Текст книги "Профессионал. Не ради мести"

– Дорогой, ты, по-моему, сильно преувеличиваешь. У тебя отличная репутация. Да и Майкл…

– Извини, милая, что перебиваю, но я еще не договорил. Дело в том, что все слова Майкла – чистая правда. По моей просьбе ФБР еще днем запросило свои отделения в Лос-Анджелесе и Лас-Вегасе. Они по большей части подтвердили его слова. Перед самым моим приходом агент Бигли передал мне отчет, который я внимательно прочитал.

– Генри, зачем ты это сделал? Он же просто мальчишка! Как ты мог его подозревать?!

– Я должен был быть уверен. В политике нет честных приемов, и ты это прекрасно знаешь!

– Мне это прекрасно известно, но ты почему-то забываешь, что он еще ребенок! Ему только пятнадцать лет! Причем приличный и разумный мальчик, а не уличный хулиган!

– Я не ребенок и не мальчик, леди, – делано возмутился я, – а самостоятельный парень. Прошу меня извинить за выражение, но мой опекун как-то выразился обо мне так: у тебя, парень, стальные яйца.

По губам сенатора скользнула легкая улыбка. Было видно, что ему понравился мой ответ. Его жена, наоборот, поджала губы.

– Твой опекун довольно необычный человек, и у него, похоже, слишком своеобразное понятие о воспитании пятнадцатилетнего юноши, – сейчас в голосе женщины сквозило неодобрение. – И вообще я не понимаю, как государство могло оставить мальчика без должного надзора? Это неправильно. Мальчику нужна забота и правильное воспитание. Да и что ему может дать бывший полицейский?!

– Мария, это не наше дело. Судя по нашей беседе, парень не витает в облаках и довольно здраво мыслит. Если это заслуга его опекуна, то он мне уже нравится, – сенатор повернулся ко мне. – Майкл, я знаю, что ты тоже пережил большое горе. Прими наши искренние соболезнования.

– Генри, что не так с родителями Майкла? Я же вижу, что ты что-то от меня скрываешь!

– Их убили люди Микки Коэна, – вместо сенатора ответил я.

– Коэна? Гангстера из Лос-Анджелеса? Я слышала, что там была какая-то страшная история, когда убили много людей.

– У тебя хорошая память, милая.

– Бедняжка, – негромко сказала миссис Вильсон. – В твои годы потерять родителей – это невероятно тяжело. Мы от всей души сочувствуем тебе в твоем большом горе.

– Большое вам спасибо, – поблагодарил я, при этом чуть наклонил голову.

Мне нравились эти люди. Сенатор был из тех прямых и жестких людей, которые при необходимости проявят гибкость, но при этом предпочитают схватку с противником лицом к лицу. Мария выглядела женщиной довольно строгих правил, но нетрудно было увидеть, что она верная жена и любящая мать.

– Майкл, а у тебя есть мечта?

Только я собрался попрощаться и навсегда исчезнуть из их жизни, как моему намерению помешал новый вопрос миссис Вильсон. Если говорить честно, мне все меньше нравились ее вопросы и бросаемые на меня заботливо-внимательные взгляды. Я сделал серьезное лицо и сказал:

– Ничего не могу сказать вам, леди, так как еще не определился в жизни. Как мне говорит дядя Макс: не мечтай попусту, а определяй для себя ближайшую цель и иди к ней. Так ты рано или поздно найдешь дело, которое будет тебе по душе.

– Твой Макс правильно говорит, – поддержал меня сенатор. – Вот что значит настоящий американец. Знаешь, парень, а я действительно не прочь познакомиться с твоим опекуном.

– Скажи, Майкл, а у твоего опекуна есть женщина? – неожиданно поинтересовалась миссис Вильсон.

– Есть. Ева Нельсон. Она владеет юридической конторой.

– Вот об этом я и говорю! – торжествующе воскликнула сенаторша. – У него своя жизнь!

Возможно, будет семья, а затем и дети появятся. А что будет с Майклом?

Теперь и Вильсон понял, куда клонит его жена.

– Мария, не надо вмешиваться в чужую жизнь, – он сказал это веско и твердо. – Это неправильно.

После его слов женщина сразу поникла:

– Да. Да, я не права. Просто подумала… Извините меня. Я сейчас приду.

Прижав к глазам платочек, она встала и торопливо удалилась в спальню. Сенатор тяжело вздохнул, глядя на уходящую жену, потом посмотрел на меня:

– Знаешь, парень, как тяжело ждать и надеяться на то, что он возьмет и вдруг появится, а вместо него появился ты.

Я ничего не стал говорить, хотя бы потому, что мои слова не были нужны убитому горем отцу. Несколько минут прошло в молчании, потом я осторожно сказал:

– Сэр, я, наверно, уже пойду.

– Хорошо. Только жена сейчас выйдет, попрощаетесь.

– Да. Обязательно.

– Кто этот Шпиц, с которым ты стоял? – спросил меня сенатор, но не из любопытства, а для того, чтобы не сидеть молча.

– Журналист местной газеты.

– Что вас обоих, интересно, связывает?

– Он мне помогает в расследовании убийства Томаса Райта… – и я коротко изложил о деле, но не стал озвучивать выводы.

– Ты серьезный человек, Майкл Валентайн, и у тебя настоящее, мужское понятие о дружбе. Ты истинный американец, настоящий гражданин своей страны!

«Ох уж эти политики, – усмехнулся я про себя. – Даже в обычном разговоре цитаты из своих речей выдают».

Тут из спальни вышла миссис Вильсон. В руке она держала несколько фотографий. Сенатор нахмурился.

– Мария, Майкл собрался уходить.

– Еще несколько минут, дорогой, – женщина встала рядом со мной. – Майкл, я хотела показать тебе нашего сына.

Взяв в руки фото, я стал перебирать их, делая вид, что внимательно их просматриваю, пока не наткнулся на кадр, где молодому человеку, похожему на меня, торжественно вручают значок агента ФБР.

«Если что, лежать здесь будешь в хорошей компании. Рядом с „федом”… Так сказал тогда Красавчик. У них пропал сын. Федеральный агент. Неужели это он, там? В яме?»

Мои мысли перебил встревоженный голос женщины:

– Майкл, что с тобой?

– Он… действительно очень похож… на меня. Я просто не ожидал…

Миссис Вильсон не дала мне договорить, неожиданно обхватила руками мою голову и прижала к себе. Я замер. Так продолжалось с десяток секунд, пока женщина снова не заплакала и не убежала к себе в спальню. Я бросил быстрый взгляд на закрытую дверь спальни, потом повернул голову к сенатору:

– Сэр, мне необходимо вам кое-что сказать, но только наедине.

Сенатор сначала удивленно посмотрел на меня, потом на дверь спальни, где скрылась его жена, нахмурился. Его взгляд сразу потяжелел.

– Ты что-то знаешь о нашем сыне? – спросил он вполголоса.

– Давайте не здесь, – ответил я ему негромко.

Несколько секунд он жег меня взглядом, потом поднялся и вышел из комнаты. Хлопнула входная дверь. Его не было несколько минут. Стоило ему вернуться в комнату и сесть на свое место, как открылась дверь спальни и вышла его жена.

– Может, все же попьем чаю, – предложила миссис Вильсон. – Есть очень вкусные пирожные.

Не успел сенатор открыть рот, как раздался стук в дверь.

– Генри, кто это может быть?! – со страхом и надеждой воскликнула женщина.

– Подожди, милая, я сейчас узнаю.

Еще через минуту он вышел в комнату и сказал:

– Дорогая, мне нужно ехать.

– Сын? – в голосе женщины было столько боли, что даже у меня сжалось сердце.

– Еще не знаю, милая. Майкл, я подброшу тебя, – затем он снова повернулся к жене. – Не жди меня, дорогая. Постарайся уснуть.

Вниз мы спускались вчетвером. Я, Вильсон и два агента ФБР. Честно говоря, у меня не было уверенности, что я все делаю правильно, но этим душевно измученным людям мне почему-то захотелось помочь. Прекрасно понимая, что своим признанием я сильно подставлял себя, указывая сенатору на прямую связь между собой и тремя трупами гангстеров за городом. Работа оперативника требовала от меня здорового цинизма, практичности и хладнокровия, но не проявления чувств, вот только нет правил без исключений. Именно поэтому я решил положиться на порядочность сенатора и его желание найти пропавшего сына.

Выйдя из отеля, мы подошли к кремовому кадиллаку. Водитель уже стоял наготове и тут же распахнул заднюю дверь автомобиля. Телохранитель замер у капота. Мы с сенатором сели в машину. Водитель отошел в сторону, а оба агента остались стоять в двух метрах от автомобиля.

– Парень, ты мне нравишься, поэтому постарайся не испортить мое мнение о тебе, – в тоне сенатора не было угрозы, но сама фраза была составлена так, что звучала как предупреждение.

– Постараюсь, сэр. Скажу вам сразу: это лишь моя догадка. Вы уже слышали от меня рассказ об убийстве Томаса Райта. Так вот, один из бандитов, связанный с этим делом, сказал при мне одну фразу, которой в тот момент я не придал значение. Свой смысл она приобрела только сейчас, стоило мне узнать, что ваш сын агент ФБР.

– Что он сказал?!

Я привел сенатору слова бандита. Тот закрыл лицо ладонями и несколько минут так сидел. Наконец он убрал руки, посмотрел на меня и сказал:

– Ты имеешь какое-то отношение…

– Сэр, очень вас прошу, давайте обойдемся без лишних вопросов. Вы и ваша жена мне очень нравитесь, поэтому мне очень хотелось бы обойтись в наших отношениях безо лжи.

Генри Вильсон бросил на меня сердито-напряженный взгляд, затем открыл рот, желая что-то сказать, но в последнюю секунду передумал. Сжатые в тонкую полоску губы, потом легкое покачивание головы в такт своим мыслям сказали мне, что он все-таки принял мои слова к действию.

– Пусть так, Майкл. Слушаю тебя дальше.

– Если я прав, то могила вашего сына, возможно, находится в том самом карьере, где полиция сегодня нашла трупы трех бандитов.

– Могила… моего сына… – голос Вильсона прервался.

Этими словами я подтвердил самые худшие его подозрения, окончательно похоронив ту слабую надежду, которая еще теплилась в его душе, но при этом сенатор сумел показать себя сильным человеком. Он не поддался давящим на душу и мозг эмоциям и продолжил разговор, несмотря на сильнейшую душевную боль:

– Как-то все странно сложилось. Неожиданно появился ты, похожий на моего сына. Теперь именно от тебя я узнаю… о смерти Майкла. Причем ты явно знаешь больше, чем говоришь. Я это чувствую. Кто ты, Майкл Валентайн?

– Извините меня, сэр, но вы, по-моему, сейчас просто теряете время. В любом случае вы меня найдете в отеле, и что вы мне потом скажете, будет только на вашей совести. Я пойду. У вас будет очень трудная ночь, но вы сильный человек, сенатор. Вы все выдержите, хотя бы ради вашей милой жены.

Я уже повернулся, взявшись за ручку, чтобы открыть дверцу машины, как раздался голос Вильсона:

– Ты так и не сказал, кто убил моего сына?

– Он был убит по приказу Микки Кинли, – ответил я, полуобернувшись.

Вильсон, узнав о смерти сына, даже ощутил где-то в глубине себя непонятное облегчение. Это могло показаться странным, но две недели неопределенности, которая жгла его изнутри огнем, для уверенного и сильного духом человека не прошли даром. Его душа измучилась, и вот теперь пришла определенность. В глубине души он чувствовал, что его мальчик умер, но теперь после этих страшных слов пришла уверенность. Вместе с этим пришла мысль, что этот Майкл Валентайн мог быть послан им сверху. Разве не чудо, что мальчишка, похожий на их сына в пятнадцатилетнем возрасте, появился ниоткуда и помог им найти их Майкла. Сенатор всегда был практичным и деловым человеком, поэтому ходил в церковь крайне редко, в основном по просьбе жены. Уже то, что именно он пришел к подобной мысли, говорило о невозможности объяснить происходящее. С ними говорил явно не подросток, а сильный и уверенный в себе человек. Как могло проявиться столько ума, опыта и уверенности у этого пятнадцатилетнего подростка, он просто не мог себе представить.

«Вы сильный человек, сенатор…» – вдруг неожиданно он вспомнил слова непонятного для него подростка, которые неожиданно придали ему силы. Сенатор опустил стекло и крикнул стоящему недалеко водителю:

– Едем!

Водитель и телохранитель, ни слова не говоря, кинулись к машине. Только один из агентов спросил:

– Куда едем, сэр?!

– В главное управление полиции Майами!

Вильсон оказался не только сильной личностью, но и весьма энергичным и деловым человеком. Где властью, где угрозами, а где деньгами он заставил зашевелиться не только городские власти и полицию, но и местную штаб-квартиру ФБР. Когда я в своей кровати досматривал третий сон, на площадке перед бараками, рядом с карьером, остановились пять машин. Одна из них, грузовичок «форд», привезла шестерых рабочих с лопатами и заступами. Еще в трех машинах приехали полицейские детективы, агенты ФБР и эксперты.

Через два часа интенсивных поисков были найдены три захоронения. Все мужчины. Одним из них был Майкл Вильсон. На сенатора было страшно смотреть, когда его попросили засвидетельствовать личность его сына. Только когда тело сына перевезли в морг, он поехал к жене.

Глава 9

Двухэтажный особняк Микки Кинли, расположенный на берегу залива Бискейн, окружала полутораметровая массивная стена из светлого известняка. Из-за забора были видны стройные австралийские сосны и пальмы. В ограду были врезаны массивные ворота и расположенная в двух метрах от них калитка. Над ней, на металлической арке, висела лампа, выполненная в форме средневекового фонаря. Даже здесь, у входа, был слышен рокот набегающих на берег волн залива.

Еще не было восьми часов утра, когда раздался приближающийся рев мотора, а еще спустя несколько минут напротив калитки остановился автомобиль «форд», седан тысяча девятьсот сорок седьмого года выпуска. Из него вышли три человека, одетые в костюмы и шляпы темных цветов. Один из них был постарше возрастом и массивнее своих спутников. Все трое были жилистые и крепкие на вид парни. Один из них, подойдя к калитке, нажал на звонок. Спустя пару минут подошел охранник.

– Чего надо?

– Нужен мистер Кинли.

– Кто такие?

– Федеральное бюро расследования. Также скажи хозяину, что у него есть выбор: отвечать на вопросы у нас в офисе или у себя дома.

– Скажу.

Охранник вернулся спустя пять минут и открыл калитку. Взгляд у него был злой и настороженный. Видимо, ему не нравился утренний визит федеральных агентов. Вчера его, как и хозяина, допрашивали в полиции, но если его отпустили через полтора часа, то хозяин просидел на допросе не меньше пяти часов. Теперь еще и агенты ФБР явились, будь они неладны, большими буквами читалось на лице сорокапятилетнего мужчины. Он уже два года работал охранником на этой вилле, имел один срок, и обратно в тюрьму ему очень не хотелось. Пропустив агентов во двор, он увидел в руке одного из них среднего размера чемодан.

– Что это? – ткнул в него пальцем охранник.

– Не твое дело, – ответил ему федерал, держащий в руке чемодан.

Охранник зло покосился на агента, затем тщательно закрыл калитку и повернулся к незваным гостям.

– Идемте за мной, – буркнул он неприветливо.

Гангстер, плохо спавший ночь, сейчас находился в раздраженном состоянии. Он даже не был уверен, правильно ли сделал, приняв федералов у себя дома. Услышав топот ботинок, он еще раз посмотрел на стоящий на столике телефонный аппарат и снова подумал: «Может, все же позвонить адвокатам?»

Но сразу отбросил эту мысль, решив подождать, так как надеялся, что федералы с самого раннего утра приехали не просто так, а с каким-то, возможно выгодным, предложением. Сначала он выслушает их, а если что-то пойдет не так, то тогда позвонит адвокатам. Несмотря на свою твердую уверенность, что предъявить ему ничего не могут, внутри него сидел липкий и холодный страх. Чтобы показать, что он ничего не боится, Кинли принял незваных гостей в домашнем халате, в гостиной, но стоило ему увидеть непонятный чемодан в руке одного из агентов, как страх снова подкатил к сердцу, но будучи сильным человеком, гангстер сумел его подавить, после чего грубо спросил:

– Чего надо?

Поздороваться он тоже не посчитал нужным, пусть федералы знают, кто в доме хозяин. Старший агент Бигли отвечать не стал, а вместо этого сухим и официальным тоном сам задал вопрос:

– ФБР. Специальный агент Бигли. Мистер Кинли?

Тот криво усмехнулся:

– Можно подумать, вы сами не знаете, к кому пришли.

– Просьба ответить на поставленный вопрос, – невозмутимо сказал старший агент.

– Да, я Микки Кинли.

Они оба знали друг о друге, хотя лично не были представлены. Агент в свое время изучал дело Кинли как потенциального противника, а бандиту, чисто случайно, на Бигли показали на улице, заодно рассказав, что он собой представляет. Вот только так, лицом к лицу, они встретились впервые. Гангстер еще не знал о том, что труп Майкла Вильсона был найден за городом, но не трудно было догадаться, что убитого его людьми агента сейчас везде ищут, и вполне возможно, что именно этой причиной был вызван их визит.

«Точно! Именно поэтому они приехали ко мне. Будут задавать свои хитрые вопросы».

Вот только будучи предельно напряжен и взволнован, он не заметил, что федералы сами нервничают.

– Мистер Кинли, мы хотели бы с вами поговорить наедине.

Хозяин дома криво усмехнулся, бросив взгляд на агентов, а затем на своего охранника, который, приведя федералов, остался стоять на пороге, бросая на них неприязненные взгляды. Найдя причину, как он думал, их появления, хозяин дома слегка расслабился.

– Иди, Джо.

После того как за охранником закрылась дверь, Кинли уселся в кресло, так и не предложив сесть непрошеным гостям, открыл стоящую на курительном столике коробку с контрабандными сигарами, достал одну, раскурил. Все это время трое агентов стояли и смотрели на него.

«Ничего у них на меня нет. Просто попытаются запугать, как они всегда делают, вот только руки у них коротки. Один звонок, и здесь будут мои адвокаты», – эти мысли еще больше успокоили гангстера.

– Я вас слушаю.

– Микки Кинли, ты обвиняешься в убийстве федерального агента Майкла Вильсона и Томаса Райта.

Неожиданное заявление стоящего перед ним специального агента перехватило его дыхание и заставило поперхнуться дымом.

«Майкл Вильсон! Так вот почему приехал в город сенатор! Это его сын! Но как они узнали про Райта?!» – эти мысли мельком пронеслись в его голове, заставив его вскочить с кресла. Звериный инстинкт толкал его к бегству, но гангстер сумел взять себя в руки.

– Это серьезное обвинение, агент, поэтому я вынужден позвонить своим адвокатам.

Гангстер сунул сигару в пепельницу, затем сделал пару шагов к телефону, как вдруг его голова словно взорвалась, а затем пришла тьма. Агент, который ударил его дубинкой со знанием дела, и Бигли еле успели подхватить падающее тело хозяина дома, а затем подтащить обратно к массивному деревянному креслу, на котором тот сидел еще пару минут тому назад. Тем временем Фред Адамс, поставив чемоданчик на пол, быстро подошел к двери, резко открыл ее, выглянул. Никого не найдя, закрыл ее на замок, потом подошел по очереди к двум большим окнам, ведущим в сад, осторожно выглянул из-за штор, убедившись, что ничего подозрительного не наблюдается, стал помогать своим коллегам.

