Текст книги "Третье пришествие. Звери Земли"

Глава 5
Капитан Крюк идет по следу

Я сообразил, какой Питер Пэн тормоз, когда отшагал слишком далеко, чтобы возвращаться…

Пройтись от дома Илоны до нашего офиса недалеко – немного прогуляться через Тосно-2, перемахнуть железнодорожные пути, и, считай, пришел. На машине, в объезд, получится по времени столько же, а если придется пережидать у шлагбаума поезд – даже дольше.

Мой мозг, взвесив все за и против, принял логичное решение: идти пешком, не связываться с транспортом. Вот только у нижних конечностей спросить совета мозг забыл… А ноги в новых, не разношенных туфлях, полученных от Авдотьи, чувствовали себя некомфортно и с каждой сотней метров намекали все громче: стоит их, ноги, поберечь, чтобы все не закончилось кровавыми мозолями…

Вернуться на проспект Ленина и быстренько купить что-то более подходящее? Я прикинул: конец туда, конец обратно, приплюсовал время на поиски и «дойку» банкомата – и решил, что не стоит.

Доковыляю как-нибудь до нашего офиса… Там можно будет переобуться, кроссовки лежали у меня в кабинете старые, неказистые, но ноги не натрут. А еще лежала у меня там заначка, пять косарей. Деньги вроде и небольшие, но дарить их непонятно кому не хочется…

Решено – сделано.

Дежурный уставился изумленно. Наверное, слух о том, что знаменитый Питер Пэн валяется в больнице чуть не при смерти, разлетелся по филиалу, когда здесь еще жизнь била ключом… Опровергать его незачем и некогда.

Объектив «опознавателя» уставился на мою новую физиономию, я немного сомневался, устроит ли процент совпадений придирчивую технику. Не беда, просканирует сетчатку глаза и пропустит… Если, конечно, меня не исключили из списка допущенных… Эйнштейн уверял: пройдешь свободно, но едва ли оба врио информируют отстраненного начальника обо всех своих решениях.

…Разговор наш с бывшим боссом не затянулся. Высказав свое «фе» касательно стола, от прочих попыток общения Эйнштейн отбивался как мог. Лишь сказал, что я должен пойти в офис и забрать из своего сейфа пакет с крайне важной для меня информацией. Никто меня на входе не арестует, внутри тоже, не было таких распоряжений, он хоть и далеко, но руку на пульсе держит, свои люди в филиале остались. Так что иди, возьми пакет, изучи содержимое: вот тогда-то и появится тема для долгого обстоятельного разговора. До того ему, Эйнштейну, не стоит терять время, отвечая на мои глупые вопросы, после изучения документов они отпадут сами собой…

Один вопрос я все же задал и сразу же уточнил: без ответа на него никуда я не пойду, и пусть тогда Эйнштейн свернет свою инфу в трубочку и засунет в то место, где она очень удивит проктологов.

Вопрос, возможно, был глупый. Для Ильи. А для меня насущный и основной: имеет ли эта информация отношение к моим похищенным девочкам? Самое непосредственное, пообещал Эйнштейн и тут же получил ответное обещание: если врешь – убью.

Начав задавать вопросы, остановиться трудно… Я задал еще один, теперь и вправду глупый: ты, собственно, где? Непосредственно после обещания убить, согласитесь, не очень умно интересоваться такими интимными вещами…

Где находится его «далеко», Илья конкретизировать не пожелал. После, дескать, все после…

Я попробовал выяснить сам, проследить сигнал… Не преуспел: сигнал уходил на здешнюю телебашню, утыканную (кроме собственно ТВ-причиндалов) приемо-передающей аппаратурой всевозможных провайдеров и операторов сотовой связи. В тамошней какофонии аномалу отследить сигнал – все равно что человеку с нормальным слухом расслышать кузнечика, стрекочущего в оркестровой яме во время исполнения оперы.

Эйнштейн мог говорить со мной из столицы… Или из-за океана, через спутник. Или из шкафа Илоны… нет, оттуда я услышал бы его голос вживую… Но за стенкой, в соседней квартире, Эйнштейн вполне мог сидеть.

