Текст книги "История для мужчин"

Из-за этого, наверное, видя мою обреченность, моя бывшая жена просто взяла меня за хибон и оттащила в ЗАГС в надежде, что слепит из моего ничтожества нужного ей человека. И, как стало в дальнейшем понятно, ничего у нее из этого не вышло. Ее избранник как был никчемным, так и остался, что, очевидно, и повлияло на причину бегства несчастной супруги от законного мужа. А я, как и всегда, в этой ситуации оставался никем. Молча, без эмоций, принял происходящее, якобы не зависящее от меня.

Здесь же, умудренный жизненным опытом, ничего не теряющий, все потеряно было до этого, без стеснения, потому что, волей-неволей, наконец-то, в какой-то степени поняв женщин, смело шел на контакт. И, как правило, у меня все получалось удачно.

Недолго музыка играла, недолго фраер танцевал, как поется в какой-то захудалой песенке. Всему бестолковому приходит конец.

Для любовных утех и пусканий пыли в глаза не достаточно здорового организма и хорошо сложенного тела. Ко всему этому и прочему нужны были деньги, так называемые в современном миру – бабки, бабульки, которые у меня подошли к концу. Ну что взять с бедного пенсионера с мизерной халтурой.

Делу время, потехе час. Надо действовать, решил я.

Выпив остатки вина, неосвоенные последней посетительницей моих хором, я впал в очередную депрессию под названием – что делать? А делать было нечего. Надо было думать. И не просто думать, а кардинально менять свое отношение к жизни.

Первое, что пришло на ум – открыть свое дело в нашем коррумпированном мире.

Но что за дело? Не пирожки же печь и продавать их за углом по пять рублей штука. Во-первых, в кухне я не силен, во-вторых, СЭСы, хренасы разные и многие другие ограничительные органы, разве они дадут так просто заняться общепитом? Да и какое-никакое оборудование, безусловно, понадобится. Продукты там, мука тоже нужны. Без них никак. В общем, всевозможная хрень в голову лезла, а из моей умной головы ничего не вылезало. К тому же отчеты о своем бизнесе придется писать, отчаивался я, а иначе запрут в какую-нибудь Бутырку, навесят, что грабил государство, не отчисляя налоги. Это там, у блатных, сидящих на нефти и бензине, все с рук сходит, проскальзывают, как с вазелином, их производства, а тут пирожки. Очень серьезное дело для налоговиков.

Мне, один из моих новых знакомых, рассказывал, как он открыл малый бизнес. Поначалу у него все шло хорошо, даже не смотря на традиционные поборы со стороны пожарных, «неподкупных» ментов, пардон, полицаев, и прочих гос– и частных лиц и структур. С трудом, но эту гнусную несправедливость как-то можно было осилить. Но когда арендную плату за помещение городские власти подняли сначала в два раза, а затем еще в два и его подвал, где он размещался, превратился по цене в бизнес-центр, здесь-то ему и настал крындец. Сразу стало понятно, без вариантов, что не выжить. Ну, не нужен он никому со своим предпринимательством.

Не понимаю, парень отчислял от своего скромного бизнеса бешеные налоги, там НДСы, накруты на прибыль и еще что-то непонятное, но узаконенное. Коммуналку, бесконечно растущую, платил, а ему вместо благодарности, бах, ниже пояса. Плохо.

Что тут переживать. На него забили и он забил. Бросил он это неблагодарное дело, раз его так опустили, и завязал с вытягиванием из себя жил. Теперь куча его народа уволена, многие из них, как и он в настоящее время, числятся безработными, соответственно отчислений в бюджет государства нет, да и его подвал оказался на хрен никому не нужен. Сейчас в его офисе, ну, в подвале, говорит, крысы и бомжи бегают среди прорвавшихся труб воды и отопления, за которыми, находясь там со своей командой, раньше следил мой дружочек. По-моему, он даже говорил, что от неухоженности стены его бывшей обители и фундамент строения поплыли. Не дай бог, дом рухнет. Ну, что сделаешь, дураки да и только.

Правда, говорит, сотворил себе ИП, на всякий случай. Короче, взял себе статус индивидуального предпринимателя, но, по-моему, в этом качестве он ничего не делает. Так, номинально числится где-то в реестрах, да иногда что-то проводит через свое ИП, а так тишина. Руки ему отбили, рукойводители – городские власти. Или власти страны? Не знаю. Я в этом не разбираюсь.

Значит, на вступление в союз молодых лидеров России, о котором ежедневно трещат по всем каналам телевидения, я рассчитывать не в праве, по естественным причинам, а вот об ИП подумать можно.

Все! Точно. Мне нужно открывать ИП, решил я. А там посмотрим, чем буду заниматься.

Вскоре выяснил – идет у тебя заработок или нет, а в пенсионный фонд определенную сумму придется отчислять обязательно, если ты индивидуальный предприниматель. Плюс еще, говорят, с работающего пенсионера и надбавки пенсионные снимут. Дальше выяснять ничего не стал, прикинув, что в случае неудачи жить будет не на что. Ну, хлеб и молоко пережить можно, а вот неоплату коммунальных услуг нельзя. Бомжом можно сделаться враз. Сейчас с этим строго.

Кредит брать не решился, сожрут. По телевизору слышал.

Взвесив все за и против, пришел к выводу, что нужно к кому-то присосаться. Хотя бы к тому, кого разорили. У него есть и ИП и практика в ведении бизнеса.

И в очередной раз опять возник вопрос – с каким предложением подкатить к нему. Днем и ночью твердил я себе – думай, башка, думай. У тебя же огромный жизненный опыт.

Не бывает худа без добра. Из памяти выплыло мое недолгое пребывание в лечебном заведении под названием профилакторий, где принимал разные процедуры и тащился от неплохой столовки и славной кормежки.

Самое главное, там можно было насладиться настоящим деревенским молоком, которое в больших емкостях стояло на шведских столах. Пей сколько влезет. Вот многие из нас, лечащиеся, так называемые пациенты, и увлеклись питием несказанно вкусного продукта, совершенно не давая себе отчета в том, что от натурального молока могут быть не очень красивые последствия.

В скором времени практически всех нас начало пучить, раздувая животы, затем тут же, без осечки, у жертв хорошего питания, срабатывал эффект неудержимого пуканья.

Находиться в холле санатория было просто невыносимо. Запах от выпускаемых из задниц газов витал повсюду, особенно в очередях на очередную профилактику у процедурных кабинетов. Зайти же в гости, в соседний номер, к новым знакомым на бутылочку вина, было сродни остаться в живых после серьезной экзекуции.

Эта история и подтолкнула меня на мысль о создании противопердежных трусов для людей в возрасте. Да и для молодых тоже.

Время терять нельзя. Вперед и с песней, взбодрился я и помчался к будущему коллеге.

ИПэшник, толстый и потный, но активный, с воодушевлением загорелся моей идеей и взялся, вместе со мной, засучив рукава, реализовывать гениальный план моих умозаключений.

Дело должно было пойти на ура. У меня и моего партнера не возникало никаких сомнений в этом вопросе.

Не буду вдаваться в подробности, как мы искали материалы для своих изделий, цеха для пошива и как разрабатывали эскизы трусов для мужчин и женщин. Не говорю уж и о сложностях с получением соответствующих медицинских заключений. Главное, средств для нашей затеи потребовалось незначительное количество, так как почти все делалось на коленке. Он, соратник, что-то давал, я тряс свою пенсию.

Увлеченные и азартные мы, с трудом, но закрутили маховик и дело действительно пошло.

Большим подспорьем в нашем продвижении проекта была его машина, оставшаяся у моего товарища от прошлой его коммерческой деятельности.

Мы носились от санатория к санаторию, от аптеки к аптеке, выявляли и гасили, в пределах закона, конкурентов, заключали договора на реализацию и расширяли производство. Отчеты для налоговой и меня мой дружек клепал самостоятельно у себя дома. Все было прозрачно и взаимное доверие между нами, как мне казалось, также было стопроцентным. Он туда, я сюда, он здесь, я там, вроде все шло чики-чики. Вони в мире стало меньше. Благое дело делали.

Появились долгожданные деньги и понеслось. Зажили мы славно. Я мог себе позволить и девушек, и рестораны, хотя тем и другим не злоупотреблял. Просто оттягивался в свое удовольствие, пользуясь материальными благами и неожиданно подаренной мне молодостью.

Облом произошел неожиданно, в одночасье разрушив мои представления о добропорядочности, когда мой бизнес-партнер, с хищной хитрецой в глазах, подал мне отчет о наших доходах в таком запутанном виде, что без стакана не разберешься.

Гениально завуалированные данные расшифровать было невозможно. Талант, ничего не скажешь.

Нет повести печальнее на свете. Итог – его ИП, его авто, а я никто.

Машину себе я, к сожалению, так и не купил, как-то не догадался приобрести. И вновь остался на бобах. Кинул меня братишка.

Вот люди. Везде, оказывается, в настоящем, хапужничество и предательство живет. Как же прав был великий Шекспир, четко сформулировавший в свое время реальное познание жизни – жестокий век, жестокие сердца. Ничего не изменилось ни в людях, ни в бытии. К такому выводу пришел я.

А тут еще в меня влюбилась одна из моих поклонниц, не зная, что по жизни я уже старпер. А что, бабки на тот момент у меня были, квартира есть, сам ничего, к тому же не дурак, как я думал о себе. Вот она, глупышка, и втюрилась в перспективного бизнесмена.

И вот сижу я сейчас и размышляю – энергии лом, а выхлопа ноль. Более молодые, продвинутые в этом извращенном мире, индивидуумы обувают на раз умудренного жизненным опытом лоха. Состоявшимся компаниям, как только заглядывают в твой паспорт, ты не нужен. Еще девушка, ни сном ни духом не ведающая о твоем прошлом, вешается на шею. Что делать, не знаю.

В какой-то степени и эти вопросы кажутся пустяшными по сравнению с основным в теме что делать – остановится ли омоложение моего организма или нет? Не в дитё же я превращусь, как в прошедшей по нашим экранам киноленте с участием Брэда Питта. Вот в чем собака порылась. Это я так, для красного словца извратил, всем известную поговорку, вернее от безысходности и отчаянья.

В больницу не пойду. Не хочу, боюсь.

И все-таки вопрос остается вопросом – что со всем этим делать? Завис, как никогда не зависал.

Или дальше вертеться, не взирая ни на что? Да…

Когда человек один

Когда человек один… Нет, скорее когда человек оказывается одинок, он, как правило, впадает в депрессию, затем следуют или алкоголь и слезы, или нервные срывы на грани суицида, или другие нехорошести подобного рода. Но иногда бедолага, пытаясь сам себя оправдать и утешить, вгоняет свой разум в философские размышления о смысле жизни, которые зиждутся на основе его же жизненной практики где, чаще всего, главенствующую роль в итоговых выводах играют воспоминания о праведно и неправедно содеянном им в течение жизнедеятельности, его сознательного существования во времени.

Для многих базой для самобичевания становятся, в большей степени, обиды, засевшие в сером веществе, угрызение совести за нелепые поступки в прошлом и, к сожалению, практически никак не оцениваются мозгом всевозможные большие и малые победы, случившиеся у них за прошедший период, в борьбе за место под солнцем. Значительную долю сумятицы и сумбура в головы страдальцев вносят набор ненужных знаний и поток бестолковой информации, бесконечно льющейся с экранов телевизора, отчего те становятся чуть ли не полусумасшедшими или мало управляемыми индивидуумами, не всегда способными адаптироваться в обществе, обрекая себя на одиночество.

В результате, после долгих мучений, из-под пера некоторых из этих философов появляются, никому ненужные, неграмотные и не интересные, не читаемые стишки, рассказы и даже романы. Однако более ленивые, в писарском деле, несчастные одиночки, при первом же удобном случае в раз готовы вывалить все то, что у них накипело на душе, откликнувшись на любое, сочувствующее им, существо, умеющее слушать любой бред отчаявшегося человека. Конечно же, лучше всего, чтобы слушателем оказался кто-то из когда-то знакомых и забывших его людей. Именно людей, а не зверюшек, как некоторые могли подумать. Люди-то бывают не только людьми, но и живыми существами, способными лишь, как собачки или кошечки, ласково, но непонимающе глядеть в глаза собеседнику и кивать в нужный момент, не ощущая, о чем идет речь.

Вот так и со мной случилось.

Однажды, совершенно случайно, наткнулся я на старинного друга юности.

Тогда, в молодости, мы его в своей компании звали Графом. Почему Граф? Да потому, что у него была важная горделивая осанка и, ни на кого не похожая, стать. Ходил он не спеша, размеренно, с достоинством выставляя вперед ногу за ногой. И манеры у него были, ну просто из средних веков.

Иногда, ради шутки, мы налетали на него гурьбой и взъерошивали его длинные волосы, отчего тот становился похож на графа Дракулу. Видели бы вы, как он театрально и грациозно, после нашего нашествия, приводил в порядок свою прическу, после чего встряхивал головой, немного запрокинув ее назад, и невозмутимо, слегка приглаживая виски руками, продолжал свое шествие к неведанной нам цели.

Еще тогда Паша, так зовут моего приятеля, любил философствовать на различные темы, зачастую не связанные друг с другом. И получалось у него это очень классно. Больше всего запомнились его размышления о том, что бы он сделал, если бы был генеральным секретарем ЦК КПСС. Дело-то было в те времена, когда у руля стоял наш, всеми любимый, Леонид Ильич Брежнев. Паша уже тогда видел многие изъяны в его деятельности и очень логично рисовал будущность нашей страны, критикуя методы правления государством и самого генсека, сожалея об упускаемых возможностях в развитии советского общества.

Не закончив свою речь по одной теме, отвлекшись на секунду на незначительный внешний фактор, Паша, неожиданно даже для себя, как мне казалось, начинал изливать совершенно другую теорию, ну, например, о мироздании.

Супер. С ним было интересно.

Не буду вдаваться в подробности воспоминаний, а возьму сразу быка за рога.

Во-первых, при встрече мы несказанно обрадовались друг другу. Я проезжал на машине, а он, в затрапезном пальтишке, стоял у обочины. Во-вторых, у меня тут же появилось дикое желание возобновить дружеские взаимоотношения со столь неординарным моим сотоварищем. Захотелось узнать из первых уст, чем он сейчас живет, как у него дела.

Уже у меня дома, за рюмкой коньяка, Паша поведал мне, что развелся с женой, оставив ей все, и живет сейчас в одиночестве на своей старенькой даче, практически не общаясь ни с кем. Может быть, мне не следовало ворошить столь щепетильную тему, но я, сам себя ругаю за нетактичность, задал ему вопрос: а что послужило причиной его отстранения от семьи? Он в этом виноват или жена? И, к тому же, по старой памяти беспроблемного общения, как в юные года, не церемонясь, выкатил свою версию случившегося:

– Ты, наверное, Паш, наколбасил по жизни и чувствуешь за собой вину, но не хочешь идти на попятную? Помню, помню, как мы с тобой отвязано вели себя в младые годы, не обращая внимания ни на какие условности, морали и нормы бытия общества. Но тогда-то мы были холостыми и свободными от всех условностей, как нам казалось. А обретя семейные узы, полагаю, нужно сразу измениться, стать более сдержанным и осмотрительным в своем поведении. Семья, дети, да и положение женатого обязывает быть солидным и умным человеком.

Об этом и о многом подобном, под влиянием спиртного, трындел я, даже не краснея, словно сам был праведником, имеющим право читать нотации другим, может быть, даже лучшим чем я, людям.

Паша на минуту призадумался и, как раньше бывало, сел на своего излюбленного конька:

– Что тут говорить. Вел себя, наверное, действительно неподобающим образом, не умно и не солидно, не говоря уж о семейных взаимоотношениях.

Размышлять о том, как я жил, что натворил за пришедшие годы, как проявлял себя в разных ситуациях, что наговорил хорошего и нехорошего жене, людям, с кем пришлось по жизни сталкиваться – ненужно и нелепо. Пусть даже, зачастую, зачем-то, корил себя за неправедное поведение и неосознанные проступки, за что в итоге и поплатился, благодаря своему самоедству. Непонятно, для чего постоянно в моем разуме выплывали и выплывают подобные никчёмные, сбивающие с толку воспоминания? Да еще ты тут… На самом деле, если разобраться и копнуть поглубже, станет ясно, как божий день, что все это мелко и неразумно.

– Почему ты так порешил, что все это мелко и неразумно, и не стоит анализировать некоторые свои просчеты? Хотя бы супружеские промахи, чтобы не попасть в следующий раз впросак? – вставил я «умное» словцо в монолог дружка.

– Объясняю на отвлеченном примере, если поймешь. Взять хотя бы муравьев. Они, так же как и мы, живут по своим законам, ведь верно?

– Точнее не скажешь.

– И у них свои взаимоотношения и правила поведения, о которых мы практически ничего не знаем. Уверен, что и в их цивилизации некоторые, так же как я или как все люди, совершают правильные и неправильные действия. Мы же, иногда наблюдая за этими, так называемыми, насекомыми, не видим в их поведении ничего предосудительного, что бы они ни натворили. Мы уверены, что у них так и должно происходить, и не пытаемся осуждать или хвалить их любые взаимоотношения, даже анти-муравьиные.

– По сути дела, да.

– Ты же знаешь, реально, что когда мы идем по лесу или по дороге, мы их просто не замечаем, не видим и не думаем о них ни в коей мере. Поэтому возникает главный вопрос – почему я должен задумываться о своих любых действиях? Больше скажу, непонятно почему именно я нахожусь в этом теле, а не в другом и именно в этом мире и в этой общности, где на мне, на нас всех висят, нами же надуманные, обязанности? Ведь вселенная бесконечна. В ней мы ничтожнее муравьев, а я здесь со своими заморочками по поводу быта и взаимоотношений с другими, суетящимися вокруг меня, людьми. Кто мы такие, люди?

– Ну, ты загнул.

– Извини. Вот ты летаешь часто на самолетах. Скажи, глядя из иллюминатора с высоты семи или десяти километров, много ты видишь людей на Земле?

– Конечно, никого не видно.

– В том-то и дело, а они все так же там, где-то внизу, так же продолжают суетиться, любить, убивать, зарабатывать деньги, продвигаться по служебным ступеням, а сверху их совсем не видно. Вот и напрашивается вывод – людей нет, как нет для нас муравьев с их поступками и мыслями, если у них таковые есть. И людей нет, потому что в масштабах вселенной нас вообще не различить. А ты мне о каких-то семейных делах втираешь.

Мало того, что наша Земля крохотулечка, можно сказать, невидимая пылинка в бесконечном пространстве, так тут еще, на этой Земле, даже смешно и нелепо поднимать идиотскую тему, пузырится, изображая из себя невесть что, неразличимое нечто – разные там жены, мать их, бизнесмены, политики и прочая шушера, дорвавшаяся до власти и денег, возомнившая себя центром вселенной. В космических масштабах все проходит мимо, не замечая нас. Надеюсь ты понял, что нас, землян, нельзя сравнить даже с амебами, до того мы малы, не говоря уж о муравьях. И ты считаешь, что во всем этом имеет смысл участвовать, а потом анализировать свое поведение?

Не хватало еще и мне, неосязаемой фитюльке, ковыряться в самом себе, которого, по сути дела, нет, да еще думать о своей значимости в чем-то. Земля – микроскопическая капелюшка во вселенной, которых мириады и на каждой что-то происходит и чтобы придавать всему какое-то значение, разве это серьезно? Взгляни на наше положение в бесконечности реально.

– Паш, подожди, остановись, опустись на землю, – решил я остудить друга, предполагая, что его путаная философия покатится дальше, в космическую бесконечность.

– Явно у тебя что-то не ладится с этим миром. Может быть, все гораздо проще и дело в другом? Лучше признайся мне, а заодно себе облегчишь душу – наверное, всё-таки, стал квасить чрезмерно и оттого все разладилось у тебя?

Паша впилился в меня непонимающим взглядом. Было ясно, что в этот момент он находился в другом измерении и не сразу понял, о чем это я.

Он мотнул головой.

– Квасить? Боже упаси. Выпиваю в меру и то редко. И вообще, зачем вести разговор о столь незначительном? Хотя, раз ты затронул эту тему, так я могу поведать, что значит квасить. Эксклюзив.

– Давай, выплескивай все наружу, свой эксклюзив, только про космос не надо, а то чересчур мудрено. Лучше о нашем, о земном позаливай.

– Почему бы и о земном не поговорить, раз тебе это интересно.

Опрокинув очередную рюмку и закусив лимончиком, Паша начал:

– Был у меня знакомый, тот да. Тот мог такое, что нам с тобой и не снилось, в плане оторваться по полной. Представляешь и, несмотря ни на что, он был крупным бизнесменом.

– А что, его уже нет? Ты говоришь о нем в прошедшем времени. Или в твоем понимании он ничто?

– Да нет, жив, здоров и хорошо упитан, в наших масштабах, просто мы перестали общаться и поэтому для меня все в прошлом.

– Поссорились, что ли?

– Я ни с кем не ссорюсь. Зачем? Не поддерживаем отношения, не более. Как раз виной всему его загулы. На хрен мне это надо. У него семья, на зависть всем. Жена – красавица, дети. Но как наступает май, то держись. Главное именно в мае, раз в год, у него начинается зуд или, как его, обострение, что ли. Он тут же отправляет жену с детьми на дачу или в теплые страны, в общем, подальше от себя, обзванивает своих друзей и знакомых, предупреждая, что в период с такого-то по такое мая чтобы они, ни в коем случае, не принимали его звонки и просьбы всерьез. И, особенно, не давали денег взаймы на любые его уверения и обещания о выплате баснословных процентов на займ. И молниеносно уходил в отрыв.

– Клёво!

– Клёво – не то слово. Ты слушай дальше. В его компании, об этой дурацкой причуде босса, тоже давно всем было известно, поэтому сотрудники незамедлительно, на месяц, усиливали охрану его офиса на случай, не дай бог, внезапного проникновения владельца фирмы в здание. Блокировали все электронные доступы на предприятия. Блокировали, как от осады неприятеля на случай войны, на все сто.

– Ничего себе, это же с его стороны просто самоунижение и самоуничтожение какое-то, даже с точки зрения нашего, микроскопического мира. Так можно и авторитет, и уважение полностью утратить, – с напыщенным недоумением высказался я, в желании прервать развитие сюжетной линии. Уж больно не хотелось развивать и эту тему, про пьяниц. И так, в свое время, наколбасил по данному вопросу нескромно. Навевались нехорошие воспоминания из прошлого, хоть Паша и против них.

– А ему по барабану, – продолжал Паша, не обращая внимания на мои эмоции, – он хозяин, что хочу, то и ворочу. Вот его философия и никто ему не указ на тот момент. Одно сидит в мозгу – нужно снять стресс и усталость, накопившуюся за год. И все тут! А чем можно себя расслабить? Конечно же, только спиртным и ничем другим. Не антидепрессантами же или другой хренью.

– Сразу рвал с места в карьер? – делать ничего не оставалось, пришлось поддержать речь Паши.

– Нет. Начинал, как обычно, потихонечку, культурно, в ресторанах и кафе, а потом – понеслась душа в рай. Наведет домой кого не попадя, в пьяном угаре перед неизвестными людьми начинает изображать из себя родственника Жириновского. Сам был свидетелем. Жирик ему очень нравится своим неадекватным поведением, чем-то смахивающем на его заскоки. Хотя они друг к другу никакого отношения не имеют.

– Жирик, да, интересная личность.

– Зачастую, как и следовало ожидать, все заканчивалось дракой, разгромленной мебелью, ну и, конечно, выносом из квартиры более-менее стоящих вещей, типа электроники, кухонной утвари и прочего хлама. Хотя Люцианович, как его кличут, предусмотрительно ничего особенно ценного перед пьянкой там не держал. Не дурак, это точно.

Лимит карманных денег и денег на карточке заканчивался, естественно, очень быстро, а желание в продолжении банкета не угасало, а наоборот прогрессировало.

Когда в период очередной попойки, чуть ли не с бомжами, не хватало спиртного, то Люцианович, со знанием дела, выходил на лестничную площадку своего элитного, многоквартирного дома и давай тыркаться по квартирам, пытаясь занять деньжат у соседей, барабаня в двери. Ему, само собой разумеется, никто не открывал и, зная его натуру, посылали Люцика идти куда подальше. Возмущенный до негодования Люцианович, в свою очередь, свирепел, угрожал соседям расправой и рисовал на каждой двери, якобы оскорбивших его людей, мелом жирный крест, крича при этом, что завтра с ними покончит. А на утро, с бодуна, пока еще не опохмеленный, скромненький такой, ходил по тем же соседям с влажной тряпочкой и, извиняясь, стирал свои художества. Благо на него многие не злились. Привыкли к его постоянным чудачествам.

– Смешно.

– Жуть! А ты говоришь, пью. Вот кто пьет, так пьет.

По пьяни он и мне названивал. Я ему – остановись, а он ни в какую. Такими меня обкладывал, мама не горюй. Хорошо, что хоть пьянка у него не очень, относительно, затяжная случается.

– Интересно, Паш, но не пойму тебя. Это же, чем ты возмущаешься, не вяжется с твоей философией о нас, микробах. Я вижу, что ты осуждаешь его, своего друга, а себя, получается, выгораживаешь?

– Нисколько я его не осуждаю. Так, просто вынужден соприкасаться с условностями нашего мирка. Никуда пока не деться от этого. Тем более что и вел-то он себя согласно моим размышлениям о мировоззрении, чем и был близок мне по духу и отношению к содеянному.

Пытался я, как-то раз, его лечить дистанционно, ничего не получилось. Уходит от меня в астрал и все тут. Непробиваем. Кремень мужичек!

– Ты могёшь лечить на расстоянии? Не предполагал. Это как? Такими способностями, что ли, обладаешь? – не сдержал своего удивления я.

– Да. А ты, значит, не знал? Я же эзотерик. Я могу…

«Ну все, пипец», – подумал я. Ну сейчас пойдет дальше его бред уже по другой линии и не остановить, для чего быстренько перебил Пашу вопросом по предыдущей истории, будто она заинтересовала меня:

– Так чем же пьянки твоего дружка заканчивались?

– Чем? По окончанию загула каждый раз в больничку его отправляли. Прокачивали от пьянки, зашивали и залечивали раны, полученные за время боев по расслаблению, и отпускали. А с работы, специальная, ранее образованная им, служба, вывозила из покоцанной квартиры всю побитую мебель на помойку, делала ремонт в доме и по новой обставляла квартиру по последнему писку мебельной моды.

– Жена-то, наверное, в шоке от такого супруга?

– Нет. Я с ней разговаривал. Она вполне довольна. Каждый год, говорит, новый ремонт и новая мебель. Чем плохо?

Устав от непонятного общения и немного разочаровавшись в Паше, я предложил ему выпить по последней и разойтись. Завтра на работу и тому подобное.

Плохо, когда человек одинок. Не с кем даже посплетничать. Бедный Пашуля, со своим бредом и эксклюзивными рассказами один на один мается. Я ему посоветовал завести подругу жизни и морочить ей мозги. Так мы, без обид, и расстались.

Достаточно долго он не давал о себе знать. Слегка встревоженный этим обстоятельством, я решил проверить, все ли нормально у моего друга, и позвонил ему.

На встречу, уже в кафе, а не домой, Паша пришел хмурый.

– Что случилось? Опять что-то не так, Паш?

– Все нормально, как всегда.

– Семьей-то не обзавелся? – наполняя рюмочки, поинтересовался я.

– Была. Рептилия земноводная, – с горечью ухмыльнулся Пашуля.

– Это ты о своей пассии, что ли?

– О ней, родимой. Угораздило.

– Как ее зовут?

– Звали.

– Опять в прошедшем времени.

– Не волнуйся, не убил. Хотя надо было бы. Расстались. Татьяна ее звали.

– Чем же она тебе так насолила?

– Примитивная, как доисторическое ископаемое. Ничего в башке нет, кроме…

Паша задумался. Очнувшись, он опять взялся за свое – высказаться, так высказаться.

– Они, эти женщины, как допотопные динозавры. Хоть мозг с горошину, а ведь приспособились. Живут долго, да еще и размножаются, примитивные. Кстати, ее поведение, я имею в виду Татьяну, натолкнуло меня на размышления о доисторических обитателях Земли, о которых, последнее время, часто стал задумываться. А еще не дают покоя и наши ученые. Как ты думаешь, они на самом ли деле такие недалёкие, или это у них стратегия такая?

– Ты о чем?

– Да с экранов такое льют, кроме как бредятиной необоснованной не назовешь.

– Решил копнуть поглубже, чем ученые? – усмехнулся я. – Какую сторону женских особей сегодня рассматривать будем? Я так понимаю, об этом пойдет речь?

Как бы там ни было, но мне вновь стало интересно, что же выдаст Паша в своей интерпретации на сей раз, уже по доисторическому периоду.

– Да я не о бабах. Бог с ними, недалекими. Ученые меня поражают.

Я смотрел на новоиспеченного философа, как он погружается в свой внутренний мир, и понимал, что мой товарищ уже не исправим. Дай ему хоть десять жен, вырваться из одиночества ему уже не удастся.

– Вот эти ученые каждый раз рассказывают нам разные версии о том, почему динозавры были такими огромными и как удерживали свои длинные шеи благодаря противовесу – большущему хвосту. И ни слова об исполинских деревьях в ту пору. Я имею в виду о причинах, побудивших тех вырасти высоченными.

– И что? Ты разгадал эту загадку?

– Все элементарно, Ватсон! Атмосфера земная была совсем другой!

– Что значит совсем другой? Не из того газа, как сейчас?

– Понимаешь, она была практически жидкостью! Что такое наша планета? Я уже тебе об этом говорил, еще тогда. Это капелюшка, капля. Это взвесь в космическом пространстве. Вот ты выдыхаешь из себя воздух, а в нем мириады водяных пылинок, которые ты даже и не видишь. Так и наша планета являлась одной из этих водяных микро-пылинок в космосе.

– Может быть. И что из этого следует?

– А следует то, что Земля изначально была капелькой в безвоздушном пространстве. Волей-неволей в нее, эту капельку, попадала космическая пыль и концентрировалась в центре. Постепенно, внутри капельки начала собираться твердая материя, окруженная жидкой средой. Вода, так назовем жидкость нашей капельки, хотя это была не вода, а какая-то другая субстанция, вода бы в космическом пространстве замерзла и превратилась бы в лед, потихонечку, под воздействием сформировавшейся в осаждённой пыли гравитации, ближе к центру планеты уплотнялась. А центр капельки увеличивался дальше за счет привнесенных извне частиц, образуя неравномерное, не везде идеальное ядро. То есть где-то больше налипло пыли и материи, где-то меньше и в результате получились выпуклости и впадины, слепленные из космических осадков внутри этой жидкости. Со временем, под воздействием уже более серьезной гравитации, неокончательно сформировавшейся планеты, ближе уже к твердой основе Земли, если можно так назвать начальную фазу преображения капельки, изначально неплотная жидкость еще больше стала уплотняться. Она стала как бы оседать, открывая спрессованные выпуклости, образуя острова и материки, окруженные морями и океанами, заполнившими углубления и впадины на неровном шарике. Внизу жидкость была концентрированная, а дальше, к верху, слабее, менее плотная, но совсем легковесным воздухом долго еще не становилась.