Текст книги "Шиворот-навыворот"

– Давай я подержу, – сказал Иван и очень осторожно взял у нее мальчика. Мишка открыл глаза, посмотрел на него сонным, затуманенным взглядом, позвал плаксиво маму, и, прижавшись к Ивану, засопел дальше. Лиля наблюдала за этим с большим изумлением. Ее капризный сын рыдал на руках у собственной бабки или тетки, редко шел к посторонним людям и не улыбался на всякие «агушечки» и ладушки.

– Серьезный молодой человек, – комментировал такое поведение Иштван.

Сейчас их сын безмятежно спал на руках у совершенно постороннего для него человека, слегка приоткрыв рот.

– Смотри, парень-то весь вспотел, – сказал Иван и аккуратно поправил мокрые от пота волосы.

– Он не привык к такой жаре, – ответила Лиля.

– Сидели бы дома под кондиционером… – парировал Бессараб.

Она ничего не ответила и принялась лихорадочно разглядывать банки с белым месивом. Видеть Ивана с ее сыном на руках было удивительно приятно. Он держал его бережно, как собственного ребенка. И со стороны могло показаться именно так.

«Со стороны они похожи на семью», – подумала женщина, остановившись около полок с «Перье». Ей вдруг захотелось разглядеть спутницу Ивана, стоявшую в пол-оборота. Посмотреть бы на ту, на кого с такой любовью и нежностью глядит сейчас Иван Григорьевич. Но вот она повернулась, и женщина около стеллажа с минеральной водой тихо ойкнула. Вот так поворот! Лиля Цагерт, собственной персоной. Почти не изменившаяся, несмотря на прошедшие пятнадцать лет, только осунувшаяся от горя. И то, что рядом с ней стоял Бессараб, теперь многое объясняло, и многое, если не все, делало тщетным и ненужным.

«Нужно заехать в турагентство и купить хороший тур, куда-нибудь в Южную Азию или в Мексику», – почему-то подумала женщина, наблюдавшая из-за полок.

– Вам плохо? – окликнул ее охранник.

– Нет, нет. Все в порядке, – через силу улыбнулась она и побрела к кассе. Потом, выйдя из магазина, села на первую попавшуюся лавочку и позвонила внучке.

– Манечка, может, съездим с тобой куда-нибудь? Развеемся? – словно ничего не произошло, бодро спросила внучку профессор Сердюкова.

Зоя долго вертела в руках телефонную трубку, не обращая внимания на гудки. Да, давно ей не приходилось так удивляться.

Надо же, жена! Чушь какая-то! И, вообще, кто-нибудь присутствовал на свадьбе? Странно, что Иван, совершенно не приспособленный к браку и тяготившийся разными рода обязательствами, на ком-то женился. В это трудно было поверить. Хотя…

Зоя набрала знакомый номер.

– Говорите! – манерно потребовали на другом конце провода.

– Ольга Николаевна! Это Зоя! – защебетала она по привычке. С Иваном они расстались года четыре назад, а с его матерью отношения оставались дружеские. Они нет-нет да и встречались где-нибудь в ресторанчике. Или вместе устраивали походы по магазинам.

– Да, детка, слушаю тебя! – Голос стал заметно теплее.

Поговорили о погоде, о предстоящих поездках к морю, о поступлениях обуви в магазин и о фабрике в Италии. Потом обсудили нового косметолога из «Афродиты». И тут Зойка поняла: вот он – момент. Она тактично упомянула про Юлию, которая заходила сегодня с подругой.

– Знаешь, я не люблю эту Говорову. Такая склочная особа. Парикмахерша она и есть парикмахерша, – неприязненно заметила Ольга Николаевна.

Это означало: мне разговор неприятен, давай сменим тему. Но, Зоя, не смутившись, продолжила. Она только-только подобралась к тому, ради чего собственно и позвонила, затеяла весь этот бессмысленный разговор.

– Зато подруга ее – надменная, как английская принцесса.

– Может, королева? – усмехнулась Ольга Николаевна.

– Не думаю. Даже королева по сравнению с этой Лилей смотрелась бы жалко. Хотя вам виднее, это ж теперь ваша невестка.

– Зоя, что ты такое несешь? Какая невестка? – возмутилась Ольга Николаевна.

– Я так и думала, что обманул! – в сердцах проговорила Зойка.

