Текст книги "Духовно-нравственные ценности в формировании современного человека"

Системность, сложность процесса и продукта социализации указывают на существующую некоторую их неопределенность в соотношении с идентификацией, поскольку последняя оказывается вплетенной во все многообразие социального опыта человека. Но хотя определения этого процесса в исследованиях различных авторов во многом схожи, нельзя понимать социализацию однозначно. Специфика данного процесса детерминирована, с одной стороны, необходимостью усвоения опыта прошлых поколений, с другой – стремлением человека самоутвердиться, выработать самостоятельный взгляд через критическое осмысление этого опыта, поскольку процесс социализации – это в том числе процесс обретения собственного социального опыта и активного самопостроения личности. Отсюда формируется и возможность успешной социализации, которая зависит не столько от широты и глубины усвоения уже готовых норм, сколько от полученной в процессе социализации индивидуально-субъективной способности каждого к самостоятельной деятельности в сообществе и на благо сообщества. В конечном счете, это позволяет вскрыть в структуре феномена социализации нечто гораздо более важное, чем простое приобщение к установлениям и нормам социума. Успешная социализация – это возможность индивида каждый раз при столкновении с новым опытом социального (как и с любым другим опытом) выстроить эффективную личностную стратегию адаптации к нему с сохранением своей индивидуальности и приращением позитивного модуса мировосприятия. Достижение успешной социализации – это залог формирования основ гармоничного общества с его фундаментальной установкой на соразмерное развитие физического и духовного потенциала человека.

Двигаясь в единой связке, процессы самоидентификации и социализации в равной мере подвержены активному воздействию современных средств массовой информации (СМИ) и в целом массовой культуры, которая все более актуализируется в силу глобализационной динамики. Как следствие, современный человек тонет в информационных потоках и не в состоянии их полностью обработать. Главным ориентиром для идентификации человека становятся навязываемые ему стандарты жизни, демонстрируемые в рекламе, где на первый план выходит «человек экономический» и идентификация происходит по принципу «я есть то, что я потребляю». Поскольку на рубеже тысячелетий массовое общество из локального неизбежно превращается в глобальную массовую культуру, правомерно говорить о трансформации механизмов и форм идентификации и социализации.

Стремительное распространение массовости выражается в возникновении особого типа людей. Можно констатировать, что весь мир, несмотря на свою потенцию к изначальной многоликости и многоформенности, становится массой, единой, плотной и безликой, что приводит к чрезвычайному упрощению жизни, исчезновению традиционных социальных структур и дистанций, отказу от сложностей и разнообразия культурного облачения человеческой жизни. Без преувеличения можно сказать, что так называемая тенденция всеобщей и тотальной массовизации по праву является магистральным процессом общества третьего тысячелетия, который в первую очередь будет определять ближайшую перспективу всей мировой культурной динамики в целом.

Сегодня массы сами актуализируются, в связи с чем никто и нигде не может «обойти их стороной»: они везде и даже там, где ранее было только избранное меньшинство. Массы навязывают теперь себя, а не следуют за кем-то. Мы сами, часто не зная того, захвачены процессами массовости, которая стремится ассимилировать каждого. Таким образом, создается «замкнутый круг»: иллюзии массового сознания – модели усредненной стандартной социализации – потребление – иллюзии массового сознания. Индивид полностью усваивает тип среднего человека, предлагаемый ему обществом. Стремление человека обрести себя и установить подлинно личностные отношения с другими людьми либо вырождается в духовную пассивность, вызывающую стандартность поведения в рамках вышеотмеченной модели, либо замещается тяготением к «идолам» и образам-идеалам, к ложным ориентирам, которые транслируются через СМИ и главным образом через рекламу. Так, «человек-масса» по своей исходной внутренней структуре перманентно стремится быть частью какой-то структуры, занимая в ней соответственно определенное место и отождествляя себя с остальными, с большинством, что в результате предоставляет ему комфортное и гармоничное существование в обществе. Таким образом, формируется массовое общество, в котором человек обретает некоторую уверенность за счет единения с себе подобными, лишаясь при этом своей свободы и теряясь как личность. Он может быть выявлен лишь в качестве элемента некой целостной конструкции – безликой массы. В данном контексте можно продолжить идею Э. Фромма о том, что люди превратились в роботов и живут под влиянием иллюзии, что они – самостоятельные индивиды. В массовой культуре во многом благодаря рекламе индивид продолжает жить в своем иллюзорном мире, думая, будто он знает, чего хочет. На самом деле он хочет того, что должен хотеть в соответствии с общепринятым шаблоном поведения, транслируемым массовой культурой. Знать свои подлинные желания гораздо труднее, чем кажется; это одна из труднейших проблем человеческого бытия [9]. Определить, насколько наши желания не являются нашими собственными, очень сложно; причем сложность эта тесно связана с проблемой взаимоотношения феномена детерминированности социальным порядком и феномена свободы, в данном случае свободы выбора. Реклама пропагандирует культуру потребления, свойственную прежде всего большинству, и одновременно подспудно внушает, что возможность приобретать рекламируемую продукцию и есть критерий свободы и индивидуальности личности. Можно сказать, что борьба за «среднего», массового человека начинается с борьбы за его моральные и культурные ценности. Так, мы сталкиваемся с отказом от традиционных форм социализации и идентификации, что, в свою очередь, вызывает трудности в протекании данных процессов. Более того, все более активную позицию в самоопределении личности занимает виртуальная среда (виртуальные игры, Интернет), которая предлагает свои механизмы формирования человека. И здесь возникает проблема двойственности свободы, проблема, которая неизбежно связана с процессами идентификации и социализации.

Как представляется, акцентирование именно феномена свободы в качестве первичного фактора, который доминирует в процессе модификации сущности практик идентификации и социализации личности, является одновременно как закономерным, так и основополагающим явлением. Поскольку как раз свобода как феномен и понятие обладает неисчерпаемым потенциалом своего участия в жизни человека, особенно в условиях реального и возможного многообразия современных мироструктур. К тому же реальность человеческого мира немыслима без проекций и актуализаций свободы с ее многоуровневыми смысловыми оттенками и коннотациями.

В данном случае нас будет интересовать свобода личности как смыслополагающий стержень человеческого бытия, фундирующий процесс осознанной самоидентификации и практики социализации. Основанием для анализа такого типа свободы является утверждение о том, что данный феномен определяет человеческое существование как таковое, причем понятие свободы прогрессирует вместе со степенью осознания человеком себя самого как независимого, самостоятельного, самовыстраиваемого субъекта социальной практики. Сегодняшние общемировые тенденции позволяют говорить о том, что индивид все более стремится выйти из состояния пассивного объекта социализации (будь то государственной/национальной политики, традиционных норм и убеждений или религиозных предписаний) и благодаря этому стать полноправным (если не единственным) участником процесса формирования и развития собственной личности. В этом плане достаточно четко проявляется возрастающая рефлексивность активности индивида, его стремление развивать свои индивидуальные способности и возможности в наиболее приемлемых для самого себя форматах и масштабах. Для этого у современного представителя Homo sapiens, с одной стороны, есть более чем достаточное количество инструментов и технологических ресурсов; с другой – этому способствует идея плюральности окружающего мира и ее действительная репрезентация в самых разных сферах и аспектах современного социума. Формат предполагаемой доступности, открытости, включенности в реалии многогранного мира предоставляет человеку возможность (опционально, прежде всего) критически пересматривать и определять для себя ключевые установки и ценностные ориентиры, способные регулировать его жизнь, подбирать такие интерпретации социальных и культурных феноменов, которые на данный момент смогут адаптировать содержание его жизненного горизонта к реалиям окружающего мира.

Свобода в своих разносложных импликациях и способах выражения является имманентным призывом и/или вопросом самому индивидуальному поиску оснований своей «цельности» и собранности в форме, отчетливую формулировку которой мы находим у Ницше: «Кто ты? Человек без всякого притворства? Или ты только актер? Ты заступаешь чье-нибудь место или же сам стоишь на своем месте? Наконец, уж не подражаешь ли ты всего-навсего какому-нибудь актеру?» [10, c. 17]. Именно с постановки самого себя под вопрос, с попытки при этом всмотреться, вглядеться (чтобы обрести свой «взгляд») в свои собственные пределы и границы (будучи уже всегда встроенным в определенную социальность с ее размерностями и тотальностями) происходит первая и ключевая отсылка к пониманию и интерпретации своего собственного субъективного содержания свободы.

Сегодня феномен аксиологического плюрализма не устраняет, а, наоборот, более радикально ставит проблему неустранимой антиномичности свободы личности: свобода – это неотъемлемая часть существования человека, равно как и ключевая глобальная проблема для него самого. Парадокс сложившейся ситуации в том, что «думая о ландшафте, еще спрятанном за горизонтом, мы воображаем его похожим на то, что мы видим вокруг; мы ожидаем «еще порцию того же самого» [11, с. 115]. Но свобода никогда не была и не станет чем-то определенным абсолютно, никогда она не обретет исчерпывающей дескрипции и смысловой интерпретации. Она была и будет сферой проекций раскованности, необязательности, непосредственности, беспрепятственности, произвольности. Сущностной характеристикой феномена свободы является ее актуализация в существовании различий, возможностей, в детализации граней и оттенков самостоятельно определяемого индивидом выбора. «Свобода делит и разделяет. Она отделяет лучших от остальных. Свою привлекательность она черпает из различия: ее наличие или отсутствие отражает, отмечает и обосновывает контраст между высоким и низким, хорошим и плохим, желанным и отталкивающим» [11, с. 22].

Действительно, свобода – это прежде всего возможность выбирать из множества вариантов. И современный человек стремится и надеется так или иначе обрести эту привилегию, стремится погрузиться в хаос потенциально бесконечных предложений и вариаций своих решений, ему уже не нужны однопорядковые, простые и общедоступные «истины». Жажда нового, неоднозначного, другого как такового – это и есть катализатор новых запросов на личностную автономию, это генератор поиска и оформления новых стратегий личностного самоопределения, которые смогут предоставить индивиду гибкую систему его «новых» ценностей, его улучшенных установок поведения, смогут предложить варианты социализации индивида в условиях перманентно существующей дилеммы определения своей (индивидуальной) степени и меры свободы и, соответственно, ответственности.

Дилемма усложняется неустранимой двойственностью самого индивида: с одной стороны, личностно-индивидуальная плоскость, с другой – социально-историческая. Будучи взаимосвязаны, они активизируются в зависимости от обстоятельств и контекста в самых разных пропорциях и масштабах. Специфика взаимодействия данных плоскостей может быть контурно очерчена через понятия позитивной и негативной свободы, а индивид, в свою очередь, неизбежно оказывается включенным в тотальность выбора между «свободами». С одной стороны, стремление и движение к индивидуальной эмансипации – это процесс активного позиционирования себя как субъекта, способного осуществить свободный выбор по отношению к вопросам о своей принадлежности/включенности в те или иные современные социокультурные тотальности. Но, с другой стороны, достижение свободы делает сомнительным и неопределенным место индивида в мире, исчезает сконструированный извне смысл его жизни, который некогда был обозначен через первичную социализацию и поэтому понятен от рождения до самой смерти. Именно по этим причинам индивид все же не отказывается от своего стремления быть частью какой-то структуры, занимать в ней соответственно определенное место. При этом он может страдать, мучиться, но ему не придется переживать одиночество и испытывать чувство растерянности из-за непонятного своего положения в том социокультурном пространстве, в которое он погружен. В этом случае происходит формирование общества, в котором человек, обретая некоторую уверенность за счет единения с себе подобными, ограничен в значительной мере в проявлении личной свободы и выступает преимущественно как представитель той или иной социальной общности.

Специфика двойственной природы феномена свободы означает, что для современного человека обретение истинной свободы («позитивной», по Э. Фромму) есть процесс, в который включен не только рефлексивный, т. е. рационально обоснованный уровень действия, но и такой уровень, как спонтанная активность человека. Согласно Фромму, «основное противоречие, присущее свободе, – зарождение индивидуальности и страх одиночества – может быть разрешено спонтанностью всей жизни человека» [9, с. 321]. В этом смысле спонтанная активность не является активностью вынужденной, навязанной индивиду его изоляцией и бессилием. Это не активность «человека-массы», обусловленная некритическим восприятием шаблонов, стереотипов и стандартов, внушаемых извне, а деятельность прежде всего творческого характера. Идея «двойственности свободы» Фромма позволяет актуализировать современное осмысление социокультурной детерминации индивида, которая уже не может быть обозначена как исключительная тотальность. Возможности проявления свободной индивидуальности, отличительности в условиях многообразия современного мира указывают на существование различных вариантов взаимоотношения между социальной реальностью и соответствующим ей типом личности.

Дихотомия «свободы от» и «свободы для» фиксирует принципиальную неустранимость вопроса о собственной самоидентификации индивида, который, в свою очередь, неизбежно связан с проблемой свободы как ценности, незаменимой никакой другой ценностью. Необходимо отметить, что позиционирование собственного самостоятельного статуса индивидом не указывает на его привилегированное положение над обществом как таковым. В данной ситуации речь не идет о новых формах социального атомизма, сингуляризма или индивидуализированного монизма, поскольку происходит взаимная трансформация как индивида, так и общества как социальной системы. Подобного рода констелляция индивидуального и социального маркирует появление новых тенденций в развитии и выстраивании взаимоотношений между социальной системой и человеком.

Подводя итог вышесказанному, прежде всего следует подчеркнуть, что своеобразие идентичностей и форм социализации сегодня в решающей мере определяется субъективными личностными факторами. В результате мы видим, что в одинаковой макросоциальной ситуации в рамках одной частной идентичности возникают различные ее индивидуальные формы, которые основаны на разном восприятии субъектами своих социальных позиций. Глобализационный контекст социокультурных детерминаций вскрывает сущность концептуальных изменений индивидуального мира и проблематизирует с новой остротой феномен самоопределения человека третьего тысячелетия. Сегодняшняя концентрация активных действий индивида в сфере актуализации практик самоидентификации и социализации высвечивает все более явно существование уже никаким образом не маскируемых различий и плюральностей в формах, способах и ориентациях индивидуальной жизни.

В условиях социальных трансформаций социокультурный контекст личностной идентификации и возникающие трудности социализации приобретают особую значимость вследствие острой потребности самого общества в выработке эффективных стратегий его сущностного обновления, которое не приводит к конфликту поколений, аномии, социальной девиации и обладает объективными возможностями индивидуализации и социально-культурной интеграции личности.

Таким образом, процессы самоидентификации и социализации являются ключом в поиске оснований и условий духовно-нравственного становления человека в пределах его индивидуальной жизни. Именно поэтому данные феномены должны быть поставлены в центр современного человекознания. Они являются той основой, которая позволяет развернуть и панораму, и перспективу современных представлений о человеке, становящемся и определяющемся в мире, о человеке, обретающем свой образ во времени своей личной биографии и мировой истории, в пространстве не только своего сознания и существующей цивилизации, но и универсального мира культуры.

В силу данных обстоятельств возрастает значимость проблемо-деятельностных стратегий воспитания подрастающего поколения, усиливается потребность в личностно-ориентированном воспитании и образовании, актуальной становится задача развития и поиска воспитательных технологий с наиболее эффективной педагогической функциональностью. Поскольку социализация и социальная интеграция современной молодежи (как наиболее уязвимой и незащищенной социальной группы) протекает в весьма непростых условиях, поэтому так остро на повестке дня стоит проблема поиска эффективных инструментов социализации и адаптации личности к меняющимся формам и условиям жизни, которые в том числе позволят формировать позитивную социальную идентичность, фундируемую рефлексивностью, самостоятельностью и ответственным самосознанием. От того, каким ценностно-мировоззренческим содержанием заполнен смысловой горизонт индивидуального мышления взрослеющего человека, зависит дальнейшее становление и трансформация базовых структур его сознания. Следовательно, так называемый процесс взросления необходимо регулировать, научив молодых людей преодолевать возникающие сложности личностного самоопределения.

Глава 2
Нравственное воспитание в контексте современного транзитивного общества

2.1. Духовно-нравственный потенциал личности в динамике социальных процессов

Феномен духовно-нравственного мира человека практически всегда находился в центре внимания философов, общественных и политических деятелей. Но по мере исторического развития общества все более очевидными становились сложность, противоречивость природы этого феномена, многогранность философского поиска, труднодоступность его постижения методами и средствами научного анализа. Необходимость и уверенность в том, что в ХХI в. будет происходить активный выход личностного человека на социально-историческую арену, задает новую парадигму философско-научного сознания. На смену массовому человеку, который самостоятельно и добровольно «не созидает даже если возможность и силы его огромны» [1, с. 43], приходит личностный человек, духовно-нравственный потенциал которого уже не может оставаться в стороне от происходящих в обществе преобразований.

