Текст книги "Профессионал. Не ради мести"

– Майкл…

– Привет, Оливия.

– Майкл, ты мне нужен! Кроме тебя, у меня никого нет в этом городе. Ты мне должен помочь! Тут случилась такая история… – зачастила она.

– Если ты куда-то спешишь, то я тебя не задерживаю, – перебил я ее. – В следующий раз расскажешь.

– Да. Да. Да! Я виновата. Я знаю, что ты приходил в отель, и я тебе не позвонила, но ты должен понять…

– Успокойся. Я не обижаюсь на тебя. Ты вполне самостоятельная девушка и идешь куда хочешь. Ради бога! Вперед и с песней! Но ты почему-то сейчас стоишь передо мной. Опять куда-то влезла?

Мне никогда не нравилось, когда кто-то пытался на меня давить, какие бы причины для этого ни были. Вот и сейчас кубинка зашла не с той стороны. Единственная правда, прозвучавшая в ее словах, так это та, что ей, кроме меня, здесь никто не поможет.

– Майкл, пожалуйста, выслушай меня. Ее там сейчас, возможно, убивают…

– Кого?

– Фиби Кэтли, мою подругу.

– Это кто?

– Это я тебе и пытаюсь сказать: Фиби – моя единственная подруга в этом дурацком мире! Она замечательная девочка! Никто мне не хотел помочь, а она мне помогла! Теперь я должна ей помочь!

– Успокоилась. Говори, что случилось.

– Майкл, это у тебя чай?

Я кивнул головой.

– Можно я сделаю несколько глотков? В горле пересохло.

Я еще не успел ничего сказать, как она в три глотка допила мой чай, потом довольно внятно рассказала, что с ней случилось за то время, пока мы с ней не виделись. После того потрясения она не могла спокойно смотреть на мужчин, а поэтому решила со мной больше не встречаться. Для начала решила найти работу и отправилась в кубинский квартал – Маленькую Гавану, где познакомилась с Фиби, которая работала вместе с матерью в цветочной лавке. У Фиби был парень, Роландо Мигес, который ей не особенно нравился, хотя бы потому, что имел отвратительный запах изо рта и кривые ноги, но при этом у него всегда были деньги. Из того, что он был грабителем, он не делал особой тайны. Оливии он не понравился, но тот пообещал ей поговорить с приятелем, который был управляющим одного ночного клуба. Она не сильно поверила этому обещанию, так как обошла уже четыре подобных заведения, и ей кроме как посудомойкой и проституткой работы не предложили. Вот только день тому назад Мигес пришел пьяным в цветочный магазин и стал хвастаться, что Фиби станет самой богатой девушкой, если согласится лечь с ним в постель. Она даже не успела хорошенько его выругать, как Роландо, взяв с нее клятву, отвел девушку к месту, где она увидела сумку с ювелирными изделиями.

Роландо хотел там же овладеть девушкой, но был слишком пьян, поэтому Фиби удалось убежать. После чего она прибежала к Оливии и все ей рассказала. Кубинка соотнесла ее рассказ с ограблением ювелирного магазина, о котором она случайно прочитала в местной газете, в которой говорилось, что три дня назад трое налетчиков ограбили ювелирный магазин и вынесли оттуда драгоценностей на шестьдесят восемь тысяч долларов. Это такая большая сумма! Эти деньги помогут ей осуществить ее мечту! План в голове кубинки созрел сразу: украсть у грабителей сумку с драгоценностями, а затем уехать с ними в другой штат. Она рассказала об этом Фиби, та, немного подумав, согласилась. Ей тоже хотелось красивой жизни! Сумку они нашли на том же месте, в тайнике. Забрав ее, они поехали к Оливии в отель. Вот только Фиби перед самым отъездом забежала попрощаться с матерью, но там ее уже поджидали бандиты. Не дождавшись подруги, Оливия долго кружила около дома Кэтли, но не рискнула зайти, зато нашла мальчишку, который за двадцать центов передал матери Фиби вопрос: где ее дочь? Парнишка спустя десять минут принес ответ: ее девочка в руках бандитов, которые вернут ее в обмен на сумку с драгоценностями. Другая бы девушка, возможно, плюнула бы на подружку, с которой знакома несколько дней, и уже ехала бы рейсовым автобусом к границе штата.

Ее твердый характер не позволил бросать свою подругу на произвол судьбы.

– Я звонила тебе вчера дважды в отель, поздно вечером. Просила передать тебе записку, чтобы ты мне перезвонил. Ты не получил?

– Нет.

– Ну и ладно. Ты мне поможешь?

– Для начала скажу, что вы две тупые дуры. Почему твоя Фиби сразу не попрощалась с матерью?

– Ну… Мы хотели сначала посмотреть, что лежит в сумке.

– Потом вы два часа примеряли сережки и браслеты. Так?

Девушка ничего не сказала, только потупила глаза.

– Так я не понял, почему ты пришла ко мне, а не пошла еще вчера в полицию? Или уворованное жалко отдавать?

Мне очень хотелось выругаться матом, и я уже собрался это сделать, как Оливия вдруг заплакала. Навзрыд, как ребенок. Бросил взгляд по сторонам. Естественно, народ, сидящий в кафе, сейчас смотрел на нас. Я оттолкнул тарелку с тостами. Аппетит пропал.

– Официантка!

Когда та подошла, я рассчитался с ней.

– Идем.

Когда мы вышли на улицу, я сунул ей платок в руку.

– Чего ревешь?

– Ты плохо обо мне подумал. Я не за драгоценности испугалась, а за себя. Меня не просто за решетку посадят, а просто выкинут из страны. И Фиби не помогу, и сама…

– Ну, если только так, – я вздохнул, глядя на ее заплаканное личико. – Так что мне с тобой делать, уголовница?

– Майкл, я больше тебя никогда ни о чем не попрошу! Клянусь! Я знаю, ты настоящий мужчина! Помоги Фиби! Пожалуйста!

Пока девушка пыталась меня раскачать на очередной подвиг, я, в свою очередь, попытался проанализировать сложившуюся ситуацию. Три грабителя, сумка с драгоценностями, девушка в заложниках. Проще было решить этот вопрос с полицией, так как я никогда не был рыцарем, тем более по вызову. Вот только пока эти копы раскачаются… А у меня под ухом девчонка ревет, которой страшно за подругу. И опять она права. Кроме меня, у нее никого нет.

– Грабителей точно было трое?

– Так написали в газете.

– То есть ты ничего толком не знаешь, – констатировал я. – Где они сейчас?

– Мать Фиби сказала мне адрес, по которому я должна прийти и принести драгоценности. Это бар.

– Сколько времени находится девушка у них?

– Всю ночь. Майкл, я прошу тебя. Пожалуйста, помоги!

– Жди здесь. Я в отель и обратно.

Стоило мне подойди к стойке, чтобы забрать ключ от номера, как Сэм сделал большие глаза и негромко сказал:

– Тебе звонили двадцать минут тому назад. Секретарь сенатора Вильсона. Она просила, чтобы ты был у себя в номере в два часа дня. Обязательно. Она это подчеркнула.

– Это все?

– Все. Это тот самый сенатор Генри Вильсон?

– Тот, не тот, какая разница, – я взял ключ и пошел к лифту, провожаемый удивленным взглядом портье.

Спустя пятнадцать минут, переодевшись и вооружившись, я спустился вниз. Захватив Оливию, которая нетерпеливо топталась у входа, я поймал такси, и мы поехали по указанному адресу. Что это бар, нам сообщил таксист еще по дороге. Я попросил высадить нас за двести метров от заведения. Машина остановилась, после того как я расплатился, таксист нас оглядел, потом сказал, что таким подросткам, как мы, лучше туда не соваться.

– Вы хороший человек, мистер, поэтому возьмите, – я протянул ему пятидолларовую банкноту. Он взял деньги и вопросительно на меня посмотрел. – Пусть девушка посидит с вами. Я постараюсь вернуться как можно быстрее.

Оливия на мои слова жалко улыбнулась, а водитель кивнул головой:

– Надеюсь, что так и будет, парень, но если что не так, мчись сюда, не жалея ног.

Это даже был не бар, а паршивая забегаловка с признаками питейного заведения. Это была поцарапанная стойка, за которой стоял обритый наголо бармен, стойка с бутылками за его спиной и музыкальный автомат, а вот само помещение требовало капитального ремонта. Потеки на стенах, трещины на потолке, скрипучий пол. Здесь царила атмосфера безнадежности и бедности. Сделав пару шагов от входной двери, я остановился, затем быстро огляделся. В баре сидело четверо клиентов. Один из посетителей сидел на табурете и до моего прихода что-то рассказывал бармену. Теперь он смотрел на меня. Взгляд был вызывающим и наглым. Такие, как этот кубинец, часто лезут в драку, не задумываясь о последствиях. Компания из трех человек, сидевшая за столиком, до этого громко болтала на испанском языке, теперь молча смотрела на меня, пытаясь угадать, сколько денег у меня в карманах.

Единственное, что пока сдерживало всех четверых кубинцев, так это непонятное им спокойствие подростка. Оно не было показным, так как трусость и неуверенность они бы распознали сразу. Здесь было что-то другое. Но что? Они пока этого не знали, но при этом в любом случае эта троица не собиралась так легко упускать свою жертву. Единственный, кто на меня смотрел с каким-то отрешенным спокойствием, был бармен.

«Пара косячков травки, не меньше, курнул», – подумал я, глядя на его безмятежное лицо.

Что без драки в таком месте мне не обойтись, было ясно с самого начала. Я уже собрался ускорить процесс знакомства, как за моей спиной сначала заскрипела, а потом хлопнула входная дверь.

– Мне нужен Роландо Мигес! – громко произнес я. – Надо поговорить.

– Я Мигес, – раздалось за моей спиной.

Я неторопливо развернулся к вошедшему мужчине. Прямо передо мной стоял кубинец, лет сорока, жилистый. Он разглядывал меня, явно пытаясь понять, что это за наглый белый мальчишка пришел сюда, куда даже полицейские стараются не заглядывать.

– Ты сам кто? – спросил мужчина, сделав правой рукой пренебрежительный жест в мою сторону.

Ни слова не говоря, я ухватил его за правую кисть, одним движением заломил кубинцу руку, а затем с силой впечатал его физиономией об стену. Тот что-то закричал по-испански и попытался выхватить нож из правого кармана брюк. Я дал ему эту возможность, после чего резко дернул вверх заломленную руку бандита, послышался хруст, и сломанная рука кубинца повисла плетью. Он резко побледнел, его вырвало, затем спиной съехал по стене на пол. В следующую секунду на меня, вполне предсказуемо, бросился любитель подраться, сидевший у стойки. Щелкнула кнопка выкидного ножа. Прыгнув ко мне, он пытался с ходу им меня достать, но уже через минуту оба валялись на полу, только в отдельности друг от друга – воющий от боли кубинец и его нож. Я посмотрел в сторону сидевшей за столиком компании. Теперь на их лицах читалось явное нежелание связываться с сумасшедшим белым подростком.

Подобрав нож, я подошел к сидевшему на полу кубинцу:

– Мигес, для начала я отрежу тебе уши и нос.

– Я не Мигес! – истерически заорал кубинец, ни секунды не сомневаясь в словах «белого дьяволенка», так он уже называл его в мыслях. – Я Гонсалес!

Я посмотрел на бармена.

– Гонсалес, – меланхолично подтвердил бармен.

– Где Роландо Мигес? – схватил я за ухо самозванца и занес нож. – Или прощайся с ухом.

В баре наступила тишина, только с надрывом стонал, свернувшись в виде человеческого эмбриона, кубинец, решивший изобразить крутого парня. Гонсалес был далеко не трусливым человеком, но сейчас скорее звериным чутьем, чем разумом, понял, что этот «белый дьяволенок» сделает то, что сказал.

– Он сейчас у тетушки Вегеты.

– Далеко?

– Нет. Тут совсем близко.

– Если соврал, то ко всему остальному прибавлю еще твой член, – пообещал я ему. – Вставай.

Когда тот поднялся на ноги, я толкнул кубинца к двери, затем неспешно обвел взглядом помещение бара. Ни малейших признаков агрессии. Ничего не отражающий взгляд бритого наголо бармена и прячущие глаза трое кубинцев, не желавших встречаться взглядом с маленьким сумасшедшим гринго.

