господствующего аналитического способа научно-исследовательского мышления развитие психики традиционно исследуется как развитие разных ее сфер, процессов, функций и т. п. (развитие мышления, общения, речи и др.).

Если развитие двигательной, умственной, личностной и других сфер психики дошкольника представляет собой разные стороны развития его психики как целого, то в соответствии с принципом системности развитие одной из этих сфер неизбежно должно приводить к изменению остальных сфер психики. Следовательно, онтологическая реализация принципа системности требует проведения экспериментального исследования того, действительно ли развитие двигательной активности детей дошкольного возраста оказывает влияние на развитие других сфер (сторон) их психики и тем самым на общее их психическое развитие.

Наиболее распространенными способами преодоления указанного методологического и теоретического обособления разных проявлений психики в качестве предмета исследования являются обоснование и выделение «единицы системного анализа» и/или «системных детерминант» развития психики как системы.

Исходя из этих представлений, ниже представлена попытка изучения развития двигательной активности детей среднего и старшего дошкольного возраста, которая рассматривается в данном случае в качестве системной детерминанты их общего психического развития. При этом обосновывается возможность использования развития субъектности (субъекта двигательной активности) в качестве единицы анализа общего психического развития.