Текст книги "Собрание сочинений. Том 2. Биография"

Раз ударил мороз. Мороз чрезвычайный, казалось, что такого мороза еще не было никогда, что он как потоп.

Вымерзали. Кончались.

Но подул теплый и влажный ветер, и дома, промерзшие насквозь, посеребрили свои стены об этот теплый воздух. Весь город был серебряный, а прежде была серебряная одна Александровская колонна.

Редкими пятнами выделялись на домах темные стенки комнат, немногих комнат, в которых топили.

У меня дома было семь градусов. Ко мне приходили греться и спали на полу вокруг печки. Я сломал перед этим один одиноко стоящий сарай. На ломку позвали меня шоферы. Они же подковали мои сани железом. Жили они краденым керосином.

Итак, началась оттепель. Я вышел. Теплый западный ветер.

Навстречу, вижу, едет мой друг, завернутый в башлык346346
  …мой друг, завернутый в башлык… – Эйхенбаум Борис Михайлович (1886–1959) – литературовед и критик, член ОПОЯЗа.


[Закрыть], в плед, еще во что-то, за ним санки, в санках моток в мотке, его девочка.

Я остановил его и сказал: «Борис, тепло» – он уже сам не мог чувствовать.

Я ходил греться и есть к Гржебину347347
  Гржебин Зиновий Исаевич (1877–1929) – издатель и художник-карикатурист.


[Закрыть]. При мне Госиздат переслал Гржебину письмо Мережковского, в котором он просил, чтобы революционное правительство (Советское) поддержало его (Мережковского), человека, который был всегда за революцию, и купило бы его собрание сочинений. Собрание сочинений уже было продано Гржебину. Письмо это вместе со мной читали Юрий Анненков и Михаил Слонимский348348
  Письмо это вместе со мной читали Юрий Анненков и Михаил Слонимский. – Этот эпизод со слов М. Слонимского изложен и в воспоминаниях Р. Гуля «Я унес Россию. Апология эмиграции» (т. 1: «Россия в Германии», 1981). Анненков Юрий Павлович (1889–1976) – художник и мемуарист; Слонимский Михаил Леонидович (1897–1972) – писатель.


[Закрыть]. Я способен продать одну рукопись двум издателям, но письма бы такого не написал.

Умирали, возили трупы на ручных салазках.

Теперь стали подбрасывать трупы в пустые квартиры. Дороговизна похорон.

Я посетил раз своих старых друзей. Они жили в доме на одной аристократической улице, топили сперва мебелью, потом полами, потом переходили в следующую квартиру. Это – подсечная система.

В доме, кроме них, не было никого.

В Москве было сытней, но холодней и тесней.

В одном московском доме жила военная часть; ей было отведено два этажа, но она их не использовала, а сперва поселилась в нижнем, выжгла этаж, потом переехала в верхний, пробила в полу дырку в нижнюю квартиру, нижнюю квартиру заперла, а дырку использовала как отверстие уборной.

Предприятие это работало год.

Это не столько свинство, сколько использование вещей с новой точки зрения и слабость.

Трудно неподкованными ногами, ногами без шипов, скользить по проклятой укатанной земле.

В ушах шумит, глохнешь от напряжения и падаешь на колени. А голова думает сама по себе «О связи приемов сюжетосложения с общими приемами стиля». «Не забудьте, пожалуйста, подтяжки»349349
  «Не забудьте, пожалуйста, подтяжки». – См. на с. 151 и в примеч. 263.


[Закрыть]. В это время я кончал свою работу. Борис свою. Осип Брик кончил работу о повторах350350
  Осип Брик кончил работу о повторах… – Статья О. Брика «Звуковые повторы» была опубликована еще в 1917 г., во втором «Сборнике по теории поэтического языка».


[Закрыть], и в 1919 году мы издали в издательстве «ИМО» книгу «Поэтика»351351
  …издали в издательстве «ИМО» книгу «Поэтика»… – Так был озаглавлен третий выпуск «Сборников по теории поэтического языка» (1919). «ИМО» – издательство «Искусство молодых», организованное В. Маяковским.


[Закрыть] в 15 печатных листов по 40 000 знаков.

Мы собирались. Раз собрались в комнате, которую залило. Сидели на спинках стульев. Собирались во тьме. И в темную прихожую со стуком входил Сергей Бонди352352
  Бонди Сергей Михайлович (1891–1983) – впоследствии известный российский литературовед-пушкинист.


[Закрыть] с двумя липовыми картонками, связанными вместе веревкой. Веревка врезалась в плечо.

Зажгли спичку. У него было лицо (бородатое и молодое) Христа, снятого с креста.

Мы работали с 1917 года по 1922‐й, создали научную школу и вкатили камень в гору.

Жена моя (я женился в 1919‐м или 1920 году, при женитьбе принял фамилию жены Корди, но не выдержал характера и подписываюсь Шкловский) жила на Петербургской стороне.

Это было очень далеко.

Мы решили переехать в Питер.

Нас пригласил в свою квартиру один молодой коммунист.

Жил он на Знаменской.

По происхождению был он сыном присяжного поверенного, имевшего шахты около Ростова-на-Дону.

Отец его умер после октябрьского переворота. Дядя застрелился. Оставил записку: «Проклятые большевики».

Он жил теперь совсем одиноко. Это был хороший и честный мальчик. В его комнате понравился мне письменный стол из красного дерева.