Проблему личностного начала в человеке в той или иной мере рассматривали философы различных эпох. Но о достаточно широком и всестороннем ее реальном проявлении стали преимущественно говорить философы ХХ в. С одной стороны, получила распространение исследовательская позиция, в которой особо выделялась личностная природа человека как таковая, но ее философское осмысление затрагивало преимущественно различного рода экзистенциальные проявления, всевозможные психологические реакции и состояния индивида, проблемы же духовно-нравственного характера чаще всего только актуализировались и декларировались. Так, М. Шелер, называя духовность в качестве сущностного признака личностной природы человека, подчеркивал, что определенный класс эмоциональных и волевых актов, таких как доброта, любовь, раскаяние, почитание и другие, еще предстоит охарактеризовать [2, с. 53]. Э. Фромм отмечал, что «невозможно понять человека в его эмоциональных и ментальных нарушениях без понимания природы ценностных и моральных конфликтов» [3, с. 14–15]. С другой стороны, был разработан исследовательский подход, для которого характерно увязывать теснейшим образом личностное начало в человеке с его социальной природой и в рамках последней давать объяснение и различным моральным компонентам, выделяя в них преимущественно культурно-исторические истоки. «Личность вообще есть единичное выражение жизнедеятельности «ансамбля социальных отношений» [4, с. 394].

Но напряженные социальные реалии показали и продолжают показывать то, что «личностные задатки, человеческий потенциал все равно окажутся богаче наличной социальной организации» [5, с. 55]. Этот индивидуально-личностный потенциал человека необходимо всесторонне изучать, координируя усилия различных исследовательских направлений, опираясь на богатейший исторический опыт философских изысканий по проблемам человеческой природы, закономерностей и особенностей ее включения в систему природных и социальных связей.

В условиях современной цивилизации остро ощущается необходимость нового соединения научных знаний и гуманистических идей. «С большим опозданием приходит осознание того, что сегодня уже практически возникает настоятельная необходимость формирования нового типа науки, в которой исследовательские подходы не были бы отслоены от ценностных, от своих социально-этических оснований, а результаты исследований и сами их направления все-таки получали, как мы говорим сейчас, «человеческое измерение» [6, с. 233].

В современной гуманитарной науке широкие перспективы открываются в плане исследования человеческой субъективности и духовности. В связи с этим особую актуальность и новый импульс развития получает моральная проблематика. Это обусловлено в первую очередь развитием современных научно-технических, информационно-технологических, биотехнологических процессов. По мнению академика И. Т. Фролова, подобного рода достижения «в очень сильной степени затрагивают то, что мы называем сферой духовной жизни человека – сферу нравственности. И, может быть, на ближайшее будущее основная наша деятельность в этом плане должна быть обращена именно к данной проблематике» [6, с. 233].

Чтобы понять суть и значение морального фактора в жизни социума, необходимо прежде всего обратить внимание на реального человека, который выступает в качестве субъекта как созидательной, так и разрушительной деятельности. Наряду с внешними детерминантами этой деятельности огромное значение имеют и внутренние детерминанты, среди которых особая роль отводится нравственным, так как только они могут в целостности выразить собственно человеческую природу человека. Для того, чтобы лучше понять внутренние источники активности и творчества человека как субъекта общественной, государственной, личной жизни, необходимо обогатить разработки социально-философского и философско-антропологического характера достижениями этической науки. Это позволит проанализировать как степень проявления и развития морали в сознании и поведении человека, так и характерные черты ее взаимодействия с природными, социальными, духовными компонентами человеческой природы, и также углубить наши представления о человеческой душе, о проявлении в ней сил добра и сил зла, стихийных и сознательных процессов, о сути так называемого морального духа, который обусловил многочисленные победы и героические подвиги в истории человечества.

Ведущей движущей силой различных социальных процессов являются конкретные люди, в той или иной мере проявляющие себя как личности в общественной, государственной, частной жизни. Поэтому важно видеть пределы проявления личностной природы человека, которые, с одной стороны, задаются определенным уровнем конкретно-исторического развития социума, той или иной формой государства и проводимой им политикой, с другой, определяются самим человеком, его стремлением к самореализации и самосовершенствованию. «Каждая личность обладает целым ансамблем импульсов своей жизнедеятельности, своей социальной активности или пассивности, который включает в себя как факторы широкого общественного происхождения, так и неповторимо индивидуальные обстоятельства жизненного пути каждого человека. Будучи «заряжена» этим множеством импульсов, она живет, активно действует в обществе и выступает как его движущая сила» [7, с. 333]. И таковой силой личность становится прежде всего потому, «что качество быть движущей силой истории есть существенное имманентное качество человека вообще» [7, с. 334]. Как это качество проявляется, зависит в значительной степени и от самой личности, от уровня развития ее духовно-нравственного потенциала.

Личность как движущая сила социально-исторического процесса имеет свое собственное содержание, своеобразный морально-психологический облик, которые не растворяются ни в каких общностях, ни в каких совместных действиях. Концентрированное выражение личностного начала в человеке есть не что иное, как формирование и проявление собственно человеческого в нем. «Каждый становится человеком заново и каждый миг усилием своего Я должен воссоздавать в себе человеческое» [8, с. 41]. И в то же время, воспроизводя в самом себе родовые сущностные признаки, человек посредством самосознания наполняет их определенными личностными смыслами, тем самым приводя в движение свои мотивационные и поведенческие структуры. «Личностные ценности – это точка опоры, позволяющая личности занимать независимую позицию по отношению к внешнему миру и к тем собственным желаниям, которые расходятся с принятой ею направленностью личностного развития. Человек может и должен поставить перед всякими как внешними, так и внутренними воздействиями на себя экран из ценностей, опосредовав им свое поведение» [8, с. 51].

Выход на личностный уровень позволяет более рельефно представить проявление моральных ценностей в качестве реальной социальной силы. Во-первых, признанные и усвоенные личностью социально значимые ценности служат основой функционирования механизмов регуляции и саморегуляции человеческой деятельности, тем самым способствуя установлению и сохранению стабильных отношений в социуме. Во-вторых, внешне заданные моральные ценности, критически воспринимаемые, отторгаемые личностью, расходящиеся с ее субъективными целями и убеждениями, могут стать внутренним источником социального неблагополучия, нестабильности, нарастания кризисных явлений в жизни людей. В-третьих, духовно-нравственный потенциал личности, аккумулируя в себе позитивную духовно-культурную информацию, может стать своего рода предвестником грядущих социальных и индивидуальных преобразований, внутренним источником творческой, новаторской деятельности, задать ей определенный социально и личностно значимый смысл, обеспечивать ее интенсивность и эффективность.

Остановимся подробнее на рассмотрении характерных черт проявления личностной природы человека в качестве движущей силы социально-исторического развития, особенностях раскрытия его духовно-нравственного потенциала. Важное теоретико-методологическое значение по этой проблеме имеет работа Г. В. Плеханова «К вопросу о роли личности в истории», переосмысление которой с учетом происходящих в современном обществе изменений открывает новые, ранее не затрагиваемые аспекты личностного фактора, в том числе и морального характера. В структуре личностного фактора можно выделить три взаимосвязанные между собой стороны.

Первая сторона личностного фактора, по мнению Плеханова, неразрывно связана с представлениями о человеке как объекте и субъекте естественно-исторического процесса, где его субъективная роль всецело зависит от объективных (природных и социальных) оснований жизни. Открытый марксизмом объективный социальный закон, в основе которого лежит соответствие производственных отношений характеру и уровню развития производительных сил, позволяет увидеть жизнь людей прежде всего как стихийное бессознательное развертывание социально-экономических процессов. Каждый человек в рамках этих процессов представляет собой ту или иную производительную силу и занимает в соответствии с этим определенное положение в социальной структуре. С этой точки зрения деятельность человека может быть расценена как «необходимое звено в цепи необходимых событий» [9, с. 302], и любые проявления его индивидуального своеобразия и уникальности как фактор социального развития могут иметь преимущественно случайный характер.

Как отмечает Плеханов, на уровне обыденно-практического сознания оценка роли личности в истории не выходит за рамки тождества социальной необходимости и индивидуальной свободы. В этом случае «собственные… действия человека представляются ему сплошь окрашенными в цвет необходимости» [9, с. 304]. Прочувствование, понимание индивидом актуальных общественных потребностей обусловливает его активную деятельность в направлении их удовлетворения. При этом у него складывается определенное представление о себе самом как необходимой составной части социальных действий, что, в свою очередь, способствует согласованию его собственных желаний с общественными нуждами, тем самым усиливая проявление его морально-психологических качеств в социальных процессах. Участие личности в исторических событиях как проявление тождественности необходимости и свободы является самой распространенной формой проявления личностного фактора. При этом преимущественное значение имеют естественно-психологические компоненты (способности, характер, темперамент и т. д.) и социально-психологические (типология личностных качеств, обусловленная особенностями социального положения индивида) компоненты. Причем проявление первых всецело зависит от уровня развития общественных отношений. «Характер личности, – пишет Плеханов, – является «фактором» общественного развития лишь там, лишь тогда и лишь постольку, где, когда и поскольку ей позволяют это общественные отношения… Личность может проявить свои таланты только тогда, когда она займет необходимое для этого положение в обществе» [9, с. 322]. Но какими бы ни были личные особенности влиятельных людей, они могут лишь изменить «индивидуальную физиономию событий», но не в состоянии кардинальным образом изменить объективный ход истории.