Текст книги "Согласно параграфу второму"

– Это и не обязательно – следователь так же выученно добавил – Согласно постановлению главы НСБ номер восемьнадцать-шестьдесят семь, ознакомление с данным документом допускается как с подписью подозреваемого, так и без оной.

Затем он нажал кнопку на своём телефоне и буквально через несколько секунд в кабинете, словно из ниоткуда возникли двое здоровяков-полицейских.

– Увезите в изолятор.

Амбалы схватили подозреваемого под руки, приподняв над полом так, будто он ничего не весил и уволокли за дверь.

– От этого отброса минимум полезной информации. – Конрад устало откинулся на спинку кресла – Возможно, мы выйдем ещё на парочку людей, стоящих нашего внимания. Знаете, что раздражает меня?

– Что? – простодушно спросил Мельников, забыв добавить обязательное «господин капитан».

– Вот этот завал. Мы работаем с реально опасными людьми, целыми сетями и группами бандитов, и в то же время мне суют то, с чем справился бы любой дуболом-патрульный. Вот! – он раздражённо шлёпнул одной из тонких синих папок по столешнице. – Надпись «Фрисман – оккупант!», сделанная мелом на стене в жилом блоке Северозападного района. Вот! – ещё одна папка шлёпнулась рядом – В кинотеатре очевидец услышал, как кто-то упомянул в разговоре, что граждане Свободии бегут из страны, а президент давно сошёл с ума. Разумеется, после доноса, по всем правилам, возбудили дело. Или вот это – он открыл другую папку и быстро пролистал её, а затем небрежно откинул в сторону. – Полицейскому из Порта показалось подозрительным, что портрет президента в рамке в одной из парикмахерских чем-то замызган, возможно с целью оскорбления власти.

Надо сказать, М. тоже мучился с раскрытием таких дел. Любое проявление неверномыслия в Свободии наказывалось по степени запущенности этого явления. Не так давно, полиция, наконец, задержала группу детей в возрасте 10-12 лет, которые целый месяц краской из баллончиков портили патриотические плакаты. Возраст отвественности как раз начинался с 10 лет, и все дети-злоумышленники были отправлены в исправительный лагерь на неопределённый срок. Да, закон допускал подобную меру – администрации лагерей давалось право решать, стали ли человек искренне лоялен государству или же стоило ещё продлить ему срок исправления.

Конрад, наконец, закончил гневную тираду, и скрестив пальцы, склонился над столом:

– Да сядьте уже – он вглядом указал на стулья и, когда агенты сели напротив него, продолжил – Перейдём к делу. Этот сопляк состоял в подпольной группе, но играл второстепенные роли, ему было поручено лишь передать бомбу подрывнику. Он выдал ряд известных ему имён, в основном они пока ничего мне не говорят и их нужно будет обработать. Но одно из них всё-таки оказалось для нас настоящим подарком – имя человека, изготовившего для них взрывчатку. Это иммигрант, некий Бернард Андренас, тридцать шесть лет, он прибыл в Свободию год назад, скрываясь от правосудия в своей стране. Он убил жену и объявлен в розыск Интерполом. Здесь он случайно завёл знакомство с сепаратистами, которым, на свою беду, проболтался, что имеет образование химика. Далее, узнав о весьма интересных делах Андреаса на родине, те быстро взяли его за задницу: угрозами сдать в полицию и иммиграционную службу заставляли готовить компоненты для бомбы. Они держали своего раба в той самой квартире, которую вы обыскивали сегодня. Я в курсе, что вещей Андреаса там не оказалось – он сбежал от своих новых друзей месяц назад и, и скорее всего, жил на улице. Однако сейчас, кто бы мог подумать, он легально работает в автомастерской на Кузнечной улице в Юго-Восточном районе, свежие данные о нём есть в базе налоговой службы. Наведайтесь туда завтра, разузнайте о нём, нужно убедиться, действительно ли наш химик столь глуп или же его просто ограбили в подворотне и теперь удостоверение личности на имя Андреаса ходит по рукам. Возможно, он попытается удрать отсюда куда-нибудь ещё – за предоставленные сепаратистам уроки химии здесь ему грозит помещение в исправительный лагерь на пожизненный срок, больше чем на его родине за убийство. – он глянул на наручные часы в позолоченном корпусе – А теперь можете быть свободными. Запишите адрес, завтра к полудню я жду первый отчёт.

М. подбросил Мельникова и вернулся домой. Войдя в гостинную, он ощутил приятную прохладу – работал кондиционер. Жена и дочка всё ещё были в кинотеатре «Пегас», смотрели какую-то новинку. Они жили в просторном доме, который ему, как и другим сотрудникам, предоставила НСБ. Располагался он в тихом районе Саус-Бэй, недалеко от морского побережья. Улочки здесь были узкие, по обоим их сторонам росли вековые деревья. Дома в основном имели два этажа и, по местным обычаям, обширные передние дворы, покрытыми газонами, изумрудная зелень которых круглый год радовала глаз.

М. прошёл в обеденную комнату, на столе он увидел записку, оставленную Софией, его женой: «Уехали в кино, вернёмся на такси около девяти. Телефон не работает, в семь часов должен прийти мастер» М. глянул на часы на стене – было уже восемь, очевидно он опоздал. Приняв душ, он отправил ужин греться в микроволновку, налил себе стакан яблочного сока и направился в гостинную, где находился телефон. М. поднял трубку и поднёс к ухе. Действительно, слышались только короткие гудки. «Неужели их специалист не мог выделить время днём?» – с досадой подумал он и положил трубку. Недавно появившаяся мобильная связь была ненадёжна, во многих частях города сигнал нередко пропадал и дозвониться до другого абонента в такую минуту было невозможно. Да и сами мобильники были слишком дороги и, к тому же, на владение таким аппаратом требовалось специальное дозволение от Министерства связи. Отыскав пульт, он включил телевизор и плюхнулся в мягкое кресло, вытянув ноги. Телевизор был недавно купленный, с очень широким экраном, новейшей технологией передачи цвета и стереозвуком. В Свободии существовало всего три телеканала: первый был посвящён, в основном, новостям и обсуждению важных событий, второй непрерывно крутил патриотические передачи, посвящённые истории и жизни Свободии, третий был развлекательным. М. предпочитал смотреть третий канал, но, к его огорчению, программа там была не очень разнообразной, художественные фильмы часто повторялись. Да и сами ленты были словно штампованными, и многие, не только один М., путали их названия и сюжеты. Обычно это были картины о войнах с Макронезией либо борьбе с диверсантами. Поэтому когда в эфире появлялась любовная мелодрама или комедия, ради просмотра люди бросали все свои домашние дела. Служба телевещания, скорее всего, имела представление о рейтингах, и такие кинофильмы шли поздно ночью, чтобы их показ не совпал по времени с новостными передачами. М. включил второй канал – там транслировали «Отец нации», документальный фильм о жизни и подвигах президента Фримана в борьбе против режима соцпартии. Он выходил дважды в неделю на протяжение многих лет. М. иногда задавался вопросом, насколько же насыщенной была жизнь Фримана в то время и сколько всего великих событий он совершил. В этот момент на экране, актёр, игравший Фримана, яростно перестреливался с тюремщиками. Голос диктора рассказывал, как президент в те суровые времена рисковал собой, спасая из заключения своих товарищей, которых правительство бросило в тайную тюрьму. М. плохо помнил, что происходило в период правления соцпартии. Когда её свергли и избрали Фримана, ему едва исполнилось двенадцать. В школе им подробно рассказывали, как социалисты установили настоящий тоталитарный режим, а также вступили в сговор с правительством Макронезии, чтобы нажиться на продаже спорных территорий, а всех несогласных с их преступной политикой бросали в тюрьму или казнили. Но на горизонте появился харизматичный Фриман, сплотивший вокруг себя патриотов и объявивший беспощадную войну предателям. Когда режим пал, на первых свободных выборах большинством голосов его избрали президентом. Уже во время его дебютного четырёхлетнего срока народ Свободии был воодушевлён первыми крупными успехами: новая экономическая политика дала толчок развитию промышленности, Макронезии была объявлена война и свободийская армия, разбив врага, взяла под свой контроль спорные земли, соцпартия была объявлена вне закона, а над её руководителями провели показательный суд. Всех изменников, сотрудничавших с Макронезией, приговорили к дительным тюремным срокам – Фриман объявил гуманность одним из столпов нового государства и запретил смертную казнь. Видя поддержку народа, за год до окончания своего президентства он организовал новое голосование, на котором граждане единодушно избрали его пожизненным президентом. Фриман также основал «Партию патриотов», члены которой заняли все руководящие посты в стране, поставив своей целью превращение Свободии в влиятельную сверхдержаву, которая будет контроливать весь континет. М. никогда не отрицал, что не обходилось и без трудностей, но президенту удалось спасти страну от развала, а бедность и дефицит со временем удастся победить. Злые языки: подстрекатели и неверномыслящие – они никогда не переводились, поговаривали, что Фриман раньше сам состоял в соцпартии и, более того, был там одной из важных фигур. Кто-то распускал слухи, что ряд бывших партийных бонз до сих пор на свободе, и, пользуясь поддержкой Фримана, они сколотили огромное состояние на продаже различного сырья зарубеж. Понятное дело, что всё это было клеветой и попытками вражеских спецслужб расшатать обстановку. НСБ пристально следила за настроениями в обществе, ведя учёт подозрительных граждан.

М. перекусил, затем снова недолго бесцельно переключал каналы с одного на другой и не заметил, как задремал. Его разбудил звук шагов в гостинной – вернулась София с Ольгой.

– Ну, как фильм? – спросил М.у дочери. Он стряхнул остатки сна и попытался вяло улыбнуться.

– Привет, пап – она обняла его, присев рядом с ним на кресло – Супер, фантастика про пришельцев. Жаль, что ты не пошёл с нами.

– Ты знаешь, мне приходится задерживаться на работе – вздохнув, с сожалением ответил он.

-Знаю. – Ольга нахмурилась – А ты никогда не думал устроиться в другое место?

Ей стукнуло четырнадцать и она ходила в одну из лучших частных школ Метрополиса в Юго-Западном районе. Поначалу она училась дома и посещала уроки в школе для детей государственных служащих, а после адаптации, Министерство интерации выдало разрешение на обучение в любом местном заведении. М., по её просьбе нашёл для неё школу с уклоном в искусства. М. задумался, как быстро и незаметно пролетело для него её детство. Он замечал, что Ольга начала взрослеть и всё сильнее походить внешне на мать: тот же курносый нос, та же улыбка и взгляд, те же пышные каштановые волосы и едва заметные веснушки. Ему казалось, она не унаследовала от него ни единой внешней черты. Конечно, она задавала такие вопросы о его работе отнюдь не из какой-то детской наивности. М. всегда следовал правилам: ему запрещалось распространяться о буднях своей службы среди родственников, друзей или знакомых. Правда, стоило признать, что у М. не было никаких друзей в Метрополисе, кроме Мельникова, а его знакомыми были только несколько информаторов из местных, которые знали М. только под вымышленными именами. Устав НСБ не рекомендовал заводить дружеские связи и любовные отношения с местными жителями. И М. прекрасно знал, что фраза «не рекомендовал» звучала очень лукаво. Всё нерекомендованное при случае вызывало точно такие же неприятности, как и запрещённое. В Свободии действовал принцип «запрещено всё, что не разрешено законами».

– Вряд ли я буду зарабатывать на другом месте также хорошо, как здесь. – ответил М. дочери – В воскресенье мы обязательно сходим куда-нибудь развлечься вместе – пообещал он, тут же вспомнив, что договорился в этот день приехать к Мельниковым. Ольге там будет скучно.

– Я хочу в океанариум, мы там ни разу не были – Ольга состроила грустную мину – Мы же сходим?

– Конечно– М. подумал, что и самому интересно было бы посмотреть на морских обитателей.

– Я запомнила. Ладно, оставлю тебя наедине с твоим другом – она взглядом весело указала на телевизор – Пойду доделаю своё домашнее задание.

М. смотрел вслед дочери, которая поднималась вверх по лестнице в свою комнату. Ни дочь, ни жена не знают, чем он занимается в действительности. Что они подумают, если его, например, убьют? В предствлении жены он был чиновником, заместителем большого начальника, круглый год заваленный бумажной работой. Сама София не особо-то и интересовалась, чем он там занят. Он содержал их и они жили в достатке, если она и устраивалась иногда на какую-нибудь работу, то только в те редкие периоды, когда не знала, чем занять себя. До переезда в Метрополис она работала на швейной фабрике, где шили военную униформу.

– Телефонный мастер приходил? – жена спросила из кухни.

– Я пришёл поздно, никого не застал, а телефон всё также молчит.– краем глаза М. видел из гостинной, как она возится с ужином. Когда они поселились здесь, София стремительно располнела, превратившись из худой высокой шатенки в дородную женщину с необъятными задом и бёдрами. М. никогда её не корил, прекрасно понимая, как тяжело удержаться от переедания видя здешнее изобилие и дешевизну продуктов. Периодически она пыталась худеть, ограничивая рацион и занимаясь физкультурой, но снова и снова срывалась и полнела. Власти никогда не объясняли им разницу в уровне жизни между маленькой Мореей и огромной Свободией, а граждане, которые никогда не бывали в новом регионе, вообще оставались в неведенье, продолжая жить по карточкам. М. задумывался над этим: почему могучая страна, раскинувшаяся на половину континента, не может обеспечить себя всем необходимым? Однако говорить вслух и спрашивать об этом у кого-либо не решался.

Поздно вечером, дочитав сегодняшние газеты и отправившись в кровать, М вдруг захотесь выкурить сигарету. Он вышел в сад на задний двор и, закурив, присел на шезлонг. За невысоким забором на соседском участке возвышалось дерево, кажется эвкалипт, точно он не знал, т.к никогда раньше не видел подобных. М. видел, как по одной из веток деловито, словно наблюдая за ним, вышагивает экзотическая птица с хохолком и жёлто-синим оперением. Ночью они иногда поднимали громкий стрёкот и мешали спать. Завтра нужно встать пораньше, т.к Мельников остался без исправного автомобиля и просил заехать за ним.

Сначала ему показалось, но затем он отчетливо расслышал трезвон своего мобильника, оставленного в столовой. Он затушил в пепельнице только сигарету и поспешил к телефону. Звонил Конрад и М. ни капли не удивился – очень часто возникали непредвиденные обстоятельства или менялись планы и шеф мог сообщить об этом по телефону даже среди ночи.

– Алло – он взял трубку

– Не разбудил? Есть новости и изменение в завтрашний план – голос следователя раздавался на фоне шума проезжей части.

– Нет, шеф, я только собирался ложиться спать.

Конрад, не медля, изложил новости и суть действий на завтра:

– Утром Мельников поедет в автомастерскую один, у тебя теперь другое задание. Мне позвонил эксперт, которому отправили пакет с изъятыми деньгами, сообщив новые любопытные обстоятельства. Все, до единой, купюры фальшивые. В лаборатории сопоставили найденные банкноты с попадавшимися раннее фальшивками. Оказалось, что, примерно три месяца назад, в полицию попала поддельная купюра в пятьдесят кредитов. Человек, который расплатился ей у торговца на рынке, утверждал, что перед этим обращался за услугами врача, некого Эриха Манна. Он заплатил купюрой в сто кредитов, и врач выдал ему на сдачу фальшивую пятидесятку. Было разбирательство, но дело не завели, т.к концов не сыскали, этот Манн не мог вспомнить, откуда у него появилась фальшивка. Сейчас выяснилось, что она из той же партии, что вы достали в квартире террористов. Запиши адрес, завтра ты поедешь к нему, попытайся разузнать, что он из себя представляет. Я пока не подозреваю, что он связан с подпольем, но информация он нём лишней не будет – откуда он, когда прибыл на полуостров, семья, соседи, списки клиентов. Вобщем, как обычно, придумай что-нибудь. До завтра, жду отчёт.

М. взял в гостинной блокнот и записал адрес. Когда он поднялся в спальню, жена уже уснула. Он выключил свет и лёг рядом, но спать ему расхотелось напрочь и почти до двух часов он просто пролежал в кровати, размышляя о завтрашнем дне. Вообще, в последние месяцы его часто мучила бессонница и он подумывал даже сходить по этому поводу к какому-нибудь врачу, но не было времени. Что ж, такой случай ему, можно сказать, представился сам собой.

Глава 2.

Будильник прозвенел в семь утра. М. оделся и, ещё толком не проснувшись, спустился в гостинную за телефонным справочником. Людей с фамилией Манн в Метрополисе оказалось не так много. Обведя карандашом нужный номер, он отложил книгу на столик и удовлетворённо отправился в ванную. Умывшись холодной водой, он намылил лицо, взял бритву и принялся осторожно скоблить лезвием кожу, рассматривая себя в зеркале. С отражения на него смотрел мужчина с ярко-зелёными глазами, редеющими, очень светлыми волосами и такими же, почти бесцветными, бровями. Кожа его была смуглой от местного палящего солнца, а у глаз и на лбу были заметные морщины. М. с сокрушением отмечал, что его организм стал показывать первые, пока ещё не слишком видимые, признаки старения. Нередко он чувствовал, что у него уже нет той энегрии и работоспособности, как у молодых людей. После долгого дня, проведённого на ногах, в разъездах, по вечерам он ощущал сильную усталось и не получал нужного отдыха за ночь, чувствуя себя разбитым по утрам. Через три года он должен получить почётную отставку по выслуге лет и пожизненную пенсию от НСБ. Он побаивался, что его могут списать по состоянию здоровья и всеми силами старался поддерживать себя в форме, следя за питанием и периодически занимаясь в местном тренажёрном зале. Вот только бросить курить ему пока так и не удалось.

В девять часов он позвонил по найденному номеру, женский голос на другом конце провода представился ассистентом и ответил, что Эрих Манн сегодня будет только к часу. Судя по адресу, клиника находилась в пятнадцати минутах езды от него, недалеко от местного продуктового рынка. М. решил приехать пораньше, чтобы пройтись по окрестностям и понаблюдать за посетителями и персоналом больницы.

Погода была пасмурной, но жара не спала, судя по прогнозу дождь был маловероятен. М. открыл гардероб и достал лёгкую белую футболку и тонкие шорты до колен. Одеваясь он обратил внимание на свой мундир, висевший в самом дальнем углу. Чёрный приталенный китель, со знаками различия лейтенанта юстиции на плечах, голубая рубашка и чёрные брюки. На левом рукаве виднелась эмблема НСБ – орёл, смотрящий вправо и сжимающий в лапах меч и свиток бумаги, вокруг которого расположилась надпись «Национальная служба безопасности». М. за всё время службы никогда не надевал его. Тонкости его работы не позволяли быть слишком приметным для других людей и мундир так и пылился в шкафу на протяжении многих лет.

Приехав в район рынка, он остановился на пересечении Восточной улицы и Приморского бульвара. На углу находилось серое, бетонное здание Инспекции почтовой службы. Парковка у него была бесплатной и М. решил оставить машину здесь. Клиника должна была находиться сразу за рынком, в который «упиралась» Восточная улица. Он несколько минут посидел в машине, обдумывая свои действия. Из здания почтовой службы входили и выходили люди, одетые в штатское, очевидно посетители. Почтовые работники носили синюю форму. «Инспекция почтовой службы» – хмыкнул М. Что они там инспектируют? Может быть это какая-то служба вроде цензуры, только для различных писем. Он взял из бардачка записную книжку, мобильник, вышел из машины и неспешно отправился в сторону рынка. Сам он никогда туда не ходил, только жена время от времени ездила за свежими овощами и морепродуктами. По обеим сторонам улицы, расположились всевозможные магазинчики, в полуподвальных помещениях клубы и кабаки на любой вкус. Пока ещё было не многолюдно, но многочисленные зазывалы уже шатались по тротуару и раздавали флайеры своих заведений. Какой-то чернокожий промоутер сунул ему в руку яркую листовку. Немного пройдя дальше, М. мельком прочитал её содержание: "Ночной клуб «Розовый закат», рядом были изображены два мускулистых мужских силуэта. Он смял её и бросил в первую попавшуюся урну. В Свободии гомосексуализм был под запретом и однополые отношения, как минимум, могли повлечь за собой принудительное лечение у психиатра, но чаще всего срок в исправительном лагере. Кроме того, в стране действовало обширное движение, т.к «Традиционный союз», ставившее своей целью контроль за нравственностью. Ежемесячно Традиционный союз отчитывался о числе раскрытых тайных однополых сожительств и получал субсидии от государства на проведение культурных мероприятий. Здесь же, в Метрополисе, полиция закрывала глаза на подобные вещи, а Традиционный союз не способен был развернуть свою деятельность, т.к его активисты не могли получить разрешение на поселение в Морее. На этой же улице М. прошёл мимо двух стриптиз-клубов. Когда-то они были для него в диковинку, он никогда не видел подобного, живя в Свободии. Но и приехав сюда, он ни разу не посетил ни один из них, хотя соблазн, надо признаться, был. Мельников, завсегдатай таких клубов и массажных салонов, часто уговаривал составить ему компанию, но М. так ни разу и не решился переступить их порог. В общих чертах, здесь всё было в пределах приемлемых рамок. В городе существовали и более злачные районы, где в открытую работали бордели, а их обнажённые работницы, ни капли не стесняясь,выставляли себя напоказ в больших окнах, словно в витринах. Рядом с ними мирно сосуществовали многочисленные опиумные курильни, из которых, шатаясь, выходили едва живые посетитили, и магазинчики, где торговали марихуаной. Поэтому клуб для гомосексуалов, листовку которого ему дал негр, был вполне цивильным заведением. Помимо развлечений и торговли, процветали всевозможные прачечные, дешёвые гостиницы, ателье и парикмахерские. Здесь вполне можно было постирать вещи и переодеться, подстричься, привести себя в порядок, а затем сразу же отправиться гулять всю ночь, не испытывая нужды возвращаться домой. Были бы деньги.

Подходя к рынку, улица стала более оживлённой. Навстречу, не спеша прошли двое полицейских с автоматическими винтовками. Один из них вёл на поводке дружелюбно озиравшуюся по сторонам овчарку. От жары она тяжело дышала, свесив язык. Сами полицейские, скорее всего тоже изнывали в своей униформе. За многие годы власти почему-то не дошли до того, чтобы переодеть их в более комфортную для этих мест форму. М. прошёл через рамку детектора и попал на территорию рынка. Здесь тороговали всевозможными продуктами. Многое из ассортимента М. раньше видел только по телевизору: разные тропические фрукты, свежие овощи прямо с окрестных ферм, устрицы,осьминоги и кальмары. Торговые места перемежались забегаловками и ресторанчиками, где готовили блюда из местных продуктов. Прямо здесь, под открытым небом, коптили свежую морскую рыбу, от запаха которой текли слюнки. Сложно было пройти и мимо небольших лавочек, где на углях жарили мясо. М. не раз пытался готовить такое у себя во дворе на жаровне, но так вкусно, как делают это местные торговцы, у него не получалось. Народ здесь тёрся тоже разношёрстный. В основном, вокруг звучала русская и английская речь, которую немного разбавляли другие, неизвестные ему языки, а также рунглиш – отвратительная смесь русского и английского, на котором изъяснялись многие иммигранты. У непривычного человека от этой какофонии голова начинала идти кругом. Внезапно его сильно толкнул плечом молодой человек с голым торсом. Сломя голову, он нёсся куда-то босиком. Следом за ним промчались двое молодчиков, одетых в форму военной полиции. Окружающая толпа даже не обратила на них внимания. Военное министерство пыталось вербовать в Морее новобранцев для армии и флота, но особых успехов оно в этом не имело. Местные молодые мужчины не горели желанием пополнять ряды армии Свободии и в полиции то и дело мелькали розыскные сводки о беглых рекрутах. Но их обычно особо и не искали, т.к это было безнадёжным делом. В близлежащих посёлках всё обстояло куда печальнее – вербовщики ещё даже не успевали приблизиться к ним, как сельские парни в мгновение ока прятались, кто куда. Каждый год в Метрополисе едва набиралось несколько сотен рекрутов, которых полицейские в кандалах привозили на призывной пункт. Да и то, в основном, это были пьяницы или наркоманы, у которых не хватало мозгов, чтобы скрыться. М. проходил мимо зелёных рядов, когда его внимание внезапно привлекла торговка в одной из лавок – блондинка, одетая в голубое платье и синий передник, с длинными волосами, собранными в пучок. Это была та самая женщина, скандалившая вчера с полицейскими в магазине. Она с безразличным видом сидела за прилавком, устало подперев подбородок рукой. М. не мог объяснить это, но он вдруг ощутил к ней сильный интерес. Сам толком не понимая, что делает, он подошёл ближе к прилавку.

– Добрый день. Что вам угодно? – она оживилась, увидев потенциального покупателя, и вяло улыбнулась. Голос её теперь казался мягким и очень добрым. По сравнению с тем, какой она выглядела во время потасовки в магазине, она казалась совсем другим человеком. Но это, без сомнения, была она. М. украдкой глянул на неё, чтобы получше рассмотреть лицо. На вид ей было около сорока, в уголках её глаз проглядывались смешливые морщинки. Когда она улыбалась, она слега щурила глаза, что придавало её взгляду необыкновенную очаровательность. Говорила она с сильным английским акцентом, что, в принципе, не удивительно. В Морее население издавна было смешанным. М. неловко помялся с ноги на ногу, побаиваясь смотреть ей в лицо. Что, собственно, ему надо от этой женщины? Он не мог этого объяснить. Трудно сказать, что она привлекла его чем-то внешне. М. уже давно ощутил тот переломный момент, когда он начал испытывать равнодушие к своей жене в сексуальном плане, но мысли завести любовницу у него никогда не возникало. Он всегда был честен с Софией, да и работа сжирала всё его время. Нет, скорее у него возникла жажда общения, желание познакомиться с кем-то из местных по-настоящему. И так совпало, что он увидел сейчас на рынке ту самую женщину из магазина. Кто она? Как и где она живёт? Что тогда произошло между ней и теми полицейскими?

– Немного салата, пожалуйста. – он наконец выдал из себя хоть какую-то фразу, до сих пор стоя перед ней в некоем ступоре. Только сейчас он обратил внимание, что к её переднику приколот бейдж с именем и фамилией. «Лина Редеккер, продавец» – прочитал он. Запомнила ли она его тогда? Нет, вряд ли, М. был уверен, что всё её внимание в тот момент было обращено на полицейских. Она отобрала пучок свежих листьев салата и принялась заворачивать его в пакет.

– С вас десять центов.

Он протянул ей монету и, сам того не ожидая, выпалил:

– Меня зовут М.

– Лина – Она недоумённо уставилась на него.

– Я подумал, может, вы будете не против познакомиться со мной.

Она немного замешкалась, видимо, не ожидая такого от обычного с виду покупателя.

– Я не против – ответила она, продолжая внимательно разглядывать его – Я никогда не видела вас раньше. Обычно ко мне ежедневно приходят одни и те же покупатели – она сделала небольшую паузу, будто не зная, как продолжить фразу – Десятки людей, а то и сотни, покупают у меня эту зелень, но у меня хорошая память на лица. Вас я точно никогда раньше не видела.

– Вы не хотите встретиться где-нибудь после работы? – М. сейчас понимал, что нарушает все мыслимые запреты. уставы и правила, которым он всю жизнь беспрекословно подчинялся. Что страшного, в конце концов он может сделать? Он не будет говорить о себе правду, вот и всё. М. давно привык к жизни в Метрополисе и, зная все его закоулки, вполне мог сойти за местного.

– Моя смена кончается в восемь и сегодня у меня не будет времени. Но завтра я свободна весь день – она наконец по-настоящему улыбнулсь ему.

– Давайте я дам вам мой номер телефона – М. дрожащими от волнения руками вытащил записную книжку из кармана, но вспомнил, что у него нет с собой авторучки. Лина в свою очередь начала нелепо рыться в единственном кармане своего передника. – Или лучше продиктуйте мне свой номер телефона, я запомню его.– М.,наконец, закончил эту неловкую сцену.

– 34-47-60 – можете позвонить мне утром, я просыпаюсь рано.

– Я тоже – М. попытался улыбнуться, забирая свёрток с салатом и повторяя в уме цифры. – До свидания, я позвоню вам!

Он несколько раз обернулся, отходя от прилавка, и махнул ей рукой на прощание. Лина смотрела ему вслед, всё также неловко улыбаясь.

Всё это случилось в считанные минуты. Что на него нашло? Он мысленно переваривал произошедшее, забыв о докторе и задании. Во всяком случае, это ничего не значит, он не будет звонить этой торговке. Зачем подвергать себя опасности, ведь София может узнать. Да что там София, у него будут большие неприятности на работе, если там узнают, что он завёл неположенное ему знакомство. Всё ещё в некоторой растерянности он прошёл через ряды блошинного рынка, миновал рамки детектора и вышел на широкий тротуар – продолждение Восточной улицы. Клиника Манна должна находиться чуть дальше. Он прошёл несколько зданий, но не увидел нужного ему. Однако, затем понял, что просто прошёл мимо. Пройдя немного назад, он остановился напротив пятиэтажного кирпичного дома. Перед ним было две двери, на той, что справа, он разглядел небольшую табличку . «Доктор Э. Манн, врач общей практики. Пн-Сб, часы приёма – с 9 до 17 часов. Просьба записываться зараннее по телефону» – прочитал М. Он поднялся на крыльцо и вошёл внутрь. Пройдя по коридору, он подошёл к стойке регистрации, за которой сидела миловидная девушка, читавшая книгу. Он осмотрелся вокруг. Клиника представляла собой совсем маленькое помещение, включавшее в себя кабинет самого врача, процедурную комнату и небольшую, скромно обставленную комнату ожидания. Последняя была пуста, в коридоре М. тоже стоял один. Он обратил внимание, что здесь давненько не было ремонта: белая краска на стенах местами облупилась,старые двери открывались с жалобным скрипом, на потолке кое-где начала отваливаться штукатурка. Диван в комнанте ожидания был потрёпанным, на обшивке виднелось несколько пятен, а на столике рядом валялись прошлогодние журналы.