Текст книги "Прошлое остается с тобой. Рассказы. Романтическая повесть"

Когда главные хлопоты были разрешены, сел за письменный стол. Надо срочно написать Кэт письмо. Волнуется, наверное, конечно волнуется. Несколько раз перечитывал свое письмо, старался, чтобы звучали просто, а слова прописаны четко, чтобы ей было все понятно. Запечатал в конверт «Авиапочта» и бросаю его в почтовый ящик. Через друзей начал собирать информацию о порядке оформления приглашения для граждан из другой страны, но никому не раскрываю подробностей для чего это мне нужно. Пусть для всех это остается пока тайной.

Через две недели с тоской поглядываю на свой почтовый ящик, но там кроме газет пока ничего нет. Сказал всем своим домочадцам, что жду письмо и чтобы они ничему не удивлялись. Месяц уже прошел, а весточки все нет и нет. Думаю, может, где-то сам допустил нелепую ошибку, и мое письмо просто не дошло до адресата.

Пишу повторное письмо, но теперь несколько раз проверяю правильность и четкость написания адреса. Опускаю его в почтовый ящик, непосредственно на самой почте. А через два дня ко мне приходит долгожданное письмо, толстенькое, правда в обратном адресе указано почтовое отделение города Плауэна. Быстро вскрываю конверт. О Боже! А там вложен мой вскрытый конверт и официальный бланк почтового отделения, в котором сообщалось, что адресат выбыл в неизвестном направлении.

Что же такое? Прихожу к выводу, что надо ждать сообщение о судьбе второго письма. Так не должно быть. Думал написать своим однополчанам, которые продолжали службу, но посчитал это излишним, как бы они не старались, не получится у них, да и подставить их могу.

Набираюсь терпения. Что еще остается делать в такой ситуации. Правда начинают терзать сомнения, почему сама Кэт не написала мне, ведь мой адрес у нее есть. Может быть, решила, без объяснений, порвать со мной, но отгоняю эти сомнения проч. Не верю.

Вот и новый год, первый мой новогодний праздник после армейских буден. Встречаю дома, вместе с родителями. Ведь это семейный праздник. Звали друзья к себе, но отказался.

Пока служил, все они успели пережениться, создать свои семьи и завести детей. Со своей стороны понимал, что в такой ситуации дружить им со мной, холостяком, достаточно сложно. Условия не равные. Понял, что в нормальной семье жена становится для мужа главным другом и только потом под номером один или два, остальные друзья. По-иному и быть не должно. А если наоборот, то семье грозит раскол.

Позднее, этой теории я находил подтверждение и не один раз. И в этой связи, я не хотел становиться индикатором целостности семейных отношений моих друзей. Старался не навязывать им излишнее свое внимание и не докучать много своим присутствием.

Первые дни года становятся теперь обычными гражданскими днями. Я осознал, что стал взрослым и уже не мог себе позволить быть иждивенцем на шее своих уже не молодых родителей. Устроился на работу и восстановился в техникуме. Знания в современном мире тоже нужны. В целом, жизнь стало входить в свое русло. Единственное, что омрачало – отсутствие вестей от нее.

Кэт

Все это время я находилась под постоянным впечатлением нашей последней встречи. Саша – мой мужчина, стал для меня бесконечно дорог, и я постоянно думала о нем и хотела его видеть. Но жизнь часто диктует другие условия, над которыми мы не всегда властны.

По моим расчетам, Саша уже дома, и точно, как обещал, я верю в это, написал мне письмо. Одна проблема, я не могу его получить, так как теперь я там уже не живу. Не могу и сама написать ему письмо, так как Сашин адрес и все другие записи остались в старой квартире.

Можно было бы обратиться за помощью к подругам, но я не имею права никому сообщить, где теперь нахожусь.

В конце января, я почувствовала происходящие у себя внутри какие-то перемены, но не могла дать им объяснения. Иногда наступала слабость и внезапно появлялась тошнота. Мама обратила на это внимание и повела меня в клинику, где после обследование мы узнали, что я беременна. И родить я должна где-то в августа.

Мне дали кучу предписаний, что надо делать. Для себя твердо решила, что буду рожать, но надо как-то все это объяснить своим родителям. Да и моему Саше, тоже надо как-то сообщить эту радостную весть. Это же родится наш ребенок.

Вечером вся семья была в сборе, я сообщила им свою новость, что у меня будет ребенок и кто его отец, и что хочу сообщить об этом Саше, но только не знаю, как это сделать.

