Текст книги "Командармы 1941 года. Доблесть и трагедия"

«Хорошо подготовленный общевойсковой командир»
(генерал-полковник Н.Э. Берзарин)

«Москва, Кремль. Товарищу Сталину. Сегодня, 16 июня в 8 ч. 15 м. в городе Берлине от катастрофы на мотоцикле погиб Герой Советского Союза, командующий 5 Ударной Армии и комендант города Берлина – Берзарин Николай Эрастович. Смерть произошла при следующих обстоятельствах: В 8.00 тов. Берзарин на мотоцикле с коляской выехал в расположение штаба армии. Проезжая по улице Шлешстрабе[52]52
  Правильно – Шлоссштрассе. – Авт.


[Закрыть] со скоростью 60–70 км, у перекрестка с улицей Вильгельм-Требе[53]53
  Правильно – Вильгельмштрассе. – Авт.


[Закрыть], где регулировщиком пропускалась колонна грузовых автомашин, Берзарин, не сбавляя скорости и, видимо, потеряв управление мотоциклом, врезался в левый борт грузовой автомашины „Форд-6“. В результате катастрофы Берзарин получил пролом черепа, перелом правой руки и правой ноги, разрушение грудной клетки с мгновенным смертельным исходом. С ним вместе погиб находившийся в коляске его ординарец красноармеец Поляков[54]54
  В действительности в автокатастрофе погиб сержант П. Лахов, сменивший вне графика ординарца Полякова.


[Закрыть]. Учитывая особые заслуги перед Родиной генерал-полковника Берзарина Н.Э., а также нежелательность оставления могилы в последующем на территории Германии, прошу Вашего разрешения на похороны тов. Берзарина в Москве, с доставкою самолетом. Семья тов. Берзарина, состоящая из жены и двух детей, проживает в Москве.

войсками 1 Бел. Фронта Маршал Советского Союза Жуков

Член Военного совета 1 БФ генерал-лейтенант Телегин

16.6.1945 г.»

Н.Э. Берзарину лишь недавно исполнился 41 год. Военную форму он, рано потеряв отца и мать, надел в 14-летнем возрасте, принимал участие в Гражданской войне. В последующем, окончив командные и пулеметные курсы, прошел все ступени от командира взвода до командира стрелковой дивизии. Причем зарекомендовал себя тактически грамотным командиром, умелым организатором боевой подготовки. В должности командира 32-й стрелковой дивизии Николай Эрастович проявил отличие в 1938 г. во время боев с японцами в районе озера Хасан. «Полк. Берзарина знаю как командира 32-й стрелковой дивизии в Хасанской операции, – отмечал в служебной характеристике командующий 1-й отдельной Краснознаменной армией Г.М. Штерн[55]55
  Штерн Г.М. – с июня 1940 г. генерал-полковник, Герой Советского Союза, с января 1941 г. начальник Главного управления ПВО Наркомата обороны СССР. Арестован 7 июня, расстрелян без суда 28 октября 1941 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 марта 1947 г. лишен звания Героя Советского Союза и всех государственных наград. Посмертно реабилитирован постановлением Главной военной прокуратуры СССР от 25 августа 1954 г. 2 января 1959 г. восстановлен в звании Героя Советского Союза и в правах на награды.


[Закрыть]. – Будучи почти весь период под огнем, спокойно и умело руководил действиями дивизии. Награжден за Хасан орд. Красное Знамя. Хорошо подготовленный общевойсковой командир, один из наиболее сильных в Первой армии».

И вот парадокс: одного «из наиболее сильных» командиров арестовали по ложному навету. В книге «Генерал Берзарин. Первый комендант Берлина», автором которой является ветеран Великой Отечественной войны В.Е. Скоробогатов, опубликовано письмо, поступившее 14 декабря 1938 г. из Хабаровска в Москву на имя заместителя наркома обороны СССР армейского комиссара 2-го ранга Е.А. Щаденко. В нем говорилось:

«Месяца 3–4 назад я слышал, что командир 32-й дивизии Берзарин арестован. Я и другие считали, что это так и должно быть и вот почему:

1. Берзарин был порученцем у Федько[56]56
  Федько И.Ф. – командарм 1-го ранга, 1-й заместитель наркома обороны СССР. Арестован 7 июля 1938 г., приговорен к смертной казни 26 февраля 1939 г. и в тот же день расстрелян. Определением Военной коллегии Верховного суда СССР в 1956 г. реабилитирован.


[Закрыть] не один год, и его в то время считали подхалимом. Он подхалимом и остался – это подтверждает его б. комиссар Тентов.

2. Берзарин благодаря протекции врагов Федько, Балакирева[57]57
  Балакирев А.Ф. – комдив, начальник штаба Приморской группы Отдельной Краснознаменной Дальневосточной армии. 11 июня 1937 г. арестован. Военной коллегией Верховного суда СССР по обвинению в участии в военном заговоре 27 мая 1938 г. приговорен к расстрелу. Приговор приведен в исполнение в тот же день. Определением Военной коллегии Верховного суда СССР от 14 марта 1956 г. реабилитирован.


[Закрыть], Могон[58]58
  Речь идет о генерал-майоре Э.Я. Магоне. С октября 1937 г. командир 18-го стрелкового корпуса. 24 февраля 1938 г. арестован, а 7 марта уволен из рядов РККА. 25 апреля 1940 г. освобожден из-под ареста за прекращением дела, восстановлен в рядах РККА. С марта 1941 г. командир 45-го стрелкового корпуса. При прорыве из окружения 14 августа погиб в бою в районе г. Чаусы.


[Закрыть] скакал как блоха, добиваясь высокого положения, а именно: по ходатайству Федько он назначен командиром 77-го полка.

Примерно через год по ходатайству врага Балакирева был назначен начальником 2-го отдела штаба Примгруппы.

Не прошло и года, при участии Могона и Федько он назначен командиром 32-й дивизии.

Будучи в ОКДВА, я слышал удивление быстрой карьере Берзарина всех, кто его знает. И приписывал это его подхалимству и непосредственно его любимчику Федько. Причем никто о нем, как о хорошем работнике, не отзывался. Враги его нахваливали, в частности, я знаю – Могон.

Говорили о Берзарине и так: „Берзарин пошел в гору после того, как он всеми правдами и неправдами достал и оборудовал для Федько мягкий салон-вагон“.

Сегодня я слышал от дальневосточников, что Берзарин назначается командиром на сугубо ответственное направление на Посьет.

Считаю своим долгом высказать сомнение в его политической преданности. У меня о Берзарине сложилось мнение как о подхалиме и участнике в делах врагов.

Считаю необходимым поставить Вас об этом в известность.

Полковник… [фамилия вымарана тушью]».

Это письмо как бы подтверждало характеристику, которую Н.Э. Берзарину дала партийная организация штаба воинской части № 6813:

«Тов. Берзарин рождения 1904 года, русский, член ВКП/б с 1926 года, рабочий. В парторганизации штаба военсоединения 6813 с января 1938 года, прибыл из парторганизации штаба Примгруппы. За время пребывания в парторганизации штаба военсоединения 6813 тов. Берзарин показал себя активным коммунистом, по-партийному оценил свои прежние упущения и недостатки. Проведенными в последнее время проверками установлено, что в своей практической работе тов. БЕРЗАРИН решительно исправил допущенные ошибки в деле боевой подготовки. Будучи командиром 77 с.п., не принял решительных мер в пресечении контрреволюционной работы группы писарей штаба 77 с.п. Имело место игнорирование партполитаппарата /по материалам ДПК[59]59
  ДПК – дивизионная партийная конференция.


[Закрыть] 26-й и 19-й дивизионной партконференции 26-й дивизии/. Подобные примеры притупления классовой бдительности и недооценки политаппарата имели место у тов. БЕРЗАРИНА и в нашей парторганизации. Тов. БЕРЗАРИН защищал людей, впоследствии уволенных из РККА, идя вразрез с мнением политаппарата. Недостаточно заботился о бытовом положении комначсостава штаба. Недостаточно самокритичен».

Сомнение в политической преданности, причисление к участию «в делах врагов», обвинение в притуплении классовой бдительности и недооценке политаппарата были достаточными для того, чтобы не только упрятать Н.Э. Берзарина за решетку, но и расстрелять. Ему приходилось объясняться по всем пунктам нелепых «обвинений». На защиту Николая Эрастовича, сидевшего в тюрьме, встали сослуживцы по Иркутску, Хабаровску, Уссурийску, не побоявшиеся дать о нем положительные отзывы.

Н.Э. Берзарина выпустили из тюрьмы, так как не сумели доказать его «вину». С февраля 1939 г. он командует 59-м стрелковым корпусом, а в июле следующего года был назначен заместителем командующего 1-й Отдельной Краснознаменной армией Дальневосточного фронта. В этой должности он был менее года. 25 мая 1941 г. в составе Прибалтийского Особого военного округа началось формирование 27-й армии. По инициативе наркома обороны СССР Маршала Советского Союза С.К. Тимошенко командующим армией 26 мая был назначен генерал-майор Н.Э. Берзарин. Изучая его личное дело, нарком обороны пришел к выводу, что Николай Эрастович является грамотным и инициативным командиром, получивший значительный опыт командования в тактическом звене. В оперативном же отношении Николай Эрастович был подготовлен слабее, так как не имел соответствующего военного образования и менее года был заместителем командующего армией. Однако кадровый голод, вызванный репрессиями в Красной армии, не оставлял иного выбора.

Н.Э. Берзарин, вступив в командование армией, и предполагать не мог, что в его распоряжении имеется менее месяца для того, чтобы изучить новый театр военных действий, нового вероятного противника, завершить формирование частей и соединений, обучить их действиям в различных видах боя.

Какими же силами располагал генерал-майор Н.Э. Берзарин к началу Великой Отечественной войны? В состав 27-й армии входили 22-й Эстонский (180-я и 182-я стрелковые дивизии) и 24-й Латвийский (181-я и 183-я стрелковые дивизии) стрелковые корпуса, 67-я и 16-я Ульяновская стрелковые дивизии и 3-я отдельная стрелковая бригада. Оба стрелковых корпуса формировались на базе Эстонской и Латвийской армий на основании приказа наркома обороны СССР от 17 августа 1940 г., изданного в соответствии с решением ЦК ВКП(б) и СНК СССР. Наиболее укомплектованными были следующие стрелковые дивизии: 16-я Ульяновская генерал-майора И.М. Любовцева, 67-я – генерал-майора Н.А. Дедаева и 181-я – полковника П.В. Борисова. В стадии формирования находились 22-й Эстонский стрелковый корпус генерал-майора А.С. Ксенофонтова, 24-й Латвийский стрелковый корпус генерал-майора Р.Ю. Клявиньша[60]60
  В книге Р.С. Иринархова «Прибалтийский Особый…» отмечается, что 24-м Латвийским стрелковым корпусом командовал генерал-майор Клявинып. В действительности во главе корпуса находился генерал-лейтенант Р.Ю. Клявиньш, который в июне 1934 г. в звании генерала латвийской армии вышел в отставку. В июне 1940 г. был назначен командующим народной армией, в июле избран в Народный сейм, а в декабре назначен командиром 24-го Латвийского стрелкового корпуса с присвоением воинского звания генерал-лейтенант. В начале июня 1941 г. его вызвали на курсы в Москву, где 22 июня арестовали. 29 июля Военная коллегия Верховного суда СССР по обвинению в участии в контрреволюционной заговорщической организации приговорила Клявиньша к высшей мере наказания. 16 октября он был расстрелян на полигоне в Коммунарке. 30 ноября 1957 г. реабилитирован посмертно.


[Закрыть], 180-я стрелковая дивизия полковника И.И. Миссана, 182-я – полковника И.И. Курышева и 183-я – полковника П.Н. Тупикова.

Согласно «Плану прикрытия территории Прибалтийского Особого военного округа на период мобилизации, сосредоточения и развертывания войск округа», войскам 27-й армии был определен район прикрытия № 1, включавший острова Даго и Эзель, прибрежную полосу Рижского залива от залива Матсалулахт, проливы Соэла-вяйн, Сур-вяйн, Ирбенский, прибрежную полосу Балтийского моря от мыса Колкасраг до Паланги (иск.). Войска армии должны были решать следующие задачи: оборонять балтийское побережье, острова Даго, Эзель, Муху, Либавскую военно-морскую базу; не допустить во взаимодействии с Краснознаменным Балтийским флотом (КБФ) и авиацией прорыва флота противника в Рижский и Финский заливы; подготовить огонь артиллерии 3-й отдельной стрелковой бригады и 67-й стрелковой дивизии с целью усиления огня береговых батарей КБФ, обороняющих проливы Ирбенский, Соэла-вяйн, Сур-вяйн и входы в Финский залив.

Как известно, план прикрытия территории Прибалтийского Особого военного округа не был утвержден наркомом обороны СССР.

Где же находились войска 27-й армии к исходу 21 июня 1941 г.? В пунктах постоянной дислокации располагались 22-й Эстонский стрелковый корпус, 67-я стрелковая дивизия и 3-я отдельная стрелковая бригада. В учебных лагерях в районе Гулбенэ находились управление и корпусные части 24-го Латвийского стрелкового корпуса, 181-я стрелковая дивизия, а 183-я стрелковая дивизия совершала марш в Рижский лагерь.

После перехода 22 июня 1941 г. в наступление войск группы армий «Север» тяжелые сражения развернулись в полосах 8-й и 11-й армий. Части и соединения 27-я армий по приказу генерал-майора Н.Э. Берзарина были подняты по тревоге. К исходу дня 3-я отдельная стрелковая бригада полковника П.М. Гаврилова одним батальоном перешла к обороне на острове Хийумаа, а остальными силами заняла прибрежные укрепления острова Сааремаа. Части 67-й стрелковой дивизии, попавшие утром под удар вражеской авиации, приступили к организации обороны на балтийском побережье на участке Лиепая, Вентспилс.

Генерал-майор Берзарин, принимая меры по занятию оборонительных позиций, одновременно был занят организацией разгрома парашютных десантов противника, высадившихся на аэродромы Либава и Слока. Для этого он сформировал отряд в составе Рижского пехотного училища, моторизованного полка и курсов политруков. Особое беспокойство командующего 27-й армией вызывала попытка пехоты и танков противника в течение дня 23 июня прорваться с юга от Приэкуле к Либаве. Но части 67-й стрелковой дивизии генерал-майора Н.А. Дедаева стойко удерживали занимаемые позиции.

На рассвете 24 июня противник высадил в районе Либавы морской десант силой до двух пехотных полков. Гарнизон города вступил в бой с противником. По распоряжению генерал-майора Н.Э. Берзарина из Риги, где находился штаб 27-й армии, к месту высадки десанта был переброшен стрелковый полк на автомобилях и направлена авиационная эскадрилья. Одновременно началась подготовка к нанесению удара по десанту противника силами авиационного полка. Тем временем резко обострилась обстановка на Шауляйском и Вильнюсском направлениях. Противник крупными силами пехоты и мотомеханизированных частей при поддержке авиации сумел прорвать оборону в центре оперативного построения 8-й армии и вынудил к отходу части 11-й армии. В этой связи командующий Северо-Западным фронтом генерал-полковник Ф.И. Кузнецов в половине одиннадцатого вечера решил отвести войска 8-й и 11-й армий в ночь на 25 июня на новый рубеж обороны. Командующему 27-й армией предписывалось продолжать выполнение поставленной задачи, обороняя острова и побережье Балтийского моря.

Однако обстановка менялась стремительно. Около 10 часов утра 26 июня противник занял Двинск. Нарком обороны Маршал Советского Союза С.К. Тимошенко потребовал от командующего Северо-Западным фронтом «не позднее сегодняшнего вечера выбить противника из Двинска, уничтожить мосты и прочно занять оборону, не допустив переправы противника на северный берег р. Западная Двина в районе Двинска»[61]61
  См.: Русский архив: Великая Отечественная: Ставка ВГК. Документы и материалы. 1941 год. Т. 16 (5–1). С. 27.


[Закрыть]. По решению командующего фронтом к утру 27 июня на левое крыло на Двинское направление в Резекне на автомобилях перебрасывались управление и штаб 27-й армии с батальоном связи и частями обслуживания. Генерал-майору Берзарину приказывалось вступить здесь в «командование армией». В ночь на 28 июня силами двух групп войск под руководством заместителя командующего войсками Северо-Западного фронта генерал-лейтенанта С.Д. Акимова и командующего артиллерией фронта генерал-лейтенанта артиллерии П.М. Белова предстояло атаковать противника и овладеть Двинском, надежно закрепив его за собой.

К вечеру 28 июня управление 27-й армии прибыло в район Резекне, где генерал-майор Берзарин принял под свое управление 5-й воздушно-десантный и 21-й механизированный корпуса, сводную стрелковую дивизию, части 16-го стрелкового корпуса и 3-го механизированного корпуса, 110-й артиллерийский полк РГК. При этом 21-й механизированный корпус еще не завершил формирование и не имел материальной части.

В ночь на 29 июня передовой отряд 41-го моторизованного корпуса генерал-полковника Г. Рейнгардта с ходу форсировал Западную Двину у Екабпилса. Основные события, как говорилось в предыдущем очерке, развернулись в районе Двинска и Риги, которая 1 июля была захвачена противником. При этом командующий Северо-Западным фронтом возложил на войска 8-й армии задачу «коротким сильным ударом из района ст. Луксты в направлении Плявинас ликвидировать во взаимодействии с 27-й армией прорвавшиеся части противника с направления Екабпилс на Мадона»[62]62
  См.: Сборник боевых документов Великой Отечественной войны. Вып. 34. М.: Воениздат, 1958. С. 95.


[Закрыть]. В подчинение генерал-майора Берзарина передавалась 163-я моторизованная дивизия, совершавшая марш в район Яунлатгалэ, Краслава. Соединениям 27-й армии предстояло утром 1 июля перейти в наступление на Двинск, а также удерживать занимаемый рубеж до исхода 5 июля.

