Текст книги "Лигранд. Империя рабства"

Глава 5

Мир не перевернулся, хотя взгляды на него несколько изменились, и я продолжил свое обучение, уделив, как и хотел Пионат, больше времени своему зрению. Дед вообще прав, ругаясь – за два года я не научился толком его прятать. Там делов-то… Вопрос в том, что в книге кроме зрения рассказывалось и о магии, в том числе об элементарных действиях с ней, то есть гораздо более интересные вещи. Я даже научился делать искру между пальцами! Только их надо было приблизить на сантиметр друг к другу, и довольно больно получалось. Дед, застукав меня с этим (не удивлюсь, если у него и видеонаблюдение налажено. Кстати, «микрофон» у себя я нашел и, разумеется, деду об этом не рассказал), забрал книгу. Только вскоре, после хоть и не умоляющих, но просящих разговоров, вернул в обмен на обещание, что через полгода я научусь тому, ради чего отец меня прислал сюда, – прятать зрение. Что самое интересное – определить, умею я это или нет, мог только я сам, ну или маг, произведя нехитрые манипуляции с магией и проверив мою реакцию на них, как тот, что осматривал меня в доме родителей. Дед как-то в разговоре упомянул, что это был, вернее всего, друг отца.

Но вернусь к моему «индикатору» взгляда. Все просто: если свет, который я вижу, исчезал в моем зрении – значит, взгляд спрятан, а если наоборот… А наоборот тоже можно было – тогда свет начинал растекаться на жгуты, а жгуты – на тонкие нити. Но это в теории, а на практике я пока мог видеть только жгуты. Уже через четыре месяца занятий я смог уведомить деда о том, что сдержал слово и научился-таки не видеть свет, то есть магические силы.

Стук в дверь отвлек меня от медитации – я почти увидел нити.

– Кто? – спросил я, оттягивая время и одновременно закрывая книгу – мое магическое зрение держалось в тайне даже от слуг, и книгу я не показывал никому, даже Ратсу.

Вместо ответа раздался звук распахиваемой двери. Повернувшись, я собирался разразиться гневной тирадой, поскольку никто не мог нарушить мой покой таким наглым образом. Дед? Так тот вообще ни разу не был в моей комнате. Ему если надо, то вызовет. Даже Симара: уж насколько вольно вела себя со мной, но без приглашения никогда не входила.

На пороге комнаты стояло некое создание в дорожном платье зеленого оттенка. Русые локоны, стекающие на плечи. На вид лет четырнадцать-пятнадцать. Хотя, скорее, пятнадцать, судя по слегка выступающей груди. Несколько курносый носик. В целом можно назвать милой, если бы не гневный и нахальный взгляд.

– Либалзон Элидар! – прозвучал звонкий голосок, и она тут же сделала шаг вперед и резко развернулась назад.

Ратс, стоящий в растерянности у открытой двери, спохватившись, закрыл ее.

– Либалзон Элидар, – повернулось вновь ко мне создание, – вы наглец!

Если честно, я несколько опешил. И от визитерши, и от ее фразы. Такая бестактность, да еще от женского пола, который в этом мире был, скажем так, несколько дискриминирован… Нет, ларам, то есть незамужним девушкам, позволялось многое: разговаривать за столом, первой вежливо здороваться, даже ездить верхом, но вот чтобы в этом списке было оскорбление либалзонов… что-то такого не припомню.

– С кем имею честь разговаривать? – наконец отошел я от шока и встал со стула, соблюдая такт.

Фраза на руизанском звучала несколько по-другому, но суть именно такова.

Лара, гордо подняв голову, подошла к столу, повернула стул, на котором я до этого сидел, и бесцеремонно уселась на него, поправив платье.

– Значит, – пальцы девушки скользнули по корешку книги, – это правда, что ты потерял память, – скорее утвердительно, чем вопрошающе произнесла она. – Я ждала худшего. В столице ходили слухи, что ты говорить не можешь и слюни пускаешь.

Я вежливо взял из-под ее руки книгу и, пройдя до шкафа, положил фолиант на него.

– К сожалению, это не так. И в связи с данным фактом, я бы попросил вас представиться, поскольку мое имя вы уже знаете, а я вашего не помню. Ну и заодно объясниться насчет произнесенного вами «наглец».

Надо было видеть ее при этих словах… глаза не сверкнули, нет: в них вспыхнуло пламя!..

– То есть заманивать неразумных молоденьких лар купаться голышом вы можете, а вспомнить потом об этом – нет? Какая удобная позиция у вас, либалзон. Факт того, что вы не помните, совсем даже не умаляет потерю моей репутации. Между прочим, по вашей вине. В связи с этим я прошу вас!.. – Девица сделала паузу, – …назвать мне мое имя! И мне все равно, помните вы его или нет. Если не назовете или назовете неправильно – я вас больше знать не хочу.

Виноватым я себя не ощущал, это ведь не я сделал, а тот, другой. Но подыграть в данном случае мне особого труда не стоило. Вариантов немного: это либо лара Ируша, либо лара Альяна. Мне больше нравилось имя Альяна, оно какое-то… более женственное, что ли…

– Лара Ируша, – ответил я, поскольку поведение девицы мне не очень нравилось.

Я понимал, что, вернее всего, она лишь играет, и это все напускное. Тем не менее врываться в комнату к молодому человеку и вести себя столь бестактно – не совсем нормально.

Лара встала и с сердитым видом дошла до дверей, где замерла на мгновение и, повернувшись ко мне полубоком, изрекла:

– Жду вас на ужине.

Затем распахнула двери и вышла, не удосужившись их закрыть. Вот же зараза… Учебный процесс был сорван. Не то чтобы я расстроился или переживал, но после такого визита сконцентрироваться на зрении не мог. Я подошел к окну и выглянул на улицу. Во дворе выпрягали лошадей из кареты. На гербе ее дверцы красовался олень в обрамлении похожих на пальмовые листьев. Пальмовые листья – это Руизанское локотство, то есть центр империи. На чьем гербе изображен олень, я не помнил. Это как же она раздосадована, что спустя столько лет, даже не переодевшись с дороги, поспешила первым делом навестить меня!..

Ужин в честь приезда гостьи в этот день был несколько раньше. На него меня пригласил Раст, сообщив, что все уже собрались.

– И балзон? – переспросил его я.

– Да, балзон Пионат уже за столом.

Вот же… Прийти позже деда – значит подвергнуться его нотациям в присутствии малышни. Дед у нас был важной фигурой. Нет, он и так, конечно, был выше нас по статусу, но для тренировки нашего общения с более знатными особами мы должны были вести себя с ним так, словно он локот, ну или еще кто очень важный. И такие вот опоздания…

– Почему раньше не предупредили?

– Извините, либалзон. Балзон Пионат направил меня помогать Остине.

– Больше что, некого было послать? – удивился я.

Обычно Раста дед на кухонные работы к Остине – нашей кухарке, не отправлял, поскольку кроме него в имении еще трое слуг. И это не считая рабов. Хотя последних на кухню старались не допускать.

– Балзон Пионат сегодня с утра дал остальным отдых на два дня.

– Хорошо, Раст, я сейчас подойду.

– Балзон Пионат просил поторопиться.

– Хорошо.

Сердиться на Раста не имело смысла, он довольно безобидный старик, хотя… с другой стороны, кто его знает, что он думает в действительности.

Я остановился перед дверями столовой. Осмотрел себя – либалзон не может выглядеть неопрятно. Открыл двери и… никого. Не может быть. Расту светило как минимум порицание, а как максимум… тоже порицание. Хотя, собственно, я и сам мог бы догадаться. Гостья, ранний ужин, значит… обеденный зал. А в обеденный зал надо входить, в отличие от столовой, без оружия и в бальном костюме. Да что ж за день-то сегодня такой! Идти обратно на третий этаж не хотелось, да и время… Ладно, не розог же он мне выпишет, в конце концов. Перед входом в зал я отстегнул ножны с кинжалом и спрятал их за картиной, подвесив на деревянный гвоздь, на котором держалось это батальное полотно сражения человеческой расы с орочьим племенем. Орки получились значительно крупнее людей. Я еще раз осмотрел себя и, убедившись, что все хорошо, открыл дверь.

Ну конечно, служанки озаботились младшими, и те были расфуфырены донельзя. Я же Пасота последнее время держал ближе к конюшне – не нравился он мне теперь почему-то…. Шагнув в зал, я, соблюдая достоинство, направился к столу.

Обеденный зал (он же бальный, если надо, хотя за те годы, что я здесь жил, балов дед ни разу не давал, а вот уроки танцев мы проводили именно в нем) занимал, наверное, четверть первого этажа и был размером метров этак десять на двадцать. Тяжелые шторы. Окна арочные. Впрочем, арки были на всех окнах дома. Между окон на подвесах, прикрепленных к стене, висели магические светильники, которые сейчас не горели. Дело в том, что светильники очень быстро съедали нити магии из окружающего пространства, если их не подпитывать принудительно. То есть вскоре естественных сил вокруг становилось мало, что влияло на комфорт находившихся в помещении, начинавших чувствовать себя неуютно. В общем, магические предметы делились на пассивные, типа моего клинка, в котором сталь была укреплена.

Хотя о чем это я?.. Отвлекся. Итак, бальный зал. Никакой росписи или фресок, потолок арочно-купольной конструкции, то есть делится на три купола, опирающихся на арки с колоннами. Стены, мрачно-каменные, украшены не оружием и мечами, а картинами, на большей части которых изображены какие-то эпические события. Некоторые картины написаны в забавном не совсем реалистичном стиле, делающем фигуры несколько округлыми. Пол из грязно-белой каменной мозаики, вышлифованной не хуже искусственного камня. Плитки пола большей частью белые с красноватыми прожилками, придающими очень красивый и благородный вид.

Когда я уже почти подошел к столу, Ратс услужливо отодвинул стул… Только стул был с другой стороны от моего привычного места. Я удивился, но, не замедляя движения, изменил направление, будто ничего не случилось, и направился к месту по левую руку от деда. Тот мое опоздание вслух не отметил, хотя и наградил меня хмурым взглядом.

Только я сел, как появилась и гостья. Теперь стало понятно благодушие балзона – если читать нотации мне, то и ей тоже. Иначе выглядело бы странно: отчитал либалзона и не отчитал лару. Вставать при появлении дамы не то что за столом, а вообще не принято было, если, конечно, ты не хотел к ней обратиться. В этом случае оба собеседника должны либо стоять, либо сидеть, либо разрешать друг другу такие вольности, то есть находиться в приятельских или родственных отношениях, ну или же иметь равный статус.

Я опять отвлекся. Лара была в шикарном платье. Я не видел местных бальных нарядов, но этот – точно бальный, несмотря на отсутствие пышности юбки. Ну то есть нет вот такого, чтобы юбка выглядела словно зонтик летних кафе. Никаких каркасов, хотя, наверное, подъюбники здесь в ходу. Платье светло-желтое, с золотистой крупной вышивкой повсюду. Рукава заканчиваются ниже локтя, подол и декольте обрамлены легкими белыми кружевами. Ну и в довершение, на талии девушки красуется бледно-зеленый пояс шириной сантиметров десять. По-моему, эта деталь туалета выглядит лишней, но, думаю, лара в местной моде разбирается лучше, чем я. Декольте! Как я мог забыть!.. Довольно скромное, почти прямоугольное, лишь слегка оголяющее грудь, ну или что там вместо нее – пусть будут маленькие холмики.

Лара, окинув всех взглядом, присела в книксене, тем самым поздоровавшись с присутствующими, затем при помощи Ратса заняла место напротив, скользнув по мне взглядом.

– Я полагаю, здесь все знакомы, – произнес дед и, оглядев младших, остановил взгляд на мне.

Похоже, лара – довольно популярная личность, раз даже малышня промолчала. Если бы я хоть как-то показал свое сомнение – думаю, дед нашел бы способ выправить ситуацию. Но я самоуверенно ответил:

– Да. Мы сегодня с ларой Ирушей уже имели удовольствие беседовать, – поспешил я успокоить деда.

Тут под столом меня дернула за штанину Симара, сидевшая рядом. Посмотреть на нее впрямую я не мог, но, судя по легким улыбкам лары Вассы и Ройта, сидевших на той же стороне стола, что и гостья, я очень крупно ошибся. Вернее, меня бесцеремонно подставили.

– Лары Альяны, – поправился я. – Извините, лара Альяна, по какой-то причине при виде вас мне вдруг вспомнилась лара Ируша, и я оговорился.

Васса и Ройт уже едва сдерживали улыбки. Зато дед нахмурился. Ну и лара Альяна злобно выстрелила в меня взглядом. А что? Сама виновата.

– Я полагаю, пока несут первое блюдо, вам стоит выйти и поговорить, – неожиданно сухо произнес дед.

Лара, просто ангелочек! Тут же покорно встала, опустив голову. Мне, соответственно, так нельзя было: все-таки либалзон. Я встал и, слегка склонив голову в знак почтения перед дедом, направился к ларе Альяне. Когда я достиг ее, то вежливо указал на дверь, пропуская вперед – не удивлюсь, если эта стервочка кинжалом в спину ткнет.

– Ненадолго, – добавил дед.

Я повернулся и уважительно кивнул в ответ.

– Извините меня, либалзон, – елейным голоском пропела она, склонив голову, как только мы вышли в коридор, – обычно вы были горазды на такие шутки, и я не смогла удержаться. Надеюсь, это искупит мою вину… – и она, вдруг привстав на цыпочки, положила мне руки на грудь и, обдав дыханием, поцеловала в щеку.

Я, ошалев от такого поворота, просто показал ей на резную дверь обеденно-бального зала, приглашая вернуться.

– Нет. Скоро закат. Пойдем. – Она взяла меня за руку и потянула вглубь коридора.

– Зачем? – задал я вопрос.

Доверять этой разодетой кукле я не собирался.

– Видимо, ты ударился головой сильнее, чем я полагала. Пошли.

Ничего не оставалось делать, кроме как послушно последовать за ней, прокручивая в голове варианты.

Оказалось все банальнее и романтичнее, чем я предполагал. Мы стояли и смотрели на закат в окно чердака. Она вдруг прижалась ко мне. Я приобнял ее. Солнце, окрашивая облака в розоватый оттенок, пряталось за горизонт. Лара ни на миг не оторвалась от созерцания заката.

– Знаешь, Элидар, я была счастлива здесь, – неожиданно произнесла она. – Пойдем: Пионат сердиться будет.

Оставшаяся часть обеда прошла в светском духе. Вежливые вопросы, вежливые ответы. Очень культурное мероприятие. Лара Альяна рассказала некие новости, которые для меня лично ничего не значили. Более интересовали изыски на столе – кухарка сегодня постаралась на славу. Блюда были изумительны, даже подобия пирожных на десерт. Вино опять же. Разошлись несколько позже обычного. Меня этот день слегка вымотал.

Во сне я целовался с Альяной. Когда осознал это утром, то был в некотором недоумении. Понятно, что я молодой в физическом плане и гормоны бушуют. Разум вообще живет своей жизнью при виде любой особы женского пола, но вот этот пусть милый, но по сути ребенок…

Утро я начал с пробежки. Бежал как обычно вокруг имения. Сонные стражи даже вопросов уже не задавали, просто открывали калитку. Первые минуты бега – самые приятные. Ты легок и спокоен. Потом наступал некий диссонанс между удовольствием и необходимостью. А в конце уже накрывал азарт – последний месяц я никак не мог преодолеть сорок девять кругов. Разумеется, добежать, перейдя на спортивный шаг, я бы смог, но тут вступал в действие самый упертый противник – я сам. То есть ходьба – нечестно, я должен был именно добежать. Даже не так: добежать на максимально возможной скорости. А вот тут силенок не хватало. Можно было распустить магические силы, но, по той же причине, не распускал. Нечестно. Я должен сам.

Войдя в только что начавшую просыпаться крепость, сразу прошел в купальню – Пасот должен был наносить воды. Прежними порядками было заведено, что это обязанность специального раба – водоноса, носившего по мере необходимости воду из емкости, служившей для естественного ее нагрева. То есть за день вода прогревалась на солнце и после этого поступала в купальню дома. Но я заставлял носить Пасота. Я не изверг, и та детская обида на рабов уже давно прошла, только если уж я тогда приказал ему носить каждое утро воду, то вспять повернуть уже не мог. Разве что не заставлял наполнять бадью для купания, а просто ставить шесть ведер с водой – мне вполне достаточно ополоснуться. Два ведра сейчас, два после мечного боя и два после вольтижировки: лошади – довольно пахучие создания.

Процесс ополаскивания не занимал много времени: облиться из ведра, намылиться местным мылом и из ковшика потихоньку полить сверху. Обычно знатные приглашали для этого слуг или рабов. Я в доме отца тоже пользовался услугами Луры. Но после прослушивания рабских разговоров решил быть более самостоятельным.

– А ты стал крупнее, – раздался ее голос за спиной.

Я точно помню, что закрыл деревянную щеколду…

– Не пристало ларам входить во время купания к молодым людям, – не поворачиваясь, ответил я.

– Возможно, и так. А возможно, я тоже хочу искупаться. – Девчонка явно дразнила меня. – Чего тебе стесняться? Я все видела уже. Да что я: рабыни, и те рассмотрели.

– Ну так присоединяйся, – невозмутимо ответил я, продолжая стоять к ней спиной и мылить голову.

Альяна явно обеспокоилась историей моего пребывания здесь. Надо сказать, что сексуальная связь с рабынями вполне разрешалась, но считалась несколько предосудительной. Мол, что – свободных себе найти не можешь? Я потянулся за ковшом, но тоненькая ручка перехватила его раньше.

– Давай помогу. Потом сможешь похвастать, что тебя молодая лара купала.

Пока она поливала меня, пару раз провела по спине пальчиком. Закончив омовение, я вытерся простыней, и, обмотавшись по пояс, повернулся к ней. Альяна уже сидела на скамье около моей одежды.

– Я могу помочь и одеться, – томно, но при этом со смешинкой в глазах произнесла она.

– Не надо, я уже взрослый мальчик.

– Какие мы серьезные… Съездишь со мной в город завтра?

– Нет.

– Фи, какой ты стал… Тебя симпатичная девушка просит составить ей компанию, а ты отказываешься. Или любишь, чтобы тебя уговаривали?

В город, если честно, хотелось, так как я там ни разу не был; но вот только не с ней. Выслушивать подколы о моей неосведомленности?.. Да и как на это отреагирует дед? Взгляд я, конечно, прятать научился, но тестирование еще не проводилось. Балзон собирался пригласить знакомого алтыря в гости и на нем «обкатать» мое умение. Признаться ларе в том, что меня может не отпустить дедушка, это мало того что нарушит конспирацию, так еще и породит шквал шуток в мой адрес. Эта точно не преминет воспользоваться.

– Видите ли, лара Альяна…

– Ты еще поклон сделай!.. – прыснула она.

– Лара Альяна, у меня были на этот день несколько иные планы.

– Хм, – она прищурила глаза, – а если я очень попрошу?

– Мы можем поговорить об этом несколько позже, когда я оденусь.

– Спросишь разрешения у деда? – улыбнулась она.

Эта пигалица начинала раздражать.

– Нет. Просто хотелось бы одеться.

– Ты стал стеснительным? Хорошо, я подожду снаружи.

Из купальни я выходил с твердым настроем отказать ей, но делать это не пришлось – когда вышел в коридор, ее там уже попросту не было. До завтрака еще оставалось время, и я направился к себе в комнату. По логике стоило бы зайти к деду, но, проходя по второму этажу, увидел его и горна за беседой с местным купцом, через которого дед продавал «натуральный налог» и покупал то, что не могли дать деревенские. А это значит, что дед даже на завтраке вряд ли появится.

Я не угадал. На завтрак балзон пришел как обычно. И сам завтрак прошел обыденно. Разговоры о планах на день, об успехах и неудачах. Дед слегка отчитал близнецов. Гостья была молчаливой паинькой, изредка бросавшей взгляды на присутствующих и делавшей вид, что ей интересно происходящее; и только в конце…

– Балзон Пионат, я хотела бы навестить балзона Роника и его сына, но поскольку ларе не принято показываться в доме холостого мужчины в одиночестве, то я попросила либалзона Элидара составить мне компанию. Вы не будете против? – Она даже не посмотрела в мою сторону. – К тому же либалзон Элидар выразил желание познакомиться с соседями.

Дед, оттягивая время, отпил из бокала с соком. Для тех, кто знал Пионата поверхностно, это смотрелось бы так, будто человек просто решил попить, прежде чем ответить, но я точно знал: это признак того, что дед обдумывает ответ.

– К сожалению, лара Альяна, я вспомнил, что собирался завтра помочь балзону привести в порядок бумаги, – решил я слегка урезонить эту наглую и лживую особу.

– Как замечательно: а я как раз хотела перенести поездку в город на послезавтра…

– Ну раз так, – прервал нас Пионат, – то завтра и поговорим. Если, конечно, либалзон успеет разобраться с бумагами.

– Вы как всегда оказались очень мудры, либалзон, – очаровательно улыбнулась мне Альяна.

– Вот именно так, – неприкрыто и льстиво, как сделала сейчас лара Альяна, дед смотрел на младших девочек, – лары не должны говорить комплименты молодым людям. Скажете Отте, что тема ваших занятий сегодня – комплименты. Потом попрактикуетесь на Ройте и Клойте.

Васса и Симара слегка сморщили носики. Я подмигнул Симаре.

– А вот так, как сейчас сделал Элидар, не должны делать молодые люди по отношению к ларам, – дед в этот раз обращался к близнецам, – поэтому передадите Тотусу, что тема ваших занятий – флирт с ларами. Хотя нет. Элидар сам объяснит Тотусу.

Ну вот как он заметил?..

– И-и-и… – дед посмотрел на гостью, – ларе Альяне тоже будет полезен данный урок.

Альяна смиренно слегка склонила голову. Этакая послушная добрая девочка.

– Альяна, а ты пойдешь на наши занятия? – когда вышли из столовой, ехидно произнес Ройт. – Балзон сказал, что тебе наш урок будет полезен.

– Обойдешься, – она попыталась щелкнуть близнеца по носу, – я и так знаю, что вы мне обязаны намекать, мол, я самая красивая и умная.

– Лара Альяна, где ваши манеры?.. – увернувшись от щелчка, гордо приосанился Ройт.

– Извините, Ройтен… – Она присела в книксене, а выпрямившись, тут же попыталась отвесить близнецу подзатыльник.

К чести Ройта, он был готов к такому повороту.

– Либалзон Элидар… – в этот раз Альяна присела в книксене передо мной, как более знатным.

– И больше лара ничего не хочет мне сказать?

– Я бы хотела перенести наш разговор на другое время.

Я слегка склонил голову, отпуская лару. Васса и Симара тоже присели в книксене и после моего кивка направились вслед за Альяной.

– Вы давно знакомы? – спросил я близнецов, пока шли до комнаты, в которой проходили занятия Тотуса.

– Мы? С рождения, – ответил Ройт.

– Я о ларе Альяне.

– Она приезжала в гости к нашей сестре и жила у нас три луны, – ответил более серьезный Клойт.

Пришлось больше часа слушать объяснения преподавателя словесности и этикета. Довольно нудное занятие. Нет, не потому что Тотус рассказывал неинтересно, временами он объяснял довольно занимательные вещи, просто кроме меня здесь были еще два одиннадцатилетних охламона, которым именно это направление обучения не очень нравилось, а поэтому чуть ли не вдалбливалось преподавателем.

После лекций Тотуса я послал Пасота на поиски моего учителя мечного боя, которого после злополучного вечера с прослушиванием разговора рабов я личным распоряжением прикрепил на свободное от ристалища время к остальным рабам. Кстати, в тот раз рабы решили, что их сдал стражник и в свою очередь донесли на Майтуса. Дед, удивившись, отчитал воина, но не выгнал, и тот устроил рабам такую сладкую жизнь…

Настир явился вкупе с крепким ароматом навоза – явно хлев чистил – туда недавно трех коров из деревень пригнали.

– Либалзон Элидар, – произнес он после того, как я, промурыжив его с минуту, кивнул, разрешая говорить, – может, мне хотя бы осьмушку на свою тренировку выделять? А то так я теряю навыки…

Осьмушка здесь – восьмая часть дня. Настир обращался ко мне с этим вопросом уже раз в третий или четвертый, но именно этого раза я и ждал. Он лишь пытался выпросить себе свободное время. То, что он в эту осьмушку тренироваться не будет – я знал точно: иногда посещал вечерние «прослушивания» деда и знал о «коварном» плане раба выпросить поблажку. А вот как противник Настир стал для меня действительно не очень серьезен. Во-первых, я перестал стесняться бить его от души, что благотворно отразилось на моем боевом духе. Во-вторых, стал иногда просить Тотуса преподавать мне теорию мечного боя, то есть показывать стойки, приемы и некоторые финты фехтования. Ну а практику отрабатывал на Настире. Это произвело определенный прорыв в моем обучении. Надо продать Настира, и те деньги, что тратились на питание раба, платить кому-нибудь из воинов, хотя бы тому же Рупу. Это, конечно, приведет к некоторому неудобству – в частности, тренировки придется проводить не когда я захочу, а когда воины свободны, но уж подстроюсь как-нибудь. Я даже успел переговорить об этом с балзоном, и он одобрил мою идею. В следующем месяце дед собирается в город и, вернее всего, захватит Настира. В связи с этим мне нельзя было ему наносить серьезные удары.

– Я подумаю, завтра отвечу, – объявил я Настиру.

Раб удовлетворенно улыбнулся, вставая в стойку. Он просто не знал, что действительно будет тренироваться, причем под моим надзором, то есть одновременно со мной – надо придать ему вид перед продажей. Я как раз закончил растяжку и надевал перчатки для фехтования. Секунд десять мы проводили проверку намерений. Наконец я решился и как бы пошел в атаку. Настир в таком случае обычно делал обманный мах на отбивание моего меча, а сам уходил с линии атаки. Я быстро отдернул деревянный клинок и нанес по его оружию удар с другой стороны, сбивая слегка вниз, чем заставил его раскрыть верхнюю левую четверть тела. Колющий удар в грудь – и быстрый уход влево: иначе достанется от обратного маха. В реальности такой укол получался довольно слабым, так как времени на замах не было, но он выводил соперника из душевного равновесия. Бились мы не до первого касания – надо было нанести серьезное «ранение» противнику, так как учился я практическому применению оружия, а не спортивной дисциплине.

За пределами видимости, ограниченной легким шлемом (техника безопасности), кто-то захлопал в ладоши моему удару. Доля секунды!.. Я отвлекся всего на долю секунды, и тут же был наказан за это ударом по левому плечу.

У ограждения стояли лара Альяна и Тотус с близнецами.

– Либалзон Элидар, – нравоучительно произнес Тотус, – вы не имеете права отвлекаться ни на что, от этого зависит ваша жизнь. Тем более на лару. Они прямо или косвенно замешаны в большинстве дуэлей и зачастую любят потом на это посмотреть.

Я взмахом остановил бой.

– Ну зачем вы так, Тотус, – ответила Альяна, – обычно молодые люди сами теряют голову и находят себе неприятности.

Тотус указал мне рукой на противника, предлагая продолжить учебный поединок. Я не стал отказываться.

В этот раз я был не на высоте – несколько нервировало наличие лары у ограждения. А она нет-нет, да и комментировала бой. И некоторые ее высказывания позволяли предположить, что болеет лара отнюдь не за меня.

– На сегодня достаточно, – раздался голос Тотуса, – теперь мыться – и к Отте на танцы.

Говорил он не мне – близнецам. Я провел обманный удар и напоролся на тупое силовое воздействие на мое оружие, чем позволил раскрыть себя чуть ли не полностью. Детский прием, позволивший Настиру упереть острие меча в мою грудь – «смертельный» удар.

Лара вновь похлопала.

– Либалзон Элидар, а вы танцам не учитесь? – раздался журчащий голосок. – Я бы с удовольствием составила вам пару. Надеюсь, в бальном зале вы меня повеселите еще больше.

Вот же язва…

– Полагаю, вы можете быть очень сильно удивлены, и надеюсь, у вас есть туфли с крепким носком, – подкинув меч противнику и снимая перчатки, ответил я.

Лара, после того как я снял и передал Настиру экипировку, взяла меня под руку.

– Вы вновь хотите помочь мне в купальне? – спросил я, когда мы отошли от ристалища, пропустив слегка вперед Тотуса и близнецов.

– Я бы рада, ведь это у нас уже почти традиция, только мне тоже необходимо приготовиться к столь увлекательному событию. Я имею в виду танец со знатным кавалером. Поэтому, надеюсь, вы извините меня за отказ в удовлетворении ваших мужских… амбиций.

Значение последнего слова мне пришлось додумать. Вроде как постыдно сознаваться в отсутствии лингвистических знаний, хотя… могла ведь и свиньей обозвать…

– Могу я поинтересоваться вашим маниакальным стремлением… – я на некоторое время задумался, подбирая слова, – заполучить меня в попутчики?

– Можете. А я – узнать причину вашего отказа?

– Вы не ответили на мой вопрос.

– Ответила – поинтересоваться можете; а вот вы мне не ответили.

Я улыбнулся:

– Не очень люблю толчею.

– А у меня создалось впечатление, что вы просто боитесь.

– Отнюдь. Почему вы так решили? – Я слегка приостановился, пропуская лару на лестницу.

– За все время, что вы провели здесь, – она остановилась ступенькой выше меня и повернулась ко мне лицом, – вы ни разу не покидали имения, за исключением странных утренних перебираний ногами. А это значит, что либо вы уже постарели до такой степени, либо чего-то боитесь.

– Ошибочное мнение и несколько вызывающе звучит в устах лары.

– Хм. Вы… Мне непривычно говорить тебе «вы», тем более что мы дважды… вернее, я дважды видела вас без… камзола и остальных частей гардероба; в связи с этим я, когда мы вдвоем, буду обращаться к тебе на «ты». Ну а ты можешь мне говорить «вы», поскольку не помнишь меня в купальне. Так вот, Элидар: а ты ударился головой сильнее, чем я полагала. Во-первых, ты отказываешься выехать из имения, хотя раньше тебе достаточно было намекнуть, во-вторых, прежний Элидар только из-за одной мысли о том, что его могут посчитать трусом, согласился бы, в-третьих, ты бы никогда не прикрылся дедом.

Она резко повернулась, едва не попав мне взметнувшимися волосами по лицу, и стала подниматься по ступенькам. Достигнув верхней, вновь развернулась и хотела еще что-то сказать, но, передумав, порывистыми движениями исчезла за хлопнувшими затем дверями. «Ребенок, право слово. Пусть уже большой, но ребенок», – улыбнулся я.

В бальный зал я обычно слегка запаздывал, поскольку первых минут десять Отта не танцевала со мной, а смотрела за более молодым поколением. Сегодня я решил не изменять традиции и привычно пришел несколько позже. Я, разумеется, понимал, что лара Альяна будет ждать, но хотелось ее позлить. Детский поступок, но я не удержался.

Как бы не так! Она почти одновременно, точнее – с легким, словно вымеренным упреждением, появилась из женского крыла на втором этаже.

– Элидар, смотрю, привычки вы совсем не изменили после того как упали.

– Альяна, ты уж определись – на «вы» ты со мной или на «ты», – абсолютно ровным голосом заметил я, предоставляя локоть для ее руки.

Она улыбнулась. Насколько знаю, их этому приему учили на занятиях по этикету: «Если ларе сказали что-то не требующее ответа, можно просто слегка улыбнуться…» – бубнила как-то Симара, сидя у меня в комнате с листками, старательно испещренными ее почерком. До такой роскоши, как тетради, здесь еще не дошли, и дети писали на обычных (не для нашего мира, разумеется) кожаных листах. Надо сказать, система многоразовая, то есть опускают в раствор исписанный листок – и на следующий день можно снова писать. Но тем не менее глупостей детям писать не разрешали – только сугубо нужные для учебы вещи. То есть изначально приучали к использованию не самого дешевого расходного материала – бумаги.