Текст книги "Погибают всегда лучшие"

Глава десятая

На следующее утро я позвонил Вознесенскому и известил его, что согласен. Тот не выразил никаких эмоций по этому поводу и спокойно сказал, что пришлет машину. Через сорок минут я уже был у него.

На этот раз меня ждало не купание в теплом бассейне, а деловой разговор. Вознесенский был сдержан, он внимательно смотрел на меня, словно проверяя в тот ли проект он вкладывает капитал.

Он протянул мне целую кипу бумаг.

– Вот заявление в избирательную комиссию от вашего имени о желание принять участие в качестве кандидата на должность мэра. Вот тезисы вашей программы. Само собой разумеется, вы можете внести в них свои изменения и добавления. Здесь же аналитическая справка о состоянии дел в городе, над ней трудились самые большие знатоки городских проблем. Есть много любопытных фактов. Это план предвыборной кампании. Вам надо все это внимательно проштудировать. Это эскизы афиш и плакатов, которыми мы завтра обклеим весь город. Внимательно посмотрите, может быть, они вам не понравятся. Но работали лучшие художники, правда, другого города. Иначе информация непременно бы стала достоянием наших соперников. Кстати, о них. Вам известно, кто будет вашем основным конкурентом. Это нынешний мэр Арнольд Голландцев. Однако в соответствующих кругах он больше известен «Голландец». В свое время он с большим трудом избежал немалого срока за какие-то финансовые аферы. До того как стать мэром он официально являлся владельцем довольно крупной фирмы, но на самом деле он лицо подставное. Фирму контролировали совсем другие люди, через нее они отмывали деньги. Его уже начали снова раскручивать, в сегодняшней городской газете большая статья о нем. Вернее, о недавней благотворительной акции, которую он провел. Вот этот материал.

Статья занимала почти полполосы и была украшена портретом героя. На вид ему было примерно столько же лет, сколько и мне, только он был значительно толще.

– При такой толщине ему будет нелегко состязаться со мной, – заметил я.

– Он похудеет, – пообещал Вознесенский. – Нам известно, что он активно сбрасывает вес, каждый день парится в сауне, даже бегает. Так что не тешьте себя иллюзиями, борьба предстоит острой. Теперь другой аспект вопроса. Подождите меня тут, я вернусь через минуту.

Вознесенский вышел и действительно пришел через минуту. Но не один, рядом с ним теперь находился высокий и очень натренированный мужчина. Я, как бывший спортсмен, сразу определил, что этот человек каждый день посещает спортзал.

– Познакомьтесь, это Олег Романов. Он руководитель моей службы безопасности. Официально он возглавляет охранное агентство «Барс», но работает на меня. А теперь – и на вас.

Романов улыбнулся и подал мне руку, и я почувствовал силу его пожатия. Этот человек мне почему-то понравился с первого взгляда.

– Теперь говорите вы, – кивнул ему Вознесенский.

– Мы составили список мероприятий по вашей охране, – сказал Романов. – Первым делом вам необходимо сменить квартиру. Там, где вы живете сейчас, вас охранять практически невозможно. С вами будут находиться наши телохранители, но мы решили пока не афишировать, что вы отныне под их прикрытием. Теперь о другом важном аспекте – связи, мы вам даем мобильный телефон. Мы выделяем специального человека, который будет двадцать четыре часа ждать вашего звонка. Мы разработали небольшой и простой условный код; вы заучите его. Ну и по мере того, как будет меняться ситуация, будем использовать и другие методы.

– Выходит, я буду находиться под постоянным наблюдением, – без особой радости констатировал я.

– Ничего не поделаешь, если вы хотите дожить до победы на выборах, – отозвался Вознесенский. – Если они увидят, что чаша весов склоняется в нашу пользу, они постараются вас убрать. Я прав, Олег Евгеньевич?

– Абсолютно, Борис Эдмондович.

