Текст книги "Против часовой"

Малыш

Что это было, совсем непонятно. Не дом, не сарай. Что-то, сколоченное из старых неструганых досок, стоящее в чистом поле, да ещё и стены только с трёх сторон. Я так понимаю, раньше и четвёртая была, да её на костры пустили. А костерок бы сейчас не помешал, снарягу мокрую посушить. Но не стенку же очередную разбирать на дрова, того и гляди, ненадёжное строение приземлит свою крышу, вернее, то, что от неё осталось, на наши многострадальные головы.

Так что Плюс привычно разжёг спиртовку. Турка и баночка с кофе уже ждали рядом. Шутник удобно устроилась у стенки и, пододвинув ко мне рюкзак – мол, доставай снедь – занималась ногтями. Женщина, одно слово.

За окрестностями особо не наблюдали – чистое поле вокруг, незамеченным не подойти. Тем более что поднявшийся ветерок сдул остатки тумана. Вокруг, в пределах видимости, не было ничего, даже ни единого деревца.

Я крупными кусками нарезал сырокопчёную колбасу и почерствевший уже хлеб. Чёрт! Как надоела эта колбаса! А что с собой возьмёшь, чтобы долго не пропало? Консервы, сухари да копчёную колбасу. Сало ещё можно. Однако всё быстро надоедает. На первый день можно яйца и ещё что-нибудь скоропортящееся. На подольше вяленое мясо ещё. Но оно дорогое тут, разориться можно. Есть ещё саморазогревающиеся банки с консервами, так они и вовсе уйму денег стоят. Порывшись в рюкзаке у девушки, я обнаружил две банки гречки с мясом, большую бутыль с водой, да ещё сушки-малютки, в качестве деликатеса, а в довершении слипшиеся конфеты-карамельки. Ну вот не перестаёт она меня удивлять. На самом дне лежала пластиковая полуторалитровая бутыль с тёмной жидкостью. Её я доставать не стал, носит зачем-то, значит, ей так надо.

Внезапно, словно по взмаху волшебной палочки, прекратился дождь. Плюс с удивлением выглянул наружу:

– Ёлки-иголки!

Почва тут странная. Несколько дней может идти дождь, но едва прекращается, выглядывает солнце, и за каких-то десять-пятнадцать минут всё вокруг сухо.

– Чёрт! – Он метнулся к спиртовке. Кофе начал подниматься над краями турки. – Чуть не проворонил, – Плюс торопливо приподнял посудинку. – Пришлось бы сейчас по новой варить. – Он покрутил головой, похрустывая шеей. – Может из-под крыши на солнышко переберёмся? – Не дожидаясь ответа, он отставил турку, и прихватив спиртовку натянутыми на кисти рукавами, двинулся на улицу. Шутник, молча взяла «Вал» одной рукой, второй турку и шагнула следом.

Я задумался. А на чём стол накрывать, на траве? Как-то не очень удобно. Я поднялся и обошёл всё строение, пытаясь найти что-нибудь, что можно было постелить на улице. Из-под сваленного в углу хлама торчал изогнутый и ржавый кусок железной пластины. О! То, что надо! Потянул – не поддаётся. Раскидал кучу и вытащил лист. Не очень эстетично, но пойдёт.

Я вышел из-под навеса, расстелил лист, предварительно распрямив его, насколько получилось. Потом накрыл пластину кусками туалетной бумаги – я без неё в ходке никуда, уж извиняюсь за интимные подробности. Плюс, вон, брошюрки с собой носит какие-то, даже читает их иногда. Когда есть возможность и делать совсем нечего. Ну а я вот так привык.

В общем, принялся накрывать на импровизированный стол. Шутник сидела на корточках, привалившись спиной к столбу, удерживающему крышу и продолжала заниматься ногтями, орудуя пилочкой. Плюс, зажмурившись, смотрел вверх.

– Как же хорошо, когда нет дождя, – произнёс он.

– И мутантов, – добавила Шутник, не отрываясь от своего занятия.

– Ну да, – невозмутимо согласился Плюс, – дождя и мутантов. И бандитов. И аномалий. И всяких прочих неприятностей.

– А давайте поговорим о приятном, – предложила Шутник.

– О чём? – Заинтересовался сталкер.

– Да это анекдот, – улыбнулась девушка. – Давайте поговорим о приятном. Давайте. У вас глисты есть? Нету. Вот и приятно.

