Текст книги "Рай. Пионэрэн! Зайд Бэрайд!"

– Вспомни все, – сказал Монте. – Теперь у тебя это получится.

– Вспомни хотя бы что-нибудь.

– Не могу.

Пока мы разговаривали Лев Толстой проскочил поворот.

– Теперь кати до Садового, – сказал я.

– Я боюсь еще раз туда ехать.

– У него уже один раз получилось, – сказала Монте, – этого достаточно.

– Тогда я сяду за руль, – сказал я. – Мне надо было давно это сделать.

– Нет, я еще не устал, – сказал Лев. Было ясно, что он не уступит. – Я полюбил это.

В конце концов, мы повернули на Ленинский проспект.

– Нам в какую сторону?

– Поворачивай к Кольцевой.

– Там нас точно остановят гаишники, – сказала Монте.

– Ты опять что-то вспомнила! – воскликнул Лев Толстой.

– Да, точно, – удивилась Монте. – Значит, я не инопланетянка.

Гаишники все-таки увидели нас. Одна машина поехала за нами, а еще две перекрыли нам дорогу спереди.

– Вызвали по рации, – сказал я.

– Что теперь будем делать? – спросил Толстой. – Я останавливаться не буду.

– И не надо, – сказала Монте. И добавила: – Это лишний риск. Они все равно двумя машинами не остановят наш бронепоезд. – Она помолчала и опять сказала: – Живой щит они поставить сейчас не смогут. Ночь – живых нет.

– Что? – не понял я.

– Ни одной живой души, говорю. Гаишники не смогут поставить нам щит из живых людей.

– Ты опять что-то вспомнила.

– Если бы у нас была возможность подольше покататься, я бы, наверное, вспомнила всё. Со мной что-то происходит.

Мы повернули к Университету.

– Остановись, я выпущу собак и кошек, – сказала Монте.

– Зачем?

– Остановись, я тебе говорю. Мы не сможем бросить их так. Нужно открыть клетки.

Мы остановились напротив входа с множеством ступенек. Я сбрасывал клетки на землю, а они их открывали.

– Осторожней бросай! – крикнул Лев Толстой.

– Ты ведешь себя, как китаец, – сказала Монте. – Бич! Они же разобьются! Прекрати бросать ящики.

– Ловите, мать вашу, иначе мы не успеем уйти. Что ты там бормочешь? – Мне послышалось, что она сказала Желтомордый. – Это я желтомордый?!

Монте промолчала, а Лев Толстой сказал, что все мы желтомордые. Монте отрицательно покачала головой.

– Я нет, – наконец сказала она.

Мы побежали к входу, перепрыгивая сразу через несколько ступенек.

Там была охрана. Мы даже не подумали об этом.

– У вас есть пропуск? – только и успел спросить милиционер. Да, там уже не было студенческой охраны, не было вахтеров, там стоял милиционер.

Волна кошек и собак сбила нас с ног. Мы даже не успели ответить.

Они бежали с такой осмысленностью, как будто знали, направление. Монте считала, что они бегут за ней. Мы не знали, что в кинозале бы установлен Ретранслятор, что он был замаскирован под широкоформатный экран на сцене. Ночью здесь не было Молчановского. Какой-то заспанный парень в профессорских очках спросил только:

– На ночной сеанс? Проходите. И да? – спросил он, когда мы были уже на сцене: – Вы ведь из иностранного легиона?

– А что? – спросила Монте.

– Да по времени вроде бы немного рано. Нет?

– Мы боимся опоздать, – сказал Лев Толстой.

– На тот свет не опоздаешь, – улыбнулся парень.

– Никто не нашелся, что тут можно ответить.

Все прошли за кулисы. Парень пытался задержать собак и кошек, так как хотел проверить их по списку. Они были в списке. Они-то ладно, а вот мы-то откуда там взялись?

Удивительнее всего для меня было, что кошки и собаки, прибывшие в Там-Там вместе с нами, сразу потребовали себе бархатные штаны, белые рубашки и шпаги. Кошки сначала хотели потребовать себе черные японские кимоно и мечи. Мол, туда-сюда, мы нинзя. Но пока что этого здесь не было. Оказалось, что кошки и собаки протащили с собой несколько китайцев. Как это произошло, я так и не понял.

