Текст книги "Последняя республика"

Глава 6
Передышка и что будет после нее

Если Россия заключит мир, то этот мир будет только перемирием. Социалистическая революция в России победит только тогда, когда она будет окружена кольцом социалистических республик-сестер. Мир, заключенный с империалистической Германией, будет явлением эпизодическим. Он даст небольшую передышку, после которой вновь закипит война.

Григорий Зиновьев, член Политбюро, председатель Коминтерна. Сочинения. Ленинград, 1925. Т. 7. С. 490

1

Нужно русским коммунистам отдать должное: даже среди них появлялись (иногда) люди, которые считали, что надо отказаться от господства бюрократии, то есть от государственного вмешательства в экономику, то есть от социализма, и вернуться к нормальной человеческой жизни.

Среди немногих – «любимец партии» Николай Бухарин. В прошлом Бухарин был теоретиком массовых расстрелов как одного из способов выведения новой породы людей коммунистического завтра – гомо советикусов, то есть «совков». После провала целой серии попыток Красной Армии начать Вторую мировую войну и Мировую революцию Бухарин одумался и бросил в массы очень даже некоммунистический лозунг: «Обогащайтесь!»

Под таким лозунгом можно было привольно жить, и людям незачем было бежать из своей страны. Но если массы будут жить под таким лозунгом, зачем им нужны коммунисты во главе государства?

Товарищ Сталин решил, что лозунг «Обогащайтесь!» – явный отход от идеалов, что из Бухарина новый коммунистический человек получиться никак не может. Потому товарищу Бухарину была определена дорога в расстрельный подвал – в тот самый, который он ранее воспевал.

А что же делать всем остальным коммунистам, которые от идеалов не отказались и в расстрельный подвал не попали? Сосуществовать и соприкасаться с нормальными странами их режим не мог. Поэтому соседние страны следовало превратить в сестры-республики. Но тогда появились бы новые границы, за которыми – другие нормальные страны. И их тоже следовало превращать в коммунистические республики. Для этого был нужен «пожар мировой». Но он никак не разгорался.

Если неприятельскую страну (или страны, или весь мир) не сумели захватить, а от захвата отказаться нельзя, то остается два пути:

1. продолжать бесплодные попытки штурма;

2. штурм прекратить, подписать перемирие, хорошо подготовиться и штурм повторить.

В российской коммунистической партии немедленно появились приверженцы как первого, так и второго пути.

За первый путь стоял Троцкий с идеей перманентной революции. За второй – Ленин и Сталин.

2

Троцкий: надо долбить стену лбом, долбить без передышки.

Ленин и Сталин: пусть капиталисты между собой передерутся, а мы подождем. А мы пока накопим силы.

Ленин первым понял, что Первая мировая война завершилась, но оставила после себя взрывоопасное наследие. Страны-победители, особенно Франция, увлеклись и обложили побежденную Германию чудовищными репарациями. Победа западных союзников была закреплена Версальским договором, грабительским и унизительным для Германии. Выплата огромных сумм победителям привела к жестокому экономическому кризису в Германии и поставила германский народ на грань голода и нищеты, на грань постоянного бедствия.

Ленин сообразил, что Версальский договор – бомба, заложенная под Европу. В нее следовало только вставить взрыватель и запустить механизм. Ленин осознал, что жадность победителей погубит: Германия никогда не смирится с несправедливостью, в Германии найдутся силы, которые выступят против Версальского договора, за пересмотр результатов Первой мировой войны, выступят с идеей реванша и его осуществят.

Уже в 1920 году Ленин на совещании председателей уездных, волостных и сельских исполнительных комитетов говорил:

…порядок, который держится Версальским миром, держится на вулкане, так как те 7/10 населения всей земли, которые порабощены, только и ждут не дождутся, чтобы нашелся кто-нибудь, кто поднял бы борьбу, чтобы начали колебаться все эти государства (Ленин В. И. Полное собрание сочинений. М.: Издательство политической литературы, 1958. Т. 41. С. 353).

Ленин не знал, что этот «кто-нибудь» уже нашелся. 12 сентября 1919 года этот человек записался в Немецкую рабочую партию и начал борьбу, которую так и назвал «Моя борьба» – «Майн Кампф».

3

Ленин добился прекращения попыток на штыках Красной Армии принести счастье соседним странам. Ленин настоял на том, чтобы с соседними странами были установлены дипломатические и торговые отношения.

И вот – Генуэзская конференция. Запад поражен: советская делегация в черных фраках, в шелковых цилиндрах… Запад – в восторге: они меняются! Они становятся такими, как все!

Кто-то осторожно предупреждал: надо дать испытательный срок перед тем, как садиться с ними за один стол…

А наши коммунисты не скрывали, что ничего не меняется. Им нужны были только три вещи: технологии, технологии и технологии. Им надо вооружаться, вооружаться, вооружаться. Потом они намерены совершить Мировую революцию, для чего им нужно разжечь Вторую мировую войну. Но это будет только после серьезной подготовки. А сейчас – передышка.

Любимый поэт Сталина Владимир Маяковский написал в те дни стихотворение «Моя речь на Генуэзской конференции»:

 
Мы ехали, осматривая хозяйскими глазами грядущую
Мировую Федерацию Советов.
Болтают язычишки газетных строк:
«Испытать их сначала…»
Хватили лишку!
Не вы на испытание даете срок –
а мы на время даем передышку.
 

4

Сталин полностью понял идею Ленина и после смерти вождя отстоял ленинизм в борьбе против сторонников пробивания стен лбом. Путь Сталина прост и понятен: временно прекратить штурм, укрепить власть коммунистов внутри России, с помощью Запада поднять промышленность, перевооружить армию. Одновременно вырастить кого-нибудь, кто встанет во главе Германии и сокрушит Францию.

А этот самый «кто-нибудь» тем временем сидел на нарах и писал свой эпохальный труд. Самый первый перевод «Майн кампф» был сделан на русский язык. Правда, автору ничего не заплатили, и в витринах книжных магазинов у нас при товарище Сталине «Майн кампф» не выставляли. Это был обычный для нас акт литературного пиратства. Книга была переведена и издана для руководителей партии, армии, государства. Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский свидетельствует:

Все мы в свое время читали книгу Гитлера «Майн кампф» (ВИЖ. 1989. № 4. С. 53).

Троцкий не понимал намерений Сталина и обвинил его в предательстве идеалов. Запад тоже не догадался о его намерениях. Точнее, лидеры Запада видели не то, что есть на самом деле, а то, что им хотелось видеть.

А им хотелось, чтобы коммунистическая Россия стала такой же страной, как и все, чтобы излечилась от бешенства, чтобы занялась своими проблемами, чтобы не пыталась утопить мир в той грязи, в которой оказалась сама.

Сейчас нам говорят, что Сталин просто отказался от идеи Мировой революции. И в качестве доказательства напоминают: вышел фильм «Броненосец «Потемкин», в завершении фильма на экране появлялся лозунг «Да здравствует Мировая революция!», а Сталин приказал лозунг снять. Это ли не доказательство!

Я это доказательством не считаю. Если вы действительно серьезно готовитесь сокрушить Запад и для этого вам нужны военные технологии Запада, то надо их получить, а махать красной тряпкой перед носом соседей умеют даже дураки. Большого ума для этого не требуется.

И еще доказательство. Изгнанный из страны Троцкий в далекой Мексике пишет черным по белому: Сталин предал рабочий класс и от великой Идеи отказался.

Доказательство? Может быть.

Но не все, что говорил Троцкий, надо принимать всерьез. Троцкий, например, всю жизнь критиковал советскую бюрократию: он считал, что власть рабочих и крестьян выродилась во власть бюрократии, предлагал бюрократию разогнать, сократить, поставить под рабочий контроль, и еще много другого предлагал.

Удивительная позиция: сначала Троцкий отобрал у людей все, что они имели, и передал все в общественную собственность. Но если никто конкретно не имеет права распоряжаться землей, ее недрами, железными дорогами и заводами, кто же всем этим будет руководить? Если самого лучшего машиниста поставить от имени рабочего класса управлять Транссибирской магистралью, то ему потребуется много телефонов для того, чтобы быть в курсе дел на всем протяжении дороги. Ему потребуется стол, на котором он эти телефоны поставит, кабинет для этого стола, шкаф для бумаг, чтобы хранить собственные распоряжения, отданные вчера и неделю назад, ибо распоряжения, которые он отдаст сегодня, не должны противоречить вчерашним. Ему потребуются машинистка, которая будет печатать бумаги, помощники, пусть тоже рабочие, которые будут руководить сложнейшим организмом в его отсутствие. Одним словом, наш рабочий мгновенно из пролетария превратится в бюрократа.

Потрясающа логика у товарища Троцкого: сначала все повелел отдать под контроль государства, а потом возмущается засильем бюрократии и борется против нее. Но если не бюрократы будут руководить, тогда кто? В частную собственность дорогу отдать? Акционерному обществу? Зачем тогда Мировая революция? И кто после Мировой революции будет управлять всем мировым хозяйством?

Так что логика Троцкого хромала.

Политика – это борьба за определенные идеи. Но чтобы идеи воплотить в жизнь, нужна власть. Потому политика – это борьба за власть. Величие и ничтожество политиков проверяется только одной мерой: как они преуспели в борьбе за эту самую власть. Троцкий не удержался на вершине власти, следовательно, политики не понимал, оказался ничтожеством в политике, и его оценки политической ситуации не могут представлять интереса. Мексиканское захолустье и сталинский топор Рамона Меркадера, прервавший изыскания Троцкого в области политики, – лучшее доказательство того, что Троцкий плохо понимал ситуацию. Если бы он понимал ее хорошо, то был бы вождем Мировой революции и мирового пролетариата.

Надо понять психологию проигравшего, поверженного Троцкого. Мы иногда встречаем людей, которые себя слишком высоко ценят. Есть выдающиеся и даже великие деятели кинематографии, которые считают, что после их ухода кинематография зачахнет. Есть артисты балета, уверенные, что их талант – вершина, после них балет никогда уже не поднимется на такую высоту. Есть такие люди и в политике. Гитлер, например, считал, что остался жив и здоров потому, что в свое время бросил курить, и именно это обстоятельство спасло германский народ (Генри Пикер. Застольные разговоры Гитлера. Запись от 11 марта 1942 г.). Выходит, что если бы Гитлер не нашел в себе сил и не бросил курить, то германский народ неминуемо бы погиб, никаких других путей для спасения у него не оставалось…

На той же точке зрения стоял и Троцкий. Себя и свое имя он неразрывно связывал с Мировой революцией. Все его статьи и письма пронизаны единым воплем: «О, верните меня на вершину! Без меня пропадете!» И уж никак Троцкому не удавалось представить Мировую революцию без своей персоны во главе. Любое действие Сталина Троцкому виделось ужасающей глупостью, а сам Сталин, выражаясь словами Троцкого, был «выдающейся посредственностью». Понятно, Сталин, как это виделось Троцкому, вел великое дело не туда. Но и любой другой, окажись он на вершине власти, был бы в глазах Троцкого дураком, изменником, предателем великого дела, посредственностью, бюрократом и прочая и прочая.

Статьи Троцкого об отходе Сталина от идеи Мировой революции – это вопли пострадавшего. Не будем обращать на них внимания.

5

Два российских историка, Юрий Леонтьевич Дьяков и Татьяна Семеновна Бушуева, опубликовали книгу потрясающей силы – «Фашистский меч ковался в СССР». Какое звучное и емкое название! Уже в названии содержится все. Почти четыреста страниц – неопровержимые доказательства: Сталин готовил Германию к войне. Без сталинской помощи Германия не смогла бы вооружиться, разгромить Европу и напасть на СССР.

В сталинском плане что-то не сработало, что-то пошло не так, как замышлялось. Вооруженная нами Германия на нас же и напала. Но не для этого же мы ее вооружали! Итак, где-то Сталин просчитался. Где-то ошибся. Где же именно?

