Текст книги "Штормовые стражи"

Глава 17

– Следы ведут туда, – лежащий на гребне бархана Кирк указал в сторону наполовину занесённой песком многоэтажки. – Ставлю четвертак, что это и есть Гнездо.

– Очень смешно, блин, – фыркнул Юрай, лёжа рядом.

В чём юмор?

А в том, что около этой многоэтажки лежал разбившийся, но всё равно узнаваемый американский истребитель-бомбардировщик F/A-18 «Хорнет». Шершень то бишь.

Гнездо Шершня – поэтично, блин…

– Си Джей, обезьян видишь? – постучав по микрофону, поинтересовался Кирк.

– Неа.

– А я бы не стал называть их обезьянами, – буркнул Дойл. – Они положили троих федералов и двоих взяли в плен.

– А может, и не двоих, – поддакнул Юрай.

А может, и не только федералов…

Бархан, на гребне которого мы лежали, покрывал расположенную в сотне метров от здания вертолётную площадку. Это можно было определить по торчащим кое-где кускам стальных конструкций и лёгкой вертушке, лежащей на боку с искорёженной хвостовой балкой и изломанным винтом.

Многоэтажка эта, похоже, когда-то была чем-то вроде телестудии. Во всяком случае, решётчатая радиовышка, валяющаяся на земле, была довольно узнаваемой, как и ряды полуразбитых громадных спутниковых тарелок. Логотип этой телестудии – здоровенная зелёная закорючка – ни о чём лично мне не говорил. А английские буквы изрядно побило и пообрывало бурей, так что был ли это офис знаменитой «Аль-Джазиры» или просто какой-то мелкой конторы в стиле «Лизни зад правителю-ТВ» – было неизвестно.

– Какой-то постапокалипсис прямо…

– Си Джей, не забивай эфир.

Где-то в центре города вновь были слышны выстрелы и взрывы, но вокруг нас было тихо. Как обычно – только шелест песка и скрежет стальных конструкций, раскачиваемых ветром…

Стоп.

– Двое, – вновь послышался голос Си Джея, занявшего позицию примерно метрах в двадцати правее. – Дистанция триста. Идут на юг. Вооружены.

Мог бы и не уточнять – ясен пень, что это вооружённый и очень вероятный противник, а не двое туристов вышли погулять.

– Берём их.

Кирк и Юрай быстро перебежали влево и спустились с края площадки вниз. Из песка повсюду торчали фургоны и какие-то контейнеры, так что в укрытиях недостатка не было. Взять двоих кретинов, изображающих из себя патруль, тоже особого труда не составило, так что спустя пару минут мы уже собрались тесным наёмническим кружком над оттащенными за груду каких-то ящиков «танго».

– Английский понимаете? – первым делом поинтересовался я, доставая из кобуры пистолет и привинчивая к нему глушитель.

Я нацелил Mk.23 на боевиков.

Первый «танго» – тот, что на вид был помоложе, – слегка побледнел при взгляде на пистолет в моей руке. А вот второй – который постарше – немедленно разразился потоком малосвязной и неоригинальной брани на английском.

– Американские солдаты – они там? – спросил я, указывая головой в сторону Гнезда. – Агенты ЦРУ?

– Да пошёл ты, говнюк! Чёртов сраный ублю…

Хлопок.

Во лбу «танго» появился столь желанный для многих херомантов и экстрасенсов третий глаз. Песок под боевиком окрасился красным, а сам он затих.

– Ответ неверный, – я перевёл оружие на второго боевика. – Повторяю – американские солдаты и агенты ЦРУ здесь?

– Да-да, здесь! – часто закивал араб. – Там! Они там!

– Не части – говори разборчивее.

А то из-за этого тарабарского акцента и общей малограмотности его фиг поймёшь…

– Американцы. Недавно привели, да-да. ЦРУ. Агент Нортон. Здесь, давно, да.

– Сколько ваших в Гнезде?

– Двадцать… Двенадцать… Двадцать…

Мне это просуммировать или ещё что?

– Так сколько?

– Двенадцать.

Прилично, но не критично.

– Зачем вам американцы?

Лицо бородача выразило гамму эмоций, примерно как у той собаки – всё понимаю, но сказать не могу.

Ну и хрен с ним.

– Они живы?

Утвердительный кивок.

Добро.

– Хорошо, – произнес я. – Вперёд, парни.

Мы двинулись вперёд, только Кирк на минутку задержался уладить «кое-что».

Я вопросительно взглянул на прячущего нож наёмника.

– Порядок, – ухмыльнулся Кирк.

Не сказал бы, что это порядок… Скорее уж необходимость. Просто оставлять за спиной врага чересчур опасно…

А как определить, что враг больше не опасен? Всё просто – он должен перестать дышать. Старая заповедь, которой меня научил… нет, не какой-то определённый человек, научила сама жизнь.

– Я не люблю штурмовать базы, – проворчал Дойл, когда мы укрылись за своеобразным бруствером перед зданием телецентра. – Паршивое занятие.

– Это не база, – я аккуратно выглянул из укрытия, проводя рекогносцировку. – Это логово.

Из видимых входов доступен, кажется, был только лишь парадный. Остальные были либо занесены, либо к ним нужно было тащиться по почти что совершенно открытому пространству. А среди нас почему-то не было ни одного ниндзя, судя по легендам, способного укрыться в полдень в тени от воткнутой в землю палки. Так что парадный вход, да…

Раньше вокруг двух крутящихся дверей было метров по пять застеклённого пространства, но теперь бури внесли свою корректуру в архитектуру здания. Далее – открытый вестибюль, худо-бедно приспособленный для обороны.

Очень худо и крайне бедно, потому что два стоящих на стойке по центру пулемёта давали кучу непростреливаемых зон. Импровизированная баррикада, больше похожая на кучу мусора и прикрывающая чуть более чем ни хрена.

Навскидку в холле ошивался десяток боевиков. По идее атакующий всегда должен иметь минимум двукратное превосходство в численности перед обороняющимися… Хотя вот тот же Суворов, похоже, об этом не знал, потому как бил турок и десятикратно уступая противнику. Вспомним заветы генералиссимуса в контексте ведения боя американскими наёмниками двадцать первого века против кувейтских боевиков? Удивить – победить!

Чем же мы можем удивить господ арабов? Хотя бы тем же штурмом, потому как, судя по обстановке, его они как раз и не ожидают…

Непростительная беспечность.

– Выждем подходящего момента? – спросил Кирк.

– Ни хрена, – мотнул я головой. – Ту ерунду в эфире помнишь?

– А с чего ты решил, садж, что это те самые американцы?

– А вдруг как раз те самые? Я не хочу таскаться по всяким задницам ради трупов из-за того, что у кого-то просто чересчур ленивое седалище.

Не думаю, что я убедил сомневающихся, но хоть какой-то аргумент выдвинуть был просто обязан. Для себя в том числе. Потому как, с одной стороны, торопиться в подобных делах никогда не следовало, но и промедление тоже может быть смерти подобно…

Подумав – решайся, а решив – не думай.

– По моему сигналу… Начали.

Выстрел.

Боевик за пулемётом падает на землю.

И почти сразу же – второй раскатистый выстрел из винтовки, который валит второго пулемётчика.

У Си Джея EMR – полуавтоматическая снайперская винтовка. Не слишком высокая точность, не слишком высокая дальность, зато полуавтомат. Самое то, что нужно на поле боя.

Дойл длинной очередью перечёркивает холл телецентра, срезая двоих боевиков и заставляя остальных залечь и расползтись по укрытиям. Юрай быстро перебегает вперёд, я прикрываю. Он залегает – перебегаю я. Прячусь за выступом стены, высовываюсь, стреляю. Двое боевиков пытаются отойти в глубь здания, одного снимает Юрай, второго записывает на свой счёт Си Джей. Осталось четверо.

Веду плотный огонь по укрывшимся за стойкой ресепшен «танго», подтягивается Кирк, заходя им во фланг. Несколько коротких очередей – ещё минус один противник.

Неожиданно изнутри вылетает ещё четвёрка боевиков, плотно палящая из автоматов от пояса. Неприцельно, но опасно – приходится укрыться.

Боевики же, явно ошалев от происходящего, рванули в атаку. Кажется, наше нападение было для них слишком уж внезапным, так что они просто не успели испугаться и, по обыкновению, дать дёру…

Пулемётная очередь остановила атакующий порыв «танго». Пользуясь паузой, я достал из разгрузки гранату и выдернул чеку.

Лязг отлетевшей предохранительной скобы. Стальное яйцо по дуге улетает внутрь вестибюля…

Взрыв!

Хлопок. Юрай выстрелил из подствольного гранатомёта. Ещё взрыв. Треск автоматных очередей. Кирк идёт вперёд.

– Чисто!..

Прорываемся вперёд.

Пересекаем открытое пространство, укрываемся около стены. Кирк впереди, Юрай за ним, я следом. Снайпер и пулемётчик – позади, им в штурме лучше не участвовать.

По коридору вперёд, а затем направо.

Двери. Заперто… заперто… Открыто? Значит, шли отсюда. Голоса?

Юрай и Кирк по обеим сторонам дверного проёма. Выпускаю очередь в слегка приоткрытую дверь – в стороны летят куски пластика. Меняю магазин.

Юрай бьёт по двери, вышибая её внутрь, Кирк выпускает ещё одну очередь внутрь.

Кувырок вперёд – прямо в пелену поднятой пальбой и упавшей дверью пыли. Какой-то поломанный диван – сойдёт за укрытие.

Впереди – что-то вроде лёгкого пластикового ограждения, вокруг – довольно просторное помещение. Гортанные выкрики где-то впереди.

Слева – лестница, ведущая вниз, изгибающаяся полукругом. Движение на ней. Несколько коротких очередей – на землю валится один боевик, остальные отходят назад.

Что-то ни хрена их тут не двенадцать!

– Гранату вниз! – ору я.

Над головой пролетает смазанная тень, улетая куда-то вниз.

Взрыв!

Рывок к ограждению. Поливаю огнём всё, что внизу. Мгновение спустя ко мне присоединяются остальные, и двое укрывшихся в обломках мебели «танго» отправляются к гуриям в свой вожделенный Рай.

Сбегаем по лестнице вниз. Там – массивные раздолбанные телекамеры, мебель и сцена. Что-то вроде студии для ток-шоу. А есть ли такие на арабском телевидении?..

Выбитая дверь и ещё один коридор. По нему – вперёд и дальше.

Всё-таки спешка была не во благо – штурмовать вражескую базу, не зная, где находится цель… Паршивое дело. Где могут держать американцев? Сказано, что в Гнезде. А что, если нет? Откуда тому федералу было знать это абсолютно точно?

И словно в опровержение всех моих сомнений я увидел лежащую посреди коридора американскую каску. Кевлар и песчаный камуфляж, дизайн пехотного шлема нацистов. Нарисованный маркером значок мира и кривая надпись «Рождённый убивать» – веяния уже современной моды.

Каска была обронена явно недавно. И кровь на ней была свежей.

Пара мгновений, но я успеваю заметить всё это. Прямо на бегу.

Почему-то кажется, что всё это неправильно. Разве так может быть где-нибудь, кроме как во сне?..

Коридор плавно поворачивает влево. Дверей немало, но вокруг хватает песка, а в нём есть только несколько дорожек следов, что ведут вперёд, никуда не отклоняясь. Кто-то пробежал здесь совсем недавно. Боевики? Больше некому. И две полосы в пыли – такие остаются, если волочь кого-нибудь без сознания…

Ещё дверь. Следы ведут туда. Нам тоже туда?

Юрай прыгнул вперёд, выбивая дверь и кувырком ныряя внутрь помещения. Мы с Кирком рванули следом, готовые в любой момент перечеркнуть всё вокруг автоматными очередями…

Комната была пуста. Но ещё совсем недавно это было не так.

Солнечный свет пробивался сквозь дыры в грубо заколоченных фанерными щитами выбитых окнах. Дешёвая обшарпанная пластиковая мебель, толстый слой мусора на полу, стреляные гильзы… И работающая аппаратура в углу. Сетчатый диск спутниковой антенны, мониторы, гудящие компьютеры и шипящая рация. Здоровенная бандура источника бесперебойного питания – кустарно усовершенствованная. Стоящие рядом в ворохе проводов массивные аккумуляторы от грузовика – тому подтверждение.

На стене – карта города с отметками. Но что удивительно – кроме стандартных арабских закорючек, виднелись и вполне привычные английские буквы и слова. К тому же среди цветных кнопок виднелись и флажки в виде стандартных значков НАТО, кучкующиеся в северо-восточной части города.

Валяющийся на полу металлический стул, разрезанные одноразовые пластиковые наручники и капли крови в песке – последний штрих. К чему? К чему-то, во что мы вляпались…

Вокруг тишина. Поблизости не слышно ни чужих голосов, ни грохота выстрелов… Однако это вовсе не означает того, что рядом с нами нет врагов.

– Садж, не нравится мне всё это… – произнёс Дойл, настороженно водя пулемётом из стороны в сторону.

Мне тоже.

– Кирк?..

– Туда пошли, – показывает наёмник. – В сторону города.

И мы, пожалуй, тоже пойдём… По-хорошему надо бы немного здесь осмотреться – может, найдётся что-то интересное… Но с другой стороны, нечего разрушать муравейник, а потом сидеть и ждать атаки озлобленных бездомных насекомых.

– Уходим, – решаю я.

Превосходно, Алекс, просто превосходно. Истрачены боеприпасы, потрачено время, а результаты? Нулевые. Вот что бывает, когда боевикам вроде нас поручают задачу, где нужно думать, а не только бить и стрелять.

– Кхм-кхм! – неожиданно рыкнула рация, едва не изрешечённая из пяти стволов разом. Лично я удержался от пальбы лишь в самый крайний момент… – Пипиру-пиру-пиру-пи-пиру-пи! В эфире снова новости, народ Кувейта! И с вами я – ваш дорогой диджей Хьюз! И сейчас я вам расскажу о новостях последнего островка цивилизации разрушенного бурями мира… Так, что у нас с новостями-то? А, конечно!.. Срочно в номер – подлое нападение на патруль республиканских сил!

Неизвестный громко расхохотался, а затем продолжил неожиданно серьёзным тоном:

– Ну, всё, ребята – вы доигрались. Перемирию конец – мы начинаем поиск и уничтожение. – Тон говорившего снова сбился на подчёркнуто-ёрнический. – Повстанцы, осознавшие глубину своего нравственного падения и морального разложения! Идите без оружия к любому чек-пойнту для… ха-ха… процедуры высшей социальной защиты. Остальные разбойники скоро смогут им только позавидовать. На этом всё. С вами был несравненный я – диджей Хьюз. И в завершение – наша традиционная передача по заявкам… Некто Лионетти просит поставить ему композицию «Get It Hot» рэпера «5 °Cent», на что я ему отвечаю… Иди ты в задницу со своим рэпом, сраный макаронник! Пока я здесь диджей, мы не будем слушать всякий отстой! И поэтому в нашем эфире снова «Deep Purple», но на этот раз с песней «Hush», потому что вы говорите, что я уже задолбал со «Smoke on the water». Тут-туру! До встречи на радиоволнах Кувейта!

Рация заиграла музыку, но почти сразу же обиженно пискнула, получив пулю от Кирка.

– Это вот что сейчас было, а? – первым озвучил общее впечатление Дойл.

– Нууу… Мы теперь знаем, что в городе есть чувак с чувством юмора, – хмыкнул Си Джей. – Должно же оно быть хоть у кого-то ещё, кроме меня?

– Диджей в разрушенном городе? – хмыкнул Юрай. – Да что тут вообще происходит-то?!

Н-да… Я тоже очень хотел бы это знать. Очень-очень.

Глава 18

Следы привели нас к следующему зданию, находившемуся от телецентра метрах в двухстах. В нём было этажей десять, но с одной стороны оно было занесено песком почти по самую крышу – зрелище впечатляющее, но в то же время и откровенно пугающее.

Выбитые бурей окна, из которых сухим гноем сыпался грязно-жёлтый песок. Мусор и разруха вокруг… Правильно сказал Си Джей – постапокалипсис. Как будто здесь выпали радиоактивные осадки или пролегла тень Чернобыля[13]13
  На английском выражение «выпадение радиоактивных осадков» звучит как Fallout – так же называется и серия игр о постапокалиптическом будущем. Тень Чернобыля – часть названия игры «S.T.A.L.K.E.R.: Shadow of Chernobyl» (С.Т.А.Л.К.Е.Р.: Тень Чернобыля).


[Закрыть]… Но это «всего лишь» нанесла свой ответный удар природа, показавшая частичку своей истинной мощи.

Да, спровоцировали всё это глупые люди, которые без всякой оглядки на последствия решили побаловаться опасной игрушкой под названием климатическое оружие, но ударила именно природа. Пыльные бури не погребли в песках армию Ирака – доллары справились гораздо быстрее и лучше. Как говорится, нет такой двери, которую не открыл бы осёл, гружённый золотом.

А вот последствия остались. Люди вообще редко когда думают о последствиях. Тот же обеднённый уран из снарядов взять. Ещё во времена «Бури в пустыне» ими щедро одаривали бронетехнику Хусейна, а спустя двадцать лет выяснилось, что… Нет, на взрыв онкологических заболеваний среди иракцев мировому сообществу, по большому счёту, было наплевать. Но участившиеся случаи, когда уже и среди бойцов оккупационных войск резко возросло число болячек, вызванных радиацией, заставили задуматься. Не всех – только некоторых. Да и задуматься мало – нужно ведь ещё и что-то делать, а делать ничего, как всегда, не хотелось.

Да, спору нет – помереть от рака в Ираке гораздо труднее, чем от шальной пули или осколка. Но сам факт, сам факт…

На самом деле немногие хотят умирать в своих постелях. Кто в них умирает? Дряхлые старики да овощи в человеческом обличье, подкошенные всякими Альцгеймерами и прочими нехорошими словами. И это ведь не пуля, которую выпустит малограмотный боевик. Можно быть сильнее этого самого боевика, точнее, умнее, быстрее, удачливее, обладать превосходящей огневой мощью…

Поэтому появляется иллюзия, что на войне смерть можно и обмануть. А подлую болезнь наколоть не получается, хоть ты тресни. Ложь? А люди вообще любят ложь. Почему? Потому что она удобнее. Потому что иногда совершенно не хочется знать правду. Потому что правда часто бывает уродливой. Самообман – удел слабых, но кто сейчас силён в этом слабом мире? И в чём вообще сила, как говорится?

Не в деньгах – я точно знаю, что не в них. В правде? Но люди уже настолько погрязли во лжи, что не верят никому и ничему. Сила как таковая? Мускулы и мозоли на костяшках? Хрен там – нет непобедимых, есть до поры не побеждённые. Всегда есть кто-то, кто сильнее или умнее…

Но даже и ум сейчас – это не сила. Смотрим на любую власть в любой стране – хоть в Соединённых Штатах Америки, хоть в России, хоть в Гондурасе. Кого видим? Нескольких нормальных мужиков и кучу придурков вокруг. И что паршиво, даже если перестрелять всех придурков к чёртовой матери, то на их место, скорее всего, придут такие же дураки. Другие лица, другие слова, а извилина одна. На всех. Многие кричат о том, что ими правят воры и ленивые скоты, но что бы они делали сами на их месте? Они – те, кто мечтает ничего не делать, получать за это деньги, а в перерывах между грёзами тырит с работы домой туалетную бумагу или топливный насос высокого давления.

Бараны правят баранами, и бараны вполне заслуживают ту баранью власть, что получают. Так нам всем и надо.

…В здание мы проникли через выбитое окно где-то на уровне третьего этажа – спустились по склону дюны и просто вошли в него. Какие мелочи! Буквально каждый день захожу домой через окно третьего этажа…

Внутри оказалось грязно и уныло. Песок под ногами, обломки мебели вокруг, следы пожаров и выщерблины от пуль на стенах.

Всё, как всегда.

– Всем быть начеку, – тихо произнёс я. – Мы не одни.

Конечно, я сейчас представлял из себя настоящего «сержанта Очевидность», но тем не менее. Лучше лишний раз сказать и потом попрекать этим, чем выслушивать бесконечные «а ты не сказал, мы и не сделали – нашей вины тут нет…».

Ненавижу чувствовать себя виноватым.

Прошли по коридору вперёд, миновали несколько поворотов… Набрели на завал. Перекрытия не выдержали напора песка и рухнули, перегородив путь. Пришлось возвращаться и искать обход. Нашли, обошли, наткнулись на пролом в полу.

Рыба ищет там, где глубже, а человек – где рыба.

Спрыгнули вниз, и почти сразу же в нос ударила вонь. Такой ядреный смрад, который любят оставлять после себя люди.

– Фу, – моментально скривился Си Джей. – Ну и вонь. Сразу чувствуется – здесь кто-то жил или живёт.

– Разве ж это жизнь… – сморщился Кирк.

– Это выживание, – вставил Дойл.

– А когда жизнь здесь превратилась в выживание?

Когда этот город накрыло Бурей, конечно же. Что за странный вопрос?..

…Мы осторожно шли по скупо освещённому коридору. Бьющие, подобно лазерам, из многочисленных дыр и трещин в стенах и потолке лучи солнца окутывали всё вокруг паутиной света. Вокруг было тихо – ни души и ни звука.

Но спустя несколько минут мы набрели на следы. Много отпечатков – туфли, кроссовки, кеды… И несколько следов от стандартных армейских ботинок армии США.

Поворот, ещё поворот… Новый пролом в полу. И на этот раз оборудованный пологим пандусом из обшарпанной столешницы. Значит, тут ходят и ходят часто. Надо быть вдвойне осторожнее – не слишком хочется вломиться в осиное гнездо… Но на полноценное логово всё вокруг походит мало. Резервная база? Опорный пункт, просто перевалочная точка? Хрен его знает…

Мы оказались на подземной парковке. Вот только вместо машин всё огромное помещение занимало нечто вроде жилых трущоб. Правда, сейчас они были покинуты, но…

Пластиковые загородки, разделяющие парковку на множество небольших комнатушек, тканевые занавеси, сделанные из штор – изрядно потёртые и выцветшие. Диваны, кровати, грубые лежаки, собранные из подручного хлама. Брошенное тряпьё, посуда, пустые пакеты и банки из-под еды и питья. Чёрные пятна костров около развороченных вентиляционных труб.

– Твою мать… – протянул Кирк, оглядываясь по сторонам. – Шёлковые занавески, дорогой хрусталь… Чёрт! Серебряные ложки! Нехило…

– Не отставать, держать темп, – буркнул я, заработав неприязненный взгляд наёмника. Конечно, будь его воля – Кирк с радостью пошарился бы вокруг на предмет поиска чего-нибудь ценного…

– Впереди свет, – произнёс Юрай, вглядываясь в царящий вокруг полумрак.

Метрах в пятидесяти впереди светлел выход наружу…

И тут в его проёме возникли две тёмные фигуры, мгновенно разразившиеся истошными воплями и беспорядочными выстрелами в нашу сторону.

Да вашу ж мать!..

Одного свалил Си Джей, навскидку выстрелив из снайперки, второго снял Юрай из автомата, но где-то поблизости уже раздавались голоса возникающих словно бы из ниоткуда «танго».

Боевики появились со стороны выхода и подошли ещё откуда-то из глубины помещения.

Подземный зал моментально наполнился многократно отражающимся от стен грохотом перестрелки.

Я укрылся за одной из бетонных колонн, несколькими короткими очередями свалив одного врага и заставив залечь остальных. Другие наёмники от меня не отставали, стреляя не слишком часто, но точно. Дойл, будто метлой, прошёлся по темнеющим на фоне неба силуэтам, очищая нам дорогу к выходу. Но кто-то невидимый с нашей позиции забросил внутрь несколько гранат. Их взрывы болючим звоном прогрохотали в ушах и голове, взвизгнули разлетающиеся осколки. Благо ещё, что мы успели вовремя залечь.

Отошли к шахтам лифтов с напрочь выломанными дверьми. Попробовать подняться или спуститься по шахтам?..

Где-то сверху послышались выкрики на арабском, эхом отражаясь от стенок шахт, а затем что-то, но уже не просто звук, прогрохотало вниз.

Взрыв! Второй!

Боевики сверху попытались забросать нас гранатами, но они разорвались где-то этажом ниже. Однако оставаться здесь было явно неразумно…

Автоматные очереди полосовали воздух, но «танго» стреляли по большей части наугад – среди импровизированных трущоб они, похоже, не могли однозначно определить наше местоположение.

– Туда! – рявкнул я, указывая в сторону виднеющегося метрах в десяти слева ещё одного выхода.

Короткими перебежками добрались до него.

Массивная двустворчатая дверь. Заперты. Ни ногой, ни плечом не высадить.

Кирк выдвинулся вперёд, направив подствольный дробовик на район замка. Выстрел! Наёмник передёрнул затвор – на песок упала дымящаяся алая гильза с золотистым донцем. Ещё выстрел – строго по инструкции, согласно которой для высаживания двери из дробовика следует делать два выстрела…

Двери, заходившие ходуном ещё от первой порции картечи, взломавшей пластик, после второго выстрела выбило в нашу сторону мощным потоком песка. Помещение за ними было изрядно им засыпано, но не полностью.

Окно!..

Сорвали остатки жалюзи и выпнули остатки рамы.

Я выглянул вниз… Высоковато, но пойдёт.

Прыгнул первым. Песок ударил в подошвы ботинок, я перекатом погасил энергию и залёг за кучей хлама, держа на прицеле пространство вокруг.

Следом за мной выпрыгнули и остальные наёмники, после чего мы короткими перебежками начали… Нет, не уходить прочь от здания, потому что вокруг была довольно открытая местность и нас могли бы довольно легко засечь.

Позади нас громыхнул мощный взрыв. Из проломов на нижнем этаже здания вырвались клубы дыма и тучи поднятого песка. Постройка содрогнулась, с диким скрежетом пошатнулась, но не рухнула.

Зараза… Ладно нас этим «танго» не жалко, но себя могли бы и пожалеть…

Мы поднялись по склону дюны и обошли здание с тыла, а затем залегли среди нескольких лежащих на боку автофургонов.

Быстро сменили магазины, разобрали сектора обстрела и кое-как укрылись. Затаились.

Вряд ли «танго» начнут облаву, когда поймут, что нас уже нет в здании. Не в их это правилах. Ударить и бежать – в их, а прочёсывать местность – нет. Опасное решение, спору нет, но попробовать стоит, потому что бежать сейчас ещё опаснее…

Где-то невдалеке послышался непонятный шорох. Шорох?..

Я напряг слух до предела.

Шаги. Приглушённые голоса. Кто-то идёт!

– …Какие, на хрен, ифриты? – произнёс кто-то неподалёку на чистейшем английском языке с акцентом янки. – Вы, мать вашу, чертей сейчас гоняли, что ли?

– Нет, сер, – с характерным арабским акцентом произнёс другой человек. – Это были люди – американцы. А Мусу убили ифриты, а ещё они забрали одного «джи-ай» и двоих наших.

– Стоп. Какие ещё американцы? Федералы?

– Не…

– Не федералы или не знаешь?

– Не знаю, сер. Но Абу-Бакар видел их около самолёта.

– А потом эти крысы припёрлись сюда, и вы решили их завалить домом? Взрывчатка, мать её… Вы чем вообще думаете? Вас же самих могло завалить к едреней фене!

– Сер, это были опасные американцы – пятерых наших положили только здесь.

– Вы их достали хоть? Или такой бабах, и тупо в никуда?

– Зачищаем здание, сер. Они не уйдут.

– Ладно уж, чистильщики… Что с пленным?

– В лагере, сер.

– Охрану выставили?

– Да, сер. И я отправил Абдул-Халима проверить тринадцатый опорный – они не выходят на связь. Может быть, те американцы и там побывали.

– Хорошо. Только не облажайтесь, а я пока пойду, поздороваюсь с нашим гостем…

– Сер, он молчит…

– Хе! У меня заговорит.

Голоса и шаги постепенно затихали, пока совсем не исчезли.

Я мысленно выругался про себя – ситуация запутывалась всё больше и больше.

– Сэр, это был американец, – поражённо выдохнул Си Джей. – Клянусь, это был американец!

– Я заметил, – буркнул я, осторожно выглядывая из-за края машины.

Внутри здания, вокруг которого клубилась поднятая взрывом пыль, всё ещё слышались выстрелы. Виднеющиеся метрах в полутораста от нас на левом фланге «танго» крутились вокруг постройки. На правом фланге удалялась пара фигур с оружием в руках, одетых во что-то неопределённое – то ли гражданское, то ли армейское. Непонятный американец и «танго».

Лагерь? У них где-то есть лагерь, где они могут держать пленного? Тогда лучше проследить за этой парочкой и наведаться в лагерь прежде, чем остальные боевики вернутся с зачистки…

– Но с чего бы местным обезьянам слушаться американца? – возразил Кирк.

– С чего бы американцу вообще быть среди «танго»… – протянул Си Джей.

Какого чёрта тут вообще происходит-то, а? Есть федералы, а есть эти непонятные гоблины. С кем воюют армейцы в этом городе? С «танго». Тогда почему среди них американец? Почему они его слушаются? Почему он воюет против своих же?

Не понимаю. Ничего не понимаю!

– И почему этот парень – враг федералов? – добавил Кирк.

– Вот сейчас мы его и спросим, – хмуро произнёс я. – Идём за этими двумя. Американцев брать живыми. И пленного, и этого говнюка. Бородачей валить на мес… Эй, Дойл! Ты меня слышишь, нет? Чего завис?

Пулемётчик, напряжённо смотревший в одну точку где-то вдали, словно бы очнулся.

– Здесь есть ещё кто-то, – спокойно произнёс Дойл.

– Близко? – моментально насторожился Кирк.

– Нет. Не знаю. Но это нам не угрожает… Пока что. – Капрал положил пулемёт на плечо и двинулся вперёд, а затем неожиданно бросил на ходу: – Будьте начеку – ничему не удивляйтесь.

Я слегка прищурился – Дойл не производил впечатление труса. Не был он похож и на паникёра. И уж тем более он не смахивал на того, кто будет изъясняться туманными пророчествами.

Поэтому слова Дойла меня насторожили. Сразу по нескольким фронтам.

– Все мы умираем – рано или поздно, – философски заметил Юрай. – И это самое большое и самое последнее удивление, что только возможно представить.

– Да, люди иногда имеют тенденцию умирать, – моментально съехидничал Си Джей. – Но всё-таки лучше поздно, чем рано.

– Пошли, парни, – скомандовал я, ускоряя шаг и нагоняя Дойла.

– Эй, Грегори. Что это сейчас было? Что значит «ничему не удивляйтесь»?

– То и значит, садж, – хмуро произнёс пулемётчик. – Здесь явно творится что-то странное… Поэтому лучше будьте начеку. Целее будете.

– Ты что-то недоговариваешь, – прищурился я. – И мне это совсем не нравится. Может, объяснишься?

– Да нечего объяснять, садж. Просто…

– Просто что? – Я начал понемногу злиться.

– Ты можешь называть это предчувствием, садж, – ответил Дойл. – Юрай назовёт это интуицией, Кирк – шестым чувством, анчоус со снайперской винтовкой – индикатором задницы, но суть от этого не изменится. Американцы воюют с американцами, а значит, ничего хорошего в этой дыре нет и не предвидится. Помнишь того «ворона»?

– Как его… Броуди, что ли?

– Браун. Наниматель вляпался в дерьмо, а крайним оказался наёмник. Хотя всё это дело с самого начала было явно нечистым.

Тот случай я помнил – о нём много говорили и писали. Тогда какие-то шишки из колониальной администрации в сопровождении чуть ли не сенатора из Метрополии решили, так сказать, раздать печеньки местным аборигенам на главной рыночной площади Багдада… Ну, это я, конечно, утрирую, но суть, в принципе, передаю верно. Местных собралось несколько сотен, так что им и оружия бы не потребовалось, чтобы этих придурков размазать прямо там же голыми руками… Зачем размазать? Не зачем, а почему. Потому что это были американцы. То есть враг. Враг, с которым можно говорить, торговать… Но который от этого не перестанет быть врагом, обмануть или убить которого – не бесчестие, а подвиг.

Спасли чинуш наёмники из охраны. Тот самый Браун просто взял и разрядил автомат в толпу, положив на месте полтора десятка иракцев. Формально – мирного населения. Реально – не мирнее какого-нибудь грабителя банков и убийцы, который вообще-то тоже ни разу не комбатант.

В итоге Брауна уволили из «Рэйвенвуда», арестовали и отправили в Штаты, где он получил серьёзный срок.

Журналисты и официальное мнение выставили его психопатом и маньяком. Да, среди наёмников всегда хватало всякого отребья… Но это всё-таки был не тот случай. Например, тот пьяный кретин, что с перепоя отобрал оружие у охраны какого-то иракского министра, был просто пьяным кретином.

А у Брауна выбор был – или, или. Или он остаётся чистеньким, но подыхает, затоптанный толпой, либо становится убийцей. Без шуток убийцей. И нет, я его не оправдываю, просто это – настоящий выбор, который часто подкидывает нам жизнь. Мир не чёрно-белый, и нельзя быть либо праведником, либо грешником. Сделать добро или причинить зло – редкий выбор. Гораздо чаще зло просто берёт нас за горло и спрашивает: «Выбирай, приятель, – либо я, либо тоже зло, но чуточку поменьше».