Текст книги "Рай. Пионэрэн! Зайд Бэрайд!"

3

– Послушай, дай ему по яйцам!

– За что?

– Как за что?!

– Я Буденный. Если я сказал, что надо дать по яйцам – надо дать!

– Простите, господин Буденный, но вы не Буденный. Обратного хода нет.

– Тогда Ворошилов. Только не Чапаев. Я не хочу тонуть в реке.

– Никакой ни Ворошилов и не Чапаев. Я же сказал вам. Обратного хода нет. У нас нет связи с Землей. Не будьте ребенком.

– Я не хочу быть Квентином Тар, – опять взялся за бутылку этот парень.

– Не Квентино, а Квентин, – поправил его Комиссар. – Заруби себе на носу, парень: ты Квент Тар! Многие только радовались бы такому началу. Тебе и делать-то ничего не надо будет. Все зависит от моего умения писать сценарии. Если хочешь я напишу тебе нового Аватара. Ты хочешь быть автором Аватара?!

– Мне больше ничего не остается, – жалобно сказал Квент. – Я так хотел стать простым честным Буденным. Без всяких Квентинов, хотел просто командовать Дивизией. И все.

– Ты и будешь командовать Дивизией Сарана Чи.

– Я танкист понимаешь!

– Это будет дивизия почище танковой.

Кто такой комиссар? Лолита? – Пометка на полях рукописи.

Глава четвертая

Шел второй день кровопролитных боев с Дивизией Сарана Чи. Бой догов и бой кошек. Абель каким-то образом оказывается предсказателем отряда Кошек и Собак.

Шел второй день кровопролитных боев. Сид убедил Ксению начать бой в атаке. Многие были против. Говорили, что в укреплениях можно сдержать впятеро больше противника. Это сказала Маша, а Пикассо ее поддержал.

– Я не вижу оснований так рисковать, – сказал Пикассо.

– Вы ничем не рискуете, – ответил Сид.

– Это почему? – не поняла Маша.

– Завтра в бой пойдут только доги, – сказала Ксения.

– Кто так решил?

– Я так решила.

– На каком основании? – спросил Пикассо. – Он взял четыре стакана, положил лед и хотел добавить водки.

– Мне не надо, – сказала Маша. – Я расстроена. Почему батальон Догов начинает эту битву. Без нас.

Воцарилось молчание.

– Кто хочет, чтобы мы кинули жребий? – спросила Серова.

– Я, – ответила Маша.

– Этого не будет.

– Почему?

– Потому что здесь приказываю я. Все просто.

– Зачем тогда было спрашивать.

– Мне, что, обязательно надо послать кого-нибудь на – слово на букву х? – чтобы вы поняли: я не шучу!

– Нет, ну действительно, если мы собрали этот совет перед боем, то надо все обсудить. Хотя бы понять, – сказал Пикассо.

– Что ты хочешь понять?

– Почему мы не выступаем все вместе? Если уж это необходимо.

Серова задумалась.

– Это секрет, – наконец сказала она.

– Что значит, секрет? – разозлилась Маша. – Ты подозреваешь, кого-нибудь из нас?

– Хорошо, я скажу. Во-первых, мне стало известно, что к противнику накануне прибыл Ре.

– Что это такое? – спросил Сид.

– Ты не знаешь?

– Я уже знаю. Но ты поясни им, – Сид вынул большую трубку и насыпал в нее табаку из синей пачки.

– Я могу только сказать, что Ре – это солнечный ретранслятор.

– Что значит, накануне? – спросил Пикассо.

И Ксения не успела даже ответить, как спросила Маша:

– Солнечный что? Разве тут может быть солнечный свет?!

– Света не будет. Ре примет с Земли солнечную энергию, чтобы в первой атаке сузить пространство. В результате фланги будут или отрезаны, или будет смят центр. В любом случае нельзя бросать в бой все силы сразу.

– Откуда такие сведения? – спросил Пик. Пикассо.

– Я не могу этого сказать, – ответила Сер. Серова.

– Как изволите вас понимать?! – рявкнул Пик, – Вы нам не доверяете?

– К сожалению, я сейчас больше ничего не могу сказать.

– Ничего себе!

– Невероятно! Вы, значит, считаете, что среди нас есть предатель. Ну, это же чушь!

– Повторяю, я больше ничего не могу сказать.

Тут слово взял Сид. Он сказал, что никто никого не хочет обижать. Но дело в том, что у нас недавно здесь появился колдун по имени Мерлин.

– И то есть он вам сказал, что у Дивизии Сарана Чи появился Ре? Я вас правильно поняла, – сказала Маша. И добавила: – Невероятно!

– Если мы все будем так думать, то сражение это мы обязательно проиграем, – сказал Пикассо. И добавил: – Покажите его нам. Кто это?

– Нет, – сказала Сер. И добавила: – Нет, ни за что. Так мы сами себя дешифруем.

До атаки оставался час, и ей все-таки пришлось показать Мерлина. Это был Абель.

Все ахнули. Некоторые схватились за головы.

– Да, действительно, – резюмировал Сид, – шпион на пенсии, считается у нас за Мерлина. – Ты уверена? – он посмотрел на любимую Ксению.

– Да он предаст нас при первой же возможности. Купит, а потом опять предаст. Но уже дороже, – сказала Маша.

– Если они пойдут на нас лавиной, то от вас, от догов, просто ничего не останется. Как от колбасы, после наезда на нее машины, остается только мокрое место, так будет и с нами, – сказал Пикассо.

– Вы за нас отомстите, – сказала Ксения. И добавила: Пусть победят коты и кошки. – У нас осталось мало времени. Сид строй батальон.

Все произошло так, как предсказал Мерлин. Дивизия Сарана Чи сначала шла лавиной. Сид и Ксения уже начали беспокоиться. Они летели вперед, как ветер, как Мэл Гиб в сражении за Шотландию. Только бы остались силы для боя. Доги были такие же, как Саранча. А Сид и Ксения были больше. Воины Сарана Чи были вооружены саранчами, очень опасным оружием. К тому же сами кусались, как голодные тигры. Головы их были украшены коронами и защищены броней. Некоторые из них имели огненное дыхание и запах, описанный еще в юности Ксенией Серовой во время загранпоездки по Северной Корее. Там не было мыла, а здесь?

– Изнутри уже не отмоешь, – крикнула Ксе.

– Прости, не понял, – ответил на скаку Сид.

– Как ты думаешь, они перестроятся? – крикнула Ксе. – Или этот ублюдок обманул нас?

– Думаю, он побоялся бы, – крикнул Сид.

– А что ему терять? Что вообще может потерять шпион?

– Он еще мечтает поиграть на бильярде и выпить пива с креветками и шашлыком.

– Я волнуюсь! – крикнула Ксе.

Сид уже не ответил. Он вонзил свои острые зубы в ногу первой Саран Че. Это был Ад. Он не ожидал этого секретного парализующего укуса за ляжку чуть повыше колена. Он рассчитывал, что Сид схватит его за шею, в то место, где вроде бы не было брони. Там были скрытые, как когти у молодого леопарда, острые и длинные шипы. Тогда Сид был бы выведен из строя.

Ксе увернулась от колебательного удара саранчи и вцепилась в заднюю ляжку Упи. Лейтенант понял, что глаза у него вылезают из орбит и мозг непривычно быстро туманится. А лавина все шла вперед и, кажется, начала загибать края.

– Нас окружают! – крикнул Сид. – Твой Мерлин не угадал, ишак. – Они нас сомнут за час.

– Действительно, кажется – производное от слова на п. Но подожди еще немного. – Она подмяла под себя сразу две Саран Чи и те покатились под ноги своих собратьев с переломанными хребтами.

– Если не сработает Ре, нам конец, – сказал Сид.

И все-таки они перебили уже очень многих из Дивизии Сарана Чи. Не ожидали. Даже двухголовый Пили не догадался, что против них выступят не люди в их привычном обличии, а собаки. Огромные, как арабские скакуны доги из племени Догов.

Двухголовый Пи несколько раз посылал гонцов, чтобы не запускали Ретранслятор. Он теперь понял, что надо окружать Догов.

– Если бы хоть один гонец смог добраться до Квента, – кричал двухголовый Пили, – мы бы сегодня же уничтожили всех этих – слово на е – Догов. Но Ре был включен, и лавина перестроилась в колонну. Преимущество Дивизии Сарана Чи в численности было утеряно. Поле превратилось в ущелье.

Далее, кто вторая голова? И какой это день? Первый или второй?

Появление Джека Лондона. Пленение Маши.

Сегодня бился батальон кошек. Думали, что между днями битвы будут перерывы, но их не было. В этом, как оказалось, и был смысл Ре. Перестроившись в колонну, Дивизия Сарана Чи атаковала и день, и ночь. Не было конца их воинам. Кошки начали гибнуть. Доги стали выбегать на поле боя вне своей очереди. Закрутилась карусель. Только резерв еще не показывался на поле боя. Нельзя было допустить, чтобы Квент даже подумал, что такой резерв существует. А он существовал под кодом Домовой.

Пикассо был ранен. Саранчи поняли, что ранен командир батальона, и не давали вынести его в безопасное место. Эти ребята были очень злы. Ведь Пик завалил не меньше дюжины членов Дивизии Сарана Чи. В первый же день боев были ранены. Ад и Уп. Только капитан Пи теперь выходил на бой. Его берегли по полдюжины воинов с каждой стороны.

В этот день Пик выпустил по всадникам Пили шесть, острых как бритва когтей, и убил четверых, а двоих ранил. Маш оттеснили от центра боя. Оставшиеся шесть оруженосцев набросились на Пикассо. Он скатился в овраг, пронзенный саранчей Пи. Шерсть его дымилась от множества ран. Отряд телохранителей Маш тщетно пыталась пробиться к оврагу. Саранчи стояли плотной стеной. Когда стало уже невмоготу, один из них, по имени Ди, закричал:

– Мы больше не можем их сдерживать! – Этот парень прибыл в Там-Там только вчера, как доброволец на поиски золота. Квент долго смеялся над ним:

– Какое золото?! Я в первый раз слышу о золоте на Там-Таме. Зря вы вообразили себя Марком Твеном. Нет, не Марком Твеном, а этим, как его? Ну, этим, помните? Он еще построил себе Шато на спекуляции о существовании золота на Клондайке.

– Джек Лондон?

– Точно! Вы новый Джек Лондон. Здесь ведь у всех прибывших новые имена. Вы не против?

– Нет, не против. Надеюсь, это приведет меня к чему-нибудь хорошему.

– Вы прибыли сюда за лучшей жизнью? – спросил Квент.

– Да, я доброволец.

– Это хорошо. Но у меня наступление. Я вынужден отправить вас в бой.

– Вы направляете меня в штрафбат? – спросил Джек.

– У нас здесь нет штрафбата.

– Говорят, что Дивизия Сарана Чи это и есть штрафбат.

– Я могу направить вас в центр, в ударную группу. Тогда вы за шесть дней сможете стать лейтенантом. Это большие преимущества.

– В центре больше шансов погибнуть.

– Вы будете оруженосцем нашей принцессы.

– Маша.

– Можно было не спрашивать. Всегда везде первая это Маша. Можно так и переводить: Маша – Первая.

– Первой была Ева.

– Не думаю.

– Значит, вы доброволец?

– Да.

– Жаль, мой сын не додумался до этого. Да нет, вы не обижайтесь. Кто додумался, тот прилетел сюда, а кто нет – тот нет. Диалектика. – Квент налил себе еще. – Вы будете?

– Не откажусь. Но лучше пива. Здесь такая жара. Кондиционер поставить нельзя?

– Недавно я тоже думал, как вы.

– А вы давно здесь?

– Да уже позавчера прибыл. Давно.

– Один день, разве это много? – удивился Ди.

– Один день может быть, как тысячу лет. За один день Бог… да зачем далеко ходить: за один день вы стали Джеком Лондоном. А он за один день не мог даже все слова выучить. Теория… Кстати, вы слышали историю о поваре, который заколол себя шпагой из-за того, что рыба, которая должна быть в тот день основным блюдом не прибыла вовремя?

– И повар по этой причине покончил с собой? Да, я слышал эту историю. Но это был повар короля. Шеф-повар.

– Все равно я не перестаю удивляться этим поварам. За лишнюю звезду Мишлен они готовы не спать ночи, жить в ресторане. И готовы даже умирать… Мой сын и моя первая жена покончили с собой, когда узнали, что не могут полететь сюда. Они хотели быть первыми рестораторами на этой… в этом забытом Там-Таме.

– Кто опередил их? Я здесь никого не вижу. Хотя ресторан есть.

– Это их ресторан. Я сам взял его для них. Попросил Криатора и смог выделить здесь помещение для ресторана на четвертом и пятом этажах.

– А они покончили с собой, – продолжал Квент. – Написали в посмертной записке, что ресторан может быть только на первом и на втором этажах. И как минимум на Большой Грузинской.

– Назвали бы здесь улицу Большой Грузинской, – сказал Лондон.

– Не вышло.

– Почему ресторан нельзя сделать на первом и втором этажах?

– Нельзя.

– Но вы же сами здесь являетесь резидентом. Неужели нельзя было переделать?

– Значит, нельзя. Да и не знал я тогда, что окажусь здесь.

– Я согласен, – сказал Лондон.

Пленение Маши. Ее и Машину часто называли одинаково:

– Маш. – Чтобы не ломать голову, кто из них перед ними. Ксе и физик-теоретик Адам.

Лондон уступил. Ему показалось, что он сделал это нарочно. Маш прорвалась к оврагу. Но никто не смог вынести оттуда Пикассо. Тогда Лондон подумал, что это шанс, что он не зря уступил этой Кошке. Джек сам вытащил из оврага Пикассо. Он понес его в сторону разрушенного университета. Саранчи опомнились и окружили Лондона с раненым Пикассо. Ряды Кошек начали мешаться. С риском для жизни Маш врубилась в кольцо врагов. Она легла на спину и стала заманивать саранчей, помахивая пушистой лапой. Многие не выдержали, и полезли на Машку, как кролики на удава, точнее, как быки на тигрицу. Лондон бежал вместе с Пикассо. А Маш попала в плен. Как ни бились кошки, Маш они не отбили. Сам Пи носился по полю и орал благим матом, чтобы Маш любой ценой тащили к Отелю. Все было кончено. Ее не смогли отбить. Только Пи получил много глубоких царапин на лицах.

– Неудачно побрился, – отвечал он Квенту, когда возвратился ночью в Отель.

– И еще: нас предали, – добавил Пи.

– Ай-ай-ай, – воскликнул Квент.

– Вы только это и можете сказать? – удивился Пи.

А удивляться было чему. Ведь Джек Лондон открыто, при всех перешел на сторону Собак и Кошек. Очевидно, именно это задание и дал Квент добровольцу. Входило ли оно в планы Джека Лондона?

Перед последним днем бой слегка утих. Ксе ругала Пикассо и Сида. Один ответил, что он сильно ранен и не может слушать, потому что все равно ничего не понимает от боли. А Сид сказал:

– Я сейчас вернусь, только посмотрю, как выходит на боевую Домовой.

– Вернись сейчас же! – крикнула Ксе. – Вернись, Сид. – Но он уже вышел. Последний отряд Домового выходил на позиции. Сид встал на остатках мраморных ступенек и закурил трубку.

– Скоро начнется последний бой, – подумал он. – А что будет дальше? Неужели все здесь ляжем? Почему же тогда написано в древних рукописях, что остаток спасется? Непонятно. От этих ребят не спасешься.

А Ксения искала на ком бы оторваться. Так.

– Так! Ты где? Ты где, Адам?! – Ксения прошла наверх, никого. Она опять крикнула: – Ты где, мать твою, Адам?! – Наконец, леди открыла дверь, где на зеленом диване возлежал Адам с большой, холодной кружкой пива и тарелкой креветок. На стене большой, как у Молчановского, экран показывал кордебалет. – Ты где, Адам? Ты, значит, здесь витаешь в облаках, а мы бьемся из последних сил, как черти.

– Ты не понимаешь.

– А что понимать? Ты зачем перешел на нашу сторону? Чтобы пить холодное пиво с креветками? Кто ты? Фонвизин или его Недоросль? – Ксе перевела дух и налила в баре себе пива. – Где креветки?

– Там. Сзади стойки, – ответил Адам. Он спросил: – Я чем могу помочь? Я не умею держать в руках оружие.

– Ты прямо, как малолетка. А обещал помочь. – Ксе села поближе к дивану, где возлежал Адам. Она тоже легла поперек этой широкой кровати. Она потянулась, как гимнастка. – Я научу тебя, – сказала Ксе.

– Чему ты хочешь научить меня? сексу?

– Я научу тебя пулемету. Ты хочешь быть пулеметчиком?

А? Ты знаешь, где у пулемета щечки?

– Пулемет это ты?

– Я.

– Тогда я знаю, где эти щечки. – Адам медленно вылил половину кружки на грудь дамы, а оставшееся пиво себе в рот.

– Зачем ты облил меня пивом? – спросила Ксе. – Что ты наделал, мудак? – Она не смогла даже улыбнуться. При всем желании.

Адам прильнул к ее губам и выпустил внутрь дамы все то пиво, что еще оставалось у него во рту. Леди поняла, что тонет. Тонет в разных видах жидкостей. Теряя сознание, она поняла, что этот парень действительно в чем-то силен.

Наконец она очнулась.

– За это время можно переплыть Ламанш, – только и сказала леди. – Я верила, что такое существует, но до сегодняшнего дня сомневалась.

Но скоро Ксе поняла, что с мужчинами лучше не связываться. Счастливо с ними жить невозможно. Этот Адам вдруг устроил скандал на пустом месте.

– Господи! – заорал он, – что ты наделала?! Ты смяла все мои рукописи.

– Какие еще рукописи? На – сл. на х – они нам нужны?! Конец Света завтра наступит, а ты о каких-то – слово на е – рукописях беспокоишься!

– Дура! Это был расчет трансгалактического перехода. За пять дней я решил эту задачу. Осталось только обсчитать некоторые технические детали. Как раз бы времени хватило. Оставалось продержаться только один день.

– Ты физик-теоретик? – Ксе даже прикрыла рот ладошкой. – Бог послал нам физика-теоретика для спасения! А я-то думала из тебя выйдет пулеметчик.

Они стали собирать измятые и пропитанные пивом листы. Большинство из них валялось на полу.

– Ты не помнишь, что писал, Адам? – спросила взволнованная Ксе.

– Нет.

– Значит, ты украл эти записи?

– Не говори глупостей. У кого я мог их украсть? Просто это очень сложные уравнения. Мне не хочется решать их еще раз. А, впрочем, ты права. Я недалеко ушел от Шекспира и Ньютона. И ты знаешь, их нельзя решить одному. Нужно обязательно встать на…

– А знаешь, я тебе верю. Прости, что ты хочешь, чтобы я сделала?

– Нет, нет, этого не надо! Просто станцуй!

Ксе танцует.

– Сделай шпагат.

– Я не умею.

– Обещай, что научишься.

– Обещаю.

Глава пятая

Сражение у стены Университета. Дартаньян, Пи и Граф Монте Кристо.

Партос, Атос и Арамис уже пали на поле боя. Прибывший буквально день назад доктор не смог поставить на ноги Ади и Упи. Под их именами выступили другие члены Дивизии Сарана Чи. Это было необходимо. За каждым из этих ребят шел свой отряд. Они видели желто-огненную корону и такого же цвета саранчу и гнались за своим командиром. Аду и Упу иногда даже казалось, что их же солдаты разорвут их, если догонят. Поэтому полководцы всегда летели вперед, как ветер. Для последней атаки на мушкетеров Квент даже предложил новому доктору оторвать головы полководцам Аду и Упу. На время, разумеется. Но раненые сначала не дали подписку на это обезглавливание. Но после поражения от мушкетеров вынуждены были согласиться. Их устрашающие головы доктор пришил к вновь пришедшим людям. Эти двое были не хуже Ада и Упа. Они тоже обладали беркерсиерскими характерами.

Они двумя отрядами загнали мушкетеров в зал кинотеатра.

– Перекрыть все выходы! – крикнул Ад.

– Я уже перекрыл сцену, – ответил Уп.

Остроумные мушкетеры уходили через крышу. Но там их уже ждал двухголовый Пи. Все они погибли здесь. Остался только Дартаньян. Он привязал к зубцу второго этажа веревку и быстро спустился вниз. В этом месте не было саранчей. Два беркерсиера еще не видели, где он спустился, а Пила никак не мог пробраться к этому месту через плотную толпу осаждавших университет саранчей.

Потом Пила взял в заложники одного парня и предложил Дартаньяну сдаться, иначе он распилит этого парня и съест еще живым.

– Как звать тебя, друг? – спросил Пила пленного.

– Я распилю Графа на две части, – если ты не сдашься, Дартаньян.

– Этот какой-то двойной агент, – ответил Дартаньян. – Я не знаю такого графа.

– Я спрошу его еще раз. Как тебя звать, друг? Скажи еще раз.

– Граф Монте Кристо.

– Вы знаете этого человека?

– Этого? Знаю.

Москва. Пушкинский музей. Палатка по продаже стейков быстрого приготовления. Она хочет устроиться на работу, но ребята сомневаются, что она имеет к этому способности. Или точнее:

– Ребята хотят взять прелестную девушку на работу, но она сомневается, что имеет способности к этому делу. Чтобы читатель не ломал голову над предыдущим фрагментом, скажу:

– Это она и есть Граф Монте Кристо. Или просто:

– Монте. Как они попадают в Рай. Катание по Москве с кошками с собаками, которых должны были съесть гости Москвы. Университет, переход в Там-Там.

Рассказ от имени Дартаньяна

– Уверена, вы слышали меня. Я же вас слышу! Может быть, вы дадите мне попытку и разрешите попробовать?

– Хорошо. У вас есть деньги?

– Деньги?

– Прости, он хотел сказать, у вас есть документы?

– Документы?

– Извините его, он хотел сказать, как вас зовут? Вот из ё нейм?

– Я не помню.

– Вы незаконно рожденная графиня, – сказал я. – Ваш отец изнасиловал вашу мать, когда она пришла, чтобы наняться к нему горничной.

– Я ничего не помню. Незаконно рожденная графиня? – девушка задумалась. – Нет, не могу вспомнить.

– Вы могли бы у нас подработать, – сказал я.

– Может быть, вы студентка? – спросил мой напарник.

– Я? Думаю, я уже стара для этого дерьма.

– Если хотите, вы можете у нас подработать, – сказал я.

– Я согласна.

– Послушай, – сказал мой напарник, – у нас столько одна проблема.

– Совсем небольшая проблема, – сказал я, – мы не можем принять на работу женщину.

У нас был договор с соседями: они принимают на работу только женщин, а у нас работают только мужчины. Поэтому мой начальник предложил девушке переодеться мужчиной и дал кличку: Граф Монте Кристо. Так вышло потому, что у нас был костюм Графа Монте Кристо. Обычный костюм, но с надписью:

– Граф Монте Кристо. – Кто это написал и зачем – неизвестно.

Я выдал Монте коньки с белыми ботинками, и она начала скользить с подносами между гуляющими гостями столицы. Мы едва успевали готовить ростбиф – жаркое из английской говяжьей вырезки. Американцы с другой стороны Пушкинского музея жарили фарш из аргентинской говядины. Там мы договорились. У них гамбургеры, а у нас мясо. У них девушки, а у нас парубки. Ведь наши люди были одеты в старинные русские одежды. Хотя и c надписью: Граф Монте Кристо.

Вечером мы собрались в кино на Аватара.

– Предложим леди пойти с нами? – спросил я Льва Толстого, так звали моего напарника. Он был настоящим мужчиной. Мечтал, как Ной уплыть отсюда куда-нибудь подальше. Хоть в одиночестве. Хоть в Шоушенк. Точнее, Шоушенком он называл Москву, и хотел бежать отсюда хоть на берег моря. Как Михаил Пуговкин. Его звали Львом Толстым не потому, что он, как некоторые часто повторял:

– Я не читатель – я писатель.

Или:

– Чукча не читатель, а чукча писатель. – Это было бы не логично, ведь этот парень ничего не писал. Хотя с другой стороны, и Апостолы не знали некоторых уравнений высшей математики, а творили такие чудеса, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Как говорится, достаточно создать мир, а уж другие потом пусть разбираются. Но как я уже сказал, дело не в этом. Просто Лев каждую, пришедшую ему в голову ситуацию, пытался разделить на Войну и Мир.

Вот и сейчас он сказал:

– Был мир, а кажется, наступает война.

– Это ты по поводу китайцев? – Дело в том, что в последнее время нас доставали китайцы. Они уже договорились с служителями храма, который был тут рядом. В мэрию тоже заплатили за место. Только мы и американцы с другой стороны Пушкинского были против. Ну, действительно, куда? Можно совершенно испортить имидж этого благословенного места. Мы делаем английскую бычатину, американцы аргентинский фарш, а эти что? Они же будут ловить и жарить тигров и медведей. Тигры – это кошки, а медведи – это собаки.

– Мама Дзедун разрешает это – слово на б – сказал наш Монте. – А я так считаю, китайцам здесь не место. Имидж упадет. – Так она сказала.

– Дело не в китайцах, – разъяснил Лев, – а нашего нового работника уже нет на месте.

– Как? уже ушла и никого не предупредила?

– Вот я и говорю: был мир, а теперь будет война.

– Почему?

