Текст книги "Боги как реальность. Книга 2. Суд. Теория идеального общественного договора"

Проведя сравнение системы современного международного права с религиями Древнего мира, можно найти аналогичную структуру в Древнем Египте. Пара, Суверенный Святой престол и Суверенный Верховный жрец, тождественна древнеегипетскому богу Гору, живым воплощением которого на земле был фараон, имеющий верховную Духовную власть. «Всевидящее око» (известное, как элемент масонской символики), в данном контексте, является аналогом Уаджит – символ верховной власти фараонов Нового царства. Уаджит – это левый глаз бога Гора, посредством которого он исцелил своего отца Осириса и стал амулетом власти фараонов. А национальные суверенные государства тождественны суверенным номам Древнего Египта, объединенным под властью Фараона-Верховного жреца.

Эта религиозная система, как и любая другая, сформировалась не сразу. Она прошла длинный путь, начиная с середины 17 века, и обрела современные черты только к середине 20 века.

Рисунок 7. Пантеон богов цивилизации XXI века.

Так на чем же держится сила Святого престола? Никакой, политически значимой популярности среди населения мира ни Католическая церковь, ни другой религиозный центр не имеет, так как все образование и культура в целом атеистические, и даже верующие стремятся исполнять светский Закон Суверенного государства – независимо от того, насколько он соответствует религиозным воззрениям о должном. Святой престол авторитет имеет только потому, что так устроена современная международная система, где на вершине ее иерархии восседает Святой престол. Объединяющая роль Святого престола в системе международных отношений непосредственно заложена в Международном праве с 1648 года, и это соглашение известно историкам и правоведам как Вестфальский мир. А остальные церкви с того времени не имеют де-юре права на Духовную власть вовсе, так как не обладают суверенитетом, а их главы всего лишь подданные-граждане своих суверенных государств. Таким образом, вся Духовная власть сконцентрирована только у Святого престола, в лице суверенного Верховного понтифика (Верховного жреца). А это именно та сфера власти, которая испокон веков существования цивилизации довлеет над любой светской властью, так как является ее истинным, с точки зрения Права, источником и гарантом.

То, что суверенные государства конкурируют между собой, и часто силой оружия, тоже было нормой для религиозных систем Древнего Египта и Античной Греции. Эти общественно-государственные системы не были однородными. Каждый ном (город-государство) создавался отдельными племенами и племенными группами и имел свой суверенитет. Но в единую систему они объединялись верховным божеством в пантеон богов. Посредством этого бога города-государства, не редко враждовавшие между собой, вели, относительно некоторых вопросов, общую внешнюю и внутреннюю политику – многостороннюю международную дипломатию, благодаря которой историки и определяют эти политические образования как отдельные цивилизации. Совместная внешняя политика включала в себя колонизацию новых земель и порабощение народов, защиту от общих врагов. Общая внутренняя политика подразумевала помощь в подавлении восстаний рабов и бедноты, розыск и выдача беглых рабов.

Пока что Ты ознакомился с некоторыми культурно-историческими и юридическими фактами, а также текущим положением в сфере Власти как социального института. Далее, Ты, дорогой читатель, ознакомишься с информацией из переведенного мною труда ранее упоминаемого известного правоведа и общественно-политического деятеля прошлого. Из этой части Ты подробно узнаешь о юридическом механизме, как он возник, о Законах Власти и о том, как эти знания Ты можешь применить себе на пользу.

Часть II
Практическая: призывая Бога

Юриспруденция как наука занимает особое место среди наук. Критериями научности в ней являются критерий Системности и критерий Правомерности. Утверждения, соответствующие им, соответствуют реальности и могут быть реализованы.

Глава 7
Религиозное происхождение Права

Ни один Суверенный Народ не наделял Суверенное Государство суверенитетом. Суверенный Народ, как субъект права, согласно Основному закону любой страны, никакого отношения к физически существующим сообществам – по какому-либо признаку, – не имеет. Это, как и Суверенное Государство, исключительно виртуальный, мифический, объективно не существующий объект, – это юридический феномен. Речь, в этой главе, пойдет именно об этом.

