Текст книги "Национальная идея и адмирал Колчак"

Да и на Западе далеко не все одобрили эту идею. Против выступила Франция, больше других пострадавшая в Первой мировой войне и не желавшая прощать виновников сепаратного мира с немцами. Французская газета «Галуа» восклицала: «Что может быть общего между высокой личностью адмирала Колчака и личностью прохвоста Троцкого?!»[1156]1156
  Galois (Paris). 1919. 23 janvier.


[Закрыть] Ряд деятелей Великобритании во главе с У. Черчиллем тоже считали участие своего премьера в затее с Принцевыми островами политической ошибкой. В США против инициативы Вильсона выступила партия республиканцев.

В свою очередь, Колчак и Деникин отказались послать представителей на Принцевы острова. В приказе по армии от 26 января 1919 г. Колчак назвал слухи о переговорах с большевиками «провокационными» и заявил: «С убийцами и мошенниками, для которых ни закон, ни договор не писан, разговаривать не приходится».[1157]1157
  Сибирская жизнь. 1919. 4 февраля.


[Закрыть] В результате конференция не состоялась.

В противовес идее Принцевых островов, некоторые умеренные деятели вроде Г. К. Гинса предлагали созвать конференцию по координации всех антибольшевистских сил России.[1158]1158
  Гинс Г. К. Указ. соч. С. 281.


[Закрыть] Но было ли это реальным? Думается, нет. Те, кто считал для себя приемлемым объединиться против красной Москвы с белыми (энесы, меньшевики-плехановцы), уже сделали это. Объединиться же с эсерами и основной массой социалистов было невозможно в силу слепой приверженности последних идеалам «чистой» демократии: они не могли простить Колчаку самого факта переворота 18 ноября.

Более того, когда Русское политическое совещание в Париже хотело выступить в поддержку инициативы Ф. Нансена о гуманитарной помощи населению Советской России, это намерение встретило возражение со стороны А. В. Колчака, передавшего через свой МИД телеграммой от 13 мая 1919 г., что такая помощь сыграет на руку прежде всего советскому правительству, а не страдающему населению.[1159]1159
  ГА РФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 396. Л. 49.


[Закрыть]

В глазах белых большевики были к тому же еще и «немецкими наймитами». Не случайно в их стане так велика была ненависть к немцам. Даже в канун 1919 г., когда Германия была уже повержена, «Сибирская речь» в своем новогоднем обращении во всеуслышание и без околичностей посылала «новогоднее проклятие Германии и всему германскому народу – народу отравителю» (выделено мной – В. Х.).

Бросается в глаза, насколько чутко антибольшевистская пресса реагировала на каждое действие и высказывание союзников – слишком многое зависело от их позиции в той ситуации. Это резко контрастирует с дореволюционной эпохой, когда русскую интеллигенцию гораздо живее занимали проблемы внутренней политики, нежели внешней. Многолетняя оппозиция к имперской власти привела к тому, что патриотизм в кругах интеллигенции был развит довольно слабо. Задаваясь вопросом: почему иностранцы порой позволяют себе пренебрежительное отношение к русским, «Сибирская жизнь» делала наблюдательный вывод: «Причина эта – в отсутствии самоуважения у русских. Иностранцы знают о нас немного, но наше отношение к своей же стране им, конечно, известно».[1160]1160
  Сибирская жизнь. 1919. 18 февраля.


[Закрыть]

В Гражданскую войну вопросы внутренние и внешние слишком тесно переплелись. Чтобы победить большевиков изнутри, требовалась помощь извне. Но в связи с постепенным разочарованием в помощи союзников и в связи с тем, что представителей белой России не пригласили на Версальскую (Парижскую) мирную конференцию, подводившую черту под итогами Первой мировой войны, в стане белых появляется и растет чувство обиды на державы Антанты, вызванное ущемлением национального достоинства представителей великой страны, понесшей огромные потери на войне и на протяжении 3 лет державшей второй фронт, без которого невозможна была бы победа союзников. В декларации колчаковского правительства от 7 декабря 1918 г. по поводу окончания мировой войны выражалась надежда на участие России в мирной конференции.[1161]1161
  Декларация Российского правительства об окончании войны против германской коалиции, 7 декабря 1918 г. // Правительственный вестник. 1918. 10 декабря; Законодательная деятельность Российского правительства адмирала А. В. Колчака. Вып. 1. С. 37–38.


