Текст книги "Создатели Красной армии"

Поначалу он активно боролся против советской власти, за что и был арестован. При походе Керенского на Петроград у него произошел разговор с его солдатами: «4-я рота. Я подошел к ней. Солдаты говорили: “Советская власть дала нам мир и землю. Мы за Советскую власть!” Я им возражал, говоря, что власть большевиков – это переход управления в руки людей, совершенно не знакомых с делом. От незнания могут быть сделаны непоправимые ошибки. Они отвечали мне: “Довольно нас знающие за нос водили восемь месяцев, да ничего не сделали (имеется в виду вожди Временного правительства. – В.А.)! Теперь попробуем своими рабочими руками свое дело сделать”»[29]29
  Верховский А.И. На трудном перевале. М.: Воениздат, 1959.


[Закрыть].

На допросе в Крестах, отвечая на вопрос Дзержинского, А.И. Верховский сказал: «Почему я не пошел с вами? Потому что Россия разбилась на две части – равно неправые! Белогвардейщина внушает мне отвращение. “Добровольческая армия”, Корнилов, Дутов – это контрреволюция, готовящая России возврат старого строя, палочную дисциплину и духовную смерть – все то, что мне стало так отвратительно во время войны.

Но и с вами я идти не могу. Все мои усилия были направлены на то, чтобы защищать мою родину, обеспечить ей почетный мир. Но то, что было сделано в Бресте, ужасно. Вместо того чтобы просто заключить мир и сохранить границу 1917 года (а это тогда можно было), Троцкий провозгласил лозунг “Ни мира, ни войны”. Это дало немцам повод перейти в наступление, отрезать от нас Украину, Белоруссию, Псков и все побережье Балтийского моря, захватить все запасы и оружие, оставленное войсками фронта. Принять все это было выше моих сил. Я считал, что будущую жизнь нашего народа устроит Учредительное собрание, – вы его разогнали! Я считал правильным взять землю у помещика и ввести на фабриках рабочий контроль, но сохранить основы капиталистического строя. Вы же пошли дальше, чем можно, и среди голода и разрухи сразу начали строить социализм. А народ еще не дорос до социализма! Вы сковали самодеятельность крестьян и ремесленников, вы обрекаете народ на голод! Я не могу идти ни с белыми, ни с вами. Я остался между двух баррикад и не вижу пути».

На это «железный» председатель ВЧК ответил: «Ну что же, посидите, подумайте! Вы потом будете меня благодарить за то, что я вас арестовал и тем уберег от глупостей, которым вы и сами потом не нашли бы оправдания».

После долгих и тягостных размышлений Александр Иванович пришел к убеждению: «…за то, чтобы из мучений революции выросла новая страна, о которой я мечтал еще в Пажеском корпусе, за это я готов был бороться снова».

На предложение партии эсеров выехать за границу для дальнейшей борьбы с большевиками генерал Верховский ответил: «Я остаюсь на своей родной земле, со своим народом и хочу помочь ему выбраться из тех трудностей, в которые он попал».

После освобождения Верховский вступил в Красную армию.

В дальнейшем Александр Иванович, как и большинство военспецов, искал ответа на другой вопрос, правильно ли он сделал, пойдя на службу в Красную армию. Этот поиск продолжался ежедневно из года в год.

В штабе Петроградского округа, куда он был назначен, произошла встреча с генерал-лейтенантом Александром Алексеевичем Балтийским, который с первых дней открыто перешел на сторону большевиков. На вопрос, как он принял такое непростое решение, услышал: «Очень просто. И я, и многие офицеры, шедшие по тому же пути, служили царю, потому что считали его первым из слуг отечества, но он не сумел разрешить стоявших перед Россией задач и отрекся. Нашлась группа лиц, вышедших из Государственной думы, которая взяла на себя задачу продолжать работу управления Россией. Что ж! Мы пошли с ними, помогая им как только могли и работая не для них, а для пользы родины. Но они тоже не справились с задачей, привели Россию в состояние полной разрухи и были отброшены. На их место встали большевики. Мы приняли их как правительство нашей родины и также по мере сил стремились помочь им в их работе. В политику мы в то время не вмешивались и действовали по признаку преемственности власти. Ну, а потом мы поняли свою ошибку; в ходе работы стали знакомиться с тем, чего хотели Советская власть и Коммунистическая партия, и пришли к полному убеждению, что они правы, что они действительно строят государство, какого не видел мир. Идея социалистического отечества стала нам близка. Вот и все»[30]30
  Верховский А.И. На трудном перевале. М.: Воениздат, 1959.


[Закрыть].

12 августа 1920 года А.И. Верховский был назначен главным инспектором военно-учебных заведений республики. Он уже пришел к убеждению, что «нужно нам, офицерам, заключить союз с лучшей частью солдатской массы и направить движение так, чтобы победить нарастающее анархическое начало и сохранить силу наших войск и кораблей». Эту мысль он старался воплотить на новом месте своей службы.

Ученик Верховского Родион Яковлевич Малиновский записал на форзаце его книги «На трудном перевале», вышедшей в «Воениздате» в 1959 году: «Прочел с большим интересом, сохраняя большое уважение к автору, как к своему профессору по учебе в Академии им. Фрунзе в 1927—30 гг. Он не совсем в моих глазах был предан нам, но, бесспорно, очень образованный офицер, высоко одаренный и умный военный писатель, приятно было иметь его в числе преподавателей, у которых мы, слушатели, учились военному делу (21.3.60. P.M.)».

На будущего маршала Н.Н. Воронова тоже огромное впечатление произвели лекции профессора Верховского в Академии, что и было отражено в его мемуарах: «Верховский был блестящим методистом и настолько увлекательно преподносил учебный материал, что даже удостаивался порой аплодисментов благодарных слушателей, долго не отпускавших его с кафедры, засыпая вопросами».

Организацией и руководством ВУЗов ведало Главное управление военно-учебных заведений (ГУВУЗ). До февраля 1918 года ведомство возглавлял генерал-лейтенант Николай Александрович Хамин (впоследствии начальник Высших Организационных курсов Всевобуча), затем штабс-капитан Гренадерского лейб-гвардии полка И.Л. Дзевалтовский.

В общей сложности во время гражданской войны было подготовлено 40 тысяч командиров, а на курсах в Действующей армии еще 25 тысяч. Немалая сила!

* * *

27 февраля генерал В.Е. Борисов составил «Общую военную программу на период от заключения мира России с Германией до заключения всеобщего мира». В этой записке В.Е. Борисов предсказывал поражение Германии и даже называл соответствующий срок – к октябрю 1918 года. «Поэтому, – писал он в программе, – у России есть шесть-семь месяцев для серьезного устройства армии». В той же записке он утверждал: «Прочная и победоносная армия может быть устроена только по серьезной программе, составленной сообразно природе такого организма, как организм армии»[31]31
  Кавтарадзе А.Г. Военные специалисты на службе Республики Советов 1917–1920 гг. М.: Наука, 1988.


[Закрыть].

Изменения претерпела организационная структура РККА. Сначала основную единицу составляли отдельные отряды, имеющие самостоятельные хозяйства. Главой отрядов были Советы, в которые входили по одному военному руководителю и по два военных комиссара. При них находились небольшие штабы и инспектораты.

Декретом Совнаркома от 4 мая 1918 года были учреждены военные округа. Административное управление военно-окружного штаба ведало «учетом в пределах округа лиц командного состава […] и всех лиц Генерального штаба».

Формирование новых дивизий было намечено там, где это нужно было по боевым условиям. Выборность командиров теперь исключалась. Командный состав набирался как из офицеров старой армии, так и из новых людей. В основу была положена обязательная воинская служба.

Идея создавать территориальные армии, на которой настаивали многие большевики, возглавлявшие военное ведомство, была со временем отвергнута.

Была создана новая мобилизационная система военных комиссариатов, которая сохранилась до сих пор.

В одном из таких комиссариатов служил будущий маршал А.И. Еременко: «За короткое время, пока я был военным комиссаром, вместе с волостным ревкомом нам удалось провести немалую работу среди населения. Мы отправили из Марковки и окрестных деревень в Красную армию до пятисот человек, собрали большое количество продовольствия и послали его воинским частям»[32]32
  Еременко Т.А. Андрей Еременко. М.: Патриот, 2006.


[Закрыть].

Однако формирование новых частей происходило с огромными сложностями. Вплоть до осуждения назначенных центральным штабом офицеров. Местные исполкомы объявляли приказы генералов контрреволюционными и вместо регулярной дивизии пытались создавать партизанскую вольницу.

Иван Владимирович Тюленев в книге «Через три войны» писал: «Формирование отрядов оказалось делом нелегким. Правда, в отряд шли и принимались главным образом сочувствующие партии и Советской власти, но наряду с дисциплинированными солдатами попадали и бузотеры, которые отлынивали от боевой подготовки. В бой, мол, пойду с радостью, а от занятий – увольте! Эта братва шаталась по городу и являлась в казармы только к обеду и к ужину […].

И все же в основной массе красногвардейцы готовы были выполнить любую боевую задачу, чтобы защитить власть Советов. И выполняли, не страшась смерти!»[33]33
  Тюленев И.В. Через три войны. М.: Воениздат, 1972.


[Закрыть]

С.М. Буденный, сам отчаянный рубака и самоволец, тем не менее, в своей книге «Красная армия в гражданской войне» писал: «Краснопартизанские отряды […] были слабые и в основном потому, что стояли на местнических позициях, действовали вразнобой, не помогая друг другу. Местнические настроения в отрядах насаждались, прежде всего, командирами отрядов. Они избегали совместных действий и уклонялись от объединения только потому, что боялись попасть в чье-либо подчинение. Индивидуализм некоторых партизанских командиров приводил к тому, что их отряды становились добычей организованных и объединенных в части белогвардейцев».

Описывая бои за Царицын, он говорил о происходивших преобразованиях в Красной армии: «[…] Но если к тому времени, о котором идет сейчас речь, красновская армия была уже в основном сформирована, то 10-я Красная армия, прикрывавшая подступы к Царицыну, еще только формировалась.

К.Е. Ворошилову, возглавившему командование армией, и И.В. Сталину, вошедшему в состав Реввоенсовета армии, приходилось в чрезвычайно тяжелых условиях объединять мелкие партизанские группы и отряды, в ходе боев переформировывать их в регулярные воинские части, ломать партизанские привычки и методы работы командного состава, внедрять строгую воинскую дисциплину и порядок, обеспечивать войска оружием, боеприпасами, продовольствием, обмундированием».

Однако еще долго слышались настойчивые требования создания солдатских комитетов, какие были образованы после Февральской революции.

При обсуждении этого вопроса тот же Семен Михайлович приводил следующие доводы: «[…] время солдатских комитетов отошло, они нужны были в свою пору для разложения старой русской армии, но теперь они совершенно не нужны нам, поскольку мы должны не разрушать свою армию, а укреплять ее»[34]34
  Буденный С.М. Красная армия в Гражданской войне. М.: Родина, 2018.


[Закрыть].

В своих воспоминаниях Буденный приводит любопытный разговор с генералом Снесаревым, возглавлявшим тогда Северо-Кавказский фронт: «Присутствующий при нашем разговоре бывший генерал-лейтенант старой армии Снесарев […] обратился ко мне с вопросом:

– В каких случаях вы можете идти в атаку в конном строю на пехоту противника?

Это, очевидно, была проверка моих военных знаний.

Я ответил:

– Во-первых, когда боевые порядки пехоты расстроены, во-вторых, при преследовании противника и, в-третьих, при внезапном нападении.

Снесарев сказал:

– Правильно! – И, обращаясь к Сталину, заметил: – Службу знает.

После этого я подал прибывшим со мною бойцам и командирам команду:

– По коням!

Мы направились в свой полк, а Сталин со Снесаревым в сопровождении Шевкоплясова и других командиров пошел к себе в вагон, стоявший на станции».

Конечно, возвращение дисциплинарных порядков проходило сложно.

Создание регулярных частей Красной армии из краснопартизанских отрядов встречало упорное сопротивление со стороны большинства командиров этих отрядов, зараженных духом анархизма в период их самостоятельных действий. Они выступали против строгой воинской дисциплины, считая дисциплину насилием над волей людей. «Защищая свой ложный авторитет, они противопоставляли себя старшим командирам, не желали никому подчиняться и тем возбуждали дух неповиновения среди бойцов», – писал Буденный.

«В результате вражеской работы скрытых контрреволюционеров и анархического поведения отдельных командиров взбунтовалась Волжская дивизия, созданная из партизанских отрядов рабочих и служащих Волжского пароходства. Дивизия самовольно снялась с фронта и ушла в Дубовку. […] Аналогичный бунт произошел в полку грузолесов. Этот полк, созданный из грузчиков порта и главным образом из рабочих лесосплава, так же как и Волжская дивизия, отказался идти на фронт. Пришлось прибегнуть к силе, чтобы обезоружить бунтовщиков и арестовать предателей».

Эти примеры подтверждали слова председателя cоветского правительства Ульянова (Ленина), что отсутствие единоначалия в военном деле «сплошь и рядом ведет неизбежно к катастрофе, хаосу, панике, многовластию, поражению».

То же происходило и в белых армиях. Генерал Краснов отмечал, что «после февральской революции всю Россию охватило пренебрежение к военной науке. То, что веками считалось непреложными истинами, теперь смело отметалось новаторами военного искусства: Гучковыми, Керенскими, Крыленко и другими, стремившимися демократизировать армию. Стройная система обращалась в хаос, полки заменялись отрядами, партизанство и добровольчество вводилось в систему. Не избежало этого и войско Донское в печальные дни своего развала. Каледину не удалось восстановить старые полки и дивизии, и ему пришлось хвататься за отряды и дружины, за партизан Чернецова и Тихона Краснянского, за гимназические дружины Семилетова, за станичные дружины есаулов Назарова и Бокова. Попутно с ними формировались отряды “Стеньки Разина”, “белого дьявола” и т. п., о чем объявлялось в газетах и распубликовывалось в специальных объявлениях, расклеиваемых по городу».

Ценой огромных усилий и потерь организация регулярной системы войск была создана. Вместе с ней неизбежно возвращались и многие «старые порядки». После недолгого периода «демократизации» вместо самоорганизованных отрядов красногвардейцев были восстановлены иерархическая структура (взвод-рота-батальон-полк-дивизия-армия-фронт) и строгая воинская дисциплина с единоначалием. Хотя и под присмотром комиссаров.

Революционный военный совет республики (РВС), созданный в сентябре 1918 года, завершил централизацию руководства Советскими Вооруженными Силами.

Вместе с образованием Реввоенсовета была возвращена должность Главнокомандующего всеми сухопутными и морскими вооруженными силами страны.

10 декабря были изданы Положения о Главнокомандующем, в которых говорилось: «В пределах директив, получаемых Главнокомандующим от высшей правительственной власти через Председателя Революционного Военного Совета Республики, Главнокомандующему предоставляется полная самостоятельность во всех вопросах стратегическо-оперативного характера, а также право назначения, перемещения и отставления от занимаемых должностей командного состава войск и военных управлений и учреждений Республики, входящих в состав действующей армии. Революционному Военному Совету Республики принадлежит право отстранения тех из назначенных Главнокомандующим лиц командного состава, в отношении коих такая мера будет признана Советом необходимой»[35]35
  ЦГАСА. Ф. 5. Оп. 1. Д. 150. Л. 1–7.


[Закрыть].

Была принята единая структура управления войсками фронтов и армий.

Руководство боевыми операциями на фронтах осуществлял Полевой штаб Революционного военного совета республики.

* * *

Был наведен порядок и в форме одежды. Первоначально у красноармейцев не было никаких установленных правил. Красная нарукавная повязка либо красная лента на головных уборах отличали их от противников. Затем было разрешено носить старую униформу без знаков различия. Командиры и комиссары предпочитали кожаные фуражки и куртки. В январе 1919 года был введен Табель единых знаков различия: 11 обозначений для комсостава от командира отделения до командующего фронтом. Материалом для знаков было красное сукно, и носились они на левом рукаве.

Первая официальная эмблема была введена в 1918 году и представляла собой венок из лавровых и дубовых веток. Внутри венка красная звезда, а также плуг и молот по центру. В том же году головные уборы стали украшать значками-кокардами с красной эмалированной пятиконечной звездой. Некоторые исследователи считают, что эти знаки схожи с масонской символикой.

В исторической памяти красноармейская форма запечатлелась в виде «буденовки» и шинели с застежками. 7 мая 1918 года в конкурсе по разработке нового обмундирования для военнослужащих приняли участие известные русские художники В.М. Васнецов, Б.М. Кустодиев, М.Д. Бартрам, М.Д. Езучевский. 18 декабря был утвержден новый тип зимнего головного убора; суконный шлем, формой напоминавший шлем с бармицей (как у богатырей). Оттого поначалу в обиходе его назвали «богатырка». Впоследствии шлем стали называть по имени командира Первой конной армии С.М. Буденного.

Для формы родов войск были установлены шесть цветов сукна на обтяжку пуговиц шлема и нашивную звезду: для пехоты – малиновый, кавалерии – синий, артиллерии – померанцевый, авиации – голубой, инженерных войск – черный, пограничников – зеленый. Некоторые цвета сохранились в обмундировании современной армии.

* * *

Первоначально основным источником снабжения Красной армии явились склады имущества старой Русской армии. Может быть, поэтому бытует мнение, что «буденовская» форма была заготовлена еще в царские времена для торжественного парада в Берлине и Константинополе.

Когда старые запасы стали иссякать, Красной армии пришлось рассчитывать на случайные источники пополнения, так как производительность собственной военной промышленности была еще очень слаба. Недостаток в огнеприпасах ощущался в течение всей гражданской войны. Впрочем, это и не удивительно, потому что в отличие от иностранных войск, а также белогвардейцев и сепаратистов поставок военного снаряжения, вооружения и боеприпасов Советы не получали. Скорее удивительно, что в конце войны Красная армия имела в снабжении преимущество. К этому тоже приложили руки военспецы старой армии. Военным снабжением занимался генерал от артиллерии Алексей Алексеевич Маниковский, чьей заслугой была ликвидация снарядного голода в 1916 году, когда он возглавлял Главное артиллерийское управление царской армии. Во Временном правительстве он некоторое время руководил Военным министерством. Под руководством генерала Маниковского на полную мощность заработали существующие военные производства: оружейные, артиллерийские, снарядные, пороховые, и развернулось строительство новых заводов.

По мнению Алексея Алексеевича, сильные государственные предприятия должны господствовать в промышленности в период войны, а в мирное время служить регулятором цен и авангардом технического прогресса.

После большевистской революции он был арестован, но быстро освобожден и вскоре вновь возглавил Артиллерийское управление, а также Управление снабжения РККА.

Во многом именно ему большевики обязаны созданием своей артиллерии и организации системы снабжения армии боеприпасами.

Погиб генерал А.А. Маниковский в январе 1920 года при крушении поезда.

* * *

Самым серьезным изменением в армии стала отмена военных священников. Марксистская теория, как известно, провозгласила безбожие (атеизм). Неудивительно, что борьба с «пережитками прошлого», включая религиозное мировоззрение, началась сразу же после революции. В первую очередь «рассадник мракобесия» начали искоренять в армии, от которой зависит прочность любой власти.

Хотя надо признать, что отношение к священникам в армейской среде стало заметно ухудшаться еще в последние имперские месяцы, и в особенности после Февральской революции.

С одной стороны, Временное правительство сохраняло военное духовенство и желало продолжения войны до победного конца, с другой стороны – вводило гибельные для армии демократические формы управления и даже финансировало агитаторов, которые призывали солдат возвращаться в свои деревни, чтобы поделить помещичьи земли. Таким образом, при официальной поддержке духовенства в первые месяцы новой революционной власти постепенно начинались притеснения, которые вскоре превратились в гонения.

Был распущен старый состав Святейшего Правительствующего Синода. Временное правительство отстранило 12 архиереев, которые подозревались в нелояльности новой власти. Фактически во всех епархиях власть передавалась от архиереев к церковно-епархиальным советам.

Судьба кадровых священнослужителей Военного и Морского ведомств после окончания Первой мировой войны сложилась по-разному. Часть из них оказалась в эмиграции. Многие погибли в годы гражданской войны (Алексий Ставровский, Николай Яхонтов, главный священник армий Юго-Западного фронта Василий Грифцов). Многие священнослужители были репрессированы уже в советское время. Некоторые священники, оставаясь в Церкви, дожили до глубокой старости.

Небольшая часть военного духовенства продолжила свою службу в армиях А.И. Деникина, П.Н. Врангеля, А.В. Колчака в годы гражданской войны.

27 ноября 1918 года приказом генерала А.И. Деникина для Добровольческой армии была введена должность протопресвитера военного и морского духовенства. В это время в Добровольческой армии насчитывалось около 50 священников (из 5 тысяч, служивших в Императорской армии).

Штат Управления главного священника армии и флота правительства адмирала А.В. Колчака состоял из 10 человек. Отдел военного духовенства существовал в Северо-Западной армии генерала Н.Н. Юденича. Военное духовенство также присутствовало в ряде других белых формирований, например, атамана Г.М. Семенова.

В белых армиях бывали случаи разлада между командованием и военным духовенством. Например, атаман партизанской дивизии вооруженных сил адмирала Колчака Б.В. Анненков писал корпусному благочинному, что «вся команда священников исключена из дивизии, и впредь приниматься не будет». Причиной послужил отказ священнослужителей носить военную форму с нашитым на рукаве черепом и костями, присвоенную Б.В. Анненковым всем чинам дивизии[36]36
  Анищенков В.Р. Военное духовенство. Рукопись.


[Закрыть].

В революционном 1917 году «в целях совершенствования политико-воспитательной работы с военнослужащими» Временное правительство приказом № 36 ввело институт военных комиссаров и создало Политическое управление, которому были переподчинены издательский и кинематографический отделы, а также кинофабрика в Москве. В то же время военно-духовное ведомство было вынуждено сокращать штат православных армейских пастырей.

16 января 1918 года был подписан приказ Народного комиссариата по военным делам «О расформировании всех управлений духовного ведомства». Все имущество и средства передавались полковым комитетам. Однако войсковым комитетам предоставлялось право оставлять у себя священнослужителей на собственном содержании. И некоторое время в частях Красной армии сохранялись полковые священники.

Но было очевидно, что институт военного и морского духовенства в армии будет ликвидирован. В новой армии их были призваны заменить другие «пастыри» – комиссары.

Первые политико-воспитательные органы в Красной армии были созданы в 1918 году. Сначала институт военных комиссаров, а затем политруков рот. Их главной задачей считалось «формирование политической сознательности, дисциплинированности, бдительности и непримиримости к проискам врагов Советской власти».

Сами большевики положительно оценивали роль партийно-политического аппарата армии в те годы. М.В. Фрунзе писал: «Кто вносил элементы порядка и дисциплины в ряды создававшихся под гром пушечных выстрелов наших молодых красных полков? Кто в часы неудач и поражений поддерживал мужество и бодрость бойцов и вливал новую энергию в их пошатнувшиеся ряды? Кто налаживал тыл армии, насаждал там Советскую власть и создавал советский порядок, обеспечивая этим быстрое и успешное продвижение наших армий вперед? Кто своей настойчивой и упорной работой разлагал ряды врага, расстраивал его тыл и тем подготовлял грядущие успехи?

Это делали политические органы армии, и делали, надо сказать, блестяще. Их заслуги в прошлом безмерны»[37]37
  Фрунзе М.В. Избранные произведения. М., 1934.


[Закрыть].

Пожалуй, наиболее ярко о деятельности военных комиссаров рассказано в пьесе георгиевского кавалера дворянина Всеволода Вишневского «Оптимистическая трагедия» и в одноименном фильме.

Несмотря на идейные расхождения и недоверие, комиссары должны были оберегать военспецов от солдатских масс и разъяснять бойцам смысл и значение привлечения бывших офицеров в новую армию.

Свои религиозные чувства военнослужащим в новых условиях приходилось держать внутри себя. Но положительные качества народного характера, заложенные православной верой, преобразовывались в нравственные законы, которые были необходимы строителю первого в мире государства рабочих и крестьян. Солдаты и командиры Красной армии проливали кровь на полях гражданской войны за счастье народа, за светлое будущее и за Отечество.

Конечно, в ее рядах хватало одержимых идеей мировой революции. Не вызывает сомнения, что сама по себе идея мировой революции очень удобна для завоевания мирового господства. Но большинство русских людей, обладавших душою, исполненной всемирной отзывчивости (по выражению Достоевского), воспринимало ее как способ помочь угнетенным народам всего мира.

В руководстве Красной армии идейных революционеров было немного. Партийных и того меньше. Даже Верховный главнокомандующий С.С. Каменев вступил в партию большевиков только в 1930 году. Почти вся верхушка командования просто сверкала отсутствием партийности. О чем большевики очень сожалели, но были вынуждены с этим мириться.

Закономерно, что в Красную армию постепенно возвращались традиции старой Русской армии, упраздненные революцией. Накануне войны вернулись маршальские и генеральские звания, в январе 1943-го – офицерские звания и погоны. Из армии были удалены комиссары-наблюдатели. Вернулись в Российскую армию и военные священники, но, правда, уже в другую эпоху, послесоветскую.

* * *

За период гражданской войны в РККА были созданы 33 регулярные армии, в том числе две конные. Соединения армий составляли фронты. В полевое управление армий входил штаб с отделами: оперативным, административным, военных сообщений, инспекторами пехоты, кавалерии, инженеров, политический отдел, ревтрибунал и особый отдел. В оперативном отделе, в свою очередь, имелись отделения: разведывательное, связи, авиации и воздухоплавания.

23 ноября 1918 года Реввоенсовет республики издал приказ № 275 о призыве всех бывших обер-офицеров до 50 лет, штаб-офицеров до 55 лет и генералов до 60 лет.

Многие офицеры не желали быть втянутыми в братоубийственную войну и занимали нейтральную позицию. Однако оставаться в стороне становилось все сложнее. Рано или поздно приходилось делать выбор. Вот с какими мучениями он был связан у генерала М.В. Фастыковского: «Оставаться в стороне от Гражданской войны, как делал до этого я, становилось уже невозможным. Надо становиться либо на одну сторону, либо на другую, и лучше, конечно, продумать все и прочувствовать, чтобы принять участие в борьбе на той стороне, которую укажет продуманное решение, а то иначе может захлестнуть слепой случай. И я задумался.

Разум говорил за то, что неминуемым победителем в борьбе должны быть большевики, ибо за ними вся толща народных масс, тогда как на стороне белых может быть лишь имущественная верхушка крестьян да значительная часть интеллигенции. […] Много-много доводов возникало у меня в мозгу в пользу того, что красная сторона – великан, а белая – лилипут. Исход борьбы при таких условиях был совершенно ясным.

Но чувства и привычки, выработавшиеся за время последних 20-ти лет моей жизни, подсказывали другое: на стороне белых была масса моих сослуживцев по старой армии (в ту пору я в моем представлении сильно приуменьшал численность офицеров, находившихся в Красной армии, не знал истинного положения дел), среди которых много людей близких мне, с которыми я в прошлом привык считать себя единомышленником, так как в этом прошлом никогда не возникало таких вопросов, которые выдвинуты революцией сейчас. Какой-то голос задавал вопрос: неужели тебе не будет жаль разить этих людей, если ты станешь на сторону красных?

Но по мере обдумывания и взвешивания чаша весов все больше и больше клонилась в пользу красных. Возникли и такие вопросы: а как ты будешь чувствовать себя, если, став на сторону белых, тебе придется разить борющихся на стороне красных твоих двоюродных братьев-рабочих, тоже Фастыковских?

Результатом этих обдумываний было решение стать на сторону красных. […] Но все же нельзя сказать, чтобы червяк, могущий подтачивать и ставить под сомнение правильность принятого решения, был во мне окончательно вытравлен»[38]38
  Ганин А.В. Русский офицерский корпус в годы Гражданской войны. Противостояние командных кадров. 1917–1922 годы.


[Закрыть].

Судьба генерал-майора Михаила Владиславовича Фастыковского оказалась столь же колеблемой, как и его размышления. В 1919 году он был зачислен военруком Высшей военной инспекции советской Украины, затем помощником начальника штаба Юго-Западного фронта. В 1920-м он был переведен в школу усовершенствования комсостава «Выстрел». Однако внутренние колебания продолжались. В 1922 году во время инспекционной поездки он бежал в Польшу. Но и там не остался. В 1924 году генерал М.В. Фастыковский вернулся в Россию и преподавал военное дело в МВТУ имени Баумана.

Подобные колебания пришлось пережить многим бывшим офицерам и генералам. Но твердая воля и решительные действия большевиков в создании регулярной армии привлекали многих на службу. Полковник дворянин Сергей Дмитриевич Харламов признавался: «Мне представлялось, что “все погибло”. […] С началом же проявления твердой руки пролетарского управления, с началом создания своей новой Кр[асной] армии (где и мне, грешному, будет отведено хоть какое-нибудь место), я увидел, что Октябрьская революция не только разрушает, но она и создает что-то, причем это что-то имеет свои политические плюсы. Тут уже пробудилась и патриотическая нотка – хорошо сделал, что пошел служить, что никуда не дезертировал»[39]39
  ГСБУ. Ф. 6. Д. 670 093-ФП. Т. 172.


[Закрыть].

Убеждение в необходимости службы в Красной армии возрастало по мере ее укрепления на основе высокого воинского долга и дисциплины. Капитан И.В. Высоцкий перешел на сторону советской власти «не в силу понимания советской системы, а в силу уверенности в жесткости этой власти, в отличие от мягкотелости Керенского, а также и вследствие призыва офицеров на службу в Красной армии».

По отчетам Всероссийского главного штаба, в 1918 году в РККА было зачислено 23 тысячи офицеров и чиновников, в 1919-м – 80 тысяч, в 1920-м – 18 тысяч. Итого 122 тысячи человек.