Замечание на полях:

– Неутомимый читатель может заметить некоторые противоречия в изложении событий. Например, в предыдущей части Пи захватил в плен Монте, и угрожал Дартаньяну расправиться с ней, если герой не сдастся. Потом начинается прошлое. И из этого прошлого Дартаньян, Лев Толстой и Монте попадают в Рай вместе с кошками и собаками, которых отбили у китайцев. Попадают, как можно думать в ту же опасную точку времени, где мы с ними расстались. Но нет, они тут же готовы вступить в бой с Дивизией Сарана Чи, как ни в чем не бывало. И нигде не написано, как эти ребята Дартаньян и Монте вырвались из пил двухголового Пили. Как будто они вдруг проснулись, и все плохое осталось позади. Опять все хорошо, и можно начинать сражаться с новой строчки.

Замечу, что замечание это очень важное. Как сказал бы Билл Клинтон:

– Это очень хороший вопрос. – Какой ответ лучше дать?

Вопрос, почему так происходит? Дело не в том, конечно, что не хочется подгонять одно бревно к другому очень точно. Ведь не зря, не просто так в Библии нет этой подгонки. Не просто так по недоразумению написаны Четыре Евангелия, а не одно. Точности в одном варианте достичь не удастся. И дело не в том, что мы не все знаем о прошлом, поэтому рассказы об одних и тех же событиях будут разными. Порой просто очень разными. Например, многие думают, что Куликовская битва была, и приводят разные подробности. Ну, а другие этих подробностей не приводят, более того, они считают, что Куликовской битвы вообще не было! Вот такая разница. И разница эта не в ошибке, а в природе вещей. Поэтому будем думать, что две не совсем одинаковые истории – это не ошибка, а наоборот:

– Правда жизни. – Ведь одинаковость – это всегда работа ножниц редактора. А реальность – это прямой эфир. В нем событие видится не совсем так, как это будет рассказано потом, после всестороннего анализа. Прошу прощенья, пора в бой.

Зомбированная Маша

Перед последней ночной атакой на поле предстоящей битвы горели костры. Готовили прощальный ужин.

Далее, наши кошки и собаки готовили китайцев, которые от ужаса начали говорить: сошки и шабаки.

– Шабаки! – услышал я ужасный крик.

– Сошки! – пронеслось от другого костра.

Я подошел поближе, и понял, что на шампурах жарили китайцев. У одних костров были огромные кошки, у других большие, как медведи, собаки. Китайцы были привязаны к длинным бамбуковым стволам, так что кто-нибудь один убежать никак бы не смог. Подошли Граф Монте Кристо и Лев Толстой.

– Они жарят китайцев! – сказал я.

– Им надо есть, – только и сказала Монте. Монте выглядела, – как мужчина. Хотя здесь не было полов, но приличным считался только мужской костюм.

На самом ли деле не было полов? А дальше, как же?

– Простите, что я вас отвлекаю, – сказала подошедшая дама, – но пора уже занять позиции для наступления. Вы здесь старший таракан? Я вас спрашиваю, вы здесь самый главный?

– Нет, что вы сказали до этого?

– До? До чего до этого? – дама сделала удивленное личико. Это была Маша Миронова.

– Ну, вы сказали что-то до этого? Представляете, она что-то сказала до этого, – обратилась Монте с своим друзьям Льву Толстому и мне. – И я думаю, она что-то сказала про тараканов. Вы уверены, что это говорили? – Монте уставилась в лицо Маше.

– Разумеется, я это говорила, – сказала Маша. И добавила: – Мать твою, а кто же вы еще?!

– Кто мы? – и мы одновременно вынули шпаги. – Мы мушкетеры.

– Ну, хорошо, хорошо, ну мушкетеры. Вы из отряда Домового.

– Какого на – слово на слабое х – еще Домового? – грубо спросила Монте. И добавила: – Мы не знаем никакого Домового. Мы добровольцы.

– А! – радостно воскликнула Маш, как будто всю жизнь искала именно добровольцев. – Вы-то мне и нужны.

Она повела нас мимо костров, на которых кошки и собаки готовили китайцев. Это были именно те кошки и собаки, которые прибыли вместе с нами. Они еще помнили своих врагов. Поэтому потребляли китайцев без всякой брезгливости, с большим удовольствием.

– Ну, просто, как китайцы, – сказала Маш.

– Да, вы правы, – сказал Лев Толстой, – едят с большим аппетитом. – И добавил: – Ну, прямо, как китайцы ели кошек и собак. Я знаю, я вам потом расскажу.

