Текст книги "Профессионал. Не ради мести"

– Идемте, господин Вонг. Мои парни знают свое дело, – это было сказано таким тоном, что сразу становилось ясно, это его окончательный ответ и никаких возражений он больше не примет. Китаец понял, что настаивать на своем уже бессмысленно, отдал своему шоферу пистолет, после чего зашагал к машине. Кинли, в свою очередь, развернулся и пошел к «паккарду». Заработали двигатели, и машины, одна за другой, медленно развернулись и уехали. Шансы мои выросли, но не настолько, чтобы сильно радовать, поэтому я поднял голову и снова заныл:

– Отпустите меня, пожалуйста. У меня мама больная, ходить не может. Без меня она умрет. У меня еще дома деньги есть. Три тысячи. Я их скопил. Все отдам…

– Вот же врет, мелкий паскудник. Смотри, как на жалость давит, гаденыш, – усмехнулся Красавчик, поглаживая пальцем свои аккуратно подстриженные усики.

– Эти три тысячи мы оставим твоей больной маме на лекарство! Цени нашу доброту, сосунок! – впервые высказался до этого молчавший третий бандит.

Их тупой юмор говорил о том, что они расслабились, и я уже собрался выдать им новую порцию своего нытья, как вдруг неожиданно Карл скомандовал:

– Гвоздь, возьми его на мушку!

Гангстер, ни слова не говоря, достал пистолет и направил его на меня, а я уже был готов встать на ноги и поделиться с бандитами своим богатым опытом ведения рукопашного боя, только теперь мне нужно было менять свою линию поведения.

– Вставай, крысеныш! – скомандовал Карл.

– Эй! Ты там еще не обоссался? – снова проявил своеобразное чувство юмора Гвоздь.

Красавчику шутка, по-видимому, понравилась, потому что он весело рассмеялся, а вот Карл только скривил губы в ухмылке. При этом он не отводил от меня внимательного взгляда, вероятно, пытаясь понять, что такого опасного нашел во мне китаец.

– Из-за чего этот узкоглазый тебя ненавидит? – наконец спросил он меня.

– Какое-то время я жил рядом с Китайским кварталом. Там познакомился с его дочерью…

Теперь бандиты засмеялись все вместе. Они мне не поверили, просто посчитали за грубую шутку, которая им была понятна.

– Ну и как девка?! – поинтересовался Красавчик.

– Отпустите меня, дяденьки! Ну, пожалуйста! – снова заныл я.

– Заткнись и вставай! – скомандовал Карл.

Поднялся я на ноги с самым понурым видом, который смог себе придать. Плечи опущены, руки висят. Я ждал момента, когда расслабится Гвоздь, который не только не опустил пистолет, а наоборот, еще более напрягся и отступил на шаг.

– Пошел. Туда! – снова скомандовал Карл и мотнул головой в сторону груды песка.

Подволакивая ноги, я медленно пошел, одновременно пытаясь всесторонне проанализировать сложившуюся ситуацию. Как Карл, так и Красавчик, они оба не представляли для меня особой опасности без оружия в руках, а вот бандит с пистолетом, шагавший за моей спиной, сводил мои шансы к нулю.

«Так вот что это за яма», – определил я место, когда мы остановились на краю.

Это была действительно яма, глубиной шесть-восемь метров, точнее не определишь из-за царившего там сумрака. Ее противоположный край был скошен и более полог. Я даже смог рассмотреть подобие дороги, которая вела к яме.

«Сколько в диаметре? Метров пятьдесят-шестьдесят», – автоматически прикинул я.

Темнота и отвалы песка сглаживали расстояние, не давая точно определить размеры ямы.

К моему сожалению, Гвоздь занял очень правильную позицию: достаточно далеко от меня, чтобы я не смог выбить у него оружие, и в то же время достаточно близко, чтобы среагировать на любое мое движение даже в темноте. Этот тяжеловес с квадратной челюстью был просто громилой, который, похоже, всего лишь делает, что ему говорят. Именно поэтому он будет стрелять не задумываясь. Лицо у Карла было одутловатым, поэтому глаза, прятавшиеся в складках мясистого лица, в тусклом свете луны походили на пару больших стеклянных бусинок.

– Скажу сразу и больше повторять не буду, – начал говорить Карл. – Если будешь врать, Гвоздь прострелит тебе твои вонючие кишки. Ты будешь корчиться от боли, кричать и очень долго умирать, а мы будем смотреть на тебя и смеяться. Будешь умницей, все закончится мгновенно и не больно. Ты меня понял, парень?!

– Да. Да! Мне все понятно, но я не хочу умирать. У меня действительно есть деньги…

– Что за дело, которое ты там провернул с китайцами?!

– Это было в Лос-Анджелесе. Чисто случайно узнал про сейф с деньгами у одного богатого человека. Так как я действительно жил рядом с Китайским кварталом, у меня были там знакомые мальчишки. Я рассказал им об этом… Потом вдруг неожиданно появился мистер Вонг. Он меня заставил все ему рассказать, а затем пойти с ними в этот дом ночью. Китайцы вскрыли сейф, но в доме неожиданно оказался вооруженный охранник. Он начал стрелять. Все это время я лежал на полу. Когда стрельба кончилась, китайцы и охранник были мертвы. Я взял, что было в сейфе, и убежал. Это все.

Мое вранье было чистой импровизацией, но слова китайца о большом деле, а главное – желание отомстить, придавали ему подобие правды.

– Сколько взял? – первым спросил меня Красавчик.

– Чуть больше ста тысяч, – тихо сказал я.

– Где деньги? – резко спросил Карл.

– Если вы меня отпустите, я отдам вам эти деньги. Я только немного из них потратил. Две тысячи долларов.

– Я спросил: где деньги, сучонок?! – повторил свой вопрос Карл.

– В банке. Я положил их в банковскую ячейку.

Какое-то время бандиты будут заворожены суммой, но через минуту уже поймут, что все, сейчас рассказанное мною, наглое вранье. Стоит им сообразить, что китаец не требовал вернуть деньги, а просто хотел убить этого парня. Какой ему в этом смысл? Мне надо было сбить их с мысли.

– Поехали прямо сейчас, я все отдам. Честно! Честно все! Только жизнь сохраните! Я жить хочу! Жить! – затараторил я.

– Куда сейчас? Ты же, падла, сказал, что они лежат в банке, а сейчас ночь! Или ты…

Не дав договорить Карлу, я снова зачастил:

– Часть их лежит в моем номере. Отдам! Прямо сейчас отдам! Я не вру! Только отпустите! Сразу уеду домой, и вы меня больше никогда не увидите!

– Сколько там?

– Пятнадцать тысяч. Я все отдам! Все! Только не убивайте меня! Я умоляю вас!

– Живо заткнулся!

Спокойно обдумать ситуацию бандитам мешали мои истеричные выкрики и названные мною большие суммы. Они сбивали их с толку, мешая логично думать. Они грабили и убивали людей ради денег, и вот прямо сейчас им предоставлялась возможность хорошо набить свои карманы. Никто из них полностью не поверил моему рассказу, но при этом они имели частичное подтверждение этих слов китайцем, а также у них был приказ босса.

– Не мешало бы для начала проверить его номер. Там сразу станет ясно, есть у него бабки или нет, – как бы между прочим сказал Красавчик.

– Какой отель? – спросил Карл.

– «Эльдорадо». Номер четыреста шестнадцать. Деньги лежат под матрасом.

– Ну, ты и идиот. Нашел где их прятать, придурок, – высказался Красавчик насчет моих умственных способностей.

– Так как насчет него? – поинтересовался Гвоздь.

– Прострелим ногу, потом отвезем к себе. Пусть пока в подвале у нас посидит, – ответил ему Карл.

Развести гангстеров мне не удалось, они оказались недоверчивыми и по-своему хитрыми, но даже сейчас у меня был шанс.

«Ладно. Придется решать проблему здесь и сейчас».

– Теперь рассказывай, что делал у Райтов? – неожиданно спросил меня Карл.

– У Райтов? – удивленно переспросил я.

«Так это они следили за домом Райтов?! Получается…» – но додумать мне не дал новый вопрос Карла:

– Чего замолчал?

– Так я это… Тома просто так знаю, – постарался я изобразить крайний испуг. – Вместе летели сюда из Лос-Анджелеса, вот и познакомились. Он сказал, что сам из Майами и все знает, что покажет все мне здесь. Договорились встретиться, а он не пришел. Тогда я пришел к нему домой, а там сказали, что он убит. Ну я и ушел. Это все.

– Точно все? – спросил меня Карл, когда я закончил говорить. – Не крути, сучонок, а иначе плохо будет.

– Все так, как рассказал. Мы с ним в самолете познакомились. И все! Я правду говорю! Спросите его сестру! Я с ней разговаривал! Как ее зовут… Адель? Или Абель! Нет, точно Адель.

– Похоже, не врет, – поддержал меня Красавчик. – Да ты не ссы, парень! Если что, лежать здесь будешь в хорошей компании. Рядом с «федом».

– Заткнулся, кретин! – неожиданно накинулся на него Карл.

– Пошел на хрен! Ты мне что, босс?! – зло и напряженно оскалился в ответ бандит.

Гангстеры сцепились друг с другом яростными взглядами, невольно отвлекая на себя внимание Гвоздя. Вот он мой шанс! Я упорно насаждал в мозгах бандитов образ трусливого подростка, который виноват лишь в том, что украл деньги у китайцев. Именно это они и смогли понять. Узкоглазый из мести оговорил его перед ними. Даже оружие играло в мою пользу, говоря головорезам о том, что перед ними сосунок, который выбрал пистолетик чуть лучше детского пугача. Все это работало на меня, ослабляя их бдительность и снимая настороженность. Вот и Гвоздь, до этого не сводящий с меня глаз, невольно бросил на них взгляд и зло процедил:

– Чего сцепились, как собаки? Сначала дело надо…

Договорить он не успел, как я, извернувшись, боком нырнул в карьер. Упал на песок, какое-то время катился, пока не остановился. Гвоздь среагировал на мое движение и выстрелил, вот только не успел, опоздав на секунду. Пуля пронзила воздух там, где я только что стоял.

Запоздавший выстрел стал неожиданностью для бандитов, заставив тех дернуться и разразиться руганью. Неожиданный прыжок мальчишки и внезапно прозвучавший выстрел дуплетом ударили по сознанию расслабившегося Карла, заставив его на мгновение растеряться, но уже спустя пару секунд он принялся командовать:

– Красавчик, заходи с другой стороны! Гвоздь, не стой, прыгай за ним!

Гангстер не сумел правильно оценить обстановку и совершил ошибку, которой я не замедлил воспользоваться. Прыгнувший следом за мной Гвоздь скользнул по песку, отчаянно взмахнул руками, пытаясь утвердиться на ногах, но оказался сбит с ног, а уже в следующее мгновение ребро моей ладони перерубило ему трахею. Стоило пистолету оказаться в моей руке, как я сразу почувствовал уверенность, которая у меня всегда возникала при ощущении рубчатой рукоятки. Несмотря на полную луну, светившую в небе, на шестиметровой глубине царил сумрак, и сразу разобрать, что происходит в глубине, было непросто, чем я решил воспользоваться.

Карл мгновенно сообразил, что произошло, и принялся стрелять в глубину ямы, вот только я сумел воспользоваться парой секунд задержки, приподняв над собой хрипящего бандита. Пули с глухими шлепками врезались в тело Гвоздя, оборвав его хрип. Взбешенный гангстер высадил остаток обоймы, затем отскочил от края карьера, понимая, что сейчас, при свете луны, он представляет четкую мишень для хорошего стрелка. Мне было слышно, как он, ругаясь, сейчас перезаряжал пистолет.

– Красавчик, – неожиданно закричал он, – этот гаденыш Гвоздя завалил!

Бандит в это время обегал карьер по большой дуге, стараясь держаться от края подальше, понимая, что край ямы может осыпаться. Вот только крик Карла его не столько насторожил, сколько подстегнул к действию. Подбежав к краю ямы, гангстер замер, пытаясь отыскать меня глазами в глубокой тени. Держа пистолет обеими руками, я вскинул оружие и дважды выстрелил в четко освещенный силуэт. Бандит вскрикнул, пошатнулся, сделал подгибающимися ногами неровный шаг вперед, затем другой… Неожиданно край земли осел под его весом, и он, глухо вскрикнув, кувыркаясь, полетел по откосу. Карл правильно рассчитал, что, стреляя, я должен был повернуться к нему спиной, поэтому решил использовать свой шанс. Над краем ямы показалась верхняя часть туловища бандита, который сразу принялся стрелять в темную глубину. Я быстро нырнул в сторону, прижавшись к слежавшемуся песку. Стоило двум пулям впиться с глухим чмоканьем в тело Гвоздя, как я застонал. С надрывом, как положено. В той жизни меня дважды ранили, поэтому я умел качественно стонать. Стоило бандиту услышать стон, как стрельба прекратилась, и голова Карла исчезла из моего поля зрения.

– Красавчик! – вдруг закричал он. – Эй! Ты как?!

Подельник ему не ответил, а я изобразил давящий кашель, снова перешедший в стон, который резко оборвался. Пару минут ничего не происходило, потом над обрывом снова появилась верхняя часть силуэта Карла. Чувствовалось, что он напряжен и готов при малейшей опасности отпрянуть. В тот самый миг, когда он нащупал меня взглядом, я вскинул пистолет, держа его обеими руками, и начал стрелять. Гангстер успел нажать на спусковой крючок только раз, потом фигура бандита словно переломилась, и он рухнул с откоса. Какое-то время мертвое тело скользило по песку вниз, потом замерло. Он только один раз то ли судорожно вздохнул, то ли всхлипнул, после чего затих навсегда.

Я встал на ноги. Сердце колотилось как сумасшедшее, горло пересохло, а ноги были словно ватные. Спустя минуту меня начало потряхивать из-за бурлившего в крови адреналина.

«Ушел. Снова ушел от смерти».

Так я простоял несколько минут и только тогда, когда окончательно пришел в себя, подошел к телу Карла. В карманах бандита нашлись ключи от квартиры, платок, бумажник с тремя сотнями долларов и мое портмоне с карманным кольтом. Забрал только свое. Развернувшись, подошел к телу Красавчика, который лежал, уткнувшись лицом в песок. Перед тем как проверить карманы покойника, постоял, прислушиваясь и просеивая сквозь себя звуки окружающего меня пространства. Бумажник, настоящая кожа, приютил внутри себя триста пятьдесят долларов. Перевернув тело, нашел подмышечную кобуру, из темной грубой кожи, а рядом лежащий на песке немецкий «Вальтер П38».

«Серьезное оружие», – отметил я.

Трогать ничего не стал, оставив лежать. Единственное, что я забрал у мертвеца, так это был ключ зажигания от автомобиля. Именно он был целью моих поисков, поэтому тело Гвоздя обыскивать не стал, а вместо этого тщательно вытер пистолет, из которого стрелял, и вложил его в руку бандита. Сделал из него уже бандитской рукой два выстрела в сторону тела Карла. Полицейские без труда определят, что на месте перестрелки был четвертый человек. Вот только четвертого преступника надо еще искать, а так дело можно сразу закрыть, представив отчет начальству, что один бандит убил двух своих подельников, а потом сам умер от смертельных ран. Причем я исходил не столько из своих фантазий, сколько из рассказов Макса Ругера о полицейских расследованиях подобных перестрелок между бандитами. Восемьдесят процентов таких дел, как мне рассказывал бывший полицейский с более чем двадцатилетним стажем, даже не рассматривалось, а сразу закрывалось, чтобы затем лечь на полку в архиве.

С некоторым трудом выбравшись из ямы, я пошел искать машину Красавчика. Долго ходить не пришлось: бандитский кадиллак стоял сразу за бараками. Перед тем как сесть, попытался почиститься, но скоро понял, что это пустой труд. Сел в машину, вставил ключ, повернул. Зажглись фары, взревел мотор. Объехав бараки, я отправился в обратный путь, но так как направление помнил только по тем пометкам, что остались в моей голове, времени на дорогу у меня ушло в два раза больше. Сделал только одну остановку, возле телефона-автомата. Вылез. Кинул монету, набрал номер.

– Полиция. Дежурный слушает, – раздалось в трубке.

– В карьере за городом валяются три трупа. Найдете – будут ваши.

Уже вешая трубку, расслышал крик дежурного:

– Кто говорит?! Кто…

Приехав в «Николь», я поднялся в номер. Первым делом забрался в душ, затем переоделся, после чего, не теряя времени, нашел такси и поехал навестить китайца. Почему сразу к нему? А потому, что уже утром он будет знать, что я выжил, и сразу исчезнет из отеля. Этого нельзя было допустить. Во-первых, мне не хотелось портить отношения со стариком Вонгом, значит, с Триадой, а во-вторых, мой жизненный опыт о подобных случаях говорил так: нельзя оставлять врага за своей спиной.

На часах было начало второго ночи, но постояльцев в фойе оказалось достаточно, чтобы не привлекать излишнего внимания. Кто-то возвращался из ресторана, другие – из концертного зала или ночного клуба, но были и такие, кто выходил из отеля, собираясь окунуться в ночную жизнь Майами. Поднявшись лифтом на свой этаж, я открыл дверь и зашел в номер. Судя по моему опыту, обретенному в Лас-Вегасе, к двум часам ночи все гости утихомирятся – и тогда мне можно будет навестить китайца. Спустя час я покинул номер и по лестнице спустился на этаж ниже. Нашел триста седьмой номер и постучался. Спустя минуту раздался сонный голос:

– Кто там?

– Это я, Вэй. Не ждал?

Какое-то время за дверью стояла тишина, потом щелкнул замок и дверь открылась. Надо было отдать должное китайцу: при виде меня на его лице ничего не отразилось. Почему он открыл дверь? Ему было лет сорок пять, а значит, он был человеком старой закалки, членом Триады, что автоматически подразумевало почитание старых традиций. Он не мог «потерять лицо», выказав страх перед каким-то паршивым американским мальчишкой.

– Не ждал, но все равно заходи, – негромко сказал китаец, затем повернувшись ко мне спиной, пошел в комнату. Закрыв дверь на замок, я быстро прошел вслед за ним. Вонг остановился у стола, повернулся ко мне. С минуту мы смотрели друг на друга. Мы оба следовали основным традициям своего народа. Он как китаец «не мог потерять лицо», а как член Триады выказать трусость, я же исходил из русского правила «око за око, зуб за зуб». Я пришел, чтобы его убить, но при этом у меня не было к Вэю ненависти. В отличие от меня, в сыне Вонга клокотала ярость. Другой человек ничего не сумел бы прочитать на его неподвижном лице, но хорошо зная китайцев, я сумел уловить ее тень.

– Американские тупоголовые придурки… – вдруг неожиданно сказал он, и только сейчас в его голосе прорвались яростные нотки.

– Больше ты ничего не хочешь мне сказать? – спросил я его.

– То, что хотел, я тебе уже сказал, – ответил он, несколько секунд помолчал и вдруг неожиданно спросил: – Деньги возьмешь?

– Сколько?

– У меня здесь, с собой, четырнадцать тысяч. Остальные тридцать шесть тысяч отдам завтра.

– Ты себя совсем не ценишь, Вэй.

– Хочешь больше?

– Ты же понимаешь, Вэй Вонг, я не за этим сейчас пришел.

– Понимаю, Майкл Валентайн, – этими словами он поставил в нашем разговоре точку.

Несколько секунд мы мерили друг друга взглядами, пытаясь высмотреть в глазах противника направление первого удара. Потом китаец слегка выставил вперед левую ногу, и его руки медленно, словно две клешни, поднялись на уровень груди, а в следующую секунду Вэй подпрыгнул вверх и в прыжке выбросил ногу, метя прямо мне в челюсть, но на какую-то долю секунды запоздал. Я резко откинул тело влево и ответил ударом ногой, но, как и Вонг, промахнулся. Мы снова замерли, оценивая и анализируя возможности противника. Глаза китайца едва заметно прищурились, он был готов атаковать, только я не стал ждать, а напал первым. С силой толкнув тело вперед, нанес китайцу удар в плечо. Мой кулак достиг цели, но только наполовину, так как Вэй, пусть в последний миг, но попытался вывести тело из-под удара. Когда китаец отскочил назад, я хотел продолжить атаку, но тут же пришлось отступить назад, уходя от удара ноги Вэя. Мы замерли в очередной раз, пытаясь разгадать очередной ход противника, заодно я отметил, что лицо Вэя излишне напряжено и побледнело, видно мой удар в плечо хорошо его достал. В следующую секунду Вонг глухо, гортанно вскрикнул и, с силой толкнув тело вперед, попытался нанести мне удар кулаком в грудь. Отскочив в сторону, я в свою очередь бросился вперед и попытался нанести китайцу удар в пах, но тот сумел частично увернуться: удар скользнул по левому колену. При этом он оказался для Вэя достаточно болезненным, о чем мне сказала скользнувшая по его лицу гримаса боли, но он сумел преодолеть боль и снова бросился на меня. Его напор и решительность говорили о том, что он решил сделать ставку на один мощный, сокрушительный удар, который даст ему возможность завершить схватку. При этом я даже не почувствовал, а понял, что в китайце вместе с болью и яростью родился страх. Именно это сочетание дало мне возможность предугадать направление атаки. Парировав кулак своего противника левой рукой, я тут же правой нанес ему сокрушительный удар в живот.

Китаец даже не вскрикнул. Чуть откинув тело назад, он несколько секунд стоял с открытым ртом, словно пытаясь вдохнуть воздух, потом его руки упали вниз, а в следующую секунду Вонг ничком упал на пол. Его тело, словно вытащенная на берег медуза, дрогнуло один, другой раз, но это были уже посмертные сокращения мышц. Наконец, оно замерло.

Я стоял, тяжело дыша, и бездумно смотрел на лежащее на полу тело Вэя. Сердце бешено колотилось в грудной клетке. Мне нужно было время, чтобы прийти в себя. Эта ночь выжала меня, как лимон, поэтому даже ощущение победы было не пьяняще острым и ярким, а смазанным и невнятным. Когда напряжение ушло, я достал из кармана тонкие перчатки и принялся за обыск номера. Мне хватило часа, чтобы найти деньги и понять, что больше ничего интересного здесь для меня нет.

Осторожно приоткрыв дверь, я какое-то время прислушивался к тишине, потом вышел, пройдя по коридору, поднялся на свой этаж и незамеченным вошел в свой номер. На часах было около трех часов утра. Посмотрел на кровать, но понял, что спать мне не хочется. Я вышел на балкон, сел в легкое плетеное кресло и стал отрешенно смотреть на мерцающую серебром в лунном свете гладь океана.