Текст книги "Разум – на службе у Бога или дьявола? Почему мы веками строим рай, а получаем ад? Психологическое исследование"

Трагичной по своим итогам оказалась и жизнь Платона. Уже будучи стариком, он признается в одном из писем, что все у него идет вразброд, он теряет веру в то, за что ратовал всю жизнь, – в силу разумного убеждения. Торжества добра на основе разума не получилось. Никакие знания и философы не могут помочь людям и государствам, их нельзя излечить законами, спасти их может только удивительное стечение обстоятельств. Неоправдавшиеся надежды ведут к тому, что многие друзья и ученики Платона сами лишают себя жизни.

Не сбылась вера мыслителя в возможность создать на основе разумных законов просвещенное и справедливое государство. Выстроивший ранее модель такого государства, а затем разуверившийся в людях и правителях, он пишет в конце жизни трактат «Законы», в котором лейтмотивом звучит мысль о необходимости подавления одного в угоду многим. Вместо просвещенного государства предлагается некая по сути бесчеловечная, казарменная система отношений между людьми. «Законы» поражают доводящей до мелочей регламентацией жизни граждан государства, включая их семейные отношения и даже сферу художественного творчества. На первом плане – не разумная самостоятельность людей, а некая внешняя сила (в форме государства и его законов), которая все держит под контролем и обладает безграничными карательными возможностями. В основе поведения людей – беспрекословное подчинение законам и власти; идеальными для государства признаются некие «люди-куклы». Этот переход во взглядах – трагедия жизни Платона, трагедия мыслителя, трагедия разума. В последних работах Платон вынужден идеализировать прошлое (в частности, на примере Атлантиды) или строить утопические планы на будущее. Настоящее оказалось либо вне власти разума, либо эта власть, когда ее удавалось установить, оборачивалась вдруг совсем не тем, чего от нее следовало ожидать по теоретическим рассуждениям.

Даже такой глубочайший аналитик, как Аристотель, не устоял перед жизнью – трагическая действительность в очередной раз вышла победителем в противостоянии с красивой, почти сказочной схемой ее разумного переустройства и с самим автором этой сказки. По свидетельству биографов, великий философ оказался в плену крайне запутанных обстоятельств, почти в положении «затравленного зверя» (83). Он утратил доверие и македонцев, и афинян, и греческих демократов, и правителей того времени. Против него возбуждается судебное дело по обвинению в бесчестии, и ему трудно доказать свою невиновность. Его теоретические обоснования благотворности разума и знаний не нашли подтверждения даже на примере его лучшего ученика – Александра Македонского. Александр, имея великий ум и прекрасное образование, полученное от самого «апостола разума», превратился не в добродетельного, а в жесткого, взвинченного, пренебрежительного к другим и склонного к самообожествлению человека. Разум, вопреки всем логическим выкладкам, не проявил здесь своей облагораживающей силы. В 323 году до н. э., за год до смерти, Аристотель бежит из Афин. Однако конфликт – уже с самим собой – нарастает. И создатель логики, чтобы избежать необходимости решать неразрешимые логически жизненные проблемы, принимает, как утверждают биографы, яд (83). Известно, что в древности многие философские школы требовали самоубийства от тех людей, которые не смогли разрешить основные противоречия жизни и не хотели продолжать бесполезную, бессмысленную борьбу с ними. Аристотель оказался именно в такой ситуации.

1.2. Рай и ад «умственного бытия» за пределами древнего мира

Мир вступил в античеловеческую эпох у, характеризующуюся процессом дегуманизации.