За то время, пока мы шли, я вытряс из Гонсалеса все, что тот знал об ограблении. Правда, вначале он попытался отмолчаться, но я прекрасно знал, что боль очень хорошее средство для установления истины. Главное, не переусердствовать в этом деле.

Идти действительно пришлось недолго. Пять минут, и мы остановились у двери жилого дома. Висевшее над головой в несколько рядов сохнущее белье, мяукающая где-то кошка, доносившийся из соседнего окна плач маленького ребенка и полтора десятка пар любопытных глаз, наблюдающих за нами из окон. Это были женщины, старики и дети.

– Этот?

– Этот.

Удар ребром ладони по шее отправил грабителя в беспамятство. Сомнений, после короткого допроса, у меня уже не было. Он был один из тех трех грабителей, что взяли ювелирный магазин. Дверь была открыта. Я вошел. Бедность жила в каждом сантиметре этой комнаты, выглядывала из щелей на полу, отдавала сыростью от большого пятна на стене, растекалась трещинами по потолку. Железная кровать, стол, разнокалиберные стулья, старый, рассохшийся шкаф – все это составляло отдельные фрагменты представшей моим глазам картины откровенной нищеты.

За столом сидели двое мужчин. Они играли в карты и пили ром. На столе стояла бутылка темного стекла с желтой наклейкой и три стакана. На кровати сидели полная, неряшливая на вид, старуха и девушка.

– Hola, amigos! – поздоровался я со всеми присутствующими в комнате людьми, при этом сразу исчерпав пятую часть своего словарного запаса испанского языка.

– Demonio! Ты кто такой?! – вскакивая из-за стола, вскрикнул один из налетчиков. Другой грабитель, до этого сидящий ко мне спиной, только начал разворачиваться в мою сторону, как ему в висок уперся мой карманный кольт. При виде оружия все в комнате замерли.

– Это карманный кольт калибра 0.25, – проинформировал я всех находящихся в комнате. – Сейчас я нажму на спусковой крючок, и этот amigo станет трупом. Ты хочешь стать трупом?

– Нет. Не хочу.

– Кто из вас Роландо Мигес?

– Я, – глухо ответил мне кубинец, у виска которого я сейчас держал свой кольт.

– А ты, значит, Анхело, – я посмотрел на стоявшего в некоторой растерянности налетчика. – Вот я и познакомился со всеми вами.

– А где Гонсалес? – наконец сообразил поинтересоваться Анхело.

– Он тут у входа, на улице, валяется. Не волнуйтесь, я его не убил. Теперь я вам скажу, зачем пришел. Мне нужна эта девушка. Кстати, как тебя зовут?

– Фиби.

– Ты мне и нужна. Я ее забираю и ухожу, а вы остаетесь здесь. Ты согласен со мной? – спросил я уже у грабителя.

– Нам нужна сумка! – в голосе мужчины было полно решимости, он уже был готов броситься на меня, но опоздал. В ту самую секунду, когда в руке Анхело оказался нож, моя рука с пистолетом взметнулась вверх и тут же рухнула на шею незадачливого воздыхателя Фиби, погрузив того в беспамятство. Не успела звонко щелкнуть кнопка, выбрасывая острое лезвие, как ствол маленького пистолета, который держал белый подросток, смотрел в лицо кубинца. Бандит замер, причем дело было здесь не в оружии, а в холодно-равнодушном взгляде убийцы, который принадлежал мальчишке, сейчас державшем почти игрушечный пистолетик.

– Тебе куда всадить пулю? В правый или в левый глаз?

Это было сказано с такой холодной уверенностью, что тридцатипятилетний Анхело, который ни одного дня своей жизни не прожил честно, почувствовал, как по его спине заскользили капли холодного пота.

– Не надо. Уходи, – хрипло и глухо сказал бандит.

– Брось нож под стол. Теперь сядь и положи руки на стол.

Когда налетчик выполнил то, что ему было сказано, я обратился к уже вскочившей на ноги девушке:

– Пошли.

Когда мы вышли из дома, я спрятал в карман свой кольт, после чего сказал:

– Веди короткой дорогой к бару. Там недалеко стоит такси.