Народ как суверенный субъект права, как политическая общность, является источником власти только уполномоченных представителей от народа, но не источником власти самого Государства. Де-юре, вопреки общепринятым представлениям о том, что суверенный Народ имеет власть над Суверенным Государством, все с точностью до наоборот – это каждое новообразованное Государство – как суверенный субъект международного права – создает Суверенный Народ. Суверенные государства предшествовали суверенным народам и создали их. Именно таким образом, де-юре, взаимодействуют эти виртуальные суверенные субъекты – Народ и Государство, формируя единство, называемое Нацией. Вот как это преподносится в проповеди фашизма: «Нация не есть народ, или определенная географическая местность, но длящаяся в истории группа, т. е. множество, объединенное одной идеей, каковая есть воля к существованию и господству, т. е. самосознание, следовательно, и личность… Эта высшая личность есть нация, поскольку она является государством». (Бенито Муссолини. «Доктрина фашизма»). Для любой политической проповеди 20–21 века характерно понимание Нации как высшей личности, в которой объединяются два виртуальных суверенных субъекта: Народ и Государство. Названия этих божеств могут меняться, но их юридическая суть и взаимная связь остается прежней. В коммунистической проповеди, например, Народ заменялся на Рабочий класс, а Государство – на Партия, но, с точки зрения юриспруденции, функциональное значение Народа и Рабочего класса, Государства и Партии, тождественны. Это как Тот и Меркурий, Зевс и Баал, Гера и Астарта: имена разные, но юридическая суть одна.

А само Государство создается конкретной группой лиц, которые, провозглашая в созданном ими Законе Принцип Государственного суверенитета, тем самым «целуют» Перстень рыбака, признавая, Высшую Духовную власть Святого престола – в лице Суверенного Верховного понтифика – над учрежденным ими государством.

Святой престол – это истинный носитель суверенитета всех суверенных государств, как виртуальных субъектов права, и источник их власти над народами.

Так новообразованное суверенное государство вступает в международное сообщество – в сообщество богов. Как было создано это сообщество богов?

Вестфальский мир или Вестфальский миф?

Невозможно говорить о происхождении современного Права, не затронув его историко-юридические истоки.

Правовая традиция – это совокупность правовых знаний, правового опыта, достигнутого предыдущими поколениями и воспринятого на нынешнем этапе развития права. Единство исторически сформированного, критически осмысленного опыта правовой деятельности, основанного на господствующих в обществе представлениях о праве и справедливости, сохранение и воспроизведение которого обеспечивает устойчивость всей правовой системы и ее последовательное развитие.

Согласно общепринятому в науке мнению, современное Право начинает свою историко-правовую традицию с Вестфальских соглашений 1648 года. До второй половины 90-х годов прошлого века это было истинной, но когда научному юридическому сообществу стало очевидно, что Вестфальская система себя изжила, а от элит правоведам поступили заказы придумать новую, то оказалось, что никто не может объяснить юридический механизм Вестфальских соглашений, благодаря которому была создана современная Система Международного права. В результате появились даже критики концепции Вестфальского мира как основополагающего для современного Права. Первыми, кто усомнился в этой истине были историк Дерек Кростон (статья «Вестфальский мир 1648 г. и истоки суверенитета», 1999 год) и доктор философии и профессор Юридического факультета Университета Монреаля в Канаде Стефан Болак, опубликовавший ряд статей, одна из которых – «Проявление силы Вестфальского мифа в Международном праве» (2000 г.). После этого правоведы для решения поставленной элитами задачи стали искать юридические истоки современного Международного и национального права в международных актах подобного масштаба. Национальные Системы права тесно связанны с Международным правом, так как они являются частными культурно-историческими его проявлениями, а потому отделять Международное право от национального в корне неправильно. Национальное право вторично, международное – первично. Общность фундаментальных положений всех Основных законов образует единство так называемого международного сообщества – сообщества суверенных государств, которые в международных актах упоминаются как «Высокие стороны». Поэтому проблема строительства нового мирового порядка актуальна для всех жителей планеты, так как от того, как она будет решена, зависит будущее детей каждого.

Однако, несмотря на то, что поиски ведутся уже 20 лет, эта критика остается неконструктивной, потому что в юриспруденции нельзя отрицать юридическое значение чего-либо, не предоставив альтернативу, а альтернативные Вестфальским соглашениям нормативные акты никто пока предоставить так и не смог. В качестве единственного кандидата на роль первичного нормативного акта современного Международного права некоторые ученые выдвигают Утрехтский мирный договор 1713 года, и только на том основании, что там впервые упоминаются государства, как договаривающиеся Высокие стороны. Однако, Утрехтские соглашения не содержат и намека на наличие в них некоего юридического механизма, благодаря которому государства превратились в договаривающихся суверенных субъектов – в Высокие стороны. Из этого факта следует, что Утрехтский мир не содержит в себе юридического механизма создания новой Правовой системы, а является результатом развития уже существующей Системы.

