Текст книги "Городской конструктор. Идеи и города"

Глава 10
В каких городах мы хотим жить

«Общества без городов не бывает», – заметил мэр Филадельфии Эдвард Дж. Ренделл на ежегодной конференции в Уортоновском научном центре по проблемам недвижимости. Дело было в 1996 году, и главу города только что переизбрали на второй срок. Он был известен тем, что никогда не отклонял предложений выступить хоть на светском рауте, хоть на соседском пикнике, и уж точно ни за что не упустил бы возможности разрекламировать свой город перед аудиторией, состоящей из застройщиков, инвесторов и экспертов по недвижимости. Ренделл рассказывал о результатах усилий городских властей (под его руководством, разумеется) по снижению расходов и сокращению муниципального бюрократического аппарата. Мэр с сожалением констатировал, что в плане чистой экономии Филадельфии трудно конкурировать с окружающими ее пригородами, и попытался апеллировать к благородству застройщиков. Он просил: «Нам нужна ваша помощь». Он уговаривал: «Мы можем работать вместе». Он угрожал: «Мы не можем позволить себе игнорировать проблему бедности в городе». Ренделл – хороший оратор, красноречивый, с красивым рокочущим голосом. Но в последней фразе его речи прозвучало отчаяние: «Нельзя просто позволить нашим городам приходить в упадок. В конце концов общества без городов не бывает»{182}182
  Выступление Ренделла состоялось 9 апреля 1996 года в отеле «Риттенхауз».


[Закрыть].

Ренделл, конечно, прав. Городов нет только в кочевых обществах, вроде индейцев сиу и бушменов Калахари. Во всех иных случаях города неизменно играли важнейшую роль в развитии человеческой цивилизации. Без городов, скорее всего, не было бы таких эпохальных явлений, как Возрождение и Промышленная революция – ведь идеи лучше развиваются и распространяются в ситуации, когда большое число людей сосредоточено в одном месте. Этот тезис справедлив даже применительно к эпохе онлайновых социальных сетей.

История США тоже тесно связана с городами. Хотя Джеймстаун, первое английское поселение на Атлантическом побережье Америки, был, по словам Джона Репса, «скромным по размеру и примитивным по характеру», последующие колонии, тоже небольшие, имели все признаки города{183}183
  Reps J.W. Op. cit. P. 90.


[Закрыть]. Нью-Хейвен, Вильямсбург и Саванна никогда не были деревнями, с самого начала они представляли собой городки, пусть и очень маленькие. Еще одна необычная черта городов Нового Света – их амбициозность. Колониальная Филадельфия должна была сравняться по размеру с Лондоном, в то время крупнейшим городом Европы. Столь же масштабным был и генеральный план застройки Вашингтона, составленный Ланфаном. Согласно генеральному плану развития Нью-Йорка от 1811 года, протяженность сетки его улиц и проспектов составляла 7 миль. Для реализации всех трех планов понадобилось почти сто лет, но перспектива роста была заложена в них изначально. Позднее, когда Лос-Анджелес стал большим городом, он тоже начал расширяться. Но здесь не было традиционной сетки – гигантская паутина городских улиц следовала изгибам трамвайных путей, вьющихся вдоль побережья. Трамвайные линии и появившиеся позже скоростные автострады породили новую, невиданную ранее форму урбанизма.

Американские города и сегодня преподносят нам сюрпризы. В начале ХХ века список пяти крупнейших городов США выглядел так: Нью-Йорк, Чикаго, Филадельфия, Сент-Луис и Бостон. Через сто лет Филадельфии, Сент-Луиса и Бостона в нем уже не оказалось. Филадельфию вытеснил Феникс (в 1900 году там проживало всего 5 тысяч человек), Сент-Луис теперь не входит даже в число пятидесяти крупнейших городов США, а Бостон, несмотря на хваленое возрождение, занимает в этом списке лишь двадцать третье место. При этом Лос-Анджелес поднялся с двадцать восьмого места на второе, а Хьюстон, который в 1900 году был меньше, чем Форт-Уэйн (Индиана), – на четвертое. Сокращение численности населения «старых» городов вроде Филадельфии, Сент-Луиса и Бостона в сочетании с неуклонным разрастанием пригородов, казалось бы, позволяет сделать вывод, что американцы больше не хотят жить в городах, что мы превратились, как сказано в заголовке одной недавно вышедшей книги в «пригородную нацию»{184}184
  Duany A., Plater-Zyberk E., SpeckJ. Suburban Nation: The Rise of Sprawl and the Decline of the American Dream. New York: North Point Press, 2000.


