Текст книги "Национальная идея и адмирал Колчак"

Пункт 14 резолюции III Восточной партконференции кадетов гласил о необходимости содействия приоритету русской культуры в качестве «связующего начала» разноплеменной страны.[1098]1098
  Отчет о III Восточной конференции Партии народной свободы // Сибирская речь. 1919. 28 мая; Свободный край. 1919. 29 мая.


[Закрыть] В соответствии с этим, они выступали и за приоритет православия в качестве государственной религии, при сохранении свободы совести для других конфессий, т. е. за сохранение того положения в отношениях между религиями, какое сложилось в России после Манифеста 17 октября 1905 г. При этом они подчеркнуто уважительно относились к гражданским правам инородцев. На открытии съезда по организации Института исследования Сибири в январе 1919 г. министр народного просвещения колчаковского правительства кадет В. В. Сапожников заявил: «На каком бы низком уровне ни стояли инородцы – они представляют из себя громадную ценность. Они являются лучшими знатоками своего края… Они должны быть приобщены к культурному прогрессу, к его положительным сторонам».[1099]1099
  Труды съезда по организации Института исследования Сибири. Ч. 1. С. 14.


[Закрыть]

Не возражая против местной национально-культурной и языковой автономии входивших в Россию народностей, белые (включая кадетов) категорически отвергали понятие «самоопределения». Восточный отдел ЦК партии в резолюции 7 июля 1919 г. в очередной раз подтвердил традиционную для кадетов позицию по национальному вопросу: только всероссийское Национальное собрание будет правомочно решать вопросы, связанные с предоставлением кому бы то ни было независимости или автономии.[1100]1100
  Сибирская речь. 1919. 8 июля.


[Закрыть] «Сибирская речь», выражая точку зрения правительства, в июне 1919 г. писала: «Прежде чем Россия не «определится» сама, в ней никто не может «самоопределяться», в этом смысле позиция национальной России непоколебима».[1101]1101
  Сибирская речь. 1919. 14 июня.


[Закрыть]

И здесь была полная солидарность с южнороссийской и заграничной группами кадетов. В марте 1919 г. Русское политическое совещание в Париже заявило Версальской мирной конференции, что вопросы «самоопределения» отдельных национальностей России не могут быть решены «без согласия русского народа», а позднее выразило протест против претензий Румынии на аннексию Бессарабии. П. Б. Струве подчеркнул, что «борьба с большевизмом не может вестись за счет силы и единства России».[1102]1102
  Цит. по: Устрялов Н. В. В борьбе за Россию… С. 66.


[Закрыть]

В антисоветской пропаганде белогвардейцы часто делали упор на то, что актив большевистской партии и Красной армии состоит из «международного сброда авантюристов», чуждых русским людям (в одном из приказов Колчак называл Красную армию «кровавой армией германо-большевиков, с основой и примесью немцев, мадьяр, латышей, эстонцев, финнов и китайцев»). Но точно такой же пропагандистский прием использовали против них сами большевики, упирая на то, что белые питаются помощью «иностранных империалистов Антанты» и якобы выполняют их волю.

В общем русле национального вопроса выделялся еврейский вопрос. Известно, что А. В. Колчак разделял мнение об определенной отрицательной роли еврейства в русской революции; однако явного антисемитизма в своей политике он не допускал. Более того, Колчак считал, что еврейство в своей массе «буржуазнее и консервативнее» русского населения, и если оно должно нести ответственность за Троцкого, Свердлова и Йоффе, то в той же мере, как русские – за Ленина, Крыленко и Луначарского.[1103]1103
  Нам И. В. Еврейская диаспора Сибири в условиях смены политических режимов (март 1917 – февраль 1920 г.). Красноярск, 2003. С. 128–129.


[Закрыть] Действительно, на выборах в Учредительное собрание в 1917 г. евреи голосовали в основном не за большевиков, а за демократические социалистические партии (хотя союзников белых среди евреев было еще меньше, чем большевиков).

Еврейский вопрос, не имевший на востоке России большого значения ввиду малочисленности в этих краях самих евреев, получил резонанс после нашумевшего приказа № 22 начальника гарнизона Кустаная (территория современного Казахстана) штабс-капитана Короленко от 25 февраля 1919 г. о выселении из города всех евреев под предлогом «осложнившегося квартирного вопроса» (исключение делалось для врачей, фельдшеров, аптекарей и служащих электростанции[1104]1104
  ГА РФ. Ф. р-176. Оп. 3. Д. 15. Л. 28.


[Закрыть]). Приказ был отменен Колчаком, но шум долго не утихал – и не только со стороны большевистской пропаганды, но и от либеральной и эсеровской общественности.