Н.А. Бердяев

Между тем рационализм стремительно завоевывает античную Европу. На его основе совершенствуются государственность и законодательное обеспечение жизни, растет значимость образования, эллинская философия распространяется по всей Римской империи, уже включившей в себя Грецию. Создаются непреходящие общечеловеческие ценности в литературе, изобразительном искусстве, архитектуре, театральном творчестве, инженерном деле. Быстро развиваются науки – математика, физика, астрономия, география, медицина. В конечном итоге оформилось все то, что потом на века получило заслуженное признание как «античное искусство», «античная литература», «античная философия», «античная культура», «античная система управления обществом». Были созданы уникальные философские системы – стоиков, эпикурейцев, платоников, гностиков, – мудрость которых не только не превзошла, но даже до конца не сумела постичь наука последующих тысячелетий. Достигнутая в тот период глубина понимания внутреннего мира человека, в частности Платоном и его последователями, не превзойдена до сих пор. Современная психология лишь запутала это понимание наборами частностей, деталей человеческой психики и уже веками копается в «обломках человека» (Ф. Ницше). Платон до сих пор остается главным авторитетом в сфере человекознания.

На последней стадии Античности достижения древних греков были позаимствованы и развиты римлянами. Их усилиями, в частности, было создано величайшее из государств того времени – Римская империя, а также разработано классическое римское право, ставшее образцом для всех последующих правовых систем в истории человечества.

Достижения древнего мира вызывали и вызывают незатухающий интерес всех последующих поколений. Многие из свершений того времени остаются недостижимым идеалом и спустя тысячелетия. То, как античная культура сумела возвысить и поставить в центр своего миропонимания человека, раскрепостить его возможности, обеспечить свободу мысли, самовыражения, творческого искания, повторить не удалось ни одной другой социальной системе, ни одной из последующих эпох. В этом состояло важнейшее достижение Античности, ставшее в конечном счете принципиальной основой всех других ее свершений. Поистине это был «медовый месяц» человека и его разума. В дальнейшем разум будет только терять благородство, обрастать догмами, шаблонами, одновременно корыстью, своеволием и станет чаще затаскивать своего носителя в тупики и пороки, чем расширять его творящие возможности.

Если человечеству когда-то в своей истории удалось, хотя бы очень отдаленно, приблизиться к райскому состоянию, то это было в эпоху Античности, в годы ее расцвета. Однако финал истории древнего мира был уже совсем не райским. Существует определенная закономерность: выдающиеся внешние достижения государства (империи) работают не на укрепление духовного состояния своих граждан, но чаще ослабляют, разрушают его. По мере нарастания материальных благ человеческие пороки не отступают – даже крепчают, сгущаются, набирают силу.

Столь необычное сочетание внешнего расцвета и внутреннего, духовного разложения имело место в Атлантиде, в Вавилоне, на территории Индии (Индская цивилизация), в цивилизациях древних народов Южной Америки. Нечто подобное произошло в последние столетия древнего мира. Любимый ученик Иисуса апостол Иоанн Богослов в «Откровениях», нашептанных ему ангелом, предсказывает, что причиной грядущей гибели всесильной Римской империи станут не нашествия варваров, а падение большей части народа в безнравственность, разврат, идолопоклонство, полное пренебрежение заповедями Бога. Это предсказание было сделано за 400 лет до фактической гибели империи.

В течение ряда столетий смыслом существования великого древнего государства была экспансия во все стороны от Рима – захват новых земель, обогащение, покорение соседних народов и поддержание жесточайшим насилием своего господства над ними. Невольно тенденция к насилию переходит и во внутреннюю жизнь римлян. Физическое устранение императоров становится нормой жизни общества. Историки апогей утраты благородства и добродетельности населением Рима, особенно среди наиболее образованной («разумной») его части, относят к началу новой эры, когда Великая Римская империя, казалось бы, достигла всего, что можно достичь в нашем мире, когда ее могущество было почти безграничным.

Знаменитое римское право прежде всего не уберегло великую империю от глубокой порочности высшей, правящей части граждан. Время правления, например, императора Нерона считается самым диким в истории Римской империи. Это – десятилетия гнусного разврата, предательств, грабежей, убийств, стяжательства, отсутствия у людей каких-либо внутренних сдерживающих принципов.

Поведение элиты неизбежно привело к общей атмосфере насилия, разврата и в конечном счете к нравственному разложению когда-то гордых и одухотворенных римлян. Не варвары стали главной причиной гибели империи, ее падение было подготовлено внутренним обнищанием и фактическим разрушением римского общества.

Римский этнос умер и сгнил раньше, чем погиб от вторжения варваров.

Л.Н. Гумилев

Разнузданность нравов в этом исторически первом правовом государстве достигла такого размаха, что стала одной из видимых причин прихода в мир Спасителя. Христос сразу отверг все то, чем пыталось жить общество того времени. Он заявил о прямой связи между «умножением беззаконий» и «мерзостью запустения, стоящей на святом месте». Не в укреплении законов, а в очищении «святого места» в человеке видел он спасение человечества. Христос пришел в мир спасать не империю, не цивилизацию, а человека. Спасение внешних структур придет в этом случае само собой – через человека мир пал, и только через человека он способен подняться.

Однако общество того времени не поняло до конца спасительную идею Христа; приняло ее лишь формально, на деле продолжало рассчитывать на рассудочные, следовательно, силовые – в своей основе – решения и действия. Вопреки заповедям Иисуса одним из важнейших субъектов такого рода отношения к жизни становится и только что получившая признание христианская церковь. Свои новые, фактически рассудочные принципы она с предельной наглядностью продемонстрировала в эпоху Средневековья.

Средневековье начинает отсчет своего времени с V века, с момента объединения христианской церкви и государства, следовательно, с обеспечения единства усилий религиозной догматики и карательной власти. Более чем на восемь столетий Европа погружается в «темное», безликое состояние. Но это уже совсем не та безликость, что была характерна для недифференцированного, валового единения человека с природой (и богами) до «осевого времени». Здесь «темнота» и безликость по-разумному организованы, в их основе – жесточайшая религиозно-государственная регламентация жизни людей.

Человеку, только что успевшему почувствовать себя носителем нового бога – Разума – и, значит, способным самостоятельно творить свое жизненное счастье, вдруг жестко навязывается прямо противоположное понимание себя, своей роли и своих возможностей в жизни. Происходит откат европейцев к обновленному варианту отношений жителей Древней Греции с богами Олимпа. Теперь единый Бог все знает, все может, и все происходящее с людьми находится в его воле. Человек есть только «раб Божий». И ничто более. В качестве главных достоинств ему навязываются смирение, сознание собственного ничтожества, отречение от всех земных интересов и благ.

Античные ценности отвергаются как бесполезные и даже вредные. Папа Григорий I в начале Средневековья ставит ряд принципиальных и не требующих дискуссий вопросов: «К чему вся эта тщета мирских знаний?» К чему «умствования философов Пифагора, Сократа, Платона и Аристотеля?» «Что дадут песни нечестивых поэтов Гомера, Вергилия, Менандра – читающим их?» В жизни достаточно лишь «чистого и ясного учения Христа» (117, 332).

Но отрицание античных ценностей не означает борьбу с разумом. В западной (рациональной) цивилизации с разумом уже никто не борется и не будет бороться на протяжении всей ее истории. Он нужен всем социальным силам, всем, кто стремится к господству, власти, кому нужно подавить своих противников и, главное, овладеть человеком – подавить в нем его духовные потенции, сделать послушным исполнителем своих чаще греховных, корыстных целей. Разум многолик, и в разных ипостасях, логических конструкциях он способен служить кому угодно. Средневековая церковь использует разум не для того, чтобы привести людей к Богу, но – в интересах борьбы за свое господство над людьми и миром. Как известно, «Бог есть любовь», и главным образом любовью Он притягивает людей к себе, облагораживает их, освобождает от пороков, пробуждает в них совесть и душевную активность. Все иное, ставшее привычным для нас в этом рациональном мире, не от Бога, но от князя мира сего. Увы, не значилась любовь в перечне методов работы с людьми у католической церкви того времени.

В XIII веке – во многом благодаря работам Фомы Аквинского (1225-1274) – происходит уже официально признанный поворот христианства в сторону рационализма. С этого времени Аристотель, ранее формально не признаваемый католической церковью, становится ее главным научным авторитетом. Аристотелевская (логическая) система доказательств начинает широко использоваться при трактовке христианских догм, в том числе при обосновании возможности бытия Бога, Его безграничности и всемогущества. Фома Аквинский объявляет богословские идеи сверхразумными, а интеллект неотделимым от души и уже не видит принципиального противоречия между откровением и правильно действующим разумом. «Корень всякой свободы в разуме», – заявляет он, почти повторяя слова античных рационалистов (126).

Католическая церковь до настоящего времени почитает Фому Аквинского как святого; его учение считается официальной доктриной католицизма. Он – «учитель церкви». Притягательным для церкви является, в частности, отношение средневекового теолога к власти как к чему-то данному Богом («Нет власти не от Бога») и поэтому неприкасаемому. Неисполнение требования власти – грех. Даже в том случае, если это требование кажется плохим, несправедливым. Сохранение человеческого общежития основано на «господстве и подчинении», утверждает Фома Аквинский. Одновременно он пишет о могуществе дьявола – «главе целого демонического царства» – и его постоянных кознях в земном мире.

Разум после Фомы Аквинского все прочнее переплетается с духовными нитями основного вероучения европейцев и даже начинает в этом союзе доминировать. Революция от «разума», начатая в «осевое время», побеждает духовную революцию от Христа, происшедшую с его приходом в наш мир.

Однако такого рода победы не устраивают основную массу верующих. Поэтому в последние столетия Средневековья происходят крупнейшие в мировой истории духовные протестные движения, выступающие против господства в жизни и религии идеологии рационализма, следовательно, против побед внешнего над внутренним, рационального и материального над духовным. Одновременно это были протесты и против действий католической церкви со стороны тех, кто считал себя истинно верующим («чистым») и искал путь к овладению божественной истиной не в логических построениях мысли и рассудочном анализе действительности, а в активности души, в интуитивно-чувственном погружении в Бога.

Показательны в этом отношении действия манихеев, имевших в средние века множество сторонников почти во всех странах мира – от Европы и Северной Африки до Китая. Духовное движение манихеев (в ряде стран их называли катарами или альбигойцами) возникло на Ближнем Востоке в III веке и просуществовало до XIV века. Его особая популярность пришлась на начало второго тысячелетия. Манихеи боролись за чистоту жизни, духовное совершенство, преодоление плотских желаний и страстей. И поэтому отвергали как нечто греховное, даже дьявольское, и государство, и церковь с их установлениями, запретами. Они осуждали эксплуатацию, войны, все повинности и поборы, социальное и экономическое неравенство, частную собственность. Так как католическая церковь все это поддерживала, они объявили ее дьявольской силой. Поэтому и церковь, в свою очередь, вела непримиримую, жестокую борьбу с манихеями. Отчасти с этой борьбой была связана активизация священной инквизиции в тот период (117).

Подобные стихийные выступления, растянувшиеся на многие годы, были и в России. Русские православные раскольники (староверы) также считали окружающий мир царством торжествующего зла и скверны, а официальную церковь во главе с патриархом Никоном проповедником земного зла. И готовы были в своем несогласии с церковью и властью бежать от мира в лесные пустыни, идти на плаху и даже сжигать себя на кострах. Вплоть до конца XIX века сохранялись в России мощные сектантские течения – фармазонов, монтанов и др., – утверждавшие, что в человеке только душа от Бога, а все плотское и приобретенное психикой в земной жизни (личностное) от дьявола. Чтобы освободить душу, исходящее от плоти и навязанное внешним миром требовалось ненавидеть и разрушать.

Учитывая масштабы движения манихеев, мир в тот период мог пойти совсем другим путем. Манихеи боролись не на жизнь, а на смерть с адом земной жизни, но боролись не божественными средствами – например, любовью, – а сатанинскими, свойственными миру кесаря. Поэтому очень сомнительно, что они в случае успеха могли привести человечество в рай. Они были ближе к тому, чтобы вообще уничтожить этот «сатанинский» мир.

Однако в конечном счете мир уничтожил манихеев. К концу XIV века они как массовое явление исчезли с лица земли, очистив ее для эпохи Возрождения, протестантской идеологии и последующего научно-технического прогресса. Мир утвердился на прямо противоположных представлениях о смысле жизни человека и путях к его благополучию. Наступило царство того, с чем боролись манихеи.

Принципиально новое отношение к человеку и его жизни ознаменовала эпоха Возрождения. Начиная с XV века в Европе предпринимаются попытки восстановить («возродить») то, что было характерным для античного мира, – науку, искусство, свободу мысли и поведения, светский характер культуры, ее антропоцентризм. Вновь «после длительного трудноописуемого антракта» (Ф. Ницше) на авансцену жизни выходит освободившийся от власти религиозных догм Разум. И вновь, как и в античную эпоху, в мир приходят открытия и изобретения, великие творения искусства и литературы, великие имена: Петрарка, Боккаччо, Коперник, Мирандола, Рабле, Микеланджело, Рафаэль, Леонардо да Винчи… Человек вновь становится «мерой всех вещей». Казалось, надежды разумного и свободного человека на счастливую жизнь сбываются. Но чем более взрослел Ренессанс, тем интенсивнее вызревала неизбежно повторяющаяся трагедия разумности и основанной на ней свободы. Откуда-то из глубин нового состояния человека и общества выползали бездуховность, агрессивность и безудержный террор, жестокость и моральное ничтожество.

Н.А. Бердяев называет Ренессанс глубоко безнравственной эпохой (20, 330). Крупнейший специалист по культуре того времени А.Ф. Лосев пишет о наличии обратной стороны у общеизвестного возрожденческого гуманизма. Эта сторона оказалась «аморальной и звериной в своем предметном содержании». Освободившись от гнета средневековых норм, человек Ренессанса уже через сравнительно короткое время проявил себя всеми типами «коварства, вероломства, убийств из-за угла, невероятной мстительности и жестокости, авантюризма и всякого разгула страстей» (82, 120). По словам Лосева, своеволие и распущенность достигают в возрожденческой Италии небывалых размеров. Этот период по своей жестокости превзошел даже варварские времена. Анализ Лосева показывает, как привычной жизненной повседневностью стали факты вероломных убийств, неприкрытого зверства в обращении лучших, наиболее образованных людей того времени с врагами и своими подчиненными, ужасных пыток виновных и невиновных, насилия над женщинами и детьми, не знающего ограничения разврата, полного пренебрежения не только светскими, но и церковными нормами.

Сатанизм почти открыто выходит на авансцену жизни и мощной волной покрывает Европу. История того времени переполнена примерами дьяволопоклонничества, «черных месс», осознанного нарушения христианских заповедей, возведения греха в ранг добродетели, превращения всего земного и порочного в культовое, священное. Увлечение сатанизмом стало характерным не только для светской, но отчасти и для церковной власти. Имеются исторические свидетельства тому, как отдельные сторонники сатанизма при поддержке своих единомышленников поднимались по ступеням церковной иерархии вплоть до вершин папского престола.

Разум в эпоху Возрождения стал господствующим человеческим качеством, но это был уже совсем не разум времен Аристотеля, когда ему еще были свойственны детская чистота, благородство, даже определенная совестливость. Пройдя сквозь эпоху Средневековья, он покрылся лживостью и бесчувственностью этой двуличной эпохи, утратил последние связующие нити с высшим миром и возможность подпитки через божественную благодать. Ему привычнее стало развращать, чем сдерживать и облагораживать своего носителя. Чем он и стал заниматься при первой возможности, представленной освобождением от внешних ограничений и пут. И так на все последующие столетия.

К концу эпохи Возрождения сама жизнь и обезумевший от ужаса социум непроизвольно вызвали на авансцену жизни силы, способные усмирить утративших человеческий облик «возрожденцев». Маятник истории в очередной раз оказался на противоположном полюсе своей амплитуды. На европейской арене появляется инквизиция, готовая выжигать на своих кострах все сатанинское и одновременно свободно-разумное. Значительная часть населения Европы оказывается погруженной в атмосферу тотального страха, а затем – в обезличенную пуританскую серость. Человека в очередной раз ждал переход даже не от самого рая, а от только наметившихся предпосылок для его создания к господству почти адского мрака и насилия.

Инквизиция представляла собой совсем не духовную, а вполне рассудочную конструкцию, созданную католической церковью в качестве средства решения своих сугубо земных, прежде всего властных задач. Необходимый для действия инквизиции «враг» – в виде ведьм, колдунов и прочих сторонников дьявола – тоже был результатом вполне осознанного, рационального проекта (117). Церковной власти для силового закрепления своего господства нужен «враг» и красочные, то есть как можно более кровавые победы над ним.

Формально инквизиция, принуждая силой людей к вере, боролась с «бесовщиной» в человеке, с еретиками, отступниками от веры. Но в большей степени это была борьба за послушного, безоговорочно вписанного в существующую систему отношений человека. Главный лозунг инквизиции – «Еретик тот, кто имеет собственное мнение» (А. Камю). Один из наиболее жестоких инквизиторов Европы XV века Торквемада утверждал, что человек должен жить и мыслить так, как предопределено церковью и государством. Ересью стали любые знания вне религии, поклонение античным идеалам жизни, стремление к свободному внутреннему развитию, попытки противостоять навязываемым догмам и запретам. Это была война за установление порядка внутри человека по меркам внешних требований. Под греховность и ересь попадало все в его поступках и мыслях, что этим требованиям не соответствовало. Первыми гибли в такой войне самые активные, духовно одаренные, творческие люди. И это уже был генетический просев человечества по критерию отношения к навязываемому поведению и мышлению. Утверждая господство католической церкви, инквизиция вела борьбу на двух основных и фактически противоположных фронтах. С одной стороны, ее врагом был распространяющийся по Европе сатанизм, с другой – массовые духовные движения, отстаивавшие внутреннюю чистоту отношения к Богу, абсолютную верность евангельским заповедям. Уничтожалось в равной мере и то, и другое.

Еще одним важнейшим явлением данного исторического периода стала Реформация церкви – мощное религиозное движение XVI века, направленное уже против злоупотреблений нравственно деградировавшей римско-католической церкви и приведшее к разрушению ее единства. Инициатор и лидер этого движения Мартин Лютер (1483-1546) решительно выступил, в частности, против нарастающей рационализации христианства. Он демонстративно называет Аристотеля «безбожным оплотом папистов» и «князем тьмы» (наперекор распространенному – «князь философов»), а сам разум признает «дьяволом», «демоном», как бы сравнивая его с тем искусителем, что соблазнил первого человека обещанием через познание подняться над Богом.

Однако последователи Лютера тоже не устояли перед соблазнами разума, прежде всего как средства безоговорочного подчинения человека образовавшейся по итогам Реформации протестантской церкви. Инквизиция – изобретение главным образом католической церкви, но ее методы с не меньшей масштабностью и настойчивостью использовались и новой церковью. «Процессы ведьм» в протестантских странах зачастую носили даже более фанатичный характер. Здесь тоже процветала нетерпимость к любому независимому мнению, а педантичный порядок поддерживался постоянно действующим террором. Строгость в наказаниях за малейшее нарушение этого порядка не знала предела. Вся система наказаний была направлена на поддержание тотального страха. Смертная казнь угрожала за любое высказывание, в котором можно было усмотреть ересь, нечестивость. Утопление грозило за плотские грехи, тюрьма – за чтение «непристойных» книг и т. д. В соответствии с протестантской этикой формировался тип педантичного служаки, «идеального человека среднего сословия» (М. Вебер). Здесь – истоки законопослушности современного Запада. Инквизиция выбила жаждущих воли, пуританская строгость дооформила оставшихся – так получился известный нам европейский тип человека.

Таким образом, после завершения эпохи древнего мира ставшая всевластной Церковь поддерживала в народе, по сути, не «душевное», а «умственное бытие». Причем в самом мрачном («адском»), далеком от античных идеалов и заповедей Христа его варианте. Разум показал себя слугой и удобным инструментом церкви в этом процессе.