– Кто обманул? Говори подробней, ничего не понимаю.

– Кто-кто? Ваш сын! Он от жадности еще и не то выдумает.

– Расскажи! – взмолилась старуха.

– Не переживай, Зоя! – легкомысленно изрекла она, когда Зойка ей поведала про новоявленную жену, ребенка и те три пары обуви, за которые заплатил Иван. – Мой сын с годами становится скрягой. Бизнес сделал его жадным и каким-то жестким. Он пять рублей в долг не даст, не просчитав курс. А его упущенная выгода? Я его таким не воспитывала. Ванечка рос добрым, хорошим мальчиком, а что теперь? Он ограничивает меня в расходах. Это жалкое пособие, которое мне выплачивается. Путевка в санаторий или на курорт наносит ему сокрушительный урон. И это при его-то доходах?

– Но все-таки, Ольга Николаевна, мне показалось, что Иван…

– Перестань, Зоенька! Это сплошной блеф. Насколько я помню, мой сын за все свои тридцать семь лет только один раз хотел жениться. И то бог отвел! Иван не создан моногамным. Он – ходок, как его отец, тот до сих пор гуляет, и этот будет гулять до гробовой доски. Ладно, моя дорогая, в дверь звонят. Это, верно, пришла Ирина Васильевна.

– До свиданья, Ольга Николаевна! Приятного вам массажа.

Ирина Васильевна делала комплексный массаж. Сначала спина, ноги, руки, а затем лицо. После ее рук, сильных и опытных, Ольга Николаевна чувствовала себя молоденькой девочкой.

В этот раз все было по-другому.

Руки Ирины, несмотря на жару, казались холодными. Кожу цеплял какой-то заусенец. Маска на лице получилась слишком жидкой и натекла в рот, застыв там третьим рядом зубов. Ольга осталась недовольна массажем. Она, скрепя сердце, заплатила Ирине ее привычный гонорар, и захлопнув дверь, поняла, что слишком нервничает. С чего бы? Ольга Николаевна быстро прошла на кухню и, достав из аптечки «Глицин», сунула его под язык. Руки. Она заметила, что трясутся руки.

«Нужно успокоиться, – пришлось приказать себе. – Что ж это такое?»

Ольга Николаевна отчетливо понимала: Ирина тут не причем. И разговор с Зойкой не мог вызвать такой реакции. Мало ли какие коленца выкидывает ее сын? Ну, купил три пары дорогущей обуви какой-то новой подружке. Но… Настораживало то, что пассия оказалась с ребенком. И, самое ужасное, ее звали Лилия. Женщины с этим именем не могло быть рядом с Иваном. Если только это не та самая…

Нужно все выяснить. И Ольга Николаевна уже знала как. Руки больше не тряслись, сердце не трепыхалось.

«Все обойдется», – подумала она и взялась за телефонную трубку. На другом конце провода ленивый мужской бас ответив, что Александра Васильевна сегодня выходная, повесил трубку.

«Вечно Иван набирает в охрану каких-то неотесанных мужланов», – подумала Ольга Николаевна. Раздражение начинало набирать обороты и витать в воздухе. Пришлось набрать полную грудь воздуха, задержать дыхание. Через минуту, успокоившись, она набрала по памяти другой номер. Разговор занял не больше пяти минут.

– Да, все узнаю и сразу же перезвоню, не беспокойся, Оля. – Шурочку Ильченкову, с которой не один год они вместе проработали в проектном институте и сидели бок о бок, в свое время удалось пристроить в домработницы к Ивану. Очень удачно! Теперь оставалось только сидеть и ждать звонка. Хотя странно, что Иван насильно дал домработнице выходной среди недели. Но кто его разберет, ее шалопутного сына?

Глава 13

Утром Иван проснулся от Мишкиного крика. Требовательного и громкого, переходящего в рев. Он подскочил, посмотрел на часы, показывающие половину девятого, и потащился на кухню. Там, во владениях Александры Васильевны, которые она ревностно оберегала от всех Ивановых подруг, царствовала Лилька. В коротком то ли платье, то ли халате с множеством пуговичек и пояском. Она жарила блины, лихо переворачивая их сразу на двух сковородках, откидывая готовые на большую тарелку. Около тарелки крутились галки. Одна большая, по имени Света, быстренько подхватывала блинчик, только – только положенный Лилей, макала в сметанную горку, выложенную на другой тарелке, и за два приема отправляла блинчик в рот. Галка поменьше, то есть галчонок, сидел в детском стульчике и тянул пятерней первый попавшийся под руку блин, сильно возмущаясь, когда Лиля или Света хотели ему помочь. Боялся, что отберут. Черные, как вишни, глаза были полны слез.