– Я отдаю вас на время в руки Олега Евгеньевича, вам надо срочно подать заявление в избирательную комиссию, переместиться в другую квартиру. А завтра я вас познакомлю с вашим избирательным штабом. Там собрались очень хорошие люди. А теперь извините, меня ждут срочные дела.

На этот раз меня усадили не в джип, а в обычные заезженные «Жигули». Рядом со мной на сиденье сел Романов, за рулем был незнакомый парень.

– Заедем к вам домой, возьмете нужные вещи и отправимся на вашу новую квартиру, – обрисовал мне предстоящий маршрут Романов.

Автомобиль резво тронулся с места, и я понял, что под стареньким капотом скрывается новый и очень мощный мотор. Я посмотрел на Романова, тот улыбнулся мне и в знак подтверждения правильности моей догадки кивнул головой. Мы знакомы всего несколько минут, а уже понимаем друг друга без слов, отметил я. Это добрый знак.

Моя новая обитель помещалась в недавно отстроенном доме. Он явно был предназначен для избранной публике, так как кроме кодового замка в подъезде нас встретил привратник – крепкий и высокий парень. По тому, как он обменялся взглядом с Романовым, я понял, на кого он работает.

Мы поднялись на лифте на пятый этаж. Вход в квартиру преграждала плотная масса железной двери. Такую гранатомет не прошибет, невольно подумал я.

Романов протянул мне связку ключей.

– Открывайте. Вы должны научиться делать это быстро.

Немного повозившись с замками, я справился с этой махиной и отворил дверь. Я оказался в двухкомнатной квартире, она была обставлена очень приятно, но без всякой роскоши.

– Вся мебель сделана на местной фабрике, – пояснил Романов, видя, что я внимательно осматриваю место, в котором я оказался. – Так что можно говорить избирателям о том, что будущий мэр поддерживает местное производство. Хотите что-нибудь поесть?

– Я еще сегодня это не делал ни разу.

– Сейчас сделаете, – улыбнулся Романов. – Пока садитесь, отдыхайте, я что-нибудь приготовлю.

Он, в самом деле, исчез на кухне, из которой через несколько минут донеслось шипенье. Я же сел в кресло, оказавшееся весьма удобным, располагающее к долгому и приятному отдыху. Я вдруг почувствовал себя почти уверенным. С такими тылами можно бросаться в самое жестокое сражение. А мне на роду написано постоянно ввязываться в драку. За всю мою жизнь можно было сосчитать по пальцам мирные годы.

Из кухни показался Романов. На подносе, который он нес, стояли два тарелки с яичницей и бокалы с апельсином соком.

Мы сели за стол, Романов протянул один бокал мне, другой взял себе.

– За знакомство, – поднял он свой бокал. – Я понимаю, что надо было бы выпить что-нибудь покрепче, но ничего такого не употребляю.

– Я с удовольствием выпью вместе с вами сока, – ответил я. – Это не квартира, а настоящий бункер.

– Мы занимались оборудованием ее целый месяц. Каждая дверь в комнату металлическая, так что если прорвутся в квартиру, можно занимать оборону и в комнатах. А на самый последний случай можно уйти по балкону на соседний балкон. Мы вбили в стену специальные скобы.

– Вы настоящий профессионал. Я рад этому.

– Предстоит борьба, к ней надо готовиться, – спокойно произнес Романов.

– Но коли враг так опасен, то почему вы решили занять нашу сторону. Вам не кажется, что на его берегу поспокойней.

– Да, там пока спокойней, – подтвердил Романов. – Но я работаю на Вознесенского, а у меня нет привычки изменять своим клиентам.

– Но тут особый случай, ведь речь идет о наших жизнях.

– У меня и моих ребят такая профессия – подставлять свои животы, а также другие части своих натренированных тел под пули и ножи. Если этого боишься, то надо выбирать другое занятие. Например, торговля мороженым, вполне безопасна даже в нашем городе. Один из моих ребят не так давно ушел в этот бизнес и весьма доволен. Хотя, насколько я знаю, его тоже хочет прибрать к рукам какая-то группировка. Послушайте, Владислав Сергеевич, если вы приняли решение бросить им вызов, то почему вы думаете, что вы единственный, кто хочет это сделать.

