Текст книги "Идеальный герой"

Глава 13

Джемма вскоре убедилась, что ее горячее желание отсрочить съемку сбывается: у команды осветителей возникли накладки. Прежде была договоренность отснять несколько интерьерных сцен с сэром Эллиотом. С владельцами особняка условились, что для этой цели им выделят несколько помещений наверху. Окна одной из комнат выходили в сад, но из-за грозы все погрузилось в почти непроглядную тьму.

– Они вообще собираются нас сегодня звать? – ныла слонявшаяся по лужайке Бет и приставала с жалобами ко всем, кто соглашался их выслушивать.

Джемма как могла уклонялась от общения с ней, используя возникшую паузу для заучивания текста. Ей даже удалось с гораздо большей уверенностью воспринимать предстоящие эпизоды в Апперкроссе. Прогуливаясь по лужайке перед особняком, Джемма с удовольствием вдохнула влажный после грозы воздух и вдруг заметила, как у одного из фургончиков собирается народ, обступив техника с раскрытым на коленях ноутбуком.

– Что вы там смотрите? – поинтересовалась она, протиснувшись вперед и оказавшись рядом с Оли.

– «Убийцы-зомби атакуют Манхэттен», – ответила Софи. – Кровавая страшилка!

– Супер! – восхитился Оли, зачарованно глядя на экран.

Джемма непонимающе уставилась на него. Как из любителя зомби он за несколько минут способен превратиться в утонченного джентльмена? Наверное, большой актер… Вот бы поклонники Оли видели его сейчас, взирающего на то, как зомби отрывает руку у несчастного таксиста на Таймс-Сквер!

– Круто! – завопила Софи.

– Это по той книжке? – спросила Джемма. – По «Гордости и предубеждению и зомби»?[9]9
  Экранизацию романа Сета Грэма-Смита «Гордость и предубеждение и зомби» (2009) осуществил в 2010 г. режиссер Майк Уайт.


[Закрыть]

– Здо́рово, – сказал Оли.

Джемма поморщилась. Ее романтические представления об Оли таяли на глазах.

Кей, конечно, стеснялась того, что приходится то и дело поглядывать в зеркальце в машине Адама, но надо же было удостовериться, что волосы не растрепались от ветра, а косметика на лице не размазалась. Все-таки странно… Она уже провела с Оли целую ночь под одной крышей и даже позавтракала с ним. Ну, подавала ему завтрак – какая разница? И ее путешествие к месту съемок все больше походило на первое любовное свидание…

Адам свернул на длинную подъездную аллею, и Кей, не в силах вынести предвкушение встречи, опустила стекло и высунула голову, стараясь издалека разглядеть и дом, и актеров.

– Один из красивейших особняков во всем Дорсете, – заметил Адам.

Кей, как истинная поклонница Джейн Остин, не преминула оценить привлекательность строения, но прежде всего ей не терпелось вновь увидеться с Оли. Когда «вольво» преодолел последний поворот аллеи и остановился рядом с микроавтобусом для актеров, Кей наконец-то увидела всех.

Выйдя из машины и не дожидаясь, пока Адам закроет дверцу, она пошла по дорожке, не сводя глаз с людей на лужайке. Они не замечали ее, и Кей украдкой нащупала в сумке фотоаппарат.

Какой все-таки молодчина Адам, что привез ее сюда! Она обернулась, желая улыбкой поблагодарить его, но увидела, что он смотрит на Джемму. Только тут Кей догадалась, почему он непременно должен был присутствовать на съемках в Апперкроссе. Он хотел повидаться с Джеммой не меньше, чем она – с Оли! Они тоже составляли прекрасную пару – вернее, составили бы, если бы им удалось объясниться. Но трудность состояла в том, что оба не уступали друг другу в застенчивости, и Кей засомневалась, что кто-то из них решится сделать первый шаг.

Но как раз в этом она и могла бы им посодействовать! Может, ей и правда удастся их соединить? Кей улыбнулась, мысленно перебирая варианты такого сближения. Джемма остановилась в ее гостинице, а Адам то и дело туда заглядывает… Может, стоит организовать для них ужин? В следующий раз, когда ее постояльцы снова соберутся в паб, она попросит Джемму присоединиться к ней за вечерней трапезой. Но сама с ней ужинать, разумеется, не будет – Джемме составит компанию Адам, ведь Кей пригласит и его.

