Текст книги "На задворках империи. Детские и юные годы Давида Ламма"

4. Детский сад

Детский сад, который посещал Давид, находился в одноэтажном здании. Давиду нравилось ходить в детский сад, потому что там всегда было чем заняться, но еще более привлекала его хорошая еда. Будучи ребенком войны, он никогда не отказывался от добавки, а если кто-то из детей в группе предлагал ему то, что не хотел есть, он редко отказывался.

* * *

Давид принадлежал к категории тех, кого постоянно преследует чувство вины. Иногда это приводило к нежелательным результатам.

В один прекрасный летний день Давид вернулся домой из детского сада и играл на заднем дворе. Затем он заметил, что к ним во двор вошла воспитательница из детского сада. Когда она увидела Давида, то попросила позвать маму.

«Возьмите, пожалуйста, своего сына и отведите обратно в детский сад», – вежливо попросила воспитательница маму Давида, когда та вышла из дома.

«Зачем мы должны туда возвращаться?» – спросила Илана. «Кто-то взял чужую детскую панамку, и теперь воспитатели пытаются выяснить, кто это сделал, вот почему».

«Но я не брал ничьей панамки», – вмешался Давид.

«Хорошо, вот ты и скажешь это всем, когда мы придем в детский сад», – ответила воспитательница.

Илана надела пиджак, и все они отправились в детское учреждение.

Естественно, Давид понятия не имел о том, кто мог взять панамку и как вообще она выглядела, однако по дороге в детский сад он продолжал твердить, что не брал ничьей панамки. Чтобы доказать свою невиновность, он показал на свою панамку и добавил, что ему достаточно одной.

В конце концов, воспитательница, простая женщина, сказала Илане, что ее сын, вероятно, действительно украл панамку, если до сих пор не прекратил оправдываться.

К тому времени, когда Давид появился в детском саду, потерянная панамка уже была найдена.

После того, как в его жизни произошло много подобных случаев, Давид стал сознательно воздерживаться от отрицания несуществующей вины.

* * *

В этом детском саду Давид впервые встретился со смертью. Недалеко от детского сада в городском парке была снежная горка, зимой воспитатели приводили туда детей покататься на санках.

На горку дети поднимались парами, взявшись за руки. В паре с Давидом была Таня – девочка, которая за обедом также всегда сидела рядом с ним. Эта веселая девочка развлекала всех вокруг. У Давида сложились с ней особые отношения, потому что ей не нравился компот из сухофруктов, и она им всегда делилась с ним. Пережив во время войны длительный голод, Давид всю оставшуюся жизнь отличался здоровым аппетитом.

Снежная горка была не слишком далеко от детского сада. По пути туда Таня и Давид смеялись и так громко разговаривали, что воспитательница несколько раз просила их успокоиться. Когда группа прибыла на место, крики и громкий смех детей на горке зазвенели в воздухе. Дети катались на санках по относительно узкому проезду между цепными оградами, закрепленными на металлических столбах.

Таня и Давид ехали вместе: Давид сидел впереди, а она позади него. Когда они ехали, с обеих сторон вместе с ними двигались другие санки. Каждый раз, когда они хотели увернуться от очередного толчка или столкновения, с противоположной стороны они ударялись в другие санки. После одного из особо сильных ударов их санки заскользили к металлическому столбу ограды. Давиду удалось соскочить с санок, но Таня, крепко держась за края, оставалась сидеть, пока санки на высокой скорости не влетели в забор, со звоном врезавшись в него.

Крушение было сильным: Таня упала с санок, налетев лбом прямо на металлический столб. Больно ударившись головой, она издала пронзительно-отчаянный крик. К тому времени, когда дети приблизились к Тане, воспитательница уже была возле нее. Обнимая Таню, она наклонялась к ней и громко кричала, умоляя девочку ответить ей. С каждым мгновением становясь все более бледной и безжизненной, Таня не реагировала. Она, которая была так счастлива всего несколько секунд назад, сверкая глазами и белоснежной улыбкой, теперь была безжизненной и неподвижной. Что-то невидимое покинуло ее лицо, которое еще мгновение назад сияло в веселом возбуждении; и это «что-то» сменилось так называемой «маской смерти». Воспитательница с Таней на руках, окруженная группой взрослых и детей, побежала с горки вниз.