Понятие «Мировой порядок» в научном сообществе не имеет никакого отношения к конспирологии в общепринятом в популярной культуре смысле. Можно сказать, что в массовой культуре понятие «мировой порядок» искажается. Понятие «миропорядок», безусловно, является научным, точно так же, как научным является понятие «правопорядок». Чтобы убедится в реальности существования Мирового порядка – в научном понимании – я рекомендую читателю ознакомиться с книгой Генри Киссинджера «Мировой порядок» (2014 г.). Она есть в свободном доступе в интернете и переведена на очень многие языки мира. Генри Киссинджер – это американский государственный деятель, дипломат и эксперт в области международных отношений. Советник по национальной безопасности США (в 1969–1975 годах) и Государственный секретарь США (в 1973–1977 годах), лауреат Нобелевской премии мира (1973), играл доминирующую роль во внешней политике США в 1969–1977 годах. Г. Киссинджер является первым человеком, награждённым премией Генриха фон Клейста – Международной конференцией по политике безопасности в 2009 году, и в текущее время является председателем международной консалтинговой фирмы Kissinger Associates. Также он является доктором Дипломатической академии МИД России. Его книга «Мировой порядок» именно о реальности Вестфальского мирового порядка и об актуальности проблемы его ликвидации. Назвать этого признанного эксперта международных отношений конспирологом – значит расписаться в собственном правовом невежестве. Мировой заговор, а точнее Мировой договор, это исторический и юридический факт, даже если правоведы не могут с уверенностью показать Первонорму системы современного национального и международного права – самую первую норму действующего права в самом первом в истории современного Международного права соглашении. Почему? Потому что Теория Права утверждает, что такое Первосоглашение в системе международных договоров и такая Первонорма в национальных системах права ОБЯЗАНА БЫТЬ только в силу самого факта существования современного международного и национального права, отличного от предшествовавшего им средневекового права. Но продолжим….

Все эти безрезультатные баталии вокруг Вестфальского и Утрехтского мира свидетельствуют о том, что правоведам не известно с чего, де-юре, начинается любая Правовая Система. И это очень серьезная проблема, потому что любое Право имеет свое историко-юридическое начало – некую Первонорму, которая является краеугольным камнем всего здания Системы права. Не зная ее, не зная, как она работает, действующую систему власти изменить не представляется возможным.

Общий недостаток всех существующих гипотез происхождения Права заключается в том, что на их основании никому еще не удалось создать фундаментально новую Систему права. По сути, они вообще не дают какого-либо инструмента для того, чтобы гипотезу можно было каким-либо способом проверить на практике.

Несостоятельность современной Теории Права хорошо продемонстрирована в статье «Суверенитет: проблемы субъектов» В. А. Симонова: «Суверенитет в самом общем значении может быть определён как реальная гарантированная свобода субъекта реализовать свою сущность, осуществлять собственную властную волю и развиваться в соответствии с собственными интересами и потребностями, уважая права и свободы других субъектов (прим, автора: разумеется, других суверенных субъектов) [1]. В современной юридической науке большинство исследователей различают государственный, народный и национальный суверенитеты. Однако такая позиция поддерживается далеко не всеми. Одни авторы (Б. С. Эбзеев) вообще отрицают всякую возможность деления суверенитета между государством народом и нацией, так как это различные стороны одного и того же явления, и настаивают на его единстве [2]. Другие (С. В. Черниченко) объявляют суверенитет народа и нации «искусственными понятиями» и признают только государственный суверенитет [3]. Третьи (Р. А. Тузмухаметов), напротив, считают эту реальность не чем иным как «бюрократической узурпацией суверенитета народа» [4]. Четвёртые (Б. С. Крылов, А. И. Лепёшкин) в различных интерпретациях отстаивают существование только народного и государственного суверенитета [5], пятые (Л. Н. Карапетянин, Т. Н. Хачатрян) сводят народный суверенитет к национальному [6], а шестые (К. С. Гаджиев) отождествляют национальный суверенитет и суверенитет государства [7][36]36
  «Суверенитет: проблемы субъектов» В. А. Симонова, Вестник Омского университета. Серия «Право». 2016. № 1 (46). С. 54–68.


[Закрыть].

Из вышеизложенного теста видно, что правоведы сами не понимают, что такое Суверенитет, как самостоятельная категория Права. А ведь Суверенитет – это основополагающая категория в Праве, а Суверенитет государства – это основополагающая категория современного Международного и национального права.

Суверенитет – это Первонорма любой Системы права. Именно норма о Суверенитете и является тем краеугольным камнем, с которой выстраивается все здание Системы права, и благодаря которой, все нормы права объединяются в единую систему, – это системообразующая норма. Также необходимо знать, что и норма о Суверенитете не возникает сама по себе, из ничего, – она тоже обязательно имеет юридическое основание.

Стоит также обратить внимание на то, что так же, как в религии нет философского направления, ставящего под сомнение существование Бога, точно также и в современной Теории и философии Права нет направления, ставящего под сомнение правомерность и адекватность наличия суверенного статуса и субъектности у государства. Так, может быть, Теория Права – это религия, избегающая называть себя религией?

Первый критик концепции Вестфальского Мирового порядка Дерек Крокстон писал: «Необходим большой творческий потенциал, чтобы приписать суверенитет к Вестфальскому миру, каким образом это традиционно делают правоведы». Ошибка Крокстона в том, что для этого нужна не фантазия, а понимание правовых реалий предшествующей системы, где религиозные нормы имели непосредственную юридическую силу, историкоюридический факт чего упускается большинством правоведов. Правоведы, критики Вестфальского мира, совершенно неправильно оценивают роль Канонического права. Рассмотрим в пример, юридическое значение средневекового христианского принципа «cuius regio eius religio» – «Религия правителя определяет религию его государства». Это не привилегия государя, как на это указывает Стефан Болак: «Что касается вопросов религии, то немецкие принцы не смогли даже сохранить свою власть (прим, о Вестфальских соглашениях); напротив, право cuius regio eius было ограничено деноминационной защитой для религиозных меньшинств, и равные права и гарантии были предоставлены католикам и протестантам»[37]37
  Стефан Болак, “Проявление силы Вестфальского мифа в Международном праве», 2011 г.


[Закрыть]. Данный принцип – это бремя, ограничивающее внутренний суверенитет государя, его власть над подданными. Правоведы сконцентрированы на вопросах только абсолютного внешнего суверенитета как ключевого признака Государственного суверенитета, забывая, что концепция Государственного суверенитета Жана Бодена («Шесть книг о государстве», 1576 г), которая и реализована в современном национальном и Международном праве, имеет следующее определение Суверенитета:

«Суверенитет (государства/государя) – это абсолютная и постоянная власть государства… Абсолютная, не связанная никакими законами власть над гражданами и подданными».

То есть это высшая и независимая власть, внутри страны (ВНУТРЕННИЙ СУВЕРЕНИТЕТ), а в отношениях с другими державами (ВНЕШНИЙ СУВЕРЕНИТЕТ) дела с властью обстоят совершенно иначе. В силу того, что внешний суверенитет государства всегда ограничен суверенитетом других государств, то абсолютность внешнего суверенитета весьма условна. Потому и существует международная дипломатия в качестве инструмента для согласования всех вопросов внешней политики между государствами, чтобы никто из заинтересованных суверенных субъектов права не был против политики, осуществляемой тем или иным государством. Игнорирование этого условия означает посягательство одного государства на суверенитет другого государства. Отметим, что во внутренней политике дипломатии нет, там ее заменяет пропаганда. А вот внутренний суверенитет безусловен, и его неограниченность четко зафиксирована в Международном и национальном праве. Суверенное Государство имеет право взвалить любые повинности на своих подданных-граждан, а также ограничить их права и свободы вплоть до полной их ликвидации, что закреплено в

Европейской конвенции основных прав и свобод человека (ЕКПСЧ). Подробно то, как абсолютная власть государства над своим населением закреплена в ЕКПСЧ, будет рассмотрено отдельно ниже.

До Вестфальского Мирового порядка роль Международного права выполняло Каноническое право и Священное Писание как его правовой источник. Правитель, принимая суверенный статус, обязан был выбрать ту религиозную систему, в рамках которой он и будет пользоваться своей властью над подданными, которой его наделяет суверенный статус. Логично, что возможность такого выбора, была очевидна на границе между разными религиозными системами – например, Ислам и Христианство, а в рамках религиозных систем тоже имелся выбор – Католичество-Православие и Суннизм-Шиизм. Введение Принципа Свободы вероисповедания сняло эти обязательства с христианских государей Западной Европы, наделив их абсолютной властью над людьми, согласно концепции Суверенитета Жана Бодена. Целью Вестфальского мира было юридическое закрепление не непосредственно внешнего государственного суверенитета, а НЕОГРАНИЧЕНОГО ВНУТРЕННЕГО СУВЕРЕНИТЕТА. Внешний суверенитет, как уже было сказано, всегда ограничен суверенитетом других суверенов. Не важно, у кого или у чего Суверенитет: у монарха или у государства, а важно монополизирован Суверенитет или нет. Именно с 1648 года, абсолютная власть государя и абсолютная власть государства стала юридическим фактом. Именно таким образом было юридически оформлено завершение эпохи Христианского Феодализма.

Итак, в 1648 году, в Вестфалии, произошло юридическое закрепление монополии на суверенитет, а значит – и власть. Запрет на иную власть, а значит – и суверенитет, кроме власти государства, закреплен в каждой конституции мира. Попытка создать параллельную государственной, власть квалифицируется как посягательство на государственный суверенитет и преследуется в уголовном порядке.

Абсолютная власть монарха и абсолютная власть государства – это закономерные правовые последствия Вестфальских соглашений, и принципиальной разницы между ними нет, так как и то и другое имеют своей целью ничем не ограниченную власть над населением страны. Суверенитет государства – это всего лишь одна из множества форм монополии на Суверенитет, обеспечивающая неограниченную власть его обладателю (монарху) или тем лицам, которые действуют в публичном правовом поле от его имени (парламентариям и членам правительства).

Все остальные международные соглашения глобального масштаба: Утрехтский мир, Венский, Версальский, Ялтинско-Потсдамский, Постсоветский мир – это не более чем закономерное развитие Системы международных отношений на основе монополии на Суверенитет, призванные стабилизировать постоянно разрушающуюся Систему международных отношений. Причины хронической нестабильности Вестфальского мирового порядка заключены в самой монополии на Суверенитет. Как этот разрушающий механизм работает, Ты узнаешь в главе «РЕФОРМА СУВЕРЕНИТЕТА – ПРАВОВОЕ РЕШЕНИЕ ПРОБЛЕМЫ УГРОЗЫ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ».

Подробно, юридический механизм Вестфальского соглашения описан в следующей главе. Сейчас же только акцентируем внимание на том, что Вестфальские соглашения указывают на верность религиозной теории происхождения Права и Суверенитета.

Так, где же тот волшебный ключик, открывающий ларчик с реформой Суверенитета, как системообразующей юридической категории? Проблема загадки механизма Вестфальских соглашений лежит в плоскости религии. Историко-юридическим фактом является то, что, на данный момент истории в Вестфальских соглашениях сохраняет свою актуальность только лишь одно положение – Принцип Свободы вероисповедания, которое безусловно является РЕЛИГИОЗНОЙ нормой. Остальные положения давно уже не рабочие, так как либо естественным образом потеряли свою актуальность, либо были пересмотрены договаривающимися сторонами позднее. При этом норма «О свободе вероисповедания» принадлежит именно современной Системе правоотношений, а не предшествующей ей – средневековой. Она присутствует во всех Основных законах стран мира и закреплена в Международном праве именно посредством Вестфальских соглашений 1648 года, а до них ее не было. Те светские государства, что не имеют ее, – изгои для сообщества суверенных государств, входящих в Вестфальскую систему Международного права.

На религиозное происхождение Права указывают следующие исторические факты:

1. Историко-юридический факт смены римской Античной системы права на Христианскую систему права – посредством Принципа Свободы вероисповедания, зафиксированного в Миланском эдикте 313 года и подписанного двумя Римскими императорами Луцинием и Константином I.

2. Историко-юридический факт ликвидации Христианского права и начала развития современной Системы Права – посредством Принципа Свободы вероисповедания, зафиксированного в Вестфальских соглашениях 1648 года.

Эти факты имеют ключевое юридическое значение. Они позволяют юридически квалифицировать Принцип Свободы вероисповедания, который безусловно является религиозной категорией, как тот самый «золотой ключик» для запуска Реформы Суверенитета и тем самым изменения Вестфальского мирового порядка на иной.

Эта гипотеза проверяема на практике, так как все, что имеет юридический механизм его закрепления, также имеет юридический механизм и своего упразднения. Чтобы проверить эту гипотезу, необходимо просто запустить юридический механизм демонополизации Суверенитета на основе Принципа Свободы вероисповедания.