Текст книги "От олигархии к демократии. Книга I. Монопольное государство"

Не менее наивным является и представление, что основой всех экономических и социальных трудностей является ошибочность теории, которой руководствуется правительство, или, по крайней мере, делает вид, что руководствуется, которое не стремится понять взаимосвязь теоретических представлений и материального положения. Сознание обывателя все ставит с ног на голову и никогда не доходит до истинных причин. Для него господство вещей представляется господством идей, а не наоборот. В действительности же отдельные индивидуумы, как и ассоциации, в которые они объединяются, исходят, в практической деятельности, не из теоретических положений, а из своих интересов, которые определяются их социальным положением.

7

Свершившиеся, в верхнем эшелоне власти, перемены в пользу укрепления монопольного государства с мелкобуржуазным характером, обернулись усиленной чисткой партийного и государственного аппарата. Монопольный капитал предполагает управление из одного центра, и, его характеру, вполне отвечает узурпация власти и диктатура, не значительной группой лиц Естественно, что в государственном и партийном аппарате стали укрепляться карьеристы, доносчики и простые исполнители, не способные к самостоятельному мышлению и действию. Чиновника, выросшего из интеллигента революционера, готового служить народу, заменили чиновником, пришедшим из крестьян и готового служить вождю, как раньше он служил барину.

Укрепившаяся у власти группа мелкобуржуазных авантюристов, во главе с Иосифом Джугашвили, боясь разоблачения, боясь критического осмысления происходящих процессов, начали душить всякую свободную мысль, дабы не допустить малейшей оппозиции. Страх стал движущей силой в деятельности государственного и партийного аппарата. Страх породил репрессии, хладнокровные массовые убийства, средневековые пытки, дикую травлю, доносы на политических и личных врагов.

Все эти преобразования, проходившие под флагом строительства социализма, произвели неудобоваримую кашу в головах людей. В партии оставалось все меньше и меньше людей, способных к критическому анализу сложившейся ситуации, и достаточно смелых, чтобы высказывать свое мнение. Сложившаяся ситуация и дала возможность воскреснуть Угрюм-Бурчееву, в лице Сталина, только уже не в роли градоначальника, а в роли руководителя партии, стоящей у власти огромной страны. Сравните Угрюм-Бурчеева, обрисованного пером гениального сатирика Салтыкова-Щедрина, со Сталиным, и вы не найдете различий. Они похожи как братья близнецы, и не только своей сущностью, но и внешне. Мог ли Салтыков-Щедрин предположить, что нарисованный им карикатурный тип, станет реальностью, и ни где-нибудь, а в России. Появление, в истории России, такой фигуры, как Сталин не случайность, и не будь Сталина, на его месте был бы кто-то другой, и совсем не обязательно с лучшими качествами. Хотя, в настоящее время, некоторые историки и литераторы, желая подчистить историю, пытаются взвалить основную вину на Сталина, не затрагивая сути данной системы власти, только это вряд ли им удастся.

8

Установление диктатуры партии неизбежно вело к диктатуре партийного аппарата, в лице ее руководства, что, в конечном итоге, вылилось в личную диктатуру Сталина. В партии, а особенно в ее руководстве, развернулась кампания по раздуванию лягушки до величины быка. Чтобы скрасить серость окружающего руководства, решили «зажечь» одну «звезду», свет которой мог бы затмить скромный свет остальных. На самом деле те, кто смотрит на вещи реально и не теряет головы от потока фраз, могли видеть, что свет их талантов можно различить только в полной тьме. Поэтому и воспринята была идея, превращения окружающей действительности в темную массу, как весьма подходящий способ выделиться самим. Для государственных чиновников было весьма выгодно представлять руководство в роли пророков современности и раздувать их значимость, до космических величин. Если есть пророк, который все видит и понимает лучше любого другого, то интересы отдельного человека или группы «заблудших» можно принести в жертву «великим» идеям пророка. В таких условиях, появляется возможность осуществлять свои интересы как всеобщие и подавлять противостоящие.

Современная литература полна публикаций вскрывающих преступную деятельность многих государственных деятелей, в период правления Сталина. Бесспорно, деятельность Сталина и его окружения преступна, и народ должен знать об этом. Но одного не нужно делать – это преподносить так, что будто бы все беды нашего народа связаны только с несколькими личностями, к тому же, довольно посредственными. Некоторые, вообще, начинают гадать на кофейной гуще. Например, вот если бы власть в стране перешла к Кирову, или Бухарину, или кто другой пришел к власти, то все было бы гораздо лучше. Люди с такими обывательскими взглядами на историю не могут понять, что роль личности в истории и состоит в том, что личность является выразителем определенных общих интересов, и находит поддержку в этой среде, а не появляется из неизвестности. Именно такой тип руководителя, как Сталин, наиболее полно выражавший интересы государства с всеохватывающей государственной собственностью, и был востребован временем. Государственные же идеологи, стремясь скрыть порочность существующих общественных институтов власти и сохранить систему в целом, всю вину за случившееся перекладывают на Сталина и его окружение. А тем самым, озлобление народа, вызванное действующими институтами власти, направляется на отдельных лиц. Сначала был виноват Сталин, затем – Хрущев, и под конец – Брежнев. Весьма сомнительно, что этой участи избежит Горбачев. История, написанная по такому принципу, не дает объективных критериев, не вскрывает причин, не выясняет, почему, это, возможно, не показывает, чьи интересы выражают лица, оказавшие при власти. Так пишут историю только государственные идеологи, не утруждая себя углубленным изучением предмета, ведь им и так хорошо платят. Но прогресс наблюдается и в среде государственного управления. От «отца народа и учителя вообще», дошли до учителя нового мышления».

С укреплением власти монопольного государственного аппарата, как хозяина и распорядителя всех продуктов труда, и подавление сопротивления народа внутри страны, наступил момент, когда угрозу его существования, могли представлять, только другие государства. Поэтому для сохранения и удержания власти, монопольному государству, была необходима мощная армия, вооруженная самым современным оружием, что естественно не могло осуществиться без развития промышленности. Все имеющиеся в стране материальные средства и многие жизни были брошены на индустриализацию, которая еще больше укрепляла власть государственного аппарата.

Не имея средств, для быстрого подъема промышленного производства, государство стремится форсировать индустриализацию за счет деревни. Такой путь индустриализации, ведущей к вымиранию крестьянства, естественно вызвал протест со стороны крестьян. В стране вспыхивают стихийные протесты против проводимой, грабительским методом, индустриализации и насильственной коллективизации. Особенно сильные выступления крестьян происходят на Тамбовщине и в Сибири. Крестьяне отказываются отдавать хлеб. Подавив сопротивление крестьянских масс, руководители государства, дабы устранить в дальнейшем почву для недовольства, стали сгонять крестьян в колхозы. Выращенный на своей земле хлеб крестьянин готов защищать даже ценой своей жизни. Колхозная же система дает возможность грабить крестьян без особого труда, так как в коллективном продукте труда крестьянину трудно выделить то, что должно принадлежать ему, он не может сказать – это мое, и я никому, плоды своего труда, даром не отдам. Государственные чиновники, рассуждая о преимуществах коллективного ведения хозяйства, организованного на основе интересов самих производителей, над индивидуальным хозяйством, согнали крестьян в колхозы, для более эффективной эксплуатации, для того, чтобы легче было изымать продукты труда. С таким же успехом они могли рассуждать и о преимуществах людей более высокого роста, а людей маленького роста, отправлять на дыбу.

