Текст книги "Невыдуманные истории из русской истории. Век девятнадцатый"

Богатырь в генеральском мундире

Среди 332 портретов Военной галереи героев Отечественной войны 1812 года, расположенной в Зимнем дворце в Санкт-Петербурге, есть портрет генерала Василия Костенецкого. Сегодня эта фамилия практически забыта, хотя её носитель был в русской армии личностью легендарной.

Родился будущий генерал в небогатой дворянской семье и статью пошёл в отца – человека недюжинной силы. Такому детине непременно быть воином, решил родитель. Не возражал и «детина» – его кумиром с раннего детства был Суворов. Василия отправили в Санкт-Петербург, где он поступил в Инженерный корпус. Новый воспитанник был на голову выше всех кадетов, и товарищи уважительно именовали четырнадцатилетнего мальчишку Василием Григорьевичем.

Боевое крещение молодой офицер получил при штурме Очакова, а затем в течение семи лет воевал с турками в Крыму, Причерноморье и на Кубани. Вскоре он получил под своё командование одну из первых рот конной артиллерии. Этот новый вид войск предназначался для огневой поддержки кавалерии, а также для оперативного реагирования на меняющийся характер боя. Всё это очень подходило быстрому и порывистому Костенецкому. Своих солдат командир учил всему, что могло пригодиться в реальном бою, и чаще всего учил личным примером. Артиллеристы же старались подражать ему во всём, и вскоре при необходимости могли заменить друг друга.

Костенецкий в общении с бойцами был прост, в еде неприхотлив, в быту скромен. Не боясь запачкать мундир, он мог вытащить застрявшую в грязи пушку, на привалах для разминки жонглировал ядрами, легко гнул подковы. Как-то на спор даже уронил на землю лошадь. В сражениях Василия Григорьевича всегда отличала личная храбрость, он просто не умел кланяться ни ядрам, ни пулям. Подчинённые же начальника не просто любили – боготворили.

А сражений на долю Костенецкого выпало немало. В битве при Аустерлице его орудия прикрывали отступающие русские войска. Благодаря хладнокровию командира и меткой стрельбе его подчинённых спаслось немалое число наших солдат. Затем последовали сражения при Гутштадте, Гейльсберге, Фридланде. Здесь его рота остановила наступление французов на нашем правом фланге, а затем в полном порядке отошла к своим, преодолев речку Алле. Переправлялись вброд, и офицер, стоя по пояс в воде, помогал лошадям тянуть орудия по илистому дну.

Начало Отечественной войны 1812 года Костенецкий встретил в чине генерала, командуя артиллерией пехотного корпуса. С тяжёлыми арьергардными боями русская армия отходила к Москве. Василий Григорьевич отличился в Смоленском сражении, а в битве при Бородине произошло событие, вошедшее в историю. В ходе битвы на одну из наших батарей прорвались уланы Понятовского и начали рубить канониров. Находившийся поблизости Костенецкий бросился на выручку. Офицерская шпага против кавалеристов была совершенно бесполезна. Тогда генерал схватил лежащий возле орудия банник (большая щётка на длинной деревянной рукояти для прочистки орудийных стволов) и начал им крушить неприятеля. В руках богатыря это оружие оказалось страшным. От могучих ударов импровизированной дубины уланы один за другим валились из сёдел. Но вскоре вышла незадача – банник сломался. Правда, к тому времени наши артиллеристы уже отбросили прорвавшихся врагов и всыпали отходящей кавалерии картечью.

За свой подвиг Костенецкий получил орден Святого Георгия третьей степени. Вручая герою награду, император Александр I спросил у Костенецкого, что он может сделать для него ещё. В ответ находчивый офицер предложил снабдить артиллерию железными банниками, чтобы те не ломались. Император тоже не остался в долгу, ответив: «Железные банники сделать не трудно, но где я найду столько Костенецких, чтобы так ими владеть?» Действительно, второго Костенецкого в русской армии не было.

Случай под Малоярославцем, или Яд для императора франции

В конце марта 1814 года войска антифранцузской коалиции вошли в Париж. Через несколько дней император Франции Наполеон Бонапарт отрёкся от престола. Дворец Фонтенбло, где в то время находилась резиденция бывшего повелителя Европы, быстро пустел. Один за другим придворные покидали своего монарха. Наполеон читал газеты, в которых сообщалось, как его прославленные маршалы присягают на верность династии Бурбонов, и бродил по опустевшим залам. 12 апреля он принял яд – цианистый калий, пузырёк с которым постоянно держал при себе ещё с Русской кампании.

…Это произошло в октябре 1812 года под Малоярославцем. Французы отступали из Москвы. Русская армия сбоями преследовала неприятеля. Небольшой городок в 120 километрах от столицы стал ареной жарких боёв. Именно здесь решалось, сможет ли враг пробить себе путь в не разорённые войной края или будет отступать по той же дороге, по которой шёл на Москву.

Восемь раз город переходил из рук в руки и к концу дня остался за французами. Обе армии готовились к продолжению битвы, проводили разведку, изучая расположение друг друга. Ночь после сражения Наполеон провёл в солдатском лагере в простой крестьянской избе, стоявшей у дороги из Малоярославца в Боровск. Утром он решил ещё раз осмотреть русские позиции и только после этого принять решение, продолжать сражение или нет. Император покинул свою штаб-квартиру так быстро, что эскадроны эскорта даже не успели оседлать своих коней. При монархе находилась лишь небольшая свита.

Встретить русских в своём лагере, конечно, не ожидал никто. Но именно утром 13 октября казаки атамана Платова напали на бивак французов у Боровской дороги. Атака была настолько неожиданной, что неприятель принял наших кавалеристов за своих. Разобрались французы только после того, как услышали раскатистое «ура». Но в лагере уже царила паника. Кипевший повсюду бой всё ближе и ближе подбирался к императорской свите. Отступать было некуда. Офицеры загородили императора и обнажили шпаги, хотя каждый понимал: сопротивление вряд ли продлится долго.

Вполне вероятно, что главнокомандующий Великой армии нашёл бы здесь свою смерть или попал в плен, но французам повезло. Казаки наткнулись на артиллерийский парк и, перебив прислугу, стали увозить захваченные орудия – ведь за каждую трофейную пушку полагалась награда. А вскоре примчались эскадроны гвардейской кавалерии и казаков отогнали. Эх, знали бы они, на кого променяли 11 захваченных пушек!

Весь бой продолжался не более получаса. После того как дорога была очищена, император отправился в Малоярославец. Получив донесения разведки, он понял, что без нового Бородина ему в Калугу не пройти. А вот сил на такое сражение французы уже не имели. Наполеон отдал приказ отступать по Старой Смоленской дороге, что впоследствии обрекло его армию на гибель. Вполне вероятно, что на принятие такого решения повлияла и дерзкая атака казаков.

Вечером того же дня император приказал своему придворному хирургу изготовить смертельный яд, пузырёк с которым стал постоянно держать при себе. Попадать в руки врага живым он не собирался. Именно этот яд и принял Наполеон в Фонтенбло. Но за два прошедших года отрава утратила свои смертельные свойства. Бонапарт почувствовал лишь лёгкое недомогание. Впереди у бывшего властителя были ссылка на остров Эльба, триумфальное возвращение в Париж, сто дней Реставрации, поражение при Ватерлоо и смерть на острове Святой Елены.

Восемнадцать штыковых ран

Помните ли вы, как начинается знаменитое стихотворение М. Ю. Лермонтова «Бородино»? Правильно, молодой солдат уважительно обращается к ветерану со словами: «Скажи-ка, дядя…» В те далёкие времена в армию призывали по рекрутскому набору. Служба длилась 25 лет, и воинское подразделение становилось для бойца и домом, и семьёй. Старослужащие, как могли, помогали новобранцам переносить тяготы воинской службы. Ветераны были во всех батальонах и ротах, и чаще всего их уважительно называли дядьками.

К началу Отечественной войны 1812 года в 3-й гренадерской роте 3-го батальона Лейб-гвардии Финляндского полка служил бывалый солдат Леонтий Коренной. Высокий, обладающий огромной физической силой, он пользовался большим авторитетом среди своих товарищей. И, конечно, его тоже величали «дядькой». Во время Бородинской битвы, когда едва ли не все офицеры выбыли из строя, он сумел сплотить вокруг себя бойцов, которые устояли перед неприятелем. В том, что Финляндский полк успешно отразил все атаки французов, была немалая заслуга и дядьки Коренного. За это сражение он получил солдатского «Георгия».