– Потому что так не делается. Мы хотели пригласить ее в кино, а она ушла не попрощавшись. Так не делается, понимаешь.

– Ладно, – сказал я, – пусть поступает, как хочет. Пусть идет, куда хочет после работы. Давай мою долю, и пошли в кино.

– Не понял.

– Разве сегодняшняя выручка не у тебя?

– Нет. Значит, все наши деньги взял Граф Монте Кристо.

– Воровка. Мы приютили настоящую воровку.

– Ладно, на билет у меня хватит.

– На один? У меня денег нет, – сказал я, наклонившись, чтобы завязать шнурки кроссовок. В одной из них лежала записка:

– Ребята, простите меня, пожалуйста. И да, мне очень нужны деньги.

– Она нас не обманула! – радостно сказал я, – вот деньги.

– Где? – спросил Лев. И добавил: – Это записка, а не деньги.

– Для меня все равно. Вера в Графа Монте Кристо для меня выше, чем деньги.

– Но в кино пойду я один, – сказал Лев.

– А я что буду делать?

– Читать это завещание.

Мы шли по Арбату. Было уже совсем темно. И вдруг в ряду проституток я увидел Монте.

– Она проститутка! – радостно воскликнул я.

Лев Толстой тоже удивился.

– Ты думаешь, теперь она расплатится с нами натурой? – спросил он.

– Я не против.

– Я тоже.

Мы уже почти подошли к трем девушкам среди которых стояла накрашенная, как профи Монте, когда ее снял лысый мен.

– Опоздали, – разочарованно сказал Лев Толстой.

Но тут Монте вытащила из заднего кармана мужчины большой черный бумажник. Он открыл ей дверь Мерседеса, а леди уронила платок. Парень нагнулся, и обнажил черный портмоне.

Теперь Монте увидела нас и воскликнула:

– О! как я рада вас видеть!

Интересно, чтобы она стала делать, если бы нас здесь не было. Леди побежала к нам и сказала, чтобы мы спасли ее.

– Кажется, ты сама хотела, – сказал Лев.

– Мы видели, как он снял тебя, – сказал я.

– Я потом вам все объясню, – залепетала Монте, – А сейчас я прошу вас спасти меня от этого монстра. Ну! – А этот мен прекратил свои раздумья, и уже приближался к нам.

– Мы заплатили этой проститутке две тысячи долларов, —

сказал я. – Теперь она наша.

– А что делать, – шепнул я Льву, – я не знаю другого способа спасти эту женщину.

– Так можно делать? – спросил лысый мен и представился: – Генри Морган. – Он мило улыбнулся и добавил: – Шучу. Просто Дерипаска.

– Дери, что, то есть кто? – спросил Лев.

– Извините, мы не поняли, – сказал я.

– Если я серьезно, то я Березовский. Недавно приехал из Англии. Эту девушку я возьму себе. Она прекрасна. Поэтому… – он прищурился, как будто оценивал, хороша ли Шералесская, а? Четыре тысячи, – сказал он.

– Четыре тысячи долларов?! – не выдержав, ахнула наша Монте.

– Нет, – серьезно ответил Береза, – четыре тысячи фунтов.

– Четыре тысячи английских фунтов, – Монте сначала подняла глаза к небу, а потом опять схватила этого мена под руку. Я не верю, что это был настоящий Березовский. Он бы не приехал так просто в Москву. Он ведь очень боится русских контрразведчиков. Я решил проверить его. Надо же было как-то разоблачить его перед дамой.

– А мясо какой породы вы едите в Англии? Шаралесской? – Я-то был в курсе, что мясо этого быка жирновато. Не думаю, что настоящий Березовский ест жирноватое мясо. Думаю, у него хватает денег на настоящее мраморное мясо.

– Я люблю Абердин-Ангусов. И съедаю, как правило, пол быка за раз. – Я открыл рот, чтобы достойно ответить, но Береза трусцой побежал к своему темно-синему Мерсу. – Как баба, – подумал я, – любит синий цвет. Известно, что англичанки любят синий. Замечу к их чести, что любили они его еще до Аватара.

– Вы сорвали мне выгодный заказ, – сказала наша леди.

– Что я такого сказал?

– Просто он передумал, – сказал Лев Толстой.

Но тут мы увидели, что за Мерсом Березы бегут двое в штатском.

– Все ясно, – сказал Лев, – за ним следили. И добавил: – Нам надо уходить. Девушка согласилась, и мы быстро, через Старый Арбат, прошли к кинотеатру.

После Аватара мы решили, что эта девушка подходит нам обоим. Но она сказала, что этого не будет.

Мы оба в одних шортах стояли перед ее диваном.

– Вы оба думаете, что после всего случившего теперь будете спасть со мной по очереди?

– Да, – кивнули мы одновременно.

– Нет, идите в свою комнату.

– А вы, что будете делать? – спросил Толстой.

– Я буду смотреть телевизор, – ответила дама. И она натянула на себя одеяло. Теперь мы уже не могли видеть ее голых ног.

Перед тем, как лечь спать я сказал:

– Не могу понять, как мы будем жить с ней. Она ведь патологическая воровка.

– Может быть, она просто больна клептоманией.

– Тогда бы она была богата, – ответил я. – Ведь только богатые болеют этой экзотической болезнью.

– Просто так эту ситуацию не поймешь, – ответил, уже засыпая Лев Толстой, – надо разделить ее на Войну и Мир.

Далее они бегут и попадают в иностранный легион, т.е. вербуются на Пандору.

На следующий день начали работать китайцы со своим рисом.

Монте подкатила на своих белоснежных роликах.

– Всего пять заказов! – эти наглые рисоеды перебивают наших людей.

– Почему это происходит? – спросил Лев Толстой, поправляя белый колпак на голове.

– Они торгуют дешевым мясом, – сказала Монте. И добавил: – Думаю, они жарят кошек и собак. Это живодеры.

– Надо их разоблачить, – сказал я.

– А я-то гляжу, что в этом благословенном районе пропали все кошки и собаки. Я уж грешным делом подумал, что это опять дело Лужкина.

Ночью мы следили за торговым автобусом китайцев. Под утро, когда спали уже все предприимчивые гаишники, подъехал большой китайский автобус. Из него прямо на асфальт стали выбрасывать ящики из металлической проволоки. В ящиках высотой всего пятнадцать сантиметров были зажаты по тридцать кошек. В других были собаки. Они тоже были упрессованы по десять и двадцать штук. Маленькие и большие.

Грузчики замешкались, и водитель вышел им помочь.

– Давай за руль! – прошипела Монте.

– Я никогда не водил такую большую машину, – сказал я.

Тогда Лев побежал к китайскому мерседесу.

– А вот он умеет, – сказала Монте. Я не успел сказать, что этот великолепный парень не имеет даже прав на мотоцикл.

Лев нашел заднюю скорость, и раздавил две китайские легковушки. Потом проехал по рисовому автобусику. Обезумевшие китайцы начали стрелять. Клетки с собаками и кошками, предназначенными для этой точки, уже были выгружены. Мы начали закидывать их опять.

– Разве ты умеешь ездить? – спросил я, когда мы двигались уже по Садовому Кольцу.

– Да, – ответил Лев Толстой, – я видел это много раз.

– Где? – спросил я автоматически.

– В кино.

Монте испугалась.

– Выпустите меня, пожалуйста! – начала кричать она. Но Лев только увеличивал и увеличивал скорость.

Не знаю, как нас не остановили гаишники.

– Поворачивай к Кузьминскому парку, – сказал я. – Там мы выпустим собак и кошек.

– Мы этого не будем делать, – сказала Монте. – Их же всех убьет Лужкин.

– Тогда что мы будем делать? – спросил я. Толстой молчал. Он всецело был поглощен дорогой. Лучше его не трогать. Удивительно было уже то, что он так долго ехал по ночной Москве и никого еще не сбил. Но об этом не надо было даже думать. При выезде из парка Лев Толстой все-таки ударил мерина. Потом задел две гаишные машины.

– Просто я начал думать, как надо правильно ездить, – оправдывался он. – Вы сами сглазили мою интуицию, – сказал он. Хотя я, в общем-то, ничего не говорил. Только подумал.

Далее легион вместе с животными. – Замечание на полях. – А поля – это тоже часть Романа.

– Выруливай на Рязанский проспект, – сказала Монте. И добавила: – К Кусковскому парку.

– Не думаю, что мне удастся найти это место, – сказал Толстой.

– Я буду показывать тебе дорогу, – сказала Монте.

– Ты знаешь дорогу?! – воскликнул я. И добавил: – Ты говорила, что ничего не помнишь.

– Действительно. Я даже не знаю, откуда я это знаю.