Противник сумел упредить войска 27-й армии. К исходу 1 июля он переправился на северный берег р. Западная Двина в районе Двинска силами до пехотной дивизии с танками и в районах Якобштадта и Фридрихштадта – моторизованной пехотой с танками. Цель – разъединить на Мадонском направлении войска Северо-Западного фронта. Генерал-полковник Кузнецов, стремясь избежать этого, в первом часу ночи 2 июля приказал войскам 8-й и 27-й армий утром перейти в наступление, уничтожить противника, прорвавшегося к северу от Западной Двины, выйти к реке и прочно удерживать этот рубеж. Готовность к наступлению – к 10 часам 2 июля.

Генерал-майор Берзарин, оценив обстановку, в 8 часов утра 2 июля принял решение возложить прикрытие ударной группировки 27-й армии и обеспечение стыка с 8-й армией на группу войск под командованием генерал-майора С.С. Гурьева (10-я воздушно-десантная бригада и стрелковый батальон). Удар вдоль Западной Двины на Двинск планировалось нанести силами 163-й моторизованной дивизии с целью уничтожения частей противника, действовавших восточнее реки, овладения переправами на ней, окружения совместно с частями 21-го механизированного корпуса и 112-й стрелковой дивизии противника севернее Двинска, овладения городом к исходу 2 июля. Группа войск генерал-лейтенанта Акимова, сковывая противника вдоль шоссе Резекне – Даугавпилс, должна была одновременно с 163-й моторизованной дивизией перейти в решительное наступление и во взаимодействии с нею и группой войск под командованием командира 21-го механизированного корпуса генерал-майора Д.Д. Лелюшенко уничтожить противника, действующего севернее Даугавпилса. Этой группе предстояло атаковать противника в общем направлении на Чаучи, Бикерниеки с задачей разгромить и уничтожить противника севернее р. Западная Двина, взаимодействуя с частями 112-й стрелковой дивизии. К исходу дня подвижными частями предписывалось выйти к Двинску и овладеть переправами на р. Западная Двина, на участке Жидина, Двинск. Военно-воздушные силы Северо-Западного фронта получили задачу подавить противника в районе Двинска и северо-восточнее города, уничтожить его артиллерию, танки и переправы на р. Западная Двина, поддержать атаку наземных войск, прикрыть фланг армии со стороны Екабпилса. Артиллерийская подготовка планировалась продолжительностью 30 минут. Начало наступления – в 9 часов утра 3 июля.

Д.Д. Лелюшенко, оценивая приказ командующего Северо-Западным фронтом, в своих мемуарах «Москва – Сталинград – Берлин – Прага. Записки командарма» отмечал: «К сожалению, в начале войны бывали случаи, когда приказы отдавались без учета реальной обстановки. Второй приказ был дан в соответствии с директивой командующего Северо-Западным фронтом генерал-полковника Ф.И. Кузнецова, который, с нашей точки зрения, недоучитывал конкретных условий. Войска 27-й армии не имели для наступления ни достаточных сил, ни боеприпасов, ни горючего. Больше того, противник многократно превосходил нас в танках и пехоте, а в воздухе господствовал безраздельно. Ко 2 июля на северном берегу Западной Двины, на участке Екабпилс, Краслава гитлеровцы сосредоточили до 10 дивизий, полностью готовых к наступлению. Нам казалось, что решение наступать в такой обстановке может привести к пагубным последствиям».

Маловероятно, что Д.Д. Лелюшенко так казалось 1 июля 1941 г. Данный вывод, вероятно, был сделан уже после войны, хотя он и был правильным. Утром 2 июля противник силами 41-го моторизованного корпуса нанес удар в стык 8-й и 27-й армий. После ожесточенных боев враг опрокинул ослабленные части 12-го механизированного корпуса и стал развивать стремительное наступление в северо-восточном направлении на Остров и Псков. Это вынудило генерал-майора Берзарина в пять часов вечера 3 июля с целью «создания стойкой обороны в полосе прикрытия» принять решение об отводе войск 27-й армии на естественный рубеж, проходивший по линии озеро Лубана, р. Малта, р. Резекне, озера Цирма-эзерс, Лиэлайс-Лудза-эзерс, Нирза-эзерс.

3 июля командующий Северо-Западным фронтом генерал-полковник Ф.И. Кузнецов, как уже отмечалось, по решению И.В. Сталина был освобожден от должности. В командование войсками фронта 4 июля вступил командующий 8-й армией генерал-майор П.П. Собенников. Он с целью ликвидации прорвавшегося противника в 10 часов 35 минут приказал войскам 27-й армии последовательной обороной рубежей и короткими контрударами нанести ему поражение и до 7 июля сдерживать врага на подступах к главной оборонительной полосе на линии Пустошки, Красный, Мялово. В случае давления превосходящих сил противника разрешалось к исходу 4 июля отойти на рубеж озеро Лубана, Дрицени, Лудза, Букмуйжа. Однако уже через шесть часов генерал-майор Берзарин получил новый приказ командующего фронтом. В соответствии с ним 27-й армии в составе 24-го Латвийского стрелкового корпуса (181-я и 183-я стрелковые дивизии) и 65-го стрелкового корпуса (128-я и 235-я стрелковые дивизии) предстояло к исходу дня занять главную полосу, прочно оборонять рубеж по линии Пустошки, Красный, Мялово и не допустить прорыва ее противником.

4 июля противник захватил город Остров. Утром следующего дня части 3-й танковой дивизии 1-го механизированного корпуса генерал-майора M.Л. Чернявского сумели прорваться в город, но, не получив поддержки со стороны 111-й стрелковой дивизии, вынуждены были отойти на Порхов. Командующий Северо-Западным фронтом, считая, что противник в районе Острова разбит, в 19 часов 5 июля приказал генерал-майору Берзарину выполнять ранее поставленную задачу. Одновременно следовало организовать на занимаемом рубеже отпор противнику, двигающемуся со стороны Карсава, Лудза, удерживая при всех условиях главную оборонительную полосу. В случае необходимости разрешалось использовать для контрудара 21-й механизированный корпус и 163-ю моторизованную дивизию.

В ночь на 6 июля противник полностью захватил Остров. В половине одиннадцатого утра командующий Северо-Западным фронтом приказывает командующему 27-й армией совместно с 41-м стрелковым корпусом «закрыть прорыв в районе Острова» и продолжать прочно удерживать занятый рубеж главной оборонительной полосы. С этой целью 41-й стрелковый корпус должен был нанести удар на Остров с севера, а 27-я армия – с юга. Танки противника, прорвавшиеся на северо-восток от Острова, предписывалось уничтожить силами авиации, 21-го и 1-го механизированных, 41-го и 22-го стрелковых корпусов, не допустив их прорыва на Порхов.

Были ли в состоянии войска 27-й армии выполнить поставленную задачу? На этот вопрос ответ дает содержание записки генерал-майора Берзарина 6 июля военному совету Северо-Западного фронта. Она была опубликована в 1958 г. в «Сборнике боевых документов Великой Отечественной войны. Вып. 34». В этом документе говорилось:

«Выполняя поставленные мне задачи, я встречаюсь с целым рядом таких вопросов, которые усложняют до крайности решение, казалось бы, самых простых и посильных задач. Существующие корпуса и дивизии носят лишь только это название, а на самом деле это выглядит так:

а) 24-й стрелковый корпус – совершенно неподготовленные части, не имеющие нашей техники, вооруженные всеми системами оружия – всех марок мира. Снабжение их боеприпасами и запасными частями невозможно. Штабов нет, средств связи нет, укомплектованность начальствующим составом – до 12–15 %, некомплект – до 90 %. Сейчас в этом корпусе (181-я плюс 128-я стрелковые дивизии) не более 8 тысяч [человек];

б) 21-й механизированный корпус вынес тяжелые бои, выбывают его специальные подразделения, и фактически корпус поедается противником;

в) 163-я моторизованная дивизия после тяжелых боев совершенно небоеспособна, потеряв людей (до 60 %), потеряв артиллерию (до 70 %), потеряв танки (до 50 %). Все эти данные только приблизительные – сейчас ведется сбор и подсчет. Брошенной быть в бой дивизия не может;

г) 235-я стрелковая дивизия (прибыла одним 806-м стрелковым полком) – мне неизвестно, где она и когда будет у нас на фронте.

Короче говоря, создалось довольно сложное положение, которое можно выправить только кардинальным решением – создать прочную оборонительную полосу в глубине свежими частями, а весь перечисленный состав отвести за какой-то барьер и формировать для новых действий. Необходимо иметь в виду, что армия в своем составе имеет тысячи примеров храбрости и героизма всех и многих людей. Но беда состоит в том, что мы не имеем налаженного управления, не имеем авиации, а противник, используя наши слабые места, настойчиво их использует. Достаточно сказать, что авиация [противника] буквально терроризирует наши части, будучи безнаказанной.

Генерал-лейтенант т. Акимов, которого я направляю к вам как уже выполнившего свои задачи, может подробно доложить о состоянии дел.

У меня и у всех нас достаточно решимости вести борьбу и бои любыми силами, но в целях общей пользы для страны я хотел бы ориентировать вас этой короткой запиской».

