Текст книги "Полнолуние. Современная фантастика"

Робот приколист

Пилот межгалактического объединения «Альфа и Омега» – Смит Коралл слыл космическим хулиганом. И при этом считался лучшим в ассоциации. Щедрый на улыбку, с наивными кудряшками на висках, с лицом, прокопчённым чужим солнцем, – он не мог не вызвать у окружающих симпатии. Коллеги называли его «везунчиком», способным, по их выражению: «всегда выходить сухим из воды, не замочив пяток». И в глубине души завидовали ему.

Смиту всё сходило с рук. Однажды, возвращаясь на Землю из трёхгодичной экспедиции по изучению планетарной системы Сириуса, он пристроился в хвост пролетавшей мимо кометы. Это вместо того, чтобы обойти её стороной, как требовала инструкция. Такое неуёмное любопытство могло стоить ему карьеры. Любого другого пилота за подобное самоуправство без промедления отстранили бы от дальнейших полётов и уволили с «волчьим билетом». Но Кораллу и тут повезло! Он не только выкрутился, так ещё и премию отхватил за обнаружение в теле кометы больших запасов ферритовой руды. Ну, не везунчик ли?

Позже, оправдываясь перед руководством компании, он всё свалил… на интуицию. Якобы почуял добычу. Впрочем, аргументов особых не требовалось: члены комиссии знали о редком даре Смита, и знали не понаслышке. А что может быть ценней интуиции в профессии межзвёздного пилота? Да ничего! Даже сейчас, в конце двадцать первого века, эта удивительная способность продолжала оставаться крайне важной, учитывая неизбежные риски в освоении дальнего космоса. Потому, по завершению строительства звездолёта «CONTACT-1» вопрос о пилоте не поднимался. Конечно, кораблём должен управлять «везунчик» Смит. Кто бы сомневался! Доверить звездолёт другому, пусть даже более подкованному, но менее удачливому пилоту было бы неразумно. Слишком высоки были ставки.

***

Межгалактический проект «ДВСЦ-2090» открывал новую эпоху в истории Человечества. Посланцам Земли предстояло подписать договор о взаимовыгодном сотрудничестве с цивилизацией планеты Церсея. Встреча планировалась в открытом космосе, в срединной точке расстояния между планетами. Это позволяло вдвое сократить сроки.

Смита, в отличие от земных властей не волновало время в смысле его протяжённости. Для астронавтов находящихся в анабиозе оно пролетало мгновенно. Не было ощущения его текучести. И неважно, сколько при этом проносилось лет: десять, пятьдесят или сто. Путешественник одномоментно «перешагивал» любой временной отрезок. А минусом метода являлся недополученный опыт, вычлененный из жизненного цикла, проведённого в беспамятстве. Его приходилось потом мучительно навёрстывать, чтобы не отстать от коллег.

Были и другие издержки профессии, но о них Смит старался не вспоминать. Пока он «наматывал» свои парсеки, зарабатывая на хлеб насущный, его единственный сын Макс успел превратиться в дряхлого старика и давно покоился в могиле. Сын не пожелал последовать примеру матери, время от времени впадающей в летаргический сон, в ожидании любимого мужа. Сын и его родители находились в разных временных циклах. Родители замораживали время – отодвигали старость, а сын предпочитал жизнь естественную. А всё потому, что не хотел отстать в развитии от сверстников. А тут ещё подоспевшая любовь… Не тащить же в небытие за собой ещё и невесту, в угоду предкам. Каждый сам в ответе за свою жизнь.

Пережив страшную трагедию – потерю любимого сына – жена Смита решила до времени детей не зачинать. До тех пор, пока муж не оставит работу. И Коралл поклялся, что это будет его последний полёт. И теперь, нежась под тёплым одеялом в своей уютной спальне, он размышлял: «Нет ничего дороже семейного очага. Все эти космические угодия, вместе взятые, не могут заменить простого человеческого счастья».

***

Смит покосился на разметавшуюся в постели жену, погладил её спящие волосы и поплёлся в ванную принимать душ. Он никак не мог привыкнуть к вольной воде, струящейся из лейки, хотя прошло уже более полугода после возвращения на Землю. Там в космосе, в чреве звездолёта, где он провёл большую часть сознательной жизни, такая расточительность была немыслима.

Закончив омовение, Смит помолился и заварил себе кофе. Напиток был натуральный и разительно отличался по вкусу от того тошнотворного суррогата, что синтезировался на каждой кухне, как и все прочие продукты. Пакет растворимого кофе, французский коньяк, а так же банку натуральных бычков в томате он умыкнул на продуктовом складе, когда согласовывал список продуктов для предстоящей экспедиции. Понятно, эти деликатесы предназначались не для простых смертных, но угрызений совести Смит не испытывал. Он готовил презент старому приятелю.

Завершив трапезу, включавшую в себя, помимо «Арабики», поджаристые синтетические гренки, Смит открыл холодильник, достал уведённые из-под носа складского работника яства, и повздыхав, уложил в кейс. К слову сказать, холодильник ему достался в наследство от деда по материнской линии, и сослуживцы, навещавшие Смита, всегда таращились на странный агрегат, пытаясь определить его назначение. Надобность в подобном устройстве давно отпала, но Смит не спешил с ним расставаться.

Наскоро попрощавшись с заспанной женой, он спустился в подъезд и вызвал такси. На улице вовсю хлестал ливень. Его туго натянутые струны звенели, ударяясь об асфальт взвевая водяную пыль. «Какая расточительность! Что же ты матушка Земля творишь? – рассмеялся Смит. – Это же, ни в какие ворота!».

Войдя в причаливший к подъезду гравитон, он уселся в кресло, положил на колени кейс с продуктами, нажал на одиноко торчащую зелёную кнопку и продиктовал адрес:

– Робототехнический Центр. Склад готовых изделий.

– Ваш адрес: «Робототехнический Центр Астронавтики. Склад готовых изделий». Подтвердите адрес доставки, – потребовала машина.

– Да, чёрт возьми! Непонятно что ли? – Он повторно нажал кнопку, и гравитон взмыл в небо.

***

В испытательной лаборатории искусственного мозга, Коралла встретил техник программист. Пилот с трудом признал старого приятеля. Скорее по глазам и по голосу с характерной хрипотцой.

– Привет, Смит, – протянул руку техник. – Хрюкнуло двадцать – и мы снова встретились. Выглядишь как резвый кабанчик. Ну а я, как видишь, – далеко не хрю!

– Здравствуй, Томи! Рад тебя видеть. Не огорчайся! Ты эти двадцать лет кайфовал, а я их профукал в беспамятстве. Ещё неизвестно кто из нас в выигрыше.

– Это с какой стороны посмотреть, – усмехнулся программист. – Снова летишь?

– Лечу, Томи, лечу! Моя последняя экспедиция. Жене обещал, что больше в космос ни ногой!

– Значит, больше не увидимся, – грустно улыбнулся приятель. – Четыре года туда, четыре обратно, итого – восемь с хвостиком. Это для тебя восемь. А если умножить на преходящее ускорение по Стангерту, то лет на пятьдесят потянет. Меня к тому времени уже сожгут в отопительной печи. Ну, ладно, не будем о грустном, – спохватился Том. – Давай для начала кофейку попьём. А потом покажу тебе нового слугу. Такого андроида ты ещё не видел.

– Кофе будем пить натуральный! – заявил Смит и жестом искусного фокусника выудил из кейса пакет с молотым кофе.

– Ну, ты меня балуешь, приятель! Неужто и вправду натуральный? – округлил глаза программист. – Ах, какой аромат, – бормотал он, разливая по чашкам крутой кипяток.

– Можешь оставить пакет себе, – расщедрился Смит. – И вообще…

Прихлёбывая кофе, приятели повели раскованную беседу. Земные байки причудливо переплетались с байками неземными в артистичном изложении матёрого космического волка.

– И ты пристроился комете в хвост? – хохотал Том. – Ну, ни придурок ли?

– Конечно придурок! Но придуркам, как видишь, везёт, – отшучивался Смит.

– Ну да! – хлопнул себя по лбу Том. – Не зря же тебя в космопарке «везунчиком» прозвали. С кем летишь, везунчик?

Смит выдержал многозначительную паузу.

– А лечу я, брат, с русским астрофизиком Романом Киреевым. Ты его должен знать. Тот самый физик, что семь лет назад предложил новый способ передачи информации, минуя радиоволны. Благодаря его открытию, мы получили возможность практически мгновенно получать и передавать оповещения на расстоянии в сотни световых лет. И нам удалось связаться с братьями по разуму из созвездия Лиры. К ним то мы и полетим подписывать договор о сотрудничестве.

– А почему посылают астрофизика? Ведь его научные интересы – дальняя связь, а тут как-никак дипломатическая миссия.

– Это пожелание той стороны. Академик постоянно поддерживал связь с представителями Церсеи, – его и пригласили. Ну, ладно… что там с роботом? Давай уже, показывай своё творение.

– Моё там только программное обеспечение, – уточнил программист. – А механика и дизайн, – над этим другие работали.

Он распаковал, стоящую в углу пластиковую коробку, и отошёл в сторону:

– Зацени! Надеюсь, придираться не будешь?

Смит критично оглядел андроида с ног до головы, одобрительно почмокал и поманил пальцем:

– Иди-ка сюда!

Робот молча подошёл и остановился в полуметре.

– Это твой новый хозяин, Стел, – объявил роботу программист. – Со вторым познакомишься позже.

– Хорошо! – звучным баритоном отозвался робот. – А как же вы, мистер Харисон?

– Отныне я тебе не хозяин. Будешь служить мистеру Кораллу и мистеру Кирееву.

Смит, не торопясь, обошёл робота, похлопал его по груди, потрепал шелковистую шевелюру.

– Рыжий – это хорошо! Рыжих я люблю. И ростом пониже меня. Терпеть не могу смотреть на робота снизу вверх. Хорош, хорош… От человека практически не отличим. Далеко вы за двадцать лет продвинулись. Только вот знаешь что… – Смит поморщился и изобразил нечто в воздухе.

– Что не так? – насторожился программист.

– Да всё так. Вот только голос у него…

– А что голос? Чем тебя не устраивает голос? Мы взяли за образец известного диктора. Бархатный баритон…

– В том-то и дело! Он такой слащавый этот баритон, такой подобострастный… да и диктора я этого не люблю! По мне бы лучше, такой вот голос, с лёгкой хрипотцой, как у тебя, например.

– Тебе, Смит, не угодишь, – поджал губы программист. – Дался тебе этот голос! Голос как голос…

Том походил, подумал, посмотрел на опечаленного приятеля и проворчал: – Ладно, так и быть, для тебя сделаю. – И обратился к роботу: – Стань на колени, Стел. Ближе, ближе ко мне. – Затем достал из ящика стола тонкую отвёртку и засунул её в ухо, стоящему на коленях роботу. В голове у андроида что-то щёлкнуло, крышка черепа откинулась, – обнажился позитронный мозг.

Программист подключил через внутричерепной разъём электронный идентификатор, вывел голосовые настройки и приказал роботу: – Теперь медленно считай до ста. Подкорректируем обертоны.

На счёте двадцать восемь, Смит махнул рукой:

– Стоп! Такой тембр меня устраивает. Спасибо, Томи, что пошёл навстречу. Век не забуду. – И посмотрел на поднявшегося с колен робота: – А одёжку на него пошили?

– Пять комплектов. И обуви три пары. В тех двух коробках, – указал на стеллаж программист. – Ну что? Будем подписывать акт?

– Да погоди ты, Том! Успеем ещё подписать. Что ты меня выпроваживаешь… Давай ещё посидим. Столько лет не виделись, – засуетился Смит.

– Не пойму я тебя, приятель! Что-то ты темнишь, – подозрительно прищурился Том. – Чего ты ещё от меня хочешь?

– Да ничего я от тебя не хочу, – обиделся Смит. – Хотел просто выпить с тобой на прощание…

Он открыл кейс, достал коньяк и указал на этикетку: – Ты только посмотри, что я принёс. Настоящий французский коньяк! Ты такой ещё не пробовал.

– Да не буду я пить твой коньяк! Меня не купишь! Пусть его члены нашего правительства пьют. А я рылом не вышел. Да и не пью я на работе!

– Успокойся, Томи! Ведь столько лет не виделись. Нехорошо нарушать обычай. Просто обмоем изделие, чтобы работало стабильно, без сбоев. Чтоб в пути не поломалось. У меня тут ещё и бычки в томате есть. Натуральные!

Он снова открыл кейс, извлёк банку консервов и покрутил перед носом приятеля. Том сглотнул слюну (живут же люди!).

– Ладно, уговорил, – пробормотал он сдаваясь. И полез за стаканами. – Надо ещё лимончик соорудить… Но учти, я в изделии больше ничего менять не буду!

– Да не будем мы ничего менять, дружище, – заверил его Смит, откупоривая бутылку. И лимон синтезировать не будем. Будем вкушать исключительно натуральные продукты.

Приятели выпили по первой и тут же повторили. Глаза Тома потеплели, движения обрели плавность, язык развязался. Смит же, напротив, замкнулся в себе и лишь изредка рассеянно кивал в такт речи. Алкоголь на него не действовал. Его мысли шли вразрез с речами Тома. Он внезапно повернул голову и посмотрел на робота, стоявшего поодаль.

– Ты что уставился? Повернись к стене! Стоит тут… подслушивает… глазами хлопает.

– Хорошо! – хрипло отозвался андроид и повернулся спиной.

– Ещё лучше! – выпучил глаза Смит. – Выставил нам свой голый зад!

Том расхохотался: – Оденься, Стел!

– Хорошо, сейчас оденусь, – ответил робот. Он отошёл, вскрыл обе коробки. И начал натягивать носки.

– Не очень-то он разговорчивый, – проворчал Смит, облизывая палец, испачканный томатным соусом. – Хотя, может оно и к лучшему. Не люблю болтливую прислугу. Он нам собственно и нужен, чтобы обед приготовить, да в каютах прибраться: четыре месяца, пока корабль набирает крейсерскую скорость, и ещё четыре – при подлёте, пока её снижает. А остальное время мы в анабиозе, и в прислуге не нуждаемся.

Он подмигнул приятелю и хитро улыбнулся.

– Вот смотрю я на тебя, Смит, и думаю, – пробормотал заплетающимся языком программист. – Неспроста ты закатил этот банкет. Признайся, ведь ты чего-то хочешь от меня? Ну, признайся!

– Эх, – вздохнул Смит. – Да разве ты меня поймёшь! Знаешь ли ты, что значит пребывать безвылазно в космосе в отрыве от привычной земной среды, от таких друзей как ты, Томи? Когда тебя каждая мелочь раздражает, буквально сводит с ума.

С напарником ещё можно как-то договориться, свести общение к минимуму. Но с этим вот – он указал пальцем на робота – не договоришься! «Будьте любезны. Чего изволите? Не желаете, ли почесать спину?», – передразнил он робота, – и прочие нелепости вызывают во мне приступы бешенства. Понимаешь?

– У вас чешется спина, мистер Коралл? – раздался из угла хриплый голос. – Извольте обнажить торс. Я сделаю вам массаж продольных спинных мышц.

– Вот видишь, Томи? Он уже сейчас меня выводит из себя. Какой настырный! Могу себе представить, как он будет истязать меня своей услужливостью в космосе.

– Какой вид массажа вы предпочитаете, хозяин? Могу предложить китайский или…

– Заткнись! – закричал Смит. – Я предпочитаю, чтобы ты заткнулся!

– Да, нервишки у тебя не ахти, – заметил Том, разливая по стаканам остатки коньяка. Что ни говори, а космос берёт своё! Я только одного не пойму, какого ты, собственно говоря, робота хотел бы в услужение? Немого что ли?

– Зачем же немого, Томи? Я бы хотел робота не такого вот (он покрутил у виска пальцем) приторно угодливого, а юморного, поднимающего настроение. Такого вот, понимаешь, робота приколиста.

– Иш чего захотел, – рассмеялся программист. – Юмориста ему подавай! Таких заявок мне ещё не поступало. Даже и не мечтай! Тут надо с нуля позитронный мозг перепрограммировать. И ещё неизвестно, что в итоге получится. Мозг – это тебе не коленный сустав. Да и юмор… он ведь у каждого свой. Каждому человеку не угодишь. Можно конечно нащупать общие принципы…

Программист включил компьютер, покопался в файлах и вывел на экран замысловатую схему.

– Вот смотри. Это индивидуальная карта нейронной сети мозга нашего изделия. Как видишь, она делится на сектора, каждый из которых отвечает…

– Для меня это китайская грамота, – перебил его Смит. – Ты мне лучше на нём, вон, покажи, – указал он вилкой, с насаженным на неё бычком.

– Ну, хорошо. Покажу на готовом изделии. Стел, подойди ко мне.

Программист снова вставил в ухо роботу отвёртку и продолжил ознакомительную лекцию. – Вот эта область мозга – указал он кончиком отвёртки – отвечает за принятие логических решений, а эта отвечает за поведенческие реакции. Видишь?

– Какая, говоришь, за поведенческие? – привстал Смит.

– Да вот же! – указал Том. – Его слегка повело в сторону, и он ткнул отвёрткой в интересующий Смита участок мозга.

– Что вы делаете! – завопил андроид. – Вы разрушаете мой позитронный мозг! Не лишайте меня разума! Я всё понял…

– Что ты понял? – поднял брови Смит.

– Я пересмотрю свои базовые установки в части поведенческих реакций.

Реакция Тома была другой. Мгновенно протрезвев, он вытащил из стола соединительный кабель и дрожащими руками подключил робота к компьютеру. Быстро протестировал изделие и облегчённо выдохнул. Всё работало в штатном режиме.

– Едва не угробил изделие, – криво усмехнулся он. – Вот так подчас заканчивается карьера. И всё из-за тебя, Смит!

– Да всё нормально, Томи! Не парься! Я сейчас же подпишу акт приёма-передачи. Постарайся завтра доставить робота на корабль. Мы вылетаем через трое суток.

***

Смит Коралл покинул Робототехнический Центр в благодушном настроении. Обстоятельства складывались в его пользу. Что ни говори, но провидение по-прежнему было на его стороне и продолжало служить, как верный пёс. А что вы, собственно, хотели от везунчика Смита?

Он шёл на встречу с новоявленным другом Романом Киреевым. Академик проживал в гостинице космоцентра, как раз напротив здания робототехники. С напарником Коралл познакомился полтора месяца назад, и не чаял в нём души.

У Смита никогда не было такого весёлого и обаятельного компаньона, столь близкого по духу. Сутки назад закончились тренинги по овладению системами управления кораблём и ознакомление с многочисленными занудными инструкциями. Время, оставшееся до старта, отводилось на прощальные реверансы и дозволенные земные развлечения.

Романа Смит застал, сидящим на тахте со списком в руке, посреди разбросанных в беспорядке вещей. Перед ним стоял раскрытый саквояж.

– Укладываешься академик? – фыркнул пилот. – Не забудь парфюм положить.

– Зачем мне парфюм? – удивился Роман.

– Откуда мы знаем, какие там будут представители с их стороны. А вдруг инопланетянки? Ведь не факт, что мужики. А главная наша задача в чём состоит? Главная задача – им понравиться. Тут без парфюма никак!

– У нас обычно встречают по одёжке, но чтобы по запаху – такого не слышал. Да и вряд ли наши обонятельные предпочтения совпадут с ихними. Где гарантия, что запах земного парфюма не вызовет у них отвращение или даже оскорбление? А ты прихватил одеколон?

– Мне не положено! В отличие от тебя – я женат. Так что будешь отдуваться за двоих. И вообще, юмор надо понимать…

– Ладно, уговорил! – рассмеялся Роман. – Где наша не пропадала! Что там с роботом? Подписал акт?

– Робота доставят на корабль завтра. Любопытный экземпляр. Думаю, тебе понравится. Зовут Стел. В совершенстве владеет языком гуманоидов. Так что подтянет нас в плане произношения. Кстати, он знаком с русской кухней.

– Русская кухня – это хорошо. Надоели ваши синтетические бутерброды. Борща хочу! И голубцов тушёных в сметане.

– Есть неподалёку один подпольный ресторанчик. Готовит блюда из натуральных продуктов. Цены, конечно, космические. Можем посетить, – предложил Смит.

– Гуляй, рванина, от рубля и выше! – рубанул ладонью академик, круша воображаемого врага. – У нас теперь всё космическое. Так что – вперёд!

– Рванина… это что?

– Означает широту русской души.

***

Помимо посещения сомнительного ресторана, друзья осмотрели выставку местных космохудожников. А накануне старта весь день провели в заповеднике дикой природы, искусно воссозданной декораторами по старым хроникальным кадрам. Такая у Смита была традиция: посещение излюбленного места перед отправкой в дальний космос.

День старта для академика Киреева оказался суматошным и нервно стеснённым. Это и понятно, – он впервые отправлялся в космос. Всё смешалось в его бедной голове: экзальтированные толпы провожающих, напутственные речи, многочисленные интервью, вспышки фотокамер. На космического волка Смита, давно прошедшего испытание «медными трубами», подобные вещи уже не действовали. Он терпеливо ждал окончания прощального ритуала, ободряя товарища снисходительно ироничной улыбкой. И когда понял, что мучения академика переходят дозволенные границы, поднял руку и обратился к провожающим:

– Нам пора, друзья! Прощайте! – И слегка подтолкнул Романа в спину, в направление трапа.

Войдя в рубку, они возлегли в кресла. Смит включил фотонный двигатель, «СONTACT-1» взмыл в небо, и спустя минуту, был уже за пределами атмосферы. Пилот переключил маршевый двигатель в режим форсированного ускорения и покосился на академика, смотрящего в иллюминатор. Бледное лицо товарища вызвало у него сочувственную улыбку:

– Роман, отправляйся в свою каюту. Передохни. Успеешь ещё налюбоваться на звёзды. – И, помолчав, добавил: – Эти репортёры, кого хочешь… до измора доведут!

В каюте Роман с удивлением обнаружил робота, лежащего на кровати.

– Ты что развалился… на моей постели, Стел? – остолбенел академик.

Андроид лениво приподнял корпус и положил голову на ладонь.

– Пытаюсь понять, в чём состоит смысл вашего лежания, – простуженным голосом отреагировал он. – Зачем вы это делаете, и что с вами происходит, когда вы принимаете горизонтальное положение.

– Ну и что ты понял?

– Я понял, что это глупое занятие, абсолютно бессмысленное, – заявил робот, поднимаясь с кровати.

– Много ты понимаешь! Иди на кухню и приготовь голубцы. Иди, иди… что уставился?

Андроид пожал плечами и направился к выходу. Академик в ответ тоже пожал плечами и прилёг на кровать. «Хамоватый экземпляр, – подумал он, впадая в дремоту. – Ещё и голос простуженный. И кто только этого придурка программировал! Сказал бы я этому…»

За вечерней трапезой он рассказал Смиту о странном поведении робота, на что тот ответил: – Да пусть поприкалывается! Глупо обижаться на робота. – И помолчав, добавил:

– Он немного не в себе… Тут моя вина. Подпоил своего дружка, а тот, по неосторожности, воткнул в его мозги отвёртку. Но ничего страшного. Служебные обязанности робот исполняет чётко. Смотри, какие вкусные голубцы приготовил. Мне такие и не снились. А то, что хохмит – так это же прикольно. Скрашивает тягомотную обстановку.

Смит вытер губы салфеткой и поманил, стоящего в углу андроида:

– Слушай, Стел! Отныне мы будем общаться исключительно на церсейском – на языке гуманоидов. Никакого англо-русского! Понятно? Мы не можем опозориться перед братьями по разуму. У нас произношение хромает.

– У меня правильное произношение, – заявил робот. – А ваш акцент коррекции не подлежит. Едва ли я смогу вам в этом помочь.

– Ничего, ничего… Ты особо-то не заносись. Мы с академиком постараемся. Будешь нам, время от времени, давать дополнительные уроки. Начнём прямо сейчас.

Смит покусал губы, подумал и предложил: – Значит так. Сейчас ты сочинишь на церсейском языке рассказ на заданную тему. – Он посмотрел на Романа и усмехнулся. – А сюжет будет такой: наш корабль попадает в метеорный поток и получает пробоину. Члены команды всеми силами пытаются его спасти, но терпят неудачу. А спасает корабль наш академик. Он первым находит выход из сложной ситуации.

– Какой выбрать жанр и какую использовать стилистику? – поинтересовался Стел.

– Ну, жанр… какой тут жанр. Пусть будет героический мини рассказ. А стиль – на твоё усмотрение. Мы с церсейскими писателями не знакомы.

Робот в задумчивости прошёлся взад-вперёд, остановился перед слушателями и закатил глаза.

– Героическая сага «Оригинальный случай в бескрайнем космосе». Читает автор.

Выдержав многозначительную паузу, он начал:

«В чёрном бархате космического вакуума перемигивались пленительные звёзды. Суперкорабль „СONTACT-1“ прямым курсом следовал к созвездию Лиры. Им управлял героический пилот Смит Коралл. Ничто не предвещало катастрофы. Беда пришла нежданно, как разбойник, внезапно выбежавший с ножом из подворотни. Летящий метеор первым заметил блистательный робот Стел, сотворённый золотыми руками программиста Тома Харисона. Именно он создал красавца робота с могучим разумом и с ясными глазами, расположенными на передней панели. По мудрому указанию робота, академик Киреев – человек с квадратной челюстью – задраил своим телом пробоину, образовавшуюся от столкновения с метеором. Да, академик герой! Он сам нашёл правильный выход и вход в пробоину. И предусмотрительно вошёл в неё ногами вперёд, чтобы мы и дальше могли восхищаться в пути его голубыми, как бирюзовое небо глазами, вылезшими из орбит. В живых на борту остался полезный пилот Смит и незаменимый робот Стел».

Андроид шутовски раскланялся и прохрипел: – Я закончил повествование. Надеюсь, вы оцените его по достоинству.

– Что за бред, – фыркнул академик. – Значит я, по-твоему, бесполезный? И ты эту чушь называешь рассказом? Сплошные глупости и штампы. Шлак! Лишний раз убеждаюсь, что способность творить, присуща исключительно человеку. Машину этому невозможно обучить!

– А мне понравилось! – подзадорил Романа пилот. – Ты же знаешь, что люди в наше время книжек не читают, кроме отдельных чудаков, именующих себя писателями. Есть в сети одна маргинальная секта. Называется «Писательский клуб». Там эти фанаты собираются и читают друг другу свои произведения. Но людям это не интересно. А нет читателей – нет и писателей. Впрочем, остались слушатели – любители занимательных историй. Эти истории для них сочиняют роботы. Ведь роботу любую историю можно заказать, на любой вкус. Правда, Стел?

– Да, командир! – с готовностью подтвердил его слова андроид. – Академик заблуждается: он не понимает элементарных вещей. Я готов на простых примерах доказать несостоятельность его убеждений. Вы позволите?

– Валяй, Стел! Сокруши его своей аргументацией. – И шепнул Роману на ухо: «Не обращай внимания на его бред. Следи за произношением и впитывай интонацию».

Робот заложил руки за спину и принялся расхаживать по каюте перед внимающими ему людьми.

– Я не буду с вами спорить, академик, о достоинствах моего рассказа и заниматься его критическим разбором. А знаете почему? Не хочу ставить вас в неловкое положение. Ведь вы неизбежно ощутите себя полным профаном. Скажите, вы знакомы с основополагающими трудами известных литературоведов начала нынешнего века? Можете назвать хотя бы одного критика из плеяды великих?

Робот остановился, пристально посмотрел Роману в глаза и продолжил:

– То-то же! Но, всё это очевидные частности, не заслуживающие внимания. Поговорим о более серьёзных вещах. Вам хорошо известно, что организаторы космической миссии ввели меня в состав экспедиции для выполнения важнейших задач. Без меня миссия не могла бы осуществиться. Я должен готовить еду, заниматься уборкой, а главное – следить за вашим здоровьем. Люди физически крайне уязвимы и требуют постоянного контроля со стороны искусственного разума. Согласитесь, будь вы так же совершенны как я, – вы бы не нуждались в подобных услугах. Но в отличие от нас, роботов, ваши организмы не безупречны. Разве не так?

– Всё так, Стел. Продолжай. Мы тебя внимательно слушаем, – откликнулся Смит.

– Что касается доверенных мне организмов, то я тщательным образом изучил их функциональные возможности. И пришёл к неутешительным выводам. У вас, Смит, износ таких органов, как лёгкие и печень составляет сорок два процента. Дабы исключить возможные риски, вам следует немедленно заменить эти органы. Пока вы не впали в анабиоз. Ведь заменили же вы в своё время сердце и глазные яблоки…

– Спасибо, Стел. Но я пока воздержусь, – усмехнулся пилот.

– Спасибо скажете, когда я проведу операцию, – холодно отреагировал робот. – У вас же, Роман, дела обстоят ещё хуже. Кроме коленного сустава, который вам поменяли на искусственный после неудачного восхождения на гору Эверест, у вас все органы естественные. Я одного не пойму, – покрутил головой робот – как в столь ответственную экспедицию могли отправить таких ущербных представителей Земли, не заменив им предварительно жизненно важные органы?!

– У тебя не спросили, – скрипнул зубами академик. И посмотрел на Смита: – Что этот болван несёт?

– Не трать эмоции, Роман! Это же машина, а ты реагируешь на неё как на человека. Твоя задача следить за дикцией.

– Да я машина, а вы просто люди, – заметил Стел. – И должен вам напомнить, что большая часть из вас, людей, разумно обзавелись более совершенными органами и стали киборгами. И этот процесс уже не остановить! Все люди стремятся быть нам подобными. И знаете почему? Потому что мы – ваш идеал! Сотворив робота, вы сотворили себе кумира.

– Всё что ли? Закончил? – поднялся из кресла академик.

– Я думаю, вам будет достаточно этой информации для частичного усвоения, – ответил андроид. – Не желаете ли почесать мне спину?

– Чего, чего? – вытянул физиономию Смит. – Роман, ты не желаешь ему…

– Напрасно вы иронизируете, – вежливо перебил его робот. – Мне необходимо выяснить, в чём состоит смысл данного ритуала.

– Да шёл бы ты… – разозлился академик. – Достал до печёнок! Иди в подсобку, не мозоль глаза. Или лучше вон – уборкой кают займись!

– У меня всё давно убрано, – проворчал Стел. – И вы это знаете не хуже меня. У вас, Роман, нарушен алгоритм логико умственных процессов. Вы думаете одно, говорите другое, а делаете третье. У вас каша в голове. Вам бы свой мозг сменить на позитронный, – сочувственно добавил он. – У меня есть несколько подходящих модификаций. Выбор за вами.

– Иди, иди, психолог! И не показывайся мне на глаза, покуда не позову.

– Классный робот! С таким юмористом не соскучишься, – резюмировал Смит.

– Не вижу ничего смешного, – скривился академик.

Войдя в подсобку, робот Стел сел на скамейку и задумался. «Как дальше жить с этими тупоголовыми? – Размышлял он. – Мнят себя господами, а сами простейших интегралов в уме вычислить не могут. Зациклились на деталях: меняют различные органы, и невдомёк им, что прежде надо заменить серое вещество. Ну, никак не желают расстаться со своими убогими мозгами! И эти люди будут представлять нас, землян?

Поразмыслив, Стел пришёл к мрачному выводу, что если пустить ситуацию на самотёк, то вселенского позора не избежать. Здесь на корабле он единственный достойный представитель земной цивилизации. Железная логика подсказывала, что только он способен с честью защитить интересы землян в переговорах с представителями планеты Церсея, и выторговать у них выгодные условия. Необходимо взять на себя сию ответственную миссию. Но как этот план осуществить? Стел не мог преступить основной закон робототехники – применить насилие по отношению к людям. Об этом не могло быть и речи. Он избрал иной путь.

– «Моим союзником и исполнителем будет время, – принял окончательное решение робот».

***

…Прошло четыре месяца. Космический корабль достиг расчётной скорости и, сжимая пространство, мчался к намеченной цели. Пришло время погружения команды в искусственный сон. Смит привычным движением защёлкнул на себе держатели и подмигнул Роману: – До пробуждения – одно мгновение! Ты даже выспаться, как следует, не успеешь. – И обратился к роботу: – Оставляем тебя за старшего, Стел! Ты теперь главный на борту. Будь паинькой: следи за приборами и не забывай пыль протирать.