Книга Дьякова и Бушуевой хороша тем, что заставляет думать. Закроешь книгу на последней странице, отложишь, а название не забыть. Проснешься ночью: ФАШИСТСКИЙ МЕЧ КОВАЛСЯ В СССР! И вопрос: ЗАЧЕМ? НА ЧЬЮ ГОЛОВУ?

А ответ надо искать в «Майн кампф», в XIII главе:

Мы должны были взять каждый отдельный пункт Версальского договора и систематически разъяснять его самым широким слоям народа. Мы должны были добиться того, чтобы 60 миллионов немцев – мужчины и женщины, взрослые и дети – все до одного человека почувствовали в своих сердцах стыд за этот договор. Мы должны были добиться того, чтобы все эти 60 миллионов возненавидели этот грабительский договор до глубины души, чтобы эта горячая ненависть закалила волю народа и все это вылилось в один общий клич: ДАЙТЕ НАМ СНОВА ОРУЖИЕ!

Именно об этом и мечтал товарищ Ленин: чтобы нашелся кто-нибудь… Вот он – нашелся.

Версальский договор не только требовал от Германии денег, денег и еще раз денег для Франции, но и запрещал Германии иметь, покупать, конструировать, испытывать и производить наступательное оружие и сильно ограничивал оборонительные вооружения и численность армии Германии.

И когда коммунисты говорят, что Сталин якобы отказался от идеи Мировой революции, я советую им еще раз прочитать книгу «Фашистский меч ковался в СССР». Вот, например, совершенно секретный доклад все того же Уншлихта товарищу Сталину о тайной помощи Германии, датированный 31 декабря 1926 года: «…Необходимо иметь совершенно укрытую базу для нелегальных вооружений».

Если сопоставить то, что говорил Ленин, писал Гитлер и делал Сталин, то желание спорить об отказе Сталина от идеи Мировой революции пропадает.

Просто Троцкий готовил Мировую революцию лозунгами и воплями на весь мир, раскрывая свои планы, на выполнение которых у него не было ни сил, ни средств, ни возможностей, а товарищ Сталин воплями воздух не сотрясал, а действовал, и эти действия были наглухо опечатаны грифом «совершенно секретно». Именно этим грифом закрывались все документы по созданию тайных кузниц, где ковался фашистский меч…

После прихода к власти в 1933 году Гитлер решил сокрушить все политические партии и движения в Германии, оставив только свою собственную, вооруженную единственно верным учением. Для сокрушения противников Гитлеру потребовался провокатор. Был подобран некий Маринус ван дер Люббе. И в одну прекрасную ночь сгорел Рейхстаг. В руки полиции попал ван дер Люббе – факел в руках и членский билет коммунистической партии в кармане. Выходило, что коммунисты подожгли Рейхстаг, а раз так, значит, Гитлер не зря разгромил коммунистическую партию Германии, а заодно и все остальные партии.

Но Гитлер не понял простой вещи – сам он в руках Сталина играет роль ван дер Люббе, только в мировом масштабе. Гитлер разожжет пожар Второй мировой войны – тот самый, о котором мечтали наши отцы и деды, о котором пели пески. Потом Гитлера поймают с факелом в руках, и гитлеризм осудят в Нюрнберге. И никому из судей в голову не придет задать простой вопрос: кто же вложил в руки Гитлера факел и тот самый фашистский меч, который был выкован в СССР?

И пока товарищи коммунисты не ответили на вопрос, зачем их партия готовила фашистов к войне, мы принять довод об отказе Сталина от Мировой революции не можем.

6

Снимем с полок тринадцать томов сталинских сочинений и прочитаем их еще раз. Каждый, кто сам читал, подтвердит: все, что написано после так называемой «великой октябрьской социалистической революции», – это полемика о том, что есть полная, а что есть окончательная победа социализма.

Понять сталинскую логику легко, отдадим ему должное: он говорил понятно, а это вовсе не так просто, как кажется. Мысль Сталина: сначала мы строим социализм в одной стране, потом – и это неизбежно – во всем мире. Полная победа социализма в одной стране возможна, но она не окончательна. Окончательная победа возможна только в мировом масштабе.

Понятно, Сталин в своей практике никогда не доходил до чисто марксистского зверства, он не отменил семью, не отправил всех женщин в общественное пользование, не национализировал детей; в трудовых армиях ГУЛАГа содержалось очень мало людей – не более десяти процентов населения, в то время как Маркс рекомендовал призвать туда всех и навсегда. Сталинский социализм был сверхмягким вариантом марксизма – так сказать, социализм с человеческим лицом. И все же, несмотря на почти недопустимую мягкость и человечность, сталинизм оставался в рамках марксизма и социализма. Маркс формулировал свою программу четко – ликвидация частной собственности. Сталин от этой рекомендации не отклонился. Сталин частную собственность ликвидировал. А концлагеря – это неизбежное следствие ликвидации частной собственности.

Ликвидируйте ее где угодно и с удивлением обнаружите, что без концлагерей не обойтись.

Но, построив полный социализм в одной стране, Сталин знал, что любой контакт его подданных с тлетворной заграницей превращает их во врагов режима. Будущее показало, что собственная дочь Сталина при первой возможности бежать из СССР этой возможностью воспользовалась. Она была согласна жить где угодно, только не на родине мирового пролетариата.

И не будем ставить вопрос о том, отказался ли Сталин от идеи Мировой революции или нет. Поставим другой вопрос: а мог ли Сталин от этой идеи отказаться, если знал, что длительное сосуществование рядом с нормальными странами немыслимо?

Если бы Сталин и захотел отказаться от Мировой революции, то не мог бы этого сделать, ибо такой отказ был бы равносилен поражению и самоубийству. И Сталин не отказался. Он открыто и настойчиво повторял:

Окончательная победа социализма в смысле полной гарантии от реставрации буржуазных отношений возможна только в международном масштабе (Правда. 14 февраля 1938 г.).

Мой критик Габриэль Городецкий пишет:

Суворов стремится доказать, что внешняя политика Советского Союза целиком определялась идеологией и следовала марксистским догмам, которые всегда имели целью мировую революцию. Суворов не принимает в расчет национальные интересы…

О каких национальных интересах идет речь? Только в ходе коллективизации в Советском Союзе было истреблено больше людей, чем во время Первой мировой войны во всех странах, принимавших в ней участие. Коллективизация – это Вторая мировая война против моего народа. И когда говорят, что 1 сентября 1939 года Гитлер начал Вторую мировую войну против народов Европы, я отвечаю: 19 августа 1939 года Сталин дал согласие на подписание с Гитлером договора о разделе Польши, тем самым начав Вторую мировую войну против народов Европы. Но если смотреть в корень, то увидим – Вторая мировая война была начата коммунистами еще в 1930 году, с началом коллективизации, против крестьянства России, Украины, Белоруссии, которое в то время составляло подавляющее большинство населения. В 1939 году эта война распространилась и на соседние страны.

7

Попробуйте с точки зрения национальных интересов объяснить войну против собственного народа, истребление миллионами самых трудолюбивых и деятельных представителей нации, ее костяка и хребта, истребление тех, кто нацию кормит. Кроме того, крепкий мужик-хозяин – всегда хороший солдат. Повторяю: всегда. Истребление крепких мужиков было истреблением хороших солдат. И когда советско-германскую войну по недоразумению называют чуть ли не «Великой» и даже «Отечественной», возразим: коллективизация была коммунистической анти-отечественной войной, войной против своего народа, войной на его истребление, войной на уничтожение защитников отечества. Война в Европе – только продолжение, но уже против всех наших соседей, ближних и дальних.

Только с точки зрения перспективы Мировой революции действия Сталина объяснимы и понятны: свободному крестьянству Мировая революция не нужна, именно свободное крестьянство воспротивилось бы советизации Эфиопии и Антарктиды, ибо за Коминтерн и его авантюры расплачиваться мужику и кровь лить – мужику.