После этого Омское отделение Национального совета евреев Урала и Сибири подало премьеру П. В. Вологодскому пространную «Записку о тревожном положении евреев в прифронтовой полосе».[1105]1105
  ГА РФ. Ф. р-176. Оп. 3. Д. 15. Лл. 18–21об.


[Закрыть] Сетуя на предвзятое отношение к евреям, авторы записки отмечали, что большевиками являются в основном евреи-политэмигранты, «всегда жившие за границей, давно отрекшиеся от своего народа… и переменившие даже свои фамилии». Евреев-большевиков они называли «отбросами еврейского народа», а в доказательство лояльности основной массы еврейства замечали, что, при всем обилии в Красной армии интернациональных отрядов латышей, венгров, китайцев, корейцев и др., среди них нет еврейских отрядов. В записке перечислялись евреи, расстрелянные большевиками, отмечались факты участия евреев в покушении на Ленина и убийстве Урицкого, в октябрьском восстании юнкеров 1917 г. в Москве, реквизиции большевиками имущества состоятельных евреев (что было чистой правдой), и отрицалась особая роль евреев в РККА и большевистской партии (хотя на самом деле их процент в руководящих советских органах был велик).

В заключение авторы записки просили принять меры для прекращения антисемитской пропаганды в войсках, особенно со стороны газеты «Русская армия» (издававшейся в Омске Осведверхом – Осведомительным отделом штаба Верховного главнокомандующего), причем приводили факт, когда на распространявшихся антисемитских прокламациях в частях Челябинского гарнизона стояла подпись начальника дивизии.

На полях записки стоит собственноручная сухая приписка Вологодского от 14 марта 1919 г.: «Доложено. Такая же записка оказалась поданной Верх[овному] Пр[ави]телю, который приказал по войскам прекратить юдофобскую агитацию»[1106]1106
  ГА РФ. Ф. р-176. Оп. 3. Д. 15. Л. 18.


[Закрыть] (выделено мной – В. Х.).

После этого были уволены два редактора «Русской армии» и несколько сотрудников Осведверха, допустившие антисемитские выпады. В этом отношении некоторые либеральные газеты опять же проявили себя даже правее самого Колчака, недоумевая, почему русским самих себя критиковать можно, а евреев – нет. Видная роль евреев в большевистской партии порой вызывала неприязнь в либеральных кругах, что было совсем нетипично для них до революции. Та же «Сибирская речь» писала: «Мы, русские, были свидетелями того, как наше государство и достояние нашего народа в развитии революции расхищались в тягчайшей мере русскими евреями».[1107]1107
  Сибирская речь. 1919. 5 марта.


[Закрыть] Антисемитские настроения присутствовали и среди определенной части кадетской верхушки, такого рода высказывания допускали В. Н. Пепеляев, В. А. Жардецкий.

Отношение к этому вопросу не было единым. Так, влиятельная группа иркутских кадетов выступала значительно более терпимо и даже укоряла печатный орган ЦК партии за антисемитизм,[1108]1108
  Свободный край. 1919. 17 октября.


[Закрыть] а лидер Национального союза А. С. Белоруссов-Белецкий отмечал, что русские сами виноваты своей косностью и ленью в допущении к власти еврейского меньшинства.[1109]1109
  Наумова Н. И. Еврейский вопрос в годы Гражданской войны. Региональный аспект (юг России и Сибирь) // Страницы истории евреев Сибири в XIX–XX вв. Красноярск, 2003. С. 161–162.


[Закрыть]

Секретная телеграмма министра иностранных дел С. Д. Сазонова А. В. Колчаку от 3 марта 1919 г. ГА РФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 341. Л. 31. Копия

Телеграмма управляющего Министерством иностранных дел И. И. Сукина С. Д. Сазонову от 10 марта 1919 г. ГА РФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 341. Л. 37

Секретная телеграмма С. Д. Сазонова И. И. Сукину от 4 апреля 1919 г. ГА РФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 336. Л. 243

Секретная телеграмма С. Д. Сазонова И. И. Сукину от 24 апреля 1919 г. ГА РФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 341. Л. 88–88 об.

Стр. 1 из 2

Секретная телеграмма С. Д. Сазонова И. И. Сукину от 24 апреля 1919 г. ГА РФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 341. Л. 88–88 об.

Стр. 2 из 2

Секретная телеграмма С. Д. Сазонова И. И. Сукину от 27 апреля 1919 г. ГА РФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 341. Л. 87

Сам А. В. Колчак вел себя в еврейском вопросе более умеренно: так, он отменил принятое было решение о выселении евреев за 100 верст от прифронтовой полосы как потенциальных «большевистских шпионов». Тем более что многие еврейские общины, страхуясь от погромов, изъявляли готовность к сотрудничеству и вносили пожертвования на военные нужды. В компенсацию за это они просили оградить их от притеснений. Колчак не раз изъявлял в печати благодарность им за денежные взносы на армию, а в выступлениях перед еврейскими общинами Омска и Уфы высказался «против национальной травли» и выразил уверенность, что «с общим успокоением страны исчезнет и острота национального вопроса». Вместе с тем, он возражал против отдельного национального еврейского представительства на Государственном земском совещании.[1110]1110
  Подробнее о еврейском вопросе при Колчаке см.: Наумова Н. И. Еврейский вопрос в годы Гражданской войны… С. 152–171; Нам И. В. Еврейская диаспора Сибири в условиях смены политических режимов (март 1917 – февраль 1920 г.). Красноярск, 2003. С. 120–174; Немчинова Т. А. Евреи Сибири и Дальнего Востока в Гражданской войне // Евреи в Сибири и на Дальнем Востоке: история и современность: мат-лы V регион. науч. – практ. конференции. Красноярск, 2004. С. 71–77.


[Закрыть] В целом можно согласиться с мнением, что «колчаковская администрация рассматривала еврейский вопрос как часть общеполитических и национальных проблем, признавала гражданское равенство евреев и не препятствовала их самоорганизации».[1111]1111
  Нам И. В. Еврейская диаспора Сибири в условиях смены политических режимов… С. 169.


[Закрыть] Это к вопросу о «белом холокосте», миф о котором поддерживает даже англоязычная Википедия.

Национальный вопрос смыкался с внешней политикой и проблемой официального признания правительства А. В. Колчака в качестве всероссийского. Политики либерально-консервативного направления в интересах консолидации антибольшевистских сил сосредоточили все усилия на достижении этого признания. Идеологически (что можно видеть по предыдущим материалам) и практически – своей деятельностью в правительстве и в общественных кругах – кадеты больше всех работали в этом направлении. Позицию этих кругов отчетливо выразили «Отечественные ведомости»: «Всякая временная власть, которая образуется в Москве, всякая военная сила, которая войдет в ее стены, будет носителем и пропагандистом верховной власти адмирала Колчака и никого иного – до того момента, когда в Москву… прибудет сам Верховный правитель». В этих условиях, указывала газета, задача общественно-политических организаций и прессы – содействовать утверждению «общегосударственного и международного значения Верховного правителя… путем организации общественного мнения и соответствующей агитации».[1112]1112
  Отечественные ведомости (Екатеринбург). 1919. 9 февраля.


[Закрыть]

Товарищ председателя Восточного отдела ЦК кадетов В. А. Жардецкий в письме на юг сопредседателю Национального центра, члену всероссийского кадетского ЦК Н. И. Астрову 25 марта 1919 г. излагал свои идеи по консолидации сил: «1) Всем противобольшевистским организациям России, имеющим власть и военную силу, необходимо ясно заявить, что правительством Российским они признают правительство адмирала А. В. Колчака, а его – Верховным правителем. Демонстрировать перед иностранцами отсутствие взаимных трений и выше всего поставить идею национальной дисциплины. 2) Ликвидировать правительственные тенденции Парижа (Русского политического совещания – В. Х.). 3) Направлять сюда на Восток возможно большее число гражданских и военных деятелей для задач порядка Государственного совета, министерской деятельности, крупной администрации, специальных задач аграрной реформы, дипломатической части, идеологической деятельности (хорошо бы – Струве), высшей судебной, крупных генералов, и, если возможно, – для нужд местного управления и общественных деятелей. При этом желательно, чтобы особенно неподатливая на потребности новой жизни правизна сюда не была направлена. Чувствуется, что это течение безжизненно и способно осложнить и без того почти безысходно осложненную задачу восстановления нации».[1113]1113
  ГА РФ. Ф. р-5913. Оп. 1. Д. 237. Л. 4.


[Закрыть]

В направлении консолидации власти цель была достигнута: на рубеже мая—июня 1919 г. о подчинении А. В. Колчаку как Верховному правителю России официально заявили командовавшие белыми армиями других регионов генералы А. И. Деникин на Юге, Е. К. Миллер на Севере и Н. Н. Юденич на Северо-Западе (хотя часть окружения Деникина выступала за объединение Белого движения вокруг него, апеллируя к «историческому приоритету» Добровольческой армии,[1114]1114
  Деникин А. И. Очерки русской смуты. Т. 5. М., 2003. С. 471–472, 475; Иоффе Г. З. Колчаковская авантюра и ее крах… С. 175–176.


[Закрыть] и лишь после долгих колебаний и не без влияния западных дипломатов Деникин официально подчинился Колчаку. По этому поводу В. Н. Пепеляев передавал даже слухи, что деникинское Особое совещание «относится враждебно к Омскому правительству»[1115]1115
  Дневник В. Н. Пепеляева // Окрест Колчака. С. 93; ГА НО. Ф. д-158. Оп. 1. Д. 2. Л. 110.


[Закрыть]). После свершившегося акта подчинения М. М. Федоров писал Пепеляеву 20 июня 1919 г.: «Ваше основное пожелание, чтобы Верховным правителем России был признан адмирал Колчак, 30 мая осуществлено волею рыцаря, как Вы правильно его называете, великого патриота и выдающегося государственного человека А. И. Деникина. Это произошло, заметьте, в момент величайших военных достижений и успехов армий Деникина, путь которым на Москву сейчас открыт и спасает фронт адмирала Колчака… Результаты нашего развала, корни которого в старом режиме, сказываются одинаково и у вас, и у нас, несмотря на различие обстановки и условий. Здесь к этому присоединяется самостийность, которой вы почти не знаете». Любопытно, что в заключение Федоров писал: «Людей мы к Вам не посылаем пока, потому что рассчитываем, что они скорее приедут к Вам, когда произойдет соединение армий… Единая русская государственная власть – уже осязаемый факт, до скорого свидания в сердце России, в Москве».[1116]1116
  ГА РФ. Ф. р-5913. Оп. 1. Д. 858. Л. 1–1об.


[Закрыть] Настолько велика была в то время уверенность в близкой победе над большевиками.

В свою очередь, Колчак 24 июня официально назначил Деникина своим заместителем как Верховного главнокомандующего,[1117]1117
  ГА РФ. Ф. р-176. Оп. 2. Д. 115. Л. 44. Копия.


[Закрыть] ввиду территориальной удаленности его армий предоставив ему широкую самостоятельность. Однако вопросы общей политики – как внутренней, так и внешней, земельный вопрос и финансовая политика оставались в исключительной компетенции Верховного правителя. О соблюдении Деникиным субординации свидетельствует уведомление направленной им в Париж в ноябре 1919 г. делегации на имя Колчака: «Нижеподписавшиеся уполномочены доложить, что главнокомандующий Вооруженными силами Юга России испрашивает указаний Верховного правителя о порядке дальнейшего осуществления государственной деятельности в областях, подчиненных главнокомандующему и через него Вашему высокопревосходительству».[1118]1118
  ГА РФ. Ф. р-5913. Оп. 1. Д. 214. Л. 21.


[Закрыть]

В связи с этим, можно согласиться с выводом об идейном и организационном единстве Белого движения[1119]1119
  Цветков В. Ж. Белое дело в России. Т. 1. М., 2008. С. 13.


[Закрыть] после признания всеми «белыми» регионами Верховным правителем А. В. Колчака. К тому же, их объединяли общая программа и сходство политических режимов.

Но, если признание правительства Колчака всероссийской властью со стороны других «белых» региональных образований и армий внутри России было достигнуто без особых затруднений, то гораздо сложнее обстояло с признанием международным. Лично А. В. Колчак пользовался авторитетом в союзных державах, и это неоднократно отмечалось. Так, бывший лидер октябристов А. И. Гучков в телеграмме ему 17 октября 1919 г. после беседы с У. Черчиллем писал, что относительно просимого Н. Н. Юденичем ввода английского флота в Кронштадт «крайне важно Ваше личное обращение к Черчиллю… Ваш личный авторитет настолько высок у союзников, что Ваше личное вмешательство произведет лучшее впечатление».[1120]1120
  ГА РФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 297. Л. 22.


[Закрыть]

Однако на практике позиции союзных держав определяли не личные отношения, а холодный политический расчет. Листая белогвардейскую прессу, легко заметить, что после переворота 18 ноября она переключила основное внимание на три темы: поддержки новой власти, армии и внешней политики. В последней центральное место занимали отношения с союзниками, т. е. державами Антанты. Международное признание колчаковского правительства в качестве законного правительства всей России представлялось не менее важным, чем объединение вокруг него белых армий внутри России.

Резолюция III Восточной конференции кадетской партии по международной политике подтверждала верность союзу с державами Антанты («западными демократиями») и подчеркивала, что после победы над германским империализмом большевизм остается врагом № 1 мирового порядка, и потому борьба с ним является «делом не только русского народа, но и всего культурного человечества».[1121]1121
  Отчет о III Восточной конференции Партии народной свободы // Сибирская речь. 1919. 24 мая.


[Закрыть] Ставилась также цель добиться окончательного международного признания де-факто правительства Колчака в качестве правомочного Всероссийского правительства.

В этом, как и в национальном вопросе, с ними были солидарны кадеты всех регионов. П. Н. Милюков писал председателю Восточного отдела ЦК А. К. Клафтону в мае 1919 г.: «Признание правительства Колчака всероссийским – первая основная задача нашей политики». Рекомендуя поддерживать соперничество США и Японии на Дальнем Востоке, Милюков информировал: «Принципиальная позиция по окраинному вопросу, установленная Екатеринодарской конференцией партии, есть единство России в пределах до войны, за исключением Польши… на этнографическом начале» (по поводу Финляндии говорилось уклончиво о готовности предоставить ей «все совместимое с военной обороной побережья»). Как известно, А. И. Деникин полностью поддержал позицию Колчака в этом вопросе. Оставляя в стороне прежнее требование присоединения к России Константинополя (Стамбула), выдвигавшееся кадетами до революции, Милюков тем не менее считал необходимым добиваться от Лиги наций передачи России Босфора и Дарданелл и особого статуса Галиции, переданной после Первой мировой войны от распавшейся Австро-Венгрии новорожденному Польскому государству.[1122]1122
  Милюков П. Н. Дневник 1918–1921. М., 2005. С. 408–411.


[Закрыть]

Практически международное признание так и не было достигнуто, несмотря на все усилия. Западные державы, как свидетельствуют донесения русских послов, в первые дни после получения известий о перевороте насторожились. Их представители в Сибири видели слабость демократической Директории и предпочитали лицезреть вместо нее твердую власть, но смущали слухи о реакционно-монархических устремлениях организаторов переворота, усердно распространявшиеся эсерами. Союзники также опасались, что переворот может вызвать новую гражданскую войну в самом антибольшевистском лагере. По свидетельству английского историка, первая реакция официального Лондона на известие о перевороте была близка к панике.[1123]1123
  Флеминг П. Судьба адмирала Колчака / Пер. с англ. М., 2006. С. 123.


[Закрыть] Бывший управляющий МИДом Директории и Колчака кадет Ю. В. Ключников в докладе Русскому политическому совещанию в Париже тоже констатировал, что союзные державы были испуганы в первые дни после переворота, когда «после дождя приветствий, который был раньше, наступило молчание».[1124]1124
  За спиной Колчака… С. 306–307.


[Закрыть] Генерал К. В. Сахаров вспоминал: на другой день после переворота глава британской военной миссии генерал А. Нокс «встретил меня очень взволнованно и сказал, что теперь будет плохо, что союзники могут даже прекратить помощь».[1125]1125
  Сахаров К. В. Белая Сибирь. Мюнхен, 1923. С. 37.


[Закрыть] Более того, западные историки сообщают, что правительство Великобритании 14 ноября 1918 г. уже приняло решение признать де-факто Директорию, но составить текст обращения и опубликовать его до переворота не успело.[1126]1126
  Пайпс Р. Русская революция / Пер. с англ. Т. 3. М., 2005. С. 45; Перейра Н. Указ. соч. С. 86–87.


[Закрыть] Растерянность союзников перед фактом переворота 18 ноября была такова, что один из лидеров заграничной группы кадетов и Русского политического совещания В. А. Маклаков поначалу прислал Колчаку паническую телеграмму: «Будущее покажет, не есть ли это начало крушения».[1127]1127
  Цит. по: Милюков П. Н. Дневник 1918–1921 гг. С. 630.


[Закрыть] Все эти выкладки убедительно опровергают подхваченную советской пропагандой версию генерала М. Жанена о причастности английской военной миссии к перевороту.[1128]1128
  Даже советский историк Г. З. Иоффе, пытавшийся оправдать эту версию, вынужден был признать факт информации русских послов за границей о настороженном отношении союзников к перевороту (Иоффе Г. З. Колчаковская авантюра и ее крах… С. 123–124).


[Закрыть]

Благоприятная в целом реакция сибирского общества на переворот и последовавшие официальные выступления Верховного правителя, рассчитанные на международное общественное мнение и в обтекаемой форме заверявшие в отсутствии «реставрационных» намерений, а также декларация Российского правительства о принятии внешних долговых обязательств Российской империи и Временного правительства Российской республики от 21 ноября 1918 г.[1129]1129
  Законодательная деятельность Российского правительства адмирала А. В. Колчака. Вып. 1. С. 28–29; Правительственный вестник. 1918. 24 ноября.


[Закрыть] успокоили западные державы. В. Н. Пепеляев с удовлетворением отмечал в дневнике: «Англичане довольны. Французы доброжелательны и нажимают на чехов».[1130]1130
  Дневник В. Н. Пепеляева // Окрест Колчака. С. 62; ГА РФ. Ф. р-195. Оп. 1. Д. 47. Л. 28.


[Закрыть] Официальный протест против переворота из союзных представителей выразил лишь чехословацкий Национальный совет.[1131]1131
  ГА РФ. Ф. р-176. Оп. 12. Д. 30. Л. 4.


[Закрыть] В ответ «Отечественные ведомости» напомнили чехам, что до капитуляции Германии и ее союзников они сами являлись нарушителями формальной законности, изменившими воинской присяге подданными Австро-Венгерской монархии.[1132]1132
  Цит. по: Свободный край. 1918. 14 декабря.


[Закрыть]

Общим тоном антибольшевистской печати было недовольство по поводу отсутствия военной помощи от союзников. «Интервенция» великих держав не затронула коренные, внутренние области России и практически не сопровождалась вооруженными столкновениями. Ни одна из них не находилась в состоянии войны с Советской Россией. Как и ранее немцы (опасавшиеся второго фронта, от которого лишь недавно избавились), державы Антанты не шли на широкое военное вмешательство по причинам собственной истощенности 4-летней мировой войной и популярности советской власти (в первые годы) среди рабочих и демократической общественности на Западе. Само по себе присутствие их войск на окраинах России было настолько непопулярно в их странах, что уже в 1919 г. покинули ее территорию французы, затем англичане, и лишь японцы, занимавшие выжидательную позицию, оставались в Приморье до 1922 г.

В Сибири практически все воинские части союзников стояли в глубоком тылу. Поведение их, мягко говоря, было не всегда достойным. В архиве сохранился целый ряд сводок о попойках и бесчинствах чехов, поляков, сербов, румын, американцев.[1133]1133
  ГА РФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 118. Лл. 2–10; Ф. р-147. Оп. 8. Д. 13а. Лл. 33, 58, 106; Д. 28. Л. 27об; и др.


[Закрыть] В сводке Особого отдела госохраны за апрель 1919 г. говорилось: «Отношение союзников, кроме японцев, к большевикам безразличное; что же касается американцев, среди войск которых много русских эмигрантов-евреев, то они своими действиями играют в руку большевикам».[1134]1134
  ГА РФ. Ф. р-147. Оп. 8. Д. 28. Л. 31.


[Закрыть] Широкую известность получили заигрывания командовавшего американскими войсками генерала У. Гревса с большевиками на Сучанском руднике.[1135]1135
  Там же. Л. 30об.


[Закрыть] В докладе военной контрразведки (особого отделения управления 2-го генерал-квартирмейстера Ставки) от 21 июня 1919 г. говорилось о деятельности на Дальнем Востоке американского «Христианского союза молодых людей» с целью популяризации масонства и экономической разведки, с использованием громадных средств. Как сообщала контрразведка, Союз устраивал среди населения лекции разных типов применительно к разной аудитории, сопровождавшиеся иллюстрациями и показом кино, привлекая народ благотворительными бесплатными столовыми для бедных, дешевыми лавочками. Находившиеся под его влиянием кооперативы пропагандировали через народный университет во Владивостоке социалистические идеи. Резолюция Колчака на полях доклада гласила: «Христианский союз молодых людей последнее время намерен сосредоточить свою работу в деревне. Необходимо принять меры для воспрепятствования этой разлагающей работе. Адмирал Колчак. 29/VI–1919 г.».[1136]1136
  ГА РФ. Ф. р-176. Оп. 3. Д. 41. Лл. 3–4. В одном из докладов контрразведки о политике союзных правительств в 1917–1918 гг. отмечалось, что после русской революции и вступления в Первую мировую войну США новой целью войны стало самоопределение народов через Лигу наций. Препятствование Российской империи этой цели привело к поддержке союзниками Февральской революции и даже социалистических партий (поскольку первое, кадетское Временное правительство было великодержавным). Свежие, не обескровленные (и почти не имевшие колоний) США сразу стали диктовать свои условия. Тяготы войны, вкупе с русской революцией, вызвали рост влияния социалистов в Европе. В заключение делался вывод, что настоящим победителем в войне, несмотря на минимальное участие в ней и жертвы, являются Соединенные Штаты (ГА РФ. Ф. р-6219. Коллекция документов Штаба Верховного главнокомандующего. Оп. 1. Д. 15. Лл. 3–5).


[Закрыть]

О трезвом, прагматичном отношении А. В. Колчака к союзникам свидетельствовал в мемуарах управляющий МИДом И. И. Сукин: «Колчак лично никогда не рассчитывал на иностранцев и относился холодно к понятию «союзники»».[1137]1137
  Записки И. И. Сукина о правительстве Колчака // За спиной Колчака… С. 455.


[Закрыть] Сходно с ним мнение В. Н. Пепеляева, в январе 1919 г. писавшего в дневнике: «Внутренняя политика подчинена дипломатическим задачам, что неправильно и опасно… Пора перестать просить милостыню» у союзников.[1138]1138
  Дневник В. Н. Пепеляева // Окрест Колчака. С. 66; ГА РФ. Ф. р-195. Оп. 1. Д. 47. Л. 36–36об.


[Закрыть]

Напротив, широкая либеральная и отчасти даже социалистическая публика возлагала на союзников преувеличенные надежды. Омская «Заря» недоумевала: «Становится все более туманной и непонятной линия поведения союзников. Каких-нибудь полтора иностранных корпуса… в связи с частями нашей молодой армии могли бы решить в несколько приемов судьбу советских фронтов».[1139]1139
  Цит. по: Сибирская жизнь. 1919. 23 января.


[Закрыть] Ей вторила «Наша заря»: «Со стороны союзников нельзя уловить даже признака установившегося взгляда на современную жизнь России и ясной последовательной политики».[1140]1140
  Цит. по: Сибирская жизнь. 1919. 5 февраля.


[Закрыть] Более здраво оценивавший ситуацию иркутский кадетский «Свободный край» предостерегал от излишних надежд на союзную помощь, указывая на охвативший Запад после Первой мировой войны финансовый кризис и другие внутренние проблемы.[1141]1141
  Свободный край. 1918. 28 декабря.


[Закрыть]

В итоге основная помощь союзников свелась к снабжению белых армий. Если Красной армии достались огромные запасы со складов и арсеналов бывшей русской армии, то белые были вынуждены прибегать к помощи Запада. Получался парадокс: интернациональное, космополитическое по своим лозунгам советское правительство было вынуждено в тех условиях целиком опираться на собственные силы, в то время как национальные белые правительства материально зависели от союзных иностранных держав. При этом, если англичане и на Востоке, и на Юге (см. мемуары А. И. Деникина) помогали белым практически безвозмездно, отдавая излишки оружия и снаряжения, оставшегося после мировой войны, то со стороны французов по сути имела место не помощь, а обыкновенная торговля. Возглавлявший военную миссию белых во Франции генерал Д. Г. Щербачев сообщал генералу А. И. Деникину 5 апреля 1919 г.: «Все руководящие круги отлично понимают, что без единой сильной России Франция станет жертвой германизма, который оправится гораздо скорее, чем предполагали раньше; вся пресса, за исключением 3–4 газет, очень благоприятна для нас. Но вся нерешительность правительства имеет причиной нежелание масс продолжать в каком бы то ни было виде войну».[1142]1142
  ГА РФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 710. Л. 1.


[Закрыть] США и Япония ограничивались в основном поддержкой политических отношений с Колчаком и ролью наблюдателей на Дальнем Востоке, выжидая, как разовьется ситуация, и соперничая между собой за экономическое влияние в этом крае. Показателен в этом плане сохранившийся в архиве обзор японской прессы за октябрь 1919 г.: часть ее опасалась «перехода Камчатки в американские руки» (газета «Ямато Симбун») и считала, что в русском вопросе союзники «должны исключить Америку, которая сочувствовала большевикам, противилась установлению экономической блокады против них» (газета «Нироку Симпо»), а другая часть полагала, что «неясность целей интервенции не дает возможности решить, когда, собственно, задача наших войск может считаться выполненной» («Токио Асахи Симбун») и высказывалась о нежелательности усиления японских войск в Сибири ввиду затратности («Дзидзи Симпо»).[1143]1143
  ГА РФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 668. Лл. 16, 17, 24, 27.


[Закрыть]

При этом все союзники не доверяли друг другу. Так, в сводке генерал-квартирмейстера Ставки М. А. Иностранцева за октябрь 1919 г. отмечались враждебные отношения между английской и японской военными миссиями.[1144]1144
  ГА РФ. Ф. р-6219. Оп. 1. Д. 15. Л. 13об.


[Закрыть] В письме У. Черчиллю глава британской военной миссии при Колчаке генерал А. Нокс с горечью писал: «Его трудная миссия почти невыполнима из-за эгоизма японцев, тщеславия французов и безразличия остальных союзников».[1145]1145
  Флеминг П. Указ. соч. С. 151.


[Закрыть]

Возмущаясь таким отношением, «Сибирская речь» обращалась к союзникам: «Мы испытали горькое удовлетворение нашей общей победой. Да, милостивые государи – общей, потому что в эту войну русский народ вложил, по вашим собственным источникам, около 9 миллионов своих жертв. Не правда ли, это слишком большая сумма вклада для изменников?»[1146]1146
  Сибирская речь. 1919. 17 января. Имеются в виду общие потери убитыми, ранеными и пленными. Но и потери России одними убитыми в этой войне достигали 2 млн – больше, чем потери всех остальных стран.


[Закрыть]

Разногласия между ними дополнялись слабым знакомством с ситуацией в России. «Сибирская речь» иронизировала: «За границей о нашей внутренней жизни имеют такое же представление, как мы о Китае».[1147]1147
  Сибирская речь. 1919. 1 марта.


[Закрыть]

К тому же, и англичане не желали помогать в одиночку. 31 июля 1919 г. посол в Англии К. Д. Набоков информировал управляющего колчаковским МИДом И. И. Сукина: «Англия не может помогать и Деникину, и Юденичу в полной мере и нам скоро будет поставлен вопрос – кому из этих фронтов нужнее помощь. Думаю, что следует настаивать на дальнейшей помощи Деникину Англии, относительно же положения Юденича… представляется крайне желательным обратиться с настоятельным представлением к американскому правительству. Нужды этого фронта сравнительно невелики, ресурсы Америки безграничны».[1148]1148
  ГА РФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 280. Л. 72.


[Закрыть] А 10 октября У. Черчилль в телеграмме А. В. Колчаку, воздавая дань его «непоколебимому мужеству и твердости», сообщил о решении британского правительства сосредоточиться на помощи Деникину (под предлогом большей близости его фронта), а помощь армиям Колчака переложить на США.[1149]1149
  ГА РФ. Ф. р-200. Оп. 1. Д. 330. Лл. 62–63.


[Закрыть]

Волну возмущения в стане белых вызвало выдвинутое в январе 1919 г. американским президентом В. Вильсоном и британским премьером Д. Ллойд-Джорджем предложение созвать на Принцевых островах в Мраморном море специальную международную конференцию по русскому вопросу с участием представителей всех противоборствующих сторон, включая большевиков. С резким осуждением этой затеи выступил ряд видных русских политиков за границей (С. Д. Сазонов, князь Г. Е. Львов, В. Л. Бурцев, Н. В. Чайковский, «бабушка русской революции» Е. К. Брешко-Брешковская), всероссийский ЦК партии кадетов, Национальный центр, Всероссийский совет кооперативных съездов, земские и городские учреждения. Белая пресса сравнивала идею переговоров с большевиками с «троянским конем». Даже такой оппозиционный правительству Колчака рупор социалистов, как омская «Заря», категорически осудил это предложение.[1150]1150
  Думова Н. Г. Кадетская контрреволюция и ее разгром… С. 234–235.


[Закрыть] Его восприняли как уход Запада от реальной помощи, попытку «умыть руки». Лишь часть социалистов поддержала идею «диалога» с большевиками (эсеры на международном конгрессе II Интернационала в Берне, отдельные меньшевистские и эсеровские газеты).

31 января Восточный отдел ЦК кадетской партии, совместно с местными комитетами партии Омска, Самары, Казани, Симбирска, Уфы,[1151]1151
  Партийные комитеты городов Поволжья переехали в Омск после занятия их большевиками осенью 1918 г. – в начале 1919 г.


[Закрыть] Иркутска и Красноярска, принял резолюцию в отношении «плана Принкипо», как называли на Западе инициативу переговоров на Принцевых островах. В ней заявлялся протест против любых переговоров с большевиками и выражалась надежда на помощь союзников, официальное признание правительства Колчака в качестве всероссийского и приглашение его представителей на Парижскую мирную конференцию. В заключение отмечалось, что в противном случае представляемая Колчаком Россия будет рассчитывать на собственные силы и добиваться победы в одиночку, каких бы трудностей это ни стоило.[1152]1152
  ГА РФ. Ф. р-952. Оп. 3. Д. 124. Л. 1; Сибирская речь. 1919. 2 февраля.


[Закрыть]

В свою очередь, Омский национальный блок в резолюции от 9 февраля 1919 г. по поводу инициативы Вильсона отказывал большевикам в звании партии, называл их «преступной группой» и требовал от союзников «безотлагательной военной и финансовой поддержки» и разработки «международного карательного законодательства против большевиков, как врагов мира, цивилизации и культуры»,[1153]1153
  Сибирская речь. 1919. 14 февраля.


[Закрыть] а также признания правительства Колчака.

В реальности намерение примирить в обстановке накала Гражданской войны враждующие политические полюсы было утопией. Владивостокский «Голос Приморья» с полным основанием писал, что идея примирения «безмерно далека от понимания современной русской действительности».[1154]1154
  Цит. по: Сибирская жизнь. 1919. 18 февраля.


[Закрыть]

В этой связи уместно сказать: попытки советской пропаганды утверждать, будто инициатива Вильсона и Ллойд-Джорджа с конференцией на Принцевых островах была лишь обманным демократическим жестом в надежде, что большевики не примут этого предложения, а белые лидеры были лишь участниками «спектакля», полностью лишены оснований и являются абсолютными фантазиями, в подтверждение которых не приводилось ни одного документа. О полной неожиданности этой инициативы для белых свидетельствуют с исчерпывающей полнотой мемуары Г. К. Гинса и дневники В. Н. Пепеляева, писавшего в эти дни: «Если правительство хоть сколько-нибудь поколеблется в ответе на предложение конференции, оно достойно проклятия».[1155]1155
  Дневник В. Н. Пепеляева // Окрест Колчака. С. 67; ГА РФ. Ф. р-195. Оп. 1. Д. 47. Л. 38об; Гинс Г. К. Указ. соч. С. 280–281.


[Закрыть] В том же месте Пепеляев язвительно называет инициатора переговоров с коммунистами президента В. Вильсона «товарищ Вильсон».