[Закрыть]. И эта пригородная нация, если судить по результатам общенационального опроса, проведенного в 2008 году Исследовательским центром Pew, вполне довольна своим положением. Социологи спрашивали американцев, нравится ли им место, где они живут, и доля положительных ответов у жителей пригородов (54 %) оказалась значительно выше, чем у горожан (44 %){185}185
  Denver Tops List of Favorite Cities (A Social and Demographic Trends Report). Washington, DC: Pew Research Center, 2009 (January 29). P. 3.


[Закрыть]. Но хотя сегодня в пригородах рады жить больше американцев, чем когда-либо, население городов все равно больше. В 1900-м, который считается временем расцвета американских городов, в США насчитывалось лишь тридцать восемь городов с населением более 100 тысяч жителей, а их совокупная доля в населении страны составляла 14 %. К 2006 году таких городов было уже двести пятьдесят восемь, и в них проживало 27 % американцев. И этот рост связан отнюдь не только с общим ростом численности населения. В последние двадцать пять лет доля жителей городов с населением более 100 тысяч растет почти вдвое быстрее, чем население страны в целом{186}186
  По данным Бюро переписи населения США, с 1980 по 2006 год население страны увеличилось с 227 до 300 миллионов (на 32 %), а число людей, живущих в городах с населением более 100 тысяч, выросло с 51 до 81 миллиона (на 59 %).


[Закрыть].

Дело не в том, хотим ли мы жить в городах. Очевидно, что таких людей все больше, иначе мы не построили бы столько городов. В действительности вопрос звучит так: в каких городах мы хотим жить – компактных или рассредоточенных, старых или новых, больших или маленьких?

Ответ на этот вопрос осложняется отсутствием точного определения современного города. Еще недавно большие города легко было отличить от малых по качеству жизни: эту разницу хорошо передавали стереотипы городского франта и деревенского мужлана. Сегодня, в эпоху пригородов, зачастую вообще непонятно, где заканчивается город и начинается сельская местность. Так, Гринвич в штате Коннектикут выглядит как небольшой городок, но на деле является просто продолжением Манхэттена так же, как и многие районы нижней части долины Гудзона или графство Бакс в Пенсильвании. Демографическое понятие «городская агломерация», объединяющее один или даже несколько городов и пригороды, было призвано отразить эту новую реальность, но и оно лишь частично раскрывает суть дела. Сорок лет назад покойный Ирвинг Кристол заметил, что с точки зрения качества жизни место жительства уже не имеет особого значения. «Сегодня, – писал он, – непреложный факт американской жизни заключается в том, что где бы ни жил человек – в центре большого города, в пригороде, в маленьком городке или сельской местности, где до сих пор проживает примерно треть нашего населения, он все равно существует в пространстве городской цивилизации»{187}187
  Kristol I. Urban Civilization and Its Discontents // Commentary. 1970. Vol. 50. P. 31.


[Закрыть]. По мнению Кристола, «города существуют давно, их проблемы не новы, но городская цивилизация – это действительно нечто новое, и проблемы городской цивилизации не имеют прецедентов в истории человечества»{188}188
  Ibid.


[Закрыть]. Итак, вопрос заключается в том, какие города отвечают потребностям «городской цивилизации». Если судить по развитию американского урбанизма во второй половине ХХ столетия, однозначный ответ, который дает рынок, – американцы хотят жить в «рассредоточенных» городах. Появление новых транспортных и коммуникационных технологий – железных дорог и трамваев, автомобилей и самолетов и, наконец, телефонов, телевидения и интернета – повысило спрос на частную собственность, личное пространство и уединенные частные дома, результатом чего стали децентрализация и рассредоточение. Способствовали рассредоточению и загородные торговые моллы, почтовые службы и системы курьерской доставки – FedEx, UPS, «Магазин на диване», а также новые эко-технологии – компактные водоочистные сооружения и миниэлектростанции.

Речь здесь идет не просто о переселении в пригороды. Все города, где во второй половине прошлого века наблюдался резкий рост численности населения: Хьюстон, Феникс, Даллас, Сан-Хосе, Атланта, – развивались именно вширь. Это горизонтальные города с низкой плотностью населения, как правило, менее десяти человек на акр по сравнению с 15–20 в старых «вертикальных» городах. Жители горизонтальных городов, как правило, передвигаются на автомобилях, а товары доставляются на грузовиках. Горизонтальные города мало отличаются от пригородов. И там, и там люди по большей части живут не в квартирах, а в индивидуальных домах, которые объединены в рассеянные, полуавтономные поселки, отличающиеся от традиционных городских кварталов. Примеры можно найти и среди крупных городов вроде Лос-Анджелеса, и среди небольших вроде Лас-Вегаса, и в пригородах любой городской агломерации – как старой, так и новой.

В докладе «Технологии меняют города Америки», подготовленном федеральным Управлением по анализу технологий в 1995 году, содержится следующий вывод: «Тенденция к децентрализации в технологической сфере и экономике говорит о том, что центры американских городов вряд ли вернут себе былое влияние»{189}189
  Office of Technology Assessment // The Technological Reshaping of Metropolitan America. Washington, DC: US Government Printing Office, 1995 (September). P. 12.


[Закрыть]. Децентрализация подходит для экономики, основанной на гибкости, адаптивности и изменчивости. Кроме того, рассредоточение соответствует структуре все более разнородного общества, которое представляет собой прямую противоположность обманчивому понятию «глобальная деревня». Хотя американцы сегодня и живут в условиях городской цивилизации, они стали не больше, а меньше похожи друг на друга, и рассредоточение учитывает эти различия.

У горизонтальных городов есть еще одна общая черта – все они относительно новые. В индустриальную эпоху развитая инфраструктура, удобные порты и внушительные трудовые ресурсы обеспечивали преимущество старых городов. Но в постиндустриальный период возраст уже не важен. Чтобы стать конкурентоспособным, новому городу нужно всего лишь проложить оптоволоконные кабели, построить компактный центр и заманить к себе сетевые магазины Whole Foods и Target. Всякий раз, возвращаясь из Сиэтла или Денвера домой в Филадельфию, я поражаюсь контрасту между этими городами. И дело не только в столетней промышленной копоти и сверкающей новизне, и не в том, что многие элементы филадельфийской инфраструктуры – каменные виадуки, узкие шоссе, пригородные железнодорожные ветки – являются наследием прошлого. Просто здесь все новое кажется случайным, словно оно насильно втиснуто в старую форму, которая ему не очень подходит. Прошлое несомненно придает городу очарование, поэтому я здесь и живу, но оно недешево стоит с точки зрения эффективности, удобства, обслуживания и ремонта. Старый город, как старая машина, она на ходу и довезет вас куда надо, но не так безопасно, комфортабельно и эффективно, как новая модель.

В создании городской инфраструктуры с нуля есть немало преимуществ. Например, библиотечному управлению округа Лас-Вегас-Кларк удается эффективно обслуживать полуторамиллионное население, имея всего двенадцать отделений. У него хватает средств, чтобы оборудовать отделения по последнему слову техники, поскольку содержать большую (и слабо посещаемую) публичную библиотеку в центре города необходимости нет. Кроме того, эффективность деятельности управления (в 2003-м Library Journal назвал его «лучшей библиотекой года») связана с тем, что это не муниципальное ведомство, а независимая структура – с собственным фондом зарплаты, финансовой службой и даже налоговым подразделением. Финансовая самостоятельность – важный фактор, в чем можно было недавно убедиться на примере Филадельфии, где городские власти, столкнувшись с финансовым кризисом, пригрозили составить «бюджет судного дня», предусматривавший сокращение трехсот муниципальных служащих и закрытие всех публичных библиотек.

У новизны есть и другие преимущества. Как правило, в новых городах действуют современные оптимизированные строительные регламенты, новые договорные отношения между менеджментом и работниками, и вообще многое делается по-новому. Например, в Хьюстоне нет зонирования, строительные нормы и правила здесь более либеральны, чем во многих других городах, поэтому и затраты на строительство ниже. В результате, по данным переписи 2006 года, среднестатистическое домовладение в этом городе стоило 126 000 долларов по сравнению с 496 000 в Нью-Йорке{190}190
  Glaeser E.L. Houston, New York Has a Problem // New York Sun. 2008. July 16. P. 4.


[Закрыть]. Поскольку уровень доходов в «большом Хьюстоне» лишь немного ниже нью-йоркского, жизнь здесь обходится представителям среднего класса гораздо дешевле, что, как утверждает гарвардский экономист Эдвард Л. Глейзер, и обеспечивает ему привлекательность. С 2000 по 2007 год население Хьюстона выросло на 19,4 %, а Нью-Йорка – лишь на 2,7 %{191}191
  Ibid.


[Закрыть]. Наличием значительных трудовых ресурсов из представителей среднего класса объясняется и тот факт, что количество промышленных рабочих («синих воротничков») в Хьюстоне больше, чем в Нью-Йорке.

Другим ответом на вопрос «В каких городах мы хотим жить?» может быть – «в теплых». В 2008 году было проведено общенациональное социологическое исследование, призванное выяснить, какие из крупных городов больше всего нравятся людям. Оказалось, что у всех фаворитов – Денвера, Сан-Диего, Сиэтла, Орландо и Тампы – есть общие черты: «теплый климат, свободный образ жизни и динамичный рост»{192}192
  Denver Tops List. P. 5.


[Закрыть]. Более того, все города, занявшие первые десять мест, находятся в умеренной климатической зоне – семь на Западе и два на Юге. Привлекает людей и наличие вблизи города природных объектов – озер, гор, пляжей или пустыни. А учитывая популярность досуга на свежем воздухе, немаловажное значение приобретает и наличие окрестных лесов. Как сказал Дэвид Брукс, «здесь [в городах-фаворитах] у вас в гараже стоит не только машина, но и лыжи, байдарки, футбольное снаряжение, треккинговые ботинки, весла. В таких городах есть возможности для активного отдыха на свежем воздухе»{193}193
  Brooks D. I Dream of Denver // New York Times. 2009. February 17. P. A29.


[Закрыть]. Городам промышленной эпохи не нужны были живописные окрестности, но в постиндустриальную эпоху это стало необходимостью.

Буквально все технические новшества последних пятидесяти лет способствовали рассредоточению, а то и стимулировали его. Но долгосрочные последствия появления новых технологий зачастую непредсказуемы. К примеру, с одной стороны, телефон несомненно служит децентрализации, но, с другой стороны, именно телефонная связь обеспечила возможность работы в высотных офисных зданиях, что, в свою очередь, породило плотную офисную застройку городских центров. А непредвиденным последствием автомобилизации стало исчезновение вечерних газет, которые люди обычно читали в трамвае по дороге с работы домой. В машине не почитаешь, но там можно слушать радио, и это умирающее средство коммуникации обрело новую жизнь. Кто мог предугадать, что сочетание автомобильного радиоприемника и сотового телефона породит новый формат – разговорное радио, и новую мощную политическую силу – радиоведущего? Ноутбуки, персональные электронные секретари и мобильные телефоны тоже способствуют рассредоточению, являя собой верхушку этого огромного айсберга, но возможность работать в гостиничном номере или на дому породила противоположную тенденцию – потребность в личном общении. Поэтому сегодня конференций, выездных совещаний и собраний проводится больше, чем когда-либо. И поэтому многие отрасли: финансы, издательское дело, индустрия развлечений, высокотехнологичный и коммуникационный бизнес – группируются по географическому принципу.

И хотя, казалось бы, повестку дня определяет рассредоточение, мы наблюдаем возврат к концентрации. Порой она обретает новые формы – ритейл-парки, бизнесцентры, технопарки, новые поселения сельского типа, вырастающие буквально на пустом месте. А порой принимает знакомые очертания – места для отдыха и развлечений в городских центрах, исторические кварталы, эспланады у воды, городские парки. Все они возникли из вековечной потребности пообщаться, побыть на людях, разнообразить свою жизнь благодаря широкому кругу возможностей. Эта потребность возродила к жизни многие небольшие города, особенно университетские, которые благодаря наличию исследовательской инфраструктуры, офисных центров, университетских больниц и культурных объектов, сегодня процветают и числятся среди самых быстрорастущих и привлекательных мест для жизни и работы{194}194
  См.: Gumprecht B. The American College Town. Amherst, Mass.: University of Massachusetts Press, 2008.


[Закрыть]. Отчасти это процветание обеспечивается новыми технологиями. Кабельное телевидение, местные авиалинии, покупки по каталогу, интернет – все это принесло в маленькие города удобства, которыми пользовались жители мегаполисов. Но если университетским городам удается стать привлекательными для жизни (а это происходит далеко не всегда), возникает мощный сплав высшего образования, информационных технологий и вожделенной среды обитания – небольшой и дружелюбной[23]23
  Решающее значение здесь имеет масштаб. Крупные университеты, как отмечала Джейн Джекобс, представляют собой самодостаточные монофункциональные структуры, которые разрушают городское многообразие. Зачастую это приводит к негативным последствиям независимо от того, идет ли речь о большом городе (например, о западной части Филадельфии, где расположен Пенсильванский университет) или о малом (Нью-Хейвен, где находится Йель).


[Закрыть].

Привлекательность университетских городов для жизни и работы вписывается в общую тенденцию, которую выявил Кристол еще в 1970 году. «Если правда, что мы “страна городов”, то постепенно мы превращаемся в страну относительно небольших и средних городов», – писал он{195}195
  Kristol I. Op. cit. P. 31.


[Закрыть]. Это замечание было справедливо тогда и представляется еще более справедливым сегодня. В 1970 году число американцев, живших в небольших городах (от 25 до 250 тысяч человек), превысило количество жителей больших городов (более 250 тысяч человек), что полностью перевернуло ситуацию начала 1960-х, когда, как и в прежние времена, господство больших городов было абсолютным. К 2006 году, несмотря на то, что совокупная доля городского населения в стране увеличилась, наметившееся различие приобрело ярко выраженный характер – в маленьких городах проживало уже в полтора раза больше людей, чем в больших. С 1970 года доля жителей больших городов в совокупном городском населении страны неуклонно сокращается, а процент жителей малых городов, напротив, увеличивается{196}196
  По данным Бюро переписи населения США, общее количество людей, проживающих в городах с населением свыше 250 000, составляло в 1960 году 39,4 миллиона, в 1970-м – 42,3 миллиона, в 2006-м – 52,1 миллиона. Аналогичный показатель для городов с населением от 25 000 до 250 000 человек равнялся 36,6 миллиона в 1960 году, 45,8 миллиона в 1970-м и 81,7 миллиона в 2006-м. Доля жителей больших городов в общей численности городского населения (115,9 миллиона в 1960 году и 186,1 миллиона в 2006-м) сократилась за указанный период с 34 % до 28 %, а доля жителей малых городов, напротив, увеличилась с 31,6 % до 43,9 %.


[Закрыть]. Это позволяет предположить, что американцы больше не желают жить в крупных городах. Такой вывод подтверждается результатами опроса, проведенного в 2008 году Центром Pew: тогда выяснилось, что «большинство респондентов не упомянули среди мест, где они хотели бы жить, ни один из тридцати крупнейших мегаполисов»{197}197
  Denver Tops List™ P. 5.


[Закрыть].

Дикая природа делает города более привлекательными: горы Венатчи и город Венатчи (Вашингтон). Фото: Jennifer Gottwald. Creative Commons Attribution 2.0

Привлекательность малого города наглядно проявляется в Санта-Фе (Нью-Мексико). Фото: Creative Commons Attribution 2.0.

Таким образом, для большинства американцев ответ на вопрос «В каком городе вы хотели бы жить?», помимо вышеупомянутых рассредоточения, новизны и теплого климата, включает и такой фактор, как небольшой размер. В некоторых случаях – прямо даже маленький. В 2007 году жилая недвижимость в стране быстрее всего дорожала не в Сан-Франциско, Бостоне и Нью-Йорке, а в Корваллисе (Орегон) – 53 тысячи жителей, Гранд-Джанкшене (Колорадо) – 46 тысяч жителей и Венатчи (Вашингтон) – 28 тысяч{198}198
  Garreau J. Face-to-Face Places // Wharton Real Estate Review. 2008. Vol. 12. № 1. P. 73.


[Закрыть]. Эти небольшие города являются хорошей иллюстрацией того, что Жоэль Гарро назвал «эффектом Санта-Фе». Этот город в штате Нью-Мексико невелик (62 тысячи жителей), но обладает рядом признаков мегаполиса, таких как множество ресторанов и магазинов, опера, фестиваль камерной музыки и знаменитый кинофестиваль. Города, подобные Венатчи, расположенному в ста милях от Сиэтла у подножия горной гряды Каскейд, отличаются живописным окружением (пустыни, озера, горы, реки), умеренным климатом и высоким уровнем урбанизма, не соответствующим их скромным размерам и зачастую отдаленному местоположению. «Предпосылкой, которая легла в основу гипотезы о “Санта-Феизации”, является то, что сейчас у миллионов американцев есть одинаково широкий выбор, – пишет Гарро. – Сегодня многих состоятельных людей привлекает эта радикально иная модель расселения, основанная на объединении через рассредоточение»{199}199
  Ibid.


[Закрыть].

В недавно составленном рейтинге главных городов мира одну из первых позиций занимает Нью-Йорк. Лос-Анджелес, Чикаго и Вашингтон также получили высокую оценку по таким критериям, как развитие бизнеса, человеческий капитал и обмен информацией{200}200
  The 2008 Global Cities Index // Foreign Policy. 2008. Novem ber/December.


[Закрыть]. Все они – крупные города. Этот факт напоминает нам о том, что, хотя американцы предпочитают жить в средних и малых городах, роль больших городов по-прежнему велика. К примеру, они служат «инкубаторами» для начинающих предпринимателей – стартаповые компании продолжают подпитывать экономику Нью-Йорка, Лос-Анджелеса и Хьюстона. Для больших городов характерна не только высокая концентрация населения, но и концентрация знаний, навыков и информации. Поэтому во многих мегаполисах крупнейшими работодателями являются университеты, больницы и медицинские исследовательские учреждения. Как сказал Глейзер, «если территориальная близость уже не имеет значения для доставки товаров, то для обмена идеями она по-прежнему необходима»{201}201
  Glaeser E.L. Why Economists Still Like Cities // City Journal. 1996. Spring. P. 44.


[Закрыть].

Причины, по которым люди собираются в больших городах, могут быть самыми разными. Некоторые известны с древних времен, другие появились недавно. Люди приезжают работать, но не шить одежду или собирать паровозы, как раньше, а заниматься умственным трудом. Большие города с образованным населением (Сиэтл, Бостон, Сан-Франциско), как и прежде, не имеют себе равных в сфере финансов и коммуникаций, а также творческих индустрий. Кроме того, люди приезжают в большие города, чтобы развлечься, поиграть в казино, посетить музей, сходить в IMAX-кинотеатр, пообщаться – просто побыть в толпе. Но, идет ли речь о работе или развлечениях, всем нужны безопасность и комфорт. Люди хотят, чтобы в городах царили закон и порядок, был удобный транспорт и высокий уровень санитарии. И еще они хотят, чтобы в городе жизнь била ключом – главное требование Джейн Джекобс.