Она украсит стол свечами пунцового оттенка. И цветами. Превратит столовую в идеальное место для романтических встреч. И все устроится само собой. Она сервирует стол, и им ничего другого не останется, кроме как поговорить по душам. Они забудут о своей робости и увидят, сколько на самом деле у них общего. И влюбятся без памяти…

«А если не будут слишком медлить, то свадьбу сыграют уже этим летом», – мечтала Кей.

До чего неотразима будет Джемма в воздушном кружевном наряде невесты! И Адам тоже приоденется во что-нибудь модное и элегантное и волосы пострижет, чтобы они не топорщились, как обычно. Ей и самой придется прикупить себе по такому случаю новое платье, а как же приятно будет сидеть в церкви в первом ряду, зная, что жених и невеста оказались здесь благодаря ей! Они будут превозносить ее в тостах, а Кей, сидя за почетным столом и краснея от радости, ответит, что никакой ее заслуги в этом нет и что настоящей любви неведомы препятствия.

А потом устроят бал – совсем как во времена Джейн Остин. Оли, разумеется, тоже будет в числе гостей. Он пригласит Кей на танец и скажет ей, что она прекрасна и что, с тех пор как закончились съемки, он беспрестанно думает о ней. Он чуть с ума не сошел, уезжая из Лайма и покидая ее… И о чем он тогда думал? Простит ли она его?

– Конечно прощу, Оли! – воскликнула Кей.

Правда, выкрикнула она эти слова вслух, а вовсе не в своем воображении. Оли услышал, что его зовут, и обернулся. Он стоял посреди толпы у одного из фургончиков, но все куда-то разошлись, и он остался один.

– Эй, привет! – окликнул ее Оли и широким шагом направился к ней через лужайку.

У нее перехватило дыхание. Наверное, потому, что на нем были высокие сапоги. А может быть, его походка выигрывала из-за каблуков – ведь они и женскую поступь делают элегантнее.

– Привет! – пискнула Кей и поперхнулась.

Что случилось с ее голосом?

– Приехали посмотреть на всех разом? – улыбнулся Оли.

– Да, – подтвердила она уже более или менее спокойно. – Адам меня довез.

– Адам?

Кей показала на своего попутчика, стоявшего в отдалении с пластиковым стаканчиком в руке.

– А, этот…

– Он писатель и продюсер, – пояснила Кей на случай, если вдруг Оли не в курсе.

– Да, я знаю. Из него слова не вытянешь…

Кей стало немного обидно за Адама. Может, у бедняги просто не нашлось повода блеснуть красноречием?

– Это он предложил сюда приехать, – сказала она. – Оказал мне любезность…

– Ну и очень хорошо, – перебил ее Оли. – Хотите прогуляться?

– А вам разве не надо на площадку? – удивилась Кей.

– Нет. Они сейчас прогоняют эпизод с сокращением – знаете, тот, что с сэром Уолтером Эллиотом?

Кей кивнула, вспомнив нужную главу из романа.

– Тогда пойдемте, – предложил Оли.

Они оставили позади съемочную площадку, где гомонили актеры и технический персонал, обогнули особняк и, миновав две высокие живые изгороди, оказались в уединенном ухоженном садике.

– Как здесь мило! – заметила Кей.

Она помяла в пальцах душистый листик лимона и с наслаждением вдохнула его аромат.

– Это ведь старинный особняк? – поинтересовалась она у Оли.

– Марлкоум? – переспросил он, очевидно застигнутый врасплох. – Да, старинный. Даже очень. Каменного века или романский – примерно так.

Кей засмеялась.

– И здешний парк, – продолжал он. – Потрясающе изысканный, как мне кажется. С четкой планировкой и все такое.

Кей снова рассмеялась:

– Вы, судя по всему, не очень-то осведомлены о Марлкоуме?

– Нет, – признался Оли. – Я ведь просто актер. Еду туда, куда велят, и прекрасно могу подладиться под какую угодно натуру, но редко успеваю хоть что-нибудь о ней узнать.

– Досадно!

– Такая уж у актера жизнь. Нельзя ни к чему слишком привязываться, потому что все равно придется уезжать.

Кей задумалась, не являются ли его слова завуалированным предостережением. «Нельзя ни к чему слишком привязываться…» Но, может быть, она накручивает? В конце концов, кто признается в том, что намерен привязаться к ней покрепче? Нужно перестать думать в этом направлении!

– Ну и как вам это показалось, когда мы все к вам нагрянули? – спросил вдруг Оли.

– Чудесно! – выпалила Кей, не успев взять себя в руки и изобразить невозмутимость и равнодушие. – Я хотела сказать, что открыла гостиницу недавно и так здорово, что все номера уже заняты…

Они некоторое время шли молча, слушая хруст гравия под ногами. Кей сама себе не верила. Она прогуливается за городом по прелестному английскому парку с самым красивым актером на свете, облаченным к тому же в костюм одного из ее любимейших литературных героев.

– У вас счастливый вид, – неожиданно заметил Оли.

Кей взглянула на него и вдруг на мгновение поверила, что перед ней – Фредерик Уэнтуорт собственной персоной.

– О чем вы подумали? – поинтересовался он.

Кей отвела взгляд и в смущении сорвала листик перечной мяты.

– Скажите!

– Вы будете смеяться…

– Не буду, – заверил Оли.

Кей вздохнула и посмотрела ему прямо в глаза:

– Я пыталась представить себе, каково было бы превратиться в Энн Эллиот и жить в таком вот имении… с капитаном Уэнтуортом!

– А!

– Что?

– У вас начинается лихорадка от капитана Уэнтуорта?

– Не понимаю…

– То же самое, что лихорадка от мистера Дарси, только чуть-чуть слабее, и то только потому, что бедняге Уэнтуорту не довелось разгуливать в мокрой рубахе. По крайней мере пока.

– Вы хотите подразнить меня! – догадалась Кей.

– Я просто наблюдаю. Каждый актер должен понимать, что есть такие роли, к которым зрители предъявляют завышенные требования, и, мне кажется, все персонажи Остин попадают в эту категорию.

– Но вас ведь это не отпугнуло?

– Вы шутите?! – изумился Оли. – Это же как сбывшаяся мечта. Подумайте сами – меня пожизненно будут ассоциировать с одним из самых сексуальных персонажей всех времен! Женщины будут набрасываться на меня, даже когда я состарюсь и облысею! Какой же актер в здравом уме откажется от такой роли?

Кей скептически улыбнулась.

– Я понимаю, разумеется, что мне нипочем не достичь высот Колина Ферта, но меня очень греет мысль, что я все же отвоюю себе местечко в Зале славы киногероев. Пусть мокрой рубашки мне носить не придется, зато у Уэнтуорта есть свое преимущество – мундир.

Кей кивнула, снова бросив взгляд на великолепную военную форму своего спутника.

– Я иллюстрирую все романы Джейн Остин, – призналась она.

Оли вскинул бровь:

– Правда? Публикуетесь?

– О нет! – воскликнула Кей. – Пока нет. Мне бы очень этого хотелось, но я рисую для себя.

– Значит, вот чем вы занимались сегодня утром – рисовали меня?

Кей кивнула, чувствуя, как румянец заливает ей щеки:

– Я не хотела за вами подглядывать. Хотя, наверное, так и получилось.

– Смотреть на человека в бинокль обычно означает подглядывать за ним, – подтвердил Оли.

Кей на секунду закрыла ладонями лицо.

– Простите! Вы, наверное, подумали, что я настоящая хамка!

– Ничего подобного, – возразил Оли. – Я к этому привык. Как и к прочим издержкам.

– Своей привлекательности? – уточнила Кей и прикусила язык.

Надо же было такое ляпнуть!

– Профессии актера, – ответил он с полуулыбкой. – К тому же, как мне кажется, в вашей сфере поневоле приходится за кем-то подглядывать.

– В гостиничном бизнесе? – не поняла Кей.

– Нет! – расхохотался Оли. – В рисовании!

Кей тоже рассмеялась:

– Да! Наверное… То есть я вынуждена это делать, чтобы запомнить черты лица человека.

Оли посмотрел на нее. Как странно было чувствовать на себе проникновенный взор его голубых глаз!.. Сколько раз Кей гляделась в них под надежным прикрытием телеэкрана! А теперь вот они – совсем рядом – и устремлены прямо на нее.

– Меня еще никогда не рисовали, – сказал Оли. – Ощущения, наверное, совершенно интимные.

Он не отводил от нее взгляда, и Кей ощутила себя прямо-таки пригвожденной к месту, так что если бы на нее вдруг налетел торнадо, у него не хватило бы мощи ее сдвинуть.