Контрудар, намеченный на утро 7 июля, своей цели не достиг, так как 806-й стрелковый полк, танки 163-й моторизованной дивизии и 21-го механизированного корпуса сосредоточились на исходном рубеже для наступления неодновременно. Этим воспользовался противник, который, прикрывшись незначительными силами против правого фланга 27-й армии, начал наступление в северном и северо-восточном направлениях. Во второй половине июля соединения армии с боями стали отходить к р. Ловать на участок Старая Русса, Холм. 3 августа они оставили Холм и отошли восточнее города. 12 августа части армии приняли участие в контрударе войск Северо-Западного фронта, но были остановлены на подступах к Холму.

30 августа немецкие войска, в свою очередь, перешли в массированное наступление на всем Северо-Западном фронте, а 1 сентября – и в полосе 27-й армии. Части 57-го моторизованного корпуса группы армий «Центр» нанесли удар из района Холма в общем направлении на Демянск и в район южнее города. Противник быстро прорвал оборону 27-й армии, вынудив ее начать отход. Часть сил армии попала в окружение в междуречье Полы и Ловати. 8 сентября сводный отряд штаба армии последним оставил Демянск. Попытки генерал-майора Берзарина контратаками 9-10 сентября вернуть Демянск успеха не имели. И только к началу октября обстановка в полосе 27-й армии стабилизировалась. Ее войска заняли оборону на рубеже восточный берег озера Велье, северная оконечность и восточный берег озера Селигер.

25 декабря приказом Ставки ВГК «ввиду особо ответственных задач» 27-я армия была преобразована в 4-ю ударную армию под командованием генерал-полковника А.И. Еременко[63]63
  См.: Русский архив: Великая Отечественная: Ставка ВГК. Документы и материалы. 1941 год. Т. 16 (5–1). С. 345.


[Закрыть]. Генерал-майор Н.Э. Берзарин был назначен командующим 34-й армией. Ее войска в начале января 1942 г. приняли участие в Демянской операции. Они к середине января охватили Демянскую группировку противника с севера и юга. Однако ее ликвидация затянулась из-за упорного сопротивления врага. Кроме того, эта группировка не была надежно блокирована с воздуха, что позволило противнику бесперебойно снабжать окруженные войска боеприпасами, продовольствием и эвакуировать раненых. В конце марта противнику удалось прорвать кольцо окружения. Образовался так называемый рамушевский коридор шириной 6–8 км и длиной до 40 км. Попытки войск Северо-Западного фронта в апреле-мае ликвидировать этот коридор успеха не имели.

Ставка ВГК и Генеральный штаб были недовольны действиями командующего Северо-Западным фронта генерал-лейтенанта П.А. Курочкина и его подчиненных. В аналитической записке, направленной командующим фронтами, отмечалось: «С поставленной задачей советские войска не справились. Не увенчались успехом и последующие попытки Северо-Западного фронта ликвидировать Демянский плацдарм противника. Это объяснялось тем, что наступление организовывалось плохо. Командование фронта действовало нерешительно, управление войсками было слабым. Удары наносились неодновременно и на узких участках фронта, весь же остальной фронт оставался пассивным. Неоднократно повторявшиеся удары следовали из одного и того же района»[64]64
  Цит. по: Скоробогатов В.Е. Берзарин / Василий Скоробогатов. М.: Молодая гвардия, 2012. С. 111–112.


[Закрыть].

Н.Э. Берзарин в беседе с главным редактором «Красной звезды» Д.И. Ортенбергом высказал иную точку зрения:

– Да, битва у Демянского плацдарма была кровопролитной, но пролитая кровь – не ошибка, сделано великое дело. Мы сорвали план немцев взять Ленинград. Гитлер перебросил сюда из Западной Европы шесть дивизий на помощь группе Зейдлица[65]65
  Генерал-лейтенант В. Зейдлиц-Курцбах – командир 12-й пехотной дивизии.


[Закрыть]. У нас элементарно не хватало сил. Но мы сковали крупные силы немцев. И немало их перемололи. А то они бы давно вышли на Неву и к устью Волги. Совесть наша чиста!

Н.Э. Берзарин был прав: его совесть была чиста. И не случайно он стал прообразом генерала Огнева в пьесе «Фронт» Александра Корнейчука, опубликованной в газете «Правда» 24–27 августа 1942 г.

В ноябре 1942 г. генерал-майора Н.Э. Берзарина назначают заместителем командующего 61-й армией. С января 1943 г. Николай Эрастович командует 20-й армией. Он, как и прежде, всегда действовал решительно, часто подвергаясь смертельному риску. 17 марта командный пункт армии попал под артиллерийско-минометный огонь противника и удар его бомбардировщиков. Генерал-майор Берзарин получил тяжелое ранение. По указанию Маршала Советского Союза Г.К. Жукова командарма на самолете У-2 отправили в госпиталь в Москву. Лечение затянулось до августа, после чего Николай Эрастович снова вступил в командование 20-й армией.

С сентября 1943 г. Н.Э. Берзарин, получивший в апреле воинское звание генерал-лейтенант, командует 39-й армией. Ее войска совместно с частью сил 43-й армии при поддержке авиации 3-й воздушной армии с 14 сентября по 2 октября успешно провели Духовщино-Демидовскую операцию. Они прорвали заблаговременно подготовленную оборону противника в условиях лесисто-болотистой местности, разгромили его духовщинско-демидовскую группировку и за 19 суток продвинулись на 80-115 км. Это сыграло важную роль в успешном завершении Смоленской наступательной операции и создало благоприятные условия для последующего наступления на Витебском направлении.

Завершая рассказ о 39-й армии, не можем не коснуться темы штрафных батальонов и заградительных отрядов. В.Е. Скоробогатов, автор книги «Берзарин», не утруждая себя поисками фактов, утверждает:

«Я твердо скажу: в сфере ответственности маршала Ворошилова заградотрядов, штрафбатов и штрафных рот не было и в помине. Не знал их и генерал Берзарин. Эти военачальники были людьми высоких нравственных правил, весьма щепетильными во взаимоотношениях с подчиненными. Во времена их военной молодости хамство, оскорбление человека, унижение со стороны старших по чину и должности могли иметь только негативные последствия. От обиженного, от штрафника можно было легко получить пулю в спину – тогда это называлось „кокнуть“. Заградотряд противопоказан для солдат-красноармейцев, штрафбат унижал и оскорблял. Зачем же сгонять в кучу озлобленных людей и вооружать их? Они вполне могли „кокнуть“ того, кто им ненавистен, и даже сбежать в лагерь противника. Ворошилов и Берзарин предпочитали вести людей на смерть, как братьев по оружию, поднимать в атаку личным примером храбрости, вдохновлять честными поступками и сердечным словом. Тогда и отдачу получишь адекватную».

Относительно наличия высоких нравственных качеств у Берзарина можно согласиться. Но Ворошилова к таким людям трудно отнести, достаточно вспомнить его активное участие в репрессиях Красной армии, развязанных в 30-е годы, когда он был наркомом обороны. Что же касается темы штрафных подразделений, то они были практически во всех армиях, в том числе и в 39-й. Например, в 1943 г. в ее составе действовали 4-я и 7-я отдельные штрафные роты.

В мае 1944 г. генерал Н.Э. Берзарин возглавил 5-ю ударную армию. «Николай Эрастович Берзарин был преданный сын Коммунистической партии, патриот Родины, опытный, волевой, дисциплинированный командир, – отмечал Маршал Советского Союза Г.К. Жуков. – Командуя армиями, Н.Э. Берзарин в Ясско-Кишиневской, Висло-Одерской, Берлинской операциях проявил себя талантливым военачальником. К разработке операций и руководству войсками относился вдумчиво, творчески выполняя приказы высшего командования».

Мы не имеем возможности рассказать о действиях Н.Э. Берзарина во всех этих операциях. Поэтому остановимся кратко только на двух из них.

Сразу отметим, что серьезным испытанием для командарма 5-й ударной стала Варшавско-Познанская наступательная операция, проведенная с 14 января по 3 февраля 1945 г. Войскам армии совместно с другими объединениями 1-го Белорусского фронта Маршала Советского Союза Г.К. Жукова предстояло прорывать сильно укрепленную оборону противника, созданную между Вислой и Одером. Она включала семь оборонительных полос, эшелонированных на глубину до 500 км. По замыслу командующего фронтом главный удар с Магнушевского плацдарма в направлении Кутно, Познань наносился силами пяти армий (61-я, 8-я гвардейская, 5-я ударная, 1-я гвардейская танковая, 2-я гвардейская танковая) и одним кавалерийским корпусом (2-й гвардейский). Войска 5-й ударной армии должны были прорывать вражескую оборону на 6-километровом участке. Маршал Советского Союза Жуков, придавая большое значение действиям войск армии, на рассвете 14 января 1945 г. прибыл на наблюдательный пункт генерал-лейтенанта Берзарина. О том, как развивались события в полосе 5-й ударной армии, Жуков пишет в своих «Воспоминаниях и размышлениях»: