Текст книги "Церебралка"

Он пошевелил рукой и сумел несколько раз согнуть ее в локте. С усилием поднял руку, будто нагруженную гирей, и содрал шлем с головы.

– Так, так! – услышал он победный голос Анатолия Евгеньевича. – Старого воробья вокруг пальца, значит?..

Отец Игоря быстро пошел наперерез ученому.

– Спокойно! Спокойно, Игорь Игоревич! – остановил его Анатолий Евгеньевич, подняв ладонь. – Я не такой кровожадный, как вы думаете.

Отец набычился и встал неподалеку.

– Что скажем, молодой человек? – елейным голосом спросил он у Игоря.

Игорь молчал, собираясь с силами. Подумав, сказал:

– Для вас наука важнее человека.

– Постой, постой! Значит, по-твоему, я – садист?! Это я?! Я, кто решил помочь тебе!..

– Минутку, Анатолий! – вмешался отец. – Дело не в твоей щедрости. Ты полностью отдался проблеме. У тебя сумасшедшее желание узнать о церебралке все, и ради этого ты готов разрезать на куски и растворить по пробиркам любого, годного для опытов. Средства для тебя закрыли цель. Тебе уже безразличны сотни и тысячи жизней больных. Проблема болезни для тебя стала главнее их судеб и жизней. Ты даже не заметил, как изменился.

– Я остался таким, каким был раньше.

– Я помню тебя другим, Анатолий.

– Подожди! – зло оборвал Анатолий Евгеньевич отца: – Ему каким-то образом помогли мои эксперименты, и я должен узнать, как это произошло! – он повернулся к Игорю: – А ты не хочешь поделиться со мной?

– Каким образом? – спросил Игорь.

– Расскажи, что и как, и я буду нем, как рыба.

Игорь мучился, размышляя, что сказать. Поколебавшись, спросил:

– Вы верите в чудеса?

– А причем здесь эта чушь? Только ограниченные люди воспринимают непонятное явление как чудо. И это все исходит лишь от недостатка информации. Наука может объяснить все!

– Ваши компьютеры – это костыли, это инвалидная коляска, – начал Игорь, с трудом подбирая слова. – Настоящая жизнь за компьютером…

– Не надо темнить, Игорь!

Отец решительно надвинулся на физика:

– Я могу тебя убить, Анатолий, – тихо сказал он.

Но Анатолий Евгеньевич не обратил внимания на эту угрозу.

– Я не верю тебе, Игорь, – задумчиво сказал он.

– Вы больной, Анатолий Евгеньевич, – сделал вывод Игорь.

– Я?! Ты хочешь сказать – шизофреник?!

– Не знаю. Но я это вижу.

– Чушь!.. – хрипло выдавил Анатолий Евгеньевич и, поколебавшись, отошел к обесточенному пульту и оперся об него. В зале густела тьма. За окнами опускался вечер.

– Чушь! – повторил он. – Мои желания естественны. Я всю жизнь шел к этому.

– И не пожалел собственного сына! – зло бросил отец. Анатолий Евгеньевич дернул плечами, но ничего не ответил. Пауза затянулась. Звуки и шумы улицы едва-едва проникали в хорошо изолированный зал.

– Идите к черту! – тихо и с трудом сказал физик.

Отец пересадил сына из кресла в коляску и повез к выходу. В дверях он остановился:

– Заходи, Анатолий, – посидим, выпьем…

Анатолий Евгеньевич неопределенно шевельнул плечами и промолчал. Они ушли.

Следующий день был субботой. Игорь проснулся рано, потому что рано уснул прошлым вечером от усталости. После сеанса, дома, он стал повторять процедуру пробоя нервов в руки и ноги. Было больно, но уже не так сильно. Иногда в спинной мозг впивались раскаленные иглы, отчего перехватывало дыхание и замирало сердце. Затихнув, Игорь пережидал приступ и опять продолжал пробивать каналы в нервах, сгибая ноги, руки и пальцы.

Утром его охватил страх, он боялся пошевелиться: а вдруг все приснилось?! Набравшись мужества, он с трудом стал шевелить руками и ногами. Они его слушались и ему захотелось всего сразу. Он решил попробовать встать на ноги.

Высунув худые, кожа да кости, ноги из-под одеяла, мучаясь, помогая себе слабосильными руками, сел. Его качало из стороны в сторону: оказывается, он не умел держаться вертикально без опоры. Но глубинная память подталкивала ему эти навыки в сознание.

Немного посидев, решился встать, держась за спинку кровати.

Это состояние было непривычным. Подошвы и суставы ног никогда не знали такой нагрузки, да и спина заболела. Ноги дрожали и подкашивались, а пол норовил выехать куда-то в сторону, руки помогали слабо.

Чуть не упав, Игорь схватился одной рукой за книжный шкаф, стоявший за спинкой кровати у стены. Шкаф качнулся и с грохотом рухнул на пол, разбрызгав стеклянные осколки. Игорь животом повис на спинке кровати.

В комнату ворвался отец и застыл, увидев висевшего на спинке кровати, дрожащего от напряжения сына. Без посторонней помощи Игорь только падал с кровати, но на ноги не вставал никогда. Лицо отца задергалось, и он отвернулся, не понимая, что Игорю необходима помощь.

Вбежала полуодетая мать. Увидев лежащий на полу шкаф, стоящего сына, она все поняла, закатила глаза и села на пол. Отец, не зная что делать, замер, как в коллапсе. Игорь понял, что помощи не дождется, с трудом шагнул, отчего в голове все закружилось и стало переворачиваться, но он сцепил зубы, не давая себе спуску. Напрягая последние силы, уселся на краешек кровати, мертвой хваткой вцепившись в спинку.

Задохнувшись от усилий и закашлявшись, он прохрипел:

– Ты ее водой облей.

Отец посмотрел на потерявшую сознание жену, на сына и сорвался с места. Пошумев и побулькав в ванной, прибежал с полным тазом воды, которую тут же вылил на голову жены.

Она замахала руками, отплевываясь от водопада и отталкивая кого-то. Вода разлилась по всему полу. Отец бросил таз и сел возле жены в лужу. Понемногу он стал улыбаться, сдерживая смех, но не выдержал и начал хохотать во все горло. Игорь тоже засмеялся. Когда мать окончательно пришла в себя, вспомнила, что видела, поддержала их, не то рыдая, не то смеясь, давясь водой и слезами.

Успокоившись, отец вскочил на ноги и помог сыну сесть поудобнее, а затем бросился к входной двери: в прихожей уже с минуту настойчиво звенел звонок.

– Что у вас здесь творится?! – визгливым голосом кричала соседка снизу.

– Мебель уронили, – объяснил отец.

– С утра пораньше! Спать не дают в выходной! – она немного успокоилась. – Я думала опять танки. Хотела в милицию звонить, да что толку…

Отец не стал вдаваться в полемику, захлопнул дверь и пришел к ним.

Он обложил Игоря подушками, помог встать матери на ноги. Продолжая всхлипывать, мать хотела уйти, одеться, но отец остановил ее, взяв за руку:

– Нужно серьезно поговорить, Марина!

– Прямо сейчас? – прерывающимся голосом спросила жена.

– Да, прямо сейчас.

– Дай хоть одеться! – нервно дернулась она, намереваясь уйти. Но отец не пускал ее, чего раньше никогда не происходило. И она поняла, что будет что-то необычное.

– Потом оденешься. Марина, что ты думаешь делать дальше? – спросил муж, показывая глазами на сына. Она прерывисто всхлипнула, искоса посмотрела на внимательно наблюдавшего за сценой сына, на мужа:

– Думаю… Нужно это закрепить… Нужно к врачам! К Анатолию Евгеньевичу.

– Он хочет меня разрезать и исследовать изнутри, – сообщил Игорь.

– Как?! – крикнула мать, не заметив, что сын говорит без запинаний и не дергает головой. – Да кто ему позволит!!

– А кто не позволит? – поинтересовался отец.

– Я! Я не позволю!

– Отодвинут в сторону ради науки, – махнул рукой муж.

– Ну уж!.. Ну уж нет!..

– Ты забыла, в каком государстве живешь? – спросил муж.

– Ну!.. Ну… Есть же люди, которые все поймут!

– Им твои болячки до лампочки! – разозлился муж. – Есть люди, которые захотят сделать на Игоре докторские диссертации и получить премии. А на него, тем более, на нас – им наплевать!

– Но как же это?.. Ведь это неправильно… Нельзя же так! И Анатолий Евгеньевич приложил столько сил…

– Он только мешал, ма! – подал голос Игорь. – И ты для него не преграда, чтобы из меня сделать кролика.

– Но что же делать?! Он же не остановится! – почти крикнула она, представив картину.

– Неделю он потерпит, – задумчиво сказал отец. – А потом… Я уже написал заявление об уходе из института. Сегодня напечатаю и вывешу объявление о продаже квартиры.

– Уезжать?! Куда? – удивилась мать.

– К черту на кулички, – усмехнулся отец. Он задумался и поскреб в затылке. – Хотя есть один вариант. Попробуем. Ты позвони Клавдии, пригласи ее назавтра к нам.

– Не понимаю… Но ладно, позвоню. Ее одну?

– Всех! – сказал отец и потрогал мокрые трусы. – Пойду выжимать. Да и в порядок нужно все привести, – он оглядел упавший шкаф, взглянул на сына:

– Как там у тебя?

– Нормально, – успокоил его Игорь.

– И еще одно, – отец задержался в дверях и строго посмотрел на жену: – Ни слова своим экстрасенсам!

– Но почему? Должна же я поделиться этим…

– И они все соберутся к нам, – перебил ее отец. – И каждый станет утверждать, что это именно он сделал, сидя у себя дома. А потом они побегут по всем институтам докладывать о своих достижениях, и будет это длиться недели, месяцы. Понаедут на машинах и потащат Игоря на операционный стол…

– Не надо! Не надо!.. – срывающимся голосом попросила мать. – Я все поняла.

– Вот и хорошо, – кивнул отец и добавил: – А как помочь остальным – Игорь сам разберется.

Уже к вечеру, держась за спинку своей коляски, едва переставляя ноги, Игорь ходил по комнате под счастливым взглядом отца и подавляемые всхлипы матери. Сегодня он впервые, хотя и с трудом, ел сам, без помощи.

На следующее утро, возбудив неимоверным усилием глубинную память, он прошел от двери спальни до стола в гостиной без коляски. Ноги были чужие и чугунные, спина деревенела, да и голова стала болеть. При этом мать весь путь кралась рядом, готовая подхватить его. Она не могла поверить в происходящее, ей казалось, что это временно.

Услышав раскаты голоса Клавдии Кузьминичны из прихожей, Игорь уселся в коляску. Отец отвез их с Ириной в его спальню.

Клавдия Кузьминична в своем стиле стала разносить порядки и поведение людей в подведомственном учреждении. Послушав ее немного и посмеявшись, Игорь Игоревич сказал:

– А теперь помолчи, Клавдия. Слушай и молчи. Что у тебя с назначением в периферийный институт?

– Ты же велел молчать!

– Ну ладно, без этих, – махнул рукой Игорь Игоревич.

Отец Ирины и мать Игоря притихли, наблюдая за супругами. Игорь с Ириной над чем-то смеялись в спальне.

– Сбагрила! Удовлетворен?

– Нет!

– Не поняла…

– Ты можешь вновь поднять дело о твоем переходе в тот самый институт?

– Любопытно… Тут что-то не то… – задумалась Клавдия Кузьминична, подозрительно рассматривая Игоря Игоревича и Марину. – А ну, колитесь! – приказала она.

Отец встал и прошел в спальню сына.

– Ну, как тут у вас?

– Ты знаешь, па, как она все быстро усваивает! – взволнованно ответил Игорь. – С пол-оборота!

– И чему она научилась?

– Шевелит большим пальцем на левой руке! – с удовольствием доложил Игорь.

– Что такое?! – загремела Клавдия Кузьминична, выбираясь из кресла. Ее сразу насторожила слишком уж четкая речь Игоря, который раньше говорил запинаясь. – В чем дело?! – она ворвалась в спальню, бесцеремонно отодвинув Игоря Игоревича с дороги.

– Я пальцем шевелю, – сообщила Ирина. – Шевелю как хочу и когда хочу.

– Каким пальцем? – севшим голосом спросила Клавдия Кузьминична, загородив проход. Но ее отодвинули общими усилиями ее муж и мать Игоря.

– Вот этим, – и Ирина согнула и разогнула большой палец на левой руке.

– Он у меня вырастал из плеча, а Игорь сказал, как его можно сдвинуть вверх.

– А еще раз, – попросила Клавдия Кузьминична.

Ирина согнула еще.

– А два раза!

Когда Ирина все исполнила и продолжала шевелить послушным пальцем, не веря самой себе и смеясь, Клавдия Кузьминична привалилась к стене и неожиданно тонким голосом спросила:

– Коньяк есть?

– Только корвалол, – ответил Игорь Игоревич. – Подойдет?

– Давай!..

Отдышавшись, родители вошли в гостиную.

– Ну что, получится с институтом? – поинтересовался Игорь Игоревич, добавив: – И меня туда пристроишь. Я, видишь ли, подал заявление об увольнении. И квартиру мы продаем…

– Подожди, подожди… – замахала руками Клавдия Кузьминична. Замерев, она приложила руку к сердцу и сказала: – Сейчас, сейчас отдышусь. Дай сообразить. Значит, так: ему помогла установка Анатолия – факт! И ты хочешь построить такую же, чтобы окончательно выдернуть его из церебралки?..

– Нет, – Игорь Игоревич отрицательно помахал головой: – Игорь сам все сделал. Установка… установка… Может быть она и помогла чем-то… Но, по-моему, она ни при чем. Ирине-то он помог без установки!

– Так! Подожди! Дай пошевелить извилинами, – остановила его Клавдия Кузьминична. – Установка ему чем-то помогла, не надо этого отрицать. Он научился что-то делать с собой и может научить этому других. А из него здесь в два счета сделают подопытного…

– Анатолий, кстати, только об этом и мечтает, – вставил Игорь Игоревич.

– Ну, Анатоль! Ну, шизик-физик!.. Шею ему сверну! – разозлилась Клавдия Кузьминична.

– Как же насчет института? – остановил ее Игорь Игоревич.

– Ты что, сомневаешься, что я локомотив?!

Все дружно рассмеялись. Смеялись долго.

– А вы что думаете, – сквозь хохот крикнула Клавдия Кузьминична, – что за швабрами и метлами не заметила, какой меня наградили кличкой? Хватит, хватит! Думаете это вы одни такие умные! Ладно… Да я этот институт у них с потрохами вырву! Они еще не знают меня с этой стороны! Голыми руками останавливать локомотив – опасно для жизни! Да я сегодня же этим займусь! Сейчас же! Муля! Запускай машину!

– Сегодня выходной, – попыталась вмешаться Марина.

– Был для них выходной, но я его отменяю! – угрожающе усмехнулась Клавдия Кузьминична: – Разве я не знаю, где они все живут? Где их дачи?

Отец Ирины рванулся к выходу.

– Михаил! – остановила его жена. – Ни слова об этом никому! Понял?

– Да что я, маленький? – улыбнулся муж и ушел.

– Вы не против, если Ирина побудет у вас до вечера?

– О чем разговор! – улыбнулся Игорь Игоревич.

Марина молча покивала головой.

– Не надо бы ей волноваться и наблюдать безобразные сцены, – процедила с усмешкой Клавдия Кузьминична, добавив: – Ну, держитесь, претенденты! – И направилась к выходу. По пути она оглянулась, решив что-то добавить, но не стала, остановилась с открытым ртом.

В дверях своей спальни стоял Игорь, держась за спинку коляски, в которой смеющаяся Ирина играла своими пальцами. Она старалась пошевелить сразу всеми пальцами на левой руке, но у нее это плохо получалось.

– Муля! – фальцетом крикнула Клавдия Кузьминична. – Машину!..