Спустя десять минут хозяин дома был раздет до пояса и аккуратно прикручен к креслу специальными широкими матерчатыми ремнями, которые практически не оставляют следов на теле, после чего Адамс поднял с пола чемодан и поставил его на курительный столик, рядом с Кинли, а затем открыл. В нем оказалась портативная модель магнитофона, специально разработанная для спецслужб. Выдернув вилку напольного торшера, агент подсоединил его к сети, затем включил и начал настраивать аппарат. Тони Романо какое-то время с интересом наблюдал за работой коллеги. Будучи потомком итальянцев, которые приплыли в Америку полсотни лет назад в поисках счастья, он слабо разбирался в современной технике, но зато был отличным исполнителем-боевиком. Он хорошо стрелял, виртуозно владел ножом и дубинкой, работу с которой только что продемонстрировал.

Стоило старшему агенту Бигли достать из внутреннего кармана пиджака металлическую коробку, положить ее на стол и открыть, как Романо переключил свое внимание на начальника. Тони видел, как старший агент уверенными движениями достал и вскрыл ампулу с прозрачной жидкостью. Встретившись глазами с Тони, он сказал:

– Иди сюда.

Когда тот подошел, сунул ампулу в руку Тони, после чего достал шприц. Наполнив его жидкостью из ампулы, кивнул головой в сторону гангстера, после чего скомандовал:

– Рот заклей, а потом приведи в чувство.

Романо ничего говорить не стал, а сразу начал делать, что ему приказано. Из всей троицы его меньше всего волновала законность их действий, так как по своему характеру он больше был авантюрист, чем законопослушный гражданин Америки. С другой стороны, то, что они собирались делать, не было прописано ни в одном уголовном кодексе. Дело в том, что магнитофоны стали практиковаться в их ведомстве совсем недавно, а прозрачная жидкость в шприце, или, как в народе ее стали называть, «сыворотка правды», была настолько засекречена, что мало кто знал о ее существовании. Ходили только невнятные слухи о препарате, который, расслабляя волю, заставляет говорить людей правду, при этом американские спецслужбы уже давно практиковали подобный метод допросов. Об этом говорил спецкурс, который несколько месяцев назад прошел специальный агент Фрэнк Бигли. Именно этот препарат, под названием ЛС-140, пришел на память агенту, когда сенатор Вильсон попросил федерала о личной услуге. Дело в том, что сенатор Генри Вильсон несколько раз приезжал во Флориду по делу о связи губернатора с местной преступной группировкой, при этом он каждый раз навещал своего сына. Так уж получилось, что первым наставником Майкла Вильсона стал старший агент Фрэнк Бигли. Именно тогда они познакомились и поняли, что у них немало общих интересов. В жизни, в политике, в спорте.

Сначала Фрэнк хотел отказаться. Одно дело выполнять приказы вышестоящего начальства, а совсем другое – действовать на свой страх и риск, пусть даже не напрямую нарушая закон, вот только когда сенатор предложил каждому участнику тайной операции по пятьдесят тысяч долларов, Бигли не устоял. Ему до пенсии оставалось семь лет, при этом его мечта о собственном доме с каждым прожитым годом не становилась ближе. В этом случае он сразу решал свою проблему. Людей для дела он подобрал сам. Фред Адамс согласился на эту авантюру из-за денег, которые требовались на операцию его старшей дочери. Тони Романо любил хорошие автомобили, веселые вечеринки и девочек, а для этого нужны деньги.

Стоило Кинли очнуться, как он начал дергаться в разные стороны, при этом кидая злобные и одновременно полные страха взгляды на федералов. Он уже понял, что агенты затеяли нечто противозаконное, а в понимании гангстера это значило, что его не оставят в живых. В этот момент ему так сильно захотелось жить, что он был готов сделать все что угодно, лишь бы его не убили, как вдруг он услышал, как один из федералов сказал:

– У меня все готово. Можно начинать.

Стоило Адамсу немного отойти в сторону, как гангстер увидел рядом с собой стоящий на столике магнитофон. Он уже видел их раньше и знал, что с помощью этих аппаратов можно записывать различные звуки, просто ему еще не доводилось видеть такие аппараты в портативном виде. На какое-то время ему стало легче.

«Они будут меня допрашивать и записывать мои показания на пленку. Нет, ублюдки, ничего вы от меня не узнаете…» – в этот самый момент он увидел в руках у Бигли шприц, наполненный прозрачной жидкостью. Агент увидел направленный на него взгляд, затем подмигнул ему и спросил:

– Как тебе это нравится, сволочной ублюдок?

Кинли невольно замычал сквозь заклеенный рот, пытаясь, таким образом, спросить, что с ним собираются делать. Яд?! Страх снова сжал его сердце. К тому же гангстер только сейчас заметил, что руки федерала были в тонких нитяных перчатках. Он бросил взгляд на других агентов. На них тоже были перчатки. Уже это подсказало ему, что он может не только не обратиться к своим адвокатам, но и даже не дожить до суда.

– Смотри на меня, Кинли, – неожиданно обратился к нему старший агент. – Видишь шприц у меня в руке? Как ты думаешь, что это такое?

«Он издевается?! Поганый фед! Сволочь легавая!»

В гангстере запылала ярость, он зарычал, пытаясь вытолкнуть через залепленный рот угрозы и самые грязные ругательства, которые ему пришли на ум. Видно, при этом он выглядел довольно смешно, потому что на лицах всех трех агентов появились веселые ухмылки. При виде их веселья Кинли, переполненный дикой злобой, стал еще сильнее рваться, бешено вращая глазами.

«Вам не жить, поганые феды! Убью ублюдков! Горло вырву! На кусочки порежу!»

– Впрочем, ты все равно тупой бандит и никогда в жизни не догадаешься, что это за жидкость. Так и быть, я тебе скажу, что это такое. Это так называемая сыворотка правды. Да-да. После того, как я тебе ее вколю, ты нам подробно все-все расскажешь. Кому ты отдавал приказы. Кто для тебя убивал. Ты сдашь нам вся и всех! Ты меня понял?

Кинли бросил взгляд на магнитофон. Если все это правда, то его секреты окажутся на пленке, после чего каждый, кто захочет, сможет их услышать. Его тайны. Его осведомителей. Его планы. Его счета в банках. Как только все это выплывет на свет, за его жизнь никто не даст и цента. Ему здорово повезет, если его смерть будет быстрой.

«Может, попробовать договориться с федами? – сразу мелькнула мысль. – Я им все расскажу под запись, заплачу денег, а за это попрошу несколько часов, чтобы успеть убраться из города. Да! Так я и сделаю! Прямо сейчас!»

Бандит снова замычал, при этом интенсивно замотал головой, стараясь привлечь внимание федералов.

– Чего он клоуна разыгрывает? – спросил Романо. – Может, дать ему еще разок по его тупой башке?

– Не надо, – сказал ему Бигли, который, в отличие от своего подчиненного, уже догадался, почему гримасничает гангстер. – А ты, Кинли, успокойся. Мне совсем не трудно было догадаться, что ты собираешься нам сказать. Ты хочешь рассказать нам под запись, как твои подручные вымогали деньги, грабили и убивали людей. Еще скажешь, что ты просто бизнесмен, который управляет своими клубами и просто верил этим негодяям, которые за твоей спиной проворачивали свои темные дела. После чего ты предложишь нам денег, а за это попросишь, чтобы мы запись придержали до завтрашнего дня, так как тебе нужно снять со своих счетов деньги и забрать наличные из тайников. Я все правильно изложил?

Кинли ничего больше не оставалось, как только кивнуть головой, соглашаясь с этими словами, хотя он прекрасно видел, что Бигли над ним просто издевается.

– Я вот тебе что еще скажу, ублюдок. Дело в том, что запись на пленке не считается доказательством в суде. Так что получается, все твои признания будут для нас бесполезны. К тому же ты в любой момент можешь заявить, что они были выбиты из тебя силой, а затем подашь на нас в суд, где у тебя будут неплохие шансы обвинить нас во всех грехах. Нас, конечно, не посадят, но с работы вполне могут выкинуть. Теперь тебе понятно, что твое предложение нас никак не устраивает?

Кинли снова задергался и замычал.