– Ну, чего пристаете к парню? – усмехнулся Иван, заходя на кухню.

– Доброе утро, – сказала Лиля. – Давай умывайся и садись завтракать, а то тебе ничего не достанется.

– Я сейчас, ты мне оставь парочку, а, Лиль? – попросил Иван и пошел в ванную.

Он мог бы отказаться и дождаться прихода Александры Васильевны. И поесть более традиционный завтрак – яичницу, например. Но ему не хотелось думать про обиды фрекен Бок. Лилька вторглась на чужую территорию, а он ее не предупредил. Но что такое обиды Александры, по сравнению с тем, что Лилька жарит блинчики на его кухне. И пусть делает, что хочет, лишь бы была рядом.

Блины таяли во рту. И Иван съел их без счету. Мишка возил своим блинчиком по тарелке, потом около рта и никак не давал Лиле себя покормить. Баловался и смотрел на взрослых лукавыми глазами. Лиля пыталась вытирать за маленьким дебоширом. И Иван видел, что ей было неудобно.

– Оставь, – сказал он ей и потянул за руку. – Ешь спокойно, потом уберем.

Она послушно села рядом, налила себе чаю. Мишка начал елозить по столу около тарелки, держа пятерней несчастный блинчик.

– Я так больше не могу, – возмутилась Лиля и подскочила к сыну.

– Подожди, – улыбнулся Иван. Он протянул свой блинчик малышу:

– А у меня вкуснее!

Ребенок оставил свои занятия и потянулся к Ивану, который быстро обмакнул кусочек обжаренного теста в сметану и протянул мальчику. Мишка потребовал блинчик в личное пользование.

– Нет, это мой, – сказал Иван с детской интонацией. – Ты можешь откусить.

Мишка куснул, потом еще и еще. Потом запил соком из Ивановой кружки.

В этот момент раскрылась входная дверь, и в дом вошла женщина лет пятидесяти, маленькая и пухленькая. Иван, увидев ее, поздоровался издалека. Она зашла на кухню, не скрывая удивления и неудовольствия. Что это за люди пожаловали на ее территорию? Она увидела сметану, размазанную по столу, увидела следы Лилькиной стряпни – две грязные сковородки, тотчас не помытые. Но самое главное, она увидела из-за широкой Ивановой спины ребенка, которого кормил лично Иван Григорьевич Бессараб.

И если б ей, Александре Васильевне, кто-нибудь рассказал об этом, она ни за что бы не поверила. Напротив Ивана сидела совершенно незнакомая женщина в халате и пила чай.

Сухо поздоровавшись, Александра Васильевна двинулась к мойке и принялась мыть сваленную горой посуду. Иван даже не подумал представить ее гостям, объяснить ее полномочия. Он продолжал кормить ребенка, заботливо поддерживая около маленького рта свою любимую чашку. Из которой запрещалось пить не только его подругам, но и матери.

Иван хотел было представить Лилю. Но запнулся, подумав, и решил этого не делать. Александра раздражала его своими поджатыми губами и недовольным видом. Сейчас за ним закроется дверь, и она устроит Лиле разборки в Бронксе. А ему этого не хотелось, как и не хотелось приседать в реверансах перед Александрой. Идея, только что пришедшая в голову, порадовала и развеселила.

– Тебе сколько времени надо, чтобы собраться? – спросил он Лильку. Так спрашивает муж, готовый какое-то время подождать любимую жену, если, конечно, недолго.

– Полчаса, – ответила она, даже не подумав. Всегда при любых обстоятельствах ей требовалось всего полчаса. И она не понимала, как другим требуется гораздо больше времени.

– Поедем в офис, нужно до конца решить вопрос с этой сладкозвучной сиреной, – пояснил Иван, глядя в ее удивленные глаза.

– Может, после обеда? Мишку уложу, и поедем. Он сейчас изорется. Света с ним не справится, – попыталась воспротивиться Лиля.

– Не изорется, тут еще Александра Васильевна, она умеет управляться с детьми. А Свету можем взять с собой. Посидит в Интернете, пока мы будем разговаривать. И потом, Лиля, вопрос серьезный, и я хотел бы решить его побыстрее. А сегодня суббота, во второй половине дня фиг кого соберешь. Давай собирайся, время пошло.

Он пошел в кабинет звонить Стасу. Потом примчался оттуда с трубкой.

– На, тебя Юля! Только быстро, прошу тебя! Совещание назначено через час! – предупредил он.

Александра Васильевна наблюдала, как гостья, прижав трубку между плечом и ухом, односложно отвечает на вопросы Юли Говоровой и одновременно вытирает лицо сына салфеткой. Односложные ответы кончились, она рассмеялась и заговорила на незнакомом языке, похожем на немецкий. Потом расхохоталась и повесила трубку. В дверях кухни показалась высокая девочка-подросток, отдаленно кого-то напоминающая Александре Васильевне.

– Опять ругалась, фру? – спросила она весело. – И как не стыдно! Радуешься, что хоть кто-то тебя понимает!

– С нами поедешь? – спросила Лиля.

– С вами? – подколола Света. – Нет, не поеду. Лучше с Мишкой посижу.

– Управишься?

– Конечно, – хмыкнула дочь. – Если что, позвоню тебе на сотовый!

– Если что, позвонишь мне, – сказал Иван, тихо материализовавшийся из своей спальни. Он был в бледно-голубых джинсах и черной майке, выбрит и причесан. Аромат хорошего одеколона быстро распространился по дому.

– «Фаренгейт», – потянула носом Света. Его дочь была еще та штучка. С норовом и апломбом.

– Ага, – добродушно заметил Иван. – Лиля! Ну ты скоро? Сейчас опоздаем!

– Света, запиши номер мобильного! – подала она голос.

– А ты, подруга, сдай, пожалуйста, свой. Мне так спокойней, ладно?

– Зачем? – почему-то заупрямилась Лиля.

– Затем, чтобы тебя никто по нему не нашел. Неужели непонятно? – Иван начал терять терпение.

«Боже мой, он увел ее у мужа с двумя детьми! – Мысленно всплеснула руками Александра Васильевна. – Ну, это ненадолго. Небось, какая-нибудь парикмахерша из салона Юли Говоровой! Эта здесь точно долго не задержится! Совещание! Я вас умоляю!

Только чего столько охраны с собой взял? Уж не случилось ли чего страшного? А может, отбил эту Лилю у крутого какого, и теперь боится и носа высунуть без охраны. Скорей бы он ее бросил и вернулся к Мариночке».

Дора Соломоновна стояла у окна и смотрела на уютный внутренний дворик, выложенный плиткой и обрамленный с трех сторон клумбами, и злилась. Опять выходной день коту под хвост. Какое-то экстренное совещание в одиннадцать часов. Уже четверть двенадцатого и никого нет. Она одна. Шеф, как всегда, опаздывал. И она усматривала в этом неуважение к ней. И еще обиду. Мало того, что нанял какого-то аудитора, проверять ее, Дорину, работу. И все время кричит о воровстве. Обокрали его, бедного! Она смотрела на крупные капли только что начавшегося дождя и думала о том, что работает с настоящим самодуром. Орет на всех по любому поводу и за малейшую провинность налагает штрафы. И она, Дора, замаялась их высчитывать и выписывать. Открылись ворота, пропускающие внутрь «джип» и «девятки». «Не хватает только эскорта мотоциклистов, – раздраженно подумала она. – Вот дожили, молодого мужика охраняют как раньше члена Политбюро!»

Машины остановились, и Дора увидела быстро выскочившего из-за руля Ивана. Он подбежал к машине с другой стороны. Открыл дверцу, подал руку молодой женщине. И, не отпуская, повел ее через двор к служебному входу. Он размахивал свободной рукой, словно показывая – все здесь мое. «Настроение, видать, хорошее, такое редко бывает», – отметила про себя Дора и сочла за благо отойти от окна, дабы он ее не заметил.

Человек, наблюдающий за Иваном и его новой пассией из соседнего с бухгалтерией окна, тоже отошел в сторону. Затем снял трубку и позвонил, посмотрев номер, записанный на листке бумаги. Сказал одну фразу:

– Она здесь, – и бросил трубку.