– Интимные, – повторила она за ним.

Это слово затрепетало у нее на губах, и в нем словно сосредоточилась вся вселенная. Оли подступил ближе:

– Может быть, я как-нибудь тебе попозирую?

Кей свела брови. Неужели она не ослышалась?

– Правда? Вы согласны? То есть вы хотите?

– С превеликой радостью, – сказал Оли.

Кей глупо улыбнулась.

– Оли! – вдруг окликнул кто-то за изгородью.

Из-за кустов появилась Бет. Увидев их наедине в укромном саду, она состроила недовольную гримасу:

– Так вот ты где!

Бет подошла, сморщив хорошенький носик и нахально глядя на Кей.

– Тебя зовут!

– Уже?

– Не Тереза – мы зовем! – Бет беззастенчиво взяла его под руку. – Мы хотим спросить твое мнение об одном эпизоде из фильма про зомби!

Оли, повинуясь ее нажиму, на ходу обернулся к Кей и подмигнул. Она покраснела и невольно улыбнулась, а Бет смерила ее свирепым взглядом. Волшебство улетучилось, но Кей чувствовала, что ей хватит его на целые десятилетия. Она гуляла с Оли Уэйдом Оуэном по прекрасному парку, говорила о литературных героях, и он обещал позировать ей! И посмотрел на нее. С неподдельным интересом.

Кей обхватила себя руками и взглянула на небо. Самые темные тучи уже ушли, и меж облаков проглядывала синева – предвестница хорошей погоды. Кей вдохнула поглубже – все в мире наполнилось благодатью. И она нарисует Оли Уэйда Оуэна.

«Хватит думать об этом! – предостерег ее внутренний голос. – Ты же себя знаешь: ты так легко увлекаешься!»

«Я не собираюсь увлекаться, – возразила Кей. – Он просто заказал мне свой портрет, вот и все. Что еще можно извлечь из такого намерения?»

Но она уже размечталась. Вот она рисует его. Оли сидит перед ней в белой рубашке с расстегнутым воротом, белокурые пряди ниспадают на лицо. Оба они несколько минут молчат, а потом Оли резко встает и решительно подходит к ней.

«Я не в силах больше это выносить», – заявляет он.

«Что?» – изумленно смотрит на него Кей.

«Как ты смотришь на меня! И какой у тебя прелестный рот – так и хочется тебя поцеловать».

«Ах, Оли!» – только и успевает она вымолвить, как его губы с силой прижимаются к ее губам.

Кисточки вываливаются из ее рук и раскатываются по полу.

– Кей!

Она поперхнулась и стремительно обернулась на голос.

– Адам…

– Извините… Я не хотел вас напугать.

– Ничего…

Он подошел:

– Вы, кажется, о чем-то задумались.

– Разве? – спросила Кей, вдруг заинтересовавшись розмарином.

– Какие-то заботы?

– Так, пустяки… Просто разговаривала с Оли.

Адам кивнул, и Кей заметила, как улыбка на его лице растаяла.

– Вы поговорили с Джеммой? – спросила она.

– Да. Она перед съемками всегда немного волнуется.

– Вы так трогательно о ней заботитесь…

– Просто хочу, чтобы коллектив работал слаженно, вот и все.

– Но Джемма – особая статья?

– В каком смысле? – озадаченно спросил Адам.

– Она такая милая девушка…

– Да, – согласился он, – очень милая.

– И симпатичная. Мне кажется, самая хорошенькая из молодых актрис, как вы считаете?

Адам изумился еще больше:

– Я как-то никогда об этом не думал…

– Да-да! – воодушевленно воскликнула Кей. – По-моему, она просто красавица! Только немного тихоня. И еще я думаю, что такие девушки, как она, – сущий клад, если только им попадется хороший муж!

Адам смущенно закашлялся:

– Уверен, с мужем ей обязательно повезет.

– Да?! – ахнула от восторга Кей. – Я тоже. И, честно говоря, думаю, повезет уже очень скоро!

Глава 14

Сцена удалась, и Терезе не терпелось приступить к следующему интерьерному эпизоду – когда Энн Эллиот и капитан Уэнтуорт впервые встречаются после нескольких лет разлуки. Его предполагалось отснять в одном из покоев нижнего этажа, обитом дубовыми панелями, со створчатыми окнами и внушительной дверью, через которую и должен был появиться Уэнтуорт.

Как всегда, возникла проблема с освещением. Тереза настаивала, что для этой сцены оно должно быть приглушенным, но не настолько тусклым, чтобы не разглядеть лица актеров, как это произошло в начале съемок.

Загримированные Бет и Софи действительно стали походить на сестер, хотя, когда камеры выключались, вели себя далеко не по-родственному. Бет пребывала в неизменно дурном расположении духа, а Софи без конца развлекалась тем, что подзуживала ее, чем только ухудшала обстановку.

Наконец все было готово. Джемма несколько раз глубоко вздохнула, чтобы побороть страх и сосредоточиться. Предстояло сыграть важнейший эпизод в роли Энн. Как передать внутреннее смятение героини – женщины, от природы не слишком говорливой? И трепет, и томление Энн при встрече с Уэнтуортом следовало изобразить со всей деликатностью. Она ведь не из тех, кто ахает во всеуслышание и картинно хватается за сердце.

«Все нужно передать глазами», – подсказала ей Тереза.

Джемма намек поняла, но как это сделать? У Джейн Остин написано: «Энн обуревали тысячи разных мыслей» – в тот момент, когда героиня узнала, что капитан Уэнтуорт приедет с визитом. В распоряжении Джеммы всего несколько секунд, чтобы это сыграть. Она беспрестанно вертела висевший на шее миниатюрный золотой крестик. Джемма, когда нервничала, всегда теребила что-нибудь в руках, вот почему вязание так помогало ей: оно занимало беспокойные руки. Но корзинка со спицами и пряжей осталась в одном из фургончиков.

И вдруг пытка ожиданием прекратилась. Все настроились на съемку, и Джемма больше не была Джеммой – она превратилась в Энн. Двадцать первый век обернулся веком девятнадцатым, Бет и Софи стали Луизой и Генриеттой, а Оли – капитаном Уэнтуортом. Это мгновение всегда казалось Джемме невыразимым и оттого еще более восхитительным. Это казалось ей алхимией, волшебным мигом, когда оживают строки сценария и все вокруг исчезает…

Покинув сад, Кей и Адам увидели, что актеры куда-то подевались.

– Думаю, нам теперь здесь делать нечего, – заметил Адам.

Кей вздохнула:

– Наверное, вы правы…

– Поедем обратно?

– Да, – согласилась Кей, хотя всей душой желала остаться здесь на целый день и на весь вечер.

– Они всегда выбирают себе ровню, – сказал вдруг Адам.

– Что?

– Актеры. Всегда выбирают себе под стать.

– Что вы имеете в виду? – насупилась Кей.

– Я хочу сказать, не будете же вы, с вашим благоразумием, пытаться закрутить роман с актером?

Кей даже рот приоткрыла от подобной дерзости. Сам-то он разве не собирался закрутить роман с Джеммой?

– Не понимаю, на что вы намекаете, – отрезала она, устремляясь к машине.

– Нет, понимаете! – возразил Адам, следуя за ней. – Я не раз видел, как женщины ведут себя в обществе Оли Уэйда Оуэна, и был свидетелем, как он их к этому подстрекал!

– При чем здесь Оли? – выпалила Кей, почти оправдываясь.

– Вы же с ним только что разговаривали, не отпирайтесь!

– И что?! – не выдержала Кей. – Это разве провинность? Не так уж часто я общаюсь с кинозвездами.

– Понимаю, – сказал Адам. – В том-то все и дело. Он этим пользуется – я уже не раз подобное наблюдал. Я много лет соприкасаюсь по работе с мужчинами такого рода – романы с ними всегда кончаются плохо, какова бы ни была их временная избранница.

– Вы всех подгоняете под один шаблон!

– Шаблоны на то и шаблоны, что их легко распознать!

Кей стояла у машины и ждала, когда Адам откроет дверцу, и вдруг задумалась, нельзя ли добраться до Лайм-Реджиса на автобусе. Ей не понравилась его отповедь. Адам позволял себе недопустимые высказывания относительно ее чувств к Оли. И что с того, если он не ошибся? Она не нуждается в его предостережениях. Она взрослая женщина и как-нибудь сама о себе позаботится.

– Адам, пожалуйста, не говорите со мной, как с ребенком.

Ее слова его будто ошпарили, но Адам совладал с собой и вздохнул:

– Простите… Просто мне невыносимо было смотреть, как вы… и Оли… – Он замялся. – Впрочем, я лезу не в свое дело.

Кей помолчала, не зная, как поступить. Адам достал ключи и открыл машину.

– Мне надо домой, – наконец решилась Кей.

– Послушайте, – сказал он, когда они сели в машину, – Тереза сказала мне, что они еще несколько часов будут здесь снимать, поэтому вам не нужно спешить, чтобы приготовить ужин.

Кей непонимающе взглянула на него, гадая, что он задумал.

– В общем, вы в любом случае можете отказаться.

– Отказаться от чего?

– От поездки к моей бабушке.

– К вашей бабушке?

Адам кивнул:

– Она живет неподалеку и будет очень рада познакомиться с вами. И вам она тоже понравится. То есть вы обе не разочаруетесь.

– Не знаю, – неуверенно произнесла Кей. – Мне бы надо домой…

– Прошу вас, – не сдавался Адам. – Поедемте и выпьем у бабушки чаю – так я буду знать, что вы не сердитесь на меня из-за того, что я выставил себя полным идиотом.

Кей прикусила губу. Чай с бабушкой Адама… Что бы это значило?

– Ладно, – согласилась она.

Адам улыбнулся и завел мотор.

– Нана Крейг вам точно понравится, – пообещал он.

Домик Наны Крейг приютился у тихой проселочной дороги, ее обочины заросли бутенем и смолевкой. Такой дом можно увидеть в детской книжке – с побуревшей тростниковой крышей и массивным дымоходом. Палисадник пестрел цветами, а кирпичная тропинка, выложенная елочкой, вела к деревянной двери, выкрашенной в желтый цвет.

Кей едва не ахнула, взглянув на это сельское жилище, – настолько живописным оно ей показалось. Адам обогнал ее и постучал в дверь молоточком.

– Бабушка немного туговата на ухо, – сказал он. – Но если вы захотите посплетничать с кем-нибудь в соседней комнате, она непременно все расслышит.

Он снова постучался, и через пару минут им открыли. За дверью показалось добродушное старческое лицо.

– Привет, Нана, – поздоровался Адам, наклонился и поцеловал бабушку в рыхлую щеку. – Мы к тебе в гости.

– Ах, внучек! – воскликнула Нана. – Наконец-то ты женился!

– Нана! Ты прекрасно знаешь, что не женился! – возразил Адам, покраснев как рак.

Кей улыбнулась.

– Я вас приглашала? Я уже забыла, но в мои годы это простительно, – сказала Нана.

– Нет, не приглашала. Я решил просто так заехать. Мы были рядом, в Марлкоуме. Там сегодня съемки.

– Ах, этот твой фильм! – вспомнила Нана. – Ты с ним совсем рехнулся.

– Да! – с готовностью подтвердил Адам. – Но ничего не попишешь, я его так долго ждал.

– Знаю, хороший мой, – сказала Нана, нежно стиснув его руку. – Мы с тобой стоим тут и болтаем всякий вздор, а барышня скучает на пороге!

– Простите мою невоспитанность, – спохватился Адам. – Нана, это Кей Эштон. Она недавно открыла в Лайме потрясающую гостиницу, и половина съемочной группы поселилась у нее. Кей, это Нана Крейг.

Они пожали друг другу руки, и Кей, увидев, как приветливо смотрит на нее бабушка Адама, улыбнулась ей.

– Пойдем, дорогая моя! Я очень тебе рада, несмотря на то что Адам пока не удосужился сделать тебя своей женой.

– Нана! Мы с Кей едва знакомы!

– Это никогда и никого не останавливало, – заметила бабушка. – Если честно, это даже на пользу делу.

– Не смейся над Кей! Она ведь не знает, что ты так шутишь!

Нана Крейг хихикнула – точь-в-точь как девчонка-озорница.

Они прошли через крохотный узкий коридорчик с красными стенами, вдоль которых выстроилась череда резиновых сапог разной расцветки и степени изношенности. В углу была старомодная стойка-вешалка, на которой висели яркие плащи.

– Нана неравнодушна к краскам, – пояснил Адам.

Они вошли в гостиную, расположенную по фасаду дома, и Кей поняла, что он имел в виду. Комната утопала в многоцветье – начиная с розовых обоев в цветочек и заканчивая двумя желто-красными диванами. На стенах висели красочные сельские пейзажи, в угловом застекленном шкафчике были во множестве выставлены милые статуэтки, а кофейный столик прикрывала салфетка невообразимого пунцового оттенка.

– Я заварю чаю!

И Нана заторопилась прочь из своей поразительной комнаты.

– Ого! – восхитилась Кей. – Никогда такого не видела!

Адам покачал головой:

– Для больной головы это настоящее испытание.

– Я все слышу! – крикнула из кухни Нана.

Кей улыбнулась.

– Вы еще не видели кухню, – понизив голос, продолжил Адам. – Это настоящая симфония в желтых тонах, а бабушкина спальня – сочетание всех мыслимых оттенков синего, впрочем и других тоже.

Они сели на диван.

– Кей, – начал Адам, – я не хотел переходить грань. Простите меня. Если я и сделал это, то не нарочно.

Кей взглянула на него – вид у Адама был и правда удрученный.

– Я понятия не имею, что вы себе вообразили. Я вовсе не собираюсь ни с кем крутить романы, – заявила она, стараясь отогнать навязчивый образ страстного объятия с Оли в марлкоумском садике.

– Ясно, – сказал Адам. – Я зря беспокоюсь…

– А почему вы обо мне беспокоитесь? – в недоумении взглянула на него Кей.

– Потому что вы мне небезразличны, – очень тихо ответил Адам.

Кей решила, что он сделал это нарочно – на тот случай, если бабушка подслушивает в кухне и уже выбирает цветы для свадебного букета.

– Вы, как мне кажется, слишком хороши, чтобы связаться с актером.

– Не собираюсь я связываться с актером, – нахмурилась Кей. – Просто меня восхищают фильмы с Оли. И если я восторгаюсь кинозвездами, то не моя в том вина. Не каждый день случается, что в моем доме останавливается один из моих любимых актеров.

– Понимаю, – вздохнул Адам. – Но все же будьте начеку.

Кей не нашлась что ответить, поэтому решила не усугублять ситуацию и промолчала. Она пока не знала, как следует воспринимать участие Адама. Приятно, конечно, когда кто-то о тебе заботится, но она не могла отделаться от ощущения, что Адам лезет не в свое дело и относится к ней, как к неразумному дитяти, которое без опеки непременно во что-нибудь вляпается.

В этот момент в гостиную вернулась Нана Крейг с чайным подносом. Адам вскочил и взял его у бабушки.

– Надо было позвать меня, Нана!

– Вот чепуха! Я, внучек, пока не настолько немощна.

Адам поставил поднос на столик. Кей поневоле залюбовалась кружками в цветную полоску и заварным чайником в горошек.

– В этом доме все вразнобой, – покачал головой Адам.

– А почему все непременно должно сочетаться? Вот уж носятся все с этими комплектами!

– Верно, – согласилась Кей. – К чему порядок, если беспорядок так очарователен?

Нана Крейг улыбнулась:

– Вот наконец-то я вижу разумную девицу! Совсем не то, что та, прошлая…

– Нана…

– В ужасном сером костюмчике. Кто в наши дни носит серое? Она была похожа на старую посудную тряпку!

– Нана!

Бабушка погрозила пальцем:

– А вот Кей – посмотри, как она прелестно одета.

– Спасибо, – поблагодарила Кей, расправляя на коленях розовое платье. – Цвету я всегда придаю большое значение.

Бабушка одобрительно кивнула, и тут только Кей обратила внимание на ее одежду. На ней был кардиган – по форме и фасону совершенно обычный, но, поскольку его обладательницей была Нана Крейг, он поражал воображение игрой всех цветов радуги. Пунцовые, желтоватые, лиловые и синие тона смешались в нем в веселый хоровод. Из-под кардигана выглядывала сиреневая юбка, а еще ниже полыхали алым меховые шлепанцы.

– Ты ведь не из тех актрисок, за которыми постоянно увивается мой внук? – спросила Нана.

– Нет, что вы! – ответила Кей.

– Рада это слышать. А от тех вертихвосток никакого проку. Перепархивают с одной съемки на другую – никогда не угомонятся, чтобы создать для мужчины нормальный семейный очаг.

Адам патетически закатил глаза:

– Кей держит в Лайме гостиницу. Я же говорил тебе, Нана…

– Я еще и рисую, – добавила Кей.

– Вы не сказали, что рисуете, – заметил Адам. – Я бы хотел взглянуть.

– А что ты рисуешь? – поинтересовалась Нана.

Кей сделала глоток чая.

– Я, знаете ли, люблю изображать все подряд. Небо, море, поля… Все что угодно. Но последние несколько лет иллюстрирую книги Джейн Остин.

Она нерешительно взглянула на Адама.

– Правда? – удивился тот.

Кей кивнула:

– В прошлом году закончила «Гордость и предубеждение». Ту серию назвала «Дарси в иллюстрациях».

– Поразительно! – воскликнула Нана Крейг. – Вот бы мне посмотреть!

– И мне, – подхватил Адам. – А вы уже пытались их опубликовать?

– Здесь-то и начинаются сомнения. Иллюстрировать я люблю – следовать за фантазией. Там на меня никто не давит, и я могу делать, что хочу и когда хочу. Но если речь заходит об издательских делах, я теряюсь, не знаю, с какой стороны подступиться.

– Возможно, в этом я смогу быть вам полезен, – предложил Адам. – У меня в Лондоне есть знакомые агенты. Так постепенно и начнете.

– Мой любимый внук занимается этим уже столько лет, что точно я и не припомню. Зато помню те давние годы, когда ты отсылал свои первые пьесы в большой свет.

– Сколько смелости, должно быть, на это понадобилось, – заметила Кей. – Вот, например, мои рисунки. В данный момент они только мои. Это мой тайный мир, и, хотя я очень хочу, чтобы их напечатали, мне безумно страшно выпускать их из рук.

– Абсолютно естественное чувство, – успокоил ее Адам. – Но вы непременно должны отослать их куда-нибудь, чтобы они где-нибудь пригодились.

– Знаю, – отозвалась Кей. – Но что, если мои рисунки никому не понравятся? Вдруг я окажусь единственным на свете человеком, кто их одобряет?

– Все люди искусства подобного мнения о своих работах, – сказал Адам. – Я сам так поначалу думал, да и теперь тоже.

– Он просто не знает, как талантлив, – вмешалась бабушка.

– Нана!

– И всегда отвергает похвалу! Могу поспорить, ты даже не рассказывал Кей про «Принцессу и пирата», я угадала?

– А что это? – с улыбкой спросила Кей.

Бабушка мгновенно воодушевилась:

– Это самая первая написанная Адамом пьеса, и я горжусь тем, что владею единственным ее экземпляром. Могу достать, если хотите.

– Нет, Нана! – запротестовал Адам. – Кей это совсем не интересно.

– Интересно! – возразила Кей с любопытством. – О чем же она?

Нана Крейг приняла мечтательный вид:

– Это замечательная баллада об океанских просторах. В общем, о бухте Лайма.

Кей прыснула, а Адам мучительно покраснел.

– Но Адам отказывается дать ей ход.

– Нана, я тебе сто раз объяснял, что она недоработана.

– Вполне доработана!

– Это же мое первое сочинение! Поверь мне, оно того не стоит.

Нана лишь безнадежно покачала головой.

– Послушай, нам уже пора, – спохватился Адам.

– Но вы же выпили всего по чашке! – возмутилась Нана.

– У Кей в гостинице много дел, а мне еще надо позвонить в сотню мест.

– Всегда эта молодежь куда-то торопится, – проворчала, вставая, Нана.

– Приятно было познакомиться с вами, – сказала Кей. – И спасибо за чай.

– Всегда рада. Теперь ты знаешь, где я живу?

Они с нежностью обнялись на прощание.

– Адам, эта мне понравилась, – сообщила внуку Нана. – Поскорее окольцуй ее, пока кто-нибудь не увел ее из-под носу.

Адам возвел глаза к потолку:

– Пока, Нана!

– Она просто прелесть, – заметила Кей уже в машине.

– Не представляю своей жизни без нее, – отозвался Адам. – Она одна всю жизнь стояла за меня горой. Мои родители – трудоголики, и, пока я рос, у них вечно не хватало на меня времени. Зато Нана была всегда рядом. Ходила на родительские собрания и помогала мне подготовиться к контрольным. Она же помогала выбрать мой первый костюм для собеседования.

– Она вас просто обожает.

– И вас. Мне показалось, вы стали ее любимицей.

– Тем более что я не актриса, – подхватила Кей.