Застройщики обнаружили, что живыми города делают не только коммерция и торговля, но и их обитатели. Этим объясняется успех масштабных проектов в центральных районах вроде Бэттери-парк-Сити, отражающих сравнительно новое явление – люди сегодня хотят жить в центре. Это явление куда сложнее, чем утверждают СМИ, постоянно трубящие о «возрождении» центра того или иного города. Исследование, проведенное недавно в центральных районах сорока четырех городов, показало, что их постоянное население существенно различается по ряду параметров{202}202
  Birch E.L. Having a Longer View on Downtown Living // Journal of the American Planning Association. 2002. Vol. 68. № 1. P. 5–21.


[Закрыть]. В одних районах живет много людей, в других – мало; где-то плотность населения высокая, а где-то низкая; в одних местах численность населения растет, а в других – нет. Осторожный вывод авторов исследования звучит так: после двух десятилетий сокращения численности населения центральных районов (порой резкого) в некоторых городах оно стало расти, но весьма умеренно. Однако, если присмотреться, этот процесс выглядит неравномерным. В период вялого экономического роста с 1970 по 1990 год численность населения большинства городских центров падала, но в некоторых случаях (Цинциннати, Питтсбург и Портленд [Орегон]) она продолжала увеличиваться. Во время бума 1990-х в ряде городских центров (Балтимор, Милуоки, Сент-Луис и Детройт) особых признаков возрождения не наблюдалось, но несколько городов (Бостон, Филадельфия, Атланта, Даллас, Кливленд, Феникс и Денвер) отчасти восполнили отток населения, пришедшийся на предыдущие годы. Центр Хьюстона, чье население выросло в 1970-1990-х, за следующие десять лет потерял часть жителей. В большинстве случаев население центральных районов увеличивалось медленнее, чем население пригородов, однако семь городов: Чикаго, Кливленд, Лос-Анджелес, Нью-Йорк, Норфолк, Сан-Франциско и Сиэтл – демонстрировали противоположную тенденцию.

Городские центры, разумеется, не одинаковы по природе. Для нормального существования центральному району нужна «критическая масса». Чтобы супермаркеты, универмаги, пекарни, бары и рестораны могли работать, там должно жить определенное количество людей. Считается, что в жизнеспособном районе численность населения должна составлять минимум 10 000 человек, но когда речь идет о центральном районе, эта цифра должна быть гораздо больше. Только тогда он сможет стать магнитом для всего города и окрестностей. Пожалуй, в данном случае минимальное число жителей, позволяющих обеспечить подлинно городской образ жизни, приближается к 50 тысячам. В настоящее время подобной «критической массой» обладают всего шесть районов в стране: Средний и Нижний Манхэттен в Нью-Йорке, центры Бостона, Филадельфии, Чикаго и Сан-Франциско. К ним приближаются Лос-Анджелес и Вашингтон, но центры Сиэтла и Портленда, которые часто называют наглядными примерами возрождения, а также Кливленда и Питтсбурга до этой цифры сильно не дотягивают. Население центра Далласа на протяжении последних десяти лет быстро растет, однако его численность достигнет 40 тысяч лишь через пятьдесят лет. А центру Денвера, который также считается образцом возрождения, для этого понадобится почти вдвое больше времени.

Помимо минимальной «критической массы» городскому центру нужна и высокая плотность населения: большое число жителей не спасает положение, если они живут рассредоточенно. Так, плотность населения Среднего Манхэттена составляет восемьдесят человек на акр – для американского города это очень высокий показатель. Центры Сан-Франциско, Бостона и Филадельфии, к примеру, имеют плотность населения в двадцать человек на акр; вероятно, это и есть тот минимум, который может обеспечить активную уличную жизнь и загрузку общественного транспорта – необходимые условия успешного существования центрального района. Когда плотность населения центрального района снижается до уровня пригородов (менее десяти человек на акр), выясняется, что люди живут слишком далеко друг от друга или их слишком мало, чтобы там возникла атмосфера большого города и была оправдана городская инфраструктура. В Атланте и Далласе население центральных районов сравнительно велико, но плотность остается крайне низкой. Фениксу и Хьюстону, где оба показателя очень низкие, также предстоит длинный путь.

Центр города не может расти вширь. Как правило, его площадь составляет около 4 квадратных миль, то есть от центральной точки до границы можно дойти пешком где-то за двадцать минут. Шаговая доступность важна, поскольку она представляет собой одно из конкурентных преимуществ центра перед пригородами. В то же время большая плотность населения в центре оборачивается высокими ценами на землю, которые вместе с затратами на рабочую силу, дорожными пробками, бюрократическими препонами и высокими налогами увеличивают стоимость жилья в таких районах. В результате большинство живых и привлекательных центральных районов превратилось в анклавы для богатых – успешно делающей карьеру молодежи и состоятельных пенсионеров.

Жизнь в центре города не противоречит присущей американцам любви к небольшим сообществам. Гарро отмечает, что места, где все друг друга знают, – это не только малые города, но и центральные районы и кварталы мегаполисов. Жилые районы, например, Челси и Сохо в Нью-Йорке, Сосайети-Хилл в Филадельфии, Адамс-Морган и Джорджтаун в Вашингтоне можно назвать малыми (и весьма процветающими) городками на территории больших городов.

Впрочем, стремление части американцев жить в центре города не стоит абсолютизировать. В 2000 году совокупная численность населения сорока четырех крупнейших городских центров (от Среднего Манхэттена, Чикаго и Филадельфии до крохотных Альбукерка и Остина в штате Техас) составляла менее миллиона человек{203}203
  Idem. Who Lives Downtown? // Living Cities Census Series. Washington, DC: The Brookings Institution. 2005 (November). P. 5.


[Закрыть]. Иными словами, американцы, живущие в городских центрах, – лишь 0,3 % населения страны. Кроме того, их трудно назвать типичными представителями американского общества. По данным одного из недавних исследований, 90 % жителей городских центров – это холостые люди, совместно снимающие квартиры, или супружеские пары без детей{204}204
  Ibid. P. 7.


[Закрыть]. «Сегодня большие города зачастую привлекают туристов, представителей высших классов, успешно занимающихся бизнесом, и тех, кто их обслуживает, а также “неоседлую” молодежь, которая затем, как правило, выбирает себе другое место жительства, – пишет Жоэль Коткин. – Кажется, что большой город становится все эфемернее, отдавая предпочтение таким преходящим ценностям, как актуальность, крутизна, изощренность и модность»{205}205
  Kotkin J. The City: A Global History. New York: Modern Library, 2005. P. xvii.


[Закрыть].

Кому-то нравится модная жизнь, а кому-то вообще не хочется жить в большом городе. Одного-единственного ответа на вопрос: «В каких городах мы хотим жить?», не существует, потому что у разных людей и желания разные. Большинство из нас, похоже, отдает предпочтение рассредоточенным малым городам, довольно значимое меньшинство желает жить в «плотных» больших городах, а некоторые готовы платить высокую цену за то, чтобы быть в самом центре событий. Большинство из нас хочет, чтобы в центральных городских районах бурлила жизнь хотя бы для того, чтобы туда приезжать, если не жить. И дело не просто в личных пристрастиях. С годами наши предпочтения меняются. В молодости, когда мы начинаем карьеру и ищем спутника жизни, нам больше всего подходит яркий большой город. Когда появляются семья, дети, нам хочется жить в небольшом городе, поближе к природе. Когда дети вырастают, мы устремляемся в культурные центры больших городов, а уйдя на покой, хотим обосноваться в городке с теплым климатом, где до всего рукой подать. Если города формируются под влиянием людских потребностей, они должны быть столь же разнообразными, столь разнообразно само наше общество.