Текст книги "Hannibal ad Portas. Ультиматум прошлого"

Глава 9

Но Гусь обыграл всех, пока его напарник Черный, прикидывался пьяным и заглядывал всем, практически по очереди, в карты. Один из противников, самый злобный, который до этого избил проходившего мимо мужика за то, что его баба, пошатнувшись пролила ему пиво, сказал:

– Отдай деньги, ты выиграл нечестно.

– Пойдем на кухню, – ответил Гусь, – там отдам.

Глупо? Да, но и сам Гусь выглядел всегда, как минимум обкурившимся.

Все молча пили пиво. Глотали его бесшумно, чтобы нечаянно не пропустить самого главного.

И этот то ли Виталий, то ли Гена, то ли Юра вышел один, отряхивая пиджак, как будто только что долго целовал, а кого может целовать такой злой парень:

– Не собаку же на самом деле? – Малышка наклонила голову, чтобы посмотреть в лицо Вове. Но незаметно, для правого интерьера, куда уже приближался Вит.

Тем не менее, это был дог, и более того, с именем и отчеством.

– А именно? – не поняла Малышка.

– Тигр Полосатыч.

– Он так думает?

– Уверена. – И добавила: – Гусь должен быть рад, что теперь не надо делать ничего такого, противного разуму.

– Да, – поддержал ее Вова, – даже собаки умнее его.

– Кого, хомо сапиенса? – удивилась, или нет – непонятно Лиза, как звали Малышку.

Это плохо, подумал Владимир, потому что имен мало, а людей много, как в тайге:

– Деревьев много, а железа мало.

– Так, что, тебе орден за это дать?

– Ты к кому обращаешься, ко мне?

– К догу, он взглянул на меня недостаточно беспристрастно, чтобы и дальше быть совершенно не родным человеком.

– Это Гусь, он придурок, лучше не связывайся.

– Хорошо, милый, не буду, приведи его мне сам.

– Зачем?

– Он будет нас охранять. Я тебе точно говорю – это не Гусь.

– Так не бывает.

– Бывает, вот надысь была я – впрочем об этом не обязательно.

– Почему?

– Я тебе потом расскажу.

– Как мы теперь пойдем в кино?

– Опять проблемы, что ли?

– У нас под столом две собаки.

Вот посмотрел вниз, как будто не знал, что там уже живут люди, хотя и пока что собаки.

– Они мне нравятся, – сказал Вова, – возьмем их с собой.

– Брать Гуся с собой? По-моему, это не экономично.

– Это не Гусь, а моя собака, – ответил Вова.

– Хорошо, я их посторожу, а ты можешь, наконец, показать им, кто здесь на самом деле умеет играть в карты?

– Самое лучшее умение – это не играть вообще, а если, да, то надо иметь соответствующее настроение.

– У тебя его нет?

– Нет, я предчувствую, что-то не очень хорошее. Хотя и не знаю пока, где здесь собака зарыта. Может быть, даже я боюсь, что тебя превратят в собаку.

– Собаки – это принесенные в жертву люди, а я не человек.

– Да? Прости, я кажется, забыл кто ты.

– Я – Елка.

– Ты думаешь, инопланетяне в собак не превращаются?

– Это не Ино на самом деле, а местные жрецы, сделанные из остатков жрецов, спасшихся при разрушении пирамиды Майя. Я тебе точно говорю, здесь все умрут.

– Только собаки спасутся? Ты, мэй би, думаешь, собаки – это люди, сумевшие избежать смерти при предыдущем жертвоприношении?!

– Теперь уверен. В собаках мы, как вклад в банке.

– Скорее всего, это им известно.

– Кому?

– Рорикам.

– Ты думаешь, они прибыли сюда?

– Так только начнется уничтожение собак – считай они вышли из окукливания, и уже находятся в стадии личинки.

– Кто?

– Рорики.

– Я не верю в их существование здесь.

– Значит, ты не Вигрис, как я надеялась, и уже у них на крючке. И Гро уже разработал, или в ближайшее время разработает полностью комбинацию, по который ты, Вигрис, должен защищать верующих, а будешь, как нарочно, приносить их в жертву.

– Да, я заметил, что из их окружения пропал Федор, который этим занимался.

– Вот, как в песне: это место для тебя приготовлено.

– И самый лучший способ, заметь – это заставить меня проиграться в карты.

– Да?

– Ты думала, зачем играют в карты?

– Я думала, ты как Пушкин, играешь, несмотря на.

– Это хороший вопрос, надо, действительно, подумать, зачем он играл. Надеюсь, не потому, что, проиграв один раз, решил всю жизнь отыгрываться. Но то, что бандиты уничтожают собак – это точно.

– Я не смотрела кино Холодное Лето 53-го.

– Вот ду ю сей?

– Ты никогда не слышал песню Летят Перелетные Птицы?

– Это была моя любимая песня на той планете, откуда я сорвался, чтобы спасти Землян. Хотя, знаешь, что?

– Что?

– Я сомневаюсь, что земляне вообще существуют.

– Но когда-то же они здесь жили?

– Да, скорее всего, их и превратили в собак и кошек.

– Я хочу шотландскую кошку.

– Какого цвета?

– Что?

– Я говорю шоколадная черепаховая тебя устроит?

– Мне такая приснилась во сне, я думала, что на самом деле это чистая случайность, так только:

– Сон в летнюю ночь, – признался и Владимир, что, да, видел, но не в реальности – это точно.

Они вчетвером поднялись на второй этаж, чем удивили только официантку, встретившуюся на повороте лестницы. Остальные только удивились, что дог такой большой, а болонка маленькая, и только ждет повода, чтобы полаять.

– Пиво будете? – спросила официантка, уже попадавшаяся им на пути.

– Если только оно не разбавленное, – кивнула Малышка. И Владимир только удивился, согласилась:

– Принесу неразбавленного.

– Оно в другом чане? – поинтересовался и Владимир.

– Нет, просто каждому официанту здесь положено пять литров пива, чтобы легче было говорить неправду о пиве, которое бывает, скажем так, разным.

– Во сколько нам обойдется настоящее? – спросила Малышка.

– Как Пилзнер в Парке Кой-Кого.

– Как разбавленный, или как настоящий? – спросил Вова.

– Простите?

– Она не поняла, – сказал Вова, когда официантка удалилась.

– Думаю, она понимает больше, чем нужно.

– Ты думаешь, нас здесь ждали?!

– Нас ждут почти везде.

– По-твоему получается, у них есть бабы? – удивился Вова, потому что думал: вряд ли дело завязано на метаморфозах до такой степени глубоких.

– Почему?

– Что?

– Ты не знаешь одной простой вещи, – сказала Малышка, и маленькими пальчиками хотела оторвать башку большущей креветке – не получилось.

– Я тебе помогу.

– Спасибо, сэр.

Но Владимир сам ее и съел. Потом сказал в оправданье:

– Я хотел посмотреть, как ты злишься.

– Правильно захотел, милый, ибо я не умею злиться.

– Неужели я не знал, что на Сириусе не бывает женщин?!

– От тебя это скрыли, когда ты гостил на одной из планет этой системы. Ты помнишь, что трахался там только во сне?

– Я подчиняюсь системе познания Розанова, поэтому быстро их забываю.

– Ты никогда не трахался во сне?!

– Как будто ты только во сне этим занималась.

– Да, милый, ибо ты и есть мой сон.

– Угу, – только и мог сказать Владимир, открывая под столом уже третью бутылку Пилзнера, так как официантка побоялась подать его в графинах – вдруг потом скажут, что не понравилось, и не заплатят.

Неожиданно к ним подсел обыгравший почти всех за столом на первом этаже.

– Вот ду ю сей? – спросила ненавязчиво Малышка.

– Что пьем? – И:

– Разрешите попробовать, – отпил прямо из оставленной случайно на столе бутылки то ли чешского, то ли польского, ибо какая между ними разница, если живут они почти вместе прямо на границе.

Далее, они начинают играть.

– Тройка, семерка, дама.

– Андестенд?

– Шучу, тридцать.

– Ваша, мэм.

– Спасибо, сэр, на добром слове.

– Разрешите добавить?

– Что-с?

– Я грю, ваша не пляшет, мэм, – тридцать одно.

– Я щас пересчитаю карты, сэр, мне кажется, вы украли одну или две.

– Считайте. Я пока пойду, если у вас больше нет денег.

– Пересчитайте, пожалуйста, сколько я вам проиграла. Да, да, сэр, пожалуйста, если вам не трудно.

– Зачем?

– Может там больше, и тогда я попрошу вас вернуть мне назад хотя бы половину.

– Охотно, мэм.

Парень, которого они никак не могли вспомнить, кто это такой, высыпал на стол деньги. Среди них был даже один доллар и восемьсот чеков.

– Мне кажется это не тот, который нам нужен, – прошептал на ухо Малышке Владимир.

– Почему?

– Откуда у него чеки.

– У тебя не было?

– Были, но давно. И зря копил, мэм, ибо отдал почти ни за что. Если не считать того, что теперь они ходят по кругу, как заведенные, несмотря на то, что на них можно купить двух-кассетный магнитофон.

– Два двух-кассетных магнитофона, – сказала Малышка.

– Три и один моно, – прорепетировал парень сумму, за которую он готов их отдать на нужды молодых.

– Шулеров? – перепросил Вова.

– Простите?

– Ну, он имеет в виду, – Малышка хлопнула своего напарника по плечу, – что вы приняли нас за шулеров.

– Шулер как раз вы, сэр! – Вова указал на претендента уйти.

– Окей, я останусь, если имеете возможность еще что-то заложить.

– Душу нельзя? – почти улыбнулась леди.

– Можно, мэм, но у вас нет души.

– Послушайте, сэр, – Вова встал, – это похоже на выражение какого-то непонятного нам недовольства.

На первом этаже Вит, которой надевал свою ондатровую шапку, когда выходил в туалет, чтобы ее не украли, начал избивать всех подряд. Подходил к столу, бил по лицу девушку, потом парня апперкотом в живот, пока он, разозлившись, не пришел в себя, и беспомощно махал лапами. И все сдавались, оглянувшись на толпу за двумя столами у стены за барной стойкой. И те, кто был более-менее в курсе, приняли его за И Гро, принявшего эстафету здесь, в Москве.

– Вы пока играйте, я схожу вниз, – ляпнул Вова, не подумавши, что и порядочная девушка может не выдержать и соблазниться, хотя, мэй би, интуитивно знал:

– Она на самом деле не человек, как это и сообщается в Библии.

И, значит, уже через минуту, которую простоял около двери без приглашения хоть какой-нибудь официантки, понял:

– Этот злобный Вит ищет именно его. – И тут же возник логический вопрос: – Почему?

Вывод только один:

– Я – это и есть в создавшихся условиях И Гро. – И осмотрел внимательно зал, с кого бы начать: на предмет его жертвоприношения.

И выбрал сначала – чисто по еще не совсем покинувшей его душе – двух девушек за последним столом в левом ряду, у самой двери, из которой периодически выныривает уборщица с парой – тройкой лещей, и скрывается обратно с горой пустых тарелок, и несколькими пустыми бутылками, припертыми об-пившимися воды с запахом пива, и не получившими никакого удовольствия, если не считать частого посещения туалетума.

Так-то, сначала, кажется, что трудно выпить ящик, и после шести кружек и первого похода в туалетум возникает почти непреодолимое мнение:

– Я больше, наверное, не смогу пить эту воду. – Но постепенно вода с запахом пива приобретает вкус самого пива, несмотря на знание:

– Его здесь никогда не бывает, – и стоит только удивляться зачем сюда идти, если больше некуда?

Никто не оказывал сопротивления. Владимир удивленно обернулся в сторону. Те, кто сидел спиной иногда поворачивались, и светили свои карты, так как здесь игра продолжалась. Хотя на что, непонятно, ибо Вова думал, тот, кто пришел к ним наверх, обыграл всех здешних деятелей культуры.