– Вы мне? – Маш окинула Льва Толстого с головы до ног и обратно. Но ничего не сказала. У него осталась надежда. Но тут она опять сказала: – Вы не понимаете, как вы можете мне понравиться? – Она опять обернулась и еще раз окинула Льва оценивающим взором.

– А в чем дело, чем я плох? – Он посмотрел на себя. Правда, не выше головы.

– Но таракан, – сказала она просто.

– Я таракан?! – ужаснулся Лев. Он просто посчитал это оскорблением. – А ты кто, сука?

– Я кошка.

– Ты кошка, – повторил он. И добавил: – А я таракан?

– А ты сам не видишь?

– Ха-ха-ха, – рассмеялся Толстой и посмотрел назад, на нас с Монте. – Вы слышали? Я таракан.

Тут остановилась Маш.

– Да вы что? На самом деле не понимаете, что вы тараканы?!

– Нет! – хором ответили мы. И даже не стали ее оскорблять. Настолько мы были загипнотизированы ее изумленным видом.

И тут мы прозрели. Внимательно осмотрели друг друга и упали на землю. Как это могло произойти?

– Как это могло произойти? – спросил я Маш, когда очухался. – Все остались кошками и собаками, только большими, а мы почему-то стали тараканами.

– Не знаю, – ответила Маш и еще раз брызнула мне в лицо холодной водой. И добавила: – Вы в норме?

Лев Толстой сказал, что во всем виноват я.

– Это ты мечтал стать мушкетером, – сказал он.

– Если это так, то все понятно, – сказала Маш. – Тараканы лучше всех фехтуют. Даже лучше саранчей иногда.

– Не, не, не! – замахал я руками. – При чем здесь я? Дартаньян-то ты, а не я!

Монте шла молча, но тут спросила:

– Кто такие саранчи?

– Саранчи? – переспросила Маш и осмотрелась. – Сейчас узнаете.

И тут же сеть, огромная сеть упала на голову Монте. Она закричала:

– Спасите!

– Успокойтесь, – сказал один из парней, одетый в костюм саранчи, и приставил короткий меч к ее горлу.

– Мы из службы иностранной разведки, – сказал второй с сетью и трезубцем. Черный, как негр.

– Это что?! мутация? – спросил Лев Толстой, заикаясь и указывая пальцем на негра. – Никогда не думал, что бывают черные саранчи.

Вербовка. Мечты Пи.

– Заткнитесь, ублюдки, – сказала Маш. И добавила: – Это просто маскировка, чтобы свои же не грохнули. И да, это вам. – Она показала на серебристые, как русские мерины, костюмы саранчей.

– Представь, что ты инопланетянин в фильме Стивена Спилберга: Люди в Серебристом, – сказал мне Лев Толстой. И добавил: – Тебе необходимо принять человеческий образ, иначе тебя грохнут на первой же автозаправке.

– Никогда не думал, что это и есть человеческий образ, – сказал Лев.

– Если не думал, зачем заставляешь думать меня? – спросил я, надевая надушенный Богартом серебристый костюм саранчи. Думаю, это сделали специально, чтобы мы не сопротивлялись переодеванию. А так он пах, наверное, очень дурно. Как падаль. Это можно бы использовать для рекламы Богарта. Пахнущий падалью саранча душится одеколоном и соблазняет Мону Лизу. Или Кондолизу.

Да, не зря говорят: помяни черта, а он тут, как тут. Это были легендарные контрразведчики Со и Ла. Они прибыли на Там-Там, можно сказать, в последнюю минуту, как Представители Света, чтобы покончить, наконец, с Эстетами, то есть Силами Тьмы. Эти Песеты, Представители Света, как они себя назвали здесь, вживили Маше чип предательства. Теперь она считала себя разведчиком, который шпионил на стороне Эстетов, а теперь вернулся домой. Ну, можно сказать, что этот чип сделали из клеток Фишера, законсервированных когда-то КГБ на Лубянке. Когда пришло время стало легко штамповать разведчиков. Был бы человек хороший. Со и Ла были, можно сказать, друзьями Криатора. Ну, а кто, если не друзья? если иногда они вместе мылись в бане. Был и еще один аргумент. Эти ребята были одержимы манией поймать когда-нибудь Кондолизу Райз. Иногда их разум настолько заикался, что они думали, что ловят Мону Лизу. Считалось: это допустимый дефект разума. Другим такой чип не доверишь, ибо ЦРУ и ФБР охотились за этим чипом отчаянно. И это несмотря, что на Земле была уже принята Конвенция о прекращении всех войн. В том числе и холодных. Все уже тянулись к свету. Но, как говорится, в то же время никто до конца не верил в существование правил без исключений. Наука, пока что не допускала таких возможностей.

– Сколько их ни сажай, – сказал как-то Пи, – а они все равно говорят, что исключения должны быть. – Здесь он тоже мечтал завести свою Шарашку, но пока что руки не доходили. Да и не было на Там-Таме автомобилей, чтобы принять с помощью ученых в Шарашке хорошие штрафы для них. Пусть и с некоторыми исключениями в угоду древности. Еще в своей деревне, когда был маленьким, Пи представлял себя гаишником. Разве там были автомобили? А он автомобилями называл свиней, которых пас. Наклеивал на них номера и предлагал пройти техосмотр. Учил правилам левостороннего движения. Уже тогда подсознательно он мечтал сбежать в Японию или в Англию. А попал даже дальше. На Там-Там. Здесь он пока что никак не мог придумать, за что бы штрафовать народ. Расстреливать за трусость? Нет, ибо саранчи ничего не боялись, они бросались в атаку, как заведенные игрушки. Можно бы, конечно, подумать. А если подумать, то можно всегда штраф придумать. Да времени все не было. Сплошные бои.

В ресторане Квента. Чип Предательства

– Попались, как бараны. Как бараны! – шептала в отчаянии Монте.

– А что ты так расстроилась? – сказал Лев Толстой, когда мы очутились в двухэтажном ресторане. – Сейчас закажем грузинские лепешки, английскую говядину от Абердин-Ангуса.

– Это недостаточная компенсация, – сказал Лев Толстой. – Они сделают нас монстрами. Вот, видишь эти шкуры? Мы будем такими.

– Почему вы так думаете? – спросил я.

– Надо быть человеком, совершенно лишенным какой-либо интуиции, чтобы не понимать: они нас обязательно зомбируют, – сказала Монте.

– Надо как-то запомнить это, – сказал Лев Толстой.

– Надо сделать узелок на память, – сказал я.

– Я сделаю, – сказала Монте. Она сняла с шеи медальон, в котором была очень маленькая свадьбашная фотография. Она завязала на шнурке узел. И тут же сказала: – Когда-то этот медальон висел на цепочке. На золотой цепочке.

– Что будете заказывать? – спросил Со. – У нас есть грузинские лепешки и говядина из самой Англии.

– Абердинская? – спросила Монте. – Мы-то ведь хотим только Абердинскую.

– Абердинская, Абердинская, – пролепетал Со.

Ла в белом фартуке принес серебристый поднос с большим куском мяса на ребрах. Внизу ребра, сверху зажаристое мясо.

– Только этот кусок становится больше после жарки, – сказал Ла. И добавил: – Именно поэтому я его люблю.

– Я тоже поэтому его люблю, – сказал Со.

– Здесь на всех не хватит, – сказала Монте. – Напрасно вы облизываетесь.

– У нас ест свой, – сказал, выходя из кухни шеф-повар. Это был Квент.

Монте посмотрела на него и спросила:

– Это вы сняли Некоторые Любят по Горячей?

– Нет.

– Но как же? – она как будто опять что-то вспомнила.

Мы начали есть. Мясо нарезали очень острым ножом тонкими, тонкими листочками. Оно дымилось, сворачивалось в трубочки и пахло. Так пахло, так пахло! Очень ароматно.

– Наверное, это запах травы, которую ели быки, – сказал Лев Толстой.

– Да, – согласилась Монте. И добавила: – Перед смертью.

– Никто не испортит мне аппетита, – сказал Лев Толстой.

– Нам тоже, – сказал Квент. И добавил: – Я бы всегда работал шеф-поваром.

– В чем же дело? – спросил я.

– Кто-то же должен снимать кино, – сказал Квент.

– Если вы не снимали Некоторые любят по горячей, – сказал я, – то, что же вы снимали? Думаю, все остальное мало существенно, – сказал я.

– Понимаете ли, молодой человек, – сказал Квент, нарезая себе еще три листика горячей говядины, – одна идея существует одновременно в нескольких точках пространства. Понимаете? Я снял фильм на эту же тему.

– Как он называется? – спросил Лев Толстой.

– Охотно отвечу. Это широко известный фильм.

– Ну, а как он называется? – чуть не подавившись куском говядины, нетерпеливо спросила Монте.

– В Джазе Только Девушки. – Квент налил себе большую кружку чешского пива и выпил сразу почти всю.

– Это вы сняли? – спросил я.

– А кто, по-вашему, это снял? – только и сказал Квент и допил свое пиво до дна.

– Сейчас у вас есть какие-нибудь планы? – спросил Лев Толстой.

– Да, вот ребята недавно прибыли сюда, к нам и привезли новость. – Он ножом указал на Со и Ла. – Говорят, Джемс Камерон заболел. Предлагает мне снять вторую часть Аватара. Ну, если я не против, конечно. – Он поднял руку, заранее предполагая вопрос. – Конечно, я буду снимать. А что здесь, то есть в Там-Таме снимать. Не надо даже ничего выдумывать. Просто полечу на воздушном шаре и сниму всё, как было.

– Что еще вы сняли? – спросил Лев Толстой. – Форест Гамп?

– Сам ты как Форест Гамп, – сказал Квент и добавил: – Я снял великолепный фильм В Окопах Эстэ. Про Александра Матросова. Слышали?

– Конечно, слышали.

– Вы должны сказать нам всю правду.

– Какую правду?

– Кто вы? Зачем прибыли сюда? Вы агенты Моссада?

– ФБР?

– ЦРУ?

Застрочили они, как из пулемета.

– Это называется перекрестный допрос? – спросил я.

Далее, введение чипа преданности Криатору.

Мы перешли в курительную комнату. Она была здесь же, в зале, просто из-за стола мы пересели на диваны.

– Когда нам будут вводить чип предательства? – спросила Монте, выпустив струю дыма.

– Какой еще чип? Нет никакого чипа. А, впрочем, извольте, скажу, – и этот парень встал, подошел к бару и повернулся лицом. Он заложил руки за спину, как будто человек, приговоренный к большому сроку на этой планете.

Встреча Абеля и Березы. Инопланетяне

Никто, кстати сказать, не знал, что это такое. Если планета, то почему она не видна с Земли. Если это просто другое пространство, то где оно находится. Поэтому решили, что это место Там-Там, не соотносимое с Землей. Так называемое вариантное пространство. Попасть в него логическим путем практически невозможно. Настолько мала эта вероятность. Но американцы когда-то подобрали в пустыне Сахара двух разбившихся инопланетян. И… и в конце концов с их помощью был найден Там-Там.

Два джипа и автобус вывозили из пустыни инопланетян. Предполагалось нападение русских разведчиков. По этой причине в число сопровождавших был включен федеральный маршал, которому дали имя Томми Ли Джонс.

Он выпил виски и лег спать на заднем сиденье джипа. Когда ему сказали, что навстречу едут два мерса, Томми ответил, что его это не касается. И просил больше не будить.

– Пока никто не бежит, – добавил он.

Русский по кличке Абель получил задание захватить инопланетян.

К нему подошли, когда он в парке Горького играл на бильярде.

– Сыграем?

– По пол косых?

– По пол косых.

– В американку?

– В американку.

Долго они играли. Много коньяка выпили. И задолжал Абель этому человеку десять тысяч. Даже не заметил, как это произошло.

Потом поехали в Украину. Сняли там телок и трахались с ними в номере до самого утра. Потом… потом спали до вечера и спустились в ресторан ужинать.

– Спасибо тебе, Боря, – сказал Абель. – Я тебе, кажется, должен? И добавил: – А может, нет? Я уже что-то плохо помню.

– Конечно, должен. Десять тысяч баксов.

– Да брось ты! Мы же друзья.

– Хорошо, – Боря придвинул к себе только что принесенный стейк. И добавил: – Тогда подари мне по-дружески одну вещь.

– Что хочешь, – сказал Абель. – Говори.

– У тебя есть два инопланетянина. Отдай их мне.

– Пожалуйста. Но… если можно, доплати мне еще десять тысяч. И знаешь почему? Я те десять тысяч, про которые ты говоришь, не помню.

– Хорошо. Чек или наличные?

– Я люблю кеш.