История уничтожения русского крестьянства связана со становлением монопольного капитала. Монопольный капитал, стремясь из всего извлекать прибыль, а так же, желая подчинить себе, все формы хозяйственной жизни, не мог позволить существовать, рядом с собой, другим формам хозяйствования. Но как бы не стремились, представители монопольного капитала, задействовать все население в крупной промышленности, создавая не выносимые условия жизни в деревне, они вынуждены были, все-таки, решать проблему продовольствия. Поэтому, чтобы крестьяне полностью не покинули деревню, государство ограничило их отток административными средствами, то есть государство перестало выдавать им паспорта. После полувековой свободы крестьяне вновь были закрепощены, только теперь не отдельным помещиком, а самим государством. С ускоренным развитием промышленного производства возник перекос в распределении производительных сил, что неизбежно начало давать о себе знать сразу же. А это и неоднократно повторяющейся голод в деревне, и нехватка продовольствия в городах, и недостаток сельскохозяйственного сырья, для промышленности. И по сегодняшний день ощущается нехватка продовольствия, недостаток того или иного вида продуктов, что заставляет государство ограничивать свободную продажу и вводить карточную систему. Здесь за примерами далеко ходить не надо.

В начальный период развития всех этих процессов, в руководстве партии, еще находились люди, которые могли критически оценивать методы проведения индустриализации и коллективизации. Поэтому и возникают оппозиционные группы, с различными лидерами. Но свою борьбу оппозиция ведет, в основном, в партийных дискуссиях, не выходя к массам, и тем самым обрекает себя на поражение. К тому же оппозиция выступает не против политики в целом, а лишь против некоторых отклонений. Поэтому Сталину, и его преданному окружению, не составляло трудностей удержать власть и подавить возникающие оппозиции. Для Сталина, как и для всех последующих правителей, главным было не отстаивание своей позиции, а удержание власти. «Мудрый» кормчий, являясь «великим» теоретиком всех времен, делает вывод, для оправдания террора, что в период строительства социализма классовая борьба обостряется. Сколоченная, к тому времени, банда слуг, готовых, по сигналу своего вождя, растерзать и втоптать в грязь любого, не имеющие ни совести, ни сомнений, моментально подхватывают брошенный лозунг и начинают действовать. В первую очередь «врагами народа» объявляются те, кто представлял угрозу для власти Сталина, и его окружения. Следующими жертвами становятся те, кто способствовал приходу к власти Сталина, так как знали слишком много. Репрессиям подвергаются простые рабочие и крестьяне, выражающие недовольство или высказывающие сомнения, в правильности действия власти.

Государственный аппарат, во главе с партией, уничтожив очаги возможного сопротивления, стал не только монопольным собственником средств производства, но и единственным толкователем истины. Произошло полное слияние капиталиста, как выразителя сущности капитала, и государства, как политического органа, выражающего интересы господствующего класса. Теперь государство стало выразителем сущности капитала, определив себя, как социалистическое.

Государство, став хозяином всех средств производства, перестало существовать в своем прежнем качестве. Это и произвело неудобоваримую путаницу в головах идеологов, которые свое понимание мира строят не на анализе существующей действительности, а на различных догмах.

При этом необходимо отметить, что господство государственной формы собственности вовсе не означает, что других форм собственности вообще не существует. Они существуют, но господствующей является именно государственная собственность на условия производства. Здесь количественное изменение государственной собственности, по отношению к другим формам собственности, приводит к качественному изменению всего общества. Общество становится заложником государства монополиста. Анархия, в общественном разделении труда, присущая обществу с частнокапиталистическим способом производства, сменяется деспотией государства, так как на смену свободному переливу капиталов приходит плановое распределение, по воле государственного чиновника. Вопрос о стоимости государства отпадает сам собой. Теперь не общество, или отдельные его классы, определяют расходы на государство, а государство подсчитывает, сколько необходимо потратить средств на потребности общества, а сколько, на воспроизводство капитала. Если в условиях частных капиталов буржуазия сумела создать не особо обременяющий государственный аппарат, ограничив его непомерные аппетиты, хотя и он постоянно стремиться истратить на себя больше, чем ему отведено, то для государства монопольного капитала вообще не существует проблем получения средств к существованию. Являясь всеобщим собственником средств производства, данное государство, хотя и тратит на свои нужды и программы гораздо больше и глупее, не может быть должником своих граждан и своих предприятий, а поэтому, предприятия, колхозы и совхозы оказываются в должниках у государства. На первый взгляд складывается парадоксальная ситуация, когда непосредственные производители постоянно ходят в должниках у тех, кто ничего не производит. Но для государства монополиста это вполне естественная ситуация, так как в их руках неограниченная власть.

Государственная собственность не разрешает противоречия между трудом и капиталом, а доводит его до крайней степени. Наемные работники, в данных условиях, вынуждены большинство своего жизненного времени заниматься необходимым трудом, дабы другой класс, государственные чиновники и их идеологи, освобожденный от необходимого производственного труда, мог заниматься ведением общих дел и выработкой идеологии. Это ведение общих дел, государственные чиновники, и превращают в эксплуатацию наемных рабочих. «Подобно тому, как растение живет за счет земли, скот за счет растения или за счет травоядного скота, так та часть общества, которая обладает свободным временем не поглощенным непосредственным производством средств существования, живет за счет прибавочного труда рабочих». (К. Маркс Ф. Энгельс собр. соч. т.47 стр.213)

При существующих отношениях, когда капитал противостоит наемному труду, производство ведется в интересах воспроизводства самого капитала. В условиях монопольного капитала это проявляется в накручивании «вала». Вот что пишет по этому поводу В. Афанасьев, бывший главный редактор газеты «Правда»: «Между тем принцип «чем дороже, тем лучше» прочно укоренился в нашей хозяйственной практике… Вал, объем реализации продукции в рублях был и остается главным плановым и отчетным показателем нашей экономики. Отсюда все наши экономические беды. Сломать вал, отбросить бумажные рубли, а дать вместо них, побыстрее и подешевле, добротную натуру…». «Так, все это мы с 60-х годов критикуем, и именно в 60-е годы появился у нас термин «девятый вал». «Темпы роста остаются, зарплата, как и прежде, привязана к объему в рублях, а накручивать вал за счет повторного счета, цены и получать зарплату, не производя продукцию, не введя объекты, мы научились давно и продолжаем сейчас» – сказал, на Съезде народных депутатов, председатель Совета Министров Казахской ССР Н. Назарбаев. «И этот показатель, осужденный на ХХ!! съезде партии и на июньском (1986 г.) Пленуме ЦК, продолжает жить. Вал в рублях, а не товары, стал еще более мощным в двенадцатой пятилетке». («Правда» против «вала» В. Афанасьев.) Сказано все правильно, и осталось совсем не много – понять причины существования вала, и его живучесть.

При монопольном капитале самовозрастание приобретает чисто денежную форму, без увеличения количества реальной продукции, что и ведет к краху саму систему. И что только не придумывали экономисты и государственные чиновники, стремясь побороть этот ненавистный вал, но вал прорывался вновь и вновь. Вот что писал о существовании вал еще один советский экономист Д. Валовой: «Жизнь показала, что исключение вала из оценочных показателей оказалась формальным. Вал по-прежнему здравствует. От него зависят и производительность труда, и заработная плата, а, в конечном счете, и фонды материального стимулирования. Валовой общественный продукт и национальный доход страны увеличился в 1985 году по сравнению с 1965 годом в 2,8 раза. Но за этот период на каждый рубль национального дохода и валового продукта уменьшилось производства зерна, мяса, молока, овощей, тканей, обуви и ввод жилья в 2, а картофеля – в 4 раза в натуральном выражении. Упало обеспечение денег товарной массой в целом». (Д. Валовой. «Правда» против «вала». стр. 237)

От того, что представителем капитала выступает государство, а не отдельно стоящий капиталист, сущность капитала не изменяется, но меняется способ самовозрастания. Хотя самовозрастание монопольного капитала и происходит через получение прибавочного рабочего времени, но происходит несколько иными методами. Главная отличительная особенность извлечения прибавочной стоимости, при монопольном капитале, вытекает из того, что весь производимый прибавочный продукт попадает в один карман, а для наемных работников не существует выбора, и они вынуждены наниматься за монопольную заработную плату. Государство, как монопольный капиталист, постоянно стремится свести заработную плату к самому необходимому минимуму. И делается это через повышение цен на жизненные средства, при сохранении прежней заработной платы. Повышение цен проводится различными методами. Например, через денежную реформу, как это было сделано в 1961 году, или через снижение качества потребляемых жизненных средств, как это делается постоянно, или путем различных ухищрений в виде договорных цен, повышенных цен на новые изделия, или простой заменой этикетки. Повышение цен, на жизненные средства, позволяет государству за то же количество потребительных стоимостей приобретать большее количество живого труда. Во-вторых, повышение степени эксплуатации происходит за счет принуждения к выполнению дополнительных работ. Это различные авралы, черные субботы, коммунистические субботники, сельскохозяйственные работы.

Наряду с ухудшением жизненных средств и снижением жизненного уровня для наемных рабочих, развивается специально производство и закрытая система распределения для партийных функционеров и государственных чиновников, то есть для представителей монопольного капитала. «Уже в начале 20-х годов высший эшелон РКП (б) сделал существенный приступ к расширению своих благ. Весной 1922 года Х! съезд партии – на пятый год революционной перестройки! – впервые поручил ЦК разработать комплекс мер по улучшению материального положения «командного состава»… спустя три месяца оргбюро приняло постановление, которым вводилась четкая иерархия окладов партработников всех уровней: для членов ЦК, ЦКК, секретарей губкомов, обкомов и ячеек на крупных предприятиях, коммунистов-руководителей советских и хозяйственных органов. Помимо окладов, «активные» партработники дополнительно получали свой партийный продовольственный паек. В центре на месяц – 12 килограммов мяса, 1,2 килограмма сливочного масла, 1,2 – сахара, 4,8 – риса. Для работников губернского уровня паек был скуднее.

Внушительно выглядели привилегии аппарата по части обеспечения жильем, одеждой, транспортом, медицинским обслуживанием. В 1922 году на санаторное обслуживание «ядра» партработников по линии Наркомздрава было ассигновано 360 млрд. рублей. На проезд каждому чиновнику до места отдыха или лечения выделялось 100 рублей золотом, на первый месяц пребывания в санатории еще 100 рублей золотом, «на устройство и мелкие расходы» – еще 100 рублей золотом и далее по 100 рублей золотом на каждый последующий месяц». (Виктор Долгов, кандидат исторических наук «Собеседник» №39 1990г.) Вот как заботились о себе радетели за народное счастье. Эта система привилегий для партийных и государственных чиновников развилась до невероятных размеров, включая в себя все новые и новые привилегии. Возникновение ее явилось закономерным следствием разделение на хозяев и наемных работников, так как не могли же они существовать в одинаковых условиях.

«А правда такова: в системе распределения благ образовалась особая подсистема), а сложилась в жесткий порядок при Сталине, а при Брежневе, можно сказать, разлилась морем разливным), доступ к которой открывает не трудовые доходы, не профессиональные особенности, не объективная, наконец, нуждаемость, а исключительно служебное положение или социальный статус. Эта подсистема включает в себя практически все, что входит и в общую систему, но в ином, первосортном, так сказать, виде и ассортименте. Маленький мирок в целом мире, огороженный кастовым забором. Свое жилищное хозяйство и торговля, общественное питание и здравоохранение, сферы отдыха и быта…». Павел Волин «Огонек» №135 1989г. «Тайна, известная всем»

Повсеместно рассуждая о всеобщем равенстве и братстве, крича, на каждом углу, о справедливом обществе, государственные чиновники и их идеологи, создали для себя, как хозяев монопольного государства, закрытую от общества систему обеспечения, показывая на деле, что никакого социалистического общества не существует. Говоря о социалистических отношениях, они исходят из того, что не существует отдельного капиталиста, и совсем не могут усвоить, что и государство может выступать в роли представителя капитала. Определение капитала, данное Марксом, на которого они все время ссылаются, не так ограничено, как трактуют продажные идеологи. «Монополизированные определенной частью общества средства производства, обособившиеся по отношению к живой рабочей силе продукты и условия приведения в действие самой рабочей силы, – вот что в силу этой противоположности персонифицируется в капитале». К. Маркс «Капитал» т.3 стр. 887.

История Советского государства показывает, что выразителем интересов капитала может быть и государство, устранившее частного предпринимателя. Для рабочих это не является тайной за семью печатями, в отличие от профессоров. «Нас долго уверяли – и не безуспешно, – что рабочие являются владельцами средств производства. Однако это не так. Владеет средствами производства – командно-бюрократический аппарат. Да и потом – хозяева не бастуют». Из переговоров бастующих шахтеров Павлограда с администрацией. «Советская культура» 29 июля 1989 г.

9

Процессы огосударствления проходили не только в России, но и наблюдались в других странах. Даже во времена свободной конкуренции. Ф. Энгельс, в своей работе «Анти-Дюринг», отмечал: «…с тех пор, как Бисмарк бросился на путь огосударствления, появился особого рода фальшивый социализм …объявляющий без околичностей социалистическим всякое огосударствление, даже бисмарковское. Если государственная табачная монополия есть социализм, то Наполеон и Меттерних, несомненно, должны быть занесены в число основателей социализма». Еще более усилились процессы огосударствления в связи с промышленными кризисами и войной. Как отмечал Ленин, выступая на «Седьмой конференции РСДРП (б): «В особенности в ХХ веке развитие капитализма гигантскими шагами пошло вперед, а война сделала то, что не было сделано за 25 лет. Огосударствление промышленности пошло вперед не только в Германии, но и в Англии. От монополии вообще перешли к государственной монополии. Объективно положение дел показало, что война ускорила развитие капитализма, и оно пошло вперед от капитализма к империализму, от монополии к огосударствлению». И видимо Ленин предполагал, что данный процесс не обратимый, а он, проведя всеобщее огосударствление, впереди планеты всей. Но как раз в этом он и ошибался, так как, огосударствление, при сохраняющемся частном капитале, не приходит к единому монопольному капиталу. Отсутствие оживляющего огня конкуренции способствует прогрессирующему загниванию и соответственно утрате позиций на мировом рынке. Это вынуждает двигаться в обратном направлении от концентрации и огосударствления к возрождению конкурентной среды, то есть проводить разгосударствление. В странах с частнокапиталистическим производством постоянно идет борьба этих двух направлений, проявляющейся в борьбе партий. Одни партии призывают к национализации, то есть огосударствлению, или к большей степени контроля со стороны государства, в чем они видят возможность преодоления пороков капиталистического производства, а другие призывают убрать всякие государственные ограничения, очистить поле для свободной конкуренции, как основе, для быстрого экономического развития. Эта борьба идет с переменным успехом. Если процессы огосударствления и усиление роли государства в экономике быстро развивается после второй мировой войны, которые продолжаются вплоть до 70-х годов, то со средины 70-х годов, все процессы пошли вспять. В Англии этот процесс быстро начинает развиваться с приходом Маргарет Тэтчер. То же самое происходит, в большей или меньшей мере, и во всех других странах, вплоть до африканских и южно американских государств. Капиталистическое производство вышло на новый виток своего развития, захватывая в свою орбиту все новые страны и народы, который, в дальнейшем, приведет к еще более крупной концентрации и монополизации.

Только благодаря Октябрьской революции были созданы условия для взятия всех средств производства в государственную собственность. Для революций, свершившихся под воздействием экономического краха определенного режима, империалистических войн, борьбы за освобождение от колониализма и других причин, когда вместе с рабочим классом революционно настроены и мелкобуржуазные слои, при этом рабочий класс еще не выработал высокой культуры и сплоченности, в защите своих интересов, свойственно делать шаг назад. В результате революции, устранившей частный капитал, возникает возможность прихода к власти сторонников всеохватывающей государственной собственности, с утверждением монопольного капитала, в лице государства. Здесь уже не каждый в отдельности обладает капиталом, а приобретает право распоряжаться всеобщим капиталом, как представитель государства. Капиталистический способ производства не исчерпал себя, и поэтому устранение частного капитала силовыми методами порождает монопольный капитал, не способный к самостоятельному развитию. Наблюдается повторение второй формы собственности, но на более высоком уровне развития. При которой граждане государства (рабы не являются гражданами) сообща владеют своими рабами, и уже в силу этого связаны формой общинной собственности. Совместная частная собственность свободных граждан государства вынуждает их перед лицом рабов, а в современных условиях монопольного капитала, перед лицом наемных работников, сохранять возникшую форму объединения. В наших условиях, наемные работники хоть и являются гражданами государства, от этого ничего не выигрывают. Современная всеохватывающая государственная собственность будет приходить в упадок, а так же и созданные на ее основе общественные институты, в зависимости от развития частного капитала, так же, как и вторая форма собственности, пришла в упадок, с развития частной собственности.

10

В монопольный капитал сливаются все виды капитала. Он выступает то, как торговый, то, как денежный, то, как промышленный, но уже разными сторонами единого капитала. В условиях производства на основе множества частных капиталов движение идет по двум направлениям: конкуренция ведет к концентрации капитала, а при возможности и к монополии, но монополия приводит к застою, а в условиях расширяющихся рынков, и к потере позиций и прибыли, что вызывает обратный процесс – возрождение конкуренции. И даже государство монополист, в последнее время, вынуждено, в виду длительного экономического застоя, предоставлять возможность, частным лицам, открывать предприятия. Этот процесс либерализации, в отношении частной собственности, идет еще и потому, что КПСС, боясь повторить историю ПОРП, подстегиваемая растущим движением за национализацию партийного имущества, торопится вложить, сомнительным путем приобретенные капиталы, в различные коммерческий банки.

События последнего времени еще раз подтверждают, какое государство мы имели. А имели мы государство с всеохватывающей государственной собственностью, и здесь не уместно рассуждать о социализме или коммунизме. Если же исходить из утверждений государственных идеологов о том, что у нас построено более прогрессивное, более передовое общество, то, как получается, что через семьдесят лет, после того, как народ взялся за оружие и прогнал капиталистов, после длительного периода «народного» правления, он вдруг понял, что без капиталистов ему никак нельзя, без капиталистов не прожить. Прозрение наступило и народ, в лице «своего» правительства решил – нужно продать себя в рабство частному капиталу. Зачем нам «свобода», зачем «свободный труд», если он не приносит удовлетворения и оказывается менее производительным, чем рабский. Веками народ стремился обрести свободу, сбросить всяческих мироедов, а, добившись, увидел, что рабство все-таки лучше.

На первый взгляд все это выглядит парадоксально, но если проследить внутренний процесс развития, то все встанет на свои места. Капиталистический способ производства, на основе всеохватывающей государственной собственности на средства производства, оказался менее прогрессивным и ведет общество к загниванию. И хозяева монопольного капитала, дабы сохранить свою власть, боясь потерять свое привилегированное право на управление и владение, решили оживить монопольный капитала, с помощью небольшого количества частных капиталов. Они еще раз доказали, что не способны к самостоятельному развитию, и вновь, как не раз уже было в истории, падают в ноги капиталисту и молят его о спасении. При этом они еще пытаются сохранить видимость достоинства, преподнося свое преклонение, как новое мышление.

Пока, государство не боится приоткрыть отдушину для частного капитала, хотя делает это и не добровольно, так как сохраняет за собой большую часть средств производства и рычагов управления над экономикой страны. Но частный капитал, набирая силы и демонстрируя свое превосходство, над монопольным, рано или поздно, поставит вопрос ребром, об отмене государственных ограничений и переделке самого государства. Тогда встанет вопрос: или возвращение к всеобщей государственной монополии, а это станет возможно только через диктатуру, или отмена всяких ограничений, создание демократической республики и полное разгосударствление.