Утешало одно: никто нас подслушать не мог, сигнал был закодирован добротно, одним из новейших кодов с плавающей «декой», причем неизвестным мне, а я такие вещи отслеживаю…

Короче говоря, я пошагал в филиал. Первоначальный вариант потрошения отменился: ни к чему собирать информацию по крупицам у людей и компьютеров, если кто-то сделал все за тебя.

…«Опознаватель» наконец-таки дал добро, и я быстренько просочился мимо дежурки. Прорваться силой, наверное, смог бы… Но тогда пришлось бы хватать добычу и мгновенно смываться. А мне хотелось немного осмотреться. Принюхаться – что тут носится в воздухе? Все-таки не все сотрудники отправлены по домам…

В филиале стояла тишина, как на Тосненском кладбище, куда меня собралась наладить Илона… Из курилки не доносились голоса, из-за дверей бухгалтерии не слышался смех тамошних развеселых девиц. Прошел длинным, уныло окрашенным коридором – ни души, а обычно пяти шагов не сделаешь, чтобы с кем-то не поздороваться…

На второй этаж я поднялся по боковой узкой лестнице – по ней редко кто ходил, чтоб не давать крюка. Но до моего кабинета по главной, по центральной лестнице идти дольше.

Поднялся, так никого и не встретив, и оказался у своих владений. Дверь заперта – Леденца, делившего со мной служебную площадь, на месте не было и никогда уже не будет. (Мы с покойным сталкером здесь бывали редко, наездами, и Эйнштейн решил, что выделять каждому по отдельному кабинету – слишком жирно.)

Ключи от кабинета постоянно таскать с собой резона не было, и мы – и Леденец, и я – частенько забывали их в Виварии. И для таких оказий сделали дубликат и держали в коридоре, в тайничке, всем инструкциям по внутренней безопасности вопреки…

Короче, внутрь я попал без труда и без криминального вскрытия дверей.

Мой комп-моноблок исчез со стола. И отчего ты не удивлен, Питер Пэн? Но важной информации я здесь не хранил, так что тех, кто займется потрошением диска, ждет большой облом – ничего интереснее семейных фото с пляжа не найдут, да и там на всех Натали в купальнике…

Внезапно я сообразил, что мысленно назвал ее Натали, не Горгоной… И представил без купальника… Нет, нет, в купальнике ей все же лучше… топлес – не ее, это скорее к лицу Илоне. Вернее, не к лицу, а… в общем, понятно.

Комп Леденца стоял на своем законном месте… Я вновь не удивился – похоже, в гараже Авдотьи Лихтенгаузен растратил все запасы удивления на десять лет вперед.

Я вспомнил про дебильный меморандум сталкера об уничтожении всех Зон, первый вариант которого он якобы отослал по электронке в ЦАЯ, и не удержался, присел на минутку за чужую клавиатуру. Интересно стало, пришел ли ответ… И как обстоят дела с чувством юмора у человека, ответ сочинявшего, тоже хотелось узнать.

Не сложилось… Вход в систему сталкер запаролил, даже не ждал от него. А с заставки на меня уставилась вдова Леденца и его дети – мальчик лет пяти и девочка чуть постарше. Никаких следов аномальности во внешности детей… Они и не аномалы. Леденец перед первой своей вылазкой в Зону депонировал в «банк спермы» столько генетического материала, что хватило бы зачать взвод сталкерят… чупа-чупсов с чистыми генами… Очень уж дорожил он «человечностью», своей и потомства.

Плоды искусственного осеменения вроде бы и улыбались с заставки, но их взгляды… Взглядами они старались просверлить во мне дырку. Или прожечь.

– Не пяльтесь, нечего тут, – неприязненно заявил я. – Вы-то хоть живы, и зыркать вам есть чем, а вот ваш папашка у моей…

Я осекся, сообразив, чем занимаюсь… Доктор, это лечится?

Ладно… Не стоит забывать, зачем пришел.

Заначка находились на своем законном месте, кроссовки тоже. Забрал первое, обул второе. Поколебался секунду-другую – и набрал номер Илоны со служебного. Даже если гг. Сало и Антипин уже начали активно слушать все здешние телефоны, ничего криминального не прозвучит, в конце концов.

– Привет, это я… Жив, здоров, здесь все тихо и спокойно… Скоро собираюсь обратно.

– Слушай, а заскочи тогда в школу, забери Юльку после экзамена? У меня тут засада…

– Что не так?