– Вот. – И Боря выложил на стол две пачки по пять тысяч. Абель сразу убрал деньги в карман.

– Я обещал тебе ино… инопланетян? Я правильно произношу? Именно инопланетян, а не кого-нибудь еще?

– Да.

– Отвечу тебе так же просто. У меня нет инопланетян.

– Ты много чего не знаешь, Абель.

– Ты не знаешь, например, что ты разведчик.

– Я разведчик?! – И Абель расхохотался. Он так сильно смеялся, что официант подошел к их столику и спросил:

– Желаете еще что-нибудь?

– Принесите бутылку вина урожая 1953 года

– Красного или белого? – спросил официант.

– Половину красного, половину белого, – сказал Абель. – Смешать, но не взбалтывать.

– Не нужно, – сказал Боря. – Принесите красного. Ведь к красному мясу подают красное вино. И да, – обратился он к Абелю, когда официант ушел, – твой отец записал тебя в КГБ. Тебе тогда было пять лет. Но ты был уже в звании сержанта. Да, у твоего отца были большие заслуги перед народом. Он имел право так сделать. Но до сегодняшнего дня о тебе не вспоминали.

– Теперь пришло время? – улыбнулся Абель.

– Можно и так сказать. Просто сейчас я назначен директором этой лавочки. И мне удалось найти секретный файл. Тогда, в 153, в разбившемся космическом корабле было не два, а четыре инопланетянина. Томми Ли Джонс и твой отец поделили их пополам.

– Этот корабль упал не в пятьдесят третьем, а в сорок третьем году.

– У тебя есть такая информация? А говорил, что ничего не знаешь.

– Только это я и знаю. Это фотография танка Т-34. На нем написан год 1943. И на этом танке сидят два инопланетянина. Я всегда думал, что это немецкие куклы. Теперь я понимаю, что это были инопланетяне.

– Где эта фотография?! – быстро спросил Борис.

В это время подошел официант с бутылкой вина. Но это был уже другой парень. Борис положил ладонь на руку Абеля.

– Пока ничего не говори.

– А… где наш официант? – спросил Борис. Он увидел, как рука официанта в белоснежном кителе с двумя желтыми кантами поползла из салфетки, которой он держал бутылку. – Ложись! – успел крикнуть Борис и толкнул Абеля. Он выстрелил два раза в официанта, но тот все-таки успел один раз нажать на курок. Пуля попала Абелю в плечо. – Хорошо, что не в глаз, – Борис Бер успокоил Абеля, который лежал на обломках стола из красного дерева.

– Я не могу подняться, – сказал Абель. – У меня адская боль в плече. Думаю, перебита ключица.

– Зато он уже мертв, – сказал Борис Бер. Он указал еще дымящимся пистолетом на убитого официанта. Одна пуля попала ему в правую сторону груди, другая в левую. – Я всегда так стреляю, – добавил ДКР. Он действительно был тогда директором контрразведки. Ты не спросишь почему? А потому что вдруг это инопланетянин. А них сердце может быть и справа. И знаешь почему?

– По-че-му? – едва смог выговорить Абель. Он сидел на стуле, свесив голову. Правой рукой он держался за левое плечо.

– А потому что, – с увлечением начал объяснять контрразведчик, – они иногда путают при земной адаптации право и лево. Они смотрят на человека, и думают, что надо стать таким же! Понимаешь? Они-то думают…

– Пожалуйста, сэр, – едва слышным голосом проговорил Абель, – прекратите пороть чушь. Мне нужна медицинская помощь.

– Я специально разговариваю с тобой, чтобы ты не уснул до приезда реанимации. Держись парень.

Они заехали в больницу, а потом сразу на квартиру Абеля на Кутузовском проспекте. Парень был удивлен, что в Украине их легко отпустили. Этот Бер только показал свое удостоверение, и толпа менов в штатском расступилась. Хотя Абель, как сын легендарного разведчика, несмотря на боль в плече, смог заметить на лицах некоторых агентов оскаленные, как у волков перед нападением на лошадь большие зубы. Но сейчас он был их сильнее.

Квартира оказалась разгромлена. Везде были разбросаны бумаги, сломаны даже стулья, аппаратура валялась на полу.

– Где была фотография? – спросил Бер.

– В Библии, – ответил Абель. Он прихрамывая прошел к книжному шкафу. – Они не нашли ее! – воскликнул он. Странно, но Библия и еще несколько книг так и остались лежать в шкафу. Хотя остальные были разбросаны на полу. Он вынул фотографию и сказал, что, наверное, им помешали.

– Кто-то им помешал, и они, не закончив обыск, скрылись.

– Или…

– Что или?

– Нет, ничего. Примем твою версию.

Далее, поиск инопланетян. Они слишком долго пролежали в пустыне. И приняли тела Ада по прозвищу Андеграунд и Апа по прозвищу Апшерон или Ахерон.

Они прошли на кухню. Здесь тоже все было перевернуто. Только фирменная соковыжималка стола на стойке. Борис сделал два фреша из моркови.

– Выпей, тебе станет легче.

– Я лучше пива, – сказал Абель

– Где нам искать инопланетян? – спросил после некоторого молчания Абель. – Ума не приложу.

– Но ты уже в них веришь? – спросил Бер. Он сделал глоток морковного фреша. – А знаешь, мне нравится.

– Божественный напиток – это пиво, – возразил Абель.

– Выпей еще.

– Я обычно не пью больше одной бутылки сразу.

– Почему? Американцы вон с упаковкой садятся смотреть телевизор.

– Я не сижу дома, как они. Где в электричке искать туалет. Между вагонами?

– В электричке? А при чем тут электричка?

– Вот, – Абель поднял с пола счет за свет, – придется ехать.

Борис встал вплотную к Абелю и внимательно посмотрел на бумажку, которую держал в руке Абель.

– Откуда он взялся?

– Вероятно, упал с холодильника, когда я открывал дверь, чтобы взять пиво. Не помню, чтобы я его сюда клал.

– Откуда тогда он взялся?

– Не знаю.

– Но это счет на твое имя?

– Да.

– И ты его сюда не клал?

– Нет.

– Нет? Или точно, нет?

– Теперь вспомнил, – ответил Абель. – Точно, нет.

– Значит, его сюда положил кто-то другой. И это был тот, кто делал здесь обыск. Возможно, они искали то, что было у них в руках. Понимаешь? – спросил Бер.

– У меня рука болит, – ответил Абель. – Поэтому я могу сообразить только, что они могут сейчас сюда вернуться.

– Молодец! – и Борис хлопнул Абеля по плечу. Парень вскрикнул и чуть не упал от боли. Не обращая внимания на крик и боль Абеля, Борис добавил, что это очень хорошо.

– Значит, они не запомнили адрес на счете, – добавил он. – Это прекрасно, это великолепно.

Абель отскочивший к окну после удара Бориса увидел подъехавшую к подъезду черную машину.

– Джип, – сказал он, – думаю это они.

– Да, это они, – сказал Бер. Он увидел, что двое выпрыгнули из джипа и быстро пошли к двери в дом. – Уходим. Да, надо уходить, – добавил он. – Но что-то здесь не сходится.

Они поднялись на этаж выше, и выждали пока два бойца подойдут к двери. Потом Бер вынул большой автоматический пистолет, навернул на ствол глушитель и спустился на несколько ступенек. Абель думал, что он выстрелит этим бандитам в спину. А то ведь, если это профессиональные киллеры, можно и самому нарваться. Но Бер свистнул. Идиот. Абель даже зажмурился. Пистолет Бера зазвенел, как колокольчик. Он остановился только тогда, когда всадил в цели по четыре пули. И все же один раз кто-то из киллеров успел выстрелить. Точнее, это были два почти слившихся в один выстрела. Это прозвучало, как ТТ. Опять! Что? нельзя обойтись, что ли, без этого пистолета? Но это было совсем другое оружие. Просто стреляло таким дуплетом:

– ТТ. – Но киллер промазал. Только волосы на голове Бориса слегка шевельнулись.

Надо было быстрее уходить, но Борис все-таки остановился и перевернул этих ребят на спину.

– Где-то я их видел, – сказал Абель. Это были парень и девушка, но одетая, как мужчина.

– Очень странно, – только и сказал Бер, и они побежали вниз по лестнице.

Абель попросил двигаться чуть медленнее.

– А то у меня очень плечо болит. – И добавил: – Почему вы не сделали контрольные выстрелы.

– Забыл, – просто ответил Бер. – Я не настоящий убийца.

– Они бы нас не пожалели.

– Это точно. Но, думаю, у них уже не будет на это времени.

Он ошибался, эти ребята не умерли.