Плюс засмеялся. И даже я улыбнулся, хотя знал этот старый, бородатый анекдот.

– Ладно, хватит разговоры разговаривать, – я закончил накрывать, – давайте повеселимся, в смысле пожрём.

– Фи, как некультурно, – сморщила носик Шутник.

– Ага, а про глистов рассказывать культурно, да?

– Да шучу я. – Девушка улыбнулась, – сама голодная, как слепая собака.

– Ну и традиционно, – Плюс достал из рюкзака фляжку, – а то химии всякой в организме накопилось – жуть. До завода недалеко, так что можно её прикончить, скоро запасы пополним. Фляжку прикончить, я имею ввиду, ёлки-иголки, а не химию. Фляжку прикончить, а химию уничтожить.

Мы кто как расположились вокруг импровизированного стола, изготовленного из куска жести и покрытого скатертью из туалетной бумаги. Прямо картина «Охотники на привале», не помню, чья. Есть хотелось так, что аж слюнки текли. Да ещё запах свежезаваренного кофе способствовал разжиганию аппетита.

Плюс открыл фляжку:

– Ну что, за торжество победы медицины над радионуклидами?

– Ой, тебе только повод дай полечиться, – Шутник фыркнула, но кружку свою протянула. Понимает, что в местах, где радиоактивный фон зашкаливает, без этого никак не обойтись.

Я тоже достал кружку одной рукой, второй запихивая в рот кусок колбасы. А кому сейчас легко? Надо радионуклиды из организма выводить. Да и колбаса эта надоевшая лучше пойдёт. Надоела всухомятку.

– Мама, я шла из школы и пошел дождь. Я увидела на дороге маленького промокшего котёнка, не удержалась и сожрала его. – Вдруг произнесла Шутник и медленными глотками осушила содержимое кружки.

– Чего? – Спросил Плюс и махнул одним глотком.

– В общем, на меня не разогревай. – Девушка невинно состроила глазки и откусила кусок колбасы.

Плюс поперхнулся и закашлялся. А мне вот повезло. Зная, что может отчебучить Шутник, я дождался окончания анекдота. А то уже столько раз давился во время её прибауток.

– Да ёлки-иголки! – Плюс вскочил на ноги, продолжая кашлять, шипеть и зачем-то прыгая на одной ноге, будто ему вода в ухо попала. – Ты можешь, кхе-кхе, шутить, кхе-кхе, после, а не в процессе?! Кхе-кхе. Ёлки, кхе-кхе, иголки!

– Могу. – Шутник сделала бровки домиком и тряхнула волосами. – Ты повтори, а я пошучу. Потом. Если захочешь.

Плюс прокашлялся, махнул рукой, снова опустился к столу и взял в руки фляжку. Продолжая покашливать, налил и сказал:

– Так. Хочешь пошутить – шути, а потом уже налью.

– Ну Плю-ус, – девушка молитвенно сложила руки на груди. – Ты же знаешь, у меня само вылетает, когда в тему. А тут дождь закончился, ну, и вспомнилось. Я ж не специально.

– Будем считать, уговорила, чертовка языкатая. Кхе-кхе. Давай кружку, ёлки-иголки. – Сталкер протянул руку с фляжкой.

Плюс

Говорят, некоторые насекомые, например, стрекозы, видят мир вокруг на все триста шестьдесят градусов. Я где-то читал, что у глаза стрекозы тридцать тысяч индивидуальных граней. Каждая грань создает свой собственный образ, и мозг стрекозы с помощью визуальных нейронов обобщает тысячи изображений в одну картину. В этом смысле сталкеры в Зоне – как те насекомые. Успевают смотреть, приглядывать, а то и просто чувствовать.

Я уже примерился наливать, когда скорее почувствовал, чем увидел какое-то движение. Миг, и вместо фляги в руках «Гроза».

Достаточно далеко, с запада к нам брела одинокая фигура. Брела не прячась, во весь рост, иногда останавливаясь и снова продолжая движение. Малыш и Шутник тоже вскинулись.

– Спокойно, ребята, похоже, к нам в гости зомби. Вон, на девять часов.

– Может, мне в блондинку перекраситься? – Спросила Шутник и взяла в руки бинокль.

– Зачем? Тебе и так хорошо. – Я рассматривал фигуру в оптику «Грозы».

– Говорят, зомби не трогают блондинок, у них есть нечего. – Произнесла Шутник и тут же вскрикнула: – Ребята! Да это не зомби, это Вахтанг! Я его знаю!

Я с сомнением покачал головой:

– Ну, во-первых, что мешает твоему Вахтангу стать зомби? Во-вторых, кто такой Вахтанг? И, в-третьих. Это имя такое? Здесь же по имени ни-ни.

– Я тебе по пунктам отвечу. – Шутник убрала бинокль и приняла прежнюю позу. – Во-первых, Вахтангу ничего не мешает стать зомби. Но я ещё не видела зомби, которые так энергично размахивают руками и так уверенно ходят по Зоне. Во-вторых, Вахтанг – это сталкер. И, в-третьих, это не имя. Он просто похож на актёра, раньше такой был, Кикабидзе у него фамилия, а звали Вахтанг, так он точная копия. А вот что меня смущает, – она вздохнула, – так это то, что он в трусах.

– О, натурально! – Малыш засмеялся. – Он же в трусах идёт! А я сначала и не обратил внимания!

– Если быть точным, – я опустил «Грозу», поскольку этого Вахтанга уже можно было видеть невооружённым глазом, – он ещё и в ботинках.

– Вахтанг! – Крикнула Шутник.

Фигура повела себя странно. Как голая барышня в бане. Услышав крик, человек сделал движение, прикрывая руками волосатую грудь и трусы, которые, надо сказать, были у него до колен.

– Вах! – Он даже присел. – Хто говорит? – Похоже, погружённый во внутренний монолог, сопровождаемый активной жестикуляцией, он не особо смотрел по сторонам. Только перед собой, чтобы не угодить в аномалию.

– Вахтанг, это я, Шутник! – Девушка встала во весь рост.

– Шютник?! Вай, спасиба маналиту, друга встрэти-и-и-л! – Не убирая рук, Вахтанг ускорил шаг. – Есть в зонэ паганый шакал, а есть друг!

Вахтанг действительно очень походил на актёра из старого фильма «Мимино», только постарше. Фильм, надо сказать, хоть и старый, но очень смешной. Уж не представляю, как выглядел голым тот актёр, но Вахтанг был очень волосат. Густой шерстью были покрыты и руки, и ноги, и грудь, и, наверняка, спина сталкера. Он продолжал смущаться и прикрывался руками:

– Вай, как рад, как рад, никогда так не рад, как сейчас рад!

– Что случилось, Вахтанг? – Шутник протянула ему фляжку с коньяком.

Вахтанг жадно приложился к горлышку и сделал несколько глотков:

– Вай, какой каньяк, сыпасиба, дарагой! Вай, какой каньяк! – Он снова глотнул, – Как дома! Вино лучше, но каньяк харашо! – Он покатал напиток во рту и вдруг закричал, – Да эта жи «Варцихе»!

– Ого! – Удивилась девушка. – Ты прямо сомелье! На вкус умудрился марку определить!

– Зачем так ругаишься, дарагой? Пачиму ты такой нехароший слово гаваришь? Зачем?

– Я не дорогой, а дорогая, – сказала Шутник, – а сомелье – это дегустатор. Человек, который хорошие напитки пробует. Так что не обижайся.

– А, да! Тагда я этот самый е. Я очинь люблю напитки пробовать. Асобенна харошие люблю! Я их пряма пробую, пробую, никак нэ магу распробовать!

– Но ты всё же не ответил. Что случилось-то?

– Беда в Зону пришёл, – безапелляционно заявил Вахтан, снова глотнул и, с сожалением вернул флягу девушке, – Хабар в Зону пришёл, савсэм плохо.

– Хабар? – Мы все переглянулись. Похоже, сталкер повредился головой от чего-то, что ему пришлось пережить. – Хабар в Зоне всегда был, тем и живём. – Я с жалостью посмотрел на сталкера.

– Вай, какой глюпый! – Вахтанг с досадой махнул рукой, убрав её от волосатой груди, – хабар, это цацки, дэньги, артыфакты, а пришёл Хабар, это чилавэк такой. Нэт! Нэ чилавэк! Шакал сэрый, пиляд, мама его шакал, папа его шакал, слэпая сабака ему бабушка-а-а!