На следующий день воспитательница Давида сообщила детям, что Таня умерла от перелома черепа. Такая близкая и драматическая смерть, которую Давид наблюдал впервые в жизни, потрясла его и напугала.

Ему трудно было восстановиться после неописуемой трансформации, которую он недавно наблюдал: девочка, которая всего лишь минуту назад была настолько полна жизни и смеха, внезапно перестала принадлежать миру живых.

К счастью, время стирает трагические эпизоды из нашей памяти, и вскоре Давид вернулся к своей обычной беззаботной жизни. Этот эпизод занял незаметное место в его подсознании.

* * *

После четырех лет хронического недоедания в раннем детстве было неудивительно, что любимое время Давида в детском саду было время еды, когда вместе с другими детьми он садился за низкий квадратный столик и с удовольствием съедал все, что ему предлагалось. Он никогда не критиковал пищу и с аппетитом ел все, что было предложено: суп, каши, картошку, иногда мясо, хлеб, а на десерт – кисель или компот с печеньем.

В фильмах маленьких детей изображали так, как будто они могут вести значимые разговоры в течение значительного времени. В реальной жизни коммуникативные навыки маленьких детей по-прежнему ограничены. Во время еды очаровательные, красивые, умные дети говорили без остановки, каждый из них высказывал все, что было на уме, и отвечал на собственные вопросы. Чтобы наладить настоящее социальное общение, дети должны пройти дальнейшие стадии созревания нервной системы.

В жаркий и влажный летний день группа Давида отправилась на длинную прогулку в близлежащий пригород. Дети держали друг друга за руки, а по обе стороны разбитой на пары вереницы их сопровождали три воспитательницы. Группа уже собиралась возвращаться с прогулки, как Давид почувствовал, что ему стало плохо. Кроме общей усталости он ощущал сильную боль в животе, вероятно, из-за какого-то пищевого отравления. По своей природе Давид хорошо переносил болезни и почти никогда не жаловался на них, но на этот раз он был вынужден сказать одной из воспитательниц, что плохо себя чувствует. Воспитательница похлопала его по спине и попросила ускорить шаг: «Все будет в порядке».

Еще через пять минут Давид потерял сознание. Позже он узнал, что пока он находился в бессознательном состоянии, кто-то отнес его в детский сад.

Когда он проснулся в спальне, где детей в полдень укладывали на тихий час, он не мог вспомнить, как туда попал. Теперь он чувствовал себя сильным и здоровым. В чужой футболке и трусиках он выбежал на задний двор детского сада и встретил там воспитательницу, которой он жаловался на боль в животе во время прогулки.

«О, Давид, ты уже хорошо выглядишь, – сказала она с широкой улыбкой на лице. – Почему ты не сказал мне, что действительно плохо себя чувствуешь?»

Как я мог, подумал Давид, я всего лишь маленький ребенок, и пока не могу найти все взрослые слова, чтобы высказаться. Мне нужно больше времени.

«Я постирала твою футболку и трусики. Скоро они высохнут, – продолжала воспитательница, – хороший мальчик!»

Давид понял, что, потеряв сознание, он еще и полностью перепачкался, и что его воспитательница такая молодец, что отмыла его и постирала одежду. Помимо чувства стыда, несмотря на свой юный возраст, Давид почувствовал благодарность к тем, кто заботился о нем, пока он был без сознания, что является признаком здоровой психики.

Молодой организм Давида смог выдержать настоящий шок. Ему было стыдно за то, что он не контролировал себя, но вскоре… в детстве легко получается отвлекаться от смущающих мыслей.

* * *

В послевоенное время, когда Давид посещал детский сад, образование маленьких детей не считалось приоритетом. Основной целью дошкольного учреждения была забота о благополучии детей. Согласно одному из педагогических мифов, преподаватели полагали, что детей не следует учить ни читать, ни писать, пока они не пойдут в школу. Одно из своеобразных объяснений этой доктрины состояло в том, что для того, чтобы обучаться читать и писать, дети должны достигнуть возраста, когда их мозг готов к «конкретным операциям». Широко распространенное мнение заключалось в том, что образование ребенка по основным дисциплинам должно начинаться не раньше семи лет.

Однако Давид не был полностью неграмотным. Благодаря своей матери и брату, которые почти каждый день читали ему детские книги, еще до поступления в школу Давид полюбил книги и мечтал о том времени, когда ему не нужно будет беспокоить Илану просьбами прочитать ему еще одну книгу. Он хотел научиться читать сам.

Однажды за месяц до окончания детского сада и поступления в школу, детсадовскую группу Давида отправили на прогулку по городскому парку. Пока он играл с детьми из своей группы, он заметил, что воспитатели собрались вокруг ребенка, который посещал ту же группу, что и он и чья мать была воспитательницей. Чтобы продемонстрировать знания ребенка, мама задавала ему разные вопросы. Мальчик, Игорек, продемонстрировал остальной группе широкие знания по многим предметам. Давид очень расстроился, что в отличие от него мальчик, например, знал разницу между левым и правым. Слушая ответы Игорька, Давид понял, как мало он знал. Еще в детстве он ощутил острое желание учиться как можно больше.

5. Школьные годы

1 сентября 1948 года Виктор и Давид должны были вместе идти в школу. Виктор шел в последний, десятый класс, а Давид в первый. До начала 60-х годов школы в Советском Союзе были раздельными для мальчиков и девочек, и, естественно, их школа была предназначена только для мальчиков.

Школа Виктора и Давида находилась в полутора километрах от дома Ламмов. В первый школьный день Давид был одет в новую одежду и обувь. Илана вручила ему виниловую школьную сумку, в которой он носил дневник, тетради, футляр для карандашей и ластик. В другой руке Давид нес букет цветов. Позже, когда Самуил вел младшего сына за руку по дороге в школу, он отдал букет отцу. На маленькой площадке перед школой было много других учеников с родителями, когда туда прибыли Самуил и Давид. Очевидно, отец Давида не разделял торжественности этого момента, потому что, уведомив Давида, что у него есть срочные дела, он сразу же ушел.

Кабинеты первых классов «А» и «Б» были расположены в небольшом здании, в котором перед Октябрьской революцией размещалась еврейская школа, так называемый хедер. Учительницей Давида в первом классе «А» была замечательная женщина Зоя Кондратьевна Осинцева, сыгравшая важную роль в формировании характера Давида. Другая учительница – Валентина Петровна Казанцева, была изящной высокой и стройной женщиной с красивым лицом и элегантной фигурой. У нее была собака, крупная немецкая овчарка, которая послушно сидела рядом с ней перед всем классом.

Валентина Петровна представилась школьникам обоих классов в одном кабинете и начала свою вступительную речь. Тема ее выступления была неожиданной: она рассказала о тяжелом положении людей в Америке. Первоклассникам, которые из официальной пропаганды уже знали, что они живут в лучшей стране мира, Валентина Петровна рассказала, что каждый учащийся должен удвоить свою благодарность Родине, потому что в такой капиталистической стране, как Америка, люди с темной кожей подвергаются дискриминации и страдают ежедневно. По словам Валентины Петровны, в Америке невинных людей, в основном с темной кожей, регулярно линчевали без суда и следствия. Класс слушал с открытыми ртами, и трое учеников начали осуждать капиталистическую систему.

Вводный урок продолжался три часа, после чего в школу пришли родители, чтобы забрать своих дорогих детей домой. Единственным исключением был Давид и мальчик, который жил через дорогу от школы. Либо Давид так впечатлил родителей своей независимостью, что они решили, будто он может легко вернуться домой сам, либо его отец просто забыл о необходимости забрать сына домой. Когда последний ребенок покинул школу, Давид понял, что ему ничего не остается делать, как только вернуться домой самому. Проблема заключалась в том, что он никогда не ходил из школы до своего дома в одиночку, и теперь не был уверен, что найдет свой дом. Избавившись от волнения, он вышел со школьного двора и попытался вспомнить, как утром он пришел в школу со своим отцом. Он ясно помнил, что он шел со своим отцом в школу, не делая поворотов, и теперь решил повторить то же самое. Его сердце продолжало биться, как птица в клетке, когда он начал свой долгий путь. Когда он наконец вернулся домой, то был невыразимо счастлив. Появление Давида не вызвало удивления у его матери, которая была уверена, что ее сын настолько умен, что никогда не потеряется. Еще один пример веры в желаемое.

* * *

Первый месяц обучения в школе прошел без приключений: шесть дней в неделю (школьники учились шесть дней в неделю, включая субботу) с небольшим портфелем в руке, в одиночку или вместе с другими учениками из своего класса, Давид уходил в школу и возвращался домой через пять часов.