[Закрыть] Активно добивались этого и кадеты, с гордостью называвшие себя «политическими солдатами» этой войны. Видный кадет Ю. В. Ключников, занимавший до начала 1919 г. пост управляющего МИДом, в докладе правительству 9 декабря 1918 г. настаивал на формировании особой межведомственной комиссии по подготовке русской делегации на Парижскую мирную конференцию.[1162]1162
  ГА РФ. Ф. р-193. Оп. 1. Д. 9. Л. 2–2об.


[Закрыть] Такая комиссия была создана.[1163]1163
  Постановление Совета министров об образовании особого подготовительного к мирным переговорам совещания, 17 декабря 1918 г. // Правительственный вестник. 1919. 7 января; Законодательная деятельность Российского правительства адмирала А. В. Колчака. Вып. 1. С. 104–105.


[Закрыть] В личной беседе Ключников говорил премьеру П. В. Вологодскому: «Заслуги России в войне с Германией так велики и бесспорны, что лишение по праву принадлежащего ей места… не может быть ничем оправдано».[1164]1164
  ГА РФ. Ф. р-193. Оп. 1. Д. 9. Л. 12.


[Закрыть] Если же не будет официального представительства на конференции, министр полагал добиваться, чтобы неофициальными представителями были послы старой России в великих державах во главе с послом Временного правительства во Франции, одним из лидеров кадетов и членом Русского политического совещания В. А. Маклаковым. По его мнению, разделявшемуся руководством кадетов, представительство России должно быть «безусловно единым» и представлять «ту единую Россию, которая существовала до большевистского переворота, во всех ее частях и со всеми ее национальностями».[1165]1165
  Там же. Л. 14.


[Закрыть] Ключников категорически возражал против выдвинутого «союзниками» проекта представительства от разных партий или территорий, который «возвращает нас к тому пережитому революционному прошлому, во времена которого отдельные партийные и групповые интересы заменяли собою интересы общегосударственные».[1166]1166
  ГА РФ. Ф. р-193. Оп. 1. Д. 9. Л. 15.


[Закрыть]

Руководящие принципы для русской делегации на конференции, разработанные Ключниковым, включали: 1) единое представительство; 2) отказ в представительстве советской власти; 3) равноправие с делегациями великих держав; 4) подчинение Омскому правительству как всероссийскому; 5) непризнание всех договоров и обязательств советской власти; 6) содействие миротворческому процессу Лиги наций, в т. ч.: а) превращение ее в постоянно действующий орган Гаагских мирных конференций, б) разработку коллективных санкций против стран-агрессоров, в) кодификацию международного права; 7) «ограничение национального начала во имя начала государственного и правового», имея в виду ограничение «права на самоопределение наций» лишь теми, которые можно признать «культурными», единственной каковой в бывшей Российской империи признавалась Польша в ее этнических границах, для остальных – автономия; 8) добиваться на конференции присоединения к России Мраморного моря с Дарданеллами и Босфором, Галиции, Прикарпатской Руси и Буковины; 9) создание славянского государственного союза по типу конфедерации.[1167]1167
  Там же. Лл. 16–21.


[Закрыть]

Но вскоре позиция союзников в этом вопросе прояснилась. Единственное, что Россия получила от мирной конференции – это право на возмещение причиненного войной ущерба от Германии и ее союзников. Германия также передала победителям 300 млн золотых рублей, полученных от Советской России в счет контрибуции по Брестскому миру, условия которого были аннулированы. По этому поводу красноярская кадетская газета «Свободная Сибирь» писала: «За всеми громкими и красивыми фразами о мире для всего мира, о праве народов на самоопределение… скрывается старая знакомая мораль Германии: сила есть право и превыше всего. Мы убеждены, что Россия все-таки возродится единая, свободная и сильная без помощи союзников, хотя более медленным и тяжким путем».[1168]1168
  Свободная Сибирь. 1919. 1 февраля.


[Закрыть] «Своих большевиков мы разобьем сами», – вторила ей томская «Сибирская жизнь».[1169]1169
  Сибирская жизнь. 1919. 8 февраля.


[Закрыть] Недоумевали порой сами иностранцы. Влиятельная парижская «Фигаро» писала, что отсутствие представителей России на мирной конференции есть «странное явление», чреватое последствиями, о которых история еще потребует отчета от современных политиков.[1170]1170
  Figaro (Paris). 1919. 11 mars.


