Текст книги "Непридуманные истории, рассказанные неутомимым странником сэром Энтони Джонсом. Том 1"

Владимир Антонов
Непридуманные истории, рассказанные неутомимым странником сэром Энтони Джонсом. Том 1

© Антонов В., 2016

© Изабелла Глаз, художественное оформление, 2016

* * *

Книга посвящается моей маме – это она меня таким родила, и жене Маринке – она с этим живёт!

Жизнь надо прожить так, чтобы в конце можно было сказать: «Ну, вроде бы всё успел!»

В. Антонов

Пролог

Я, Владимир Антонов, из семьи военно-пограничного моряка, закончил школу в Ленинграде в 1968. Почти все пятёрки! Поступил в Ленинградский электротехнический институт по спортивному набору на факультет автоматики и вычислительной техники. Почему туда? – Потому что ближе к дому. Лесотехническая «калабаха» была тоже близко, но как-то не так красиво звучала. А тут ЛЭТИ!!! В студенческих кругах в те годы его называли по аббревиатуре эстрадно – танцевальным, потому что из его стен выходили не только скучные технари, но и композиторы с поэтами, юмористы и другие творцы настроения!

Первый курс – без подвигов, а подвигов хотелось. Поэтому на втором – комсомол! Комсорг – секретарь курсового – зам. факультетского – секретарь факультета! За мои подвиги родина наградила меня четырьмя электробритвами «Харьков». По одной в год. И бесконечным количеством грамот. После института оставили на кафедре ПИТ. Наверное, потому что я неплохо играл на гитаре! Да и среди парткомовских был в авторитете. Проработал недолго, всего два года. Мой приятель, с которым я был хорошо знаком по строительным отрядам, позвал начальником в технический отдел в «Прокате измерительной техники». Там были одни женщины – молодые и хорошенькие. Я не смог не согласиться! Почти пять лет в Прокате! Появилась усталость от повседневной рутины и жесткого, с девяти до пяти, графика. Потом началось «вольное плавание» с места на место. Собственный спортивный клуб в ЦПКиО и кооператив «ФАКЕЛ»!

Эйфория от мнимой свободы со временем прошла. «Зажатый» со всех сторон налоговым законодательством, рэкетирами и сотрудниками ОБХСС, решил переехать в «свободную» Америку. Началась новая жизнь! В Советский Союз не вернулся, он закончился, но вернулся посмотреть на новую Россию. В течении последующего десятилетия постоянно перемещался из Америки в Россию и обратно. Много путешествовал, увидел мир. Однажды, посетив недалеко от экватора чудесную страну Коста Рику, был сражён ею, и тут же переехал. И опять началась новая жизнь! Развёл плантации с ценной древесиной и стада домашнего скота. Построил деревню Антоновка для «наших», кто говорит по-русски. Живу с любимой женой в этой деревне и, вспоминая на досуге прошлое, пишу невыдуманные рассказы – истории под псевдонимом Энтони Джонс!

Как всё начиналось

Я заядлый болельщик с пятидесятишестилетним стажем. Каждую победу своей любимой команды я восторженно праздную в душе или по всамделишному. Поражение надолго лишает меня смысла жизни. Всё тускнеет, и становится грустно. Жена ругается, глядя на меня. Команду зовут «Зенит». Я мучаюсь всю жизнь и только дважды был с ней по-настоящему счастлив. В чемпионском 1984-м и в 2008-м. УЕФА! Вот и тогда я второй день пытался понять, что произошло. Они опять проиграли! И кому?! Ночью я проснулся, озарённый разгадкой. Чтобы не забыть, тут же записал и успокоенный уснул. Вот этот рассказик.

Весна 2004 года. Финал Кубка Европейских Чемпионов. В финале играет команда «Порто», а в ней блистает российский нападающий Дмитрий Аленичев. Игра заканчивается, нервы на пределе, и Аленичев забивает гол – красавец. Главный гол в своей футбольной карьере!

Будущий великий тренер Хосе Мауриньо и его молодой ассистент Виллаш Боаш бегут по полю к Диме, обнимают, ликуют. Мауриньо что-то ему говорит на ухо. На следующий день все спортивные издания вышли под заголовком: «Что сказал Мауриньо?». А Мауриньо сказал просто: «Дима, я твой должник!», – и уехал с Боашем в Лондон добывать вместе с «Челси» новые трофеи. Аленичев вернулся в родной «Спартак», где скоро закончил карьеру футболиста.

Осень 2014 года. Прошло десять лет. Петербургский «Зенит» принимает в кубковом матче Тульский «Арсенал». Первый тайм закончился. Счёт 2–0 в пользу «Зенита», да и не может быть иначе – слишком велика разница в классе. Но во втором тайме вдруг картина поменялась. Разница в классе стёрлась. Счёт 2–3! «Арсенал» в четвертьфинале, поздравляем!

Вот так через десять лет тренер «Зенита» Виллаш Боаш вернул долг за себя и Мауриньо тренеру «Арсенала» Дмитрию Аленичеву. Вернул по-мужски, по-нашему, красиво и с достоинством. Браво!

Именно, с этого маленького рассказа и начались мои бессонные ночи. Я написал их больше семидесяти и продолжаю писать. Они правдивые, ироничные и смешные. В своём большинстве они обо мне и моей жизни.

Коста Рика, 11.11.14.

Журавли

Место действия – крайний север! Посёлок Кувшинка, недалеко от Североморска. Здесь расположена база пограничных кораблей. Мой отец, тогда ещё капитан-лейтенант пограничного флота СССР, командовал небольшим кораблём. Жили мы в маленьком деревянном домике с удобствами… в море! На севере везде так. До «удобств» метров восемьдесят. Сначала по суше, потом по мосткам, в самом конце будка с дыркой над Баренцевым морем. Мне шесть лет, и я уже признанный талант! Правда, я ещё этого не знаю. Я догадываюсь! Почему-то, когда я взбираюсь на сцену во время исполнения матросами лихого моряцкого танца «Яблочко» на праздничном концерте в клубе или декламирования патриотических стихов дочерью комдива Наташей, народ, собравшийся в клубе, начинает сначала улыбаться, а потом зал «катится» от хохота. Это означало, что на сцену вышел я и начал «выступать», как Фрося Бурлакова в фильме «Приходите завтра».

В моём репертуаре были две «коронные» песни: «Журавли» (помните: «Перестаньте рыдать надо мной журавли…»?) и «Песня первой любви». Смысла слов этих песен я не понимал, но чувствовал, что песни хорошие. Интуитивно чувствовал. Немного позже я узнал, что исполнителя «Песни первой любви» звали Рашид Бейбутов, а «Журавли» пели многие. Настоящие же ценители исскуства из детской поликлиники на улице Гоголя в Ленинграде и сидящие в зале клуба в Кувшинке считали, что в моём исполнении эти песни звучали по-особому лирично и с большим чувством. Ростом я был не больше валенка. Мама, предчувствуя проблемы, которые возникнут в следующем сентябре, уже заранее договаривалась с портнихой, согласившейся сшить очень маленькую школьную форму. Слова песен я заучивал по пластинкам, которые она, мама, во – множестве привозила из Ленинграда. Я знал их все, но любил по-настоящему только эти две! Как я их исполнял! Как все смеялись. И аплодировали! Отцу же однажды за меня сильно досталось. Я решил спеть перед этими дядьками, сидящими за столом на сцене. Стол был покрыт красной скатертью. Откуда я мог знать, что они назывались Президиумом и сейчас в нём шёл не концерт с песнями, а отчёт с подведением итогов социалистического соревнования по поимке на границе норвежских рыбаков-шпионов. В президиуме сидел сам начальник штаба пограничного флота СССР адмирал Лагуткин!

Когда я закончил гастроли на крайнем Севере, мы с родителями переехали в Петропавловск-Камчатский. Отца перевели на Дальний восток! Я долго не выступал. Кризис творчества! Но талант не может спать вечно! И я опять вышел, а правильнее сказать, вскарабкался на сцену! Через какое-то время я стал опять знаменит и «востребован», хотя такого слова тогда не было. Я выступал везде: в клубе воинской части, школе, дома, на праздничных застольях у друзей и сослуживцев отца. И потом мама поняла, что эту творческую энергию надо куда-то направить. Она купила пианино и от моего имени написала заявление о приёме в музыкальную школу.

В Петропавловске была только одна музыкальная школа и только один преподаватель игры на фортепиано. Его звали тётя Галя. Мама была с ней знакома! Потому что муж тёти Гали, дядя Юра Эпштейн, служил вместе с папой. Сложная иерархия семейно-производственных отношений! Тётя Галя сказала, что на фортепиано поступить будет практически невозможно, потому что всего три места и было очень много детей, претендующих на эти три места. По званию и должности родители этих детей стояли выше, чем мой папа, а это сводило мои шансы практически к нулю! На дудку или баян мама была против категорически. Я же против дудки как раз не возражал! Но мама?! Сын дудочник или баянист её никоим образом не устраивал. Звучит как-то не интеллигентно. Почему-то вся эта военно-морская братия с их жёнами причисляла себя к интеллигенции, хотя никакого отношения к этой «мерзопакостной» прослойке общества не имела. Представьте себе командира крейсера-интеллигентишку! «Извините, любезнейший, вы нарушили наши территориальные воды, и сейчас мы с вашего позволения по вам «бабахнем» из всех орудий! Ещё раз, извините…». – Это он вражескому эсминцу!!! На самом деле крейсер не может «бабахнуть», крейсер может только «еба. уть»!.. Решили всё-таки рискнуть и подали на фортепиано! На вступительном экзамене надо было воспроизвести голосом пару нот, которые какая – то тётя нажимала, ёрзая по клавишам старенького пианино. Повторить ритм, который эта же тётя выбивала пальчиком по крышке пианино. Но, главное, спеть!

Помните мультик с волком? Волк говорит: «Щас спою!». Приблизительно то же самое творилось и у меня в творческой душе. Очень хотелось спеть, а повода и места, где выступить с репертуаром, давно не было. Узнав, что возможность спеть уже завтра мне предоставится, я впервые за долгое время безмятежно заснул, в то время как остальные претенденты на место «под солнцем» разучивали песенки про Чапаева или «Маленькой ёлочке холодно зимой». Наступил день вступительных экзаменов. Я, уверенный в победе на конкурсе, летел вперёди мамы. Мы слегка опаздывали, потому что это мама! В отношении пунктуальности – это было не к ней и не о ней тоже! Едва успели к первому туру. В числе последних я, ничего не перепутав, нажал и воспроизвёл голосом правильную ноту! Пятьдесят процентов отсеялось! Второй тур я прошёл также легко, как и первый, отбарабанив безошибочно ритм: «та-та-тратата-тратата-та-Спартак!», хотя сам я болел за «Зенит» с шестилетнего возраста! А пока нас оставалось пятнадцать! Отборочная комиссия, «по звонку» расчищая дорогу детишкам городских чиновников, комдивов, начальников всевозможных штабов, продуктовых складов и баз, «сняла с пробега» даже больше чем надо конкурсантов. У этих, оставшихся, даже в случае непопадания в тройку оставалась возможность пойти по классу аккордеона или габоя, например. Или бубна – национального музыкального инструмента корякских шаманов!

Тётя Галя помогала, как могла, и «встроила» меня в самый конец очереди на спеть! Как жалко они пищали про ёлочку, про зайчика под ёлочкой, про однорукого Чапаева. Или совсем дурацкое «Ку-ку, тра-ля-ля…». Осталось трое, наступило время «покорять» зал. Впервые в моей жизни я «взошёл», а не заполз с торца, на сцену! Мне было не впервой. Я заранее знал, что сейчас будет. Зал был заполнен будущими лауреатами и их родителями, и бабушками. Надо было спеть по два куплета из трёх разных песен. «Вы меня не то что всю песню до конца спеть просить будете. Ещё пять раз на бис позовёте! Как минимум!». И запел про «Город над вольной рекой, город нашей славы трудовой!..». Зал оценил, но продолжительных оваций я пока не вызвал – песня не та! Хотя эти, что с блокнотиками, уже что-то в них строчили. Поклонившись публике и поймав вдохновение, я опять запел: «Здесь, под небом чужим, я как гость нежеланный… – и далее: – Сердце бьётся в груди, как мне хочется плакать…». Как я и предполагал, зал сначала замер и… через мгновение «взорвался» смехом и аплодисментами! Мама плакала. Её сын – этот будущий Марио Ланца, нет! – Карузо, только что в присутствии Комдива подводных лодок, Начальника штаба надводных кораблей и Заведующего продуктовой базой тов. Мусихина… Её сын положил зал к своим ногам! Пять раз на Бис! И в заключении – «Песня первой любви!». Заплакали все! Нет – не от умиления, а от смеха! Я к конкурсу уже немного подрос и, наконец, перерос папины валенки, но всё равно смотрелся не то чтобы комично. Я смотрелся круче Чарли Чаплина и Карандаша одновременно! Шесть раз на Бис! Так началась эта тягомотина с музыкальной школой. Гаммы, арпеджио, сольфеджио. А мне просто хотелось выступать и покорять новые вершины: капелла в Ленинграде. Мариинский, Большой, Ла Скала!.. Не вышло! Бедная моя мамочка! Но я до сих пор с удовольствием «блямкаю» на шестиструнке. Сын с дочкой недавно подарили классного «Тэйлора»! И пою! У меня две «коронные» песни. Одна называется «Журавли», а вторая «Песня первой любви».

Коста Рика, 24.11.14.

Тогда в Ангарске

Я рано приобщился к спорту. Эта приобщённость сопровождала меня везде и всюду на протяжении всей моей жизни. Ещё пацаном я по-взрослому разбирался в футболе и даже сегодня через 55 лет легко назову состав «Зенита» из 1960 года. А чемпионский «Зенит» 1984 – еще быстрее. Любил хоккей – какие были имена! Смотрел ещё докондрашинский баскетбол и восхищался платоновским волейболом. Его «Автомобилистом»! Но главной в моей жизни, конечно, была спортивная гимнастика!

Мы жили в Петропавловске-Камчатском. Как-то раз в школу пришёл дядька, и нам сказали, что он будет отбирать мальчиков в секцию спортивной гимнастики. Как тогда звучали имена наших прославленных чемпионов! Шахлин, Столбов, Титов, Азарян. Я ими восхищался и завидовал. И вдруг такой шанс – оказаться в одной компании с ними. Тоже стать гимнастом! Потом настоящим гимнастом, а совсем потом – чемпионом Олимпийских игр! Я даже представлял себе, как я подхожу к Шахлину и говорю… Нет! – лучше к Азаряну. Его легче будет уговорить… И говорю:

– Азарян! Ты же видишь, я на брусьях лучше тебя. Ты вон опять «завалился» на первенстве Союза. – И Азарян, пожав мне руку, говорит:

– Да, пора уступить дорогу молодым! – Потом, смахнув скупую слезу, отдаёт мне свою олимпийскую медаль чемпиона!.. Меня и пару пацанов приняли. Ещё бы они меня не приняли. Я и без подготовки умел кувыркаться и делать «колесо», подтягивался двенадцать раз, отжимался двадцать пять, а через «козла» прыгал, как потом выяснилось, по первому юношескому разряду. Просто от природы я был, как заводная машинка, как юла! Прыгал, бегал, кувыркался! Через полгода, а тогда время тянулось бесконечно… казалось, что я уже прожил полжизни, а не полгода. Это сегодня полгода, как неделя. Так вот, через полгода я стал чемпионом Петропавловска по спортивной гимнастике во втором юношеском разряде среди такой же мелюзги, как я сам. Любовь оказалась взаимной! Потом был перерыв, потому что мама устала жить на Камчатке, и мы вернулись в Ленинград. Ей даже в голову не пришло подумать о спортивной карьере сына (Шутка! – Я тогда слова «карьера» ещё не знал, а на тренеровки бегал из чистой любви к гимнастике и к спорту в целом! Мама всё это всерьёз не воспринимала). Через год, вернувшись в Петропавловск, я ринулся догонять ребят, ушедших далеко вперёд. Они делали «шпагаты», фляки, обороты и махи, а я так и остановился на подъёме силой и стойке на руках. Я их догнал, а многих перегнал! В марте я полетел со сборной Петропавловска на первенство Дальнего востока и Сибири в город Ангарск! Азаряну оставалось ждать совсем недолго!

Сегодня я прекрасно понимаю, что происходит и в футболе, и в хоккее, и в гимнастике. Небольшой опыт в спорте и огромный в качестве болельщика и коллекционера спортивных событий позволяет мне почти безошибочно определять результаты матчей, увидеть мысль тренера и отличить договорную игру от натуральной. Разглядеть талантливого спортсмена и «зазвездившего» тоже. На последнем чемпионате мира по футболу в Бразилии группу, в которой оказались сразу три бывших чемпиона мира и команда ананасово-счастливой Коста Рики, назвали группой «смерти», отведя ребятам с экватора твердое последнее место. Я же, проанализировав составы, увидел, что у этих бывших чемпионов почти нет шансов против Счастливых. Так оно и вышло! Счастливые заняли первое место! Я понимаю, почему не хотят играть в Футбол молодые и талантливые. Те, которые в сборной. Играть за сборную бесплатно, когда на твоих глазах «пилят» миллионы Абрамовича и рассказывают, какой же он всё-таки талантливый этот Фабио! Как здорово мы опять проиграли! Теперь мы всем покажем!.. Поэтому они пока играют в футбол с маленькой буквы и ждут чуда… Ничего себе, как меня опять «занесло»! На самом деле я хотел сказать, что «звёздная» болезнь одинаково «убивает» и футболиста, и лыжника, и даже юного гимнаста.

А юный гимнаст, надежда камчатской гимнастики, замена Азаряну, ощущая себя вполне великим, настроился выиграть первенство. Но помимо этого хотелось подвигов и ощущений не только спортивных. И выпил втихаря немножечко пива, как Березуцкий и Ко перед тем историческим матчем со Словенией! А на следующий день свалился с брусьев… Азарян усмехнулся, а я не попал в общий зачёт. Хорошо, что мы были уже на чемоданах. Мама опять устала от Петропавловска. Мы собирались в Ленинград. В этот раз насовсем. Оправиться от такого поражения я не смог и великим гимнастом не стал. Скромненький первый разряд. Но даже сегодня, когда две трети моих сверстников не только не могут подтянуться или хотя бы один раз отжаться, я по-прежнему в форме! «Гимнаст!» – говорят знакомые и врачи, когда я оголяю свой торс на пляже или раздеваюсь в медкабинете. Последнее – всё чаще и чаще.

Коста Рика, 20.11.14.

Проект карандаши

Я рано понял, что быть бедным неприлично. Вообще, слово «неприлично» входило в список любимых маминых слов и выражений. Наряду со словами «интеллигентно», «есть надо с хлебом» и «ты мне больше не сын». Последнее чаще всего звучало, когда мама прятала куда-нибудь на чёрный день десять или двадцать пять рублей. Она немедленно забывала, куда спрятала и тут же начинала меня допрашивать: «Где десять рублей?». Несправедливость происходящего меня очень расстраивала. Я не знал, как доказать свою невиновность и подумывал о побеге из дома. Однажды, в процессе допроса, чтобы отвлечься от этой мысли, я взял со стола ножницы и начал стричь ногти на левой руке. Мама, видя что я перестал реагировать на вопросы: «Где деньги? Куда ты их спрятал или потратил?», замахнулась с намерением треснуть меня по макушке. Я закрыл макушку правой рукой, в которой были ножницы, и мамина ладонь наткнулась на них со всего размаху. И в тот же момент она вспомнила, куда спрятала десятку! Но до этого я «перестал быть её сыном» по её же словам, наверное, раз пять. После инцидента мама больше никогда меня не мучала допросами. А я, наоборот, стал активно интересоваться деньгами: «Чем они лучше конфет? Где их берут? Какие они бывают? Что надо сделать, чтобы их стало больше и сколько их надо, чтобы маме хватало?». Со временем я разыскал ответы на все вопросы, кроме последнего. Первый бизнес проект оказался неудачным. В пятом классе с сентября до середины декабря в течении трёх с лишним месяцев я тратил все свои сбережения исключительно на лотерейные билеты, пребывая в твёрдой уверенности, что если купить, например, двадцать билетиков, то уж швейную машинку или велосипед гарантированно выиграю обязательно! А если тридцать (на большее я и не замахивался), то это велосипед с мотором как минимум! Три месяца без мороженого, кино и карусели в ЦПКиО! Три месяца сплошного непрекращающегося подвига во имя достижения!.. А потом полное фиаско! Один советский рубль! Другого бы такой удар «подкосил», но только не меня. Немного подработав тактику достижения цели разбогатеть, я сначала накопил нужную сумму, а потом одним «ударом» купил тридцать билетов одной серии с номерами по возрастающей! Как вам?! Никто не додумался, а я запросто! Результат – ни одного рубля вообще! Это был «звоночек». Это было, как провидение! Никогда на протяжении всей своей жизни ни одной копейки или цента не попадало в мой карман не знамо откуда или просто так! Я всегда должен был их зарабатывать, «крутиться», придумывать, изобретать, комбинировать! Но только не выигрывать или находить! На размышления о том, как стать богатым и знаменитым, ушло полтора года. Я изнурял себя гаммами и сольфеджио по прихоти мамы: «Вы бы только слышали, как мой сын исполнил вчера сонату Иосифа Гайдна «Ре мажор диез» в концертном зале дальневосточной китобойной флотилии имени гарпунщика Садыкова! Вы бы решили, что вам это просто снится. Покажи, Володенька, тёте Римме, как ты легко берёшь октаву!». В перерыве между гаммами и сольфеджио я по собственному желанию оттачивал на брусьях переворот с перехватом налево в спортивном зале петропавловского на Камчатке спортивного общества «Извержение вулкана». Было очевидно, что Ван Клиберна из меня не получится, хотя мама была другого мнения. Я, конечно, неплохо «брал» октаву, но куда мне было до великих пианистов с моими пальцами, как у трамбониста! Шансов встать в один ряд с великими из сборной Советского Союза по спортивной гимнастике было, на вскидку, больше. Но вскоре и этот проект «забуксовал» после истории в Ангарске. В общем, не быть мне великим ни там, ни здесь! А что такое десять рублей в кармане, когда у других и рубля – то не было, я уже понимал отчётливо. Поэтому, когда я увидел, как в галантерейном магазине на проспекте Смирнова ученица продавца ПТУшница Светка из-под прилавка «втюхивает» карандаш «Живопись» какой-то лошихе, я уже через минуту знал, чем буду заниматься в ближайшие годы. Я буду спекулянтом!

Буду! Но сначала надо было «подкатить» к Светке. Родная тётя Тамара жила в Будапеште и иногда привозила что-нибудь на продажу для «поддержания штанов» и на коньяк для дяди Юры, её мужа – десантника. Это что-то в виде маникюрного набора в клеёнчатом футляре я и дал Светке на продажу буквально за гроши. А потом, между прочим, обсудил с ней карандашную тему. За карандашами надо было лететь в Донецк. Билет по удостоверению школьника стоил семь рублей в один конец. В самолёт самостоятельно можно было проникнуть только с четырнадцати. Значит, уже двадцатого апреля можно лететь. С этим понятно. Полечу двадцать первого. Один карандаш стоит десять копеек, цена «реализации» в розницу два рубля! На двадцать рублей можно купить двести карандашей «Живопись». Вычетаем билет в оба конца, томатный сок в буфете с пирожком с капустой туда и с картошкой обратно. Автобус, мороженое… и получается 365 рублей 20 копеек чистой прибыли на двоих со Светкой! Вот это да! И, представляете, всё получилось! С первого раза! Потом было ещё две поездки – полёта в Донецк. Потом «поймали» и уволили Светку, но вкус «больших» денег я уже почувствовал! Вспоминаю это позднее детство и раннюю юность с каким-то чувством утраты. Заработав первые в своей жизни деньги в размере трёхмесячной зарплаты ведущего инженера оборонного предприятия уже в четырнадцать лет, я как бы сразу стал взрослым, перескочив минимум через три года. После этого были фотографии Битлз и Роллинг Стоунз, партия финских нейлоновых носков и совершенно дурацкий с экономической точки зрения проект «Вокально инструментальный ансамбль Колобки». Но это отдельная история. Перепрыгнув через заключительную часть детства, я всю последующую жизнь оставался недобегавшимся, недовалявшимся в грязи, недоигравшимся в лапту, сначала растущим, потом мужающим, а потом и стареющим неутомимым странником, и искателем приключений. Я искал их сначала на Родине, затем в Америке и, наконец, в прекрасной Коста Рике. В странствиях рождались и умирали различные идеи, некоторые воплощались в бизнес – проекты, приносящие нешуточный доход. Но проект «Карандаши» был и остаётся лучшим из всех! Точнее, самым любимым!

Коста Рика, 08.12.14.