«Сейчас начнется», – злорадно подумал он.

– Знакомьтесь, – сказал Иван, – наш главный бухгалтер Дора Соломоновна, а это Лилия Михайловна, наш новый аудитор.

Дора напряглась. Обида захлестнула, и она еле-еле справилась с нахлынувшими слезами. Во-первых, Иван представил ее первой, как девчонку какую-то, своей новой подружке, во-вторых, он решил взять аудитора в штат, даже не поставив ее в известность заранее. Хотя, наверное, он думал в тот момент не головой. Она мысленно усмехнулась и решила себя в обиду не давать. Про себя отметив, что эта самая Лилия Михайловна – очень деловая особа, хотя и держит себя довольно просто, непринужденно. Они сидели в кабинете Ивана, оформленном дизайнером в теплые тона и, пока народ подтягивался, обсуждали допущенные ошибки. Лиля начала с этого специально, чтобы поговорить наедине, без большого числа свидетелей. Она видела, как женщина закипает от ярости, и сообразила, что рассказывает все это при Иване, который потом как-то ее накажет. Она стала мучительно соображать, как выйти из этой дурацкой ситуации, но открылась дверь, и на пороге возник еще один человек, худой, невысокого роста в дорогом костюме, несмотря на жару.

– Опаздываешь, Серый! – недовольно протянул Иван своему второму заместителю. – Заседание на сколько назначено?

– На одиннадцать! Извините за опоздание, – пробормотал вошедший.

«Умеет же ставить людей в неудобное положение», – подумала Лиля. Ей это было очень неприятно.

– Можем начинать, – скомандовал Иван. – Стас подъедет попозже. Его Юлия припрягла на базар съездить… – Он хотел еще что-то дополнить по поводу Юльки и Стаса, когда его взгляд наткнулся на Лилькин, полный холодного бешенства, и осекся.

Дора заметила это моментально. Большую власть имеет эта мадам. Пожалуй, не стоит портить с ней отношения.

Молодой человек, сидящий напротив, не заметил ничего.

Лилька откашлялась и стала объяснять схему, которой пользовался вор. Подставная фирма, несуществующие затраты и перевод денег на пластиковую карту.

– Вот и все, ничего премудрого, – подвела она итог. – Самое ужасное заключается в том, что все эти схемы давно известны. И эти и более изощренные, до которых ваш вор, к счастью, не додумался. Поэтому, не дай бог, проверка, и придется долго доказывать, что это не ваше творчество.

Вошел запыхавшийся Стас, сел с краю стола, подмигнул Лиле.

– Принесите счета, Дора Соломоновна! Я хочу посмотреть, за чьей они подписью, – распорядился Иван.

Пока Дора ходила за сшивами с перепиской, Сергей беззастенчиво разглядывал Лилю и пытался вести светскую беседу. Стас сидел в стороне и наблюдал за Иваном. Тот сидел, откинувшись, в большом кожаном кресле и злился. Злился на Сергея, что он так смотрел на его женщину.

– Сергей Владимирович! Пойди-ка, помоги Доре, а то она все эти сшивы сразу не принесет, тяжело больно, – не выдержал Иван.

Второй заместитель подскочил и быстро вышел из кабинета.

– Ты прямо зверь какой-то, – с укоризной сказала Лиля.

– Мне не нравится, как он на тебя смотрит, – без обиняков заявил Иван. – Вообще, хамство какое-то – сидит в моем офисе, в моем кабинете и в наглую рассматривает мою женщину, – закончил он ворчливо.

– И как давно я твоя женщина? – напряглась Лиля.

– Давно, – огрызнулся он.

Она пожала плечами.

Стас предпринял тысячу попыток, чтобы не расхохотаться.

Пришли Дора с Сергеем и принесли сшивы. Иван проверил, все ли папки на месте.

Потом начали дружно смотреть счета этой самой «Сирены» и выяснили, что все они без исключения подписаны Иваном. Лиля видела, как облегченно вздохнула Дора, как спало напряжение с Сергея.

– Кто мог принести их ко мне на подпись? – сурово спросил Иван.

– А сам ты не помнишь? – просто спросила Лиля. Сергей и Дора одновременно удивились вопросу и решили, что сейчас бедную аудиторшу ждет показательная казнь.