Войска Наполеона были изгнаны из России, но сражений впереди было ещё много. Начался Заграничный поход русской армии. В начале октября 1813 года произошло знаменитое сражение при Лейпциге, которое продлилось несколько дней. «Битвой народов» назвали его позднее историки. С обеих сторон в нём принимало участие более полумиллиона человек.

В первый день сражения основные боевые действия развернулись в пригородах Лейпцига – деревнях Вахау и Госса. В Госсе французы теснили русских. Против Финляндского полка дралась элита наполеоновской армии – Старая гвардия. На улицах шла дикая рукопашная схватка.

В суматохе боя батальон Коренного оказался отрезанным от основных сил и прижатым к высокой стене, ограждавшей деревню. Силы были не равны, и уцелеть можно было, лишь оказавшись по другую сторону изгороди.

Сначала через неё перекинули раненых, в том числе и едва живого батальонного командира, затем стали перебираться остальные бойцы. С горсткой солдат Коренной прикрывал отход сослуживцев. Французы напирали. Вскоре все товарищи Леонтия пали убитыми или ранеными. Гренадер остался один. Окружившие его французы хотели захватить его в плен и кричали: «Сдавайся». В ответ боец схватил своё ружьё за ствол и стал крушить врагов прикладом. Французы искололи храбреца штыками, и тот упал на тела погибших однополчан.

О героизме русского солдата доложили Наполеону. Доблесть и смелость на поле боя император уважал. В специальном приказе он отметил мужество и стойкость русского гренадера и поставил в пример своим войскам. Французские медики получили указание сделать всё для восстановление его здоровья. Осматривая Коренного, они обнаружили на его теле 18 штыковых ран, однако смертельных среди них не было: отдавая дань смелости противника, французские гвардейцы его пожалели. Когда раны бойца немного затянулись, его отпустили и даже проводили до русских аванпостов. Какова же была радость боевых товарищей, считавших героя погибшим!

Весь в бинтах, Коренной доложил командиру, что прибыл из плена по распоряжению самого Бонапарта. За проявленное мужество ему присвоили звание подпрапорщика и назначили знаменосцем Финляндского полка. Впоследствии бойцы сочинили об этом случае песню, которая стала в полку строевой.

В 1846 году художник-баталист Полидор Бабаев увековечил подвиг Леонтия Коренного в одной из своих картин, а к столетию Финляндского полка у входа в Офицерское собрание установили бронзовый памятник герою. И, входя в помещение, офицеры всегда отдавали честь простому русскому солдату.

Солдатский Георгий на груди генерала

В 1807 году среди наград Российской империи появился Знак отличия Военного ордена. Его девизом было «За службу и храбрость». Им награждали простых солдат, отличившихся в боях с неприятелем. Практически сразу за орденом закрепилось иное название – Георгиевский крест. Заслужить награду было совсем непросто, и давалась она за конкретный подвиг и личное мужество.

Хотя награда эта была солдатской, в редких случаях ею отмечались и офицеры. Одним из них был генерал Милорадович – личность в русской армии легендарная. Как шутили друзья, он был из тех, кто все чины добыл себе не на паркете, а штыком. Потомок сербского дворянского рода, переселившегося в Россию во времена Петра I, был прирождённым офицером. В боях Милорадович умел быстро оценивать сложившуюся ситуацию и мгновенно находить и принимать единственно верное решение. Суворов, считавший эти качества фундаментом военного таланта, заметил молодого офицера сразу и называл одним из любимых своих учеников.

К таланту военачальника у Милорадовича добавлялась и личная храбрость. В самых жарких сражениях генерал всегда шёл впереди своих солдат, проявляя русскую удаль и настоящее презрение к смерти. Под градом пуль он мог спокойно набить табаком трубку, ещё спокойнее её раскурить и при этом дружески беседовать с солдатами. Пули сбивали плюмаж с его шляпы, не раз ранили и убивали генеральских лошадей, но ни одна храбреца так и не задела. Бойцы своего командира считали заговорённым. О подвигах генерала в армии ходили легенды, им восхищались в светских салонах.

Во время Бородинского сражения Милорадович командовал корпусом на правом фланге русских войск. Его солдаты с успехом отбили все атаки французов. Именно ему поручил Кутузов командование 2-й армией после смертельного ранения князя Багратиона.

Один суворовский любимец сменил другого. После Бородина Милорадович возглавил арьергард русской армии. Его успешные действия позволили нашим частям организованно отступить к Москве, а затем в Тарутинский лагерь.

Солдатский Георгиевский крест добавился к весьма немалому количеству иных наград генерала во время заграничного похода русской армии. В битве под Лейпцигом Милорадович командовал русской гвардией, и его солдаты противостояли лучшим частям Наполеона. В один из моментов битвы под генералом убили очередную лошадь. Тогда он встал в первую шеренгу своих бойцов и повёл их в штыковую. Чаша весов склонялась то на одну сторону, то на другую, но в результате Наполеон всё-таки потерпел поражение. Многие историки позднее посчитали, что предопределила победу именно стойкость русской гвардии. За храбрость, проявленную в этом сражении, Милорадович был награждён высшей наградой российской империи – орденом Андрея Первозванного. Вместе с ней он получил право носить на груди и солдатский георгиевский крест. Вручая награды, император Александр I произнёс: «Носи его, ты настоящий друг солдат».

Много лет на полях бесчисленных сражений смерть обходила стороной боевого генерала. Настигла же она его в мирное время в центре российской столицы. Во время восстания декабристов Милорадович один, без адьютантов и свиты поскакал на Сенатскую площадь. Он был уверен, что сумеет предотвратить кровопролитие. Ведь среди стоявших здесь солдат было ещё много тех, кого он лично водил в атаки. Понимали это и заговорщики. Чувствуя, что ситуация вот-вот может измениться не в их пользу, отставной поручик Пётр Каховский выхватил пистолет и почти в упор выстрелил в Милорадовича. Раненого доставили в находящиеся поблизости казармы Конногвардейского полка. Когда пулю извлекли, умирающий увидел, что она не ружейная. Он с искренним облегчением произнёс: «Слава богу, это пуля не солдатская». Это были последние слова прославленного генерала.

Первый русский ракетчик

Трудно сегодня представить армию любого государства без ракетной техники. Ракеты могут поразить любую цель – от танка до самолёта. Ракета может донести боевой заряд до любой точки планеты. Но начиналось всё далеко не просто.

Первые ракеты родились в Китае одновременно с изобретением пороха. Правда, использовались они первоначально для развлечений и фейерверков. Однако уже вскоре появились и «огненные стрелы». Впервые их применили против монгольской армии Чингиз-хана. Покорение страны это, однако, не остановило. Китайские инженеры сопровождали монголов в их дальнейших завоевательных походах. Так о ракетах узнали в Европе.

С масштабным применением ракет столкнулись англичане в Индии. Принц Хайдар-Али, который правил государством Майсор, имел специально подготовленные отряды ракетчиков, которые стреляли с весьма приличной для того времени точностью. Офицер британских войск Уильям Конгрив захватил несколько таких снарядов и вывез их в Англию для последующего изучения и разработки. Вскоре он уже наладил массовое производство реактивных снарядов, которые с успехом применялись в ходе Наполеоновских войн. В отличие от пушек, ракеты обладали большей дальностью стрельбы, были более мобильны и имели достаточную разрушительную силу. Начиная с 1806 года они стали непременным видом вооружения британской армии.

После битвы под Лейпцигом ракеты Конгрива попали в Россию. Пионером ракетного дела в нашей стране стал талантливый артиллерист, участник войны 1812 года генерал-майор от артиллерии Александр Фёдорович Засядко. В 1815 году по собственной инициативе и на собственные средства он начал работы по созданию этого нового вида оружия. Два года понадобилось ему, чтобы на основе осветительной ракеты разработать снаряды зажигательного и фугасного действия. Они были представлены четырьмя разными калибрами: 2, 2,5, 3 и 4 дюйма. Испытания первых русских ракет прошли в 1817 году на Охтинском полигоне в Санкт-Петербурге. Результаты были признаны вполне удовлетворительными.

Первоначально Засядко использовал пусковые устройства, предназначенные для осветительных ракет. Но вскоре он разработал специальный станок. Он состоял из деревянной треноги, к которой крепилась железная пусковая труба, вращавшаяся как в горизонтальной, так и в вертикальной плоскости. В дальнейшем офицер сконструировал станок для одновременного пуска шести ракет. Так появился прообраз современных реактивных систем залпового огня. Постоянно совершенствовались и сами снаряды. В результате по дальности полёта они стали превышать английские. Небольшой завод по производству боевых ракет был устроен на артиллерийском полигоне на Волковом поле.

В 1827 году по инициативе Засядко в русской армии была сформирована первая ракетная рота. Год спустя она получила боевое крещение во время русско-турецкой войны при осаде крепостей Варна и Браилов. В их взятии ракеты сыграли едва ли не решающую роль. Турки сравнивали их полёт с полётом «огненных змей». Всего за время той войны изготовили почти десять тысяч ракет, и все они были использованы.

Однако точность первых ракет была всё-таки низкой, и применялись они в основном для обстрела городов и больших скоплений войск противника. Погубило этот вид оружия появление нарезной артиллерии. Огонь таких пушек был несоизмеримо более точным и мощным. С середины XIX века ракетная артиллерия стала сниматься с вооружения. Остались только сигнальные ракеты и ракеты для фейерверков. Ну а новая жизнь боевых ракет началась почти сто лет спустя.

Сын Задунайского

У прославленного русского полководца графа Петра Румянцева-Задунайского было три сына: Михаил, Николай и Сергей. Все они начинали свою карьеру в гвардейских полках, однако никто по стопам отца не пошёл и военным не стал. Прославились братья на службе гражданской и дипломатической. А Николай Петрович Румянцев даже стал канцлером Российской империи и в 1810 году возглавил Государственный совет, то есть фактически являлся главой правительства.

Время было непростое. Близилась война с Францией, убеждённым сторонником союза с которой был граф. Многие придворные ставили в упрёк канцлеру его взгляды, а некоторые за глаза даже говорили, что он продался врагу. В 1813 году Николай Петрович подал Александру I прошение об отставке. «Доброжелатели» сразу связали её с Заграничным походом русской армии, противником которого Румянцев являлся.

Но помимо государственной деятельности были у графа и иные интересы. Ещё в молодости он увлёкся отечественной историей. В течение многих лет Николай Петрович собирал древние рукописи, а также материалы по истории отношений России с другими государствами. Так он стал обладателем уникального собрания книг и документов – памятников славянской, русской, западноевропейской и восточной письменности и культуры. Библиотека графа насчитывала почти 30 тысяч томов и включала множество настоящих раритетов. Выйдя же в отставку, Румянцев всего себя посвятил своему увлечению. Постепенно вокруг него собралась группа единомышленников: историков, археографов, филологов и просто не равнодушных к русской истории людей. Их так и называли – Румянцевский кружок. Редкие рукописи его участники искали теперь по всей России.

Однако просто коллекционером Румянцев никогда не был. Свою меценатскую деятельность на пользу российской науке и просвещению он не афишировал. На деньги графа было организовано несколько научных экспедиций в монастыри с целью изыскания древних рукописей. Так было обнаружено множество уникальных документов, а в подмосковном Воскресенском Ново-Иерусалимском монастыре найден Изборник Святослава 1047 года. То, что не получалось приобрести, но представляло научный интерес, энтузиасты копировали, хотя работа эта была весьма непростой. Позднее подсчитали, что на экспедиции, приобретение древних рукописей, издательскую деятельность по самым приблизительным прикидкам граф истратил более двух миллионов рублей.

Николай Петрович умер в 1826 году. По мнению современников, последние двенадцать лет жизни мецената были «блистательной эпохой изысканий отечественных древностей». Семьи у него не было, и завещания он не оставил. Библиотека и все коллекции перешли к единственному родственнику – брату Сергею. Тот выполнил волю усопшего, и пять лет спустя в Санкт-Петербургском особняке Румянцева на Английской набережной открылся первый публичный частный музей страны – Румянцевский музеум.

Спустя 30 лет музей перебрался в Москву, в дом Пашкова. Здесь он быстро стал весьма популярен. Меценаты дарили ему произведения искусства, купцы жертвовали деньги. Вскоре коллекция так разрослась, что потребовались новые помещения. Отдельное здание получила картинная галерея, а в доме Пашкова осталась обширнейшая библиотека, насчитывавшая к тому времени более 700 тысяч томов.

После Октябрьской революции богатейшую коллекцию Румянцевского музея распределили по другим музеям. Значительная часть живописной коллекции поступила в Третьяковскую галерею. Богатейшее этнографическое собрание передали в Этнографический музей Санкт-Петербурга, драгоценности увезли в Гохран – Государственное хранилище ценностей. А собрание книг стало основой Российской государственной библиотеки. Имя графа Николая Румянцева сегодня, увы, практически забыто. Только в старинном живописном парке белорусского города Гомеля у дворца Румянцевых-Паскевичей стоит памятник этому выдающемуся человеку.