Фиби была чуть ниже своей подруги, да и кожа у нее была на порядок темнее, но при этом она была весьма приятной девушкой с большими карими глазами. Что еще было интересно, так это то, что похищение никак не отразилось на настроении девушки. В ней не было подавленности и страха, которые появляются, когда против человека применены насильственные действия.

– Страшно было? – спросил я Фиби.

– Сначала да. Они хотели меня избить. Если бы они были пьяные, то так бы и случилось, но Анхело, а он мой двоюродный брат, сказал, что сначала им надо получить сумку, а потом они придумают, как меня наказать.

– Ясно.

– Ты же Майкл? Да? – спустя минуту спросила меня девушка.

– Да, – недовольно буркнул я. – У твоей подруги слишком длинный язык.

– А где сейчас Оливия?

– Сидит в такси.

– Ой, Майкл, спасибо тебе большое! – вдруг неожиданно поблагодарила меня Фиби. – Как-то сразу не сообразила это сказать. Я сегодня какая-то замороженная, наверно, потому, что ночь плохо спала.

Мы подошли к такси, из которого тут же стремительно вылетела Оливия и обняла подругу.

– Садитесь быстрее. Потом обменяетесь новостями.

Когда мы все сели в машину, водитель бросил на меня вопросительный взгляд: как все прошло? Я только пожал плечами, на что тот хитро усмехнулся и завел машину.

Когда спустя пятнадцать минут мы проезжали мимо сквера, в котором я встречался с журналистом, я попросил таксиста остановить машину. После того, как я тепло распрощался с водителем, Оливия, посмотрев по сторонам, с некоторым удивлением спросила меня:

– Почему здесь? Мы бы сейчас сразу сели на автобус и уехали.

– Садитесь, – я показал на скамейку. Когда подруги сели, я спросил: – Ты хотела сказать, что вы собираетесь уехать с крадеными брюликами?

Обе девушки потупились, а Фиби даже покраснела. Я ждал ответа. Ответила мне, как я и ожидал, Оливия.

– Что тут такого? Не мы их украли, и ты это знаешь! Да, мы поступили плохо, но это наш шанс начать новую жизнь!

– Нет, милая, это ваш шанс сесть в тюрьму. Поясню. Вы приезжаете в город, где вас не знают. Денег у вас нет, на работу без документов устроиться сложно, поэтому вы начнете сбывать драгоценности, и очень скоро на ваш след встанут гангстеры и полицейские. Что произойдет потом, я думаю, вам объяснять не надо. Я доходчиво изложил?

– Мы и не собирались их так просто продавать, а стали бы закладывать в ломбард. Пришли бы сначала в один, потом в другой…

– А в третьем вас бы уже ждали, – закончил я фразу за нее. – Хозяева ломбардов, все как один, стукачи, которые работают или на бандитов, или на полицию. У вас есть только одна возможность легально получить деньги от ворованных драгоценностей. Если они застрахованы, то есть возможность получить четверть страховой суммы или выйти на владельца и предложить ему выкупить драгоценности. Думаю, если эта сумма соответствует действительности, то тысяч на десять вы можете рассчитывать.

Услышав мои слова, лица у девушек вытянулись. Мечты о больших деньгах в их воображении вдруг неожиданно съежились до небольшой кучки.

Фиби была еще совсем молоденькой девчонкой, лет шестнадцати-семнадцати, и, судя по всему, подпала под влияние более твердой и энергичной подруги. Именно поэтому она молчала, полностью отдавая кубинке инициативу в разговоре.

– Майкл, а ты не можешь нам совсем немножечко помочь? – решила надавить на жалость Оливия, при этом скривив губки, словно собиралась заплакать.

– Конечно. Обещаю, что буду вам слать посылки в тюрьму.

– Тьфу на тебя, Майкл! Только я начала мечтать о красивой жизни, а ты взял…

– Майкл, я еще раз хотела бы поблагодарить тебя за помощь, – неожиданно вклинилась в наш разговор девушка.

– Мне вполне хватило одного «спасибо».

– Извини, Майкл, но когда Оливия говорила о тебе, то я представляла мужчину, а не подростка.

– Если быть справедливой, подружка, я говорила тебе о моем маленьком мужчине. Не так ли?

– Ладно. Об этом можете поговорить в другой раз, а сейчас поговорим о деле. Но для начала вопрос. Фиби, ты не боишься за свою мать?

– Она мне не мать, а тетка, а ее двоюродный брат работает у большого босса. Он как-то приезжал к сестре на большом красивом автомобиле с шофером-охранником. Вся улица сбежалась на него посмотреть. Так что ее и пальцем никто не тронет.

– Тогда сделаем так. Фиби, ты поедешь к Оливии и будете сидеть там вместе тихо, как мыши под веником, – я строго посмотрел на обеих девушек. – Предупреждаю сразу: если попробуете удрать с крадеными драгоценностями, считайте, что дальше по жизни плывете сами. И еще. Попробуете часть драгоценностей присвоить – подставите меня. Не советую.

Девушки переглянулись, потом опустили глаза. Похоже, такие мысли у них в головах уже начали бродить.

– Так как? – спросил я их.

– Сделаем все так, как ты сказал, – ответила мне Оливия, глядя мне прямо в глаза.

– Так ты нам поможешь? – почему-то спросила Фиби.

– Попробую. Держите, – я достал из кармана и протянул сидевшей рядом со мной Оливии пятьдесят долларов.

У Фиби при этом удивленно округлились глаза. Она взглянула на меня как-то по-другому. Сейчас в ее глазах читался интерес женщины, причем уже не как к подростку с крепкими кулаками, а как к мужчине с толстым кошельком.

Глава 10

Поймав такси, я сел в машину, затем посмотрел на часы и подумал о том, что время есть, а значит, по дороге надо заехать на Главпочтамт.

Приехал я в отель за пятнадцать минут до назначенного сенатором времени, в хорошем настроении. Мне наконец пришел ответ. Техасец написал, что если бриллиант пройдет экспертизу, он будет готов купить его немедленно.

«Бриллиант подлинный, эксперты подтвердят. Цену приблизительно знаю, а там поторгуемся. Хм. Вот только Ева… Женщина она норовистая, но думаю, за хороший процент она сделает все как надо».

Сидя на диване в фойе и витая в приятных мыслях, я не забывал отслеживать всех входящих в отель. Первым я заметил телохранителя, а потом и самого сенатора, идущего за ним. Поднявшись со своего места, помахал им рукой. Стоило охраннику увидеть меня, как он, обернувшись, сообщил обо мне своему хозяину. Вильсон согласно кивнул головой и направился ко мне. Охранник медленно пошел сзади. Быстро, почти в автоматическом режиме, я окинул окружающее нас пространство. Ничего подозрительного, все, как обычно.

Я не видел сенатора меньше суток, но сейчас мужчина потерял свой лощеный вид и выглядел так, словно за эти часы перенес тяжелую болезнь. Лицо серое, под глазами мешки. Губы сжаты. Взгляд, нездоровый, полный душевной боли.

Мне ничего не было известно о результатах поиска, но по лицу сенатора нетрудно было понять, что моя догадка оказалась верной.

– Здравствуйте, сэр. Примите мои самые искренние соболезнования.

– Спасибо, Майкл, но я приехал не за тем, чтобы сказать о том, что твои подозрения подтвердились. У меня есть к тебе большая просьба.

– Слушаю вас, сэр. Для начала, может быть, присядем? Вполне удобное место, – и я указал на диванчик, возле которого мы стояли.

– У меня совсем нет времени. Моя жена очень хочет тебя увидеть перед тем, как мы улетим. Самолет, – Вильсон посмотрел на часы, – улетает через два часа двадцать минут. Ты как?

Я понял, что он хотел сказать. Вильсоны увозили тело своего сына домой.

– Сэр, у меня с собой нет одежды темных тонов.

– Плюнь на это. Ты согласен?

– Да, сэр.

– Тогда поехали.

Выйдя из отеля, мы сели в машину, на заднее сиденье. Телохранитель устроился на переднем сиденье. Стоило захлопнуться автомобильным дверям, как шофер, без всякого напоминания, тронул машину с места.

– Майкл, это тебе, – и сенатор взял небольшой портфель, до этого стоявший на сиденье, и положил его мне на колени.

– Я догадываюсь, что там, – сказал я, ставя портфель на сиденье, между нами, – поэтому не возьму.

– Как-то по-другому я могу выразить свою благодарность, Майкл?

– Сэр, я уже сказал: мне ничего не надо.

– Странно, но Мария мне так и сказала: он не возьмет деньги. Хорошо, тогда возьми это, – Вильсон щелкнул замками портфеля, открыл его, затем достал два листа бумаги. – Я знаю, что для тебя это важно.

Мельком пробежав глазами по отпечатанному на пишущей машинке тексту, я сразу понял, что это часть допроса Микки Кинли, которая касалась Томаса Райта.

– Сэр, я вам очень благодарен. Вы помогли восстановить справедливость.

– Так же, как и ты, помог мне восстановить справедливость.

В его словах был скрытый смысл, который несложно было понять, но догадываться – это не значит знать, а мне был нужен точный ответ.

– Интересно, где сейчас может быть Кинли?

Вопрос был риторический, к тому же был задан нейтральным тоном. Вильсон мог ответить на него, а мог и промолчать, но сенатор, похоже, ждал этого вопроса. Он даже на миг оживился, а взгляд его чуточку посветлел.

– К сожалению, этот преступник не дожил до суда. Около полудня его автомобиль был расстрелян неизвестными лицами. Кинли и его водитель были обнаружены мертвыми на дороге, в пяти милях от аэропорта.

– Зачем такому суд? Лично я считаю, что такие убийцы, как он, заслуживают смерть в придорожной канаве.

Вильсон с одобрением посмотрел на меня. Он согласился с моими словами, но только взглядом. Высказывать свое согласие он не стал, так как они шли вразрез с законом.

– Не нам об этом судить, Майкл. Для этого есть правосудие и закон, – сенатор помолчал, потом продолжил: – Я вот что хотел сказать… М-м-м… Моя жена… и я, как бы это сказать… Короче, мы с Марией хотели бы поучаствовать в твоей судьбе, Майкл.

– Большое спасибо, сэр, вам и вашей жене за столь лестное для меня предложение, но я вынужден вам отказать. У меня своя дорога, сэр.

– Не торопись. Ты ведь даже не подумал. Не взвесил. Скажу так. Мы видели, что у тебя сильный и волевой характер, что ты сам прокладываешь себе дорогу в жизни, но тебе не хватает настоящего воспитания, знаний и поддержки. Майкл, пойми, что с нами ты получишь возможность взлететь куда выше, чем ты наметил для себя. Перед тобой откроется весь мир. Политика, дипломатия, военная карьера. Ты будешь тем, кем только захочешь.

– Мне очень не хочется огорчать вас и вашу жену, но я говорю: нет.

– Вот уж действительно, характер, – сенатор огорченно покрутил головой. – Тут… такое дело. Умом я понимаю, что наша встреча произошла случайно, как и твое сходство с нашим сыном, но при этом не могу не согласиться со своей женой, которая считает, что твое появление в нашей жизни – это знак свыше. Особенно, после того, как ты нам помог найти… нашего сына. Слишком много совпадений. Так не бывает.

– Сэр, до нашей встречи я даже не слышал о вашей семье.

– Да верю я тебе, верю. К тому же документы, которые на тебя собрали в ФБР, подтверждают твои слова. Чудо или не чудо… Впрочем, мне сейчас не до этого. Отставим это. По крайней мере, я хоть попробовал тебя уговорить. Ты когда собираешься домой?

– Через пару дней. Я и так здесь задержался.

– Могу я чем-нибудь тебе помочь?

– Спасибо, сэр. У меня все есть.

Вильсон бросил на меня долгий внимательный взгляд, потом неожиданно сказал:

– Мне почему-то все время кажется, что я говорю не с подростком, а с опытным, прожившим долгую жизнь, взрослым человеком.

– Наверно потому, что жизнь у меня непростая сложилась, сэр.

– Знаю, парень. Видишь, даже здесь мы в чем-то схожи. Ты потерял родителей, а мы сына. Только тебе расти и жить дальше, а нам…

Он оборвал фразу и замолчал, глядя куда-то в пространство. Я тоже не стал поддерживать разговор. Мне даже стало как-то не по себе, уж больно какой-то неизбежной безысходностью веяло от слов сенатора. На этом наш разговор прервался, и остальную часть пути мы проехали молча, думая каждый о своем.

Мы только подъехали к аэропорту, как взлетел пассажирский самолет. Тяжелый гул винтов врезался в мои уши. К моему удивлению, мы не стали подъезжать к зданию аэропорта, а вместо этого светло-кремовый кадиллак сенатора свернул к грузовым воротам и остановился. Выглянувший из будки охранник бросил взгляд на номер автомобиля, сверил его с записями на листке бумаги, который он держал к руке, после чего открыл ворота. Кадиллак плавно тронулся и, набирая постепенно скорость, помчался по летному полю к стоявшему невдалеке военно-транспортному самолету армии США.

Мы втроем вылезли из машины. Трап стоял, но рядом с самолетом никого не было. Телохранитель отошел чуть в сторону, пропуская сенатора. Тот первым поднялся на ступеньку, тяжело вздохнул и сказал, чуть повернув ко мне голову:

– Идем, Майкл.

Я зашел вслед за сенатором в самолет. Недалеко от входа стоял закрытый гроб на деревянном постаменте, накрытый американским государственным флагом. С двух сторон от гроба на жестких скамейках сидели жена сенатора и несколько незнакомых мне людей. Один из них был в форме, в звании полковника. У сидевшего рядом с Марией мужчины в лице было что-то схожее с чертами женщины. К тому же, как я отметил, он держал ее за руку.

«Брат», – решил я.

Сенатор чуть отошел в сторону и сказал:

– Господа, разрешите вам представить этого молодого человека. Майкл Валентайн. Вы уже знаете, какую неоценимую помощь он оказал нашей семье…

Не успел он так сказать, как жена сенатора встала, подошла ко мне. Я только успел сказать:

– Примите мое самое искреннее сочувствие…

Она меня крепко обняла и долго не отпускала. Я чувствовал, как ее тело вздрагивало от сдерживаемых рыданий. Спустя несколько минут она отстранилась, вытерла глаза платком, затем тихо спросила:

– Ты не полетишь с нами, Майкл?

– Очень прошу извинить меня, леди, но я не полечу с вами, – также негромко ответил я. – Вот такой я упрямый.

С минуту она смотрела на меня полными слез глазами, словно хотела запомнить, потом сказала:

– Не забывай нас, Майкл. Мы всегда будем рады тебя видеть. Если у тебя, не дай бог, что-нибудь случится, обязательно позвони. Или просто позвони, я буду рада слышать твой голос.

Сенатор, который стоял рядом, был лаконичнее:

– Звони, парень. Чем смогу – помогу.

– Большое вам спасибо. От ваших слов на меня словно домом повеяло, – в своих словах я был, как никогда, искренен. К тому же мне было чисто по-человечески жаль этих людей, потерявших своего единственного ребенка. Наша встреча действительно походила на чудо. Особенно в это уверовала жена сенатора, которая, похоже, всерьез считала, что ей был дан второй шанс. Больше мне ничего не удалось сказать, так как салон наполнился ревом запустившихся винтов, а в следующую секунду пилот высунулся из кабины и закричал, что ему дали разрешение на взлет. Быстро попрощавшись с сенатором и его женой, я кивнул головой остальным мужчинам и пошел на выход. Стоявший у самого выхода телохранитель, пропуская меня, одобрительно кивнул головой и хлопнул по плечу, прощаясь.

Внизу, на земле, стояли двое техников, и стоило мне сбежать по ступенькам, как они стали убирать трап. Отойдя, остановился рядом с автомобилем сенатора, который меня дожидался, и какое-то время я смотрел, как транспортник, разогнавшись, оторвался от взлетной полосы и с тяжелым ревом рванулся в синее небо.

Всю дорогу, пока мы ехали обратно, я анализировал сложившуюся ситуацию, при этом пытаясь понять, правильно ли я сделал, отказавшись от предложения сенатора. Я прекрасно понимал, что два часа тому назад отклонил великолепную карьеру, о которой сотни тысяч людей могли только мечтать. Со своими способностями, а также теми связями и возможностями, что могла дать семья Вильсонов, со временем я мог бы стать большим человеком, вот только мне пришлось бы уже не играть, а по-настоящему проживать роль чужого человека, причем под присмотром внимательных глаз умудренных жизнью людей, которые способны заметить любую фальшь.