[Закрыть]

Между тем, такое приглашение не могло быть сделано без юридического признания союзниками правительства А. В. Колчака в качестве правительства России. В результате Версальская конференция вынесла решение: отложить вопрос о России, ее международном статусе и границах до окончания в ней Гражданской войны, когда на всей ее внутренней территории будет установлено единое правительство, после чего созвать специальную международную конференцию по всем связанным с ней вопросам. Делегация Русского политического совещания во главе с министром иностранных дел С. Д. Сазоновым получила лишь право присутствия на заседаниях мирной конференции, но… без какого-то официального статуса. Тем не менее, она попыталась воспользоваться и этим для выражения твердой позиции Белого движения по национальному вопросу. Как сообщал Сазонов телеграммой из Парижа Сукину, 9 марта русская делегация огласила на мирной конференции меморандум о том, что «освобождаемая от большевизма» Россия уважает права национальностей, но вопросы о независимости, поднятые ими как реакция на большевизм, не могут быть решены без согласия русского народа, имеющего с нацменьшинствами общие оборонные интересы.[1171]1171
  ГА РФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 604. Л. 3–3об.


[Закрыть]

Между тем, в отношении союзников относительно «левый» Союз возрождения России скептически относился не только к милитаристской Японии (которой не без оснований не доверяли все либералы), но и к США, припоминая произнесенное одним из их представителей «странное заявление…, что в России истинная демократия воплощена в партии большевиков».[1172]1172
  ГА РФ. Ф. р-193. Оп. 1. Д. 12. Л. 10об.


[Закрыть] К тому же, некоторые западные лидеры считали, что возрождение единой и мощной России совсем не в интересах их стран. Так, британский премьер Д. Ллойд-Джордж в одной из своих речей в парламенте напомнил слова лорда Б. Биконсфильда (Дизраэли), видевшего в расширении Российской империи прямую угрозу могуществу Великобритании.[1173]1173
  Подробнее см.: Пайпс Р. Русская революция. Т. 3. С. 164–165.


[Закрыть] Многие западные деятели предпочитали планам уничтожения большевизма военной силой идею окружения Советской России «санитарным кордоном» буферных пограничных государств, включая ее национальные окраины. В. Н. Пепеляев оставил запись в своем блокноте: «Для тех русских, которые пронесли верность союзникам через все испытания, план Ллойд-Джорджа – удар в самое сердце. Возникает вопрос, когда задуман этот план – не в 14 ли году? Мы привыкли к испытаниям, вынесем и это… Заявление равносильно объявлению войны Единой России».[1174]1174
  ГА РФ. Ф. р-195. Оп. 1. Д. 20. Л. 3.


[Закрыть] Не только белая печать, защищавшая великодержавные интересы России, но даже социалистическая иркутская газета «Наше дело» писала об идее «буферного кордона», что «такое решение было бы гибельно для нас».

Такая позиция у части западных лидеров сформировалась по той причине, что они недооценивали опасность возрождения милитаристской Германии, единственным противовесом которой на востоке могла быть Россия. Предостерегая союзников от такой недооценки, «Свободный край» писал: «Ни в одном народе нет такой сплоченной приверженности к своей стране, такого воинствующего национализма, как у немцев… Пройдет оглушение (поражением – В. Х.) – и немец с его «Германия превыше всех» покажет себя».[1175]1175
  Свободный край. 1919. 16 мая.


[Закрыть] Особую опасность это представляло для Франции, которой Германия угрожала непосредственным соседством. Вся правая французская пресса от «Матэн» до «Фигаро», преодолевая распространившуюся среди французов антипатию к русским как к «изменникам», ратовала не только за помощь белым, но и против планов расчленения России, даже за сохранение ее суверенитета над Финляндией и Прибалтикой – дабы сохранить сильного союзника. В Англии на таких позициях стояла «Таймс» – рупор консервативной партии и военного министерства У. Черчилля, которого, по признанию управляющего колчаковским МИДом И. И. Сукина, «по справедливости считали лучшим другом национального движения за границей»[1176]1176
  Записки И. И. Сукина о правительстве Колчака // За спиной Колчака… С. 423.


[Закрыть] (об этом же свидетельствовал В. Н. Пепеляев[1177]1177
  Дневник В. Н. Пепеляева // Окрест Колчака. С. 92; ГА НО. Ф. д-158. Оп. 1. Д. 2. Л. 110.


[Закрыть]).

Двойственность поведения союзников просматривалась постоянно. С одной стороны, они официально приветствовали белых как представителей «великой России» (об этом заявляли премьер-министр Франции Ж. Клемансо, министр иностранных дел С. Пишон, военный министр Великобритании У. Черчилль). Они не признали суверенитета новоиспеченных государств Закавказья и петлюровской «самостийной Украйны». В то же время, летом 1919 г. последовали заявления лидеров ведущих западных держав о признании де-факто независимости Финляндии и республик Прибалтики. Сделанные без согласования с Россией, они вызвали возмущение русских белогвардейцев. Белая пресса задавала вопросы: почему западные державы, с легкостью признающие независимость чужих территорий без согласия их хозяев, не признают независимость собственных колоний – например, почему англичане не дадут ее народам Индии или Ирландии, которые давно борются за нее? И разве «прибалтийские губернии», а не вся Россия была их союзником в войне, спасая Париж в 1914 г. и более 3 лет оттягивая почти половину всех сил Германии и ее союзников на свой фронт? Обращалось внимание и на невыполнение союзниками обязательства перед Россией передать ей после победы над Германией черноморские проливы и Константинополь (хотя их и передавать было некому, пока в России шла Гражданская война). Русское политическое совещание в Париже заявило Верховному совету Антанты протест по поводу обсуждения судьбы бывшей Османской империи без участия России.[1178]1178
  Русь (Омск). 1919. 17 октября.


[Закрыть] В политике Запада отчетливо проявлялась мораль двойных стандартов, на которую нередко указывает президент В. В. Путин.

После этих событий отношение к союзникам ухудшилось (даже среди традиционно прозападно настроенных кадетов). Отмечая непоследовательность и эгоизм в их заявлениях и действиях, наиболее трезвые политики призывали относиться к ним соответственно. Такое прагматическое кредо выразил в своем дневнике В. Н. Пепеляев 10 апреля 1919 г.: «Мы не должны быть ни японофилами, ни американофилами. Мы должны пользоваться всеми – это русская ориентация».[1179]1179
  Дневник В. Н. Пепеляева // Окрест Колчака. С. 73; ГА НО. Ф. д-158. Оп. 1. Д. 2. Л. 100.


[Закрыть] Кадетский лидер вынашивал идею «свободы рук», отвергавшую курс слепой приверженности Антанте: «Для нас на первом месте наша Россия, и мы должны быть свободны в выборе союзников».[1180]1180
  Дневник В. Н. Пепеляева // Окрест Колчака. С. 68; ГА РФ. Ф. р-195. Оп. 1. Д. 47. Л. 39об.


[Закрыть] Такую позицию поддерживали В. А. Жардецкий, Н. В. Устрялов, А. С. Белоруссов-Белецкий. Председатель Восточного отдела кадетского ЦК А. К. Клафтон в письме Н. И. Астрову 24 июля 1919 г. обличал союзников за «своекорыстную, а иногда бесстыдную политику» и резко критиковал «американофильство» Министерства иностранных дел, как «преклонение перед нацией, которая ничего нам не дала и неизвестно, даст ли что в будущем». Также он иронически замечал, что «французская миссия много и пышно говорит, но на весах действительной помощи ее значение ничтожно».[1181]1181
  ГА РФ. Ф. р-5913. Оп. 1. Д. 702. Лл. 1об–2.


[Закрыть] Сенатор А. Новиков сетовал в письме М. М. Федорову 19 марта: «Союзники в глубоком непонимании происходящего много сделали для того, чтобы дать большевизму силу развить свою деятельность в мировом масштабе».[1182]1182
  ГА РФ. Ф. р-5913. Оп. 1. Д. 236. Л. 5.


[Закрыть] Такое мнение разделяло и большинство независимых экспертов. Так, профессор Н. М. Оссендовский писал И. А. Михайлову 19 декабря 1918 г.: «Наша иностранная политика пошла по пути сервилизма», вместо того, чтобы играть на противоречиях между ведущими иностранными державами; и выдвигал идею славянской федерации под эгидой России, заявляя: «Я не вижу иного пути спасения славянства, к практической политической жизни неприспособленного, как в объединении».[1183]1183
  ГА РФ. Ф. р-341 (Политцентр). Оп. 1. Д. 75. Лл. 12–12а/об.


[Закрыть]

Трезво подходя к вопросу, А. В. Колчак заявлял: «Несмотря на все великие принципы, провозглашенные на мирной конференции, во всех международных отношениях царствует право силы. Мы должны снова стать сильными во всех отношениях».[1184]1184
  Сибирская речь. 1919. 22 февраля.


[Закрыть] Подхватывая его мысль, «Сибирская жизнь» писала: «Помощь будет не так велика, как мы ждали. Но тем меньше придется за нее платить… Даром нам никто ничего не сделает, как не сделает и в счет наших прежних заслуг»[1185]1185
  Сибирская жизнь. 1919. 26 февраля.


[Закрыть] (выделено мной – В. Х.). Аналогично оценивал ситуацию «Свободный край»: «Пока Россия будет слаба и беспомощна, никакие напоминания бывшим друзьям об их моральных обязательствах ее не спасут. Больше того, всякое лишнее напоминание будет принято, как подчеркивание нашего бессилия».[1186]1186
  Цит. по: Сибирская жизнь. 1919. 31 октября.


[Закрыть]

И, хотя в условиях зависимости от поставок союзников Колчак был вынужден порой считаться с их позицией, диктовавшейся собственными выгодами этих держав, он никогда не переходил грань и (вопреки утверждениям советской пропаганды, изображавшей белых «ставленниками международного империализма») твердо отстаивал национальные интересы России, как он их понимал, не допуская вмешательства союзников в свои внутренние дела.

Об этом говорит целый ряд фактов, помимо уже приводившихся сюжетов с Финляндией и Прибалтикой. Так, в ответ на врученный ему в декабре 1918 г. мандат французского генерала М. Жанена, уполномоченного Антантой командовать всеми войсками в Сибири, в т. ч. русскими, Верховный правитель заявил, что скорее вообще откажется от иностранной помощи, чем согласится на это. В итоге Жанен получил командование только над союзными войсками.[1187]1187
  Мельгунов С. П. Трагедия адмирала Колчака. М., 2005. Кн. 2. С. 94, 97–98; Гинс Г. К. Указ. соч. С. 275. Об этом свидетельствуют и телеграммы управляющего МИД Ю. В. Ключникова В. А. Маклакову 20 декабря 1918 г. и П. В. Вологодского членам Русского политического совещания 27 января 1919 г. (ГА РФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 330. Лл. 22–22об, 40–40об).


[Закрыть]

В дальнейшем адмирал отказался передать под охрану союзников золотой запас. По воспоминаниям Г. К. Гинса, при этом он прямо заявил: «Лучше пусть это золото достанется большевикам, чем будет увезено из России».[1188]1188
  Гинс Г. К. Указ. соч. С. 440.


[Закрыть]

И еще яркий пример. После информации о подготовке восстания во Владивостоке в сентябре 1919 г. командующий военным округом генерал С. Н. Розанов ввел в город дополнительные войска, в т. ч. на территорию, занятую японцами и американцами. Дальневосточное «союзное» командование в ответ потребовало полного вывода русских войск из Владивостока, угрожая силой. Реакция Колчака была предельно жесткой. В приказе Розанову от 29 сентября 1919 г. он писал: «Повелеваю Вам оставить русские войска во Владивостоке… Сообщите союзному командованию, что Владивосток есть русская крепость, в которой русские войска подчинены мне и ничьих распоряжений, кроме моих и уполномоченных мною лиц, не исполняют. Повелеваю Вам оградить от всяких посягательств суверенные права России на территории крепости Владивосток, не останавливаясь, в крайнем случае, ни перед чем… Адмирал Колчак».[1189]1189
  Цит. по: Гинс Г. К. Указ. соч. С. 443–444. В свою очередь, правительство Колчака в ответной ноте на союзный ультиматум писало, что «заявление иностранного военного командования выходит из круга ведения последнего и является несовместимым с понятием суверенитета русской власти», а поэтому русское командование «по повелению Верховного Правителя будет до конца отстаивать права и достоинство России» (ГА РФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 118. Л. 100).


[Закрыть] Благодаря проявлению твердости Колчак достиг результата: «союзники» стушевались. Отпор бесцеремонным союзникам произвел огромный общественный резонанс. В том же Владивостоке в сентябре 1919 г. полковник Шарапов застрелил американского солдата, в пьяном виде оскорбившего и ударившего его. Несмотря на протесты американцев, колчаковский военный суд оправдал полковника.[1190]1190
  ГА РФ. Ф. р-147. Оп. 8. Д. 13а. Л. 114.


[Закрыть]

Независимая позиция адмирала в ряде вопросов даже осложняла отношения с союзниками. Как вспоминали его сотрудники, Колчак, «мало эластичный и слишком твердо державшийся идеи великодержавной России, в сношениях с иностранцами шел неизменно по линии наибольшего сопротивления».[1191]1191
  Филатьев Д. В. Катастрофа Белого движения в Сибири. Париж, 1985. С. 43.


[Закрыть] Эта твердость, обусловленная патриотизмом, нередко истолковывалась союзниками совершенно превратно, вплоть до подозрений в «германофильстве» (в основном со стороны французов).[1192]1192
  Мельгунов С. П. Указ. соч. Кн. 2. С. 314.


[Закрыть]

На фоне военных побед Колчака весной 1919 г. в правящих кругах Запада внешне наметилась склонность к признанию его правительства в качестве всероссийского. В мае—июне такие призывы зазвучали на страницах британской «Таймс», французских «Фигаро» и «Матэн», американской «Нью-Йорк таймс», в выступлениях ряда политиков (в сенате США такое предложение официально внес сенатор Кинг). Парижская газета «Тан» считала, что следует признать колчаковское правительство без проволочек, чтобы не портить отношений с «будущей Россией» – падение советской власти казалось уже близким; иначе, предупреждала газета, будущая Россия может опасно сблизиться с Германией.[1193]1193
  Temps (Paris). 1919. 26 juin.


[Закрыть] Польская газета «Курьер Поранны» отмечала: «Колчак так же теперь в моде на Западе, как некогда царь».[1194]1194
  Цит. по: Сибирская жизнь. 1919. 2 октября.


[Закрыть] Поддерживая эти настроения, П. Н. Милюков, обращаясь к союзникам, назвал правительство Колчака «единственным прочным правительством России».[1195]1195
  Сибирская речь. 1919. 26 июня.


[Закрыть]

На этом фоне многие политики и публицисты, воспрянув духом, поторопились с оптимистическими прогнозами. «Отечественные ведомости» писали, что «молодая государственная власть наша входит, как свой, как равноправный и признанный член единой семьи, в круг народов великой государственной культуры», более того – «в круг государств наибольшего фактического могущества».[1196]1196
  Цит. по: Сибирская жизнь. 1919. 14 июня.


[Закрыть] Более трезвые политики, и в частности, сам Колчак, понимали, что до этого еще далеко. «Сибирская речь» задавалась вопросами: слова – словами, а как насчет увеличения реальной помощи союзников? И не потребуют ли они в обмен на это признать «самоопределение» национальных окраин России, шедшее вразрез с ее геополитическими интересами?

Тем временем, находившиеся на Западе деятели российской социалистической демократии (А. Ф. Керенский, Н. Д. Авксентьев и др.) призывали союзные державы прежде признания потребовать от Колчака «гарантий демократии». Кадеты презрительно обозвали их за это «бледными мальчиками», мстящими за свое поражение и потерю власти,[1197]1197
  Сибирская речь. 1919. 4 июня.


[Закрыть] а персонально Керенского – «Хлестаковым русской революции». Даже влиятельная правая французская газета «Матэн» предостерегала союзников от предъявления каких-либо условий Колчаку.[1198]1198
  Цит. по: Сибирская речь. 1919. 29 июня.


[Закрыть] Лондонская «Таймс» также отмечала «упрямо высокомерное стремление навязывать свои приемы и предрассудки русскому народу».[1199]1199
  Цит. по: Наша заря. 1919. 14 мая.


[Закрыть] Тем не менее, условия все-таки последовали. 26 мая 1919 г. 5 ведущих держав Антанты – Англия, Франция, США, Япония и Италия – направили Колчаку совместное обращение, изъявляя готовность признать его правительство в качестве всероссийского при условии заверений с его стороны, что он, во-первых, преследует демократические цели, и во-вторых, не будет посягать на права нацменьшинств (на этих условиях настояли все те же лица – Вильсон и Ллойд-Джордж).[1200]1200
  Гинс Г. К. Указ. соч. С. 339; Фоминых С. Ф. А. В. Колчак и союзники // История белой Сибири: мат-лы междунар. науч. конференции. Кемерово, 1995. С. 34–35.


[Закрыть] Верховный правитель был поставлен в сложное положение. Его взгляды были далеки от демократии, хотя он понимал, что управлять страной в ХХ веке без учета общественного мнения нельзя. А в национальном вопросе он был одним из наиболее последовательных поборников единства Империи. Но совсем игнорировать позицию союзников он не мог, остро нуждаясь в военных поставках. Ответная декларация, врученная их представителям 3 июня,[1201]1201
  ГА РФ. Ф. р-193. Оп. 1. Д. 9. Лл. 22–25.


[Закрыть] была составлена в обтекаемой дипломатической форме, в общих словах она подтверждала приверженность запрошенным принципам, но с такими оговорками, что ее можно было истолковать по-разному. Сходный по содержанию ответ представил А. И. Деникин.[1202]1202
  ГА РФ. Ф. р-952. Оп. 1. Д. 266. Л. 21; Гинс Г. К. Указ. соч. С. 376–378.


[Закрыть]

Но даже после этого конференция ведущих держав Антанты в послании от 24 июня хоть и пообещала всевозможной помощи, но вопрос о признании де-юре обошла молчанием.[1203]1203
  Гинс Г. К. Указ. соч. С. 379.


[Закрыть] Единственным иностранным государством, де-юре признавшим правительство Колчака правительством всей России, была Югославия (официально именовавшаяся тогда Королевством сербов, хорватов и словенцев), издавна связанная еще до своего объединения в 1918 г., в лице Сербии и Черногории, с Российской империей союзными узами (возглавлявший ее принц-регент, впоследствии король Александр был выпускником Пажеского корпуса в Петербурге) и видевшая в белых преемников старой России. В мае 1919 г. Югославия обменялась послами с правительством Колчака (Миланковичем и Штрандтманом; также заявил о его признании лишившийся престола в результате объединения Югославии и не признавший этого экс-король Черногории Николай).[1204]1204
  Подробнее см.: Гинс Г. К. Указ. соч. С. 338; Наумова Н. И. Югославяне в политике колчаковского правительства // История белой Сибири: мат-лы II междунар. науч. конференции. Кемерово, 1997. С. 39–42; ГА РФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 396. Лл. 11–12; Д. 367. Л. 130.


[Закрыть] Но позиция этой небольшой страны серьезного значения не имела; более того, глава французской миссии генерал М. Жанен отнесся к югославскому послу при правительстве Колчака враждебно.

За исключением англичан, прочие «союзники» не столько помогали, сколько вредили своей междоусобной борьбой. Впоследствии, когда предприятие, в котором они так или иначе приняли участие, окончилось неудачей (для них прежде всего – материальными убытками), их представители обвиняли в этом друг друга, что видно из их мемуаров: англичане винили французов в нерадивости и амбициях; французы англичан – в безоговорочной поддержке режимов Колчака и Деникина без попыток их коррекции, что, по их мнению, привело к развитию «реакционных» черт этих режимов; те и другие обличали американцев в попустительстве большевизму; наконец, все вместе возмущались откровенно хищническим поведением японцев.

Ведущие белые политики понимали, что признание зависит от военных побед. В. Н. Пепеляев так оценивал рост интереса к Колчаку на Западе: «Мы живем на проценты тех эффектов, которые произвели весенним наступлением».[1205]1205
  Дневник В. Н. Пепеляева // Окрест Колчака. С. 85–86; ГА НО. Ф. д-158. Оп. 1. Д. 2. Л. 107.


[Закрыть] С. Д. Сазонов в письме П. В. Вологодскому из Парижа от 17 июня, отмечая, что «несомненный в нашу пользу поворот наблюдается в Англии, где инициатором его является военный министр Черчилль», и в США, делал тот же вывод: «Дальнейшие шаги в сторону официального признания… будут несомненно находиться в прямой зависимости от военных успехов сибирских армий».[1206]1206
  ГА РФ. Ф. р-193. Оп. 1. Д. 16. Лл. 62об, 64.


[Закрыть]

Со временем надежды на союзников все более таяли, особенно после заявления Ллойд-Джорджа в парламенте 8 ноября 1919 г. о том, что Англия не может бесконечно помогать белым.[1207]1207
  Пайпс Р. Русская революция. Т. 3. С. 164–165.


[Закрыть] Но еще раньше часть кадетов стала вынашивать мысли о перемене внешней ориентации на германскую, исходя из того, что после разгрома в мировой войне Германия, подвергнутая дискриминации по условиям мирного договора, более не опасна для России и может стать потенциальным союзником в качестве «товарища по несчастью». К такой позиции стали склоняться В. А. Жардецкий (по свидетельству Г. Гинса,[1208]1208
  Гинс Г. К. Указ. соч. С. 475.


[Закрыть] хотя и осторожно, с оговорками) и особенно Н. В. Устрялов, на страницах своей газеты «Русское дело» писавший об этом открыто. Очевидно, Устрялову уже тогда была свойственна склонность к резким политическим зигзагам, что во многом объясняет его последующий переход из ярых противников советской власти в лагерь «сменовеховцев». Незадолго до падения Омска газета Устрялова прямо заявила, что «в тяжелом положении адмирала Колчака и его правительства виноваты союзники. От них не ждут помощи живой силой, но они расшатывают веру в то, что союзникам нужна единая Россия, они не признают правительства адмирала Колчака и тем помогают его врагам».[1209]1209
  Там же. С. 477.


[Закрыть] С другой стороны, писал Устрялов, для Германии после поражения в мировой войне «при создавшихся международных условиях восточная (русская – В. Х.) ориентация есть последняя возможность и естественная надежда».[1210]1210
  Цит. по: Мельгунов С. П. Указ. соч. Кн. 2. С. 310.


[Закрыть]

Позиция «перемены ориентации» не нашла поддержки ни лично у А. В. Колчака, ни в правительстве, ни в самой кадетской партии. Это объяснялось прежде всего сомнительными возможностями реальной помощи от немцев. Основанные на этих обсуждениях, высказанные еще в советское время догадки о симпатиях Колчака к «германофильскому черносотенному» крылу своего окружения[1211]1211
  Зимина В. Д. Северо-западная германофильская и восточная контрреволюция: попытки взаимодействия и их крах // Из истории интервенции и гражданской войны в Сибири и на Дальнем Востоке. 1917–1922 гг. Новосибирск, 1985. С. 159.


[Закрыть] до сих пор не нашли подтверждения.

Более существенным по мере нарастания военных неудач становилось тяготение к сближению с Японией. На Дальнем Востоке буржуазия изначально симпатизировала японцам, в то время как интеллигенция – американцам. Но в глазах сибирской либеральной буржуазии и кадетов Япония, символизировавшая реакцию и поддержку одиозной «атаманщины» в лице Семенова и др., была непопулярна. Лишь по мере разочарования в западных союзниках и неудач на фронте многие из них стали возлагать на нее надежды. Еще весной 1919 г. В. Н. Пепеляев, видя недостаточность помощи западных союзников, намечал пути сближения с Японией, считая, что оно «не только не обострит отношений с союзниками – наоборот, они вынуждены будут к большему вниманию» из одного опасения усиления ее влияния,[1212]1212
  Дневник В. Н. Пепеляева // Окрест Колчака. С. 71–72; ГА НО. Ф. д-158. Оп. 1. Д. 2. Л. 100.


[Закрыть] т. е. предлагал сыграть на противоречиях между союзниками. В критические для фронта июльские дни 1919 г. в правительстве рассматривался проект замены подчиненных Антанте, разложившихся в тылу и симпатизировавших эсерам чехов на японцев.[1213]1213
  Дневник В. Н. Пепеляева // Окрест Колчака. С. 91; ГА НО. Ф. д-158. Оп. 1. Д. 2. Л. 109.


[Закрыть] Этот план предлагали тот же Пепеляев и отдельные представители высшего командования во главе с генералом М. К. Дитерихсом.[1214]1214
  Дневник В. Н. Пепеляева // Окрест Колчака. С. 72.


[Закрыть] 7 июля управляющий МИД И. И. Сукин телеграфировал в Париж министру иностранных дел С. Д. Сазонову, ссылаясь на согласие французского генерала М. Жанена в этом вопросе, что ненадежных чехов опасно оставлять в России еще на одну зиму, и просил союзников помочь пароходами в их постепенной эвакуации (накануне французский премьер Ж. Клемансо распорядился отправить чехов на фронт, что сам Жанен признал нереальным).[1215]1215
  ГА РФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 315. Лл. 30–31.


[Закрыть] В телеграмме послу в Японии Крупенскому 13 июля Сукин сообщал, что Верховный правитель рассматривает возможность замены чехов на охране железной дороги японцами.[1216]1216
  ГА РФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 315. Л. 54–54об.


[Закрыть] Еще 2 июля Сазонов извещал Сукина, что союзнический «Совет пяти» обратился к Японии и США с предложением взять на себя охрану магистрали.[1217]1217
  ГА РФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 330. Л. 54.


[Закрыть] Обе страны, однако, уклонились под разными предлогами. В частности, японское правительство, по свидетельству Пепеляева, в полученном 26 июля ответе любезно сообщало о невозможности выделить воинские части к западу от Байкала, ибо это не встретит поддержки у общественного мнения страны…[1218]1218
  Дневник В. Н. Пепеляева // Окрест Колчака. С. 97; ГА НО. Ф. д-158. Оп. 1. Д. 2. Л. 112.


[Закрыть]

После разгрома колчаковской армии и падения Омска союзные правительства практически прекратили всякую помощь, а правительство США в декабре 1919 г. заявило об этом официально.[1219]1219
  ГА РФ. Ф. р-952. Оп. 1. Д. 450. Л. 52.


[Закрыть]