Но Иван улыбнулся и ответил спокойно:

– Если спрашиваю, то нет. Я подписываю в день кучу бумаг. Иногда что-то забываю, Лия.

Лиля внутренне содрогнулась. Он назвал ее так, как называл раньше, во времена великой любви.

Он назвал ее так, как мысленно называл в последнее время. И отругал сам себя за это.

– Я думаю, нужно просмотреть другие счета, подписанные тобой за те же дни. Может, ты чего-нибудь вспомнишь! – подала идею Лиля.

– Умница! – воскликнул Иван. – Давайте посмотрим счета за последнее время!

Они б еще долго копались в пыльных сшивах, но зазвонил Иванов сотовый.

Разговаривая, он закрыл глаза ладонью и принялся тереть их. И все присутствующие увидели внезапную перемену, произошедшую в начальнике. Лицо его стало суровым и жестким, глаза наполнились болью и гневом.

Лиля отвлеклась от бумаг и уставилась на него.

– Что случилось? – спросила она, когда он закончил говорить.

– Случилось, – повторил он, пытаясь прийти в себя. – Два часа назад около дома застрелили Сергея Корабельникова.

– О, боже! – всплеснула руками толстая Дора.

– Дай мне телефон, – тихо попросила Лиля.

– Возьми. – Иван пододвинул к ней городской аппарат.

– Не этот, – замотала она головой. – Дай сотовый!

– Зачем? – отрывисто спросил он.

– Позвоню Вите, – твердо сказала Лиля.

Он пощелкал кнопками и протянул ей трубку.

– На, сейчас ответят! Все свободны! – сказал он подчиненным.

Сергей вышел первым, Дора закопалась около сшивов, пока Иван не велел ей выйти.

– А папки оставьте на столе! – приказал он.

Она посмотрела на лицо шефа, искаженное гневом, и поторопилась уйти.

– Я буду у себя, – сказал Стас и вышел последним.

– Как вас представить? – спросили в трубке.

– Лилечка, – ответила Лиля.

«Блин, представляется, как маленькая девочка», – с раздражением подумал Иван.

Охранник подошел к Пахому, стоявшему около аквариума. Внутри, в особо очищенной воде, плавали рыбки редких пород и невиданной красоты, но их хозяин смотрел куда-то мимо них.

«Черт возьми, еще один друг погиб за последние полгода», – горько подумал он.

Охранник предупредительно кашлянул.

– Глупый звонок, но дама настаивает! – извиняющимся тоном сказал он.

«Какие дамы, на фиг!! – выругался про себя Виктор Пахомов. – Если Кораб убит?»

– Как представилась? – проскрежетал сквозь зубы. У охранника прошел мороз по спине.

– Какая-то Лилечка, – еле выговорил он, решив, будь что будет.

– Давай скорей, – выхватил трубку Пахомов.

– Лилечка? – переспросил он. Только одна женщина могла так представиться. Только так ее и называл его лучший друг.

– Как тебя зовут? – спросил новенький мальчик у соседки по парте. – Меня – Иштван.

«Дурацкое имя», – подумал Витька Пахомов, сидевший сзади.

– А меня – Лилечка! – Выпендрилась Лилька Агапова.

– Ты где? – отрывисто проговорил Пахомов.

– Здесь, – ответила она. – Ты слышал про Сережку?

– Да. Лиля, его убили так же, как и Иштвана. Один почерк. Кто-то из знакомых, кого он хорошо знал. Они разговаривал прямо у подъезда. Соседи видели.

– Ты что-нибудь понимаешь? – спросила Лиля. Вопрос был скорее риторическим.

– Ровным счетом ничего! Тебя сейчас многие ищут. Олег звонит каждый день. Лиля, оставайся там, где сейчас находишься, пока я не разберусь!

Окончив разговор, Виктор вгляделся в экран телефона. Очень интересно! Вместо номера высветился контакт, занесенный в его справочник. Пахомов внимательно посмотрел на имя и нажал на кнопку вызова.

– Привет, – сказал Иван, зная, что тот перезвонит.

– Привет, – повторил Пахомов.

– Соболезную, Витя, – глухо сказал Иван.

– Я тебе тоже, – с горечью в голосе ответил Пахомов.

Они были равновеликие фигуры. Ни конкуренты, ни враги. Просто знакомые. Ни хорошие, ни плохие. Их познакомил лет пять назад тот же Сережка Корабельников. То ли в сауне, то ли в ресторане. Иван уже не помнил. И сказать «познакомил» было б смешно. Иван сразу же узнал Пахома. И тот тоже долго к нему приглядывался – откуда-то я тебя знаю?

– Мои у тебя? – деловито осведомился Пахом.

– Да, – ответил Иван, но это «мои» его покоробило.

– Я вечером подъеду.

– Знаешь куда?

– Конечно! – усмехнулся Пахом.

– Он приедет вечером, – сообщил Иван Лиле. – Поехали домой.

Она, молча, встала, покидала в сумку блокнот и ручку, сиротливо лежащие на столе, и уже собралась идти, как вдруг начала крениться на бок. Иван еле успел подхватить ее.

Лиля очнулась через несколько секунд на диване.

– Что со мной было?

– Отключилась, – сказал Иван. Он выглядел сильно встревоженным.

– А на диване как оказалась?

– Я принес, – удивился вопросу Иван. – Давай попей водички и нужно ехать домой.

Он протянул ей стакан с водой, из которого несло «Волокардином».

– Попей-попей, – попросил Иван. – А я сейчас вызову охрану.

На лестнице послышались шаги. Он наклонился к Лиле и тихонечко поцеловал.

– Сейчас поедем, милая, – шепотом сказал он.

Шаги прошли через приемную по ковролину и остановились около его двери. «Какая у меня тактичная охрана», – с сарказмом подумал Иван.

– Машины готовы? – спросил он, поворачиваясь. И отпрянул – около двери стояла Марина.

Картина Репина, одним словом!

Марина подошла к двери и застыла от удивления, как жена Лота.

На кожаном черном диване возлежала какая-то женщина, а ее, Маринин, любовник стоял на коленях рядом, и нежно гладил по голове.

По отношению к ней Иван никогда не позволял особых нежностей, и Марина впервые видела такое его лицо. Глупое от счастья.

– Что происходит? – гневно спросила она.

Иван резко поднялся с колен и подскочил к ней.

– Ты как здесь оказалась? – прорычал он.

– Почему ты со мной разговариваешь таким тоном? – Из глаз у Марины ручьем покатились слезы. – Не хочешь мне ничего объяснить?

– Нет, – отрывисто сказал он. – Пошли, я тебя провожу.

В приемную выглянул встревоженный Стас. И сразу все понял.

– Побудь у меня, – попросил Иван и кивнул на открытую дверь. – Я сейчас вернусь!

Они молча спустились на лифте, и Марина в душе тридцать раз раскаялась в том, что затеяла эту авантюру с неожиданным приездом.

– У тебя пропуск с собой? – спросил Иван как ни в чем не бывало.

– Да, – ответила она, не замечая подвоха.

– Достань.

Марина послушно вытащила пропуск из сумочки. Иван взял его и передал охраннику, сидевшему в стеклянной будке.

– Слава, девушка сдала свой пропуск, – объяснил он, развернулся и пошел к своему личному лифту.

И тут Марина отчетливо поняла, что все закончилось. Она не сможет просто так прийти к нему работу или позвонить на сотовый, номер которого он меняет раз в месяц. А бестолковая Леночка будет по его приказу говорить, что его нет, или он на совещании, или в командировке.

Дома все уже было готово к обеду. Александра Васильевна расстаралась. Несколько салатов, суп в супнице, и мясной запах из духовки, смешанный со специями. И сам стол, накрытый в столовой, с белой скатертью, со столовыми приборами, мудрено завернутыми в льняные салфетки. От такой картины у Ивана свело в желудке.

– Ну, Александра Васильевна, вы сегодня молодец! – похвалил Иван.

– У вас же гости, Иван Григорьевич! – любезно откликнулась домработница.

У Ивана все передернуло внутри.

– Вы имеете в виду Лилию Михайловну с детьми? – уточнил он.

– Конечно!

– Они здесь не гостят, они здесь живут! – отрезал Иван. – И еще, с завтрашнего дня, пожалуйста, согласовывайте все хозяйственные вопросы с Лилией Михайловной!

Александра посмотрела на него, не в силах поверить в услышанное, и не могла ничего ответить. Пока она подбирала слова, он вышел из комнаты. И она слышала, как он постучал и позвал обедать. Но никто не пришел, и сам Иван куда-то исчез. И в доме воцарилась тишина. Александра Васильевна подошла к двери комнаты для гостей и прислушалась. Там в полголоса разговаривали. Но о чем, разобрать было нельзя. Она услышала приближающиеся к двери шаги и быстро зашла в столовую, сделала вид, что поправляет тарелки и фужеры. Вслед за ней влетел разъяренный Иван.

«Неужели нажаловалась?» – подумала Александра Васильевна. У нее со Светой с утра случился небольшой конфликт. Девчонка по-хамски ответила на ее замечание. И Александра поставила ее на место. Она уже и думать об этом забыла, а поди ж ты, маленькая дрянь!

– Я хотел бы поговорить с вами, Александра Васильевна! Пройдите, пожалуйста, в мой кабинет! – рявкнул Иван. – Что вы наговорили девочке? – начал он без предисловий.

– Я? Ничего? – искренне удивилась Александра с чувством оскорбленной добродетели.

– Совсем?

– Я посетовала на ее поведение. Ее матери следовало больше уделять времени ее воспитанию.

– Ее матери сейчас не до этого, – возразил Иван.

– Ну, конечно, – усмехнулась домработница и тот час пожалела об этом.

Глаза Ивана сверкнули гневом, и Александре показалось, что сейчас из них вылетят молнии. Зевс – громовержец!

– Я настаиваю на том, чтобы вы не смели говорить то, о чем не имеете малейшего понятия. И если еще раз вы порекомендуете Свете отправиться к своему отцу, то я просто вас уволю!!! Ее отец умер, и ваша просьба, по меньшей мере, непростительна.

Договорить он не успел. По внутренней связи сообщили, что приехал Виктор Пахомов.

Разгневанная Александра увидела, как он стремительно выскочил из кабинета и с тревогой в голосе остановил Лилю, собиравшуюся выйти на крыльцо.

– Подожди. Лучше пусть в дом зайдет!

– Он не причинит мне зла, – удивленно ответила она.

– Я не об этом, не выходи из дому, мало ли… Сам встречу.

Он сбежал по ступенькам к гостю. И как радушный хозяин повел в дом. Этот человек приехал сюда впервые. Он был из другого мира, так неприятного Александре. И она раньше слышала про разборки пахомовских и арташесовских. Потом застрелили самого Арташеса, а Виктор Пахомов стал бизнесменом и уважаемым человеком. Но, по мнению Ивановой домработницы, так и остался бандитом. И что может быть общего у него и ее интеллигентного хозяина?! Он приехал сюда из-за этой Лилии! Неужели у Ивана хватило ума отбить женщину у этого монстра. Сейчас начнутся разборки. А они непременно начнутся, это видно по мрачным лицам обоих мужчин! И остынет борщ, а если начнется драка, то и поломают мебель. И завтра придется делать генеральную уборку!

Но Виктор зашел в дом, огляделся и присвистнул:

– Кучеряво живешь, Иван Григорьевич!

Потом подошел к Лиле, коснулся губами щеки.

– Здравствуй, родная!

– Здравствуй, Витя!

Они обнялись. И Иван снова почувствовал укол ревности.

– Поставьте на стол еще один прибор и замените фужеры на рюмки. Мы будем пить водку, – сказал он Александре Васильевне.

– И Лилия Михайловна? – уточнила домработница.

– И она. Поминать на Руси принято водкой, – сказал Иван раздраженно.

– Этого не может быть! – задумчиво произнес Пахом. – Бумеранг погиб на зоне…

Он сидел, развалившись, в необъятном кресле в кабинете Ивана и медленно отхлебывал из рюмки коньяк.

– Погиб? – переспросила Лиля. – Точно?

Он посмотрел на нее, укутанную в плед и греющую руки об чашку с чаем, хотя на дворе была только середина июля.

«Заболела, что ли? – с тревогой подумал Пахом. – Нужно было забрать их к себе. Хотя куда к себе? Кругом бандиты и шлюхи. Пусть лучше здесь остаются!»

– Точно, родная. Сказали, что от пневмонии помер. Но, я думаю, прибили его там.

– Тогда, кто? – Ее голос дрогнул, и ему показалось, что сейчас она заревет. Но Лиля сдержалась и снова переспросила Пахома, только более спокойно: