Текст книги "Непридуманные истории, рассказанные неутомимым странником сэром Энтони Джонсом. Том 2"

Кривоногая вонючка

Мы только что официально после десяти совместно прожитых счастливых лет оформили наши отношения. Процедура вынужденная и в обычной жизни не обязательная. Я и так её люблю, она меня тоже. Делить нам нечего, а есть печать или её нет – какое это имеет значение? В данном же случае печать нужна была, чтобы её в Америку ко мне пустили. Визу ей дали, и билет в Нью-Йорк мы купили. Но было небольшое осложнение. Буквально пару месяцев назад хозяин дома, в котором я снимал небольшую студию уже долгое время, меня предупредил, что собирается перестраивать дом, и мне полгодика надо пожить в другом месте. Полгода – не год. Я начал подыскивать, где «перекантоваться» эти полгода. Надо было поторапливаться – через две недели любимая должна была прилететь. А снять квартиру на полгода в Нью-Йорке – задача невыполнимая. Поэтому ищу комнату только с одним соседом или соседкой. В хорошем районе. И нашёл по объявлению в газете. Хозяйка квартиры – бывшая станционная буфетчица из-под Киева. На самом деле она не была хозяйкой, а арендовала эту квартиру уже давно и за вполне приличную цену. Комнату же сдавала, потому что денег не хватало. Так делали многие. Обсудив условия и пообещав, что «никакой пьянки и девок», я заселился в дальнюю комнату, заплатив за два месяца вперёд. Теперь можно расслабиться, теперь было куда привести суженую! В описываемое время я был увлечён цветами. Цветочным бизнесом, правильнее сказать. Вставал каждое утро в шесть часов и ехал на грузовичке – холодильнике в Манхэттан, где на восточных с 18-й по 22-ю улицах покупал свежие цветы. Иногда ездил в аэропорт, откуда забирал гвоздики из Гватемалы. А потом развозил по цветочным магазинам. В первый же вечер, вернувшись домой после утомительного дня, я присел за единственный небольшой столик на кухне попить чаю с бутербродом. Через какое-то время появилась хозяйка с собакой – старой и противной. Они тоже решили поужинать вместе со мной и сели вдвоём с противоположной стороны стола. Пусть простят меня собачники, но собак я не люблю и «новоиспечённая» жена не любит. И эта собака мне сразу не понравилась. И вообще, сдавая комнату, Буфетчица ничего про собаку не сказала. А собака сидела за столом и чавкала сосисками, которые ей на тарелку положила буфетчица. Погасив вспыхнувшее во мне негодование, я промолчал, быстро допил чай и пошёл спать, уже решив для себя, что потерплю и через два месяца найду другую комнату, если к тому времени собака не сдохнет. На следующий день пришёл попозже, но история повторилась. Как только я сел перекусить перед сном, они обе «нарисовались» на кухне. Как будто нельзя было накормить себя и собаку до того, как я вернусь с работы. Опять сдержался и пошёл спать. Наконец, наступил решающий третий день. Я придумал, что надо делать. Надо не приходить рано, а приходить поздно. По-настоящему поздно, когда буфетчица с собакой уже спят. Так я и сделал. Прокрался на кухню и только… а они уже сдесь тут как тут! Они это делали специально, подготавливая почву для прецендента, и они его получили. Я сказал, что съезжаю и отдайте мне мои деньги, пожалуйста. Она включила сирену, крик, вой, визг – на улице слышно! Потом подошла к телефону и вызвала полицию, на очень плохом английском объясняя дежурному, что её, кажется, насилуют. Решение пришло мгновенно – надо бежать! Они ведь разбираться не будут. Просто по рёбрам и печени надают, чтоб не повадно было бабушек насиловать. И увезут. А там вообще жопа! Время от времени в газетах или по телеку всякое такое писали и показывали. У них в Америке с этим «Сэкшл Харразмент» просто беда. Любая потаскуха на тебя заявку напишет, и отдыхай в общей комнате с хорошими ребятами. Пока адвокат тебя не вытащит, предварительно обнулив все твои сбережения. Мне только этого для полного счастья и не хватало – завтра прилетает любимая, а я в бруклинской тюрьме! За то, что бабку-буфетчицу пытался трахнуть… трезвый. Потом оно всё, конечно, когда-нибудь прояснится, но осадочек-то останется! «Картина маслом!».

Не взяв ничего, даже из одежды ничего, сваливаю по ступенькам. Вдогонку слышу что-то буфетно-матерное. А потом… вслушайтесь в музыку этих слов – звучит почти по-шекспировски: «Маленькая, кривоногая, волосатая вонючка!» – это она мне про меня! Надо же, – прожить жизнь, эмигрировать, родить двоих детей, два раза развестись, четыре раза от советско-российских ментов увернуться, а какая-то станционная буфетчица… хотя надо отдать ей должное – талантливо! И метко! Навозившись в течении дня с цветами, я к вечеру благоухал запахами роз и фиалок, лилий и гвоздик и ещё двадцать наименований! Из-за поворота с включённой «дискотекой» и ревуном вылетел полицейский «Додж».

Я спал на цветочном складе, наслаждаясь свободой и впитывая в себя его ароматы. Ведь могло быть совсем по-другому! Утром проснулся и в аэропорт – встречать своё счастье. По пути в аэропорт купил газету с объявлениями и пока в аэропорту ждал, когда счастье выйдет, наткнулся на вполне сносный вариант с комнатой! Опять есть, куда её, любимую, отвезти и выспать с дороги. А тут и она вышла! Открылась вторая глава, но написанная в американской книге нашей с ней совместной счастливой жизни!

Комната нам понравилась. Как временное пристанище вполне сносно! Соседи понравились, но больше всего понравился район, где находилась эта комнатка. Район назывался «Морские ворота» и находился прямо на берегу Атлантического океана с видом на знаменитый мост Верозано. В отличие от предыдущего варианта у буфетчицы здесь было не две, а четыре комнаты (а что делать?). Мы все въезжали в один день, и «старожилов» здесь не было. Тут же решили, что вечером надо отметить новоселье и поближе познакомиться. Какие же мы все разные! Одна тощенькая, маленькая из Киева – гринкарту выиграла! Другая – хохлушечка, толстенькая хохотушечка из-под Киева – тоже гринкарту выиграла! Третий – высокий красавец из Ташкента, но не узбек – жена ушла. Четвёртый – с головой, подстриженной под машинку, пятый год живёт нелегально. Домой в Москву не хочет! И мы. Посидели, каждый коротко о себе. Доходит очередь до меня. Я рассказываю в подробностях о том, что со мной вчера произошло. Внимательнее всех слушает тот, который под машинку. И вдруг с криком: «бог – ты есть!» – бросается ко мне, обнимает, плачет, трясётся от счастья! Я в шоке, ничего не понимаю. Чего ради моя совершенно дурацкая история вызвала этот эмоциональный катаклизм? А вот чего ради.

Молодой, лет тридцати, парень работает курьером в фирме. Месяца три назад расстался с девушкой и ищет, куда съехать. По объявлению находит комнату и со всем своим скарбом туда переезжает. Вечером после работы садится ужинать на кухне, и тут появляется хозяйка со старой и вонючей собакой. Рассказывать дальше?… Но он не побежал, как это сделал я, а наоборот – остался, чтобы объяснить полицейским, что вот она… Получил по рёбрам и по печени и три месяца провёл в Бруклинской тюрьме за то, что всё-таки почти изнасиловал буфетчицу. Вчера вышел! Под подписку! Все три месяца он мечтал о мести, но кто подтвердит, кто засвидетельствует? Шансов ноль. И тут я! Для меня его история была полита ароматнейшим бальзамом – я тоже хотел отомстить. И заодно забрать свои вещи из квартиры буфетчицы.

У нас всё вышло! То, что было не под силу ни одному из нас по-отдельности, вместе получилось. Буфетчица, придумавшая незамысловатый, но по сути своей отвратительнейший бизнес, сравнимый, наверное, с воровством на доверии или чем-то ещё хуже, вернула и деньги, и вещи, и компенсацию курьеру выплатила. Вдогонку ещё и в больницу с сердцем от страха загремела. Я не пострадал. Просто это был ещё один урок, преподанный мне жизнью. А из урока получился, на мой взгляд, неплохой рассказ. Жена же с тех пор, когда очень сердится, называет меня маленькой, кривоногой, волосатой вонючкой!

Коста Рика, 20.11.14.

Текила

Мы познакомились в тот день, когда я встретил жену – Солнышко в аэропорту Кеннеди и привёз её в перенаселённую комьюнити на мысу, протянувшемуся косой от пляжей Кони Айлэнда по направлению к мосту Верозано. Место называлось «Морские ворота». Квартиру, которую я снимал несколько последних лет, хозяин – итальянец Паскуале поставил на ремонт, и нам надо было где-то перекантоваться месяцев пять-шесть. Мы сняли комнату в частном доме. Кроме нас в доме на первом этаже жили ещё несколько человек, и одну из них звали Оля! Маленькая, всего метр пятьдесят два, она была худенькая, живенькая и совершенно безалаберная. Когда-то ещё в СССР она в шестнадцать лет стала чемпионкой Киева по спортивной гимнастике, подтвердив одновременно звание мастера спорта. Она тогда была ещё меньше ростом, 151 см, училась в девятом классе и однажды её – чемпионку столицы Украины, кандидатку в сборную республики, не пустили в кино на фильм «Генералы песчаных карьеров». Она плакала, пытаясь доказать билетёрше, что есть, есть ей шестнадцать! Но ей не поверили, и с горя или, чтобы ещё раз самой себе доказать: «я – взрослая!» – она впервые в жизни попробовала на вкус эту пенистую светлокоричневую жидкость. Любовь возникла сразу, взаимная и всепоглащающая. Навсегда! Пиво стало её чаем, кофе, какао и компотом. Оказавшись в Америке с выигранной в лотерею Грин-картой в кармане, она и здесь долгое время не изменяла своей первой привязанности и любви. Потом она познакомилась почти в одно и то же время с ромом, водкой, джином, коньяком и текилой. Не отличаясь по крепости, каждый из новых «возлюбленных» предложил ей свой букет запахов, свою гамму ароматов, разнообразные вариации опьянения и похмелья. Она любила их всех и долгое время не отдавала предпочтение ни одному из них. Шло время. Кто-то отсеялся и нашёл новую возлюбленную, кто-то устал быть одним из многих, но уже через год осталась только текила! А Олю стали звать Оля Текила! Мы быстро и близко сдружились. Часто проводили время в обществе её возлюбленной Текилы. Когда пришло время возвращаться в мою старую квартиру после ремонта, мы забрали Олю с собой.

Мы собрались в круиз на Бермуды. С нами поехали Кнопочка и Текила. Кнопочка в свои двадцать четыре года ещё росла, за последний год набрала три сантиметра и достигла отметки метр восемьдесят! Её бойфрэнд Толик был ростом с меня и очень расстраивался темпам, с которыми Кнопочка преодолевала отметки сто семьдесят – сто семьдесят пять – сто восемьдесят. Текила давно не росла. Лет ей было уже под сорок, но она так и не преодолела отметку метр пятьдесят два. Многолетней давности обида на билетёршу и в её лице на весь оставшийся мир лишили её гормона роста: «Ладно, считаете меня маленькой, так я вам назло на всю жизнь и останусь маленькой, а вам потом стыдно будет и вы пожалеете!». Вот такой кампанией: Солнышко, Текила, Кнопочка и я – неутомимый странник, мы и отправились на Бермуды. Опыта подобных путешествий у нас ещё не было, и мы взяли всего-то по литру. Текилы! Стартовав от причала на Гудзоне между сороковой и сорок второй улицей, мы уже через полчаса проплывали под мостом Верозано. Две плёнки отснятых кадров на всю жизнь сохранили воспоминания о поросячем восторге, который мы испытывали, подплывая к мосту, проплывая под ним, бросая гордые взгляды на «Морские ворота», где в это время «прозябали» наши друзья – соседи. Праздник начался!.. Но не для Солнышка! В этот и следующий день морская болезнь, схватившая её за талию, как только мы выплыли из-под моста в открытый океан и раскачались, не отпускала ни на минуту. Ни есть, ни пить она не могла. Все попытки уговорить зажмуриться и выпить стакан текилы могли привести только к одному – к полёту стакана в направлении моей головы. Я маневрировал, лавировал, манипулировал, и в конце концов уговорил к ночи второго дня совершить этот подвиг. И сразу полегчало! Часто задаю себе вопрос: «Ведь знает, дурища, что я опытнее, жизнь прожил на двенадцать лет длиннее, накувыркался по разновсякому. Так почему не послушать взрослого дядю и не выпить сразу, и не мучаться почти два дня напрасно?». Ответа нет! А Кнопочка с Текилой уже второй день «зажигали»! Наблюдать за танцующей в танцбаре на раскачивающемся пароходе публикой было интересно! Первый куплет песни – все на левый борт, двое упали, трое об них споткнулись, тоже упали, первый куплет закончился! Второй куплет – все на правый борт, упали следующие шесть, куплет закончился! Опять на левый… и так далее. Кнопочка качнулась, споткнулась и завалилась всеми своими ста восмидесятью сантиметрами на пол между столиками. Маленькая и юркая Оля Текила с хорошо развитым вестибулярным аппаратом чемпионки города Киева по спортивной гимнастике не обращала на качку никакого внимания и не испытывала никаких неудобств на качающемся пароходе. Более того, она веселилась и время от времени исполняла что-нибудь из своей произвольной чемпионской программы типа «сальто с переворотом» или «переворот с последующим сальто в другую сторону». Публика восхищалась, Оля раскланивалась, бармен наливал. На девятнадцатой рюмке текилы в бармене проснулся букмекер и он начал принимать ставки на Олю. Стопка текилы – сальто – переворот – алодисменты! Делайте ваши ставки господа! Двадцать вторая стопка – переворот – сальто уже никак – кувырок отличный! – аплодисменты! Господа, ставки!.. и так до двадцать седьмой! Я попробовал её остановить, но она пошла на рекорд. До этого двадцать восьмую она не «брала» ни разу. Публика замерла, такого аттракциона не ожидал никто! Это я сейчас, отплавав на шести круизных кораблях, понимаю, что этот номер стоил хороших денег. В сравнении с тем, чем нас по вечерам развлекали в этих круизах, номер Оли Текилы собирал бы всех пассажиров парохода с экипажем впридачу. Собирал бы каждый день все четырнадцать вечеров. Нет, – наверное, один вечер выходной всё-таки ей бы понадобился. Оля любила поспать! Её личный рекорд непрерывного сна составлял сорок два часа! В одном из круизов мы познакомились с артистами – воздушными гимнастами, русскими, но он из Одессы. Они зарабатывали за одно выступление десять тысяч евриков. Предположим, Оле платили бы пять! Тринадцать вечеров на пять получается шестьдесят пять тысяч евров! Её зарплата в Бруклине за три года!.. На чём мы остановились? Ах да – публика замерла. Оля Текила выпивает двадцать восьмую стопку текилы… и засыпает прямо во время исполнения кувырка! Рекорд устоял. Мы с Кнопочкой транспортируем Олю в каюту. Впереди сорок часов здорового сна. Завтра аттракциона не будет.

На четвёртый день приплыли в Сент Джонс. Дождь, ветер, временами сильный дождь. Дошли до универсама-супермаркета, купили за чем пришли, посмеялись над банковскими работниками. Из парадных дверей большого местного банка выходит «гусь» в шортах, пробковом шлеме, белой рубашке с короткими рукавами и с портфелем. Но главное – гольфы! Чёрные до колен, потом выше ремешок, а от ремешка вниз резиночки с прищепками, как у девочки из кардебалета! Умора! Пошли обратно на судно, по дороге пытаясь сообразить, что делать, если на пароход с бухлом не пустят. Решили так. Я иду первый, на мне одна начатая бутылка. Спрашивают что? – честно отвечаю – Виски! и отпиваю из горлышка. У них в правилах такой регламент не предусмотрен. Там просто написано, что проносить для будущего распития нельзя. А у меня распитие происходит не в будущем, а в настоящем и прямо на их глазах! Так и вышло – я их на вахте застал врасплох своим трюком… И пронёс. За мной Солнышко, опять удача. Кнопочку же, от безысходности ситуации, стали расспрашивать сколько ей лет в попытке изъять алкоголь по причине малолетства. Она действительно своей долговязой фигурой напоминала девушку подростка, только без прыщиков. В паспорте у Кнопочки стояло двадцать четыре года. Она, к тому же, нервничая, высосала в процессе подтверждения возраста почти полбутылки, и остатки конфисковывать было как-то не по-взрослому. К утру переплыли на другой Бермудский остров.

Погода на этом острове была диаметрально противоположной. Бермудский треугольник за работой! Жарко, солнечно. Надо ехать на пляж. На автобусе доехали до места, где выходили все. Какое там было красивое море, точнее, океан. А рыбки. Мы таких видели потом только на Красном море в Эйлате. И больше нигде. Но сначала мы нашли эту бухточку. А потом рыбок. Подплывает Текила и говорит: «Вон стоит чёрный на берегу и чем-то машет. Чем, интересно, он там машет?». Приматриваюсь, ага – это он пенисом размахивает сантиметров на двадцать пять-тридцать, пытаясь привлечь внимание моих дам или моё? Так Текиле и ответил. Она в обморок, а там глубоко. До берега дотолкал и к чёрному: «Пошёл вон, – говорю, – скотина разноцветная». Он послушался, но далеко не ушёл. Спрятался за камнями и высовывался с «карабином наперевес» то справа, то слева. Я в него камнями кидался по очереди с Кнопочкой. С этими – главное правило на него не смотреть. Тогда ему не интересно и он уходит «на показ» к любопытным.

Обратная дорога в Нью-Йорк пароходом ничем не отличалась от дороги сюда, только не было качки. А без качки вечера в танцбаре потеряли свою привлекательность. Оля Текила провела ещё несколько произвольных и показательных выступлений. Публика начала к ней привыкать и уже не восторгалась так шумно. Правда, на второй день обратной дороги на шоу пришёл сам капитан. Пару раз сдвинул ладони по окончании шоу и пригласил Текилу поужинать. Что у них там было или не было, она рассказала только Кнопочке, а Кнопочка – могила! Приплыли утром и решили никогда больше на круизы по островам не «вписываться». Скучно и не интересно. Если бы не Оля, если бы у нас собой «не было»… если бы не гольфики на ремешках с резиночками и пробковым шлемом, то и вспоминать было бы нечего. Я и вам не советую! Что хорошего в этой бесконечной обжираловке? И танцах на качелях? Поехали лучше в Китай или по Средизимному!

Коста Рика, 07.12.14.

Вожак стаи

Я трижды женат. Два раза в прошлом и один раз сейчас. Соответственно, и тёщи у меня три! Две в прошлых жизнях и одна в этой! Бывших жён я когда-то любил, но они стали бывшими. Слово «любимая» перестало быть именем прилагательным как для первой, так и для второй жены. А вот отношение к моим тёщам так с годами и не изменилось. Я их по-прежнему люблю! Мы изредка звоним друг другу, интересуемся здоровьем и успехами. Но в этом рассказе разговор пойдёт о третьей и Главной!

Яркая, красивая, миниатюрная и рыжая, всю жизнь проработавшая на большом заводе начальницей! И не просто начальницей, а начальницей снабжения. Она и в семье была авторитарным начальником – вожаком. «Вожаком стаи!». А познакомились мы с ней давно, очень давно. Сначала заочно, когда к ней в дом впервые пришёл мой друг – бабник, пьяница, весельчак и красавец Игорёха и попросил руки их дочери, добавив, что недостатков у него нет. «Хотя нет! – есть один, – сказал он, мечтательно задумался, тяжело так вздохнул… – его зовут Антон, и он мой друг!». Это про меня, а «Вожаку» немедленно захотелось со мной познакомиться. Именно с этой целью меня однажды пригласили на какой-то семейный праздник. Я ей не очень понравился, это чувствовалось. С одной стороны, я вряд ли мог разрушить счастье дочери, попытавшись «увести» её у новоиспечённого мужа. Игорь был «о-го-го», а этот – «метр с кепкой», – пыталась уговорить она саму себя. С другой стороны, чувствовала, что от этого с кепкой исходила какая-то опасность. Она, эта «матёрая волчица», чувствовала эту опасность, не понимая, что это. Но чувствовала и боялась. Как впоследствии выяснилось – не напрасно!

Прожив вместе почти семь лет, они вынужденно расстались навсегда – Игорь погиб в автомобильной аварии. Я же, часто наведываясь в теперь уже Санкт-Петербург по делам, звонил молодой вдове, привозил какие-то небольшие подарки, а потом взял к себе на работу. Пока ничего не предвещало грозы. Яркая и рыжая по-прежнему руководила снабжением, перемахнув через пенсионный возраст, растила внучку (дочка после случившегося потерявшая интерес к жизни, попросила маму об этом), водила её на хор и в музыкальную школу. Проверяла дневник и не давала конфет, если тройки. «Волчёнок» из её стаи звала её «Баушка», была очень милой и очень «колючей», прибавляя проблем с каждым годом всё больше и больше.

В её «стае» был ещё один очень важный персонаж – Серёга! Сорок лет назад влюбившись, женившись и сразу раз и навсегда попав под жёсткий каблук тогда ещё не вожака, но с задатками, он так в течении всей жизни и не смог из-под этого каблука вылезти. Видимо, не очень-то и хотелось. При этом был абсолютно счастлив! Он зарабатывал меньше на том же заводе, куда они каждое утро вместе добирались на двадцать шестом или пятьдесят восьмом трамвае. И обратно тоже вместе за ручку! Он был в семье на вторых ролях. Поэтому дочка и внучка часто его не слушались. Но, повторяю, Серёга был очень счастлив! Она же, избавив его от забот о пропитании, жилье и потомках, требовала только одного. Чтобы он, этот старый, длинноногий и послушный волк, любил её. Постоянно, непрерывно и «с душой». Только с одним выходным в неделю, когда ему позволялось сходить в гараж поменять масло, подкачать колёса, отрегулировать зажигание в старой «копейке». А на самом деле «махнуть по маленькой» с ребятами, такими же подкаблучниками, с этой же целью отпросившихся у своих волчиц. Гараж был последним рубежом, обнесённым красными флажками. Пересекать этот рубеж Серёге не разрешалось!

Время шло. Отношения того, который «метр с кепкой» и её дочерью – тоже очень красивой «волчицей», ей не нравились. Про себя, наверное, она думала: «Ещё неизвестно, куда заведут их эти отношения. Молодёжь нынче не та, что в наши годы… – Молодёжь – это я, сорокадевятилетний оболтус! – А моя, дурочка, о чем думает?» – продолжала переживать хранительница очага и по совместительству Вожак стаи. И однажды её небо рухнуло! Он, (то есть я), решил уехать обратно в Америку и позвал её дочку с собой!.. и она согласилась! Серьёзно, окончательно и безповоротно! «Вот оно… Я чувствовала, я это всегда чувствовала с того момента, как он первый раз переступил порог этой квартиры двадцать лет назад! Этот единственный и роковой для её стаи «недостаток» Игоря!» – в отчаянии думалось моей, теперь уже третьей по счёту тёще.

Вожак по-прежнему в строю, до семидесяти двух доставая для завода всё, что было необходимо остаткам этого предприятия для производства. В семьдесят два она всё-таки ушла на пенсию. Теперь её квартира была одновременно профилакторием, Диснейлэндом, читальным залом и спортивной площадкой для следующего поколения «волчат», которых произвела на свет её «колючая» любимица. Они обожают свою рыжую бабушку! Как ждут поездки к ней! И как искренне расстраиваются, если вдруг поездка не состоялась. Серёга, наконец, в Авторитете! Даже, наверное, в большем, чем бабушка – начальница! Тех «чудес», которыми заполнен его гараж, оказалось достаточно, чтобы чаша весов склонилась в его сторону. Для малышей главный Он и слушаются они Серёгу беспрекословно! Мы видимся раз в году, иногда два, созваниваемся каждую неделю и уговариваем Старую волчицу переехать к нам в Коста Рику. Она отказывается, потому что считает себя необходимой этим двум волчатам – правнучатам. Она им действитеьно очень нужна, и «Колючей» нужна, и мне тоже! Но больше всех – Серёге!

Коста Рика, 22.11.14.