Текст книги "Триалог 2. Искусство в пространстве эстетического опыта. Книга вторая"

От Греции до Туниса и далее

312. В. Бычков

(21.11.14)

Дорогие друзья,

Ваши письма греют мне душу и вызывают в ней постоянные отклики. Я рад, что вы активно подключились к мимолетному разговору о Климте и Шиле. Эти фигуры действительно заслуживают специального внимания и особого разговора, и в письме Н. Б. есть некоторые основы для такого разговора. Надеюсь, что когда-то мы вернемся к этой теме. Тем более что оба по сути своей «наши» художники – предельно эстетски заостренные, работающие исключительно в области чистой художественности.

Письмо Вл. Вл., пронизанное грустной иронией относительно инопланетной интервенции бездуховности в умы и души современной арт-номенклатуры, захватившей ныне власть во всем мире искусства, вроде бы должно было порадовать автора известного «Апокалипсиса». Однако, увы, не порадовало. Если уж такая, глубоко уверенная в торжестве грядущей Эры Великой Духовности личность, как наш любимый батюшка, взгрустнула по сему поводу, дело schwach. Я-то все надеялся, что неумно пошутил своим двухтомником над арт-сообществом, а шутка-то оказалась, увы, провидческой, если уж и у Вас, друг мой, зазвучали апокалиптические нотки совсем не эсхатологической тональности. Горе, ох, горе такому провидцу-констататору…

А я как-то, знаете, успокоился по этому поводу. Что Бог не делает…

Если человечество допускает и поощряет эту интервенцию варварства и бездуховности в пространство того, что еще совсем недавно было высокой Культурой, ему же хуже. Я уже давно практически полностью устранился и отстранился от этого человечества и наблюдаю за ним со стороны, да и то изредка. Основное отпущенное мне еще время (а отпущено-то уже явно совсем немного, в этом Вы, как всегда, правы) посвящаю эстетическому опыту, который лично для меня является главной формой духовного опыта, опыта приобщения к Универсуму и его Первопричине. Ну, об этом Вы хорошо знаете из нашей многолетней триаложной переписки. Для этого по мере возможности и провожу в последние годы достаточно регулярные (а для меня в наших условиях – и частые) выезды в пространства подлинного высокого Искусства и на Природу. К сожалению, сил для этого становится все меньше и меньше, соматические реалии накладывают существенные ограничения на эти путешествия, но пока, грех гневить Господа, годы идут, заполненные высокими восхождениями и духовными радостями.

Монастырь Хосиос Лукас.

Греция

При этом я давно уже понял, что, возможно, и не надо далеко уезжать из дома за ними. При той установке на эстетическое восприятие, которую я давно выработал в себе, эстетическое путешествие можно совершать и не выходя из дома или совсем рядом с ним. Вот сегодня утром, например, вышел на прогулку на наши Холмы, и душа зашлась от восторга. У нас сейчас стоит хорошая начальная зима. Без снега, с небольшим морозом (минус 3–8) и солнечная. Сегодня ночью был, видимо, большой туман, и утром все на Холмах оказалось покрытым пушистым, сверкающим на солнце бриллиантовыми отблесками инеем. А здесь у нас сухие высокие некошеные травы в рост человека. И вот все они (притом самых разных форм и видов) покрыты инеем, как и подножные травы, кусты и деревья. Все! В общем, сразу от порога погрузился в волшебное царство форм и света, нарушаемое только щебетом и порханием мелких пташек. Полноценный эстетический опыт, отнюдь не меньший, если не больший, чем при контакте с выдающимися шедеврами искусства.

Тем не менее и шедевры притягивают, ибо в дружбе с ними прожил всю свою жизнь, и природа привлекает не только та, что за порогом дома. Поэтому летом побывал и в любимой Греции, и в Швейцарии, и в совсем уж вроде бы экзотическом Тунисе.

Правда, пыл чисто эстетического паломничества теперь приходится умерять спокойным отдыхом, что, правда, тоже не мешает эстетствовать, сидя в шезлонге или купаясь в море. Все прекрасно в этом мире, во всяком случае в тех его частях, где еще не осуществилась инопланетная интервенция. В Греции на этот раз сумел посетить монастырь Хосиос Лукас и Дельфы. До этого года мне как-то не удавалось туда попасть, хотя в Афинах и под Афинами бывал неоднократно, но в эту сторону как-то выехать не случилось. А Хосиос Лукас с его прекрасными мозаиками всегда хотелось увидеть в оригинале. Ясно, что эти мозаики уступают по уровню художественности, например, мозаикам Дафни, но все-таки в оригинале они производят сильное впечатление. Да и сам монастырь очень хорош. От него веет афонским духом, хотя архитектура совсем другая, классически византийская. И расположен он очень живописно над удивительно прекрасной долиной. Я был там в жаркий июньский день, и именно в такую пору подобные греческие монастыри выглядят очень аутентично. Они органично вырастают из жаркого греческого лета как его закономерные порождения. Этим, кстати, они близки и к античным храмам, несмотря на совершенно иную архитектурную образность.

Христос Пантократор.

Мозаика.

Монастырь Хосиос Лукас.

Греция

Св. Николай.

Мозаика.

Монастырь Хосиос Лукас.

Греция

От него я проехал (я нанимал машину с водителем в Афинах, иным способом путешествовать мне уже трудно, увы) в Дельфы. Была уже вторая половина дня, жара у подножия Парнаса достигла в это время, видимо, своего апогея, так что на руинах храма Аполлона я, кажется, мог вещать, почти как дельфийский Оракул, нечто невнятное, но многомудрое, слегка плавясь на солнце. Вообще дельфийские руины в комплексе с природой и жаркой погодой производят сильное впечатление и самой аурой этого священного места, и прекрасными видами на Парнас и на долину у его подножия, и мощными остатками древних античных сооружений, от которых веет архаическим, но почти живым мифологизмом: храма Аполлона, театра рядом с ним, святилища Афины Пронайи в паре километров от него. Да и музей Дельф очень хорош.

Между тем поездка для меня даже в автомобиле была уже достаточно утомительной. После нее пару дней отмокал в море и отлеживался в тени под оливами. В самих Афинах сейчас открыли новый музей Акрополя (неподалеку от Акрополя, так что из некоторых окон хорошо виден и сам Акрополь с Парфеноном), и он очень хорош. Там дана полная реконструкция фризов Парфенона с сохранившимися рельефами и копиями рельефов из Лондона; хорошо экспонировано все, найденное на Акрополе и в окрестностях. Заехал я, как всегда, когда бываю в Афинах, и в Дафни. Мозаики сейчас реставрируются, т. е. весь интерьер храма заполнен лесами, на которых работают реставраторы. Одновременно два дня в неделю на них пускают и посетителей (редчайший случай в мировой практике, видимо, еще и потому, что и посетители-то в этом храме очень редки) – по определенному маршруту, с экскурсоводом, по нескольку человек. Поэтому ряд мозаичных сцен и персонажей удается рассмотреть вблизи при хорошем подсвете, что представляет особый интерес для ценителей византийского искусства и доставляет подлинную радость от их созерцания. Я был один, поэтому экскурсовод только присутствовал, но ничем не мешал.

В июле был в Интерлакене. Это, как я уже писал при первом посещении Швейцарии, прекрасное место для посещения удивительных горных пейзажей вокруг Юнгфрау, поездки и к самой Юнгфрау, а также хороших выездов практически во все крупные города с музеями – Берн, Люцерн, Базель. В Люцерне в музее Розенгарт удалось спокойно поэстетствовать у прекрасных работ Клее и позднего Пикассо. Там, как Вы знаете, их немало и хорошего качества. Чего не могу сказать о центре Пауля Клее в Берне. Постоянную экспозицию Клее загнали в подвальные залики, а основное пространство музея, где раньше Клее прекрасно и свободно экспонировался, завесили работами современных абстракционистов, якобы последователей Клее, которые ему и в подметки не годятся. Следующим шагом будет, вероятно, выставка того самого мусора на веревочках, которым хотели заменить, как Вы пишете, в Берлинской картинной галерее полотна старых мастеров. И хотя сам Клее и в подвале остается Клее, но чувство горечи от того, что в его собственном центре его загоняют в подпол, осталось. Тем не менее Швейцария – это Швейцария; страна, полностью предназначенная для беспрестанного эстетического путешествия. Чувство возвышенной радости сопровождает меня во время любой поездки туда.

Святилище Афины Пронайи.

Дельфы

Храм Аполлона.

Дельфы

В. В. у святилища Афины Пронайи.

Дельфы

Руины древнего Карфагена с видом на современный Тунис

В начале сентября отдыхали с Люсей в Тунисе, на побережье в курортном районе километрах в 60 от города Туниса. Две главные причины определили этот выбор. Во-первых, в самом Тунисе находится музей римских мозаик, как я понимаю, самое большое собрание их в мире. А во-вторых, мне хотелось побывать в местах, которые прославил и освятил своим присутствием Блаженный Августин. Подготовка нового издания книги о его эстетике всколыхнула во мне интерес к провинции Африка, к Карфагену, где учился Августин и проповедовал Киприан, и мы отправились подышать этим воздухом. Тунис не разочаровал. И музей Бардо великолепен, и римские руины на месте древнего Карфагена греют душу, и виды Тунисского залива, который явно созерцал Августин, прекрасны. Все это существенно обогатило душу и эстетическое чувство. Да и отдых там прекрасен. Отели и вся индустрия отдыха ничуть не хуже, чем на лучших курортах европейского Средиземноморья.

Национальный музей Бардо. Внутренний вид. Тунис

Фрагмент экспозиции мозаик.

Музей Бардо. Тунис

Триумф Нептуна.

Фрагмент напольной мозаики.

Сер. III в.

Музей Бардо. Тунис

Аллегория Ветра.

Фрагмент мозаики.

III в.

Музей Бардо. Тунис

Коронование Венеры.

Фрагмент мозаики.

IV в.

Музей Бардо. Тунис

Однако главное открытие – это, конечно, музей Бардо. Большой музей в бывшем дворце тунисского бея в буквальном смысле снизу до верху (от полов до верха высоких стен, иногда тянущихся на все три этажа дворца) наполнен римскими мозаиками в основном II–VII вв., собранными со всей территории Туниса (уже страны, а не только города). До сего времени я не только не видел такого количества римских мозаик (в Европе нигде нет ничего подобного, если я не ошибаюсь), но даже и не подозревал, что их так много где-то сохранилось и даже вообще – что их так много существовало. Если столько сохранилось только в Тунисе, то сколько же их было в самом Риме, по всей Италии? Жаль, что там они до нас не дошли. Даже по тунисским (а ведь это очень поздний период, и здесь явно работали не самые выдающиеся мозаичисты) можно понять, насколько высоким (хотя это в подавляющем большинстве мозаики полов!) было такое искусство в Риме времен его расцвета. Эта страница истории искусства как-то прошла мимо моего внимания. Понятно, что специалисты по античному искусству знают их хорошо. До Туниса лететь меньше часа от Рима, а от Москвы всего около 4 часов.

Фрагмент из напольной мозаики

«Триумф Нептуна».

Сер. III в.

Музей Бардо. Тунис

Изобретение вина при посредничестве Диониса.

Мозаика. III в.

Музей Бардо. Тунис

Селена и Эндимион.

Мозаика. III в.

Музей Бардо. Тунис

Удивляет сюжетное многообразие этих мозаик и высокое художественное качество многих из них. Они очень хорошо экспонированы. Только малая часть их находится на полу, а большинство заполняют все стены музея, т. е. их очень удобно рассматривать. Интересно, что экспозиция начинается с раннехристианских мозаик II–V вв. и продолжается уже мозаиками на чисто античные сюжеты. В целом раннехристианских мало, и они, что и понятно, не самого высокого художественного качества. Как и все раннехристианское искусство того времени, отличаются своеобразным примитивизмом и наивностью. Это вполне объяснимо. Лучшие мозаичисты в Тунисе и в это время работали над созданием мозаик на чисто античные темы для дворцов и домов римской знати, как можно понять из мозаик, сохранявшихся здесь аж даже до VII в., как минимум.

Большинство работ посвящено мифологическим сюжетам, иллюстрациям к Гомеру, бытовым сценкам из римской жизни (работы на полях, лов рыбы, охота, обыденная жизнь), много мозаик с изображением моря и его обитателей, данных очень живо и реалистично. Соответственно Нептун и Океан здесь фигурируют часто и в разных видах. Это и понятно – провинция Африка вся располагалась вдоль моря и морем соединялась с метрополией. Жизнь африканских римлян была вся связана с морем. Правда, и земным животным уделялось немало внимания. На некоторых мозаиках даны просто каталоги основных животных, водившихся тогда в Африке. Восхищает художественное качество многих мозаик, хотя немало и элементов примитивизма. А ведь помимо этих напольных мозаик в римских дворцах и домах была еще и настенная роспись и просто картины, если судить по живописи из Помпей.

Однако я сильно увлекся. О чем-то более существенном поговорим позже, пока же я весь еще в воспоминаниях о летних путешествиях и рад поделиться этим и с вами, дорогие друзья. Хотел бы услышать и о вашем летнем опыте.

Братски обнимаю ваш В. Б.

313. В. Иванов

(22.11.14)

Дорогой Виктор Васильевич,

получил Вашу эпистолу накануне своего отъезда. Собираюсь в Париж на несколько дней. Главная цель: посетить вновь открытый (после затяжного ремонта) музей Пикассо. Удивительный мастер, способный одновременно идти в противоположных направлениях. Один Пикассо идет направо, другой – налево, а третий Пикассо проваливается в глубины адовы. Жизнь как-то подводит время от времени к сему многоликому и многотуловищному чудищу. Так, недавно написал статью для каталога выставки Шемякина в Санкт-Петербурге, на которой были представлены его интереснейшие трансформации ряда полотен и рисунков мятежного испанца. Минотавр тоже где-то поревывает в отдалении, иногда выглядывая из темноты Лабиринта. Если удастся благополучно избежать с ним встречи, то непременно опишу свои парижские впечатления.

Удивляюсь и Вашему мужеству. Я тоже давно мечтал побывать на развалинах Карфагена, но не решался из-за «весенних» событий. Можно и насморк на «весеннем» ветру подхватить. До сих пор рву на себе остатки волос и бороды, что вовремя не съездил в Египет, а была замечательная возможность поехать с университетской группой. Обещали показать редкие вещи, но тогда (в начале 2008) остатки болезни помешали. Увы и ах…

Другая мечта: совершить паломничество в Дельфы, припасть к оракулу. Но теперь и ехать не надо, достаточно помедитировать над Вашим описанием этих святых мест.

Подробнее о мыслях, пробужденных Вашим замечательным по своей конкретной образности письмом, уже по возвращении. Спасибо, дорогой и близкий духовно друг!

Сердечно Ваш В. И.

314. В. Иванов

(11.12.14)

Дорогой Виктор Васильевич,

прошло уже около двух недель после моего возвращения из Парижа, но до сих пор нет времени спокойно заняться антиалхимической процедурой, превращающей золото впечатлений в словесный свинец. Полагаю, что конец года (надеюсь, что еще не конец мира) также и для Вас не особенно благоприятен для эпистолярного общения, но все же хорошо и в такой период посылать друг другу обнадеживающие знаки жизни в декабрьском мраке. Поэтому, подкрепив себя чашкой кофе, решил настучать это маленькое письмецо. Надеюсь, что через несколько дней мне все же удастся разжечь огонек под моей ретортой и прислушаться к завораживающему бульканью меркуриальных растворов, а затем сообщить Вам о полученных результатах.

Кроме музея Пикассо, есть еще одна тема (довольно неожиданная и нетипичная для наших бесед). Так бес и тянет за язык, чтобы сказать о ней несколько слов, но пока промолчу. Речь идет об одной выставке в музее Орсэ. Я ее не посетил, поскольку успел полистать каталог, но все же считаю себя вправе порассуждать о маркизе де Саде, антидуховно инспирирующему образу которого посвящена сия примечательная выставка. Кстати, для очистки совести заглянул в указатели Вашего «Апокалипсиса» и книги Н. Б., но имени Сада там не нашел. Теперь опасаюсь, что если обращусь к садической проблематике, то о Пикассо нужно забыть. Посмотрю, какая волна на меня накатит.

Сердечно Вас вспоминающий В. И.

315. В. Бычков

(11.12.14)

Дорогой Вл. Вл.,

Ваш знак жизни и деятельности получил и очень рад, что в Вас горит еще желание порадовать нас чем-то здесь в слякотно-грустной Москве. Конечно, очень хотелось бы услышать о Ваших впечатлениях от музея Пикассо. И надеюсь, Вы не будете скрывать их от нас. Все-таки в новой экспозиции я еще не был и не уверен, с философической грустью поглядывая на сгущающиеся над Россией тучи, что в ближайшее время сие удастся осуществить. А музей и до реконструкции был очень хорош. Правда, учитывая новые тенденции к шоуизации, господствующие в нынешнем музейном деле по всему миру, я с опаской отношусь к новейшим реконструкциям художественных музеев. Да вот и Вы в одном из недавних писем посетовали на подобные тенденции, намечающиеся в Берлине. Все к одному.

Тем не менее все-таки напишите, пожалуйста. Что касается намека на выставку, посвященную маркизу де Саду в Орсэ, это, вероятно, из той же оперы. Возможно, такая выставка была бы более уместна в Центре Помпиду и лет 20 назад, но, видите, музеи сейчас ведут борьбу за посетителя. А де Сад в нынешних условиях очень даже кстати в этой плоскости. К нему бы еще добавить и последователя – г-на Леопольда фон Захер-Мазоха, но этим, надо думать, теперь займется Помпиду.

Конечно, в свое время я прочитал ряд работ и того, и другого родоначальников садомазо и их последователей. Это тема была излюбленной у постмодернистов 80–90-х годов. Думаю, что Н. Б. что-то писала об этом, но меня она не очень заинтересовала. Возможно, потому, что и без этого хватало материала для изучения апокалиптизма в искусстве и нонклассики в эстетике. Тем не менее я с интересом узнал бы о выставке в Орсэ и, конечно, посетил бы ее, будь я сейчас в Европе. Так что с интересом жду Вашего подробного отчета хотя бы по каталогу. В визуальных искусствах, как Вы знаете, темы садо-мазо не очень распространены. Они типичны для литературы, кино, театра второй половины прошлого столетия; для масскульта в разных его выражениях. Поэтому посмотреть, что сделал из этого Орсэ, очень любопытно. Опишите, пожалуйста. А что еще нового узрели на этот раз в Париже? Вашим друзьям здесь все интересно.

С дружескими чувствами

Ваш В. Б.

316. В. Иванов

(22.12.14)

Дорогой Виктор Васильевич,

в субботу я ездил попрощаться с NNG. 31 декабря она уходит в затвор. Отношения у меня с ней были довольно сложные, особенно в последнее время, но есть за что и поблагодарить сердечно этот строптивый приют строптивого искусства, не говоря уже о прекрасном книжном киоске и уютном кафе. В 90-е годы музей радовал выставками, открывавшими пресыщенному взору новые эстетические миры, и находил разумное гармоническое сочетание их с фрагментами постоянной экспозиции. После грандиозной ретроспективы Пауля Клее в начале 2009 года наступил какой-то перелом, частично вызванный критическим состоянием берлинских финансов, частично же обусловленный сменой музейного руководства (так кажется). Шедевры классического модерна запрятали в запасники. Постоянная экспозиция была тем самым ликвидирована и заменена рядом выставок, предметов известного и неизвестного назначения, извлеченных из музейных фондов. Это несколько преувеличено, однако главная тенденция, полагаю, уловлена мной довольно точно. Были, разумеется, и счастливые исключения. Например, ретроспектива Гётца (Gotz).

В нынешнем состоянии – перед окончательным закрытием – в NNG симптоматически представлены оба варианта. Интервенцию Чипперфильда я уже охарактеризовал в прошлом письме и не буду более тратить слов на ее описание. В то же время это явное вторжение каких-то внечеловеческих импульсов в эстетическую сферу необычайно показательно, и стоит еще раз побродить между стволами небрежно обтесанных бревен, чтобы углубить чувство неотвратимо приближающегося начала постчеловеческой истории.

В галерее есть еще и выставка «Ausweitung der Kampfzone 1968–2000» («Расширение зоны борьбы 1968–2000»), на которой разбросаны «сокровища», без осмотрительной скупости набранные за этот переломный период. Поскольку главные действующие лица данной трагикомедии Вам прекрасно известны, то и здесь с моей стороны уместно лишь молчание.

Но есть в NNG еще и небольшая выставка, к которой можно отнестись вполне серьезно. Представлено двадцать картин из собрания Ulla und Heiner Pietzsch. Щедрые коллекционеры передали их музею в 2009 году. До недавнего времени полотна были скрыты в фондах, а теперь нам в утешение развешаны в полутемном зале, создающем приятную иллюзию пребывания в сюрреалистической пещере, где отправляется мрачноватый культ сновидческих божеств.

Остается изумляться чутью коллекционеров, сумевших подобрать ряд произведений, хрестоматийно характеризующих индивидуальности ведущих сюрреалистов. Каждый из них представлен одной вещью (максимум двумя-тремя), но таким образом, что при созерцании наглядно выступает основная художественная идея (интуиция) того или иного мастера, и как по кости опытный палеонтолог может восстановить облик доисторического чудища, так и в данном случае реципиенту дается возможность пережить все особенности сюрреалистических миров, не выходя из выставочного зала.

Если взять здание NNG в целом, то оно начинает тянуть на символ первого ранга: верхний этаж показывает мэоническую пустоту современного сознания, тогда как нижний представляет то, что таится за его порогом, хотя, надо сказать, что продуктивные, формообразующие силы, коренившиеся ранее в европейском подсознании, заметно оскудели, и видения сюрреалистов более отражают эпоху, еще не до конца порвавшую связь с основами классической культуры.

Дорогой Виктор Васильевич, это письмецо относится к жанру «знаков жизни» и не ставит каких-либо иных целей. На днях начал более основательное письмо о музее Пикассо, нацарапал четыре страницы, но думаю, что вряд ли сумею его закончить к Новому году.

А как Вы поживаете? Время тяжелое.

С неизменно дружескими чувствами В. И.

317. В. Бычков

(24.12.14)

Дорогой Владимир Владимирович,

прежде всего хочу поздравить Вас с Рождеством Христовым, которое в Ваших краях грядет уже сегодня, а мы, хитроумные византийцы (Вы лично, конечно, тоже относитесь к этому клану), будем длить его еще до 7 января и далее – до Богоявления по православному календарю. И это приятно, что светлые, радостные дни будут длиться относительно долго и на физическом плане бывания.

Относительно NNG грустно, конечно. Все-таки неплохой был музей. Между тем то, что они уже давно перестали демонстрировать полностью основной фонд своих достаточно хороших работ, меня тоже раздражало в последние приезды в Берлин. Однако в длительный затвор сейчас погружается вся Россия, и для нас, здесь обитающих, это более грустное явление, чем временное закрытие NNG. Рад, что Вы и Ваши близкие – там, да и Олег наш пока вполне благоустроен (передает Вам большой привет и поздравления с грядущими праздниками; вчера вернулся из Нью-Йорка, где посмотрел хорошую выставку кубистов в Метрополитене – дар какого-то коллекционера). Мы же, грешные, тоже пока не имеем права роптать. Слава Богу, последние лет 15–20 имели практически неограниченные возможности для общения с мировыми сокровищами искусства и основательно воспользовались этим, как Вы знаете. Ну, а на старости лет можно и успокоиться. На Холмах у нас тоже неплохо, да и Москва – отнюдь не самый захудалый в культурном плане городок, хотя санкции Запада сказываются и на культуре. На днях Н. Б. пошла на спектакль какой-то английской труппы в МХТ (она не пропускает ни одних интересных зарубежных гастролей), а ей у закрытых дверей театра денежки за билет вернули – по политическим мотивам театр не приехал.

Однако что же это я в Рождественский сочельник о грустном. Здесь сейчас тоже есть что посмотреть и чему порадоваться. В Третьяковке открыта большая выставка из собрания Георгия Костаки, которая называется «Выезд из СССР разрешить…». Я думаю, Вы знали этого любопытного греческого коллекционера, который жил в Москве и в 50–60-е годы собрал прекрасную коллекцию русских авангардистов начала XX века. Он пускал в свою квартиру посмотреть собранные работы, и я был там как-то, но развешено все было плотно от пола до потолка, без просветов и каких-либо табличек, так что смотреть было очень некомфортно. Кроме того, в квартире постоянно маячили какие-то подозрительные личности (наряду с художниками-нонконформистами и просто московской интеллигенцией), явно из известного всем нам учреждения. Поэтому я побывал там всего один раз и был этим вполне удовлетворен.

Когда он собрался уезжать из Союза, кажется, в 77 году, ему поставили условие, что выпустят только без коллекции, посоветовали подарить ее государству, что он и сделал. Кое-что ему все-таки оставили, и на этой основе он организовал в Салониках музей современного искусства, но я в нем не был. Не думаю, что он очень богат на экспонаты. Между тем оставленная им здесь коллекция впечатляет. Это действительно небольшой (работ на 200, если не больше) музей, достаточно хорошо представляющий русский авангард. Все вещи из Третьяковки (как «дар Костаки»), но большая часть из них, увы, никогда не выставлялась, кроме некоторых больших полотен Поповой, Удальцовой, да кое-каких работ Клюна. Конечно, это не самые шедевральные картины известных авангардистов (среди них есть и пара работ Кандинского, и хороший кубофутуристический Малевич), но встречаются просто хорошие произведения не очень нам известных, но со вкусом подобранных Костаки художников.

Есть на выставке и ряд икон (среди них несколько интересных в художественном отношении – все были «подарены» музею Рублева), и даже глиняные игрушки начала XX века.

Представляю, как трудно было расстаться со всем этим. Понимаю также, почему вдова Костаки, открывавшая выставку и публично по ТВ неоднократно повторявшая, как заклинание, что муж ее сам по доброй воле передал все это государству, не привезла на выставку ни одной работы из Греции из оставшихся в семье и в салоникском музее картин.

Тем не менее выставка производит вдохновляющее, радостное впечатление, как, кстати, и любая крупная выставка русского авангарда, которыми нас здесь, увы, не часто балуют – их постоянно возят по зарубежью, – но все-таки иногда бывали. И общие, и персональные (Кандинского, Малевича, Поповой, Гончаровой и др.).

В Пушкинском сейчас открыта хорошая выставка Татлина и Степановой. Я не большой любитель конструктивистов, но у них есть по нескольку полотен, прекрасных в цветовом отношении. Думаю, что оба они просто сгубили себя, уйдя от живописи в конструктивизм. Конечно, весь современный дизайн чтит их своими родоначальниками, но все-таки в эстетическом отношении дизайн – это просто добротное прикладное искусство, а живопись есть живопись. Между тем сама выставка организована очень хорошо.

В том же Пушкинском открылась и первая в России выставка Клее из музеев Швейцарии. Пока не был на ней, но я так хорошо за последние годы изучил его в самой Швейцарии, что не надеюсь увидеть что-то новое. Тем не менее, конечно, схожу в ближайшее время. Каждая новая встреча с подлинным искусством – это большая радость для людей нашего склада и менталитета.

На сем позвольте откланяться и еще раз поздравить Вас с грядущими праздниками, пожелать и Вам и Вашим родным доброго здоровья и радостного настроения.

Ваш В. Б.

318. В. Иванов

(27.12.14)

Дорогой Виктор Васильевич,

спасибо за дружеские благопожелания в эти священные дни. Хотел бы вслед за Вами обозначить их как светлые и радостные, но не поднимается рука. Чтобы ощутить их в таком качестве, нужна способность взойти в сферу отрешенности и умение трансцендировать за пределы повседневного сознания. Пусть духовный мир укрепит для этого наши слабые силы!

С удовольствием прочитал о новых выставках в Москве.

С Костаки я знаком не был, но много слышал о нем от Шварцмана. Костаки хотел приобрести у него несколько картин, что было для великого иерата крайне мучительно. В конце концов, он согласился, но скрепя сердце. Костаки сумел увезти в Грецию три картины Шварцмана. Особенно замечательна была «Отеческая структура», но дальнейшая судьба ее сложилась печально. Иератический образ подвергли реставрационной процедуре, что заметно ухудшило его состояние (так мне рассказывал Шемякин).

Надеюсь, что в грядущем году наша переписка не заглохнет и будет нам благостной поддержкой в странствии по земному лабиринту.

Передайте, пожалуйста, мой привет и поклон О. В., Л. С. и Н. Б.

Ваш касталийский собеседник и сомысленник В. И.