Весть о том, что я беременна, отец встретил достаточно спокойно, а вот о моем решении, как-то сообщить об этом Саше, отнесся крайне отрицательно.

Из его достоверных источников отцу было известно, что там, на востоке, дело о нашем бегстве не закрыли, и мы находимся в розыске. И если кто-то, каким-то образом, укажет спецслужбам наше местонахождение, то неизвестно, чем это обернется для нас, в том числе и для русского парня. Поскольку СССР и Западная Германия не являются сегодня дружественными между собой странами, то и его могут обвинить во всех смертных грехах.

Поэтому для нашей безопасности и безопасности отца будущего ребенка надо только молчать и привыкать жить здесь на западе по законам и правилам этой страны, ради безопасности семьи, ради безопасности будущего ребенка. Когда-нибудь наступит время, и вы встретитесь, а пока надо отнестись к этому прагматично. Потом добавил, чтобы я не беспокоилась, все будет хорошо, и мы обязательно вырастим нашего ребенка.

Доводы отца прозвучали для меня убедительно. Действительно, сейчас надо серьезно думать о безопасности нашего ребенка. Возможно, потом, что-то действительно изменится в лучшую сторону.

Саша

Вот и зима на исходе. Уже был готов написать третье письмо, но ко мне опять вернулось мое, второе письмо, с таким же извещением почтового отделения, правда на самом моем письме в конце была сделана короткая приписка, написанная по-русски, крупными печатными буквами. Всего одно слово «НЕ ПИШИ».

Долго вертел в руках это письмо, попеременно посматривая то на ответ почтового отделения, то на эту странную приписку. К сожалению, я не знал почерка Кэт, так уж получилось, и не мог удостовериться, ее ли рукой это было написано. Червь сомнений опять терзает душу.

Дело, так сказать житейское. Очевидно, простой русский парень стал для нее не востребован, но не хватает смелости сказать об этом. Однако решил написать следующее, третье письмо, в котором еще раз просил подтвердить, почему она не хочет продолжения наших отношений. Иду на почту и отправляю его уже заказным письмом.

Время на гражданке идет быстро, порой не успеваешь следить за ним. Вот уже и июнь на исходе. Сестра уговаривает взять отпуск и съездить на Черное море, благо у нее есть такая возможность, что называется, достать профсоюзную путевку. Соглашаюсь, тем более я еще ни разу не был на море.

А что же Кэт. Она продолжает упорно молчать. Если первые два письма вернулись обратно, то третье письмо так и осталось без ответа. Видимо, продолжать писать дальше, смысла нет.

Обращаюсь за советом к своему дальнему товарищу, который в то время работал в одном из районных комитетов ВЛКСМ, и он по своим каналам сделал соответствующий запрос. Все было сработано достаточно быстро. Где-то уже к исходу сентября получил официальный ответ, в котором сообщалось, что семья Кэт больше на территории ГДР не проживает, они выбыли в неизвестном направлении и возможно теперь находятся на территорию ФРГ. Это был удар, что называется под дых.

Повторно обращаюсь к своему товарищу за советом, что можно еще сделать для продолжения поисков, но он сразу остудил мою голову и сказал, что если они уехали на запад, то это не просто так. Очевидно, у них были свои основания для этого. И скорее всего, вместе с переменой местожительства, твоя немецкая знакомая решила не продолжать с тобой никаких отношений.

Он привел достаточно много случаев, когда иностранцы имели отношения с жителями нашей страны, но как только кто-то из них уезжал на свою Родину, так все связи между ними прекращались, так что лучше остановиться и не терзать себя.

Действительно, в логике моему товарищу не откажешь. За это время можно было бы найти несколько минут и написать несколько строчек, даже если ты и находишься на другом конце света. В моей голове стала настойчиво крутиться предательская, но вполне реальная мысль. Ведь наши встречи были случайными, и не могли стать фундаментом серьезных отношений.

Мы не брали друг перед другом никаких обязательств, следовательно, наши отношения остались свободными. Не исключаю, что она могла посчитать, что с ее стороны это было обычным еще детским увлечением, которым многие девушки и юноши переболтают в этом возрасте. После моего отъезда у нее было время одуматься и она, таким образом, просто решила разом порвать эти еще не развившиеся связи. А единственная приписка к моему предпоследнему письму и официальный ответ из структуры ГДР, к сожалению, как-то закрепили эти версии.

ГЛАВА 11
АЛЕКСАНДР

Прошло уже больше года после моего возвращения домой. Если раньше меня называли Сашей, то теперь, чаще всего стали называли Александром, а в некоторых местах уже величали и по отчеству, таким образом, и в новых компаниях я чаще стал представляться именно так. С работой и учебой все наладилось, а вот на личном фронте было полное затишье и пустота.

Видя это, мои родственники и друзья решили активно исправить это положение и обязательно познакомить меня с какой-нибудь девушкой. Но ни одна из них не тронула даже уголки души моей, и не могла сравниться с той, имя которой теперь я даже себе запрещал произносить.

В народе говорят, чтобы убить старую любовь надо влюбиться в другую женщину. Пробовал, помогало, но не удовлетворяло. Много было среди них достойных подруг, но одно дело провести и ними интересно вечер, а вот строить серьезные отношения на долгое время, как-то не хотелось. Если впервые годы я, как-то пытался сравнивать девушек с Кэт, то с годами это сравнение стерлось, а потом просто не возникало. Время лечит и постепенно моя боль по Кэт начала затихать. Она застряла в самых удаленных уголках сознания, и пропала там навсегда.

Понадобилось почти пять лет, что бы окончательно излечиться от этой болезни, а если вспоминал, то уже под грифом «что-то было». Пришло время и я, наконец, нашел ту, свою Анну, с которой без оглядки пошел по жизни. Она не была простой заменой той, она была своя, родная и только она имела полное право занять в моей жизни свое законное место, и я ни разу не пожалел об этом. Прожили вместе большую часть своей жизни, как один день, хочу и готов прожить вместе с ней и дальше столько, сколько отпустит нам Всевышний.

Картины моего прошлого пролетели точечно и мгновенно. Я возвращаюсь в реальность дня сегодняшнего. Говорят, что у каждого человека есть свои скелеты, висящие в его шкафу. Похоже, что это странное знакомство, заставило вытащить на белый свет одного из них.

Почти пятьдесят лет я не вспоминал о тех эпизодах моей жизни, но достаточно было какого-то всплеска, как они проявились. Зачем? Может быть кому-то это надо?

ГЛАВА 12
КЭТ

Первые годы я ждала какого-то чуда, что вдруг Саша неожиданно появится опять в моей жизни, крепко обнимет меня и нашу дочку. Но время шло и ничего не менялось. Несмотря на запрет отца, я искала среди своих знакомых, которые по разным делам выезжали свободно на территорию Восточной Германии, или среди тех Восточных немцев, кто имел возможность свободно перемещаться в Западную Германию. Искала среди них тех, кому бы можно доверить свою тайну, и который мог бы согласиться выполнить мою просьбу; зайти в нашу старую квартиру, взять там старые записи и привезти их сюда.

Но, к сожалению, как только слышали о такой просьбе, сразу же отказывались. Из объяснений следовало, что если там, в Восточной Германии, а еще хуже, при переходе границы, обнаружат у них записки какой-то Кэт, которая живет по другую сторону границы, то они получат много неприятностей, и что еще хуже, их могут просто арестовать. Они не смогут объяснить официальным органам природу этих бумажек и цель перемещения их с одной территории на другую.

Однажды мне все-таки повезло. Наконец, встретила девушку, которая живет на территории ГДР, профессионально занимается молодежной политикой, имеет возможность, по делам службы, посещать ФРГ. Звали ее Ангелина.

Она выслушала странную для нее, просьбу, но согласилась выполнить ее, однако при одном условии, что я подробно расскажу ей и объясню для чего все это. Услышав весь рассказ и необходимые к ним объяснения, почему я сама не могу это сделать, Ангелина согласилась мне помочь. Я так надеялась, что у Ангелины все получится, и она скоро передаст мне все мои записи.

Однако прошло более пяти лет, прежде чем она смогла сообщить, что ей не удалось выполнить мою просьбу.

Как только мы расстались, Ангелина пошла на вокзал, села, на ближайший поезд. В Плауэн приехала вечером, переночевала в гостинице, а утром направилась к моему дому. Она думала, что исполнить просьбу не составит ей особого труда. Потом она продолжит свой путь, отправится на вокзал и ближайшим поездом вернется в свой город Дрездена.

Но все пошло не так. Там, в городе, как только Ангелина вошла в мой двор и начала искать дом, так к ней подошли двое в штатском и настойчиво предложили ей пройти в ближайшее отделение полиции.

Там настойчиво, долго и нудно расспрашивали кто она, откуда и что искала в этом дворе. Конечно, объяснять им, что она выполняла мою просьбу не стала, это было равнозначно тому, что сама себе подписала бы приговор, и неизвестно потом чтобы с ней стало. Предъявив свои документы, сослалась на то, что она по поручению Дрезденского отделения союза молодежи пишет статью о восстановленных немецких городах в послевоенный период.

Продержали в участке до самого позднего вечера, и она, еле-еле, успела на свой последний поезд. После этого случая, ее, без объяснения причин, в течение ближайших лет не пускали в служебные командировки за пределы ГДР, тем более на Запад

Однажды мне приснился странный сон, в котором я увидела его. Как я давно не видела Сашу. Раннее утро, он стоял один, на другом берегу большой, полноводной шумной реки. На нас надвигался холодный, мокрый, густой утренний туман. Я кричала ему, а он меня не слышал, только помахал рукой и исчез в сизой дымке.

Проснулась в холодном поту, подушка вся мокрая от слез. Лежу с открытыми глазами, слышу, как сопит ребенок в своей кроватке, пытаюсь вспомнить все детали моего сна и вдруг ясно поняла, что чуда не будет. Несколько дней я ходила под впечатлением этого сна, но потом собралась и решила жить ради нашего ребенка, невзирая ни на что.

Дочку, которую мы назвали Хеленой, родилась, как и предсказывали врачи, в начале августа. Ребенок родился здоровым и запомнился всем своими огромными широко распахнутыми голубыми глазами. Казалось, что она смотрела на мир уже осмысленным взглядом, чем и вызывала удивление у всего медицинского персонала госпиталя, некоторые специально заглядывали в палату, чтобы увидеть это чудо.

А поскольку дочь родилась на территории ФРГ, то она имела полное право иметь гражданство этой страны. Право, конечно, есть, но для этого надо собрать кучу справок и обить не один порог. В частности, надо было начать с регистрации в службе социального обеспечения и защиты детей. Мой отец узнал, как эта процедура должна проходить и какие вопросы задают при заполнении анкет и собеседовании.

Главное, на вопрос, кто отец ребенка, ни в коем случае не говорить, что это русский солдат, а лучше всего представиться простушкой, которая рано познала сексуальные отношения, и не поняла, когда и от кого забеременела. В Германии такие ситуации не в новинку, надо отвечать только на вопросы, которые задают и не более.

Попала к инспектору. Женщина роста ниже среднего, сухощавого телосложения с, холодным, пронизывающим взглядом. Она очень дотошно изучала, представленные мною документы и задавала слишком много вопросов, не имеющих, на мой взгляд, отношения к ребенку. Особенно настойчиво она пыталась узнать данные об ее отце, потому что во всех анкетах в графе «отец» я ставила прочерк. По законам страны это не возбранялось, но инспектору этого было явно недостаточно.

Но я продолжала вести себя так, как и рекомендовал мой отец. Мне показалось, что она догадалась, что я пришла к ней подготовленной, а роль дурочки, это заранее разыгранный спектакль. Расспросы закончились и пора уже передавать документы дальше по инстанции, но она откровенно не спешила.

Наконец, нарушив свое молчание, предложила мне добровольно посетить вместе с ней специалиста антрополога и показать ему своего ребенка. Упреждая мои вопросы, она сказала, что это займет немного времени, что это существенно повлияет на оформление документов, на гражданство.

Вся эта процедура мне начинала надоедать, да и ребенок, тоже начал проявлять беспокойство, но понимая, что мой отказ только усугубит положение, я согласилась. Она тут же позвонила кому-то по телефону, после чего, блуждая по лабиринтам учреждения, пришли в какой-то кабинет. Этот специалист также был сухощавого телосложения, с жестким, холодным взглядом. Мне даже показалось, что в этот департамент специально подобрали похожих друг на друга людей с одинаковой внешностью и характером. От них веяло чем-то холодным, как будто они пришли к нам из далекого прошлого.

Он внимательно смотрел на нас, задавал все те же вопросы, потом взял какие-то странные инструменты, снял несколько замеров с головы девочки, затем, достал какие-то справочники и начал вести свои расчеты. Считать он закончил быстро, потом посмотрел на нас и сказал, что там, в восточной Германии, явно больше обеспокоены чистотой немецкой расы, нежели в западной Германии. Что он хотел этим сказать, я не стала уточнять. Но вернувшись обратно в кабинет, инспектор тут же подписала все документы и сказала мне только одно слово, что я свободна. Недели через две мне было выдано свидетельство о гражданстве, и я могла получать необходимые социальные пособия, медицинское обслуживание, что тогда, в той ситуации, было не лишним.

Жизнь пошла своим чередом, мы потихоньку обустраивали свой быт. Отца приняли на работу, где он от рядового специалиста, в короткий срок, занял лидирующее место в фирме. Вскоре нашли недалеко от Мюнхена, для себя хороший дом, с просторным собственным участком и через некоторое время переехали туда. Так и зажили там, нашей семьей. Пока Хелена была маленькой, отсутствие отцовской ласки компенсировал, как мог, ее дедушка. Но она часто просила рассказать, кто ее отец и это было для нас мукой.

Ребенок имеет право это знать, но чувство безопасности заставляло нас уклоняться от ее расспросов. Мы только каждый раз говорили, что у нее самый лучший отец на свете, но сейчас он находится далеко от нас. Однажды настанет день, и она обязательно его встретит. Нам казалось, что у нас все получилось, и мы сделали все возможное, чтобы Хелена не таила на него обиду, чтобы она была уверена и знала, что у нее есть настоящий отец, который ее любит.

Так незаметно дочка выросла, вышла замуж, родила и вырастила свою дочку, мою любимицу внучку. А когда и она выросла, окончила гимназию, сразу вышла замуж и родила нам на радость Алекса. Теперь Хелена сама уже стала молодой бабушкой, а я прабабушкой.

Дочка долгое время работала в различных дизайнерских мастерских, а потом создала свою собственную фирму, собрала группу молодых талантливых дизайнеров, благодаря этому, ее мастерская быстро заняла на архитектурном рынке свое достойное место, пользуется хорошей репутацией и имеет достаточно много заказов. Несколько раз порывалась рассказать дочери всю правду об ее отце, но как-то все не складывалось. В последние годы Хелена была больше озабочена своими бизнесом, поэтому я все откладывала, так как считала, что для этого необходимо, как-то к этому специально подготовиться.

Сама я долго не выходила замуж, хотя и были интересные предложения. Не могла. Толи я постоянно сравнивала возможных кандидатов с Сашей, хотя понимала, что это неправильно, некорректно. В общем сплошное «не». Но и кроме этого, я не могла представить, что до меня будет касаться чужой мужчина.

Впервые годы я часто видела Сашу в своих снах. Как будто мы опять находимся в той комнате, где были когда-то. Мы ласкаем, целуем и любим друг друга. Вдруг все исчезает, я судорожно ищу его, но рядом никого нет, только сдерживаемое рыдания охватывает меня, да обильные слезы катятся, не переставая, по щекам. С годами боль начала утихать, и уже как-то не верилось, что со мной это когда-то было.

Однажды, я познакомилась с человеком, известным в наших краях дизайнером. Встречались несколько лет, после чего обвенчались. Мой муж родился вначале сорокового года. Жил с матерью в Дрездене, его отец погиб впервые дни войны, где-то на Восточном фронте. Время было голодное, но как-то перебивались. В феврале 1945 года Дрезден подвергся сильнейшей бомбардировке. Самолеты Англии и Америки практически разрушили старинный город до основания, погибли под разрывами бомб, сгорели в пламени пожарищ сотни тысяч мирных людей, хотя кто их там считал. Среди погибших числится и его мать.

Сам он чудом остался в живых, каким-то образом один оказался в толпе беженцев, потом передавали его в разные детские приюты, интернаты. Долго не мог освободиться от чувства одиночества, а когда познакомился со всей нашей семьей, то сразу вписался в нее и стал своим. Так что теперь все знаменательные события, праздники встречаем, по-семейному, вместе.

Однажды Хелена в очередной раз позвонила и сообщила мне, что познакомилась Египте с русской семейной парой из Москвы. Этот русский, когда-то служил в Германии и, похоже, неплохо знает мой родной город Плауэн, а также некоторых его людей. У меня, от этого известия, как-то сразу защемило в груди. Почему-то сразу подумала, вдруг это Саша напомнил мне о себе.

Конечно, все это маловероятно, не верила, но все может быть, и настоятельно просила Хелену разузнать о них все поподробнее, и каждый вечер сообщать все новости. Действительно, многое совпадало, и у меня возникла уверенность, что ее знакомые должны знать Сашу, а чтобы утвердиться в своей догадке решила передать с молодыми копию фотографии, хотя и с нечетким изображением. Пусть посмотрят, может, вспомнят и узнают.

Тут же решила, что надо срочно выехать туда лично. Там, на месте, лучше будет самой разобраться. Позвонила мужу, он сразу согласился со мной, и взял на себя все хлопоты по оформлению поездки.