Для того товарищ Сталин и переломал хребет русскому мужику, а заодно и всему народу, чтобы не мешали принимать новые республики в нерушимый союз. Логика Сталина ясна и понятна: сначала строим социализм в одной стране, потом – в мировом масштабе.

Интересно объясняет господин Городецкий: то Сталин руководствуется марксистской идеологией, то национальными интересами…

Но не было у товарища Сталина такой свободы. Для восстановления социальной справедливости требовалась национализация, национализация означала бюрократизацию, это влекло за собой массовый исход и «границу на замке», «граница на замке» означала самоизоляцию, отрыв от всей мировой цивилизации и неизбежное отставание. Мы начинали вариться в собственном соку, теряли контакт с другими народами, с лучшими достижениями мировой науки, техники и культуры. В нормальном мире научное открытие в одной из стран быстро становилось общим достоянием, все страны обогащают друг друга, мы же были вынуждены все изобретать сами. Отставание порождало недовольство народа существующим порядком и правительством.

И все, кто становился на этот путь, были просто вынуждены идти по сталинским следам к необходимости войны на уничтожение тех, кто свободен и потому богат и счастлив. Так что одно из двух: или национальные интересы, свобода каждого и благосостояние всех, или идти до конца – до последней республики. Только и разницы – идти с передышкой или без нее.

Сталин шел к Мировой революции с передышкой. Но знал: надолго ее затягивать нельзя – Запад нас своими фокстротами и танго разложит (а ведь и разложил же!). Коммунизм – как раковая опухоль: или организм убьет раковые клетки и выживет, или раковая опухоль убьет организм. Коммунисты считали себя здоровым организмом, а все нормальные государства – раковой опухолью, которую предстоит пересилить. Не буду спорить, кто из них был здоровым телом, а кто опухолью, но существовать рядом они не могли. Прав был товарищ Ленин: либо одно, либо другое.

Сталинская передышка завершилась к началу 1939 года. Чтобы понять это, надо полистать наши газеты тех дней. Советский Союз жил ожиданием больших событий. Делегаты XVIII съезда коммунистической партии дышали воздухом неизбежной и скорой освободительной войны. Генерал-майор А. А. Лобачев был участником этого воинствующего сборища. Он вспоминает 10 марта 1939 года:

Два десятилетия минуло после того, как, почти мальчишка, стоял я здесь в карауле, с восторгом провожая делегатов конгресса Коминтерна. Теперь на этом же посту стоял другой юноша, и я приветствовал его, может быть, делегата будущего мирового съезда победившего коммунизма (Лобачев А. А. Трудными дорогами. М.: Воениздат, 1960. С. 97).

В том же году сталинский любимец Константин Симонов в пьесе «Парень из нашего города» описывает сражение советских войск на Халхин-Голе против 6-й японской армии:

Ты сейчас о последней сопке думаешь, а я – о последнем фашисте. Я думаю о нем давно, еще с Мадрида… в последнем фашистском городе поднимет этот последний фашист руки перед танком, на котором будет красное, именно красное знамя.

Это было написано в тот самый момент, когда с Германией не было общей границы, и она на нас не могла напасть, тем более внезапно. Это было написано тогда, когда Риббентроп летел в Москву подписывать пакт, когда товарищ Сталин обнимал Риббентропа и клялся в вечной дружбе. Это было написано тогда, когда плана «Барбаросса» еще не существовало. Это было написано тогда, когда «последним фашистским городом» мог считаться не только Кельн или Мюнхен, не только Неаполь или Палермо, не только Барселона или Лиссабон, но Аддис-Абеба, Луанда, Триполи. Наша цель – не оборона своей страны, но «последний фашистский город».

И если бы Константин Симонов выражал только свои собственные мысли, не созвучные генеральной линии, то не носить бы ему Сталинских премий полные карманы. А ведь носил же. Знал товарищ Симонов, какие именно книги момент требует.

Мечта о «последнем фашистском городе» созвучна мечте Чингисхана – к последнему морю! Только и разницы, что нам затягивать с этим делом было противопоказано, что остановиться было нельзя, если бы и захотели…