– Да все не так… Не уйти… Из ТСЖ позвонили – на мою нижнюю соседку вода подтекает, сантехники придут, всю систему проверять будут… В общем, не выбраться.

– Ладно, заберу…

Она назвала адрес школы и время окончания экзамена. Успею с запасом, понял я, можно не торопиться. И направился к двери. Неторопливо.

Замер, хлопнул себя по лбу… Вот дурак-то! Все сделал, даже с изображением на компьютерном экране подискутировал, а зачем сюда явился – позабыл.

На дверце сейфа белела бумажная полоска с печатью, но код поменять никто не потрудился… Зачем, если уже выгребли все до последней бумажки? (Не только бумаги пропали, полупинтовый бутылек «Джека Дэниелса», заначенный на черный день, тоже дематериализовался.)

Эйнштейн заложил свою информационную бомбу уже после, в пустой сейф. Почему не оставил Илоне, понятно, инфа ничем и никак не защищена: большой бумажный конверт. Внутри, на ощупь, тоже бумаги – вскрывай и читай.

Но почему секрет хранится именно здесь? Не самое надежное место, мог бы уж придумать тайник и вне офиса… Либо Илья был в диком цейтноте и решил рискнуть: никто, мол, не полезет снова в опустошенный чужой сейф. Либо… Второе «либо» не придумывалось.

Ладно, надо посмотреть, что там, может, и этот вопрос отпадет. Но лучше смотреть не здесь, загостился.

* * *

Двинулся к выходу тем же путем, и на боковой лестнице меня поджидал сюрприз. Перекрыв грузным телом узенькую площадку, там стоял полковник Антипин И. Р. (в просторечии – Ира, в минуты раздражения – Ирод), врио начальника объекта № 17 ЦАЯ, кодовое обозначение «Виварий».

Они с г. Сало были примерно ровесниками, лет по сорок пять плюс-минус каждому. Анкетных данных этих двух господ я не знал. Но подозревал, что родились они в одном роддоме в один день. И там, в роддоме, их перепутали. Потому что ну какое из Сала – Сало? Господин Сало фигурой напоминает молоденькую стройную девушку… Не юношу, именно девушку, у юношей обычно плечи шире бедер, а не наоборот.

Фамилию Сало мог бы прославить г. Антипин… Сала на его фигуре хватает, внушительная у полковника фигура…

Перепутанный в младенчестве «Сало» уставился в окно, как будто выходило оно не на унылый пустырь, а на пляж, облюбованный нудистками, и словно бы поджидал меня. А может, действительно поджидал, но демонстративно не замечал, увлеченный нудистками. Однако встал так, что мимо не проскочишь. Я поневоле остановился.

– Молчи и слушай, – пророкотал Антипин. Поздоровался, так сказать.

Тесный воротник сдавливал багровую полковничью шею, как гаррота. Губы не шевелились. Казалось, негромкий урчащий голос исходит прямиком из утробы, без всякого участия связок, гортани, губ и языка.

– Ты здесь не был, я тебя не видел, – чревовещал полковник. – Пиздуй отсюда, и если где по службе нагадил – прибери и подотри. Всем, чем ты занимался, заинтересовались «собисты», конкретно и плотно. Времени у тебя мало, через недельку грянут оргвыводы.

Собисты (не путать с особистами!) – сотрудники Департамента собственной безопасности ЦАЯ. Жабы особого вида, надзирающие за чистотой жабьих рядов. Чтоб не затесалась случайно лягушка или саламандра.

Это более чем серьезно, но «подтирать и прибирать» я не собирался. Если дано задание накопать материала на Питера Пэна – все равно накопают, даже с горкой, не стоит суетиться. Ох и немало покуролесил Питер Пэн до того, как отправился отдохнуть в госпиталь… Радует одно: неделя большой срок, многое можно успеть.

Антипин замолчал. Но с места не сдвинулся. Пройти дальше я мог бы, только применив прием из арсенала регби, американского футбола или боевых единоборств.

– Вожак, – сказал врио, обращаясь к несуществующим нудисткам.

Те ничего не поняли. Я тоже.

– У нас в НИИ он числится как Шляпник, – пояснил Антипин (вот она, шаблонность людского мышления при раздаче названий и прозвищ!). – Если ты принесешь мне то, на чем он носит шляпу, о «собистах» можешь забыть. И о прочих своих проблемах тоже можешь забыть. Доступно излагаю?

– Если назвать голову головой, будет еще доступнее, – выдал я свою первую реплику в разговоре.

– Ты дурак, Пэн, и язык у тебя как помело. Если бы меня интересовала голова, я так бы и сказал: голова. Но на голову и прочее мне плевать, они давно у него не родные. Меня интересует то, на чем он носит шляпу.

– А-а-а-а…

До меня наконец дошло.

Безумный Шляпник – во многом загадочный и крайне отмороженный мутант Зоны, многим другим мутантам командир и начальник, – действительно имел (и прятал под дурацким высоким цилиндром) странное украшение, произрастающее прямиком из темени: нечто вроде громадного, с грейпфрут размером, крабьего глаза на ножке. Иногда этот глаз светился собственным красным цветом, иногда сверкал отраженным, наподобие самоцвета.

Увидев, что я сообразил и проникся, Ирод попрощался со мной так же своеобразно, как и поздоровался:

– Пшел вон!

Массивная туша сдвинулась, освободила проход. Лучше бы он прислал на переговоры Сало, тот по крайней мере всегда приторно-вежлив.

Внизу я отклонился от прямого маршрута, заглянул в курилку. Вдруг, хоть там и тишина, кого-то застану? С таким начальством подчиненные наверняка курят молча и торопливо: ни баек, ни анекдотов, ни разговоров за жизнь…

Не застал.

Но кое-что, касающееся меня, в курилке увидел… И не только меня.

На стене висел рисунок. Карикатура, выдававшая полное отсутствие таланта и фантазии у автора сего «шедевра».

Громадная обезьяна, Кинг-Конг (только более приземистый и приплюснутый, чем волосатый герой фильмов и комиксов). На плечище у Кинг-Конга, как и полагается, сидит миниатюрная девушка, достаточно условная, не опознаваемая. Громадные кулачищи обезьяны упираются в землю, громадный половой орган направлен вверх и вперед, словно ракета «земля-воздух». Вокруг – разбегающиеся по сторонам мелкие уродцы. Один уродец, впрочем, нарисован крупно и вполне узнаваемо: грустный Эйнштейн в германском винтажном шлеме кайзеровских времен; сквозь шлем пробиваются ветвистые оленьи рога.

И чтобы никто не усомнился, что здесь изображена не какая-то левая обезьяна (полковник Бабурин по прозвищу Бабуин, например), внизу надпись крупными буквами:

ПИТЕР ПЕНИС НАШЕЛ СВОЮ ЛЮБОВЬ!

Скомкал гнусный пасквиль, кинул в бак для окурков.

В сортире бы лучше повесили, самое место для такого юмора…

* * *

К школе, где училась Юля, я шагал неторопливо…

До окончания экзамена времени оставалось еще изрядно, и я поначалу было решил: устроюсь где-нибудь рядом со школой, найду укромный уголок, посижу там, изучу содержимое конверта, обмозгую, разложу все по полочкам… А там, глядишь, и экзамен закончится.

Вовремя спохватился: мало тебе проблем, Питер Пэн, сам себе сочиняешь новые… Приметит меня кто-нибудь в укромном уголке у школы, проявит бдительность и активную гражданскую позицию – и доказывай прикатившему наряду, что ты не педофил.

Спохватился я не просто так… Спохватиться меня заставило внешнее воздействие… Вот какое:

– Гражданин, можно вас на минуточку?

Голос, прозвучавший за моей спиной, был властный и казенный, и вопросительная интонация ничего не значила: опция буркнуть «нет!» и шагать как шагал не предусматривалась.

Обернулся.

Мент. Капитан полиции. Вылез из полицейского «Форда», мимо которого я только что задумчиво и равнодушно прошел. Не стоил «Форд» внимания: служба безопасности ЦАЯ никогда не подпустит к нашим игрищам каких-то там провинциальных ментов…

– Тосненское РУВД, капитан Крюков, – представился мент, небрежно дернув ладонью в сторону своего виска и не завершив движение.

Выглядел он как младший братишка полковника Антипина: габаритами несколько уступал, но если будет хорошо питаться, непременно догонит старшенького…

Капитан Крюков… Капитан Крюк… Добрался наконец до Питера Пэна. Судьба любит иногда приколоться.

Представившись, Крюк замолчал. Конкретно завис. В процессоре, укрытом под низеньким капитанским лбом, явно копошились какие-то мысли. Но мыслей было много, не меньше двух, и процессор не справлялся, подтормаживал.

После долгой паузы капитан заглянул в какую-то бумажку, снова повернул ее так, чтобы не смог заглянуть я, и заговорил:

– Скажите, гражданин… э-э-э…

Снова подвис. Нестерпимо хотелось ускорить процесс, легонько шлепнув ладонью по капитанскому затылку. Но процессор «продышался» сам.

– Э-э-э… А сын у вас есть?

– У меня только дочери, – ответил я чистую правду.

А секунду спустя выдал другую чистую правду:

– У вас машина горит, дым из-под капота!

Охнув, капитан Джез Крюк бросился к своему «Роджеру», и впрямь активно дымившемуся. Из салона выскочил его коллега, уже с огнетушителем в руках.

Питер Пэн, мгновенно ставший неинтересным для пиратов Неверленда, удалился быстрыми шагами и торопливо свернул на узенькую пешеходную дорожку, уводящую в глубь дворов. Впрочем, «пираты» о погоне и не помышляли. Хотя тут помышляй, не помышляй… раз уж над машиной потрудился Питер Пэн, к погоням она будет способна не скоро.

Причины случившегося сомнений не вызывали: «Сметанка», здешнее ночное заведение с выпивкой, стриптизом и прочими атрибутами веселой и разгульной жизни. Разумеется, навязчивый интерес ментов вызвала не сама «Сметанка» как таковая, а мои пьяные художества в ней…

Ну да, сорвался я с резьбы от неожиданного удара судьбы, когда обнаружил: любимая жена и начальник (он же близкий друг) активно наставляют мне рога…

А от сорвавшегося с резьбы Питера Пэна, закачавшего в себя чуть не три бутылки вискаря без закуски, лучше держаться подальше… Многие, не знакомые с этим нехитрым жизненным правилом, в тот вечер пострадали.

Пострадали люди, некоторые всерьез, до больницы.

Пострадала обстановка «Сметанки».

Пострадала техника, самая разная, от телефонов до автомобилей.

Сильнее всего пострадал мозг безвинного риелтора со смешной фамилией (Стрюкин? Стрякин?) – отчего-то выбрав этого очкастого ботаника в наперсники, я целый вечер не отпускал его от себя: то слезливо изливал душу, то хотел немедленно женить его на какой-то проститутке, то настаивал, что он непременно должен стать сильным, очень сильным, почти как я, иначе пропадет в жизни, и начать ему надо сейчас, прямо здесь, в «Сметанке», с двух сотен отжиманий… Стыдно вспомнить.

Потом много чего произошло, наслоилось, и я старался побыстрее забыть эту позорную страницу моей биографии, в остальном кристальной и безупречной.

Менты же ничего не позабыли. У них все мои художества запротоколированы, подшиты в папочки. И букет уголовных статей подбирается внушительный…

В былые времена я не стал бы париться: родная контора отмажет, как всегда отмазывала. Но времена на дворе новые и непонятные, надо что-то предпринять самому, а то ведь шагу не ступить будет по Тосно. На первый раз повезло: выручили новое лицо и тупость капитана Крюка, но вечно везти не будет…

Самому решать проблему времени не было. Я решил подключить Магомета, халдея из «Сметанки». Отсыплю ему денег, сколько найдется в окрестных банкоматах, посулю щедрые комиссионные: пусть займется исцелением пострадавших, а те пусть отзовут заявления…

Дворами я прошагал к «Сметанке», благо была рядом. Банкоматы никуда не денутся, сначала переговорю с халдеем, вместе прикинем общую сумму компенсаций, а уж потом…

– Нельзя! – Широченная ладонь щитом встала на пути моих добрых намерений; и на моем пути тоже.

– Совсем берега потерял, Кузя?! – обрушился я на громилу-охранника, преградившего путь в заведение. – Питера Пэна не узнаешь? Что лицо чуть другое стало, не гляди, – это все от тревог и волнений…

– Узнаю. Но ты, Пэн, в стоп-листе. Ты, Пэн, там первым номером, вот такенным шрифтом и красным цветом. Так что вали, не отсвечивай…

– Сдурел?! Да не собираюсь я пить сегодня… С Магой поговорю и уйду.

– Маги здесь нет и не будет. И тебя здесь не будет. Вали, я сказал!

Я мог его уделать и прорваться-таки в «Сметанку». Но без Магомета вся затея потеряла смысл: в полицейскую сагу о моих похождениях добавится новая глава, только и всего.

Да… Жизнь преподала суровый урок: если уж наставили рога, нажрись дома и разгроми свою обстановку… На крайняк соседскую, с ними легче потом будет договориться…

Однако по Тосно мне лучше теперь пробираться дворами и закоулками, такие дела.

* * *

Во дворе, в каком-то закоулке, я вскрыл конверт Эйнштейна.

Ну, что у нас тут за тайны, интриги, расследования…

Тайны поначалу не впечатлили. Скажу больше: издевательством каким-то показались эти тайны…

Стопочка рекламных буклетов, все на английском. Некое медицинское заведение с претенциозным названием «Клиника Св. Духа».

Беглого взгляда на список предлагаемых клиникой услуг хватило, чтобы понять: шарлатаны чистой воды… Разводят на деньги доверчивых лохов. Небось требуют со страждущих предоплату за лечение – а потом те рыщут по указанному адресу, пытаясь найти несуществующую клинику.

Судя по списку предлагаемых «Клиникой Св. Духа» услуг, преград и пределов для духовитых медиков не существовало. И на мелкие проблемы, решаемые традиционной медициной, они не разменивались. Им подавай задачки масштабные и неординарные…

Вырастить вам новую конечность взамен утерянной? Из стволовых клеток? Да не вопрос, сделаем. Новый внутренний орган из того же материала? Легко и просто. Но такой ерундой у нас стажеры занимаются, а ведущим специалистам подавай что посложнее. Например, вам захотелось разделить сиамских близнецов, да не слегка сросшихся бедрами или спинками, а конкретно переплетенных, так что печень одна на двоих и мочевой пузырь тоже, – вот тут-то наши спецы, конечно же, попотеют и выложатся, но результат того стоит: получите на выходе двух здоровых ребятенков, каждый с полным комплектом всего, что полагается.

Отдельным подсписком шли услуги, имеющее к нам с Эйнштейном непосредственное отношение: ликвидация проявлений аномальности у «детей сталкеров»…

Реклама (один раз, в виде исключения) не соврала: дескать, искореженные Зоной гены в прежнем виде мы не восстановим, не научились пока. Но внешние проявления уберем. Акулозубый мутант Дракула, например, будет улыбаться девушкам идеальной белоснежной улыбкой, а человек-угорь Зайка-Мурат обретет вместо уродливого горба безупречную осанку, хоть в балет отдавай, и так далее, и тому подобное…

Нет внешних проявлений, но внутренние не радуют? С подозрительной частотой стали загибаться от сердечных приступов школьные учителя, ставящие двойки любимому чаду? И это вылечим, пусть своим трудом отличные оценки зарабатывает.

М-да… В старые добрые времена такая реклама попросту не могла появиться на свет. Целевая аудитория отсутствовала… Ну, рождаются у сталкеров какие-то непонятные зверушки. Ну, живут среди людей генетические уродцы в исчезающе малом числе… Кому они интересны? Расплодятся и обнаглеют – организовать погром, да и дело с концом.

Теперь ситуация иная… Новые Зоны накрыли большие города, даже столицы. Термин «дети сталкеров» во многом потерял прежний смысл – среди сотен тысяч, даже миллионов беженцев многие стали «невольными сталкерами», спасались и убегали с уже искореженными генами.

Чисто статистически среди спасшихся должно хватать небедных людей. Готовых потратиться, чтобы решить проблему: родившееся чадо обрастает, скажем, шерстью и превращается не пойми во что…

Появился спрос. Спрос породил предложение: «Клинику Св. Духа», получите и распишитесь.

Но какого черта Эйнштейн меня всем этим грузит?!

Даже не будь шарлатаны из клиники шарлатанами, я избавляться от своей аномальности хирургическим путем пока не готов… Привык к ней уже за четверть века, сроднился, да и денег лишних нет… Сколько, кстати, стоит удовольствие?

Прайс-лист прилагался…

Я в него заглянул – и мне стало не по себе.

Нет, кудесники из «Клиники Св. Духа» были кем угодно, но только не мошенниками, разводящими лохов на бабки…

Потому что первого попавшегося лоха с такими расценками не разведешь. По деньгам не потянет. И второго не разведешь, и третьего, и десятого, и сотого не разведешь. По тем же причинам…

А когда наконец попадется тысячный лох – очень-очень богатый, – то схема не сработает уже по причине иной.

Поясню на примере…

* * *

ИСТОРИЯ ОБ ОЧЕНЬ БОГАТОМ ПИТЕРЕ ПЭНЕ,

сочиненная Питером Пэном среднего достатка, сидящим на скамеечке во дворе дома № 27 по улице Барыбина в городе Тосно Ленинградской области

Допустим, я, Питер Пэн, неимоверно богат. Трудно представить, но все же допустим.

Денег у меня – уже некуда складывать. Все шкафы и кладовки забиты, и цокольный этаж тоже, и гараж, и в оранжерее пачки валюты громоздятся штабелями до потолка…

(Нет, о том, что пытливый человеческий разум изобрел банки и банковские депозиты еще в эпоху крестовых походов, богатенький Питер Пэн знает. И о том, что изобретенные банки и депозиты с тех пор никуда не подевались, тоже догадывается. Он просто банкирам-кровопийцам не доверяет: ну как проведают про его невинные шалости с банкоматами, да и отыграются за все разом. Лучше не рисковать.)

Итак, Питер Пэн, то есть я, неимоверно богат… И у него, то есть у меня, есть мечта: излечить свою супругу Горгону от одного аномального качества. От привычки лазить в чужие мозги и шарить там, как в своем кармане.

И тут – бац! – реклама в почтовый ящик! «Клиника Св. Духа» обещает исполнить заветную мечту, не бесплатно, разумеется.

Цена кусается. Совсем уж она богатенького Питера Пэна не разорит, на дно не пустит… Но оранжерея от денежных штабелей освободится, можно будет в ней снова растить цветочки.

Есть ли при таком раскладе у мошенников из «Клиники Св. Духа» шансы деньги получить, но ничего не сделать?

Ни единого у них шанса нет.

Потому что Питер Пэн, едва узнав, о какой сумме идет речь, не поскупится и потратит еще немножко: очистит от денежных пачек одну полку в одном шкафу и наймет лучшее детективное агентство в полном составе. Даже не одно агентство, чтобы получать перекрестную информацию из нескольких независимых источников сразу.

И вскоре богатенький Питер будет знать о «Клинике Св. Духа» все. Вообще ВСЁ – от остатка на их корпоративном банковском счете до сексуальных пристрастий последнего из санитаров. И попробуйте-ка обмануть Питера Пэна, если он своим детективно-рентгеновским зрением видит вас насквозь, до печенок…

А если вдруг случится невозможное, невероятное – врачи-прохиндеи все-таки обманут и смоются с деньгами, – что тогда?

Тогда Питер вздохнет и не пожалеет еще одну полочку денег из того же шкафа. Или даже две полочки.

И специально обученные люди найдут прохиндеев хоть на дне моря, хоть в Антарктиде.

Да хоть и на Луне отыщут… И отберут ту часть неправедно нажитых денег, что плохиши забрали с собой. И специально придуманными методами вытянут информацию о том, где плохиши спрятали остальное. А потом зароют врачей-вредителей в лунный грунт. Причем в яму, собственноручно вредителями выкопанную, так уж принято, традиция…

Никогда не шутите подобных шуток с богатеньким Питером Пэном! Лежать в лунном грунте уныло и холодно…

* * *

Итак, примем за постулат: ОЧЕНЬ богатые люди лохами не бывают по определению. А «Клиника Св. Духа» всерьез занимается теми вещами, что рекламирует…

Однако Эйнштейн все-таки зря переслал мне их рекламу. Хорошо помечтать о доме, доверху набитом деньгами, но… Ладно, что там дальше?

Дальше шел лист, распечатанный на принтере. И еще один, и еще, и еще… На всех – скрины документов, сделанные с экрана. Как я понял, первые три – банковские платежные поручения. И получатель, разумеется, «Клиника Св. Духа».

Суммы те самые, с многими-многими нулями. Нашелся все-таки богатенький Буратино, не пожалел денег на мечту… Интересно, как часто в клинику вообще обращаются? Если два-три клиента за год – считай, год зря не пропал, все затраты отобьются. Появится четвертый – считай, сплошная сверхприбыль.

Платеж был не анонимный, у богатенького Буратино имелось имя. Вернее, название: «Амстел-Биг-Трейдинг, инкорпорейтед».

Название мне ничего не сказало. В Тосно такой фирмы точно нет, я бы знал.

Над следующими тремя документами пришлось поломать голову. Тоже скрины и явно с того же компьютера, но что там заскринено, я никак не мог взять в толк, какие-то обрывки без начала и конца… Ладно, пока отложим.

До сих пор информационная бомба Эйнштейна меня совсем не впечатляла… Скорее, разочаровывала. Ну, клиника, ну, богатенькая фирма, и что? Не бомба, детская петарда какая-то.

Оказалось, что я несколько поспешил со своими уничижительными выводами – бомба таки грохнула… Илья, как опытный шулер, все козыри подмешал в самый низ колоды. Впрочем, не уверен, что шулеры именно так поступают… Но сравнение, согласитесь, красивое.

Внизу лежали фотоснимки. Лежали лицевой стороной вниз, я переворачивал их по одному, что еще больше усиливало «картежную» аналогию.

Фотки были явно не художественные, сделанные кем-то на телефон или иное устройство, для которого фотографирование – не основная функция.

Первый же снимок заставил меня вздрогнуть… Люди в камуфляже, десятка полтора. Камуфляж серый, городской, никак не подходящий к окружающему пейзажу. Покрой непривычный, но хорошо мне знакомый… Короче говоря: облачить этих ребят в броники и шлемы, вручить оружие – и получится одна из групп, штурмовавших Новую Голландию.

Пейзаж, служивший фоном для группового портрета, тоже заставлял призадуматься… Не то склад под открытым небом, не то грузовой терминал. Контейнеры – и большие, двадцатифутовые, и поменьше, и совсем маленькие. И просто деревянные ящики. И поддоны со штабелями не пойми чего, затянутыми в непрозрачную пленку. Все это грузотоварное изобилие не привлекло бы моего внимания, если бы не буквы «АВТ, inc» на ближнем контейнере.

Разумеется, в мире есть множество фирм, чьи названия сокращаются именно до такой аббревиатуры. Но жизнь давненько меня научила: случайных совпадений в ней не бывает…

И еще один интересный момент. Трудно объяснить причину, но я как-то чувствовал, что снимок сделан в хармонтской Зоне. Нет там таких мест, я это точно знал, – а вот поди ж ты, иррациональное чувство не отпускало и не отпускало…

Не отпускало – и уже на следующем кадре получило подтверждение. Там к орлам в камуфляже добавился новый персонаж, одетый в ту же униформу, но в более цивильном ее варианте – меньше карманов, кармашков, ремешков, петелек… в общем, всего, предназначенного для размещения необходимого в бою обвеса. Не боевая «шкура», а похожая на нее одежда в стиле милитари.

Стоял любитель стиля милитари лицом к бойцам, а к снимавшему почти спиной. Фигура показалась знакомой, но никакой уверенности я не испытывал…

Зато на следующем снимке новый персонаж оказался анфас, во всей красе.

Я действительно его знал, давно и хорошо. Он сменил много прозвищ, имен и жизненных статусов… Когда-то был сталкером по прозвищу Живчик (прозвище достаточно точно характеризовало фигуру и пластику движений своего обладателя) и по совместительству мелкой уголовной сошкой, откликавшейся на погоняло Скользкий Ганс. Сошка росла и развивалась, превратившись из мелкой в среднюю, из средней – в крупную, и уже не в сошку, а прозвище сменилось на Носорог. Этого зверя своей фигурой бывший Живчик не напоминал, сохранив к зрелым годам юношескую субтильность, зато своими деловыми качествами весьма напоминал носорога, напролом прущего сквозь жизненные джунгли…