– Так, погоди, – я вытянул вперёд ладонь, останавливая поток красноречия Вахтанга. – Я тебя правильно понял, что в Зоне есть какой-то шакал по имени Хабар, да? Он бандит? – Малыш и Шутник с интересом слушали нас, не перебивая.

– Да! Шакал! Савсэм плахой! Хто бандит? А! Да, бандит, савсэм бандит. Очинь бандит. Ты Слюн знаишь? Хабар иво брат. Слюн тфу, дэрма кусок, а Хабар силный. Злой. – Он помолчал, потом обвиняюще ткнул в меня указательным пальцем:

– Ты Плюс, да? Ты Слюн убил? Хабар атамстит хочит! – Он провёл пальцем по кругу:

– Всех, хто Слюн убил атамстит хочит!

Мы снова переглянулись.

– А откуда он знает, что это мы Слюня убили? – Шутник снова протянула Вахтангу флягу и бутерброд. – На, поешь.

– Нэ знаю! Можит Званар сказал. Мнэ он гаварил. С Хабаром в Зону брат Званаря пришёл. Тюрма сидел, тэпэр пришёл. Симорка завут. – Он глотнул и засунул в рот бутерброд полностью. Прожевал и добавил:

– Ха! Симорка! Как Шисторка! Толка Симорка. Вэс сэмья дермо! Званар, Симорка – дэрмо!

– Слушай, – я стянул с себя куртку и остался в бронежилете, – на, накинь на себя, а то вон измучился весь, прикрываясь, ёлки-иголки.

Вахтанг, действительно, даже прикладываясь к фляге и жуя бутерброд, умудрялся не забывать прикрываться. Сталкер с удовольствием натянул на себя куртку, она оказалась ему слегка маловата:

– Сыпасиба! А шытаны нэт? – Он посмотрел на свои волосатые ноги. – Кагда сонце харашо, кагда дожд савсэм дэрмо!

– Слушай, брат, ты только не обижайся, я тебе сейчас один умный вещь скажу, – заявила Шутник, и я понял, что она, как и я, смотрела старый фильм «Мимино». – У меня есть запасные штаны, – продолжила она, – но они на тебя не налезут.

Вахтанг покосился на фигурку девушки и протянул:

– Нэт, нэ налэзут.

– Извини, я только оружием могу помочь, – вмешался Малыш и протянул ему свой «ПММ» и две обоймы, – чем могу. Только ты так и не рассказал подробностей. Это Хабар тебя раздел?

– Шакал, пиляд! Да! – Вахтан распихал обоймы по карманам. – Иду-у-у, хабар нэсу-у-у, никаво нэ трогаю-у-у-у. Вдрук, бах! Сынимай шытаны, сынимай куртка! За што? Пачиму-у-у? Иди, скажи, за Слюнь фсэх парэжу, рэмни буду дэлат! Я пашёл, тут вы! Сыпасиба! А у меня брата сэводня дэн раждения. Хател атметить, а тут этот сын шакала. Шакал его мама имэл. – Уточнил он после паузы.

Я подвинул к нему турку:

– Кофе будешь? Мы на «Росток» сейчас идём, если хочешь, пошли с нами, мы тебя проводим. Да, ребята? – Я посмотрел на напарников.

– Конечно, – это Шутник.

– Без вопросов, – отметился Малыш.

– Кофэ да, и «Расток» харашо. Скора тэмно. Идти нада.

– Ну вот перекуси, стресс сними и двинем. – Я из фляжки налил в свою кружку и протянул её незадачливому сталкеру.

Малыш

Было очень непривычно, что нет дождя. А то опять бы месили грязь. Как же достал этот дождь. Прямо, на душе легче, когда его нет. Вахтанг что-то бормотал себе под нос, без штанов ему было явно неуютно, несмотря на хорошую погоду. Прямо по курсу, в стороне старого железнодорожного моста сверкали зарницы. Как бы намекая, что дождь опять может начаться. Справа темнели кроны деревьев. Казалось, что лес живёт своей жизнью. То и дело оттуда слышались какие-то шорохи, непонятные скрипы, карканье ворон. Солнце подсушило Зону, идти было легко и приятно. Сейчас светило уже закатилось за горизонт, и только ярко-красная полоса на небе напоминала о том, что совсем недавно было очень светло.

Я шёл первым, но от монотонности пейзажа мысли периодически уплывали в сторону. Я подумал, что не видать нам ни миллиона, ни артефакта, как своих ушей. Ведь даже фотографию его не видели, а вся Зона сейчас уже на ногах, кто-нибудь обязательно отыщет. Не припомню даже рассказов о том, чтобы за артефакт предложили такую баснословную сумму. И всё же. Наша троица везучая. Вон недавно из какого приключения живыми и почти невредимыми выбрались. Вполне могли всю Зону уничтожить, да не решились. Жаль этот уникальный мир.

Итак, к примеру, нашли бы мы артефакт. Ну, понятное дело, воспользоваться им не сможем, поскольку нас трое. Да и какие у него полезные качества, мы даже не представляем. Может, он бессмертие даёт. Хотя, если такое, как у Семецкого, то идёт оно лесом, такое бессмертие. Так что, без размышлений о его свойствах, надо полагать, мы его сразу продадим. Соответственно, обзаведёмся миллионом. Какая-то сомнительная перспектива, честно сказать. Поскольку втихую такую сделку вряд ли удалось бы провернуть, за нашим миллионом вполне могла бы начаться настоящая охота. В таком случае, лучше сразу из Зоны уйти. Или где-нибудь глубоко на дно залечь. Да где тут заляжешь? Зона же небольшая. Рано или поздно всё равно найдут. Тем более что среди сталкеров встречаются настоящие следопыты.

Пока я раздумывал, быстро темнело.

– Надо ночлег искать. – я повернулся к Плюсу и Шутнику. Не стоит судьбу пытать. Тут хоть и тихо, но мало ли. – Думки про артефакт уступили прозаическим, посвящённым собственной безопасности. – Лес этот рядом мне совсем не нравится. Как бы мутанты оттуда не выскочили.

– Ну не знаю. – Плюс вскинул руку с ПДА. Тут недалеко, около моста, одно местечко есть. Только не самое надёжное, ёлки-иголки. Там какие-то строения сильно разрушенные, укрытия, собственно, ноль. Смысл? Ни подвала, ни хрена. Хотя от мутантов, возможно, и защитит.

– Я не против. Думаю, и остальные тоже. Тем более, что не представляю, куда здесь можно податься? Я в этой округе места вообще не знаю, так что, давай ты предлагай, ты здесь среди нас самый опытный. – Ужасно хотелось почесаться, но при Шутнике было как-то стыдновато.

Я вот ей вообще поражаюсь. Здесь Зона, не курорт. Грязь, никакой гигиены и все сопутствующие удовольствия, это не для девушки. Не для молодой девушки. Не для красивой девушки. Она же как-то умудрялась себя блюсти в идеальном виде. Я зеркальце с собой не ношу, но мне и рожи Плюса хватает, чтобы понять, как я выгляжу. Особенно сейчас, когда его украшают разбитые губы. Шутник же всегда ходячее исключение. Волосы у неё чисто блестят, аккуратный минимум косметики, маникюр. Вот как, объясните мне, как можно умудриться в Зоне маникюр сохранить? Это, как его, слово такое дурацкое? А, во, кутикулы! А у неё ногти хоть и совсем не длинные, но по виду только что из салона красоты вышла. Женщина, что тут ещё скажешь. Хоть и девушка. Почти девочка. По сравнению с нами, конечно. Хотя сколько ей лет, я определить не могу. То кажется далеко за тридцать, то и двадцати пяти не дашь. Но умеет, не отнять. Как там у нас говорил пулемётчик Петро: «о, женщины, бабы вам имя!».

В общем, почесаться хотелось – жуть. Но неудобно при ней. Хотя темно, можно аккуратно попробовать, поди не увидит.

Мы с Плюсом поменялись местами. Теперь он возглавил нашу группу. Вдруг я заметил, что Плюс поднял руку. В сумерках его ещё было немного видно. Во всяком случае, силуэт, а значит, и жесты руками. Но вот пальцы я бы сейчас уже не разглядел. Это я их так общаться научил. В общем-то ничего сложного. Но умение разговаривать знаками в Зоне дорогого стоит. Тут из-за лишнего звука можно жизнь потерять. Я остановился и закрутил головой во все стороны. Увидел, как замерла, прислушиваясь, Шутник, замер и сам. Что услышал Плюс? Нам он не объяснил.

Точно! Есть посторонний звук! А темнеет стремительно, и поблизости никакого укрытия.

Хриплое рычание, но кто это, пока непонятно. Вот говорил же я, что мне не нравится лес! А ребята меня радуют. Плюс и Шутник практически бесшумно шагнули ко мне, занимая круговую оборону. Не зря натаскивал. Но вот Вахтанг замешкался. Он одиночка, в команде работать не умеет. Посторонний звук есть, однако, с какой он стороны, разобраться невозможно. Мы ощериваемся тремя стволами в разные стороны. Да не видно же уже ни черта! Совсем ночь. Больше на ощущения полагаешься, чем на зрение. Вот ненавижу такие моменты. А Вахтанга совсем уже и не видно. Он смуглокожий, в камуфляжной куртке, где его разглядишь?

– Вахтанг! – Шёпотом позвал Плюс.

– Я здэс! – раздался из темноты такой же шёпот.

Мы продолжали тихонько двигаться, отступая от неведомого рычания. Уже было понятно, откуда оно.

– Иди к нам, – позвал Плюс.

– А кдэ вы?

– Ты что ли глухой, – рассердился Плюс. – Иди на голос, если не видишь ничего. Слышишь же, если отвечаешь.

– Канэшна слышу! Но куда идти, нэ вижу!

– Вот навязался ты на нашу голову. – Плюс сделал шаг в ту сторону, где по нашим расчётам находился Вахтанг, и откуда был слышен его голос.

Вдруг раздался сильный треск, похожий на тот, что издаёт аномалия Электра, когда разряжается. На фоне вспышки света я увидел Вахтанга, он прыгнул в нашу сторону, или его отбросило, непонятно. От неожиданности я отшатнулся и шагнул куда-то в неведомую пустоту.

Шутник

Сергей Сергеевич, наш физик в школе, как-то показывал фокусы с лейденской банкой. Ну, не фокусы, конечно, а опыты ставил. Если бы он увидел разряд Электры, он бы в восторг пришёл. Вот уж где разряд, так разряд! В общем, бахнуло, что там банка! Скорее, лейденская бочка, а то и цистерна. На разряд аномалии похоже, но не Электра, её-то я отлично знаю. Сразу же после этого разряда вокруг потемнело ещё сильнее, и тут же стало светло. То есть совсем светло! Я закрутила головой по сторонам, ожидая увидеть товарищей.

– Вах! – Вахтанг, которого какая-то сила бросила в нашу строну, не удержался и сбил меня с ног. – Вах! – повторил он, поднимаясь, и закрутился на месте. – Шито такое, а? Кыде мы? Пачиму-у-у?

Я поднялась на ноги и, потирая ушибленную ногу, сказала:

– Вахтанг! Ты бы хоть извинился, что ли.

– Мамой клянусь, извини! – Ваханг крутил головой во все стороны. – Ты понимаешь, шито? А?

Я посмотрела по сторонам и поняла, что ничего не понимаю.

– Плюс! Малыш! – Крикнула я. – В ответ – тишина. Вахтанг стоял рядом и ошалело крутил головой во все стороны. И был день. Нормальный светлый день. Хотя секунду назад темень была – глаз выколи.

– Да уж. Задачка из бронхов.

– Пачиму? – Тут же отреагировал Вахтанг.

– Потому что не из лёгких. Да это шутка старая, не обращай внимания.

Так. Я попыталась собрать мысли в кучу. Только что было около двенадцати ночи, и мы находились в районе железнодорожного моста. Сейчас же явно белый день, а находимся мы… Я посмотрела на ПДА и активировала карту. … А находимся мы где? Что за ерунда! Я постучала по дисплею. Похоже, накрылся мой наладонник. Он показывал, что мы совсем рядом с военными складами. Время тринадцать двадцать пять, шестнадцатое августа. Пора обедать. А мы ещё не ужинали.

– Вахтанг!

– Шито?

– А у тебя… Чёрт! – Я совсем забыла, что сталкер остался без ПДА после встречи с бандитами. – Слушай, только что была ночь, а сейчас день, ты что-нибудь понимаешь?

Я даже головой потрясла, надеясь, что сейчас мозги в ней встанут на место. Упорно не вставали. Плюса и Малыша не было видно. А виден был Вахтанг, который продолжал ошалело оглядываться вокруг.

Он поднял левую руку, но тут же с досадой махнул ею:

– Хабар! Шакал его мама имэл! ПДА забрал, пиляд!

Он снова покрутил головой:

– Шутник! Мы кдэ? Время, а? Было же ноч, сейчас дэн, а?

Я сама ничего не понимала:

– Помолчи, дай подумать!

Детектор жизненных форм показывал, что кроме меня и незадачливого сталкера рядом никого нет. Радиоактивный фон был в норме. Хотя верить прибору в этих обстоятельствах было невозможно. Он явно чудит.

Я снова посмотрела вокруг и опустила глаза к ПДА, потом постучала по дисплею – ничего не изменилось. Ещё раз огляделась. На сколько хватало глаз, ничего и никого не было видно. Пара деревьев на девять часов и холм в сторону милитари. Я написала сообщения ребятам и отправила. Подождала пару минут – не откликаются. Как говорила Алиса, та, которая из Страны чудес: «Чем дальше, тем страньше».

– Так. Вахтанг. Где Плюс и Малыш я не знаю и вообще не понимаю, что происходит. – Если бы правая рука не была занята автоматом, я, наверное, жестикулировала бы сейчас, как горячая итальянка. – Но если мой ПДА не врёт, а он вполне может врать, то вот за этим холмом база «Свободы». Пошли, глянем?

– Свабода – шакалы! Трава курят, водка пьют, нэ люблю свабода! – Заявил мой спутник. Который не перестал быть смешным в маленькой куртке Плюса, в берцах и с голыми волосатыми ногами.

– Да я их тоже не жалую, но сориентироваться надо. – Я ещё раз постучала по дисплею. Детектор жизненных форм продолжал показывать, что кроме меня и Вахтанга поблизости никого не было. А карта убеждала, что на три часа за холмом были военные склады – «милитари», как их называли местные – а там обосновалась группировка сталкеров под названием «Свобода».

Их в Зоне мало кто любил. Анархисты. Любители покурить травку, во главу угла ставящие свободу во всём. Типа, что хочешь, то и делай. За это их в Зоне никто и не любил, если они могли кого угодно продать дешевле, чем за тридцать серебряников или за коробок анаши. Но группировка была большая, а потому с ними считались. В клан стекались проходимцы и авантюристы со всех концов Зоны. Но свободовцы всё же не были бандитами или мародёрами. Они поддерживали нейтралитет со всеми, кроме, пожалуй, «Долга». Долговцы, как раз, выступали за порядок, а потому точек соприкосновения со свободовцами не находили. В силу этого периодически между кланами происходили стычки. В общем же, отношения между «Свободой» и «Долгом» можно охарактеризовать, как вялотекущее противостояние.

Но я на базе «Свободы» бывала, и даже не очень редко, хотя тоже недолюбливала их нравы. Но у них на базе обитали несколько очень полезных спецов. Рука был мастером на все руки. Потому и такую кличку получил. Он мог своими руками сделать и починить вообще всё. А торговал у них коллега Скуперфильда по кличке Босяк. Такой же противный, как и барыга с «Ростка», но цену хорошую давал за артефакты. Я иногда лишний крюк делала, чтобы именно к Босяку попасть, а не на «Росток». И Босяк, и Рука меня хорошо знали. Но вот с остальными свободовцами у меня отношения не очень складывались. То один, то другой ко мне клеились, как только признавали во мне девушку. Приходилось стучать по поганеньким ручонкам.

– Пошли, глянем. Или ПДА врёт, или мы в какую-то аномалию новую вляпались, типа телепорта, но не телепорт, какая-то его модификация. Что-то Зона в очередной раз выдумала. – Не дожидаясь реакции Вахтанга, я направилась к вершине холма. Кавказец потянулся следом, бормоча под нос что-то про маму и хабар.

На ходу я снова посмотрела на наладонник:

– Вахтанг, а какое сегодня число?

Он дёрнул рукой, но тут же досадливо её опустил:

– Э! Число точно знаю, бэз часов! У брата дэн раждэния, четырнадцат август фчера, тагда, сэгодня пятнадцат.

ПДА показывал шестнадцатое, значит, всё же сломался. Надо к Руке заглянуть, он настроит, я в такие тонкие технические материи не полезу, не моё это. А если Рука не сможет, то у меня есть Гоша. Правда до «Ростка» дойти ещё нужно, но тут не так уж далеко, даже со сломанным КПК можно добраться. Заблудиться здесь невозможно. Если Зона ничего не отчебучит, не внесёт, так сказать, свои коррективы.