Мы вели хозяйство вместе, ели хлеб, когда был, ели конину. Продавали свои вещи. Я умел продавать свои вещи с большей легкостью, чем он. Меньше жалел. Когда было холодно, ходил по его квартире и стучал топором по мебели, а он огорчался.

Начал наступать Юденич353353
  Начал наступать Юденич. – Речь идет о весенне-летнем наступлении войск Юденича на Петроград.


[Закрыть]. Коммунистов мобилизовали, отправили на фронт.

Башкиры бежали, он бросал в них бомбы.

Его ранили в плечо при атаке.

Положили в лазарет, рана не заживала от недостатка жиров.

Наконец немного затянулась.

Поехал на фронт опять, фронтом в этот раз оказалась местность под Петербургом. Где-то у Лемболова354354
  Где-то у Лемболова. – Район в 40 км к северу от Санкт-Петербурга на Карельском перешейке.


[Закрыть].

Наступали зеленые355355
  Наступали зеленые. – Так называли лиц, которые во время Гражданской войны и интервенции в России, не желая служить в армии, укрывались в лесах; известны отряды зеленых, состоявшие из дезертиров и Красной, и Белой армий.


[Закрыть]. Потом перевели ближе к Петербургу.

Сидел в штабе. Заболел сыпным тифом. Лежал в бараке, через крышу капала вода, среди больных были безумные, они залезали под кровать и бредили.

У мальчика уже останавливалось сердце.

Сердце останавливалось, и нужно было впрыснуть камфору. Камфоры не было.

Сиделка или сестра ходила по лазарету. Мальчик был красивый, хороший тип лаун-теннисиста с широкой грудью. Она впрыснула ему камфору, последние, самые последние ампулы в лазарете. Он выздоровел.

Шевелилась Финляндия. Нужно было сделать последнее усилие.

«Товарищи, сделаем последнее усилие!» – кричал Троцкий.

Коммунист поехал на фронт. Был снег. Снег и елка или сосна. Раз ехал он на лошади по этому снегу вместе с товарищем, ехал, ехал.

Потом остановился, слез с лошади, сел на камень. Сидение на камне изображает отчаяние в эпосе356356
  Сидение на камне изображает отчаяние в эпосе… – Ироническая отсылка к работам академика А. Веселовского, изучавшего, в частности, средневековый эпос (3-й том его Собрания сочинений посвящен литературе итальянского Ренессанса).


[Закрыть] (смотри А. Веселовский, том 3), сел на настоящий камень и заплакал. Он ехал с товарищем.

Товарищ вскочил на лошадь и погнал ее гоном на квартиру за кокаином.

Нужно было сделать последнее усилие. Коммуниста взяли и отправили на фронт против Польши.

Сперва наступали. Потом отрезало. Попал в плен. Выбросил свои бумаги чекиста. Он был чекист.

Документ нашли, но фотографическая карточка так испортилась, что коммунист не был узнан.

Пленных били, а утром решили расстрелять. Ночью евреи-бундовцы, стоявшие у пленных на часах, выпустили их. Они бежали и попали в плен в другую часть.

Здесь били, но не расстреляли.

Посадили в плен, держали в тюрьмах год. И за год солдаты не сказали, что он чекист.

Я должен это написать.

Проходя мимо, совали ему банку консервов из‐за спины и говорили: «Возьми, товарищ».

Кормили его тоже солдаты и офицеры. Били его поляки страшно, главным образом по икрам: говорят, побои по икрам не видны.

Было холодно, пальцы отморозил. Пальцы ампутировали.

Пленная красная сестра насиловалась, польские офицеры заразили ее сифилисом. Она жила с ними.

Заражала, потом отравилась морфием. Оставила записку: «Проституировала, чтобы заражать».

А я, теоретик искусства, я, камень падающий и смотрящий вниз, я знаю, что такое мотивировка!

Я не верю в записку.

А если и верю, то скажите мне, неужели мне нужно, чтобы польские офицеры заражались?

Били долго. Потом выменяли его большевики на ксендза.

В это время мы в Петербурге уже считали его мертвым.

Он приехал. Пришел ко мне в остроконечной шапке с молчаливым вестовым позади.

Стал сутулым. Смотрел страшно. Он проехал через всю Россию при новой экономической политике.

Ночью спал у меня на диване.

Мне ночью часто снится, что у меня на руках взрывается бомба.

Со мной раз был такой случай.

Мне ночью снится иногда, что падает потолок, что мир рушится, я подбегаю к окну и вижу, как в пустом небе плывет последний осколок Луны.

Я говорю жене: «Люся357357
  Люся – домашнее имя первой жены Шкловского, Корди Василисы Георгиевны (1890–1977).


[Закрыть], не волнуйся, одевайся, мир кончился».

Коммунист спал ужасно, он кричал и плакал и грезил во сне.

Мне было очень жалко его.

Он жил в маленьком городке под Петербургом, денег у него было мало; но в городке можно было достать водку за хлеб, и гимназистки занимались проституцией.

Я думаю, что ночью спать с ним рядом страшно.

За несколько дней до моего побега из России я получил письмо от коммуниста. Он сидел в тюрьме.

Особый отдел поссорился с губернской Чека, коммунист избил агента Чека на улице, поймав его на том, что он следит за ним.

Его арестовали и предъявили ему обвинение в 16 пунктах, в том числе, что, придя из плена (голым), он самовольно взял рубашку и гимнастерку.

Вот и все о коммунисте. Теперь его уже выпустили.