Он опять посмотрел в зал, и теперь заметил – хотя и с трудом, как будто это были призраки из приключений Одиссея, а точнее, Синдбада – морехода и его Циклопа, застекленного колдуном в Призрак замка Моррисвилль, хотя и ненадолго – двоих с длинными томагавками, ибо эти топоры имели весьма искусно выполненный вид.

Вит у двери повернул назад и, видимо, вид на зал сзади ему не очень понравился, он повернулся к этим малюткам, которые пришли сюда бесплатно по приглашению официанта Валеры.

– Что он делает? – спросила Она, как начал в уме называть Малышку Вова, ибо пока что принял окончательное решение, что именно она и была родоначальницей рода Роминов здесь, на Земле.

– По крайней мере, ты одна из ее половинок, – посоветовал он признаться Малышке.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, сэр, ибо сейчас Вит сожрет милых девушек.

– Где Валера?

– Я не знаю, кто такой Валера.

– Боксер, который задолжал нам по прейскуранту.

– Да, ты прав, он не принес нам креветки, – ответила леди.

– Он схватил одну и хочет трахнуть прямо на столе, – сказал Владимир.

– Тебе это хорошо видно, сэр? – удивилась леди Она, и повернулась туда, куда смотрел Владимир. Сначала ей показалось, что увидеть, происходящее сзади можно, ибо в фойе было зеркало, но оказалось, наоборот:

– Можно только, глядя прямо, но через отражение в зеркале.

– Если это так, то я не понимаю, как ты мог увидеть этих призраков с томагавками.

– Его глазами, – ответил Владимир.

– Без зеркала?

– Да, с зеркалом.

– Он увидел отражение, которое увидел ты.

– В общем-то, в принципе, не думаю, скорее всего, зеркало несут Томагавки.

– Про меня ты не забыл, когда понял, что можешь видеть Видения в их аннигиляции? И знаешь, почему я спрашиваю?

– Почему?

– Нельзя забывать о людях, иначе можно превратиться в вампира, как этот Вит. И более того, ты должен его убить.

– Здесь это не принято, мэм.

– Хорошо, просто избей его пока не почувствуешь, что ты смог занять место И Гро.

– Может быть попросить дога разобраться с ним?

– Эти ребята, – она потрогала задней лапой белого Звонка под столом, и даже достала разлегшегося поближе к Вове полосатого немецкого дога по ей же данному имени Тигр Полосатыч, – не приспособлены к дикому миру людей – инопланетян.

Вова подошел и предложил девушкам поехать в другом место:

– Так как это бардальеро закроется уже в ближайшее время.

– Прости, прости, – залепетал Вит, изображая прикинувшегося чайником вампира, – я не знал, что ты умеешь оживлять покойников, – и сделал два шага назад, обнажив свою рыжевато-волосатую грудь.

Хотя должен тебя предупредить:

– Кто целовал эту грудь, или хотя касался ее своими, как у утки губищами, тот уже не способен думать ни о чем положительном, как-то:

– О жизни, – а только, как донести до дома свои страдающие члены.

– Не слушайте его, – сказал Вова, – я вас вылечу, – пообещал он.

– Дак, мил херц, вылечи сначала свою первую собаку, а потом уж принимайся за нас, – сказала одна из этих уток, правда, непонятно почему ее прелестные губки, как и губки ее подруги были названы огромными.

Владимир хотел возразить, что, да, собаки у него есть, но это не значит, что все. Однако, несмотря, на неоднократные предупреждения Библии, что никогда не надо оборачиваться на прошлое, так как всегда увидеть его можно, только в двух ракурсах:

– В извращенном, или развращенном.

Поэтому и увидел не всё, а только самое хорошее в поседении своей камеристки:

– Проституткой она еще не стала, но собакой – случилось.

И сидела не как все – под столом, а прямо на нем, и пила пиво, между прочим, прямо из бутылки, изобретенной Пилзнером. Что значит:

– Затарилась еще на втором этаже.

– Ит-с, ноу, май дог? – промямлил рыцарь некстати, так как противник, можно сказать, тут же получал преимущество в своих моральных ценностях, а отнюдь не общих.

– Я твоя телка! – крикнула она.

– Видишь, – засуетился Вит, – она только слышала звон, а точно даже своего настоящего имени не помнит.

Тем не менее, Вова провел ему бросок через бедро с захватом, не забыв в конце прикрыть его тело матом.

Одна из девушек поймала на лету ондатровую шапку, не успевшую проделать тот же кордебалет, что ее бывший обладатель Вит.

– Мне идет? – спросила она.

И Вит, уже вынувший большой складной нож, выронил его в знак своего полного и однозначного подчинения этой девице.

Он сел рядом с ними, но не на стул, а на пол, как шут, или, что то же самое, полный придурок.

Вова понял, что чего-то – непонятно чего – испугался. Он вернулся к своей, точнее, к своим визави, Малышке на миллион, тигровому догу и белой болонке. Все очень приличного воспитания, когда не хотят порезвиться. А сейчас решили побегать. Вова это почувствовал всей душой, всем сердцем, вот только до разумения дело не дошло, ибо:

– В баре это не принято.

– Ты их держишь на привязи? – сразу спросил он у Малышки.

– Нет, и знаешь почему?

– Почему?

– Ты не решил проблемы. – Она указала на троицу в конце зала.

– Там никого нет, кроме униженного и оскорбленного Вита и двух телок Валеры, которых он поит бесплатно – лишь бы в нужный момент было с кем развлечься после Высоты. Сам Валера, как ни странно, куда-то испарился.

– Я тебе и говорю, хорошего уже ничего не будет, – кивнула Малышка. – Они группируются для решающего удара.

– Ты думаешь, этот Вит в завязке с группировкой И Гро?

– Думаю, что они любого могут использовать в нечеловеческих интересах, – Малышка решила прикурить, но не могла найти спички. – Где они, забыла?

– Вот ду ю сей, забыла? – удивился Вова, – если ты не куришь.

– Я не курю? Если бы я не курила, у меня не было бы в кармане пачки Трезора.

– Вот ду ю сей, Трезор? – не понял Вова, хотя и знал, что это сигареты. Но их уже давно никто не видел в глаза.

– Ты думаешь, сколько мне лет? – спросила милая девушка, выпустив струю дыма поверх голов Вовы, которых – она решила – не меньше трех.

– Мэм, ты шутишь, или просто так меня разыгрываешь? Мне кажется, нам надо искать пути отхода, а ты как будто готовишься к битве.

– Сэр, обстоятельства вынуждают меня признаться, я старше тебя.

– Ничего страшного, только не говори, что намного. Нет, может и да, а ты всё равно не говори, авось потом помолодеешь, и каяться не придется.

– Ну, хорошо, только пойми, нас окружают монстры. Для них человека принести в жертву – это всё равно, что для нас в кино сходить.

– Я слышал так-то, что при жертвоприношении выделяется энергия, но вот зачем она появляется – нет, не мог додуматься. Теперь ясно – это и есть то загадочное питание, которое только и могут кушать завоевали – пришельцы Рорики.

– Я думаю, что наши инопланетяне прибыли сюда не для обмена опытом с другими кровососущими – имеется в виду, в энергетическом образе – а хотят продать свои способности местным оборотням, чтобы самим развлекаться, сколько удастся до падения Земли в бездну.

– Ты имеешь в виду, что они хотят передать свою работу другим? И игра в карты – это ритуал передачи другим сведений, приклеенных только к Сириусийцам?

– Да, милый, и это сильно усложняет дело, ибо их будет целая разветвленная сеть, хотя и не совсем дружелюбных друг к другу созданий.

– Знал бы – не приезжал сюда. И да: почему ты раньше не сказала?

– Информация и ко мне поступает не сразу, а только постепенно. Чтобы нам отсюда выбраться, – продолжила она, – надо найти Кобылу.

– Я даже до сих пор не знаю, мужик это или баба, мэм, – выдал свои знания Вова, ибо на этот момент совершенно забыл, что не только говорил, а что нет, но и что делал с ней вчерась ночью. Более того:

– Скажут спал с другой – поверю.

И да, запиши мне, пожалуйста, на бумажке, кого представляют наши ребята, болонка и дог. Боюсь забыть, честно, столько натуральных оборотней кругом вертится, что двоих ненастоящих, нетрудно и потерять в этой толпе.

– Спасибо за пояснительную записку, дорогой, но и ты запиши, что я догадалась, кому мы проиграли всё наше состояние на втором этаже.

– Кому?

– Просто запиши, что я это знаю.

– И всё?

– Да, всё.

– У меня такое предчувствие, что я могу потерять тебя в этой кутерьме. Напиши в этой, как я понял, своей посмертной записке, также и своё имя. И не возражай, также имена этих благодушных тварей, дога и болонки.

– Еще кого?

– Мэй би, этого, как его, Черного, и кто у нас там еще замерз за столом у бара без денег?

– Гусь здесь – это, а точнее, не это, а он рядом с прекрасным догом тигровых пород, и эта моя подмена для тебя, Певица Роз Мари в роли белой болонки по благородному имени Звонок.

Енота не было, где он рыскал бабло – только ему одному известно, Веня бродил по залу, как человек не только не способный к игре, но вообще:

– Деньги изобретены не для него, – но выпить думал, что должны давать, ибо сами пьют, и когда им тем не менее будет стыдно, что не наливают бедному родственнику.

Владимиру даже пришла – пролетая ненароком мимо – удачная мысль:

– Он на месте зависшего где-то над Землей ракетолета – или что у них есть еще там – перевел стрелки именно на Веню. Что могло из этого получиться – даже неизвестно. Какие сигналы своей воли он мог бы передать вассалам? Ему по барабану, что обманывают – лишь бы вовремя наливали.

– И знаешь, что я тебе скажу, дорогая моя радость, – даже нагнулся через стол Вова, – когда меня потащат к столу, как жертвоприношение, или хотя бы:

– Просто выгонят, – как человека абсолютно непригодного к великим начинаниям, – сделай Вене подножку, как я тебя учил, лучше в падении, и заставь извиниться.

– Тогда что будет, я так и не поняла?

– Он тебя пригласит выпить к стойке бара.

– У него никогда не бывает денег.

– Если пригласит – значит почувствует: будут.

– Откуда, если даже таксистом он работать не может, ибо думает, как бы так напиться, чтобы сбить около своего дома только что посаженные для пуха тополя, ибо брюки у него из такой дрянной материи, что впитывает его прямо в себя, как всеядная крыса.

– Да, конечно, одно слово: не Пастернак, но, моя милая, это будет значит, что Веня вот-вот будет избран Пиратором.

– Какой глупец может это сделать? – спросила Она.

– Ими управляет не человек, и даже вообще, не разум, а машина, для которой, похоже, чем дурее – тем никто ее не заподозрит во вмешательстве в чинно и благородно организованное человеческое междоусобие.

Далее, Веня становится Пиратором, и хитрый Енот льнет к нему, как рыба об лёд, думая, что тут и думать ни о чем не надо – знай подливай ему сиськи-миськи.

– Я тут вспомнил, – сказал Владимир, – что мне обещали банк, а где тот Хахам Цви – до сих непонятно.

– Что же тебе непонятно, милый, если деньги к тебе липнут, как мухи на мед, а ты зачем-то их разбрасываешь, как меланхолик.

– Дак боюсь, чё-то.

– Ты должен так думать – считать: бабло твое приперли сюда инопланетяне – эти самые Рорики, а ты его потерял.

– И что теперь?

– Теперь ищи.

– Я не умею.

– И не надо. Ибо разори всех, и тот, кто может найдет этот клад – И Гро.

– Этот И Гро скачет по людям, как будто кого-то ищет, а кого?

– Непонятно?

– Вот думаю, теперь остановится на Вене, ибо, думаю, перешел на логику от противного: все не могут – пусть попробует тот, кто и мочь не может.

– У него должен быть начальный капитал.

– В карты выиграет.

– Да ты что, здесь это не дадут сделать. Одно слово: волки, жулики, и почти что бандиты. Они его живым съедят.

– Да, но не сразу же.

Медиум:

– На соседнем столе запели песню:

– Выше, выше кубки, полные вина.

– На столе, сэр, вы ляпнули? – спросила миледи.

– Да, да, именно так, моя радость.

 
Эх, что мне горе
Жизни море
Надо вычерпать до дна
Сердце тише.
Выше, выше
Кубки старого вина.
 

Автор слов песни Петр Лещенко

И раздалось, как гром среди дымного кабаре и запаха только что завезенных ради праздника и уже варящихся пельменей, как удосужились – не возмутились добавить:

– З натуральным мясом.

И тут же пустили слух по рядам, мясом, однако:

– Кролика.

– Вот ду ю сей?

– Что?

– Это я говорю, что, мой милый, что это значит, если пошло в ход мясо благородного кролика?

– Да, ты права, если это не революция – то что же это?

– Выходит Рорики уже вошли в раж.

– Вот ду ю сей, раж?

– Уже, значит, заняли места, и.

– И стали местными – коренными!

– Да, мэм, мир, как и сказано, вертится не только на западе, но и восток тоже принимает в этом участие.

И оказалось, что поет на столе сбежавшая из-под стола болонка Роз Мари, ибо слово Певица было для нее неотъемлемой частью объединения с обществом, но не только, как наконец, понял Вова:

– С отождествлением самой себя – тоже.

– Она вспомнила, что умеет не только лаять, как стерва, но задорно петь.

– Боюсь, она рвется в лидеры управленческого аппарата, нарождающейся династии.

– Если будет Веня, то у него есть жена официантка какой-то средней руки нелепости.

– В монастырь.

– Согласен.

– Прости?

– Да, милая, я тоже хочу быть.

– Будешь при мне шутом, как Шекспи у жены губернатора.

– Хорошо, если только ты не спутала Шекспира с Василием Ивановичем Чапаевым, который выполз из дома губернатора, однако, с помощью папы цыгана.

– Я знаю, прошел огни и воды, проходящие через конюшню. Как говорится:

– Ямщик не гони лошадей, мне некуда уже больше спешить, так как я:

– Возвращаюсь.

– Я не поняла, что значит: а я – возвращаюсь?

Хочешь зайти в гости к жене Вени, пока он был на химии?

– Да можно бы, только когда это было! К тому же там Енот, я думаю, точно поставил капканы.

Веня плюхнулся к ним на стул, хотя почти чуть ли не на стол. И выдал сакральное:

– На всякого мудреца есть много окружающих его глупостей.

– Что это значит? – спросил Вова.

– Мы где-то ошиблись, милый, – сказала Малышка, – и хорошо, что у нас есть еще дог в запасе.

– Да, – Веня попросил – налил сам себе пива из стонущего от полноты воды в нем кувшина.

– Я всё равно ничего не понял, – сказал Вова, и тоже хотел чего-то, но только не этого пива, ибо и за Пилзнером надо ползти на второй этаж. Однако для уверенности спросил:

– Это какой этаж?

– Всё тот же, – умно, но не совсем в понятиях Владимира ответил Веня.

Послать его было уже сложно и не только потому, что он был разгадан Малышкой, как будущий Пиратор – что еще нельзя считать на сто процентов достоверным – но то, что уже почти спал с его женой – это было точно. Поэтому:

– Скажет – принесу и ему бутылку Пилзнера, или еще какой Баварии, ибо: раз начав со знакомства – уже ничего не стоит кончить полным сексодромом. Даже уехав из Москау навсегда. Надеюсь, это всё-таки невозможно.

Однако без денег ничего не дали, официантка так и ответила, не нельзя, а: