Текст книги "История для мужчин"

Ни в одиннадцать, ни в двенадцать к нам никто не подошел.

– Что за неуважение? Неужели нельзя прийти вовремя, – начал возмущаться я, – и связаться с ними невозможно.

– Может, они были раньше, пока мы гуляли и, не обнаружив нас, ушли. Давай еще подождем немного, – в надежде на лучшее пыталась оправдать детей Елена.

– Подождать-то можно, а что толку, если они вообще не придут. Куда нам тогда пилюкать?

Следующие полчаса так же прошли безрезультатно.

– Всё! На хрен! Мы им не нужны, это ясно было еще вчера. У них камень вместо сердца образовался за время, пока нас не было. Как же так, что происходит с людьми? Я больше не хочу общаться ни с ними, ни с этим миром!

– Что ты разошелся? Я их понимаю. Они сами немолоды, а тут мы. Кому охота вешать на себя заботы о таких же пожилых людях, как и они, к тому же еще и неприспособленных к окружающей действительности и без средств к существованию. Но без их помощи нам все равно деваться некуда. Только повеситься и всё.

– Вешаться еще рано. Я знаю что делать.

– Что?

– Поедем!

– Куда и на чем?

– В парк, на машине.

– На какой машине? У тебя денег нет.

Я достал пластиковую карточку, которой нам оплатила такси Наталия.

– Вот. Сейчас проверю Натальину карточку, благо я ее не выбросил. Надеюсь, на ней осталось немного средств. Вон стоянка такси. Пошли.

– Что ты задумал?

– В Коломенское надо попасть, в туман тот чертов. Если там есть временна́я дорога сюда, то по ней должна быть возможность пройти и обратно. Я не верю, что у нас нет шансов на возвращение. Я не верю во все, что с нами происходит!

Мы подошли к первому попавшему такси.

– А ты пользоваться-то всем этим умеешь?

– Не боись. Ничего сложного. У Светкиного двора все просек, когда мужичек в такси садился.

Карточка легко вошла в прорезь на корпусе машины, двери авто разблокировались, как в прошлый раз, мы залезли в салон и совместными усилиями начали набирать пункт назначения.

Парк Коломенское не подошел, просто Коломенское тоже не прокатило, исторический центр в Коломенском навигатор вообще не воспринимал, а только ругался на нас своим механическим баритоном.

– Набирай Наташкин адрес, – скомандовала Елена, – тот адрес он уж точно знает, а там добежим до парка.

Денег на карточке оказалось достаточно, чтобы добраться до нужной нам точки, и мы помчались мимо, стоящих вдоль дороги, грандиозных сооружений из стекла и бетона, которые нас уже не радовали и даже не восхищали. Хотелось плеваться, рвать и метать.

Пытаясь не привлекать к себе внимания, хотя по внешнему облику весьма отличались от окружающих нас людей, мы прошли от места высадки из такси до проспекта Андропова. Там, с грехом пополам, пробрались на территорию заповедника, пройдя сквозь жидкие и не агрессивные сегодня кордоны полицейского оцепления, стоящие перед главными воротами у входа в парк, и очутились у лестницы, ведущей к Голосову оврагу.

– С Богом, вперед заре на встречу, – схватил я Елену за руку и, увлекая за собой, потащил ее вниз по ступенькам.

Овраг и туман были на месте. Камень тоже отыскался скоро.

– Так, что мы тогда делали? Будем действовать, как в кино про прыжки во времени.

– Володь, а ты не подумал, вдруг, вместо возврата, нас занесет еще дальше, лет на двадцать вперед? Там точно о нас никто не будет знать.

– Попытка не пытка. В любом случае здесь я оставаться не хочу. Пошли они все к черту со своим прогрессом, убивающим человеческие взаимоотношения.

В плотном тумане на ощупь я подобрался к камню и завалился на него вверх лицом, раскинув руки в стороны. Почти сразу полнейшая тишина оглушила меня. Испугавшись, я вскочил на ноги.

– Лен, ты где?

– Что ты вопишь, как резаный? Приснилось что? Смотрю, задремал на свежем воздухе. Или от густого тумана захмелел? Впервые с таким сталкиваюсь. Не видно ни зги.

Недалеко от себя я увидел, полуразмытый туманом, силуэт жены с вытянутыми вперед руками.

– Что, медитируешь?

– Нет. Просто ничего не видать на вытянутую руку.

– Ты делаешь то, что тогда делала?

– Когда? О чем ты?

– Ну, прошлый раз.

– Какой прошлый раз? По-моему, мы здесь впервые. Точно, пьяный. Опустив руки, Елена подошла ко мне поближе.

– Вставай. Пойдем к девичьему камню, а то сумерки надвигаются, заблудимся. А знаешь, что мне привиделось?

– Знаю. Про камень вместо сердца?

Тут раздался звонок на мобильный телефон Елены. Светка так орала в трубку, что все даже я слышал:

– Мама, куда вы делись? Машина у нас во дворе стоит, а вас нет целые сутки ни дома, нигде. Твой телефон заблокирован, отец трубку не берет, только сейчас до вас дозвонилась. Мы уже и не знали что делать, все морги и больницы обзвонили. Милицию на уши поставили. У вас все в порядке? Что с вами случилось?

– Ничего. Мы в Коломенском гуляем, – растеряно проговорила Елена и вопросительно посмотрела на меня.

Было еще много воплей, укоров и оправданий. Закончив разговор, жена замолчала в недоумении.

– Лен, думаю, не следует нам идти к девичьему камню, испытывать судьбу. И к Светке предлагаю сегодня не заходить по поводу квартиры.

Вся ушедшая в себя, глядя в никуда, Елена только и смогла вымолвить:

– Да, не надо. Камень, он и в Африке камень.

– Причем здесь Африка? – не понял я, машинально засунув руку в карман, нащупал там пластиковую карточку для оплаты такси будущего. А может, это и не она была.

Она меня не любит

Сколько себя помню, я всегда был влюблен. Наверное, я творческая личность, которой характерно такое состояние. Но до творца, в полном значении этого слова, мне далеко. Конечно же, я хотел быть художником, чтобы не бежать спозаранку на работу, а вставать, когда захочется и, не выходя из дома – мастерской, творить, писать картины, но не стал. Уж больно мотивация на этот счет была не очень убедительная, хотя рисую я с детства неплохо.

Хотел быть артистом, даже другу помогал поступать в театральную студию. Даже один экзамен сдал за него, друг стеснялся, а я поперся. Но, когда там узнали, что я это не он, естественно, предложили мне подтянуть свои документы, но мне было некогда этим заниматься. Хотелось гульнуть, а тут суетись, не будучи уверенным, что примут. Ну и так далее по поводу творческих наклонностей.

Так вот по поводу влюбленности. Еще в раннем детстве у меня была невеста Наташка, соседка по деревянному дому, с которой мы перестукивались через тонкую стенку. Она была немного постарше и очень переживала, что когда мы вырастим, она будет старой каргой, а я молодым, и на ком ей жениться, на кочерге, что ли? А я ее любил до такой степени, что когда садился покакать на улице у старых сараев, то ее руку не отпускал. Но жизнь нас развела, выдав нашим родителя отдельные квартиры в разных районах города.

Потом началась школа. Сколько мучений и переживаний пришлось мне испытать за десять лет обучения. А все из-за того, что меня, почему-то, нигде не любили. Вообще-то я предполагаю, нет, скорее знаю почему.

Одной из причин являлось то, что волею судьбы и благодаря семейным передрягам, мне пришлось поучиться в трех школах, в связи со сменами мест проживания, и в каждой школе я был новичком, что одноклассниками, как правило, воспринималось, по началу, в штыки.

С первым классом все ясно, все притирались друг к другу. Там мне нравилось смотреть на Журавлеву или Виноградову, точно не помню, которая сидела за первой партой в правом ряду и писала левой рукой, за что ее постоянно ругала наша первая учительница Анфиса Алексеевна.

Эта кудрявая девочка не обращала на меня никакого внимания, хотя сам себя я считал супер-пупер. И я, мечтая о несбыточном, представлял себя героем в военной форме из советского кино, почему-то стоящем на подоконнике в классе. Голова, конечно же, забинтована, а она, Журавлева или Виноградова, с восхищением взирает на меня.

Однажды мой мыслительный процесс был прерван подзатыльником от учительницы. Позабывшись, витая весь в своих фантазиях, я засунул в рот счетную палочку, которые были у каждого первоклассника. Палочка, упершись в щеки, растянула их в разные стороны, что насмешило часть учеников. От профессионально отработанного педагогического удара я чуть эту палочку не проглотил, благо обошлось, но взгляд учительницы на меня запомнился.

На самом деле все было не в палочке, а в том, что учительница меня, рахитозного головастика, просто невзлюбила и не за то, что до этого я облил пол, парту и форму соседки по парте чернилами, пытаясь заправить чернильную ручку, и не за то, что случайно на переменке поколотил рыжих близнецов из параллельного класса, за их приставания ко всем слабеньким и был доставлен к завучу, а за то, что у меня мама работала в магазине и училке от нее ничего не перепадало. Все мамаши чего-то таскали Анфисе, а моя мамуля даже не догадывалась на эту тему, некогда было ей заниматься этим и мной. У нее была любовь, из-за чего в скором времени, после развода с родным отцом, мы переехали жить в другое место.

В маленьком дворике, куда мы переселились, я, конечно же, влюбился в соседку Верку, которая училась на класс старше меня. Верка, своим поведением, больше походила на мальчишку, чем мне и нравилась. Она играла вместе с нами, ребятами, в войну и была ловчее некоторых из нас. Ну как тут не втюриться.

В своих фантазиях я, опять же, представлял себя военным, но уже офицером, в шинели и фуражке. Мне представлялось, как я, такой классный, постучу к Верке в дом, что-то ей скажу, тогда помнил, что скажу, а сейчас забыл, и уйду, наверное, на войну. А она с восхищением будет смотреть мне вслед, и я буду понимать, что она в меня влюбилась.

К сожалению, во взаимоотношениях и с Веркой у меня тоже получился облом. Мое объяснение в любви произошло зимой, не снимая коньков. Верка была сильнее и, повалив на лед, основательно поколотила меня.

Жизнь катилась дальше. Находясь уже в третьей школе, я потихонечку взрослел, постоянно отстаивая свое право не быть изгоем для начальствующих надо мной взрослых и некоторых своих сверстников. А как тут не быть белой вороной, если ты учишься вместе с детьми из интеллигентных семей – врачей, профессоров, номенклатурных работников, будучи сыном какой-то торгашки. И вообще, как ты сюда попал, в нашу, можно сказать, элитную школу?

Грустно, когда тебя учительница, классный руководитель, унижает, попрекая твоей безродностью.

Несмотря на все неприятности и боль, довольно-таки часто доставляемые мне окружающими, я оставался верен себе и, как умея, отстаивая свое достоинство, вновь влюбился, уже в одноклассницу, на которую до этого и не обращал никакого внимания. В начале она меня даже раздражала.

Она, так же как и я, появилась в нашем классе не сразу. Я чуть раньше, она года через два.

Вероятно, зараженный гнилью плохих отношений к новичкам, моя первая реакция на Надю, так звали мою любовь, была негативной. А потом что-то случилось. Я в нее влюбился, да еще как! Я начал стесняться ее. При ней вел себя как идиот и, к тому же, в самых ответственных моментах, меня клинило, особенно у доски, когда я отвечал урок, а она изучающе смотрела на меня.

Понятное дело, несколько скатившись вниз по учебе и имея за плечами груз нелюбимого школьника, я даже и не мог рассчитывать на взаимность своей избранницы. Да и вряд ли бы я сумел признаться ей в своих чувствах из-за обуявшего меня страха в этом вопросе. Кроме того, в ее отношении ко мне, в ее взглядах и поведении сразу угадывался ответ, видимый невооруженным глазом – я тебя не люблю!

Очень скоро я дал себе команду осознать сам собой напрашивающийся вывод – она меня не любит!

Не буду строить иллюзий, но куда мне деваться с никуда не ушедшей любовью? Нужно что-то делать! Не погибать же.

Весь из себя несчастный, я опять начал фантазировать, при каких обстоятельствах она могла бы всё-таки в меня влюбиться. Конечно же, обратила бы на меня внимание, если бы я сыграл бы главную роль в кино про войну. И в конце фильма эффектно погиб бы из-за предательства. Пусть она разрыдается!

Впрочем, война уже была и, по-моему, не раз. Про войну хватит.

Наверное, если бы я стал певцом с микрофоном в руке где-нибудь в клубе, вот тогда-то было бы круто. Представляете она, скромная такая, с подружкой случайно заходит в модный клуб, который на устах многих мальчишек и девчонок и куда трудно попасть, только по знакомству, а там я на сцене отжигаю. Все танцуют, визжат от восторга, а я, не обращая ни на кого внимания, наяриваю. Надя видит меня и у нее дух перехватывает от изумления. Оказывается, вон какой я классный! Не то, что в школе.

Не выходя из своих фантазий, я хватаю микрофон от караоке, расстегиваю симпатичную, на мой взгляд, рубашку до пупа и перед зеркалом дома, в большой комнате, начинаю изображать суперстар.

Все отлично, только вот что-то мне мой нос не нравится. Остановив свое выступление, я, прильнув к зеркалу, изучаю свой нос со всех ракурсов. Да, не нравится. Для эстрадной звезды не очень подходит. Слишком вздернут.

Будем думать дальше, чем очаровать Надюшку. Знала бы она, что я ее уже Надюшкой называю.

Однажды Мишка Титов пришел в школу в умопомрачающих джинсах. Все ахнули. Но ему было по барабану на влюбленные взгляды одноклассниц. Умница и спортсмен знал себе цену, и большая часть его интересов находилась за пределами нашей школы. Полагаю, если даже моя Надюшка к нему бы попыталась подкатить, то у нее вряд ли что получилось. Во-первых, он наших девчонок в расчет не брал, а во-вторых сомневаюсь, что моя любовь ему нравилась. Так, симпатяга да и всё. Зато я понял, нужно модненько одеться!

Безусловно, нужно попытаться использовать и этот шанс, но как это сделать? Мамуля всегда говорила, что пока ты растешь, новые, тем более модные вещи, тебе покупать ни к чему. А упрашивать ее у меня как-то не было заведено с раннего детства, с того момента, когда я, будучи с мамой в магазине игрушек, попросил ее купить мне ковбойский пистолет с пистонами и получил отказ. А я-то уже представлял себя ковбоем, скачущем по прериям и пуляющем во все стороны, из своего пистоля, по врагам индейцев. Не помогли и мои уверения, что я ей верну эти копеечки. Данное предложение ребенка мамулю только рассмешило.

«Деньги только на ветер выбрасывать», – как-то ответила мне мама на намек, что неплохо было бы немного и приодеть меня. Ведь уже взрослый. После этого я окончательно больше ничего и никогда не просил у мамы.

Соответственно и данный вариант выпендрежа, имеется в виду по одежде, отвалился.

Что в ребятах может очаровать девушек? Внешность, это понятно. Ум. В нашем случае это хорошая учеба, хотя бы на четверки. Но пока Надька смотрит на меня, когда я пытаюсь выдавить из себя выученный урок, это у меня не прокатит. О хорошей одежде мы уже помечтали, не мой вариант. Что еще? Сила и смелость? Для своих лет силы у меня, вроде бы, предостаточно, не хилее других, даже сильнее почти всех в нашем классе, а дури на глупости, под названием смелость, хватает. Облом случается только в присутствии Нади. Может, играть в кино и стать известным, тоже неплохо, но кто ж нас страдальцев возьмет туда. У них там, на «Мосфильме», и своих оболтусов ни счесть.

Так, так, так, где же все-таки ответ на столь важный, думаю для многих ребят, вопрос?

Секунду. Внешность! Конечно же, внешность! Об этом я уже говорил, но в другом аспекте. Вот с чего все начинается. Сначала она, кто тебе по нраву, обращает на тебя внимание, если ты хорош собой, а потом все зависит только от тебя. Там, перед ней, выплывет и твой интеллект, и манера держаться и многое, многое другое. И в дальнейшем ты ее либо очаруешь окончательно и влюбишь в себя, либо безвозвратно оттолкнешь. Но это второй вопрос. Главное, чтобы она на тебя обратила внимание. И дело не в джинсах, хотя и они могут сыграть немаловажную роль, и не в организации пластической операции по исправлению твоего фейса, на которую вряд ли кто из ребят сумеет наскрести денег. А родители точно не помогут тебе в этом деле, скорее всего, без сомнения, вообще пошлют тебя с твоими идиотскими бреднями куда подальше, если даже у них и будет море денег. Нужно и можно идти самым доступным и правильным путем, не обращая внимания на всю эту, выше перечисленную, мишуру.

Точно! Я знаю, что и как делать, и я это сделаю, а там посмотрим, Надюха, кто кого.

Для себя я порешил, что основное это фигура. Мы же, в частности я, засматриваемся на девушек, если у них ладная фигура и стройные ножки. И девушки не дуры, тоже отмечают хорошо сложенных парней.

Гантели у меня были, пудовую гирю с трудом дотащил от товарища по двору и начал, как сейчас говорят, качаться. Потом, каким-то образом, раздобыл эспандер, сообразил в квартире перекладину для подтягивания, установил режим, словом, вошел в азарт.

Честно признаюсь, очень увлекло меня это дело. Как-то незаметно мои плечи раздались, руки с трудом влезали в пиджак, а шея стала колоннообразной. Походка стала пружинистой и во всем теле чувствовалась сила. Но самым большим достижением в моем физическом развитии стало то, что я значительно вытянулся, что заставило мою мамулю внепланово купить мне новые вещи, включая кроссовки. И, всё-таки, этого было мало.

Да, я стал здоровым, но, на мой взгляд, эта здоровезнà была какой-то бестолковой, неуклюжей. Не хватало элементарной эстетики в моем прогрессе в плане физического совершенствования.

Однако, болтаясь по коридору на переменках или делая какое-нибудь упражнение на физкультуре, я начал замечать редкие взгляды девчонок в мой адрес, что до этого не было. Надя же, мне казалось, к этим особям не относилась. Конечно же, доходили до меня слухи, что она вскользь, среди своих девчонок, подруг одноклассниц оценивала мои физические возможности, когда, допустим, ради спора, я подтягивался на одной руке на турнике или когда преодолевал основательную высоту при прыжках через перекладину, но это мне ни о чем не говорило и не вселяло в меня никакой надежды.

Навязываться я не хотел. Не любит, так не любит. Не хотелось быть в очередной раз униженным и оскорбленным. Хорошо хоть учителя немного подобрели. Наверное, из-за того, что я начал формироваться в мужчину и уже, как взрослый, мог понять причину неправедного отношения к себе. Зачем им наживать врагов на старости лет. Или нет. Наверное думали, что в не до конца окрепшем организме может зародиться чудовище и тогда пожинай плоды своего воспитания.

Не знаю, как получилось и кто был инициатором, но мне классный руководитель, Елена Григорьевна, поручила подтянуть Надю по математике в домашних условиях.

Надо, так надо. В математике я рубил и мне не составляло труда объяснить, не к месту смеющейся девочке, логику решения задач с использованием правил и формул.

Сидя за круглым столом у нее дома в напряженном мыслительном процессе мы соприкасались рукавами рубашек и головами, разбирая то или иное домашнее задание. Она пыталась понять, или делала вид, что пытается понять, откуда растут ноги у ответа математического примера, а я думал – черт возьми, опять из-за нее пропускаю тренировку в тренажерном зале, куда недавно записался.

Там тренера формировали из дохляков и физически зажатых, как я, неграмотно накачанных юнцов, Аполлонов. Именно там была та эстетика физического воспитания тела, которой мне, как я бессознательно чувствовал, так не хватало. А тут сиди и учи зазнавшуюся фитюльку уму разуму.

Другу-однокласснику Сашке, между прочим, сыну известного профессора, нравилась подруга Нади, Наташка. На самом деле, мне кажется, это он для себя так решил, что она ему нравится потому, как мне нравилась Надежда и ему, другу моему, кто-то тоже должен был нравиться.

Наташкины родители, на восьмое марта, освободили нам квартиру, улыбаясь, ушли в гости, оставили нас с Сашкой наедине с девчонками.

Мы пили немного вина, неумело целовались. Забыв о, до этого преследовавших меня, страхах и неловкостях перед Надей, я нес ей какую-то ахинею не по делу, а сам думал о стройной, изумительно сложенной, красивой и раскованной девушке из нашего спортзала. Мечте любого парня – Лене. Я задавал себе вопрос о том, что я смогу сделать, чтобы она обратила на меня внимание, потому что точно знал и ощущал всем своим телом – она меня не любит.

Исповедь молодого подвыпившего мужчины в кафе за столиком

Скачу, как кузнечик. Энергии лом. И, естественно, возникает вопрос, как у нашего классика: «Что делать?»

Правда этот вопрос касается только одного меня, а не в целом общества, как у Чернышевского Н.Г. Хотя не факт.

Куда запулить свою необузданную энергию, наполненную жизненным багажом знаний и опытом, не понятно. Оказывается, ты никому не нужен. Заглянув в твой паспорт, тебя боятся воспринимать по тому облику, что ты из себя представляешь на данный момент. И ты, пышущий силой и здоровьем, в отчаянье посылаешь всех на три веселые буквы и вновь начинаешь копытить дальше по предприятиям и учреждениям, пытаясь найти применение своим силам. Мало того, к этой горечи невостребованности добавляется еще и потеря интереса к твоим сверстникам, там друзьям детства, сокурсникам по институту, бывшим соратникам по предыдущей жизни и прочим зрелым знакомым.

Итог – ощущение страшного одиночества. Как говорится – ты здесь и не здесь, по частям или весь.

Ничего не понятно? Сейчас объясню.

Несколько лет назад, когда еще не было и речи об увеличении пенсионного возраста, я ушел на, так называемый, заслуженный отдых и сразу ощутил себя стариком. Делать что-либо тут же расхотелось, но чем-то заниматься надо, а то ведь совсем зачахнешь.

Съездил пару раз в теплые страны – скучно. Однажды сдуру залетел в лечебный профилакторий – не мое. Пытался придумать себе какое-никакое хобби – не интересно. Заняться своим здоровьем и поболтаться по поликлиникам – вообще мрак. От тоски и одиночества запил.

Родителей давно уже нет, жена свинтила от инженера-неудачника в неизвестном направлении, дети живут своей жизнью и, по всей видимости, давно уже и забыли о моем существовании, так что проследить за мной тогда некому было.

Как-то раз, нахренаревшись, я саданулся башкой о тумбочку, когда пытался попасть на кровать, и потерял сознание, может от удара, а может быть от спиртного. Как бы там ни было, но кровищи из меня вылилось столько, это надо было видеть, что мой организм онемел.

Едва придя в себя, сколько дней или часов прошло, не знаю, понимая, что умираю, я мертвыми руками набрал номер «скорой помощи» и с трудом дополз до входной двери, что бы открыть ее.

У меня маленькая квартира, но приличная. Зайдя в нее, никто не скажет, что здесь живет пьяница. Везде все аккуратно и чисто убрано. Да я и не пьяница вовсе. Просто от невыносимой скуки пару раз, а может и больше, набрался. Не предполагал, что в тот вечер так лихо переборщу.

Прибывшая ко мне бригада «скорой помощи» ничего подозрительного и неправомерного у меня дома не обнаружила, поверила, что со мной произошел нелепый, несчастный случай и отвезла в больницу.

Там, в больнице, с черепушкой моей что-то делали, затем долго мучали тело уколами, пичкали таблетками, поковырялись где-то в организме и в конечном итоге выписали меня, здоровым и новеньким как с иголочки. С того времени я себе дал зарок – с пьянством покончено. Пьянству бой! Потребление горячительных напитков с горя или от тоски – не выход из любой ситуации, даже из более трагичной. Это нанесение еще большего урона себе и своей психике, чем решение вопроса. Однозначно!

Вернувшись домой, я привел квартиру еще в более идеальный порядок, дивясь на себя, откуда у меня взялось столько энергии.

И вот тут-то все и началось, пошло и поехало.

С каждым днем я стал ощущать себя все бодрее и бодрее. Тело становилось все крепче, мышцы наливались упругой силой и красотой. Постепенно морщины на лице, конечно, не сразу, стали разглаживаться, а изо дня в день в зеркале я замечал увеличение объемов своих бицепсов и трицепсов, как когда-то они выглядели в период моих занятий спортом.

Все, естественно, происходило не стремительно, но, в какой-то степени, скоротечно для моего возраста, когда года летят, как птицы, крылами перелистывая дней и месяцев страницы.

К черту лирику! Седые волосы стали заполняться цветом!

Ё-моё, потянуло на девушек! Нет, не на женщин моего возраста, а именно на девушек.

А вообще-то чего тут удивительного, где-то через год с лишним, из зеркала в ванной комнате на меня смотрел симпатичный, можно даже сказать красивый, достаточно молодо выглядящий, человек. Кстати, стоило бы отметить, что и сутулость моя ушла в прошлое, значительно увеличив мой рост.

В процессе обновления реально, без вранья, ощущалось, как восстанавливаются хрящи в коленных чашечках, всякие хрусты и недомогания исчезли. Что тут говорить, много за это время со мной произошло метаморфоз. Чего уж о них говорить.

Единственное, что меня и вас всех заинтересовало, так это почему же со мной такое приключилось. Честно – не знаю, но полагаю, что это сродни тому эффекту, когда у некоторых индивидуумов не может остановиться рост и люди, редко, но бывает, вырастают гигантами. Как правило, подобное происходит у кого-то по причине болезни или в результате медицинского вмешательства в структуру организма, когда врачами случайно были затронуты, в голове или где-то еще, зоны роста и какая-то железа, или еще что-то в этом роде, начинала активно вырабатывать эти, так называемые, гормоны роста и человек все рос и рос. Я думаю, что и со мной произошло нечто подобное. А иначе, с какого хрена, все закрутилось.

Может быть, данное действие спровоцировал удар, когда я долбанулся головой о тумбочку, или, может, из-за крови, которая покинула мое бедное тело, а организм, не желая так просто исчезнуть, включил все свои ресурсы по наполнению сосудов жизненно необходимой влагой и, опять же случайно, включил механизм омоложения. А может, во всем виноваты врачи, ковырявшиеся в моей голове и потрохах и пичкавшие меня таблетками и уколами, нечаянно включили выработку гормонов омоложения. Ведь может быть так? Не знаю и, скорее всего, знать не хочу.

А результат – супер!

Короче, мне это понравилось!

Наверное, стоит поведать, как я провел первый год становления или, можно сказать, восстановления после больницы до ощутимых результатов.

Постараюсь изложить, не напрягая вас.

Вначале я думал, что это последствия действия стимуляторов, которыми меня напичкали в больнице. Потом я как-то перестал гадать и выдвигать гипотезы по данному вопросу, так как занялся более важным делом – облагораживанием под современный лад своего гардероба и жилища, используя накопившиеся пенсионные начисления и кое-какие, сохранившиеся от прежней деятельности, ресурсы. Как-никак, взгляды-то на жизнь стали меняться в сторону молодого поколения. Но избавиться от затворнического образа жизни пожилого человека удалось не сразу.

Маленькими шажками я ломал свою психику, а может, и она сама во мне ломалась.

Я становился все более ловким, смелым и активным. Голова начинала шурупить все быстрее и четче, выдавая такое, что не очень-то свойственно моему солидному возрасту.

Однако тяжко было существовать без друзей и общения. Не хватало соответствующего окружения.

Старым друзьям я перестал показываться на глаза и заблокировал их номера в своем телефоне.

С ними было неинтересно. Какие-то разговоры о внуках, старческие посиделки и дни рождения. Отстой, да и только. Ну их в… Нужны были новые друзья, хоть и говорят, что старый друг лучше новых двух, но это не про меня, не в моей ситуации. А где взять новых? Это вопрос.

Понял! Друзей можно найти на работе, среди сослуживцев. И я поперся устраиваться.

Куда ни тыркался, в относительно приличные организации, везде принимали вроде как бы радушно, но когда заглядывали в паспорт, тут же я, как мне казалось, попадал в разряд жуликов, живущих по поддельным документам. Там-то, в документах, я был стариком, а в реальности выглядел, судя по всему, лет на тридцать, если я себе не льщу.

Который раз вставал передо мной все тот же вопрос – что делать, не в манагеры же идти или в продавцы женской обуви и одеваться, как педик.

Мыкался довольно-таки долго, пока не занесло в массовку. Имеется в виду, от нечего делать, болтаясь по городу, увидев на улице суету с видеокамерами и светом, сразу понял – снимают кино. Недолго понаблюдав за происходящим, наметанным глазом я определил, где тусуются актеры массовых сцен и пошел с ними шушукаться. В тот же день попал в группу желающих посниматься, не имеющих актерского образования.

Меня записал в свой талмуд бригадир массовок, не сильно обращая внимание на мою возрастную категорию, только оценивая внешние данные соискателя ролей десятого плана. Так, незаметно для окружающих меня молодых людей, я стал своим человеком. Они-то воспринимали меня как ровесника, даже не подозревая, что в реальности я для них дед.

Поняв, что здесь можно пробить брешь и влиться в современный жизненный поток, я начал таскаться по съемочным площадкам киношников, предварительно зазнакомившись с ассистентами по актерам, чтобы выведывать, где какие фильмы снимаются и как туда пробраться, желательно по рекомендации, что зачастую и получалось.

Иногда везло, попадал в центр внимания камеры, что означало возможность увидеть себя на экране телевизора.

Поначалу это льстило, но в конечном результате оказалось маловато, вернее недостаточно. На ухудшение настроения стали влиять не неосуществимое желание стать кинозвездой, не мизерная оплата актеров массовых сцен, не снисходительное отношение ассистентов к нам как к людям низшего класса, участвующим в кинопроцессе, случайно крупно заснятым оператором, и даже не недостаточность общения с элитой волшебного искусства, сторонящейся нас. Нет. Отсутствие бурной деятельности при кипевшей внутри меня жизненной энергии. Вот что в первую очередь угнетало мой разум.

Благо, в результате пребывания в киношной среде, я, наконец-то, приобрел массу знакомых, плохих и хороших, умных и глупых, молодых и солидных людей, пожелавших со мной побеседовать в перерывах между съемками и при прохождении всевозможных кастингов. С некоторыми я даже задружился, сходил в кабачок, потусил с молодухами, в общем, база стартовой площадки потихонечку стала вырисовываться.

Естественно, у меня, почувствовавшего себя молодцом во всех отношениях, слегка съехала крыша и я кинулся удовлетворять свои биологические потребности, знакомясь с симпатичными мне девушками и женщинами.

В том, еще юношеском и среднем возрасте, я сильно стеснялся и комплексовал по поводу своего содержания как внутреннего, так и внешнего, и боялся смело подходить к противоположному полу. Во мне был какой-то ступор, не дававший тогда попытаться подкатить к той или иной понравившейся особе.