Я посмотрел на Романова, который ответил мне спокойным взглядом.

– Давайте выпьем сок и перейдем на ты, – предложил я.

– Нет возражений.

Мы выпили еще по бокалу сока.

– Могу я тебе дать несколько советов? – сказал Романов.

– Конечно.

– Не пытайся освобождаться от моих ребят, как бы этого иногда не хотелось. Для тебя будет лучше смириться с некоторыми неудобствами в своей жизни. Тебе в твоем положении даже любовью заниматься лучше в их присутствии. Хотя лучше с этим делом некоторое время повременить. А то мало ли кого подошлют. И во-вторых, самый надежный способ обезопасить себя – это уметь все делать самому. Тебе нужно срочно отправиться в спортзал и возобновить тренировки. Хотя бы по полчаса в день. Не в обиду тебе будет сказано, но ты потерял форму.

– Я знаю и полностью согласен с тобой. Я буду заниматься.

– Тогда завтра и начнешь. Ты быстро восстановишься, у тебя отличная школа, а у нас есть хороший тренер, за пару недель он сделает из тебя прежнего Владислава Легкоступова.

– За пару недель вряд ли, да и участвовать в соревнованиях больше мне уже не придется.

– Поверь, это соревнование будет покруче. Тебе пора в избирательную комиссию. Не дрейфишь?

– Есть немного, но это пройдет.

– Мы все равно окажемся их сильней. Нас поддержат люди, а это в конечном итоге самое важное. Им не на кого опереться, только на силу и страх. И если им противопоставить большую, чем у них силу, то запаникуют они.

Романов встал и подошел к окну. И пока он шел по квартире я любовался его могучей поступью, всей его сильной фигурой. Я вдруг понял, что нашел еще одного друга и соратника. Уже второго. А в той борьбе, которая мне предстояла, каждый человек готовый меня поддержать, был на вес золота.

Следующее утро началось с того, что за мной приехал знакомый мне джип, который помчал меня на другой конец города. Я оказался в двухэтажном не слишком приметном здании. Но когда я вошел внутрь, то поразился царящей тут красоте и комфорту. Это был закрытый спортивный клуб. Я хорошо помнил это помещение; когда-то в нем располагалась баня, в которую мы ходили с отцом и братом; потом она пришли в такую негодность, что здание решили не ремонтировать. Но и уничтожать не стали, посчитав, по-видимому, что оно само развалится по причине ветхости и таким образом можно сэкономить деньги на сносе. Когда я уезжал из города, оно стояло бесхозное, абсолютно никому ненужное, разве что местным мальчишкам, которые лазили по этим развалинам. Теперь же кроме спортзала тут располагался еще целый оздоровительный комплекс, включающий небольшой бассейн, сауну, массажный кабинет и маленький, но уютный ресторанчик.

Романов не врал, когда обещал, что за меня возьмутся серьезно. Тренер по имени Антон, был еще молодой, но я сразу определил – весьма опытный. Он явно получил четкие указания взяться за меня, так как не отходил от меня ни на секунду. Мы тренировались; сначала это была общая физическая подготовка, затем началась борьба. К моему стыду кандидат в мастера спорта легко победил заслуженного мастера спорта, чемпиона страны и участника многих международных соревнований. Антон видел мое состояние и, кажется, даже немного проникся сочувствием ко мне, так как пообещал, что через месяц я легко выйду победителем в наших с ним схватках.

Затем наступил черед оздоровительных процедур, которые включали пребывание в сауне и купание в прохладном бассейне. Под конец появилась симпатичная девушка, которая оказалась умелой массажисткой – под ее руками мое тело, казалось, переживало второе рождение. После чего меня ждал завтрак в ресторане.

Когда я вышел из спорткомплекса, то несмотря на то, что тело, отвыкшее от таких нагрузок и упражнений, немного побаливало, чувствовал я себя другим человеком. Такой легкости во всех своих членах я не испытывал давненько. У меня было немного свободного времени, поэтому я сказал своим телохранителям, что хочу чуточку пройтись. Их лица выразили недовольство, но перетечь парни мне не стали. Я подумал: хотя Романов, безусловно, в своем деле профессионал, но я все же я не должен полагаться только на него. Да и вообще, я сам в состоянии определять необходимую степень моей охраны. В противном случае эти ребята не дадут мне и шагу свободно ступить. А чтобы выполнить ту миссию, ради который все и затеяно, я должен быть достаточно автономен. Ведь если рассудить, то я – это в каком-то смысле крючок с наживой, на которой должны попасть плавающие в наших морях хищные рыбы.

Город поразил меня, так он преобразился за сутки. Стены, фонарные столбы были обклеены афишами с моими портретами. Вернее это изображение можно было только условно назвать моим, потому что я был заснят лет пятнадцать назад. На меня глядел молодой энергичный подтянутый человек, под изображением которого крупными золотыми буквами выведена надпись: «Владислав Легкоступов – наш земляк, наша гордость, наш мэр».

Мне стало немного не по себе. Этот уверенный в себе парень с афиши имел слишком мало общего с тем реальным человеком, за которого он себя выдавал. По сути дела речь шла о подлоге, хотя с формальной точки зрения все было абсолютно правильно. Это был я и не я. Но главное я даже не знал, должен ли я пытаться вернуть себе тот образ, что глядит на меня со стен домов, или, наоборот, для выполнения своей миссии я должен превратиться совсем в другого человека?

Меня догнал один из моих телохранителей; как бы случайно он коснулся моего плеча и ткул пальцем в циферблат. Время прогулки истекло, пора было браться за работу.

Когда мы снова помчались по городу, то занавески на окошках машины были зашторены. Автомобиль въехал в усадьбу Вознесенского. Он встретил меня на пороге своего дома и по его виду я понял, что он ждет меня с нетерпением.

– Вы опоздали, Владислав Сергеевич, на пятнадцать минут, – сказал он, не скрывая своего недовольства.

– Извините, но не мог оторваться от любования собственным образом. Даже не предполагал, что я был столь привлекателен в юношеские годы. Где вы откопали эту фотографию? В моем фотоальбоме ее нет.

– Это не важно, пойдемте, вас уже ждут.

Невольно я одернул пиджак, проверил на ощупь, хорошо ли повязан галстук. Все же как никак предстояла первая встреча с моим предвыборным штабом. От моего взаимодействия с ним будет зависеть стану ли я городской главой. Эти люди должны поверить в меня. А значит, я должен предстать перед ними в соответствующем обличье, как внутреннем, так и внешнем. Прочь сомнения, тревоги, неуверенность, я вступаю в борьбу за главный в своей жизни приз – мой родной город.

В комнате в глубоких черных кожаных креслах сидело четверо: трое мужчин и одна женщина. Само собой мой взгляд остановился на ней, тем более ее лицо показалось мне знакомым. Хотя она была очень привлекательной, но почему-то она мне не слишком понравилась. Может быть, оттого, что она смотрела на меня насмешливо и недоверчиво.

– Позвольте представить вам нашего кандидата в мэры, – сказал Вознесенский каким-то немного странным тоном. Я посмотрел на него, и у меня возникло ощущение, что что-то с ним не так, он чем-то то ли расстроен, то ли озабочен. Но сейчас было не время расспрашивать.

– Знакомьтесь, пожалуйста, Владислав Сергеевич, – продолжил обряд представления Вознесенский, – ваш консультант по финансовым вопросам Седышев Михаил Петрович. Это один из самых знающих в городе финансистов, в свое время он организовал у нас первый частный банк, который очень быстро раскрутился. А что случилось потом, он, я думаю, вам сам расскажет.

Михаил Петрович встал, пожал мне руку и улыбнулся.

– Очень рад нашему знакомству, Владислав Сергеевич. Не сомневаюсь, что мы победим. Что касается того, что со мной случилось… Однажды в мой банк под видом клиентов, желающих взять крупный кредит, явились трое молодчиков. Но вместо того, чтобы обсуждать условия получения денег, они, поигрывая дубинками, заявили мне, что отныне устанавливают над моим банком свое покровительство, чему я должен быть крайне рад. Они потребовали, чтобы один из их людей стал бы вице-президентом, третью часть всех доходов я бы переводил на счет, который они откроют. К тому времени я уже имел кое-какие представления о том, кто управляет этим несчастным городом. Так как я знал, что работать честно они мне уже не дадут, а работать под их крышей я не собирался, то в короткий срок я свернул все дела, раздал деньги, ликвидировал банк. А сам перешел в качестве начальника отдела в банк к Борису Эдмондовичу. Буду счастлив, если окажусь вам полезным.

– Коваленко Николай Николаевич, человек лучше которого никто не знает городское хозяйство, – представил Вознесенский невысокого лысого мужчину в мятом пиджаке. – Ты ведь проработал в нем всю жизнь, не так ли?

– Точно так, – моментально вскочил Коваленко. – Как пришел после школы, так в этой системе всю жизнь и прокрутился. Дослужился до заместителя мэра. – В его голосе послышалась гордость своими великими достижениями.

– Почему же ушли? – спросил я.

– Не мог больше участвовать в их безобразиях, видеть, как все разворовывается, как то, что когда-то создавал своими руками, приходит в негодность. У нас чуть ли не каждая неделя авария в канализации или в теплосети. Потому что за последние несколько лет ничего не ремонтируем, ничего не меняем. Я вам могу все показать, где что нужно сделать в первую очередь. Могу указать, где прорвет в самое ближайшее время.

– Мы непременно об этом поговорим, – несколько охладил я его энтузиазм.

– Зонин Юрий Георгиевич, владелец единственной в городе мастерской автосервиса, который не платит дань криминальному миру. По совместительству он является председателем местной ассоциации мелких и средних предпринимателей. Он будет отвечать в вашем штабе за связь с деловыми людьми города.

– Очень рад, – сказал я.

– Борис Эдмондович не совсем верно меня охарактеризовал, я не плачу дань всего три месяца. А до этого исправно платил.

– Почему же прекратили платить оброк? – поинтересовался я.

– Потому что стал противен самому себе. Когда они приходили, начинал дрожать от страха. А они это видели и увеличивали поборы.

– Зато теперь его дважды поджигали.

– Если бы не помощь Бориса Эдмондовича, я бы разорился, – сказал Зонин. – Каждый раз все восстанавливать, это сами понимаете удовольствие не дешевое.

– Мы помогаем тем, кто сопротивляется этим подонкам и оказываем им посильную помощь, – пояснил Вознесенский. – У нас даже есть специальный фонд. Если этого не делать, никто не посмеет тогда и пикнуть против них. Я прав, Юрий Георгиевич?

– Да, так и есть.

– И много таких, кто им не платит? – спросил я.

– Очень мало, их можно по пальцам на одной руке сосчитать и еще пальцы останутся.

– Ну а это наша звезда кабельного телевидения, любимица местной публики Ксения Завьялова.

Только теперь я понял, почему ее лицо мне показалось смутно знакомым; это она произносила пламенную речь на могиле брата.

Она встала и подала мне руку. Я слегка сжал ее пальцы.

– Ксения Леонидовна будет отвечать за информационную поддержку вашей избирательной кампании, – сказал Вознесенский. – Нам с трудом удалось ее уговорить принять участие в ней. Хотя она сама не раз делала острые передачи о том, что происходит в городе. И кое кто на нее тоже точит ножи.

– Я хочу внести некоторую ясность, – проговорили Завьялова. – Я не собираюсь становиться членом вашего предвыборного штаба, как журналист я должна сохранять нейтральность и объективность. Но готова помочь, если то, о чем мы говорили с Борисом Эдмондовичем, окажется правдой.

– Ксения Леонидовна не слишком верит в искренность наших намерений, – прокомментировал ее заявление Вознесенский. – Поэтому нам ничего не остается, как доказать их делами. Но я надеюсь, вы поможете открыть, Владиславу Сергеевичу двери в редакции наших газет и на телестудии?

Завьялова кивнула головой, и я поймал ее взгляд. И мне снова показалось, что она настроена по отношению ко мне не слишком доброжелательно. Причины такого отношения мне были не понятны, может, просто я ей не понравился, как человек, как мужчина. Это совсем не редкость, когда люди уже с первого взгляда испытывают друг к друга необъяснимую антипатию. Главное, чтобы это чувство не помешало бы нашей совместной работе.

Я обвел взглядом собравшихся.

– Полагаю, первое заседание нашего штаба можно считать открытым, – почти торжественно произнес я.

Глава одиннадцатая

Прошло несколько дней. Казалось, никому не было дела до избирательной кампании, жители равнодушно проходили мимо афиш с огромными портретами претендентов, безучастно скользили по ним глазами и шли дальше. Но постепенно я заметил, как стали меняться настроения, как люди все чаще замедляли шаги, останавливались около вывешенных программ кандидатов, внимательно читали их, обсуждали, спорили.

Когда редактировался окончательный вариант моей программы, Завьялова, не отводя от меня сверкающего взгляда, сказала, что необходимо с самого начала четко заявить, что главная наша цель – это борьба с мафией, которая оккупировала город подобно вражеской армии. Если мы побоимся объявить об этом открыто, начнем говорить намеками, то люди посчитают, что мы – трусим и не поверят нам. Возник спор, так как не все считали, что надо с первого дня ставить все точки над и, хотя бы из-за соображения безопасности. Но я согласился с мнением единственной среди нас женщины – и мы внесли этот пункт в текст.

Хотя, как я уже сказал, миновало несколько дней, но никаких враждебных действий со стороны наших противников замечено не было. И все же я шестым чувством ощущал, как накаляется атмосфера в городе, как невидимые, но внимательные глаза следят за каждым нашим движением.

Вместе с моим штабом мы пытались просчитать возможные ответные ходы с их стороны. И они сделали такой ход, но он оказался таким неожиданным, что я почувствовал не только растерянность, но и отчаяние.

Это произошло на четвертый день начала предвыборных баталий, когда нарочный из прокуратуры постучался в мою дверь. После того, как соблюдая все меры предосторожности, я отворил ее, он вручил мне повестку с просьбой немедленно явиться к мне к следователю Очалову.

Я позвонил по условленному телефону и через пятнадцать минут Романов уже входил в мою квартиру. Я показал ему только что врученный мне официальный документ.

– Нет сомнений, они что-то замышляют, – говорил он, ходя взад-вперед по комнате. – Мы слишком хорошо знаем, что из себя представляет этот Очалов. Из всех следователей он самый коррумпированный, самый послушный. Он уже засадил пару неугодных им людей, состряпав на них дела. Между прочим, в среде следователей его так и называют «стряпуха».

– Ты полагаешь, что мне грозит арест?

– Вряд ли сейчас. Ты же все-таки официально зарегистрированный кандидат в мэры и если они тебя попытаются засадить, не имея никаких на то оснований, это вызовет слишком большой скандал. Скорей всего пока они постараются каким-то образом надавить на тебя, чем-то припугнуть. Но в любом случае держись настороженно, возможна провокация. Чего бы тебе ни говорили, сохраняй спокойствие. Даже если с грязью станут смешивать твою мать или любимую женщину.

– С матерью у меня отношения плохие, а любимой женщины на данный момент нет.

– Скоро будет, – вдруг засмеялся Романов, – мы тут негласно проводим кое-какой мониторинг; так вот, оказывается, ты очень популярен у женщин молодого и среднего возрастов. А это треть электората. Вот что значит иметь мужское обаяние. Так что найти первую леди города будет нетрудно.

– Сплюнь, – тоже улыбнулся я. Затем мы одновременно посмотрели на часы.

– Пора, – сказал Романов. – До дверей прокуратуры мои ребята будут тебя пасти, ну а дальше надейся только на себя.

Я вошел в здание прокуратуры, предъявил повестку и знакомой уже дорогой направился к кабинету Очалова. Тот явно ждал моего появления, так как встретил меня настороженным взглядом.

– Садитесь, Владислав Сергеевич, – попытался он показать себя любезным. – За то время, что мы не виделись, в вашей судьбе произошли разительные перемены. Честно признаюсь, не ожидал.

Я и сам не ожидал, послал мысленно ям ему ответ, но вслух предпочел ничего не говорить.

– Знаете, я с большим интересом слежу за вашей кампанией. По-моему, вы воюете с призраками. Словно в фильмах, в каждой строчке мафия, преступники, продажная милиция. – Очалов достал из ящика стола листок, в котором я признал одну из своих листовок. – И это расклеено на каждом углу. – Что же должны наши с вами сограждане думать о том, кто ими тут управляет, кто их защищает. Поверьте, я не первый год работаю в прокуратуре, знаю ситуацию изнутри. Конечно, и коррупция есть, и по преступности наш город занимает первое место в области. Но не стоит преувеличивать, в целом обстановка у нас нормальная.

– Я исхожу из фактов, которыми располагаю. А они не дают сомневаться в том, что город захвачен мафией.

– Мафия, мафия, далось всем это словечко. – Мне показалось, что направленные на меня глаза Очалова недобро сверкнули. – Вы говорите: факты. Факты действительно есть, тут вы правы. Вы даже можете использовать их в своей предвыборной агитации. Если, конечно, захотите.

– В общем, фактов у меня достаточно, но если вы снабдите меня еще одной порцией… – Внутри я весь сжался, чувствуя, что сейчас последует нечто неожиданное и неприятное.

– Мы в целом закончили проверку на заводе, где до недавнего времени работал ваш брат. И установили, как вы говорите, любопытные факты. Ваш брат фактически руководил перекачкой денег с завода в различные коммерческие структуры и банки через многочисленные малые предприятия, которые организовывал он и его сообщники.

– Это ерунда, этого не может быть.

– Есть свидетельские показания, есть вещдоки: счета, расписки в получении денег, накладные. Вам известно, что ваш брат вместе с двумя своими коллегами был учредителем фирмы «Полет».

– Да, они надеялись получить заказы, им обещали их, но затем отдали другим. Поэтому эта фирма, хотя и была образована, но так и не начала работу.

– А у нас другие сведения. Вот протокол допроса Фабера Михаила Яковлевича, того человека, с кем ваш брат учреждал фирму. Хотя до окончания следствия я не имею право вас знакомить с ним, но из уважения к вам сделаю исключение.

Кажется, фамилию Фабер я раз или два слышал от брата, они были если не друзьями, то, по крайней мере, близкими товарищами. Стараясь сохранять спокойствие и запомнить из прочитанного как можно больше, я стал читать протокол.

Если все, в чем признавался этот Фабер, было правдой, то тогда Алешка должен был быть одним из самых богатых людей в городе. Суть того, о чем говорил Фабер, была предельна проста: заказы, которые выполнялись на заводе, оформлялись как заказы, выполненные на малом предприятии. А следовательно основной финансовый поток тек не в заводскую казну, а в карман его учредителей. Естественно, деньги делились с директором, главным бухгалтером, еще несколькими ответственными лицами. Но больше всего меня потрясла сумма, она была просто фантастической. Но я слишком хорошо знал истинное положение, в котором находился брат, чтобы поверить всем этим страшным сказкам. Все, что тут было написано об Алексее, было ложью от первой буквы до последней. Но как это доказать?

Я отложил протокол допроса.

– Нам удалось, Владислав Сергеевич, не только получить признание подельника вашего брата, но, как я уже говорил, обнаружить вещественные доказательства.

– Я могу их посмотреть.

– Они будут представлены суду.

– Все, что говорит, это Фабер, ложь. Алексей ни в чем таком не замешен.

– Я понимаю, сейчас для вас эти факты очень невыгодны. Борец с коррупцией и преступностью – брат коррупционера и преступника. Да, не повезло. Так что же нам со всем этим делать?

– Не брать грех на душу, не обвинять безвинного человека, которого убили бандиты, в преступлениях, к которым он не имеет никакого отношения. О чем вам известно не хуже, чем мне.

Очалов внимательно смотрел на меня, однако какие мысли сопровождали этот его взгляд я знать не мог.

– Ваши эмоции и чувства против фактов. Вы же понимаете, на чьей стороне преимущество. Оцените зрело ситуацию.

– Это-то я и пытаюсь сделать. Вы многим рискуете. – Я подумал о том, что этого типа лучше всего бить его же оружием, брать на испуг. И коли он говорит со мной почти открытым текстом, то почему бы и мне не заговорить в том же ключе. – Подумайте о том, что будет с вами, если мэром стану я. А шансы у меня совсем неплохие. Или вы думаете, что я буду спокойно смотреть оттуда, – кивнул я на виднеющие в окне здание мэрии, – как вы тут восседаете в своем кресле и обвиняете в преступлениях ни в чем неповинных людей..

Я увидел, как тень пробежала по лицу Очалова; по-видимому, этот вариант он еще не обдумывал. Он не слишком умен, отметил я, но может быть оттого еще более опасен. Возьмет по глупости да полезет на рожон.

– Управление внутренних дел не подчиняется мэру, – торжествуя, улыбнулся он. – У нас свое начальство.

– Непосредственно не подчиняется, тут вы правы. Но хорошее хозяйство тем и отличается от плохого, что все в нем подчиняется хозяину. Уверяю вас, я добьюсь того, что мое слово в этом городе будет иметь решающее значение.

Неожиданно я увидел, как Очалов заерзал. Он явно что-то обдумывал и на этот раз я вполне мог представить не слишком оригинальное содержание потока его мыслей. Наконец он принял какое-то решение, это я определил по тому, как сжались его губы, а брови образовали одну изогнутую линию.

– Вы напрасно преуменьшаете значение этого дела для вашей предвыборной кампании, – сказал Очалов. – Не думаю, что у вас будет много шансов, когда оно раскрутится по-настоящему. А мы раскопали далеко не все, есть и другие свидетели, другие факты, которыми еще только предстоит заняться.

Невольно мои глаза нашли на его письменном столе тяжелый чернильный прибор; обычно такие дарят на юбилеи коллеги. Какой же юбилей отмечал этот негодяй? 10 лет своей подлой деятельности? Меня охватило сильное желание схватить эту чернильницу и опустить ее что есть мочи на голову ее хозяина. Кажется, Очалов почувствовал его, потому что он как-то напрягся и на всякий случай слегка отодвинулся в кресле к стене. Я же, чтобы успокоиться, стать считать до двадцати. И пока я занимался арифметикой, Очалов ни на мгновение не сводил с меня настороженного взора.

– Это все, что вы хотели мне сказать? – спросил я, окончив счет и немного успокоившись.

– У нас есть косвенные предположения, что убийство вашего брата связано с тем, что он и его компаньоны не поделили доходы.

– Вы намекаете на то, что убийцей брата мог быть этот Фабер?

– Мы не исключаем такой возможности.

Несколько мгновений я молчал, обдумывая только что полученную информацию. В том, что это полная чушь, я не сомневался ни секунды. Но придумано здорово: прокуратура не только раскрывает громкое дело, но еще отводит подозрение от мафии и бросает огромную тень на меня.