Голодал я в это время и поступил с голоду инструктором в автомобильную школу на Семеновский.

Школа была в таком состоянии, что продукты возили на себе. Ни одного автомобиля. Классы не топлены. Жизнь команды сосредоточена вокруг лавки. Выдавали хлеб, один фунт в день, селедку, несколько золотников ржи, кусок сахара.

Придешь домой, и страшно смотреть на эти крошечные порции. Как будто смеялись. Раз выдали коровье мясо. Какой у него был поразительный вкус! Как будто в первый раз узнал женщину. Что-то совсем новое. Еще выдавали мороженую картошку, а иногда повидло в кооперативе Наркомпроса358358
  …выдавали мороженую картошку… в кооперативе Наркомпроса. – Народный комиссариат просвещения в годы Гражданской войны занимался, в частности, организацией материальной поддержки ученых и деятелей искусства.


[Закрыть]. Картошку – пудами, она была такая мягкая, что ее можно было раздавить в пальцах. Мыть мерзлую картошку нужно под раковиной в холодной проточной воде, мешая ее лучше всего палкой. Картофелины трут друг друга и отмываются. Потом делают из нее форшмаки, но нужно класть много перца. Выдавали конину, раз выдали ее много – бери сколько хочешь! Она почти текла. Взяли.

Жарили конину на китовом жиру, то есть его называли китовым, кажется, это был спермацет (?); хорошая вещь для кремов, но стынет на зубах.

Из конины делали бефстроганов со ржаной мукой. Раз достали много хлеба и созвали гостей, кормили всех кониной и хлебом, сколько хочешь, без карточек и по две карамели каждому.

Гости впали в добродушное настроение и жалели только, что пришли без жен.

В это время уже вышла книга «Поэтика» на необычайно тонкой бумаге, тоньше пипифакса. Другой не нашли.

Издание было сдано в Наркомпрос, а мы получили по ставкам.

В это время книжные магазины еще не были закрыты359359
  В это время книжные магазины еще не были закрыты… – Муниципализация и национализация книжной торговли была начата большевиками в Москве уже в ноябре 1917 г.; с некоторым запозданием, в декабре 1919 г., она была проведена и в Петрограде.


[Закрыть], но книги распространялись Наркомпросом. Так шло почти три года.

Книги печатались в очень большом количестве экземпляров, в общем не менее 10 000 и очень часто до 200 000; печатал почти исключительно Наркомпрос, брал их и отправлял в Центропечать360360
  Центропечать – Центральное агентство по снабжению и распространению произведений печати при ВЦИК, созданное в 1918 г.; просуществовало до осени 1921 г.


[Закрыть].

Центропечать рассылала в Губпечать и так далее.

В результате в России не стало книг вовсе. Пришлют, например, в Гомель 900 экземпляров карты звездного неба. Куда девать? Лежит.

Нашу книгу в Саратове раздавали по красноармейским читальням. Громадное количество изданий было потеряно в складах. Просто завалялось. Агитационную литературу, особенно к концу, совсем скурили. Были города, например Житомир, в которых никто не видел за три года ни одной новой книги.

Да и печатать печатали книги случайные, опять-таки кроме агитационных.

Поразительно, насколько государство глупее отдельных лиц! Издатель найдет читателя, и читатель – книгу. И отдельная рукопись найдет издателя. Но если прибавить к этому Госиздат и полиграфическую секцию, то получатся только горы книг, вроде Монблана из «250 дней в царской ставке» Лемке361361
  …«250 дней в царской ставке» Лемке… – Эта книга М. Лемке вышла в 1920 г.


[Закрыть], – книги, засланные в воспитательные дома, остановленная литература.

Какие невероятные рассказы слышать приходилось! Собирают молоко. Приказ привезти молоко к такому-то дню туда-то. Посуды нет. Льют на землю. Дело под Тверью. Так рассказывал мне председатель одной комиссии по сбору продналога (коммунист). Наконец нашли посуду, сельдяные бочки. Наливают в них молоко и везут, привозят и выливают. Самим смотреть тошно. То же с яйцами. Подумать только, что два-три года Петербург ел только мороженую картошку.

Всю жизнь нужно было привести в формулу и отрегулировать, формула была привезена готовой заранее. А мы ели гнилую картошку.

В 1915 году служил я в Авиационной школе при Политехническом институте; пришла раз к нам бумага.

Бумага имела совершенно серьезный вид, напечатана циркулярно всем школам и всем ротам. Написано было в ней: «Неуклонно следить за тем, чтобы авиационные механики умели отличать трубку для бензина от трубки для масла у двигателя „гном“».

Это такое же приказание, как если разослать по всем деревням циркуляр, чтобы не путали коров с лошадьми. Оказалось, однако, что это не мистификация.

Несколько слов о ротативном двигателе «гном».

«Гном» – необыкновенный, парадоксальный двигатель. В нем коленчатый вал стоит на месте, а цилиндры с прикрепленным на них пропеллером вращаются.

Я не хочу сразу объяснять вам детали этой машины, скажу просто, что и масляная трубка, и трубка для бензина идут в ней через коленчатый вал.

Двигатель этот смазывается или, вернее, смазывался (сейчас на нем уже почти, разве только на типе «моносупон» или «рон», никто не летает) касторовым маслом. Масла идет на него очень много, оно под влиянием центробежной силы даже выбрасывается через клапаны в головках цилиндров.

Если подойти к такому двигателю на месте его работы, то рискуешь оказаться забрызганным маслом.

И пахнет двигатель сладким, пряным запахом горелой касторки.

Таким образом, расход масла в этом двигателе приближается к половине расхода бензина. Точно не помню.

Наши механики спутали трубки.

Тогда масло пошло через коленчатый вал в кратер двигателя, а отсюда через клапаны в поршнях в камеру сжатия, а бензин пошел по масляной трубке через коленчатый вал на шатуны и отсюда через поршневой палец на стенки цилиндров, как смазка. И, представьте себе, двигатели шли. Они шли на смазке из бензина. Шли они оттого, что были рассчитаны приблизительно, без всякой экономии, «валяй больше», и бензин все же попадал в свое место и взрывался. Таким способом шли они минут по пяти.

Потом сталь машины принимала цвет гнилой воды, поршень заедало, и машина останавливалась навсегда.

Вызвали французов-механиков, те посмотрели, и не знаю, упали ли они в обморок или заплакали.

Тогда разослали циркуляр.

Большевики вошли в уже больную Россию, но они не были нейтральны, нет, они были особенными организующими бациллами, но другого мира и измерения. (Это как организовать государство из рыб и птиц, положив в основание двойную бухгалтерию.)

Но механизм, который попал в руки большевиков и в который они попали бы, так несовершенен, что мог работать и наоборот.

Смазка вместо горючего.

Большевики держались, и держатся, и будут держаться благодаря несовершенству механизма их управления.

Впрочем, я несправедлив к ним. Так несправедливо глухой считает безумными танцующих. У большевиков была своя музыка.

Все отступление построено на приеме, который в моей «Поэтике» называется задержанием.

Профессор Тихвинский незадолго до своего ареста362362
  Профессор Тихвинский незадолго до своего ареста… – Тихвинский Михаил Михайлович (1868–1921) – ученый-химик; был арестован в июле 1921 г. по «Таганцевскому делу» и 24 августа приговорен к расстрелу.


[Закрыть] рассказывал при мне: «Вот взяли Грозный, мы телеграфировали сейчас же, чтобы нефть грузили из таких-то источников и не грузили бы из таких-то. На телеграмму нашу не обратили внимания. Накачали в цистерны нефть с большим содержанием парафина, пригнали в Петербург, здесь холоднее, она застыла, из цистерн не идет. Раньше ею пользовались только в районе закаспийских дорог. Теперь у нас заняты цистерны, мы не можем вернуть порожняка, подвоз прекратили. Нефть приходится из цистерны чуть ли не выковыривать, и неизвестно, что с ней потом делать».

Такие рассказы приходилось слышать каждый день. Если бы рассказать, что делали в одном автомобильном деле.

Спросят, а как Россия позволила?

Есть бродячий сюжет, который рассказывается в Северной Африке бурами про кафров363363
  Кафры – наименование, данное в XVIII в. бурами народам банту Южной Африки.


[Закрыть] и в Южной России евреями про украинцев.

Покупатель принимает у туземца мешки с мукой.

Говорит ему: «Ты записывать не умеешь, так я буду давать тебе за каждый принесенный мешок новый двугривенный, а потом в конце я заплачу тебе за каждый двугривенный по 1 руб. 25 копеек». Туземец приносит 10 мешков и получает 10 двугривенных, но ему их жалко отдавать, они новенькие, он крадет два и отдает только восемь. Продавец зарабатывает на этом 2 руб. 10 коп.

Россия украла много двугривенных у себя. Понемножку с каждого вагона. Она погубила заводы, но получила с них приводные ремни на сапоги.

А пока что, пока еще не все кончилось, она понемногу крадет. Нет вагона, который прошел бы от Ревеля до Петербурга целым. Этим и живут.

И вот я не умею ни слить, ни связать все то странное, что я видел в России.

Хорошо ли тревожить свое сердце и рассказывать про то, что прошло?

И судить, не вызвав свидетелей. Только про себя я могу рассказать и то не все.

Я пишу, но берег не уходит от меня, я не могу волком заблудиться в лесу мыслей, в лесу слов, мною созданных. Не пропадают берега, жизнь кругом, и нет кругом словесного океана, и не загибаются кверху его края. Мысль бежит и бежит по земле и все не может взлететь, как неправильно построенный аэроплан.

И вьюга вдохновения не хочет скрутить мои мысли, и не берет бог шамана с земли. Облизываю губы, они без пены.

И это все потому, что я не могу забыть про суд, про тот суд, который завтра начнется в Москве364364
  …я не могу забыть про суд, про тот суд, что завтра начнется в Москве. – Процесс эсеров начался 8 июня 1922 г.


[Закрыть].

Жизнь течет обрывистыми кусками, принадлежащими разным системам.

Один только наш костюм, не тело, соединяет разрозненные миги жизни.

Сознание освещает полосу соединенных между собой только светом отрезков, как прожектор освещает кусок облака, море, кусок берега, лес, не считаясь с этнографическими границами.

А безумие систематично, во время сна все связно.

И с осколками своей жизни стою я сейчас перед связным сознанием коммунистов.

Но и моя жизнь соединена своим безумием, я не знаю только его имени.

И вы друзья последних годов, мы растили с вами, среди морем пахнущих улиц Петербурга, простого и трогательного, мы растили свои работы, не нужные, кажется, никому.

Я продолжаю делать продольный разрез своей жизни.

Уже к весне я заболел желтухой, кажется, на почве отравления дурным жиром в столовой (платной) автороты.

Сделался совсем зелено-желтым, ярким, как канарейка. И желтые глаза.

Не хотелось двигаться, думать, шевелиться. Нужно было доставать дрова, возить эти дрова на себе.

Было холодно, дрова дала мне сестра365365
  …дрова дала мне сестра… – Шкловская Евгения Борисовна (1892–1919).


[Закрыть] и дала еще хлеба из ржаной муки с льняным семенем.

В квартире ее меня удивила темнота. Она не была на бронированном кабеле366366
  …не была на бронированном кабеле. – То есть на кабеле, отключать который запрещалось.


[Закрыть].

В темной детской, при свете бензиновой свечи – это такой металлический цилиндр с асбестовым шнуром, вроде большой зажигалки, – сидели и ждали тихие дети.

Две девочки: Галя и Марина.

Через несколько дней сестра умерла внезапно. Я был испуган.

Сестра моя Евгения была мне самым близким человеком, мы страшно похожи лицом, а ее мысли я мог угадывать.

Отличал ее от меня снисходительный и безнадежный пессимизм.

Умерла она 27 лет от роду.

Имела хороший голос, училась, хотела петь.

Не нужно плакать, нужно любить живых!

Как тяжело думать, что есть люди, которые умерли, а ты не успел сказать им даже ласкового слова.

И люди умерли одинокими.

Не нужно плакать.

Зима 1919 года сильно изменила меня.

В конце зимы мы все испугались и решили бежать из Петербурга.

Сестра, умирая, бредила, что я уезжаю и беру с собой детей моего убитого брата.

Было страшно, от голода умерла моя тетка.

Жена моя со своей сестрой решила ехать на Юг; в Херсоне я должен был догнать ее.

С трудом достал командировку. Киев был только что занят красными367367
  Киев был только что занят красными. – 5 февраля 1919 г. Красная армия взяла город, находившийся с декабря 1918 г. под властью Украинской Директории.


[Закрыть].

Жена уехала. Кажется, было первое мая.

Я не видал ее после этого год, начал наступать Деникин, отрезал Юг368368
  …начал наступать Деникин, отрезал юг. – Летом 1919 г. войска Деникина начали «поход на Москву» и, двигаясь с Дона, захватили Северный Кавказ, Крым и вышли на линию Царицын – Балашов – Белгород – Екатеринослав – Херсон.


[Закрыть]. Была весна. В городе дизентерия.

Я лежал в лазарете, в углу умирал сифилитик.

Лазарет был хороший, и я в нем начал писать первую книжку своих мемуаров: «Революция и фронт».

Была весна. Ходил по набережным. Как каждый год.

Летом продолжал писать, в Троицын день писал на даче в Лахте.

Стекла дрожали от тяжелых выстрелов. Кронштадт весь в дыму перестреливался с «Красной Горкой»369369
  Кронштадт весь в дыму перестреливался с «Красной горкой». – В июне 1919 г. во время наступления Юденича на Петроград на кронштадтских фортах «Красная горка» и «Серая лошадь» вспыхнули и были вскоре подавлены антибольшевистские восстания.


[Закрыть]. Письменный стол дрожал.

Мама стряпала пирожки. Молола пшеницу в мясорубке, муки не было. Дети радовались даче, потому что у них есть грядки.

Это неплохо, это инерция жизни, которая позволяет жить, а привычка повторять дни залечивает раны.

Еще осенью во «Всемирной литературе» на Невском открылась студия для переводчиков370370
  …студия для переводчиков. – Эта студия при издательстве «Всемирная литература» открылась еще в июне 1919 г.; Шкловский читал там курс теории литературы.


[Закрыть].

Очень быстро она превратилась просто в литературную студию.

Здесь читали Н. С. Гумилев, М. Лозинский371371
  Лозинский Михаил Леонидович (1886–1955) – поэт и переводчик.


[Закрыть], Е. Замятин, Андрей Левинсон372372
  Левинсон Андрей Яковлевич (1887–1933) – историк балета, критик.


[Закрыть], Корней Чуковский, Влад. Каз. Шилейко373373
  Шилейко Владимир Казимирович (1891–1930) – филолог-востоковед.


[Закрыть]; пригласили позже меня и Б. М. Эйхенбаума.

У меня была молодая, очень хорошая аудитория. Занимались мы теорией романа. Вместе со своими учениками я писал свою книжку о «Дон Кихоте» и о Стерне374374
  …свою книжку о «Дон Кихоте» и о Стерне. – См. примеч. 257.


[Закрыть]. Я никогда не работал так, как в этом году. Спорил с Александрой Векслер375375
  Векслер Александра Лазаревна (1901 – после 1963) – в то время начинающий литератор и заведующая канцелярией Вольной философской ассоциации (Вольфилы); впоследствии эмигрировала, жила в Германии и Израиле.


[Закрыть] о значении типа в романе.

Так приятно переходить от работы к работе, от романа к роману и смотреть, как они сами развертывают теорию.

С Невского мы скоро перешли на Литейную в дом Мурузи376376
  …дом Мурузи. – Доходный дом, принадлежавший А. Мурузи, на пересечении Литейного просп., улиц Короленко и Пестеля, знаменитый и причудливой архитектурой, и многими своими жильцами – от Мережковского и Гиппиус до И. Бродского.


[Закрыть].

Студия уже отделялась от «Всемирной литературы».

Квартира была богатая, в восточном стиле, с мраморной лестницей, все вместе очень похоже на баню. Печку топили меньшевистской литературой, которая осталась от какого-то клуба.

Осенью наступал Юденич377377
  Осенью наступал Юденич. – Последнее из наступлений Юденича на Петроград в октябре – ноябре 1919 г.


[Закрыть].

С Петропавловской крепости стреляли по Стрельне.

Крепость казалась кораблем в дыму.

На улицах строили укрепления из дров и мешков с песком.

Изнутри казалось, что сил сопротивления нет, а снаружи, как я сейчас читаю, казалось, что нет силы для нападения.

В это время дезертиры ездили в город на трамвае.

И выстрелы, выстрелы были в воздухе, как облака в небе.

В гражданской войне наступают друг на друга две пустоты.

Нет белых и красных армий.

Это – не шутка. Я видал войну.

Белые дымом стояли вокруг города. Город лежал как во сне.

Семеновский полк разрешился своей три года подготовляемой изменой378378
  Семеновский полк разрешился своей три года подготовляемой изменой. – См. примеч. 230.


[Закрыть].

А ко мне пришел один мой товарищ солдат и сказал:

«Послушай, Шкловский, говорят, на нас и финляндцы будут наступать, нет, я не согласен, чтобы нас третье Парголово379379
  …третье Парголово… – Район традиционного проживания финнов на северной окраине Петрограда.


[Закрыть] завоевывало, я в пулеметчики пойду».

Осажденный город питался одной капустой; но стрелка манометра медленно перевалила через ноль, ветер потянул от Петербурга, и белые рассеялись.

Настала новая зима.

Жил я тем, что покупал в Питере гвозди и ходил с ними в деревню менять на хлеб.

В одну из поездок встретил в вагоне солдата-артиллериста. Разговорились. Его вместе с трехдюймовой пушкой уже много раз брали в плен, то белые, то красные. Сам он говорил: «Я знаю одно – мое дело попасть».

Эту зиму я работал в студии и в газете «Жизнь искусства», куда меня пригласила Мария Федоровна Андреева380380
  …в газете «Жизнь искусства», куда меня пригласила Мария Федоровна Андреева. – Газета, начавшая выходить в 1918 г. как орган петроградского Отдела театра и зрелищ Наркомпроса (до 1922 г.; в 1923–1929 гг. выходила как еженедельный журнал). Андреева (Юрковская) Мария Федоровна (1868–1953) – актриса, до революции – гражданская жена М. Горького; в то время – комиссар Отдела театра и зрелищ.


[Закрыть]. Жалованье было маленькое, но иногда выдавали чулки. Но чем мне заполнить зиму в мемуарах так, как она была заполнена в жизни?

Я решил в этом месте рассказать про Алексея Максимовича Пешкова – Максима Горького.

С этим высоким человеком, носящим ежик, немного сутулым, голубоглазым, по виду очень сильным, я познакомился еще в 1915 году в «Летописи».

Необходимо написать еще до всяких слов о Горьком, что Алексей Максимович несколько раз спас мою жизнь. Он поручился за меня Свердлову, давал мне деньги, когда я собирался умереть, и моя жизнь в Питере в последнее время прошла между несколькими учреждениями, им созданными.

Пишу это все не как характеристику человека, а прямо как факт моей биографии.

Я часто бывал в доме Горького.

Я человек остроумный и любящий чужие шутки, а в доме Горького много смеялись.

Там был особый условный тон отношения к жизни. Ироническое ее непризнание.

Вроде тона разговора с мачехой в доме героя «Отрочества» Толстого.

У Горького в «Новой жизни» есть статья о французском офицере381381
  У Горького… есть статья о французском офицере… – Статья XXXI из цикла «Несвоевременные мысли», опубликованная 1 мая 1918 г.


[Закрыть], который в бою, видя, что отряд его поредел, закричал: «Мертвые, встаньте!»

Он был француз, верящий в красивые слова. И мертвые, потому что в бою многие испуганные ложатся на землю и не могут встать под пули, – мертвые встали.

Прекрасна вера и небоязнь французов героизма. А мы умирали с матерщиной. И мы, и французы боимся смешного, но мы боимся великого, нарядного как смешного.

И вот мы в смехе кончаемся.

Жизнь Горького – длинная жизнь, из русских писателей он умел, может быть, один в свое время внести в Россию нарядность героев Дюма, и в первых вещах его мертвые вставали.

Большевизм Горького – большевизм иронический и безверный в человека. Большевизм я понимаю не как принадлежность к политической партии. Горький в партии никогда не был382382
  Горький в партии никогда не был. – Неточность: М. Горький вступил в РСДРП осенью 1905 г., но в 1917 г. не прошел перерегистрации членов партии.


[Закрыть].

Мертвых нельзя водить в атаку, но из них можно выложить штабеля, а между штабелями проложить дорожки, посыпать песочком.

Я ушел в сторону, но все, организующее человека, лежит вне его самого. Он сам место пересечения сил.

Народ можно организовать. Большевики верили, что материал не важен, важно оформление, они хотели проиграть сегодняшний день, проиграть биографии и выиграть ставку истории.

Они хотели все организовать, чтобы солнце вставало по расписанию и погода делалась в канцелярии.

Анархизм жизни, ее подсознательность, то, что дерево лучше знает, как ему расти, – не понятны им.

Проекция мира на бумаге – не случайная ошибка большевиков.

Сперва верили, что формула совпадает с жизнью, что жизнь сложится «самодеятельностью масс», но по формуле.

Как дохлые носороги и мамонты, лежат сейчас в России эти слова – их много! – «самодеятельность масс», «власть на местах» и ихтиозавр «мир без аннексий и контрибуций», и дети смеются над подохшими и несгнившими чудовищами.

Горький был искренним большевиком.

«Всемирная литература». Не надо, чтобы русский писатель писал что хочет, надо, чтобы он переводил классиков, всех классиков, чтобы все переводили и чтобы все читали. Прочтут все и всё, всё узнают.

Не надо сотни издательств, нужно одно – Гржебина. И каталог издательства на сто лет383383
  …каталог издательства на сто лет… – Роскошно по тем временам изданный каталог «Всемирная литература» на нескольких языках вышел в Петрограде в 1919 г.


[Закрыть], сто печатных листов каталога на английском, французском, индокитайском и санскритском языках.

И все литераторы, и все писатели по рубрикам, под наблюдением самого С. Ольденбурга384384
  Ольденбург Сергей Федорович (1863–1934) – востоковед, академик РАН. Бенуа Александр Николаевич (1870–1960) – художник, историк искусства и критик.


[Закрыть] и Александра Бенуа, запомнят схемы, и родятся шкапы книг, и всякий прочтет все шкапы, и будет все знать.

Тут не нужно ни героизма, ни веры в людей.

Пусть не встанут мертвые, за них все устроят.

Горький и Ленин недаром встретились вместе.

Но для русской интеллигенции Горький был Ноем.

На ковчегах «Всемирная литература», «Изд. Гржебина», «Дом искусств»385385
  …Дом искусств… – Организация петроградских работников искусства (1919–1922), устроившая, в частности, знаменитое общежитие для деятелей культуры. Быт и атмосфера этого дома описаны в многочисленной мемуарной литературе и в художественных произведениях, в том числе – в повести О. Форш «Сумасшедший корабль» (1931), одним из героев которой стал и Шкловский.


[Закрыть] спасались во время потопа.

Спасались не для контрреволюции, а для того, чтобы не перевелись грамотные люди в России.

Большевики приняли эти концентрационные лагеря для интеллигенции. Не разогнали их.

Без этого интеллигенция выродилась бы и исхалтурилась начисто. Большевики же получили бы тогда тех, которые не умерли, – прохвостов, но в полную собственность.

Таким образом, Горький был идеологически не прав, а практически полезен.

У него манера связывать энергичных людей в связки – выделять левитов386386
  …выделять левитов… – Аллюзия к Библии: «Возьми левитов из среды сынов Израилевых, и очисти их… И так отдели левитов от сынов Израилевых, чтобы левиты были моими» (Числ. 8:7–14).


[Закрыть]. Последней из этих связок перед его отъездом были «Серапионовы братья»387387
  …«Серапионовы братья». – Некоторые члены этого литературного содружества, возникшего в феврале 1921 г., были учениками студии «Всемирной литературы», затем – литературной студии Дома искусств (в которой Шкловский также преподавал с декабря 1919 г.). В содружество входили: М. Зощенко, И. Груздев, Е. Полонская, В. Каверин, Н. Тихонов, К. Федин, Вс. Иванов, Л. Лунц, Н. Никитин.


[Закрыть]. У него легкая рука на людей.

В человечество Горький не верит совершенно.

Людей Горький любит не всех, а тех, кто хорошо пишет или хорошо работает…

Нет, не пишется и не спится мне.

И белая ночь видна из окна, и заря над озимями.

А колокольчики лошадей, выпущенных в лес на ночь, звенят.

То-ло-нен… То-ло-нен.

Толонен – фамилия соседнего финна.

Нет, не пишется и не спится мне.

И белая ночь видна из окна, и заря над озимями.

И в Петербурге дежурит в небе богиня цитат, Адмиралтейская игла.

А из окна Дома искусств видит моя жена зеленые тополя и зарю за куполом Казанского собора.

А тут Толонен…

Не быть мне счастливым.

Не скоро сяду я пить в своей комнате за каменным столом чай с сахаром из стаканов без блюдец в кругу друзей и не скоро увижу кружки от стаканов на столе.

И не придут ко мне Борис Эйхенбаум и Юрий Тынянов, и не станут говорить о том, что такое «ритмико-синтаксические фигуры»388388
  …«ритмико-синтаксические фигуры». – Стиховедческое понятие, разрабатывавшееся в ОПОЯЗе О. Бриком.


[Закрыть].

Комната плывет одна, как «Плот Медузы»389389
  …«Плот Медузы»… – Картина (1818–1819) французского художника Т. Жерико, изображающая оставшийся после кораблекрушения плот, спастись на котором никому не удалось.


[Закрыть], а мы ищем доминанту искусства, и кто-то сейчас тронется вперед своей мыслью, странно тряхнув головой.

Люся говорит тогда, что «он отжевал мундштук»; это потому, что такое движение головой и ртом делает верховая лошадь, трогаясь.

О, кружки от стаканов на каменном столе!

И дым из труб наших времянок! Наши комнаты были полны дымом отечества.

Милый Люсин 1921 год!

Спишь под одеялом и тигром, тигра купили в советском магазине, он беглый из какой-нибудь квартиры. Голову у него мы отрезали.

А Всеволод Иванов купил белого медведя и сделал себе шубу на синем сукне: 25 фунтов, шить приходилось чуть ли не адмиралтейской иглой.

Спишь под тигром.

Люся встала и затапливает печку документами из Центрального банка390390
  …затапливает печку документами из Центрального банка. – Ставшие во времена военного коммунизма мусором архивы Государственного банка в массовом порядке использовались как топливо, ср. в очерке О. Мандельштама «Шуба» (1922) и рассказе А. Грина «Крысолов» (1924).


[Закрыть]. Из длинной трубы, как из ноздрей курильщика, подымаются тоненькие гадины дыма.

Встаешь, вступаешь в валенки и лезешь на лестницу замазывать дырки.

Каждый день. Лестницу из комнаты не выносишь.

А печника не дозовешься. Он в городе самый нужный человек. Город отепляется. Все решили жить. Слонимскому все не можем поставить печку.

Он ухаживает за печником. Тот его Мишей зовет, – весь дом зовет Слонимского Мишей. И хвалят его за то, что он выпьет (Слонимский), а не пьян.

А печки нет. И у Ахматовой в квартире мраморный камин.

Встаю на колени перед печкой и раскрываю топором полена.

Хорошо жить и мордой ощущать дорогу жизни.

Сладок последний кусок сахара. Отдельно завернутый в бумажку.

Хороша любовь.

А за стенами пропасть, и автомобили, и вьюга зимой.

А мы плывем своим плотом.

И как последняя искра в пепле, нет, не в пепле, как темное каменноугольное пламя.

А тут То-ло-нен. Одно слово – Финляндия.

Земля вся распахана, и все почти благополучно.

Визы; мир; изгороди, границы, русские дачи на боку, и большевики – большевиков – большевикам – большевиками полны газеты.

Это они выдавились сюда из России.

Итак, мы видим, что Горький сделан из недоверчивости, набожности и иронии – для цемента.

Ирония в жизни, как красноречие в истории литературы, может все связывать.

Это заменяет трагедию.

Но у Горького все это не на земле, а поставлено высоко, хотя от этого и не увеличено.

Это как карточная игра офицеров-наблюдателей на дне корзины наблюдательного шара; 1600 метров.

А Горький очень большой писатель. Все эти иностранцы – Ролланы, и Барбюсы, и раздвижной Анатоль Франс с иронией букиниста – не знают, какого великого современника они могли бы иметь.

В основе, в высоте своей Горький очень большой, почти никому не известный писатель с большой писательской культурой.

О Коганах391391
  Коган Петр Семенович (1872–1932) – литературовед, критик.


[Закрыть] и Михайловских392392
  Михайловский Николай Константинович (1842–1904) – социолог, публицист и критик-народник.


[Закрыть]. Это заглавие статьи.

У женатых людей есть мысли, которые они думали при жене, передумали и не сказали ей ничего.

А потом удивляешься, когда она не знает того, что тебе дорого.

А про самое очевидное не говоришь.

Сейчас я живу в Райволе (Финляндия).

Здесь жили дачниками, теперь же, оказалось, нужно жить всерьез. Вышло нехорошо и неумело.

Читать мне нечего, читаю старые журналы за последние 20 лет.

Как странно, они заменяли историю русской литературы историей русского либерализма.

А Пыпин относил историю литературы к истории этнографии393393
  …Пыпин относил историю литературы к истории этнографии. – Пыпин Александр Николаевич (1833–1904) – литературовед, академик Петербургской АН. В своей книге «История русской этнографии» (1890–1892) обильно использовал примеры из литературы.


[Закрыть].

И жили они, Белинские, Добролюбовы, Зайцевы394394
  Зайцев Варфоломей Александрович (1842–1882) – публицист и критик.


[Закрыть], Михайловские, Скабичевские395395
  Скабичевский Александр Михайлович (1838–1910) – критик, историк литературы.


[Закрыть], Овсянико-Куликовские396396
  Овсянико-Куликовский Дмитрий Николаевич (1853–1920) – литературовед и языковед, почетный член РАН.


[Закрыть], Несторы Котляревские397397
  Котляревский Нестор Александрович (1863–1925) – литературовед, академик РАН.


[Закрыть], Коганы, Фричи398398
  Фриче Владимир Максимович (1870–1929) – литературовед, искусствовед. Шкловский демонстративно соединяет в одной строке представителей самых разных литературоведческих школ.


[Закрыть].

И зажили русскую литературу.

Они – как люди, которые пришли смотреть на цветок и для удобства на него сели.

Пушкин, Толстой прошли в русской литературе вне сознания, а если бы осознали их, то не пропустили.

Ведь недаром А. Ф. Кони говорит, что Пушкин дорог нам тем399399
  …недаром А. Ф. Кони говорит, что Пушкин дорог нам тем… – Кони Анатолий Федорович (1844–1927) – юрист и общественный деятель, почетный академик Петербургской АН. Шкловский имеет в виду его выступления в 1921 г. по случаю 84‐й годовщины смерти Пушкина (опубликовано под заглавием «Общественные взгляды Пушкина»).


[Закрыть], что предсказал суд присяжных.

Культа мастерства в России не было, и Россия, как тяжелая, толстая кормилица, заспала Горького.

Только в последних вещах, особенно в книге о Толстом400400
  …в книге о Толстом… – Имеется в виду книга М. Горького «Воспоминания о Льве Николаевиче Толстом», вышедшая в Петрограде в 1919 г. (позднее переиздавалась под названием «Лев Толстой»).


[Закрыть], Горький сумел написать не для Михайловского.