Через месяц обучения его учительница Зоя Кондратьевна начала задавать домашнее задание. Давид хорошо учился по всем предметам, кроме каллиграфии. Несмотря на все усилия, почерк был его слабым местом. Есть люди, у которых хороший почерк, и те, у кого он просто уродливый – главная причина этого – «разная организация деятельности мозга». Илана сделала все возможное, чтобы помочь ему в этом вопросе, но ничего не помогло – и все, что ей оставалось – это глубоко вздыхать при виде уродливых каракулей любимого сына.

И вот примерно через месяц после начала учебы Давид возвращался из школы домой. Он только что получил от своей учительницы тетрадку с последней домашней работой, и теперь ему было очень любопытно узнать, какую оценку – первую в своей жизни – он получил за эту работу. Пройдя через улицу в городской парк, он сел на свободную скамейку, открыл портфель и достал тетрадь.

В советской школьной системе была принята пятибалльная система оценки учащихся. Наивысшей оценкой была «пятерка», а наихудшей – «единица». Давид с нетерпением открыл свою домашнюю работу по каллиграфии и к своему большому неудовольствию обнаружил, что получил за свою работу «тройку» – цифра была выведена ярко-красными чернилами. От своего брата Виктора Давид уже хорошо знал, что «три» – это плохая оценка, поэтому родители наверняка будут недовольны, когда увидят плохие академические успехи. «Позор мне», – подумал он про себя. Чтобы не позориться перед родителями и братом, он решил что-нибудь сделать.

Глядя с сожалением на плохую оценку – не просто «три», а «три с минусом» – Давид неожиданно пришел к блестящему решению: с помощью ластика он сотрет оценку, и никто не узнает, что произошло. Запустив руку на дно портфеля, он вытащил ластик. Оглядевшись, он увидел слишком много взрослых, которые могли видеть его сомнительные действия. Чтобы избежать чрезмерного внимания, Давид быстрым движением положил тетрадку обратно в портфель и спрятался за большим кустом на краю переулка. Понимая, что делает что-то неуместное, Давид вытащил тетрадь из портфеля и с помощью ластика начал стирать оценку со страницы. Поначалу он был очень доволен тем, как написанная красными чернилами оценка постепенно исчезала со страницы, но через мгновение его успех оказался катастрофой. На месте оценки «три с минусом» появилась дыра, через которую Давид мог видеть следующий лист.

В ожидании наказания за свои трусливые действия Давид приплелся домой. Когда он появился перед матерью, она встретила его нежной улыбкой и восхитительным ужином на столе. Она задала своему сыну много вопросов о его школьном дне, но – какое облегчение – она так и не попросила его показать тетрадь, где зияло свидетельство его неуместных действий.

В школьные годы родители Давида полагались на его сознательность, и только в редких случаях они просили его показать дневник, который до настоящего времени является основным способом общения между учителем и родителями.

На следующий день Давид сказал своей учительнице Зое Кондратьевне, что к его великому сожалению (слезы выступили на его глазах) он не смог найти свою тетрадку. Учительница была настолько «впечатлена» его трюком, что попыталась утешить «бедного» ребенка.

Возвращаясь домой, по всем правилам тайных заговоров, Давид закопал тетрадку на заднем дворе.

Каждый делает выводы по-своему. Вместо неудачи эпизод с дыркой на странице сказался на нем положительно: с тех пор он прилагал больше усилий к своим домашним заданиям и добивался лучших результатов в учебе.

* * *

Довольно небольшому количеству зданий в их квартале посчастливилось пережить войну, и поэтому в его окрестностях было не так много детей. Некоторое время его единственным другом был Сашка, мальчик того же возраста, что и Давид. Пока отец его друга сидел в тюрьме за кражу, Сашку воспитывали мать и бабушка. В общем, Сашка, с которым Давид проводил довольно много времени, был мирным ребенком. Среди многих других наук уличной жизни, которым учил своего друга Сашка, он также преподал ему знания о таких деталях анатомии человеческого тела, которые родители Давида наверняка не одобрили бы.

Когда Давид готовился к окончанию первого класса, он поделился с Сашкой новостью о том, что теперь он знает цифры.

«О, цифры. Я их хорошо знаю», – сказал Сашка с превосходством, но Давид не поверил ему.

«Хорошо, Сашка, – Давид указал пальцем в сторону большого двузначного номера, изображенного на металлической пластине на фасаде дома – это был номер дома, – в таком случае, скажи мне, что там написано».

«Я не могу сказать, что там написано, – ответил Сашка, внимательно сосредоточившись на номере, – цифры на табличке слишком мелкие».

Время от времени «просто ради удовольствия» Сашка брал Давида с собой на городской блошиный рынок. Там продавцы подержанных товаров легко узнавали его и вполголоса спрашивали о местонахождении его заключенного в тюрьму отца.

Однажды Сашка предложил Давиду сходить вместе на встречу с другом за несколько кварталов от того места, где они жили. Там его друг познакомил Давида с бандой детей. Будучи ребенком, Давид не понимал, чем занимается эта компания, состоящая из бродяжек в возрасте от семи до двенадцати лет, и воспринимал действия этой компании как забаву. К его удивлению, Давид услышал, как мальчики с пылом обсуждают, как украсть велосипед, который кто-то оставил на цепи на заднем дворе полиграфической компании. Семилетний Давид, ребенок из законопослушной семьи, слышал о краже впервые в жизни. Хотя у него не было никакого желания участвовать в воровстве, с другой стороны, он не хотел разрывать связь со столь «интересными» друзьями, с которыми он сам чувствовал себя намного старше. К счастью, во время этого приключения его новые «друзья» в своих планах по воровству не пошли дальше теоретической дискуссии.

Трудно понять, почему любящие родители Давида не старались больше узнать о друзьях своего сына. Скорее всего, после того как кровавая война закончилась, у них сложилось впечатление, что послевоенный мир царил во всем, или, может быть, они думали, что все еще живут в маленьком городке, где выросли сами, и где все знали друг друга. Другая возможность заключалась в том, что они думали, будто их семилетний «умный малыш» может принимать правильные решения по всем вопросам. Что касается Давида, он был слишком мал, чтобы рассказывать своим родителям, с которыми он проводил много времени, что он делает в банде малолетних детей. Для него быть членом этого всего означало веселье и приключения в порою скучной рутине повседневной жизни.

Давид только пошел во второй класс школы, когда в начале жаркого октябрьского дня ватажки их банды решили, что они все вместе отправляются на городской продовольственный рынок. Будучи самым младшим членом банды, Давид не имел никакого права спрашивать, что они собираются делать на рынке, тем более что его даже не интересовали эти «почему» и «как». Ему было приятно, что его принимали в качестве полноправного члена банды, где он проводил все свободное время, но больше всего его интересовали развлечения.

Утром под руководством его друга и соседа Сашки группа из шести мальчишек собралась на городском продовольственном рынке. На рынке все члены банды, исключая самого младшего, Давида, который не мог понять, что происходит, начали бегать взад и вперед вокруг больших груд арбузов, поглядывая на них, как будто осуществляли разведывательную миссию. Периодически они собирались группой и обсуждали что-то приглушенными голосами. В конце концов, Давиду стало скучно, и он пошел домой.

* * *

Не прошло и недели с того момента, когда банда была на рынке, как к Давиду во время школьной перемены подошел высокий крупный мальчик, на два года старше самого Давида. Давид знал, что он учится в их классе и его зовут Лазарь Шмерлех, но никогда с ним не разговаривал. Из-за плохих успехов в учебе он оставался в первом классе на третий или четвертый год. Лазарь был крупным мальчиком. У него была смуглая кожа, темные глаза, толстые губы и черные-пречерные волосы. Вряд ли кто-то общался с ним; он был слишком взрослым для своих одноклассников. Что касается Давида, то он почти никогда не замечал этого ученика в своем классе.

«Отдай мне обед», – сказал Лазарь Давиду без всякого предупреждения.

«С чего бы это вдруг? Я сам проголодался», – с удивлением и негодованием ответил Давид.

«Потому что в это воскресенье я видел тебя с твоими друзьями на рынке».

«И что?»

«Ты и твои друзья воровали арбузы».

Только тогда Давид понял, каковы были намерения его банды, когда они бегали вокруг груды арбузов. Что было результатом их «операции», Давид не знал, но врожденное чувство вины вдруг подсказало ему, что независимо от успеха банды, он косвенно участвовал в воровстве. Это его очень огорчило, потому что он хорошо знал, что воровать нехорошо.

«Но я ничего плохого не делал», – попытался возразить Давид.

«Мне все равно. Если не отдашь свой бутерброд, я скажу твоим родителям и учителям, что ты вор».

Давид был слишком мал, чтобы знать, как бороться с вымогательством. Он не знал, что может случиться, если его учителя поверят, а родители узнают, что он член воровской банды. Всю свою короткую жизнь он старался быть хорошим мальчиком и вовсе не хотел терять доверия своих родителей, которые щедро хвалили его и выражали свою любовь к нему. Ему было бы очень стыдно предстать перед родителями и учителями в таком обличье. В его юном сердце горело чувство несуществующей вины.

У него не было выбора, кроме как отдать бутерброд Лазарю. За свою неопытность в борьбе с вымогательством он дорого заплатил: в течение следующих трех лет, пока Лазаря не выгнали из школы за плохую успеваемость, каждое утро Давид отдавал Лазарю свой бутерброд, который его заботливая мать никогда не забывала готовить для него. Его вымогатель никогда не забывал потребовать с Давида обед. Давиду не удалось избежать насмешек и травли, но он решил, что не поддастся вымогательству. Он не хотел быть жертвой, поэтому приказал себе не обращать внимания на проблему и разрешил ситуацию самостоятельно. Он никогда не жаловался родителям, потому что не любил жаловаться и потому что боялся, что его родители могут поверить, что он действительно был вовлечен в кражу. Кроме того, его врожденная философия заключалась именно в том, что он сам решал свои проблемы.

Пять лет спустя терпение Давида было вознаграждено. Будучи учеником девятого класса, по дороге домой он проходил по задворкам мебельного магазина. Неожиданно он услышал за оградой столь знакомой ему хриплый громкий голос своего давнего вымогателя. Давид посмотрел в сторону, откуда раздавался голос: это и правда был вымогатель из его прошлого, Лазарь Шмерлех. Одетый в неряшливую грязную одежду, он стал огромным, толстым, уродливым и грубым. Очевидно, он работал грузчиком в мебельном магазине. Давид чувствовал себя более чем отомщенным: он получал образование, у него были планы на будущее, в то время как его бывший обидчик теперь имел избыточный вес (вероятно, из-за его привычки есть чужие бутерброды), работал на неквалифицированной работе, и его судьба, скорее всего, заключалась в том, чтобы выбираться из нищеты всю оставшуюся жизнь.

* * *

Школа № 6, в которой учился Давид, состояла из двух зданий. Корпус Давида была расположен в одном квартале от здания, в котором учился его брат Виктор. Класс Виктора был расположен на верхнем этаже трехэтажного здания.

Однажды, когда Давид был в первом классе, после окончания школьного дня, он решил неожиданно навестить своего брата. Он поднялся пешком на третий этаж и нашел класс, в котором учился брат. У десятиклассников была перемена, и Давид, который не нашел своего брата в классе, спросил одного из учеников, где его можно найти.

Ученик, к которому обратился Давид, очень оживился.

«Ты спрашиваешь про Виктора Ламма? Иди за мной, малыш, я покажу, где твой брат, – с улыбкой сказал студент. Он взял Давида за руку и подвел его к одному из окон. К нему присоединились еще три ученика. Подпрыгивая и насвистывая, они окружили Давида. Когда группа подошла к окну, Давид понял, что дело плохо, и попытался уйти. Это было невозможно: десятиклассники крепко его держали. Учащийся, к которому он обратился, распахнул окно пошире, а трое других схватили Давида за руки и с радостным смехом подтолкнули его к окну. Затем они взяли его за ноги, и, держа таким образом за окном вниз головой, раскачивали, как маятник. Боясь, что мучители могут отпустить его и тогда он упадет на землю, Давид молчал. Прошло несколько бесконечных минут, пока молодые садисты не решили, что с них достаточно развлечений. Они втащили Давида внутрь класса и, не переставая смеяться над перепуганным видом своей жертвы, в конце концов, отпустили его.

Позже Давид узнал, что Виктора в тот день не было в школе. Он никому ничего не рассказал о своем страшном опыте. К худу или к добру, но он следовал принципу, что каждый человек несет ответственность за решение своих проблем. Из этого следует, что если родители хотят знать, что происходит с детьми, они должны говорить с ними, затрагивая важные вопросы.

* * *

В годы после Второй мировой войны дети не были избалованы развлечениями. Поэтому, когда ученики узнали, что в школе будет выступать молодая труппа Театра марионеток, они пришли в неописуемый восторг. Спектакль проходил в широком коридоре второго этажа школы. Учащиеся устроились на полу, а Театр марионеток был размещен в центре коридора. В прошлом Давид, которому в то время исполнилось одиннадцать, уже видел кукольные представления, но он никогда не видел Театра марионеток, в котором марионетки управлялись натянутыми струнами, прикрепленными к пальцам актеров.

С огромным любопытством и нетерпением Давид вместе с другими детьми смотрел, как, посвящая наблюдателей в секреты своей профессии, художники устанавливают свое оборудование. В первом ряду на той же стороне коридора, что и Давид, сидел завуч школы Леонид Захарович Справцев, мужчина чуть старше сорока, сильный, высокий, красивый и немного полноватый. Лицо у него было круглое и самое заурядное, а волосы – темные и прямые. Он был хорошим оратором, и его выступления были ясными, логичными и понятными для детей. Он создавал впечатление человека авторитетного, на чье слово могли рассчитывать люди – дети и взрослые.

После короткой подготовки началось представление. Может быть, из-за того что актеры Театра марионеток была талантливы или из-за того, что Давид впервые в своей жизни увидел такой спектакль, он был поистине очарован увиденным. Необычной особенностью спектакля было то, что актеры, которые управляли куклами, не прятались за занавеской, а работали открыто. Однако это совсем не отвлекало внимания от кукол. Не только Давиду понравилось выступление. Другие дети тоже с энтузиазмом отреагировали на необыкновенную работу. Было любопытно увидеть, как безжизненные куклы внезапно ожили и стали частью интересной и увлекательной истории, которая была наполнена движением, страстью и эмоциями. Актеры-кукольники натягивали соответствующие струны и превращали неодушевленных кукол в фигуры, наполненные полнокровной жизнью и обладающие личностью, делая недвижимые предметы яркими персонажами.

Дети смеялись, аплодировали и пели вместе с куклами, когда внезапно, как гром с ясного неба, зрители услышали громкий крик завуча: «Немедленно прекратите представление!» Никто не мог понять настоящей причины запрета: аудитория хорошо себя вела, а исполнители были на высоком профессиональном уровне. Актеры вопросительно смотрели на завуча, не понимая, что происходит.

Несмотря на вежливые протесты детей, завуч был безжалостен.

Давид никогда так и не смог понять, почему взрослый, и особенно учитель, смог испортить радость невинных детей. Как и другие дети, Давид почувствовал, что кто-то без причины отнял у него любимую игрушку. Возможно ли, чтобы учителя, особенно опытные, вели себя таким образом?

* * *

Давиду было двенадцать, когда он перешел в среднюю школу. За исключением незначительных расстройств, которые могут случиться с любым ребенком, Давид был веселым мальчиком. Он принадлежал к категории людей, обладающих способностью быстро забывать несчастья, с которыми они сталкивались в своей жизни, и гораздо дольше помнить добрые слова поддержки и человеческого тепла. Одним из основных способов борьбы с плохим настроением у Давида были интересные книги; с ними он магическим образом переносился в мир своих героев. В младшей школе ему повезло, потому что у него была любимая учительница, Зоя Кондратьевна, которой он почему-то так понравился, что завистливые ученики из его класса прозвали его «учительским любимчиком». Это прозвище Давид решил воспринимать не как издевку, а как почетное звание. Зоя Кондратьевна оценивала его академические достижения с такой же строгостью, как и остальных учеников, но в то же время она не скрывала своего уважения к нему. Она смогла привить Давиду уважение к своей личности и чувство, что он должен воспринимать себя всерьез – качества, которые остались у Давида на всю жизнь. Педагогический подход, который называется «дисциплина с любовью», основывается на том, что похвала и поддержка помогают ребенку гораздо больше, чем критика. Желание быть любимым и уважаемым является универсальным, и выражение заслуженной любви или уважения служит детям мощнейшим позитивным стимулятором. Кроме того, дети и взрослые ведут себя намного лучше, если их изначально считают невиновными, и только в последнюю очередь могут заподозрить в плохих намерениях.