Текст книги "Последняя республика"

И вот 9 мая 1955 года. Десять лет! Сталина нет, но живы легендарные маршалы Жуков, Конев, Рокоссовский, Василевский, Малиновский… Да не просто живы – на боевых постах! Вот бы отметить! Вот бы танки на площадь выкатить и небо самолетами затмить…

Так нет же – не праздновали. Не торжествовали. Танками супостата не стращали. Медалей юбилейных не чеканили. И 15-летний юбилей тоже скромно прошел. Без торжеств. И только после того, как нашего дорогого Никиту Сергеевича Хрущёва, последнего могиканина из сталинского Политбюро, от власти осенью 1964 года отставили, и было решено установить «День победы» в качестве государственного праздника. Вот только с этого момента день 9 мая стал нерабочим. Это было введено при Брежневе.

Леонид Ильич падок был на ордена, звания, титулы и торжества. Сталин имел одну звездочку Героя Советского Союза. Получил он ее за войну, да и ту не носил. А Брежнев повесил сам себе в четыре раза больше. И все – в мирное время. Брежнев присвоил себе маршальское звание и, вопреки статуту, наградил себя высшим военным орденом «Победа». Вот этому, мягко говоря, бессовестному человеку нужны были победы и торжества. Вот он-то и установил «День победы» в качестве государственного праздника и нерабочего дня. Установил только после того, как все члены сталинского Политбюро и почти все маршалы военной поры были в ином мире или не у дел.

А пока был Сталин, пока у власти были его соратники и его маршалы, ни о каком празднике победы не было и речи. Устроили один раз торжество в 1945 году – и хватит.

6

Но и тот парад 1945 года был необычным. Скорее – странным.

Много их было, странностей.

Понятно, это – совпадение, но казалось, что само небо восстало против парада 1945 года. В тот день лил совершенно небывалый для Москвы ливень. Парад кое-как провели, но демонстрацию трудящихся пришлось отменить. Я просмотрел метеорологические сводки за все дни, когда на Красной площади проходили военные парады. Так вот: такого проливного дождя, как 24 июня 1945 года, не было никогда. Не было ничего даже отдаленно его напоминающего. Генерал армии А. Т. Стученко вспоминает в мемуарах: специально для парада сшили ему мундир, и пропал тот мундир – покорежилось, взбухло золотое шитье, нечего потомкам показать (Завидная наша судьба. М.: Воениздат, 1968. С. 265).

Так ведь не у одного же генерала армии Стученко мундир пропал. Все ателье и швейные фабрики Москвы и Подмосковья были мобилизованы на выполнение ответственной правительственной задачи: все многие тысячи участников парада одеть в новую, специально для этого случая введенную форму. Одели. И все пропало. Нечего в музеях выставлять.

Но вовсе не дождь испортил праздник, и вовсе не из-за плохой погоды торжественный марш звучал для Сталина похоронным маршем. Было нечто другое, что заставляло Сталина вести себя так, как ведут себя все диктаторы после сокрушительного поражения.

Дочь Сталина Светлана Иосифовна свидетельствует, что после войны Сталин неоднократно «намеревался уйти на покой». Понятно, это были только слова. Сталин до самых последних дней своей жизни цеплялся за власть, и «дело врачей» – это лишь далекие раскаты той великой битвы, которая грохотала под кремлевскими звездами в конце 1952 года. Сталин боролся до конца. И даже последний его жест на смертном одре, по свидетельству той же Светланы Иосифовны, «был угрожающ». И при последнем издыхании Сталин грозил своим соратникам. Зачем же в этом случае он заявлял еще в 1945 году о желании «уйти на покой»? Уйти от власти? Добровольно? Отдать ее кому-то?

Так у нас не бывало. Это на наших вождей никак не похоже. Особенно на товарища Сталина. «Собирался уйти на покой», а сам на Жукова, Берию, Серова, Молотова, Ворошилова расстрельный материал готовил…

Как это под общий знаменатель подвести: своих ближайших соратников обвиняет в заговорах и шпионаже, готовит новый разгром верхов и тут же заявляет о желании уйти от власти?

Так вот, в отставку просятся потерпевшие поражение. Заявляют об отставке не для того, чтобы уйти, а для того, чтобы остаться. Они заявляют о желании уйти, чтобы приближенные упрашивали их не уходить. Именно так маленький мальчик бьется в истерике, себя плохим называя. Чтобы ему возразили.

Адмирал флота Советского Союза Н. Г. Кузнецов свидетельствует, что Сталин вел себя именно так (ВИЖ. 1993. № 7. С. 54). Адмирал рассказывает, что в маленькой комнате у кремлевской стены прямо после парада собрались только те, кто был допущен в самый близкий круг: члены Политбюро и маршалы. Вот тут-то Сталин объявил о «своем намерении уйти».

Понятно, все принялись уговаривать товарища Сталина не уходить.

Чтобы успокоить Сталина, через два дня, 26 июня, был подписан указ о введении высшего воинского звания Генералиссимус Советского Союза, а 27 июня это звание было Сталину присвоено. Тут же ему присвоили звание Героя Советского Союза и наградили вторым орденом «Победа».

Только странно товарищ Сталин относился ко всем этим званиям и наградам.

7

Перед войной Сталин получил Золотую звезду Героя Соцтруда. Эту Золотую звезду он носил.

В ходе войны, в 1943 году после сталинградского перелома, Верховный главнокомандующий товарищ Сталин получил воинское звание Маршала Советского Союза. В 1944-м после победного завершения Белорусской наступательной операции Сталин получил высший военный орден «Победа» (было за что).

И вот Германия повержена, высшие руководители страны принимают решение присвоить ему звание Генералиссимуса Советского Союза, звание Героя Советского Союза и наградить вторым орденом «Победа». И тут начались странности. Сталин принял звание Генералиссимуса, иногда появлялся в военной форме, но носил погоны Маршала Советского Союза, отказавшись носить специально для него придуманные погоны Генералиссимуса.

Сталин демонстративно носил Золотую звезду Героя Соцтруда, а Золотую звезду Героя Советского Союза не только не носил, но и отказывался получать. И второй орден «Победа» тоже отказывался получать. Довоенные награды – носил. Полученные в ходе войны иногда носил. А то, что получил за великую победу, – то не носил.

Центральный орган Министерства обороны РФ газета «Красная звезда» сообщает:

Он согласился принять второй орден «Победа» лишь 28 апреля 1950 года. Н. М. Шверник в тот же день вручил Сталину еще и Золотую звезду Героя, два ордена Ленина, которым тоже долго довелось дожидаться своего часа (Красная звезда. 27 октября 1994 г.).

В этой фразе следует обратить внимание на слово «согласился».

Итак, победные сталинские награды ждали владельца почти пять лет. В декабре 1949 года все «прогрессивное» человечество праздновало сталинское семидесятилетие. Сколько было грохота и шума! Сколько торжеств, сколько речей! Сколько сотен миллионов томов сталинских трудов на всех языках мира разошлись по свету. Любил почести товарищ Сталин.

И сколько было подарков! Ах, сколько их было. Выставку организовали: так и называлась – «Подарки Сталину». И не было ничего роскошнее той выставки во всей человеческой истории. Принимал товарищ Сталин поздравления и подарки.

Но победных наград не принимал. Это уже после семидесятилетия согласился.

Согласился. Но носил ли?

Есть портрет Сталина в «Советской военной энциклопедии» при всех орденах. Но это общий порядок: каждый офицер обязан иметь фотопортрет при всех наградах. Этот портрет хранится в кадровых органах Вооруженных Сил. При присвоении нового воинского звания и получении новых наград портрет обновляется. Сталин от правил не отступал. Он и присягу принимал военную, как любой красноармеец, и соответствующий документ подписал, и этот документ, как положено, хранился в кадровых органах. Так что фотопортрет при всех регалиях был сделан. Но нет сведений о том, что при всех орденах Сталин появлялся принародно.

Так его и изображали на плакатах – с одной звездочкой, трудовой. Рекомендую изучить плакаты главного придворного портретиста В. Иванова «Придем к изобилию» (1949), «Иосиф Виссарионович Сталин» (1952) и другие. Последняя официальная фотография Сталина («Огонек», 1953 г., № 8) – прямо на всю обложку: товарищ Сталин с одной звездочкой, трудовой.

Краткий итог: парад не принимает, победных наград не желает и не носит, праздник победы не празднует, хандрит, капризничает, в отставку просится, да не уходит…

А все потому, что праздновать товарищу Сталину было нечего, и радоваться не было повода. Вторая мировая война была проиграна. Сталин это знал. И все его ближайшие соратники это знали и понимали.

И всем коммунистам не было причины танцевать и смеяться.

Чтобы понять это, мы должны вернуться во времена рождения коммунистической диктатуры, во времена образования Союза Советских Социалистических Республик. Мы должны вспомнить тот самый момент, когда голову Ленина решили сделать большой. Очень большой…

Глава 2
Еще раз об арабском коне

Превращение науки в анти-науку из соображений идеологии – есть аспект деградации цивилизации.

Михаил Веллер. Человек в системе

1

Книгу, которую вы сейчас держите в руках, я написал в прошлом тысячелетии. Много воды утекло с тех пор. Били меня за нее беспощадно, и бить продолжают. Пользуюсь случаем, чтобы свое творение защитить.

Разоблачений, оскорблений и проклятий было много. Даже очень. Но самый мощный, зубодробительный удар был нанесен вроде бы и не по мне.

Первое издание «Последней республики» вышло с ехидным вопросом: отчего товарищ Сталин парад отказался принимать? И тут же Мария Георгиевна, дочь маршала Жукова, радостно воскликнула: ой, смотрите, что я нашла! Проклятая цензура вырезала, но рукописи не горят!

Тут-то в мемуарах великого полководца и появился новый, ранее неизвестный кусочек текста о том, что за несколько дней до парада сын Сталина отозвал Жукова в сторону и рассказал любопытную историю:

– Говорю вам под большим секретом. Отец сам готовился принимать Парад Победы. Но случился казус. Третьего дня во время езды от неумелого употребления шпор конь понес отца по манежу. Отец, ухватившись за гриву, пытался удержаться в седле, но не сумел и упал. При падении ушиб себе плечо и голову. А когда встал – плюнул и сказал: пусть принимает парад Жуков. Он старый кавалерист.

– А на какой лошади он тренировался? – спросил я Василия.

– На белом арабском коне, на котором он рекомендовал вам принимать парад. Только прошу об этом никому не говорить, – снова повторил Василий.

И я до сих пор никому не говорил. Однако прошло уже много лет, и думаю, что теперь об этом можно рассказать…

(Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. 13-е издание. Москва: Олма-Пресс, 2003. Т. 2. С. 354).

Вновь открытые откровения покойного маршала тут же облетели весь свет и превратились в общеизвестный и неоспоримый факт истории. О тайной подготовке Сталина к тому, чтобы лично принимать Парад Победы верхом на белом арабском скакуне рассказывают теперь историки, журналисты и писатели во всем мире: британские и марокканские, германские и парагвайские. Недавно в Москве мощный многосерийный телефильм о войне отсняли. Денег не пожалели. И показали войну выпукло и объемно. Но вдруг – сцена в заключительной серии: Жуков взирает в непроглядную даль грядущего, к нему подскакивает запыхавшийся генерал-майор авиации Вася Сталин и горячим шепотом докладывает на ухо о своем глупом родителе, который пытался оседлать арабского жеребца…

В мемуарах, которые вышли при жизни Жукова и выходили потом два десятка лет после его смерти, ничего не сказано ни про сталинское падение, ни про разговор с его сыном, ни о том, что Сталин подсказывал Жукову, на каком именно коне принимать парад. Но вышла в свет «Последняя республика», и тут же в тех же самых кустах, в которых в нужный момент всегда случайно оказывается элегантный белый рояль, отыскался ранее неизвестный кусочек мемуаров великого полководца.

Мне эта находка показалась, мягко говоря, странной. Я выразил в печати соображения на этот счет. А мне возражают: стоит ли обращать внимание на такие мелочи? Есть ли смысл спорить о том, падал Сталин с арабского коня или не падал?

Смысл, граждане, есть. И заключается он вот в чем. Главная идея «Последней республики» в том, что Сталин результаты войны оценивал крайне низко – вернее, расценивал как катастрофу: то, что он затевал, осуществить не удалось, ресурсы в ходе войны были растрачены колоссальные, страна была разрушена и разорена, надвигался голод, были убиты десятки миллионов самых работящих мужиков, хоронить которых у государства не было ни средств, ни желания; на улицах и базарах, на вокзалах и площадях – миллионы калек; жизненные силы нации подорваны, ясно вырисовывалась историческая обреченность Советского Союза, который в ближайшей исторической перспективе должен был неизбежно рухнуть. Вот потому-то Великий вождь и не стал принимать Парад Победы.

А на это мне косвенно, но очень твердо возразили: готовился Сталин парад принимать, готовился чуть ли не до последнего дня. То есть: результатом войны был полностью удовлетворен, расценивал его как великую победу, а парад принимать не стал просто потому, что конем править не умел.

2

Отделим факты от их злонамеренного толкования.

Первое. Генерал-лейтенант авиации Сталин Василий Иосифович ни на трезвую голову, ни в пьяном бреду никогда никому ничего подобного этому «по большому секрету» не сообщал.

Второе. Сталин Василий Иосифович не мог ни подтвердить, ни опровергнуть сообщаемый нам «большой секрет», так как на момент выхода очередного, в девятый раз кардинально переработанного варианта мемуаров Жукова был мертв.

Третье. Маршал Советского Союза Жуков Георгий Константинович сам лично подготовки Сталина к параду не видел. Это следует из текста «обнаруженного» фрагмента.

Четвертое. Из «найденного» текста вовсе не следует, что сын Сталина лично видел подготовку Сталина к параду. Проще говоря, мы имеем свидетельство Жукова, который не видел сам, но ссылается на сына Сталина, который тоже, возможно, сам ничего не видел.

Пятое. Маршал Жуков никогда никому ничего подобного не рассказывал и не писал.

Шестое. Маршал Жуков не мог ни подтвердить, ни опровергнуть сообщаемый нам «большой секрет», так как на момент его чудесного «обнаружения» пепел маршала уже два десятка лет покоился в кремлевской стене.

Седьмое. Никто не представил никаких доказательств того, что «найденный» текст принадлежит перу Жукова.

Восьмое. Никто не представил никаких объяснений, где, когда и при каких обстоятельствах сей фрагмент был удален из первоначальной рукописи мемуаров Жукова.

Девятое. Никто не представил сведений о том, где, когда и при каких обстоятельствах сей фрагмент был «найден».

Десятое. Никто не представил никаких объяснений, отчего «поиск» продолжался так долго и отчего чудесное «нахождение» последовало так быстро вслед за выходом «Последней республики».

3

Парад Победы – это грандиозное действо, которое имело колоссальное военное, политическое, идеологическое и пропагандистское значение не только для Советского Союза, но и для всего мира, и не только в ХХ веке, но будет иметь и во все грядущие века. Потому подготовка к параду началась через две недели после капитуляции Германии. Генерал армии С. М. Штеменко, который лично по приказу Сталина составлял план парада, сообщил: 24 мая 1945 года Сталин принял решение парад проводить и утвердил самое важное – дату и две центральные фигуры.

Дата – ровно через месяц, 24 июня.

Принимать парад – Жукову, командовать – Рокоссовскому.

Источник: Штеменко С. М. Генеральный штаб в годы войны. Москва: Воениздат, 1968. С. 395.

Жуков с этим спорить не стал, своему соратнику и близкому другу генералу армии Штеменко не возражал, однако на следующий год выпустил собственные мемуары, в которых изложена совсем другая версия: 18 или 19 июня 1945 года Сталин якобы вызвал Жукова, поинтересовался, не разучился ли он ездить на коне, и приказал принимать Парад Победы.

Разница в двух изложениях одного события колоссальная.

Если верить генералу армии Штеменко, то Сталин, принимая решение о параде, тут же распределил роли в предстоящем торжестве, изначально места для себя не оставив.

Но если верить Жукову, то почти до самого последнего момента было не ясно, кто же будет принимать парад. И только за пять или шесть дней до парада Сталин якобы возложил на Жукова эту обязанность.

Через два десятка лет после смерти Жукова его вариант событий был усилен «большим секретом», который якобы сообщил сын Сталина одному только Жукову, и потому ставшим сегодня известным всему прогрессивному человечеству.

Давайте поверим маршалу Жукову и тем, кто после его смерти находил нужные на данном историческом этапе фрагменты рукописи. Давайте эти добавления не считать глупой подделкой, давайте им верить, давайте посмотрим, куда нас заведет наше необузданное доверие.

Итак, допустим, что Вася Сталин сообщил Жукову, что его отец тайно готовился принимать парад. От Василия Жуков узнал этот великий секрет.

Пусть будет так. Но зададим вопрос: если Сталин действительно готовился лично принимать парад, то могло ли это быть тайной для Жукова?

Судите сами. На конечном этапе войны против Германии и ее союзников действовали десять советских фронтов. Вертикаль власти была простой и четкой.

Во главе страны и ее Вооруженных Сил – Верховный главнокомандующий Маршал Советского Союза Сталин.

У Верховного главнокомандующего – единственный заместитель Маршал Советского Союза Жуков, который кроме того в последние месяцы войны был еще и командующим 1-м Белорусским фронтом.

Сталину и Жукову подчинены девять командующих фронтами в званиях Маршалов Советского Союза или генералов армии.

Сценарий парада напрашивается сам собой:

•девять командующих фронтами ведут сводные полки своих фронтов, полк 1-го Белорусского ведет заместитель командующего фронтом;

• всеми войсками командует заместитель Верховного главнокомандующего Маршал Советского Союза Жуков на вороном жеребце;

• принимает парад Верховный главнокомандующий Маршал Советского Союза Сталин на белом коне.

И вот, начиная с последней недели мая 1945 года, десятки тысяч солдат и офицеров каждый день без выходных и праздников до десятого пота секут сапогами бетон Центрального аэродрома. Ближе к заветной дате – еще и ночные тренировки на Красной площади. Но если верить Жукову, личность того, кому предстояло принимать парад, оставалась неизвестной. И только за четыре или пять дней Вася Сталин открыл Жукову «под большим секретом», что Сталин сам тайно готовился на эту роль.

Здо́рово!

Поясню.

Да неужели без Васи Жуков сообразить не мог, что замышляет Сталин?

Теоретически принимать парад мог Сталин, его единственный заместитель Жуков или один из девяти командующих фронтами.

Но оказывать великую честь одному из девяти просто незачем, если есть живой Верховный главнокомандующий и его единственный зам. Следовательно, девять кандидатов отпадают сразу без обсуждения. Да и сам Жуков мог видеть, что все девять готовятся вести сводные полки своих фронтов, но ни один из них на тренировках не гарцует на белом арабском жеребце.

Следовательно, в списке оставались только два претендента: Сталин и Жуков. Но Жукову Сталин якобы такую роль до самого последнего момента не предлагал.

Если всем возможным претендентам, включая единственного заместителя, до самого последнего момента ключевую роль не предлагают, то трудно ли было сообразить, что тот, кто здесь Самый Главный, эту роль взял себе?

Из мемуаров Великого стратега следует, что сам он был не способен решить задачу подобной сложности. Если бы болтун Васька на ушко Жукову не сообщил бы, что Сталин сам готовится принимать парад, то Жуков никогда бы не узнал великую тайну и до нас не донес бы.

Так вот: тот, кто «нашел» кусок текста про Ваську Сталина и сообщаемые им «большие секреты», хотел сделать как лучше, но вписав эту глупость в «Воспоминания и размышления», возвел Жукова в разряд не самых блистательных мыслителей.

4

Зайдем с другого конца.

Поверим, что только 18 или 19 июня 1945 года, то есть за пять или шесть дней до великого дня, Сталин приказал Жукову парад принимать.

Пусть будет так.

Но зададим вопрос: а каковы были обязанности Жукова в отношении готовящегося торжества до 18 или 19 июня?

Допустим, что Сталин сам тайно готовится принимать парад на белом коне. Но в этом случае роль Жукова могла быть только одна – командовать парадом на вороном! И никого другого на эту роль не сыскать! Командующие фронтами ведут сводные полки своих фронтов, а ими командует заместитель Верховного главнокомандующего.

Поэтому, если бы Сталин тайно решил оседлать белого жеребца, то он должен был сказать Жукову: а ты себе подбери вороного, и ординарцу своему.

Но если бы Верховный главнокомандующий приказал своему единственному заместителю появиться на Красной площади на вороном коне, то это могло означать только одно: на белом коне будет сам Сталин.

А ведь что получается? Сталин якобы тайно упражняется парад принимать, но никому не приказал готовиться командовать парадом. Но ведь тому, кто с рапортом выйдет навстречу Сталину на вороном, тому, кто парадом командовать будет, тоже надо время на подготовку! Ему надо с конем освоиться, а если конь не подходит, то срочно заменить, и тренировать, тренировать, тренировать. Еще и запасной конь должен быть: вдруг с первым номером что случится прямо накануне, так что же – парад отменять? Или опозориться навеки?

Из новейшего варианта «самой правдивой книги о войне» следует, что Сталин был ужасно глуп: сам тайно на белом коне упражнялся, но ни Жукову, ни кому другому не поставил задачу тренироваться на вороном.

Но если бы Сталин приказал Жукову тренироваться на вороном коне, тогда дураком предстает Жуков: единственный заместитель Верховного главнокомандующего получил задачу кому-то рапортовать на Параде Победы, но никак не может сообразить, кто же это такой над ним начальником состоит.

5

Мы еще и вот с какого конца зайдем.

Мы поверим, что Сталин в гордом одиночестве готовится принимать парад. А поверив, вдруг спохватимся: отчего это вдруг – в одиночестве?

Принимающий парад выезжает из Спасских ворот не один, а в сопровождении ординарца. Дуэтом. Так надо же и тренироваться вдвоем.

А навстречу им от Исторического музея – командующий парадом на вороном коне. И тоже с ординарцем. Двум парам всадников надо одновременно встретиться ровно посреди площади, не опередив партнеров и не опоздав.

Две пары всадников – лицом к лицу. Принимающему парад надо не просто выслушать рапорт командующего, но и принять от него эстафету: рапорт подготовлен не только в устной, но и в письменной форме – командующий парадом передает письменный рапорт принимающему парад, а тот передает эстафету своему ординарцу.

Олимпийские чемпионы на гаревой дорожке эстафету теряют, а тут все это – верхом на лошадях. Номер почти цирковой. Только в цирке, если что не так, – перебьемся без аплодисментов.

В следующий раз получится, тогда и сорвем свое.

А Парад Победы – на глазах всего мира и только один раз, без возможности повторить. И вот нам теперь какие-то умники предъявляют «найденный» фрагмент, из которого следует, что Сталин тренировался один, не сговариваясь с партнерами и даже никого не назначив на роль командующего парадом, не предупредив о возможном назначении, не дав времени ни на подготовку, ни на подбор ординарца и лошадей.

Так ведь и это не все. Встречаться двум парам наездников предстоит посреди площади лицом к лицу. А встретившись, приняв рапорт и эстафету, надо разойтись. Принимающий парад со своим ординарцем должны вперед нестись, а командующий парадом со своим ординарцем должны этой паре дорогу уступить и пристроиться следом.

Но выходит, что Сталин почти до самого последнего момента в одиночестве эволюции отрабатывал… Не свалился бы с арабского коня за неделю до парада, так бы один и тренировался, партнеров в известность не ставя…

6

Кстати, об арабском коне. Его появление на страницах «самой правдивой книги о войне» достоверности и ясности не добавляет. Весь отрывок про арабского коня, якобы вырезанный цензурой и якобы найденный через два десятка лет после смерти Жукова, – выдумка. Причем выдумка предельно глупая. Дело в том, что арабская лошадь – небольшое грациозное создание. Это своего рода «балерина» лошадиного царства. Арабская лошадь сильная, быстрая, гибкая, выносливая, как и надлежит быть балерине, и в то же время – совсем небольшая. Высота в холке всего только 150–153 сантиметра.

Представим себе, что выезжает Сталин из ворот Спасской башни на небольшой белой арабской лошадке. Чуть позади – ординарец. Но ведь и у ординарца лошадь должна быть столь же грациозной и миниатюрной. Если ординарец на огромном коне будет следовать за Сталиным, это будет выглядеть комично.

А навстречу им – командующий парадом с ординарцем. На вороных конях. Но и они не могут появиться на Красной площади на огромных лошадях! Ведь будет смешно.

Следовательно, если Сталин готовился принимать парад и если его выбор пал на арабского коня, то и у его ординарца должен быть конь такой же породы, примерно таких же размеров, то есть должен был быть арабским. Но и у командующего парадом и его ординарца – тоже арабские, только не белые, а вороные, которые, кстати, встречаются достаточно редко. А еще – минимум столько же белых и вороных коней надо было иметь в качестве запасных.

И вот, допустим, Сталин во время тайной тренировки с маленькой арабской лошади свалился, после чего отказался от затеи лично парад принимать. На его место за пять или шесть дней до парада назначен Жуков, а командовать парадом приказано командующему 2-м Белорусским фронтом Маршалу Советского Союза Рокоссовскому.

В этом случае потребовалось бы сменить всех лошадей основного состава и всех запасных, выставив вместо небольших арабских лошадей наших родных терских, донских или русских верховых. Их следовало срочно подыскать, проверить, подготовить.

Но не было этого!

С самого начала подготовки, с конца мая, для Жукова был подобран огромный белый красавец по кличке Кумир, для Рокоссовского – столь же великолепный вороной Полюс. Для ординарца Жукова генерал-майора П. Зеленского – белый Целебес, для ординарца Рокоссовского подполковника В. Клыкова – вороной Орлёнок. Оба маршала вместе со своими ординарцами немедленно приступили к тренировкам.

Об этом мы знаем из многих неопровержимых источников. Вот один из свидетелей – Бобылев Игорь Федорович, полковник, профессор, заведующий кафедрой коневодства Московской ветеринарной академии. Более сорока лет, до самой смерти, он был членом Президиума Федерации конного спорта СССР и вице-президентом этой организации. Более 20 лет был членом Бюро Международной федерации конного спорта. Его авторитет в этой области признан не только в нашей стране, но и далеко за ее пределами. С его мнением считался Международный олимпийский комитет. Военная служба полковника Бобылева прошла в основном в Москве, в Манеже Наркомата обороны СССР (далее – Военное министерство и Министерство обороны СССР). Именно он, полковник Бобылев, отвечал за подбор лошадей для московских парадов. О своей службе он написал книгу «Всадники с Красной площади» (Москва: Издательский центр Федоров, 2000).

Из этой книги мы узнаем, что никаких арабских лошадей к параду не подбирали и не готовили, что Жуков и Рокоссовский преступили к тренировкам в Манеже в конце мая 1945 года, что оба изначально знали свои роли, то есть Жуков с самого начала подготовки к параду тренировался на белом коне, а Рокоссовский – на вороном. Короче говоря, Сталин с самого начала не оставил для себя роли в предстоящем торжестве. То есть фантазии мертвого Жукова со ссылкой на мертвого сына Сталина – бездарная фальсификация истории в угоду идеологии.

Сочинителям героического прошлого надо было доказать, что Сталин был доволен результатами войны, на радостях даже и парад сам решил принимать, да малость не вышло…

7

Теперь твердой пролетарской рукой придушим логику и здравый смысл, и на пару минут поверим дочери Жукова Марии Георгиевне: она действительно нашла подлинный кусок мемуаров своего отца об арабском коне, с которого якобы свалился Сталин, и на котором он якобы рекомендовал Жукову принимать Парад Победы. Давайте допустим, что этот фрагмент рукописи был действительно вырезан подлой цензурой, но теперь включен в текст на правах неотъемлемой части воспоминаний стратега.

В этом случае мы попадаем в весьма неприятную ситуацию.

Жуков Георгий Константинович был призван в армию в июле 1915 года и прошел в кавалерии все ступени служебной лестницы до предпоследней включительно: рядовой, помощник командира взвода, командир взвода, командир эскадрона, помощник командира полка, командир кавалерийского полка, командир кавалерийской бригады, помощник инспектора кавалерии РККА, командир кавалерийской дивизии, командир кавалерийского корпуса и, наконец, до июня 1939 года – заместитель командующего округом по кавалерии. В кавалерии Красной Армии выше этой должности – только инспектор кавалерии РККА. Весь опыт взрослой жизни Жукова, с 18 лет и до самого начала Второй мировой войны, – в кавалерии. Весь боевой опыт и весь опыт службы в мирное время – только в кавалерии. И все образование Жукова – кавалерийское: учебная команда в кавалерийском полку, рязанские Кавалерийские курсы, после этого дважды – Кавалерийские курсы усовершенствования командного состава. 24 года в седле.

И вот оказывается, что после всего этого Жуков Георгий Константинович был не способен отличить арабского жеребца от нашей родной рабоче-крестьянской кавалерийской коняги терской породы.

Летом 1939 года, прямо в канун начала Второй мировой войны Жукова назначают командующим 1-й армейской группой в Монголии, после этого следует должность командующего Киевским особым военным округом.

Киевский особый военный округ – это самая мощная на тот момент группировка войск на планете Земля. По количеству авиации, танков, артиллерии, кавалерии, воздушно-десантных войск, укрепленных районов – это примерно как весь Вермахт, при гораздо более высоком качестве вооружения.

Вслед за этим Жуков получает должность начальника Генерального штаба, главная обязанность которого – готовить планы обороны страны, планы войны для всей Красной Армии. А это – и авиация, и флот, и воздушно-десантные войска; двадцать тысяч танков, сотни тысяч автомашин, десятки тысяч артиллерийских стволов, войска противовоздушной обороны, укрепленные районы, миллионные массы пехоты, саперы, связисты, химики, ремонтники, медики, топографы…

Способен ли был Жуков что-либо планировать? Ведь за плечами – ни военной академии, ни военного училища, ни танковых, ни авиационных, ни артиллерийских курсов.