Текст книги "Командармы 1941 года. Доблесть и трагедия"

«Наступление развивалось стремительно. Главные силы фронта, разгромив разрозненные части противника и сломив его сопротивление на мезерицком укрепленном рубеже, к 1–4 февраля вышли на Одер и захватили на его западном берегу в районе Кюстрина (Костшин) очень важный плацдарм. Не могу не сказать здесь хотя бы несколько слов о героических действиях 5-й ударной армии, во главе которой стояли генерал-лейтенант Н.Э. Берзарин и член Военного совета генерал-лейтенант Ф.Е. Боков. Я наблюдал боевые действия 5-й ударной армии и должен подчеркнуть, что огромная заслуга в захвате плацдарма принадлежит передовому отряду этой армии. Возглавляли этот отряд заместитель командира 89-й гвардейской стрелковой дивизии полковник X.Ф. Есипенко и представитель Военного совета 5-й армии заместитель начальника политотдела армии подполковник Д.Д. Шапошников. В состав отряда входили 1006-й стрелковый полк 266-й стрелковой дивизии, командир полка – полковник И.И. Терехин, заместитель по политчасти – майор З. Каиков, 220-я отдельная танковая бригада во главе с полковником А.Н. Пашковым, 89-й отдельный тяжелый танковый полк, истребительный противотанковый полк, командир полка – подполковник В.Д. Дмитриев и 489-й минометный полк, командир – подполковник Б. Котов. К утру 31 января передовой отряд форсировал Одер и захватил плацдарм в районе Кинитц – Гросс-Нойендорф – Рефельд. Появление советских войск в 70 километрах от Берлина было ошеломляющей неожиданностью для немцев».

Это написано после окончания Великой Отечественной войны. А вот реакция Маршала Советского Союза Жукова на действия войск 5-й ударной армии в конце января 1945 г. «…На 5-ю ударную армию возложена особо ответственная задача – удержать занимаемый плацдарм на западном берегу реки Одер и расширить его хотя бы до 20 километров по фронту и до 10–12 километров в глубину, – говорится в письме командующему фронтом генерал-лейтенанту Берзарину. – Я Вас прошу понять историческую ответственность за выполнение порученной Вам задачи и, рассказав своим людям об этом, потребовать от них исключительной стойкости и доблести. Желаю Вам и руководимым Вами войскам исторически важного успеха»[66]66
  Цит. по: Скоробогатов В.Е. Генерал Берзарин. Первый комендант Берлина. М.: Яуза; Эксмо, 2007. С. 208–209.


[Закрыть].

Командарм Берзарин оправдал высокое доверие Маршала Советского Союза Жукова. Об этом свидетельствует наградной лист, который командующий 1-м Белорусским фронтом подписал 6 марта 1945 г.:

«Генерал-лейтенант БЕРЗАРИН Николай Эрастович в период подготовки войск армии к январской операции провел большую работу и хорошо подготовил их к прорыву сильно укрепленной оборонительной полосы противника.

В первый день наступления войска армии, прорвав сильно укрепленную глубоко эшелонированную оборону противника на фронте Грабув – Цецылювка, продвинулись до 12 км, форсировали р. Пилица и, взломав в этот же день вторую полосу обороны противника по южному берегу р. Пилица, обеспечили ввод в прорыв 2-й гвардейской танковой армии.

В результате стремительного наступления и умелых действий войска армии на третий день вышли на оперативный простор и, громя вновь введенные в бой части противника, с ходу прорвали Померанские укрепления, первыми вышли на р. Одер, форсировали ее и, отражая многочисленные атаки крупных сил противника, в трудных условиях обстановки удержали захваченный плацдарм.

В ходе наступательных боев войска армии с боями прошли свыше 500 км, освободили 35 городов, уничтожено и захвачено: солдат и офицеров – 41 522, танков и самоходных орудий – 128, орудий разного калибра – 632, автомашин – 1842 и большое количество другого вооружения, снаряжения и боеприпасов.