– Не надрывайся. Тебе же сказано, – насмешливо произнес Бигли, – мы не берем денег у бандитов. И еще. Я не знаю Томаса Райта, но Майкл Вильсон был одним из нас. Он не заслуживал смерти, а уж тем более быть закопанным в грязной яме. Такое нельзя простить. Знаешь, тварь, что я сделаю после того, как мы получим твои показания? Самую первую копию я отправлю Маленькому Оджи. Как ты думаешь, что он сделает, когда прочитает то, что ты наговоришь на пленку? Я слышал краем уха, что у него есть палач, который любит подвешивать людей под ребро на крюк и вырывать им ногти. Ты не знаешь такого?

Услышав эти слова, Кинли побледнел. В его желудке образовался тяжелый холодный ком. Он не мог знать точно, но вполне догадывался, что с ним сделают люди Карфано, попади он живым к ним в руки.

Специальный агент Бигли смотрел на отъявленного головореза и откровенно наслаждался его страхом. Хотя он был далек от идеального образа федерального агента, но при этом по-настоящему ненавидел бандитов, подобных Кинли, которые всегда действуют чужими руками, а когда их пытаются прижать, выкручиваются с помощью продажных адвокатов.

– Время, – напомнил ему Фред Адамс.

– Держите его, парни! – тут же скомандовал Бигли.

Агенты, уже стоявшие по обеим сторонам от бандита, сразу прижали того к креслу, не давая ему возможности пошевелиться. Бигли, подойдя, наклонился над предплечьем гангстера, затем быстро вонзил иглу и нажал на поршень. Спустя минуту все трое отошли от гангстера, который замер, прислушиваясь к ощущениям.

– Сколько ждать? – спросил Тони Романо.

– Двадцать минут, – ответил Бигли, укладывая шприц в металлическую коробку, в которой лежала еще одна ампула. – Так что устраивайтесь поудобнее, парни.

Допрос длился около получаса и окончился, когда глаза гангстера закатились и он потерял сознание. Пока Адамс и Романо отвязывали его от кресла и переносили в спальню, старший агент Бигли прослушивал запись, время от времени удовлетворенно кивая головой.

– Ну, как запись? – спросил Адамс, подходя к нему.

– Хорошая запись, качественная, – Бигли на несколько секунд задумался. – Я тут вот еще о чем подумал. Почему Майкл Вильсон нам ничего не рассказал?

– Тут все просто, – усмехнулся Адамс. – Мы как-то с ним сидели в баре. Он немного перепил и признался мне, что все сделает для того, чтобы отец им гордился. Он просто хотел быть героем, Фрэнк.

К ним подошел Тони Романо:

– У меня вопрос к тебе, Фрэнк. Кто такой Томас Райт? Мы не имеем к нему никакого отношения, так зачем надо было выяснять обстоятельства его смерти?

– Это была личная просьба сенатора, которую мне было нетрудно выполнить.

– Сколько Кинли будет так валяться? – снова спросил Адамс. – Может, нам стоит поспешить?

– Как соберешь свою технику, так сразу и поедем.

Собрав магнитофон и тщательно запаковав кассету с записью, федеральные агенты покинули дом Кинли. Стоило им выйти, как охранник, стоявший во дворе, окинув их недобрым взглядом, сразу кинулся в дом. Агенты переглянулись, усмехнулись и пошли к калитке. Они прекрасно сознавали, что гангстеру, когда тот окончательно придет в себя, будет не до того, чтобы предъявлять кому-либо обвинения. Ему еще очень сильно повезет, если он доживет до сегодняшнего вечера.

По дороге автомобиль федеральных агентов останавливался дважды, и каждый раз у телефона-автомата. К тому моменту, когда Микки Кинли очнулся и делал безуспешные попытки вспомнить, что он наговорил, он уже был приговорен к смерти.

Этим утром, после зарядки, пробежки и купания в океане, я сидел в кафе, расположенном в ста метрах от своего отеля, и с аппетитом завтракал. Доев яичницу с ветчиной, я только собирался вонзить зубы в тост с маслом и американским сыром, как передо мной неожиданно появилась пропавшая Оливия Вальдес. Честно говоря, я уже и не рассчитывал, что она когда-то появится в моей жизни. Как говорится: «Баба с возу – коню легче», но при этом не мог признать, что за ее взбалмошностью и взрывной энергией у девушки сильный и жесткий характер.