Текст книги "Шиза, Хром и всякая хтонь"

Уходя, гасите всех

На дорожку из подвала Хром вылетел как опоздун под бой курантов, мгновенно отскочил обратно к рольставням, едва не словив хлопушку в табло и наблюдая, словно в замедленной съемке, как мимо него в сторону елок за сарай несется совершенно невменяемый Шиза. Выстрелы фейерверков грохотали один за другим, и то, как Шиза истошно при этом орал, Хром услышал не сразу. Только когда тот сбил и повалил на снег мужика в черной форме. Хром подорвался следом, сошел с плитки, утопая в сугробах, – как вообще дылда так шустро по ним проскакал-то? – и спустя драгоценные секунды наконец достиг всех троих. Стоп. Троих?!

Тем временем хлопки прекратились, а вместе с ними «веселый» двор снова погрузился в сумрак и тишину. Так неприятно зудящую в ушах теперь лишь одним размеренным звуком, повторявшимся с ненормальной регулярностью. Как маятник часов, отмеряющих время: «Тук-тук. Тук-тук…» Хром натурально завис. Возле елки лежал без сознания Антон, в одних пижамных штанах, кроссовках и свитере, под ним на снегу расползлось пятно, похожее на нефтяное. Найденный у въезда Толян такого сильного отклика в Хроме не вызвал, и понятно почему. Толян был жмур, а этот, как его там, Антон вроде – Антон еще дышал. Хром точно слышал своей внутренней чуйкой – его «огонек» еще не погас, и сердце слабо билось. Но удары все равно слышал тревожные и «внешние». Тук-тук… Труп-труп… Хром повернулся к источнику звуков: Шиза, оседлав нападавшего, вбивал кулаками его голову в снег. Кулаки у Шизы мгновенно побагровели, но по человеку под ним из-за маски было не понять, насколько сильно тот уже избит. Хром шагнул ближе и осторожно, но твердо позвал:

– Оль?..

Сначала реакции не последовало. Хром еще хотел было пихнуть Шизу в плечо, но тот в ответ вдруг зарычал, продолжая превращать лицо под черной маской в месиво. Удары шли планомерно, четко и выверенно, со стороны могло показаться, что Шиза занят некой серьезной работой. Тело в снегу даже уже не стонало, но было еще живо. Как и Антон, который, кажется, совсем скоро мог остыть прежде, чем Шиза закончит свое возмездие. Требовалось действовать быстро.

Хром нацелил на него травмат и снова позвал, на этот раз уже правильно:

– Макс!.. Максим, е-мое, в себя приди! Антон еще живой.

Тот вдруг резко обернулся, выпрямившись. Сейчас он очень походил на тех уторчанных, каких Хром обычно ловил у аптек и всяких «пятерок» по тревожным звонкам на сменах.

Шиза медленно поднялся, посмотрел на свои руки, словно они не его, потом на Антона и внезапно бросился прямо к Хрому. Палец едва не нажал на спусковой крючок, но что-то заставило Хрома развернуться – и выстрел попал совсем не в Шизу.

Нож выпал из связанных ремнем рук, клацнув по каменной плитке дорожки. Следом на нее с глухим стоном рухнул второй нападавший. Из травмата с такого близкого расстояния да в голову – мужику повезло, что в нос прилетело, а не парой сантиметров левее или правее. Правда, сознание он снова потерял. Шиза было метнулся к нему, нацелившись на нож, но Хром это сразу просек и наконец сработал на инстинктах: выбил нож ботинком подальше в снег, дернул Шизу за руку на себя, вывернул в захват, согнув его, длинного, так что затрещали рукава кожанки.

– Ты Макс? – рявкнул Хром, скручивая того сильнее.

– Н-на хрен ид-ди!

– Макс, – кивнув самому себе, Хром его отпустил и пихнул в сторону Антона. – Соберись, Макс, горевать потом будем. Ты сейчас этими своими руками как можно крепче зажмешь Антону огнестрел на брюхе и ждешь меня. Я в тачку за вазелином и бинтом. Потом мы его перевяжем, – он пояснял, одновременно стаскивая с себя куртку, чтобы укрыть уже почти холодного Антона, – и понесем в дом. Потом я позвоню одному человеку. И потом уже мы решим, что делать с этими двумя. Все ясно?

Шизу трясло, но не от шока или страха. Он был в бешенстве – Хром по глазам видел, но дожидаться какого-либо ответа не стал, он ведь дал Шизе все ЦУ, а на счету была каждая секунда.

Только уже почти завернув за угол дома, Хром вздрогнул от негромкого хлопка и через мгновение – еще одного. Он заставил себя обернуться туда: Шиза стоял на коленях возле Антона под сосной, одной рукой зажимая ему рану на животе, а в другой держал чужой ствол с длинным глушителем, наблюдая, как из него тянется вверх тонкий дымок. «Что ж, двумя проблемами стало меньше. Или больше, – подумал Хром. – Это теперь уж как посмотреть».

* * *

Алексей, батин друг, с детства был для Хрома «Дядькой» – появлялся на всех застольях, приходил на Новый год с кульком конфет «от зайчика», подарил первый велик и потом первое время, когда бати не стало, помогал им с матерью. Школьную форму всегда покупал, списанный комп привез, стиралку подарил матери, чтоб она руками простыни не стирала после подработки уборщицей по вечерам. Когда Хром еще в школе чуть не загремел по малолетке за хулиганство, Дядька его отмазал одним звонком кому надо. Выписал потом таких словесных звездюлин, что телефон у уха раскалился, но отмазал. Во-первых, потому что мог – как раз ушел на повышение, во-вторых, потому что считал себя обязанным присматривать за младшим Хромовым. Слишком много у Дядьки осталось не отданных долгов помершему старшему.

Повзрослев, Хром догадался, какие именно это были долги, из разряда таких, что всплывают через время, и погоны слетают у всех причастных. Но это уже не имело значения, главное, что на Дядьку можно было положиться в таких ситуациях, как сейчас, хотя с Хромом ничего настолько трешового раньше не происходило.

После звонка («Дядь, приезжай, у нас тут трубы прорвало, без тебя не справимся, а еще поскорее помощь бы») и скинутого на личный номер СМС с адресом примчалась неотложка и увезла Антошку и Бабая, Винни поехала с ними. Если бы не Дядькино содействие, то Антошка точно бы не дожил, и это стало понятно всем: и Винни с черными кругами под глазами, и Шизе, который докуривал начатую при Хроме пачку сигарет, и уж тем более Хрому.

Сам Дядька приехал к Шизовому родовому имению на убитой «Ниве», которая у него использовалась для дачи. Машину оставил на пять домов раньше, допыхтел до нужной цифры на табличке под крышей, а потом долго смотрел на лежащие под деревом черные мешки.

– Снег надо убрать, – сказал Дядька, кивая на потемневшие пятна тут и там. – Чтоб глаза не мозолил, с соседнего участка, мож, видно будет утром. Под елку его. Я своим скажу, оформят ваших покойных без лишних вопросов. Должны щас подъехать тоже. У самих алиби есть?

Хром быстро пояснил, что курьер с пиццей и регистратор с Шизовой тачки с легкостью обеспечат им алиби в случае необходимости.

– А этих? – кивнул он на мешки.

– Этих… Ну, этих подальше. На пустырь да бензином залить вместе с машиной, только шмотки сменные возьми, а в которых был – тоже потом сожги. Тех двоих, что в доме, оформим как бытовое – распивали спиртные напитки, подрались, перестреляли друг друга из неоформленных стволов.

– Так не выпивали же.

Дядька посмотрел на него круглыми, немигающими глазами под набрякшими веками, и Хром поправился:

– Понял, выпивали.

– Экспертиза будет, подтвердит алкоголь и все, что надо. Главное, чтоб эти мешки не всплыли потом, ну да я прислежу, если что. Не нарывайся по новой, не создавай проблем ни себе, ни мне. Я в твои дела не лезу, воспитывать не буду, но… аккуратней будь, бляха-муха. И этим своим – он кивнул на дом, – скажи, чтоб тихо сидели. Никаких больше разборок, Вася, понял?

Хром тоже кивнул, пожал протянутую Дядькину руку и проводил его до ворот. Внутренне он осознавал, что подобного рода услуга разовая, и Дядьке самому бы не встрять потом, хотя на нем и без Хромовых проблем грязи слой на сантиметр. Со стороны и не скажешь, что первое лицо в органах – обычный пузан с лицом гаишника, но стоило ему вот так глянуть стеклянными глазами, как Хрома всегда пробирало неприятным, тяжелым чувством, будто он спускался в темный погреб в деревне, где пахнет землей и подгнившей картошкой. И где-то, среди всего этого внутреннего гнилья, все еще жил нормальный мужик, которого все эти годы тяготила вина перед мелким Васей.

– Что сказал? – когда Хром закрыл ворота, спросил Шиза, держа сигарету дрожащими, почти синими пальцами. Его колотило, уже не только от нервяка, но и от ледяного ветра.

– Надо мусор вывезти, – сказал Хром, и окурок полетел в снег.

Толяна и Лешего забрали сразу, как Дядька ушел. Хром проследил, а Шиза даже не подошел – и это было понятно: до сих пор не осознавал, что их нет. Все курил и курил, как будто у него железные легкие и не отвалятся наутро.

Потом, по четкому ЦУ, которое дал по пути к воротам Дядька, Хром ехал до пустырей окольными дорогами в столетней Шизовой «двенашке» с перебитыми номерами, которую тот выкатил из гаража, решив не светить красную «камрюху». «Гелик» с Шизой за рулем и мешками в багажнике уехал на десять минут раньше, и скорость Хром не набирал, чтобы не пересечься на дороге. Благо Дядька постарался, и «гелик» на посте никто не тормознул бы, а к «двенашке» претензий не возникло вовсе. Там, где следы протекторов уходили в открытое поле, он тоже свернул с дороги и ехал до замерзшего мелкого недопруда, пока не увидел черный силуэт в снегу. Пахло бензином.

– Задолб-б-бался я за сегодня, – произнес Шиза, закидывая пустую канистру на переднее сиденье и доставая из кармана зажигалку. Покрутил ее в руке и, протянув Хрому, отошел и отвернулся, уставившись на полоску городских огней вдалеке.

– Понял.

Хром с трудом разглядел в темноте гравировку на металлическом корпусе: «Моим лучшим друзьям Максимам от Антона». Затем, подумав немного, сунул ее в карман, а свою, попроще, потратил на «гелик» взамен этой.

Машина сгорела быстро – буквально за пять минут, но они показались Хрому одной большой, растянутой на целый фильм сценой с Марла Сингер, где главными героями были они с Шизой. Только стоящие не у окна со складывающимися многоэтажками, а у огромного костра с фигурами посреди снежной пустоши. «Уэр из май майнд…»[11]11
  Pixies, Where is my mind (1988).


[Закрыть], – подумалось Хрому, а Шиза, закуривая, сказал вслух:

– Первое п-правило «Бойцовского к-клуба» – никому не рассказ-зывать о «Бойцовском к-клубе».

Хром хмыкнул и посмотрел на его пальцы со сбитыми костяшками:

– Нам еще снег убирать сегодня и пол вымыть быстрее, чем за нами пошлют вторую бригаду. Если уже не послали.

– «Нам»?

– Я в это уже ввязался. Тем более Дядьке обещал, чтоб чисто было.

Шиза щурился на припадающий к земле огонь, а потом шмыгнул носом и вытер его тыльной стороной ладони.

– Я же знал, что т-так будет. По-по-потому что не бывает хорошо у т-таких, как мы, – и б-бизнес мы подняли, и бытовуху на-а-аладили, и жили в целом норм, никто д-даже траву не шмалил, все чистые и п-перед законом тоже настолько, на-на-насколько можно. Налоги, с-сука, платили, мокруху н-не разводили. А видишь, все равно с… с… ну, с-случилось говно – п-потому что у таких, как мы, хорошо не б-бывает.

– Поплачь еще, – произнес Хром, зная, что Шиза не из тех, кому нужны чьи-то жалость или сочувствие. Но длиннее этой от Шизы речей он еще не слышал, и вместо прочего, что обычно положено делать со скорбящими, несильно пихнул его кулаком в плечо.

– Ага, бегу и п-п-плачу, – фыркнул тот. – Не дождешься, Вася. Па-а-ашли, у нас еще у-уборка, сам же сказал.

Типа псих

Справились не быстрее, чем хотелось бы, но все же: Хром сгребал черный снег под дерево, трамбуя сверху свежим, и присматривал за мангалом, в котором горела куртка Шизы со следами бензина и крови. Туда же пошли штаны и ботинки – раз Дядька сказал сжечь, значит, так надо. Все, что осталось после, он сгреб в мусорный пакет вместе с коробками от фейерверков. Шиза в это время мыл пол в коридоре и на кухне, протирал дверные ручки, хотя «гости» были в перчатках, собирал документы и всякое не состоящее на учете нелегальное барахло. Каждые пять минут Хром прислушивался к себе, не пора ли делать ноги, но пока вроде все было спокойно, угрозы он не чувствовал. Лишь когда с крыши вдруг сорвалась огромная сосулька и разбилась прямо у ног, закрыл дверь гаража, убирая лопату, и направился в дом. Шизу он застал как раз выходящим.

– Вовремя ты, валить пора, – сказал Хром и кивнул на две спортивные сумки в его руках. – Не много ли шмотья?

– Тут еще Винни всякое т-тряпье, – ответил тот. – П-п-приколи, у нее целый шкаф лифчиков, у-у-у людей столько сь-сисек нет, сколько у нее лифаков.

Хром глянул на него понимающе. Шиза выглядел почти веселым, в приподнятом расположении духа, и он много раз подобное видел. Такое состояние значило, что утром или к вечеру следующего дня Шизу жахнет эмоциональным откатом, и он будет либо плакать, либо крушить мебель, либо нажрется в слюни. И очень не хотелось бы оказаться рядом в этот момент, однако имеется проблемка – Хром теперь тоже тут увяз.

– Надо затихариться где-то, – сказал он, садясь в Шизову «камрюху». – Домой ко мне нельзя. По гостиницам тереться – последнее дело.

– В автомастерские к нам т-тоже, – произнес Шиза, сдавая назад, к воротам. – Дип неп-понятно где. Надеюсь, что ж-живой. С утра Винни позвоню, она у п-подруги вписалась. Так и чё, есть ва-ва-варианты, где п-перекантоваться?

– Да, есть один, – вздохнул Хром.

Конечно, Богдан его всегда выручал – выручил и в этот раз, выбежав из подъезда в пуховике, шортах и сланцах на шерстяной носок. По пути к его девятиэтажке Хром, наплевав на чувство собственного достоинства, выбросил мешок с мусором на обочину дороги в районе новостроек – с таким ветром все обугленные остатки Шизовой обуви и картонки от фейерверков занесет за полчаса, а то и раньше.

– На, только там отопление включайте аккуратно, печь старая, пока все протопится… – Богдан протянул ему ключи и смачно выругался на мороз и свои голые ляжки. – Если что, на антресолях тепловая пушка, поищи, пригодится. И закрутки в погребе, теща грибы солила, закачаешься!

– От души, Богдаш, благодарю, – проговорил Хром, пожимая его руку.

– А че случилось-то?

– Соседи затопили, пока хату в порядок приведу, надо где-то жить.

– Да… Не везет тебе, братан.

Точно – не везет. Что есть, то есть. После Богдана сразу мотнули к Хрому, где он наскоро побросал вещи в спортивную сумку, как у Шизы, и попрощался с буфетом и ковром:

– Я скоро вернусь. За мной не ходите – сторожите тут все, ты, буфет, за старшего. Все, бывайте.

После, уже точно как во сне, потому что от усталости, голода и одного нескончаемого дня Хром воспринимал все будучи не в таком ясном уме, как следовало бы, ехали сквозь метель к Богдановой даче.

Шиза сразу нашел в большой комнате диван и завалился на него прямо в куртке.

– В шкафу одеяло посмотри, – бросил ему Хром, на что тот только угукнул.

Сам бы он сделал то же самое, но надо было еще разжечь чугунную печь-камин и проследить, чтобы дом начал прогреваться. За этим он и наблюдал, зевая и глотая из кружки говняный кофе – после элитных подгонов из зерен охренеть какой отборной арабики желудок «Нескафе» уже не воспринимал. Хром и забыл, что оно существует. Жрать, конечно, тоже хотелось, но больше спать, поэтому вскоре, когда дрова немного прогорели и затрещали как положено, он закрыл зольный ящик, проверил еще раз тягу, затем раздвинул раскладное кресло, застелил его взятым из шкафа покрывалом – современником революции, переоделся в домашние треники, футболку и тоже лег. Однако в голове свербела мысль, что, если бы Хром ночевал дома, буфет бы начал дребезжать, мол, совсем свинья, морду-то и ноги не помыл! Поэтому пришлось идти к умывальнику и успокаивать совесть. Глянув на Шизу, который лежал, вытянувшись поперек разложенного дивана как неживой, Хром пихнул его коленом в ногу:

– Куртку сними, говорю.

Шиза не ответил. Хром цокнул, взялся за рукав куртки и потянул на себя. Справившись с ней полностью, он бросил сверху на бесчувственное тело одно из добытых с антресолей пуховых одеял – сам же их туда засовывал, когда помогал Богдану с ремонтом. В общем-то, похеру, замерзнет ночью дылда или нет, его проблемы, но если вдруг с утра заболеет, то в аптеку придется ехать ему, Хрому. Шиза же все мозги выгрызет, сто пудов.

Утром, однако, Хром проснулся позже его. Под толстым одеялом, от которого пахло пылью и чем-то таким древним, из детства в деревне, спалось хорошо, будто на заслуженном отпуске. Зевая, он сел, почесал затылок, увидел, что диван напротив пуст, не считая сложенного на углу одеяла, спустил ноги и поморщился – пол был холодный, нужно искать тапки. Отыскав их в прихожке, вышел покурить на крыльцо и не успел подумать, куда свинтил его пришибленный товарищ по несчастью, как у ворот заглохла машина, и явился сам Шиза преподобный с пакетами из супермаркета. Хром сразу приметил в полупрозрачном пакете бутылку.

– Водяра, что ли? – поинтересовался он, и Шиза зыркнул зло, проходя мимо:

– Я на б-бича похож? Не пью т-такое. Лимонад это, «Бурать-тино», н-нах.

Значит, не водяра. Учитывая, что других бутылок в пакетах не проглядывалось, Хром мог предположить, что пьяных соплей ждать не стоит. Плакать Шиза тоже будет вряд ли, оставалось только спонтанное вымещение злости на всех окружающих. Нюанс заключался в том, что сейчас Шизу окружал один только Хром.

– Ты Винни сказал, что домой нельзя? – спросил он, входя на кухню, где Шиза, хмурясь, разбирал пакеты с типично мужской хавкой: колбаса, сосиски, майонезы, сыр, консервы, дошики во всем ассортименте.

– А чё, с-соскучился уже? – не глядя на него, хмыкнул Шиза. – Вечером п-приедет, жра-а-твы нормальной п-привезет. Пока жри, чё д-дали.

– Да я не гордый, что дают, то и беру, – пожал плечами Хром и поставил чайник на плиту.

– А ты как у нас ок-казался, слышь, д-друг, – произнес Шиза тихо и с той интонацией, после которой обычно из кармана достают складной нож. Примерно так же бичи ловили в подворотнях: «Слышь, друг, закурить есть» или «Слышь, друг, дай позвонить».

Хром прикинул, сколько ему пояснять: про то, как его тащили в офис на ковер к важному человеку, про Дипломата, про Винни и пиццу, про то, как ехали к дому, и в итоге сказал:

– Долгая история. И лучше, если тут будет Винни, чтобы она по факту тоже сразу подтвердила тебе, чё к чему.

– Боишься, что я ть-тебя один тут п-порешаю, если мне рассказ не па-анравится?

Хром скептично уставился в окно – синички на ветке за ним переругивались и ерошили перья. Солнце сегодня было яркое, вот птицы и радовались. То, как они с Шизой стояли на кухне дома, занесенного метелью, – как только машина не заглохла по пути в магаз – среди других пустых домов напомнило ему ощущения из книги про апокалипсис. Там герои так же проснулись в пустом доме на задворках цивилизации и вели беседы, как будто ничего не случилось. Хотя знали, что всему пришел писец, – просто сознание не успевало принять новую информацию и выстроить модель поведения в таких условиях. Шиза сейчас был как бомба с таймером – неизвестно, когда рванет.

– Тебе сосиски в дошик крошить? – спросил Хром, и Шиза, замерший над батоном с ножом в руке, медленно повернул голову и моргнул.

– Не-а, я с-сам, – проговорил он, и Хром протянул ему открытую упаковку пузатых сосисок, которые на самом деле являлись сардельками, просто прикидывались другим полуфабрикатом.

В отличие от Шизы, Хром был спокоен: все стало совсем неясным, но он в тепле, есть что пожрать и где помыться, и никто не бьет его по почкам.

Примерно через час после позднего молчаливого завтрака Хром понял, что спустить ситуацию на тормозах не выйдет, когда Шиза, лежавший бревном на диване, вдруг яростно херакнул телефон об пол со звучным: «С-сука!» Хром, конечно, солидарно проигнорил – его и самого бесило, что сеть ловится, только если хорошенько подпрыгнуть или выйти на мороз и встать почти у самых ворот. Но во второй раз, когда Шиза швырнул об пол уже чашку с чаем, он все-таки поднялся из своего кресла, молча взял дылдовскую куртку и так же без лишних расшаркиваний пихнул тому в руки.

– Идем, чё.

Шиза поднял на него блестящие глаза почти с благодарностью, отчего Хрому моментально стало не по себе.

– Рукоп-п-пашкой хорошо в-владеешь?

Хром оставил этот вопрос без ответа, решив соскочить на другую тему:

– Как там Антон с Бабаем? Не хочешь к ним съездить?

– Ага, – запыхтел Шиза, застегивая ботинки. – И-интересный ты, В-Вася. Кто м-меня пустит, – и, прочитав в глазах Хрома следующий вопрос, добавил: – Тоха в реаним-м-мы-ации. Винни пускают, она опекун. Ей од-добрили, а мне – нет.

– Типа заикаешься? – Хром выдохнул в мороз облачко пара, решив, что курить будут позже, иначе дыхалке хана. Шиза зубасто оскалился на яркое солнце:

– Типа псих.

Хром и на это не стал реагировать, дошагал до старого сарайчика, погремел амбарным замком и через минуту вынес Шизе колун с длинной деревянной рукояткой и пару рабочих перчаток, а затем кивнул на спрятавшуюся в сугробе колоду.

– Вот твоя рукопашка.

– А я д-думал, ты мне ма-акруху устроишь, – угрюмо фыркнул тот, все же берясь за топор.

– Ты ее и сам прекрасно устраиваешь. Лучше бы сортиры со всеми мыл.

– Кто-то же д-должен был и эту грязь уб-брать, – огрызнулся Шиза. С топором в руках, улыбаясь во весь рот под приветливым солнышком, он выглядел натурально как маньячина.

– Колоть умеешь? – спросил Хром, стараясь слишком долго не глазеть. Не привык, что человек перед ним – как свинцовый сейф. – Чурбаки тут, поленья в сарай носи.

– А т-ты чё?

– А я ничё, я баню пошел топить.

* * *

Как Хром и думал, Шиза поленья не колол – он их убивал. Наверняка, если к нему такому подойти, по температуре рядом будет почти как с печью, у которой Хром провел последние полчаса, слушая злое мычание снаружи и стук топора по дереву. Хром не обязан был этого делать, но ему отчего-то хотелось. Он вспомнил свою домашнюю аптечку, где ни один обезбол не способен избавить дылду от подобной боли, а заглушать ее физической – все равно что противорвотное при диарее принимать.

Еще через четверть часа, когда баня достаточно нагрелась, выпустив, как и Шиза, лишний пар, Хром потащил его внутрь, где уже были заготовлены веники, шапки и тазы. Шиза от усталости, видимо, стал довольно шелковый и даже не огрызался, но, услышав от Хрома простое и понятное, однозначное: «Раздевайся», – тут же скривился.

– П-пороть меня б-будешь, Вася?

– Ага, барабашек выгонять, – хмыкнул Хром, напялив ему шапку и взяв веники. – Мордой в полку, ноги вверх.

Шиза послушно бухнулся на доски, подложив полотенце под голову, и замер, отвернувшись к стенке. Хром вздохнул с облегчением, насколько это было возможно в парной, и взмахнул вениками, разгоняя воздух. Этому его Богдан научил – как правильно махать руками так, чтобы тело не перегрелось, а размякло и расслабилось. Сначала Хром и правда хотел высечь Шизу вениками за борзоту, но передумал. Во-первых, жалко стало всю их компашку: Хром к покойникам прохладно относился, кладбищ не любил, но пацаны с девчонкой задели-таки за живое. И этот командир их, так старательно изображающий равнодушие, – тоже вдруг показался Хрому потерянным и жалким. Не в плане убогим, а скорее глубоко несчастным. Тем более он делил свою кукуху с Ольгой, а уж она-то вряд ли заслуживала веником с прутьями по жопе.

Прутья Хром все-таки обломал и Шизу парил как надо, по-людски. Когда холодной водой обливал из ковшика, тот вдруг затрясся, зашипел, и Хром сделал вид, что не заметил. В бане мокро, потно и темно. В бане можно. Чуть позже сказал перевернуться на спину и морду ему пихтовым веником накрыл, чтоб не парился насчет своего вида. Еще немного влегкую поразгонял кровь по телу и, уставший, прилег рядом, на нижнюю полку.

Какое-то время оба молчали, да и говорить, в общем-то, не о чем. У Хрома были мысли, с чего начать, но он их приберег на потом. Первым в итоге спокойствие нарушил Шиза, скинув размякший хвойный веник прямо на Хрома.

– Я же их н-найду, Вась. Найду этих гнид и у-у-убью на хер. З-завтра поеду к этому муд-даку Шибанову И. С. и п-прям там его… у-уложу.

Понятно было, что дылда очень близок к тому, чтобы напланировать себе будущих ошибок, но сам Хром дальше настоящего ничего не видел, а потому перебил:

– Я про Ольгу в курсах, слышь? Говорил с ней вчера.

Стало вдруг тихо, как в гробу. Хром привстал, зачерпнул успевшей чуть нагреться воды из ковшика и смочил себе и дылде лицо и ноги. Шиза все так же лежал шокированным бревном, но было ясно, что он растерян и напуган, хотя, конечно, хрен его разберешь, на самом деле, – однако Хрому именно так показалось. Читать реакции по внешке было для него делом почти новым и оттого даже любопытным. Пока тот молчал, Хром поведал обо всем, что случилось в бизнес-центре и до логова коней, не забыв посмаковать, как Винни охмурила курьера, на что Шиза саркастично цокнул, и стало ясно, что он понемногу отходит.

– Короче, чую, стремно все это. И здесь явно Оля замешана, так что нам с твоей биполяркой еще бы побазарить, – подытожил Хром.

– Я п-подумаю.

Шиза сказал – как отрезал, и Хром лезть больше не стал, пусть действительно обдумает. В том, что это все связано с Ольгой, он уже не сомневался. Но, очевидно, Шиза размышлял, стоит ли довериться именно Хрому. Только уже после бани, на кухне, зачем-то достав из пакета с покупками освежитель воздуха с зеленой крышечкой, дылда наконец определился с ответом.

– Ща у-у-устрою вам разг-г-говорчик, – сказал он, разглядывая цветочки на баллончике. – Если вообще п-получится без патефона. Только у м-меня три у-условия.

Хром вопросительно приподнял бровь: херасе, еще и условия! Как будто это именно ему, Хрому, больше всех надо говно разгребать. Но Шиза своей бровью не повел, начав как ни в чем не бывало перечислять:

– Во-п-первых, ты потом р-расскажешь мне все, о чем вы б-базарили. Прям все, В-Вася!

Хром кивнул. Он и не думал что-то скрывать, в отличие от некоторых.

– Во-вторых… – Шиза подошел к деревянной двери, потрогал полотно, подвигал туда-сюда, открывая и закрывая ее, будто проверял петли. – Ты н-н-ничего не говоришь остальным.

– Почему? – не удержался Хром, и Шиза вдруг сделал огромные глаза и расплылся в дикой улыбке.

– Потому что это н-наш секрет, Вася! Тсс! – Он даже шагнул к нему и попытался по-издевательски приложить палец к его губам, но Хром отпихнул его руку, детсад какой-то, ей-богу.

– А чё в-третьих?

Шиза плюхнулся на стул, сложил перед собой руки, в которых держал телефон с треснутым экраном, и выжидающе уставился на Хрома.

– П-погадай мне.

– Тебе?! Ты же не читаешься, забыл? И Сократович не читается. Вот поэтому я с твоей мадамой и хочу потрындеть. Хорош резину тянуть-то.

Теперь руки Шизы, потупившегося в сторону, сложились на груди в закрытую позу.

– По-по-погадай мне на А-Антона.

На Антона Хром бы и сам погадал, да ни карт в доме не имелось, ни какой-то личной вещи, о чем он Шизе сразу и сообщил, но тот уперся, как мелкий, мол, не знаю, придумай. Хрому же нужно теребить что-то, иначе специально не выходит. Он облазил все кухонные шкафы в поисках хотя бы остатков молотого кофе, скептически глянул на сахар и соль и отмел их как беспонтовые, потом поискал в большой комнате бусы, четки, да хоть коробку с бабкиными пуговицами – кабзда, по нулям. Шиза все это время ходил за Хромом по пятам, как бесячий младший брат, предлагая попробовать всякие идиотские варианты. Возможно, не до конца верил или просто нервяк словил, боясь ответов. Когда он предложил погадать на дровах, Хром не выдержал, пихнул его, и тот стукнулся о старый сервант. Внутри задрожали вазочки и книжки.

– Хотел гадать – обожди. Прям вынь ему да положь!

– А ты вот в-вынь и п-п-положь! – передразнил Шиза.

Хром прошелся взглядом по корешкам: «Тимур и его команда», «Всадник без головы», «Айвенго», «Республика ШКИД»… И рядом здесь же зарубежная фантастика, немного из русской классики и типично советской литературы. Уголок пионера, не иначе, наверняка еще при предках Богдаши организованный. Хром закрыл глаза и вытянул один томик наугад. Даже показалось, что Шиза рядом затаил дыхание, до того стало тихо. Вопрос книге он задал сам, мысленно, и одной рукой зачем-то залез в карман штанов, вдруг нащупав там ту самую зажигалку, которая для двух Максимов. Согрел ее в руке, затем вернулся к страницам и только тогда открыл книгу, поставил палец на бумагу и заглянул внутрь: «…И они пошли наудачу, бесцельно, просто затем, чтобы идти, не сидеть на месте, – ведь больше они ничего не могли сделать. Вскоре надежда как будто опять воскресла в их сердцах – не потому, что для этого была какая-нибудь причина, а потому, что таково уж свойство надежды: она возрождается снова и снова, пока человек еще молод и не привык терпеть неудачи»[12]12
  Марк Твен. Приключения Тома Сойера (1876).


[Закрыть].

Никаких знаков и видений не было – Хром тупо пялился на строчки текста. Шиза, не утерпев, перегнулся через его плечо и сунул лицо почти в самую книгу:

– Чё там?..

И вот теперь-то Хром и словил мощнейший мульт. Антон будет в порядке, не быстро, но поправится. Ни он, ни Винни, ни Бабай не откинутся, по крайней мере в ближайшее время точно. Насчет Шизы все мутно, Хром только увидел яркой вспышкой его почти как снег белое лицо с блестящими, налитыми кровью глазами и кривыми бледными губами, шепчущими из последних сил: «Мы семья… Обещай, что передашь это ему».

– Надежда это же х-х-х… хорошо же, д-да? – неуверенно попытался улыбнуться Шиза, и Хром кивнул.

– С Антоном все будет в порядке. Можешь не волноваться, – сухо подтвердил он. Об остальном сообщать не стал.

– О, Оля эту к-книгу, кстати, очень любит.

У Шизы на душе заметно полегчало – он уже вовсю крутился у стола, зачем-то включил музыку на телефоне и набрызгал дешево пахнущими ландышами. Порхал, как прибалдевший, не замечая, как теперь потяжелело на душе у Хрома. Даже в дверь лбом влетал настолько счастливый и окрыленный, что Хром не сразу понял прикола, так и пялил на него под старое танго с книжкой в руках, пока сам дылда валялся на полу в бессознанке.