За образцовое выполнение поставленных задач командованием фронта, за четкое и умелое управление войсками и проявленное при этом мужество и героизм генерал-лейтенант тов. БЕРЗАРИН достоин высшей правительственной награды – присвоения звания „ГЕРОЙ СОВЕТСКОГО СОЮЗА“».

Свою подпись под этим документом поставил и член военного совета фронта генерал-лейтенант К.Ф. Телегин.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 6 апреля 1945 г. генерал-лейтенанту Н.Э. Берзарину было присвоено звание Героя Советского Союза.

11 апреля 1945 г. Маршал Советского Союза Жуков и генерал-лейтенант Телегин подписывают боевую характеристику на командующего 5-й ударной армией генерал-лейтенанта Н.Э. Берзарина:

«Генерал-лейтенант Берзарин Н.Э. боевой и волевой командарм. Грамотный генерал в военном отношении.

Природу современного боя понимает правильно…[67]67
  Далее повторяется материал, изложенный в наградном листе на Н.Э. Берзарина.


[Закрыть] Лично решителен, энергичный и культурный генерал, требовательный к себе и подчиненным.

Делу партии Ленина – Сталина и социалистической Родине предан.

Вывод: Должности командующего ударной армией соответствует».

Этот документ, как пишет В.Е. Скоробогатов, имел гриф «Совершенно секретно – особой важности». И далее автор книги «Генерал Берзарин» дает объяснение этому «феномену»: «Речь шла о выборе человека-полководца, военачальника, которого в последние дни существования гитлеровского рейха можно поставить рядом с тем, кто на колени разгромленный рейх обрушил. Кого можно поставить рядом с маршалом Жуковым? Кто станет его правой рукой? Кто станет комендантом? Кто сможет плавно перевести ввергнутую в гуманитарную катастрофу Германию на мирную жизнь? Всестороннее обсуждение на всех уровнях показало, что единственной кандидатурой на этот пост может рассматриваться только один воин-вождь, это – Николай Эрастович Берзарин».

В это верится с трудом. Однако каждый человек имеет право на собственное мнение. На наш взгляд, эта характеристика является дополнением к наградному листу от 6 марта 1945 г., так как по своему содержанию они практически идентичны. Только выводы разные: в одном случае говорится о присвоении звания Герой Советского Союза, а в другом – о соответствии занимаемой должности.

Характеристика была подписана накануне начала Берлинской стратегической наступательной операции, в ходе которой войска 5-й ударной армии под командованием генерал-лейтенанта Н.Э. Берзарина снова проявили отличие. Операция началась 14 апреля 1945 г. «Бои с 16 по 19.4.45 г. носили характер „прогрызания“ глубоко эшелонированной обороны противника, – отмечается в сводке обобщенного боевого опыта, подготовленной 25 мая оперативным отделом штаба армии. – От переднего края до центра г. Берлина войска встречали сплошные оборонительные сооружения, которые противник упорно оборонял… Это был непрерывный бой по прорыву глубоко эшелонированной, позиционной обороны. Оборона противника была, прежде всего, противотанковой. Она основывалась на массовом применении гранатометов „фауст“ (каждый солдат противника имел не меньше как по два фаустпатрона), умелом использовании местности, в частности мелиоративных сооружений и противотанковых препятствий. В связи с этим наши танки НПП[68]68
  Танки НПП – танки непосредственной поддержки пехоты.


[Закрыть] впереди пехоты действовали неуверенно. У танкистов боязнь огня гранатомета „фауст“ еще не изжита. Этим в значительной мере объясняется медленность в развитии операции в начальный период»[69]69
  Цит. по: Русский архив: Великая Отечественная: Битва за Берлин (Красная Армия в поверженной Германии). Т. 15 (4–5). М.: Терра, 1995. С. 485.


[Закрыть].

Несмотря на все старания противника, во второй половине дня 21 апреля 301-я стрелковая дивизия 9-го стрелкового корпуса 5-й ударной армии прорвала внутренний обвод на своем направлении и ворвалась в Берлин. В этот же день 89-я и 94-я гвардейские стрелковые дивизии, а также 60-я гвардейская стрелковая дивизия севернее Штраусберга разгромили противника на внешнем обводе и ворвались в пригород Вайсензее и Ной-Хоэншенхаузен, восточная часть Марцана. Одновременно на окраины Берлина прорвались части 3-й ударной, 8-й гвардейской, 47-й армий, 1-й гвардейской и 2-й гвардейской танковых армий. На южную окраину Берлина вышли соединения 3-й гвардейской танковой армии 1-го Украинского фронта, а его 4-я гвардейская танковая армия – на южные подступы к Потсдаму. 30 апреля в полосе наступления 5-й ударной армии 248-я и 230-я стрелковые дивизии штурмом овладели государственным почтамтом и завязали бои за дом министерства финансов, расположенный напротив имперской канцелярии. Части 301-й стрелковой дивизии во взаимодействии с 248-й стрелковой дивизией захватили здания гестапо и министерства авиации. К 15 часам 2 мая сопротивление противника полностью прекратилось, остатки берлинского гарнизона сдались в плен.

О роли командующего 5-й ударной армией в овладении Берлином свидетельствуют воспоминания члена военного совета армии генерал-лейтенанта Ф.Е. Бокова. В своей книге «Весна победы» он пишет: «На огненных дорогах войны мне довелось встречаться и работать со многими советскими военачальниками, но особо теплые воспоминания сохранились у меня о генерал-полковнике Н.Э. Берзарине, с которым мы прошагали от Днестра до самого Берлина. Николай Эрастович не только умел блестяще готовить и проводить военные операции, но и обладал чудесным даром привлекать к себе людей, вызывать их уважение, доверие, привязанность. У него была органическая потребность в повседневном общении с солдатами и офицерами. Бои за Берлин носили ожесточенный характер, и туда, где складывалась труднейшая ситуация, спешил командарм Берзарин. Не упуская из рук бразды правления всеми своими соединениями, он мгновенно оценивал обстановку на труднейшем направлении, быстро помогал выправить дело. Причем, видя какие-то промашки, командарм никогда не распекал подчиненных».

Так, во время одного из тяжелых боев в пригороде Берлина генерал-лейтенант Берзарин прибыл на наблюдательный пункт командира батальона капитана Ф. Шаповалова.

– Почему залегла пехота? – строго спросил он комбата. – Где танки, где артиллерия?

– Отстали, товарищ генерал, – вытянулся в струнку капитан Шаповалов.

– Вижу, что отстали. По какой причине? Срочно вызвать ко мне командиров танковых и артиллерийских подразделений!

Когда связные, выполняя приказ, скрылись за углом дома, Берзарин отвел комбата в сторону.

– Потери большие?

– Большие…

– Жалко ребят, – покачал головой командарм. – Но все могло сложиться иначе, если бы вы тесно взаимодействовали с танками и артиллерией.

– Кругом мины, вот они и задержались…

– Думаю, не только в этом закавыка. Вы ниже своих коллег по званию, значительно моложе по возрасту. Видимо, постеснялись как следует потребовать. Ведь так?

– Да, я… – покраснел до корней волос Шаповалов.

– В таких случаях смелее надо действовать, – твердо сказал Николай Эрастович. – В бою за каждую проявленную слабость приходится расплачиваться кровью, а то и самой жизнью.

Вскоре прибыли командиры танковых и артиллерийских подразделений. После беседы с командармом они быстро подтянули боевые машины и орудия к пехоте – и противник был выбит из опорного пункта.

29 мая 1945 г. генерал-полковник[70]70
  Звание генерал-полковник было присвоено Н.Э. Берзарину 20 апреля 1945 г.


[Закрыть] Берзарин был награжден орденом Суворова 1-й степени. Эту награду он получил уже в новой ипостаси. По решению Маршала Советского Союза Жукова командующий 5-й ударной армией был назначен начальником гарнизона и комендантом Берлина. Приказ о вступлении в эти должности Николай Эрастович подписал еще 30 апреля[71]71
  В ряде источников указывается, что Н.Э. Берзарин стал начальником гарнизона Берлина и комендантом города 24 апреля 1945 г.


[Закрыть]. В те дни Всеволод Вишневский в своем дневнике сделал такую запись: «Комендантом города назначен командующий Н-ской ударной армией генерал-полковник Берзарин. Это один из культурнейших генералов Красной армии. У него есть масштаб».

Генерал-полковник Берзарин провел большую работу, направленную на восстановление нормальной жизни в Берлине. Он потребовал от населения города соблюдать полный порядок и оставаться на своих местах, распустить и воспретить деятельность национал-социалистической немецкой рабочей партии (НСДАП) и подчиненных ей организаций («Гитлерюгенд», «Фрауеншафт», «Штудентенбунд»). Руководящему составу всех учреждений НСДАП, гестапо, жандармерии, охранных отрядов, тюрем и всех других государственных учреждений предписывалось в течение 48 часов с момента опубликования приказа явиться в районные и участковые военные комендатуры для регистрации. Все электростанции, водопровод, канализация, городской транспорт, метро, трамвай, троллейбус, лечебные учреждения, продовольственные магазины и хлебопекарни должны были возобновить свою работу по обслуживанию нужд населения. Впредь до особых указаний разрешалась выдача продовольствия из продуктовых магазинов по ранее существующим нормам и документам.

В приказе № 1 генерал-полковник Берзарин распорядился выдавать молоко больным детям и новорожденным. Приказом № 3 разрешалась свободная торговля продовольственными и промышленными товарами по твердым ценам. Владельцы и управляющие банками должны были временно прекратить всякие финансовые операции. Населению Берлина запрещалось: «а) выходить из домов и появляться на улицах и во дворах, а также находиться и выполнять какую-либо работу в нежилых помещениях с 22.00 до 8 утра по берлинскому времени; б) освещать помещения с незамаскированными окнами; в) принимать в состав своей семьи, а также на жительство и ночлег кого бы то ни было, в том числе и военнослужащих Красной армии и союзных войск, без разрешения военных комендантов; г) допускать самовольное растаскивание брошенного учреждениями и частными лицами имущества и продовольствия».

Комендант Берлина предупреждал, что население, нарушающее указанные требования, будет привлекаться к строгой ответственности по законам военного времени. Кроме того, за враждебное отношение к военнослужащим Красной армии и союзных ей войск также грозила ответственность по законам военного времени. Военнослужащим Красной армии запрещалось производить самовольно, без разрешения военных комендантов выселение и переселение жителей, изъятие имущества, ценностей и производство обысков у жителей города. Уже к исходу 1 мая была организована работа военных комендатур, взяты под охрану основные промышленные объекты, различные склады и важные учреждения. Во всех занятых районах из числа местных жителей создавались группы содействия, которые работали под руководством и контролем районных и участковых военных комендантов.

Гибель генерал-полковника Н.Э. Берзарина породила несколько версий смерти, а также слухов и легенд. Официальная версия озвучена в телеграмме Маршала Советского Союза Г.К. Жукова. Директор Немецко-русского музея в Карлсхорсте доктор Петер Ян, автор биографической книги о Берзарине, пишет, что при вскрытии в крови у Николая Эрастовича были также обнаружены следы алкоголя. Серьезная стадия опьянения была и у водителя грузовика. По другой версии, которую также озвучил Петер Ян, по показаниям одного из свидетелей аварии, никакой колонны грузовиков не было. Мотоцикл Берзарина на полном ходу врезался передним колесом в высокий каменный бордюр, и мотоциклист, вылетев из седла, пролетел большую дугу в воздухе. Еще одна версия принадлежит Фритцу Ковиршке, шоферу берлинского полуподпольного предпринимателя Ф. Ашингера, с которым Берзарину приходилось иметь дела в связи со снабжением города продовольствием. Однажды Николай Эрастович взял себе в фирме Ашингера дорогой спортивный «Horch» с номерными знаками IA-7001. Вскоре его «Horch» попал в ДТП со смертельным исходом на гоночной трассе под Берлином. В ряде публикаций говорится, что к гибели Берзарина причастно народное ополчение «Werwolf» («Волк-оборотень»), созданное для ведения партизанской войны в тылу Красной армии.

Первый комендант мирного времени пользовался огромными симпатиями берлинцев. Недаром ему в 1975 г. по решению правительства Германской Демократической Республики было присвоено звание «почетный гражданин города Берлина». После объединения Германии в 1992 г. Н.Э. Берзарин был исключен из списков почетных граждан вместе с рядом других советских военачальников. Однако 11 февраля 2003 г. Сенат Берлина с подачи правящего бургомистра Клауса Воверайта после жарких споров все же вернул Николаю Эрастовичу звание почетного гражданина Берлина на основании дополнительного изучения материалов.

Считался погибшим…
(генерал-лейтенант В.И. Морозов)

– Прочтите внимательно, товарищ полковник.

С этими словами командующий войсками Северо-Западного фронта генерал-полковник Ф.И. Кузнецов протянул начальнику связи фронта полковнику П.М. Курочкину шифровки, принятые по радио от штаба 11-й армии. Командующий армией генерал-лейтенант В.И. Морозов докладывал о крайне тяжелом положении своих войск, требовал от генерал-полковника Кузнецова действенного руководства, упрекал его в пассивности. Столь резкий стиль не был присущ Василию Ивановичу, что вызвало у командующего фронтом сомнение в достоверности подписи шифровок.

– Ну что вы скажете на это? – многозначительно спросил Кузнецов у начальника связи.

– Что можно сказать, товарищ генерал-полковник? Все правильно. Не вижу оснований считать эти телеграммы фальшивками…

– А стиль? – прервал Кузнецов. – Я вас спрашиваю – стиль?… Ручаюсь, это не Морозов.

– Товарищ генерал, такая обстановка, как в одиннадцатой, может изменить чей угодно стиль…

– Ни черта вы не понимаете! – зло оборвал Курочкина командующий, почувствовав, видимо, в словах начальника связи упрек в свой адрес. – Плохой вы оператор, полковник. Немедленно прекратите радиосвязь с одиннадцатой!..

Генерал-лейтенант В.И. Морозов был опытным командармом. Он прошел Первую мировую войну, окончил школу прапорщиков, командовал пулеметной командой. В Гражданскую войну проявил отличие на должностях командира стрелковой роты, батальона и полка. Не менее весом был и его теоретический багаж, полученный на курсах «Выстрел», усовершенствования высшего начсостава при Военной академии им. М.В. Фрунзе и командиров-единоначальников при Военно-политической академии. В межвоенный период прохождение службы Василием Ивановичем было безупречным. Он последовательно командует стрелковым полком, дивизией и корпусом, некоторое время руководит Нижегородской военно-пехотной школой. В июле 1940 г. перспективного командира назначают на должность командующего 11-й армией Прибалтийского Особого военного округа. «В командование войсками вступил генерал-лейтенант Василий Иванович Морозов – спокойный, выдержанный и очень корректный в обращении с подчиненными человек, – вспоминал начальник связи 11-й, затем 27-й армий генерал-майор В.П. Агафонов. – Под стать ему был и новый начальник штаба – генерал-майор Иван Тимофеевич Шлемин. С их прибытием резко изменились условия работы в штабе армии. Создалась спокойная деловая обстановка».

В соответствии с «Планом прикрытия территории Прибалтийского Особого военного округа на период мобилизации, сосредоточения и развертывания войск округа» войскам 11-й армии был назначен район прикрытия № 3 с задачей обороны государственной границы от р. Неман до Капчямиестиса (Коптево). В состав армии входили управления 16-го, 29-го Литовского стрелковых и 3-го механизированного корпусов, восемь стрелковых (5, 38, 188, 128, 23, 126, 179, 184-я), две танковые (2-я, 5-я), одна моторизованная (84-я) и одна смешанная авиационная (8-я) дивизии, 10-я противотанковая артиллерийская бригада.

Согласно приказу командующего Прибалтийским Особым военным округом от 18 июня 1941 г., в районы обороны на границе были выведены по одному стрелковому полку и артиллерийскому дивизиону от 5, 33, 188, 126 и 128-й стрелковых дивизий. Соединения 3-го механизированного корпуса также получили приказ на переход в приграничные районы. «На основании устных распоряжений командующего войсками округа, – вспоминал А.И. Морозов, – соединения 11-й армии выходили на подготовленный рубеж обороны. Делалось это под видом усовершенствования полевых укреплений. На границе находилось по одному полку от каждой дивизии, усиленному, как правило, артиллерийским дивизионом. В начале июня была произведена замена одних полков другими. В начале июня 1941 года дивизии в своих районах имели развернутые командные пункты, на которых постоянно дежурили офицеры»[72]72
  Цит по: Крикунов В.П. Фронтовики ответили так! Пять вопросов Генерального штаба // Военно-исторический журнал. 1989. № 5. С. 24.


[Закрыть].

В ночь на 22 июня 1941 г. генерал-лейтенанту В.И. Морозову, как и многим другим командирам соединений приграничных военных округов, спокойно поспать не удалось. В 2 часа 25 минут он получил директиву командующего войсками Прибалтийского Особого военного округа, о содержании которой мы уже писали. Войска армии, как и другие армии фронта, не должны были «поддаваться ни на какие провокационные действия немцев, могущие вызвать крупные осложнения», а также «быть в полной боевой готовности встретить внезапный удар немцев и разгромить противника».

В 4 часа 5 минут 22 июня, как известно, войска группы армий «Север» под командованием генерал-фельдмаршала В. фон Лееба перешли в наступление, захватив неповрежденными все пограничные мосты. В пять часов утра генерал-лейтенант В.И. Морозов подписывает свой первый боевой приказ. В нем войскам 11-й армии ставилась задача занять оборону на рубеже Ковенского и Алитусского укрепленных районов с задачей не допустить прорыва противника на Каунасском направлении. Обстановка в полосе Северо-Западного фронта стремительно менялась. Танковые и мотоциклетные части противника захватили город Кретинга, ворвались в Таураге и вышли к Алитусу.

Одновременно генерал-лейтенант В.И. Морозов принимает меры для восстановления связи с подчиненными частями и соединениями, которая была нарушена в результате ударов вражеской авиации и действий диверсантов в тылу 11-й армии. Неожиданно в кабинет командарма вошел начальник разведывательного отдела подполковник А.А. Сошальский. На его худом обескровленном лице с потухшими глазами застыла боль.

– Василий Иванович, – глухо шепчет Сошальский, – немцы ворвались в наш пионерлагерь. Детей… детей…

– Что с детьми, Алексей Андреевич?! – еще с надеждой спрашивает Морозов.

– Не могу! – кричит Сошальский. – Детей танками…

Дочь командарма Морозова Лида вместе с другими детьми находилась в этом пионерлагере. Почти три года ему ничего не было известно об ее судьбе. И только в 1944 г., после освобождения Прибалтики, В.И. Морозов нашел дочь. Лиду тогда спасли местные жители, спрятав ее с риском для жизни во время немецкой оккупации.

В 9 часов 45 минут 22 июня 1941 г. командующий Северо-Западным фронтом приказал командиру 3-го механизированного корпуса передать одну из дивизий (5-ю танковую) в распоряжение генерал-лейтенанта Морозова. Ему предстояло обеспечить отход 128-й стрелковой дивизии, не допустив ее окружения, подготовить позиции на восточном берегу р. Неман до левой границы фронта, а также войти во взаимодействие с 3-й армией[73]73
  Цит. по: Сборник боевых документов Великой Отечественной войны. Вып. 34. С. 37.


[Закрыть].

О том, как развивались 22 июня события в полосе Северо-Западного фронта, свидетельствует донесение генерал-полковника Кузнецова, направленное в 22 часа 20 минут наркому обороны Маршалу Советского Союза Тимошенко:

«На каунасском и алитусском направлениях сдерживали наши четыре стрелковые дивизии 11-й армии до семи пехотных дивизий, до двух танковых дивизий и двух моторизованных дивизий противника; упорно ведут бои, отходя на восток, чтобы задержать противника обороной на правом берегу р. Неман. Получился разрыв с Западным фронтом, который закрыть не имею сил ввиду того, что бывшие пять территориальных дивизий малобоеспособны и самое главное – ненадежны (опасаюсь измены). Подготовку удара по тильзитской группе противника провожу: по принятому решению 11-я армия пятью стрелковыми дивизиями и одной танковой дивизией должна сдержать противника на каунасском и алитусском направлениях до перегруппировки сил фронта с шауляйского на алитусское направление».

Генерал-полковник Кузнецов просил помочь закрыть разрыв с Западным фронтом до 3 июля, когда был намечен ввод в сражение соединений 29-го Литовского стрелкового корпуса. Одновременно он просил усилить Северо-Западный фронт авиацией, так как противник имел господство в воздухе, а военно-воздушные силы потеряли до 100 самолетов.

В соответствии с принятым решением генерал-полковник Кузнецов в полночь 22 июня приказал командующему 11-й армией: «Правый берег р. Неман и гор. Каунас упорно удерживать. Прочно обеспечить свое левое крыло. В случае отхода и оставления Каунас подготовить к взрыву и по переправе войск взорвать мосты в Каунас и Прены. Правый берег р. Неман использовать для прикрытия войск армии. Всю систему противовоздушной обороны эвакуировать. Склады боеприпасов, продовольствия, инженерный, топографический, аэродромное имущество частей, неприкосновенный запас эвакуировать, и только в случае неизбежности отхода уничтожить все полностью, ничего не оставляя врагу»[74]74
  Цит. по: Сборник боевых документов Великой Отечественной войны. Вып. 34. С. 47.


[Закрыть].

Однако выполнить это распоряжение войска 11-й армии не успели. Противник смял не успевшие развернуться части 128-й и 184-й стрелковых дивизий, захватил неповрежденными все три моста через Неман и развернул беспрепятственное наступление на Вильнюсском направлении. Командующий Северо-Западным фронтом, стремясь остановить противника, в восемь часов вечера 23 июня приказывает генерал-лейтенанту Морозову: «Перед Вами равные силы противника, возможно меньшие. Приказываю ликвидировать прорыв противника в районе Каунас, уничтожив его, не дав уйти за р. Неман. Возьмите управление в руки. Где 5-я танковая дивизия? Установите, какое положение в Вильнюсе. Требую навести порядок, призвать и заставить каждого выполнить свой долг перед Родиной. Ликвидировать десанты».

Противник крупными силами пехоты, мотомеханизированных частей и авиации 24 июня продолжал развивать наступление на Шауляйском и Вильнюсском направлениях, нанеся значительные потери войскам Северо-Западного фронта. Генерал-полковник Кузнецов в связи с прорывом противником центра 8-й армии на Шауляйском направлении и отходом частей 11-й армии в 22 часа 30 минут решил отвести войска обеих армий в ночь на 25 июня на новые рубежи. Войскам 11-й армии предстояло отойти и занять оборону на рубеже Кейданы, станция Понава, р. Вилия до Скерей, Виевис, Олькеники. При отходе требовалось уничтожить все мосты, узловые станции и организовать заграждения в полосе отхода.

Отходу войск 11-й армии за р. Вилия помешала авиация противника, которая разрушила переправы. Враг угрожал окружением, а переброска войск на другой берег продвигалась очень медленно. Командующий армией буквально умолял генерал-полковника Кузнецова о помощи. Не получив ее, он и направил в штаб Северо-Западного фронта телеграммы, с которых мы начали свой рассказ. По воспоминаниям В.П. Агафонова, начальник связи фронта полковник Курочкин доложил члену военного совета фронта корпусному комиссару П.А. Диброву, что получил приказание прекратить радиосвязь с 11-й армией.

– Есть у нас мощная радиостанция, по которой я смог бы переговорить микрофоном с членом военного совета 11-й армии Зуевым? – спросил Диброва.

– Да, товарищ корпусной комиссар, у нас есть мощная радиостанция PAT, – ответил Курочкин.

– Переключите связь. Я переговорю с Зуевым.

«Мой ответ на вызов окончательно убедил полевое управление фронта в том, что штаб нашей армии захвачен немцами и все передачи по радио производят они, – пишет Агафонов в своих мемуарах „Неман! Неман! Я – Дунай!“. – Так мы потеряли радиосвязь со штабом фронта».

В половине девятого вечера 26 июня генерал-полковник Кузнецов доложил Маршалу Советского Союза Тимошенко:

«11-я армия – штаб и Военный совет армии, по ряду данных, пленен или погиб. Немцы захватили шифрдокумент. 5, 33, 188, 128-я стрелковые дивизии неизвестно в каком состоянии и где находятся. Много отставших и убежавших, задерживаемых [на] направлении Двинск. Много брошено оружия. 11-я армия не является организованным боеспособным соединением. На вильнюсском направлении необходимо развертывание новой армейской группировки немедленно. За счет пополнения, видимо, погибших дивизий прошу разрешить формирование новых четырех стрелковых дивизий. Прошу усилить фронт десятью артиллерийскими полками [в] счет погибших. 11-я стрелковая дивизия свежая, но ее гаубичный артиллерийский полк разбит авиацией. Военно-воздушные силы фронта понесли тяжелые потери [вследствие] малого количества аэродромов. [В] Данное время эффективно поддерживать, прикрывать наземные войска и нападать на противника неспособны. Экипажей сохранено 75 %. Потери материальной части – 80 %. Прошу усилить фронт тремя смешанными авиационными дивизиями. Пополнить части военно-воздушных сил фронта материальной частью в первую очередь и летным составом»[75]75
  Цит. по: Сборник боевых документов Великой Отечественной войны. Вып. 34. С. 68.


[Закрыть].

По решению генерал-полковника Кузнецова на это направление выдвигалось из Риги управление 27-й армии во главе с генерал-майором Н.Э. Берзариным. 27 июня командующий Северо-Западным фронтом приказывает 11-й армии в составе 128, 188 и 126-й стрелковых дивизий впредь до полного укомплектования частей составить второй эшелон фронта и расположиться в районе Лудза, Опочка, Остров. На следующий день генерал-полковник Кузнецов доложил наркому обороны, что «11-я армия как соединение не существует».

Командующий Северо-Западным фронтом, потеряв управление войсками, поспешил с таким выводом. По глухим проселочным и лесным дорогам уцелевшие подразделения 5, 23, 33, 188-й стрелковых дивизий продвигались к Западной Двине. Многие воины армии погибли в боях, часть осталась в партизанах, часть попала в плен и испытала все муки ада. 30 июня остатки 11-й армии через леса и болота вышли в полосу соседнего Западного фронта. Вечером того же дня начальник Генерального штаба генерал армии Г.К. Жуков сообщил командующему Северо-Западным фронтом: «В районе станции Довгалишки, Колтыняны, леса западнее Свенцяны найдена 11-я армия, отходящая из района Каунас. Армия не имеет горючего, снарядов, продфуража. Армия не знает обстановки и что ей делать. Ставка Главного командования приказала под вашу личную ответственность немедленно организовать вывод этой армии из района Свенцяны в район севернее Дисны».

В своем приказе от 6 июля командующий 11-й армией генерал-лейтенант В.И. Морозов подвел итоги боев с 22 июня[76]76
  См.: Сборник боевых документов Великой Отечественной войны. Вып. 34. С. 245–246.


[Закрыть]:

«I. Войска армии закончили выполнение большой и ответственной задачи по выходу из окружения противника и сосредоточиваются за линией наших войск в новых районах.

С первого дня войны личный состав армии показал беззаветную преданность нашей великой Советской Родине и Коммунистической партии […]. Все наши соединения и части с мужеством и стойкостью отбивали вероломное нападение врага, нанося ему громаднейшие потери. Многие наши подразделения не растерялись и с честью выполняли свои задачи, находясь в окружении превосходящего противника. Части армии в первых боях добились того, что враг в последующие дни с осторожностью и опаской следовал за отходившими нашими частями.

Благополучный выход частей армии во многом зависел от умелого руководства командиров полков, командиров и штабов дивизий, особенно большую работу проделали командир 16-го стрелкового корпуса генерал-майор Иванов, его заместитель по политической части бригадный комиссар Иванов и штаб корпуса под руководством полковника Орлова.